Аннотация: Что делать обычному коту, когда рядом с хозяйкой не тот человек? Смириться? Кусаться и царапаться? Или найти сообщника и плести интриги?
Не задумывался ли ты, дорогой читатель, почему потерявшиеся кошки безошибочно находят дорогу домой? Почему не идут к плохому человеку, а хорошему с удовольствием дают себя гладить? А ведь всё просто - мы считываем узоры с магнитного поля Земли. Ну как тебе, человек, это объяснить? Вот ты заходишь в Интернет, ищешь то, что тебе нужно, попутно просматривая кучу интересных пустяков. А потом ещё умудряешься как-то это сохранить и распечатать. Рисунок магнитного поля распечатать нельзя - можно только запомнить.
Маша крутится перед зеркалом уже битый час - то глаза подведёт, то причёску поправит. В голове все мысли только о Нём. Зовут Его Эдик, он добрый, умный, внимательный, мужественный. В общем - самый лучший человек на свете. И жизнь без Него не имеет смысла.
Я лежу на кухне на холодильнике. Хозяйка думает - сплю. Но я не сплю - я делом занят. Ну-ка, магнитное поле, скажи, что у моей Маши там за Эдик? Добро, если в самом деле человек хороший, а то попадётся какая-нибудь мявка, задурит голову наивной девушке... Впрочем, тогда пусть только попробует к ней подойти - вмиг познакомится с моими когтями! А точу я их регулярно.
Э, куда это я поплыл? Чили... Южная Америка... Нет, мне так далеко не надо!... Стоп! Что это за человек с прозрачным биополем? Жить ему явно осталось меньше суток - мы, кошки, такие вещи видим. Зря он так тщательно к свиданию готовится. Поругается с девушкой, напьётся и разобьётся на своём мотоцикле. Куда только Луис смотрит?... А, он тоже делом занят. Вот мышь сцапал...
"Луис, бросай мышь! Беги хозяина спасать!"
А что ты, человек, думаешь? Что мы, коты, только и умеем, что за самок драться? Нам как-никак тоже свойственны и дружба, и солидарность.
Услышал. Откликнулся.
"Спасибо, Рамзес!"
Нечасто меня называют полным именем. Обычно я откликаюсь на Рамзика. У прошлых хозяев был Мурзиком. Потом я им надоел, и они меня выбросили. Мне повезло - меня подобрала такая замечательная девушка как Маша. Она-то и дала мне новое имя. Был Мурзиком, стал Рамзиком.
А вот и звонок в дверь. Маша, сотый раз поправив прядь волос, побежала открывать. Я отвлёкся от магнитного поля и устремился в прихожую за хозяйкой...
Сказать, что её молодой человек мне не понравился - это значит ничего не сказать. Я совершенно не понимал, что Маша могла в нём найти? Внешность у него, с точки зрения человеческих женщин, может и привлекательная. Но душа... Такой отдавит тебе хвост и не муркнет. А после, глядя на твою хозяйку честными глазами, намявкает, будто это ты ему на хвост наступил, а не наоборот. Вот лапы тянет к моей шерсти, улыбается, а в мыслях: "Чтоб ты сдох, блохастый!". Он думает, я этого не слышу.
Погладить себя я ему не дал, отчего он, кстати говоря, не сильно расстроился. А сам запрыгнул на холодильник и принялся изучать обоих: и его, и хозяйку. Что она вообще знает про своего Эдика?
Живёт на Южном, работает в столичном ОМОНе... Это всё Маша знает. Женат... А ей говорил, что вдовец. Любимую супругу бандиты убили. Только убитые женщины не варят борщ и не проверяют уроки у сыновей (это у него никогда не было детей!).
А Маша? Какое место она занимает в его сердце? Определённо ему хорошо с ней в постели. Алиска, правда, была сексапильнее (и все друзья Эдика об этом знают), но ведь умная, зараза, и требовательная. А эта - лохушка, верти как хочешь.
