Аннотация: События этого рассказа происходят в сущности одновременно и сразу после окончания рассказа "Витёк".
Сергей Арсеньев
Педагогпоневоле
Там свеча горела,
Там струна гудела,
Непогода пела: "Пропадай..."
Гр. "Скомороший бунт".
- ...несколько месяцев. Кажется, два месяца или даже три. В пути корабли Колумба попали в область, где густо росли плавучие водоросли. Настолько густо, что корабли потеряли ход и почти не могли двигаться. К счастью, вскоре подул сильный ветер и все три корабля смогли освободиться и выйти на чистую воду. А место, где росли эти водоросли, назвали Саргассовым морем. К концу путешествия у них почти закончилась пресная вода, а та, что ещё оставалась в бочках - протухла. И тогда команда едва не взбунтовалась, матросы требовали от Колумба, чтобы он повернул назад, но Колумб не соглашался с ними, он понимал, что вернуться назад они уже не смогут, не хватит воды, и путь у них только один - вперёд, на запад! Неизвестно, чем бы всё