Ну, почему люди не умеют читать магнитное поле? Будь Маша кошкой, давно бы разглядела лживую натуру своего любимого. Если бы я мог ей как-то сказать! Но для неё, как и для всех людей, мои слова - не больше чем "мяу". Ух, вцарапать бы этому Эдику!...
Спокойно, Рамзес, без глупостей! Ты же рыжий! Тут нужно действовать умом, хитростью.
Но своего ума для такого дела мне явно не хватало. Спросить, что ли, у Альберта из соседней хрущёвки? Он котяра умный, как-никак, уже девятнадцатый год в этой шкуре. Дворовые его уважают и боятся. Авось он что подскажет.
Соскочив с холодильника, я стал мяукать под дверью, пока хозяйка меня не выпустила. Лишь только передо мной открылась входная дверь, я выскочил во двор и стремглав понёсся к дому Поляковых. По пути решил ещё раз заглянуть в магнитное поле...
Ого! Это уже интересно! Оказывается, Эдик пересекался с Поляковыми, и все они его "нежно любят": и Александр Петрович, глава семейства, и его жена Тамара Васильевна, и Саша, и Тома (так получилось, что у Саши и жену, и маму зовут одинаково). Да и есть за что. Саша уже полтора года как в тюрьме. Пошёл на площадь, стал вместе с другими собравшимися кричать, что Путин творит много чего нехорошего (видел я Путина по телевизору - не пошёл бы к нему ни за какой "Вискас"). Омоновцы стали разгонять митинг. Эдик набросился с дубинкой на старушку, когда Саша схватил его за переднюю лапу. Тот вместе с напарником повалил его на землю и стал избивать задними. И что ты думаешь, читатель? На суде этот Эдик выступал как потерпевший. Мявкал, будто Поляков-младший его и покусал, и поцарапал. А Саша держался молодцом! Настоящий мужик! Мурчу от таких! Когда Маша пишет ему на зону, всё пытаюсь привет нацарапать, но хозяйка ругается, переписывает. Я, что ли, виноват, что бумага такая непрочная?
Выходит, у нас с дядей Бертом общий враг! Теперь я не сомневался, что он будет счастлив "нагадить в тапочки" этому Эдику.
Оказавшись под окнами Поляковых, я мяукнул как можно громче:
- Выходи, дядя Берт, разговор есть!
Конечно, я мог бы передать это через магнитное поле, но зачем всё усложнять? Живём ведь недалеко.
Тот нехотя встал с подоконника, потянулся и минут через пять был уже во дворе.
- Тебе чего, Рамзик?
Я вкратце изложил ему, как та мявка, что засадила его хозяина, распушила хвост перед моей Машей.
- Он ей на уши "крысиные хвосты вешает", а она ему верит. Не знаю, что делать? Хоть в тигра превращайся!
- Сдурел, рыжий! - отозвался дядя Берт. - От этого можно и лапы склеить!
Он прав! На такой шаг мы, кошки, идём, когда уже ну полный хвостец: либо с тебя шкуру сдерут, либо ты рискнёшь и, может быть, жив останешься. Я говорю, "может быть" потому, что такое превращение, по выражению вас, людей, сильнейший стресс для организма. Это как при пожаре прыгнуть в окно - либо спасёшься, либо разобьёшься.
- Что же делать? - мяукнул я растерянно.
- Ты фильм про Штирлица смотрел?
Честно сказать, я не помнил кота с такой кличкой, в чём и признался Альберту.
- Да это не кот. Человек. Что, правда, не смотрел?
Я отрицательно покачал головой.
- Ладно, в общем, первым делом надо выследить, где этот Эдик живёт. Разведать обстановку, так сказать. Он сейчас у тебя?
- Да.
- Тогда бежим!
Нам не пришлось сломя головы бежать за маршруткой, чтобы выследить место жительства нашего общего врага. Лишь проводить его до остановки, посмотреть, в какой автобус сядет. И дальше уже магнитное поле к нашим услугам. Вычислили маршрут, по которому он следует, остановку, где Эдик выходит. Так, сделано, теперь можно в спокойном темпе идти за автобусом. Не беда, что он скрылся из виду.
Слушая, как дядя Берт рассказывает фильм про Штирлица, я очередной раз удивлялся: как у вас, людей, всё сложно! Я бы за десять минут проверил, кто там за спиной у фюрера с Западом в переговоры вступил.
Уловить нужный запах на остановке, где кроме Эдика, выходило ещё множество двуногих, оказалось не так просто. Ну, а кто сказал, что быть разведчиком легко? Назвался Штирлицем - зазря не мяукай!
Следы привели нас к девятиэтажке. Вот мы с Альбертом и пронюхали (причём, в полном смысле слова), где живёт наш противник.
Квартиру вычислить было проще - подключили кошачье чутьё... Второй этаж. Если вскарабкаться на яблоню, можно будет видеть, что происходит на кухне.
Эдик сидел за столом и за обе щеки уплетал макароны с котлетой. Женщина с усталым выражением лица (половину которого занимал внушительный синяк) суетилась по хозяйству, иногда подходя к столу что-то подать, убрать. Интересно, знает ли она, где гуляет её супруг?
- Кое о чём она догадывается, - проговорил дядя Берт, словно прочитав мои мысли. - Но она уже привыкла к его неверностям. Так что скандалить с твоей Машей не побежит.
- Зато Маша, если узнает, что у него жена, даст ему пинка под хвост.
Я поудобнее устроился на яблоне, чтобы видеть соседнюю комнату. Вот только не надо читать мне морали! Без тебя знаю, что заглядывать в окна не есть хорошо. Но надо же спасать хозяйку.
Эврика! То, что нужно! На тумбочке над телевизором стояла вогнутая рамка с фотографией. А на снимке - просто-таки семейная идиллия: Эдик с женой, мальчик в джинсовых шортиках, девочка в платье в горошек. В общем, вся семья в сборе. Отлично!
Долго нам с Альбертом пришлось ждать, пока эта семейка уложит спать деток, затем уляжется сама. Когда же, наконец, из темноты раздалось громкое сопение, мы решили: пора! Знаю, что некрасиво лазать в форточки. А у тебя, читатель, есть другие предложения?
- Ну, я полез, - сказал я сообщнику. - Стой на шухере. Если что - мяукнешь.
- Давай, Рамзик, удачи!
Прикинув, я взлетел на подоконник, оттуда - в открытую форточку. И вот уже я с хозяйским видом разгуливаю по чужой квартире, стараясь не шуметь (это у нас, кошек, хорошо получается). В тот момент я "услышал" недовольное мяуканье своей Нефертари:
"Рамзик, где ты ходишь? Я уже третий раз вылизываюсь, а тебя всё нет. И хвост распушила. Для тебя, между прочим".
"Прости, Альма, - ответил я. - Тут дело государственной важности".
"С котами опять подраться? Фр!"
"Нет, на сей раз с двуногими".
А про себя подумал, что если меня застигнут, драки и впрямь не избежать.
"Я тебе потом всё объясню. Ну, не сердись, мурочка! Я очень скучаю по твоим зелёным глазам, по твоей нежной шёртске, по ласковым лапкам".
"Подлиза!" - промурчала довольно.
Это означает: пофыркаю, но прощу.
Наверное, ты, читатель, удивишься: почему я называю любимую кошку разными именами, и как её зовут на самом деле? С рождения она звалась Альмой. Точно так же звалась и тогда, когда я был Мурзиком. Когда же я превратился в Рамзика, весь двор стал называть её Нефертари - в честь жены Рамзеса Второго. И это имя в разговорах звучало даже чаще, чем её настоящее. Да и сам я, порой, забываясь, называл её - "моя Нефертари".
Так, ладно, как там говорится у людей: первым делом - самолёты. Не теряя времени, я запрыгнул на тумбочку, ухватил зубами рамку с фотографией (скользкая, собака!) и спрыгнул на пол. Добыча приземлилась рядом со мной. Хорошо, ковёр заглушил звук, а то бы всех перебудил. С горем пополам я доволок рамку до конца комнаты. Оставалось самое трудное - запрыгнуть наверх, удерживая ношу в зубах. Я вцепился изо всех сил, рискуя раскусить хрупкое стекло, и прыгнул. Подоконник... Форточка...
Не удержал. Рамка, повинуясь закону Ньютона, шмякнулась на асфальтированную дорожку. Послышался звон стекла.
- Бежим! Быстрее! - крикнул Альберт, спускаясь с яблони.
Я пустился вслед за ним.
Что ж, даже к лучшему, что рамка разбилась. Кое-как мы вытащили фотографию из-под груды осколков, и я взял её в зубы. Нести её без рамки оказалось куда проще. Ну, держись, Эдик, теперь компромат на тебя у меня в лапах! Точнее, в зубах! С чувством выполненного долга мы возвращались домой.
Похоже, я обрадовался рано. Когда я притащил своей хозяйке фотографию, она, конечно, пребывала в шоке. Естественно, она узнала своего Эдика. Не меньше был удивлён и он сам, когда на следующий день Маша устроила ему серьёзный разговор.
- Это моя Катя, царствие ей небесное! А это племянники - дети Катиной сестры. Откуда у тебя эта фотография?
- Понятия не имею, где Рамзик её взял.
Вот так - и меня сдала со шкурой, и лжецу поверила. Снова "любимый", "родной". Прав Эдик: дурочка наивная! Прости меня, богиня Бастет, что так про хозяйку!
Что думал про меня Эдик, наверное, озвучивать не стоит. Скажу лишь, что "тварь блохастая" и "шкуру сдеру" были единственными сколько-нибудь приличными словами.
- Что делать, дядя Берт? - снова спрашивал я старшего товарища.
Тот задумался.
- Есть у меня на уме один вариант, - наконец, сказал он. - Но предупреждаю: будет больно.
- А что за вариант?
- Ну, ты этого Эдика царапаешь, кусаешь, он угощает тебя пинком. Так Маша увидит, что он жестокий и, может, расстанется с ним. По крайней мере, моей Тамаре такой бы сразу разонравился.
Какую он имеет в виду - старшую или младшую - я вдаваться не стал. Но мысль пришлась мне по душе. Конечно, весьма неприятно, когда тебя швыряют лапой, словно дохлую мышь, но ради любимой хозяйки можно и стерпеть.
Но провоцировать Эдика мне не пришлось - пнул и так. На улице, прямо у подъезда, когда шёл к моей Маше. Я не успел ни мяукнуть, ни отскочить в сторону. Больше всего я жалел о том, что хозяйка этого не видела.
Зато при ней так усердно изображал любовь к животным, что я аж чуть слезу не пустил от умиления. И так "удивлялся": чего это я на него шиплю и показываю когти?
- Какой-то у тебя кот бешеный, - сказал он Маше.
Та давай оправдываться: мол, не понимаю, что это с ним сегодня, никогда прежде так себя не вёл, видно, не с той лапы встал.
За советом я снова пришёл к Альберту.
- А знаешь, Рамзик, пусть-ка его мои разоблачат. Они-то его ещё как узнают. И Маше расскажут. Ты только мне мяукни, когда эта парочка выйдет прогуляться.
Я стал с нетерпением ждать этого момента. Каждая минута ожидания тянулась для меня словно год. И вот, наконец, я "мяукнул" сообщнику: они у твоего дома.
По магнитному полю я "видел", как Альберт, истошно мяукнув, спланировал в открытое окно прямо на дерево и затаился. Александр Петрович и Тамара Васильевна, обеспокоенные, выскочили из квартиры, причитая: ох, упал, вывалился! И обгоняя один другого, устремились за торец дома. Тогда они ни Эдика, ни Машу не встретили. Но на обратном пути, когда хозяйка несла на руках целого и невредимого и весьма "удивлённого" Альберта, гуляющая в обнимку сладкая парочка попалась им на глаза.
Конечно же, Александр Петрович узнал омоновца. Побледнел, сжал кулаки и направился было к Эдику с намерением поговорить по-мужски. Э, нет, Петрович, мы так не договаривались! Но к счастью, Тамара Васильевна схватила его за руку:
- Саша, не надо! Пойдём домой.
Тот нехотя послушался и, кивнув на обидчика гневный взгляд, зашёл в подъезд. Я надеялся, что Тамара Васильевна сама поговорит с Эдиком, но уже по-бабски. Скажет что-то вроде: будь ты проклят! Или набросится на Машу: с кем ты, дура, связалась! Но она не сказала больше ни слова и даже старалась не смотреть в сторону омоновца.
Ничего не сказала ему и Тома, вернувшаяся из магазина двадцатью минутами позже. Но даже если бы что-то и сказала, это бы не имело уже никакого смысла. Маши тогда рядом не было.
Утром, когда по дороге на работу моя хозяйка встретила Тамару Васильевну, мои глазища заблестели надеждой: вот сейчас-то она Маше всё расскажет. Но к моему разочарованию, соседка лишь заметила:
- Твой кавалер... Я бы, на твоём месте, присмотрелась к нему получше.
И снова всё зря! Всё впустую!
Конечно, Машу удивило странное поведение Полякова-старшего и холодный тон Тамары Васильевны, когда речь зашла об Эдике. Но влюблённые глаза по-прежнему видели жизнь в розовом цвете. Даже его собственное всё чаще повторяющееся "делай как я сказал!" не навело мою хозяйку на мысль.
Поведение же Эдика с каждым днём становилось всё наглее: хождение в ботинках по ковру, заброшенные на стол ноги, "эту хрень жрать не буду", "чё ты как ледышка", запах винного перегара...Уверен, моя Нефертари, будь она человеком, давно бы уже за такое послала туда, куда Макар цыплят не гонял (интересно, Макар - это кот?). По крайней мере, вытирать об себя лапы точно бы не позволила. Маша же прощала любимому всё на свете, боясь его потерять.
Я слонялся из угла в угол, задумчиво кусая свой хвост. Ну, как объяснить своей хозяйке, что напрасно она ждёт обручальных колец и вальса Мендельсона (или правильно - марша?)?
- Слушай, Рамзик, - Альберт мяукнул мне со двора. - Кажется, в моей голове созрел план...
Когда он мне во всех подробностях изложил задуманное, я восхищённо заурчал. Ай да Альберт! Светлая голова! Нет, нет, дядя Берт, успокойся, ты, как всегда, тёмно-серый. Это я так, для красного словца. Кстати, интересно, почему красного, а не зелёного?
- Значит, Маша придёт - действуем!
Однако делать ничего не пришлось. Домой моя хозяйка вернулась вся в слезах. Я сразу догадался, что это Он заставил её плакать. Обидел? Бросил?
Магнитное поле услужливо выдало мне картину. Супермаркет. Огромные очереди в кассы, тележки, заполненные нужным и ненужным, писк "пробивалок". Впереди - наш вдовец и не один. Рядом с ним - его "погибшая" жена, точь-в-точь как на фотографии.
Мяукнув Альберту, что обстоятельства изменились, я принялся утешать хозяйку: тёрся у её ног, вилял хвостом, говорил: не плачь, мол, этот человек тебя недостоин, ты молода, красива, найдёшь себе кого получше. Того, кто хотя бы не будет врать, как сивый мерин. Кстати, почему именно сивые мерины считаются патологическими лжецами?
Маша взяла меня на руки, долго гладила рыжую шерсть, слушая моё мурлыканье.
- Ты хороший, Рамзик! Ты лучше этих мужчин! Не врёшь, не обманываешь, не предаёшь. Ты у меня просто замечательный! Я тебя обожаю!
- Я тебя тоже, хозяюшка! - ответил я.
Хотя Маша услышала только мур-мур. Но я надеюсь, она поняла меня правильно.
С одной стороны, мне было жалко, что Маша плачет, но с другой - я почувствовал облегчение: она больше не будет напрасно ждать и надеяться. Конец иллюзиям, пустым мечтаниям о свадьбе, куче детишек и любви до гроба. После такой чудовищной лжи она Эдика на порог не пустит, в этом я был уверен.
Остаток вечера моя хозяйка обзванивала подруг и соседок и оплакивала своё разбитое сердце вместе с ними. Ох, не хотел бы я быть на месте Эдика, коему досталось от женских языков по первое число! Особенно беспощадно "проехалась трактором" по его моральному облику Тома Полякова. Ей-то уже приходилось лицезреть его подлую натуру.
Я не ошибся, когда думал, что Маша на этот раз не простит горе-кавалера. Конечно, Эдик пытался с ней связаться. Моя хозяйка сначала просто отказывалась отвечать на звонки, однако на следующий день взяла трубку, чтобы сказать: между нами всё кончено. Иди, мол, к своей, чудесным образом воскресшей. Прощай и не звони мне больше!
Эдик в ответ стал говорить, что Катерина его супруга только на бумаге: они давно уже не спят вместе, она ему весь мозг проела бесконечными придирками, всё ей не так, всё не эдак, злая, как собака, и готовит отвратительно, и детьми не занимается, да ещё к тому же гуляет направо и налево (а я раньше думал, что гуляют только налево). Короче, потерпи, Машенька, Костя закончит школу - я с ней разведусь и женюсь на тебе. Ну да, ну да! Потом "Лиля закончит школу", потом "вот закончат институт", потом "замуж выйдет", "до майора дослужится".
Но Маша в этот раз не была такой наивной. Кто единожды обманул - второй раз веры не будет. Обычно интеллигентная, она послала Эдика туда, куда, по законам анатомии, он не смог бы пойти при всём желании. Тут-то и выяснилось, что Маша, оказывается, страхолюдина и дура непроходимая, и он, Эдик, гулял с ней больше из жалости.
По правде говоря, я был доволен, что всё так вышло. И оттого - непростительно легкомыслелен. Я знал, что Эдик в ярости (как же, не он, а его бросили, задели мужское самолюбие!). Но следить за ним по магнитному полю не додумался. Да и до магнитного ли поля, когда рядом - угольно-чёрная шёрстка любимой, её ласковое мурчание и прищуренные от удовольствия глаза-изумруды?
От блаженства меня отвлёк неожиданный зов:
"Рамзес, беги скорей! С твоей хозяйкой беда!"
Луис? Из Чили? Конечно же, я кинулся со всех лап, параллельно просматривая магнитное поле и "разговаривая" с Луисом. Прости, Альма, на сегодня наше свидание придётся прервать!
Этот упырь подкараулил Машу в парке, когда она возвращалась с работы. Сначала, разя перегаром, уговаривал простить, вернуться к нему, клялся в неземной любви. Но моя хозяйка оставалась непреклонной. И Эдик рассвирепел. Ударил по лицу, грубо схватил за волосы и принялся свободной рукой стягивать с неё джинсы, крича при этом, что научит её, шлюху грязную, уважать настоящего мужика. Маша пыталась вырваться, звала на помощь, но я "видел", что силы явно не равны. К тому же, вокруг ни души.
Я припустил во весь дух и не заметил, как чуть не сбил с лап Альберта. Хорошо, в последний момент он отскочить успел.
- Рамзик, ты куда несёшься?
- Этот урод Машу насилует! - прокричал я на бегу.
Дядя Берт, ни слова не мяукнув, устремился за мной. Так вдвоём мы прибежали в парк. Эдик уже расправился с Машиными джинсами и теперь взялся за свои собственные.
Альберт прыгнул внезапно. Два десятка острых, как бритва, когтей, тут же вцепились в спину обидчика.
От неожиданной боли Эдик завопил. Альберт продолжал отделывать его не только когтями, но и зубами, приговаривая:
- Вот тебе за Сашу!
- А вот и за Машу! - мяукнул я и тоже прыгнул.
Но неудачно. Навернувшись со спины, я оказался у ног противника. Тот с лёгкостью отшвырнул меня, словно футбольный мяч, затем стащил со спины Альберта и со всей дури кинул в ближайшее дерево. Тот обмяк и остался лежать без движения. Хозяйка хотела кинуться ко мне, но тяжёлая рука Эдика помешала ей это сделать. Противно ухмыльнувшись, он приспустил штаны с твёрдым намерением сделать то, что собирался.
Тут я и озверел. Моё тело, раздуваясь, стало покрываться полосками. Лапы, обыкновенные, кошачьи, начали подгибаться, не в силах удержать такую громадину. Но уже через несколько секунд стали меняться и они, превращаясь в крупные, мощные. Постепенно теряла кошачий облик и морда. Что ж, битва так битва! Не на жизнь, а на смерть! Как там мой тёзка бился с хеттами? Из моего горла вырвался грозный рык.
Маша, увидев меня, упала в обморок. Эдик с визгом кинулся прочь, придерживая спущенные штаны.
Трус несчастный! Значит, на девушку и котов - всегда пожалуйста, а с тигром бороться - слабо? Нет уж, любезный, так просто не отвертишься!
Оскалив клыки, я погнался за Эдиком. Несчастный удирал так, что пятки сверкали, крича при этом слово, которое в фильме про Штирлица с головой выдало его радистку. Впрочем, находились у него и другие: "Люди, спасите!" и несколько неприличных.
Кто-то, наверное, меня осудит, скажет: позорного бегства противника вполне достаточно для победы. Но я, признаться, был так зол, что готов был Эдика загрызть. Хотя это и не по понятиям. Кодекс чести хищника гласит, что убивать можно в двух случаях: когда собираешься употребить жертву в пищу, либо чтобы защитить свою жизнь или отстоять то, что принадлежит тебе по праву. У меня же угроза для собственности в лице моей хозяйки миновала, как только противник бежал. Ужинать Эдиком я тоже не собирался. Во-первых, был не голоден. Спасибо Маше, кормит меня до отвала! Да и к тому же, жрать всякую гадость... Фр!
Поэтому, догнав негодяя, я не стал загрызать его насмерть. Так - цапнул разок для науки (а не будет лапы распускать) и оставил бежать восвояси. Сам же на последнем издыхании двинулся к родному порогу. По мере того, как мой облик возвращался обратно к кошачьему, силы меня оставляли. Добравшись, я в беспамятстве рухнул на коврик у двери.
Магнитное поле раскинулось передо мной во всю ширь. Я "видел", как очнувшийся Альберт стал махать хвостом перед лицо Маши, помогая ей придти в чувство. "Слышал", как Маша спросила: а где Рамзик? Альберт мяукнул: мол, сейчас проверю.
"Рамзик, ты где?"
Я ответил. Тогда Альберт указал передней лапой в сторону дома.
- Умница! - похвалила его Маша, почесав за ухом.
- Быстрей давай! - поторопил её дядя Берт. - Рамзик совсем плох!
Конечно же, из того, что он говорил, Маша не поняла ни слова. Да она сейчас с трудом что-то вообще понимала. В её мозгу мелькали какие-то фрагменты драки с участием нас и Эдика. А чего дрались - не помнила, как не помнила эпизода моего превращения. Прости, хозяйка, что напугал, но другого выхода у меня не было!
Альберт проводил Машу до дома, взобрался по лестнице на четвёртый этаж. Я не чувствовал, но "видел", как хозяйка взяла на руки моё тело, "слышал", как она звала меня по имени.
- Тащи его к доктору, - сказал её спутник командным голосом.
"Держись, Рамзик!" - это уже относилось ко мне.
Хоть моя хозяйка мало что поняла из слов дяди Берта, бегом кинулась в ветлечебницу.
- Спасите, доктор! У меня котик заболел!
- Сильное истощение организма, - вынес врач свой вердикт. - Я сделаю всё, что от меня зависит, но шансов, что Ваш котик выживет, к сожалению, немного.
Где-то около двух недель я валялся между жизнью и смертью. Впрочем, что такое для кошки смерть? У меня оставалось ещё шесть жизней. С первой я расстался, подхватив токсоплазмоз, со второй - съев отравленную мышь. Третья смерть, пожалуй, была бы самой героической. Однако помирать всё равно не хотелось. В другой жизни я уже не буду рыжим Рамзиком и, может быть, никогда не увижу ни Машу, ни Альму. Рожусь, скажем, где-нибудь в Чили, а может быть, ещё и кошкой, как во второй своей жизни. А моё красивое рыжее тело возьмёт и так просто сгниёт? Ну уж нет, мы ещё поборемся за эту жизнь!
Альма являлась ко мне каждый день и мяукала, показывая чуть округлившийся животик:
"Рамзик, не умирай! Не оставляй свою Нефертари! Слышишь, Рамзик? Ты скоро станешь отцом! Хочешь рыженьких мальчиков?".
Что-то мне подсказывало, что мальчики, скорее всего, будут чёрненькими - в маму. Но от этого желания увидеть своих потомков, потрогать их не становилось меньше.
Я обещал своей Нефертари сделать всё, чтобы остаться в живых. Теперь я просто обязан выжить!
"Навещали" меня и дружки со двора, особенно часто - дядя Берт, и делились разными новостями. А ты думал, только женщины и только человеческие любят посплетничать? Узнал я и про Эдика. Когда он бегал по улицам со спущенными штанами и кричал, что кот превратился в тигра и чуть его не загрыз, двуногие ему почему-то не поверили.
Хотя он не врал. Решили, что всему виной напиток на спирту, которым от него пахло. Если я ничего не путаю, заперли его в белый дом с диагнозом - жёлтая горячка.
Луис (теперь уже мой хороший друг) говорит, что эти двуногие вообще какие-то чокнутые: не понимают простых вещей, зато воображают из себя чёрт-те-что. Правда, добавляет при этом, что его хозяин ещё более-менее адекватный. С остальными же и по-кошачьи толком не поговоришь.
Георгия, моего лечащего врача, коего коллеги называют Жориком, Луис, наверное, тоже счёл бы более-менее. Он-то хотя бы просёк причину моего состояния. Как только я, наконец, открыл глаза, первыми его словами были:
- Ну что, повезло тебе, герой! В шубке родился! Напугал ты хозяйку! Больше не превращайся в тигра... без необходимости.
Уж кому как не Жорику знать про необходимость. Я "видел" серую Маньку, умирающую на руках у шестилетнего мальчика. Чтобы спасти маленького хозяина, она загрызла педофила. Эксперты ещё удивлялись, как это обычная кошка так умудрилась. А Жорик, напуганный, повторял: "Тигрица...тигрица".
- Хозяйку-то хочешь увидеть?
- Конечно, - мяукнул я.
Когда Маша, по приглашению доктора, зашла, моей радости не было предела. Наконец-то я видел её вживую. Те две недели я читал её мысли, "слышал", как она за меня беспокоилась, но ничего не мог ей ответить. Маша так и не научилась считывать магнитное поле. Теперь же я мог с ней поговорить. И я говорил, говорил, а моя хозяйка слушала и кивала. Обожаю тебя, хозяюшка, ты у меня самая лучшая! Никому не дам тебя обидеть!
Жорик заговорщически мне подмигнул: мол, не бойся, не выдам твой секрет. Я подмигнул ему в ответ: спасибо, ты настоящий друг! Правда, Маша так и не поверила в моё превращение. Конечно, она вспомнила, как Эдик пытался её изнасиловать, и как мы с дядей Бертом кинулись на обидчика. Но насчёт тигра - чего только с перепугу не померещится? Скорей всего, Рамзик озверел да подрал Эдика так, что тот счёл за благо ретироваться.
Кстати, от моих кошачьих глаз не укрылись тайные взгляды, что Жорик бросал на Машу. Да и хозяйка моя, без всякого магнитного поля вижу, к нему не безразлична. Что ж, Рамзес, пора тебе приобрести в собственность и хозяина.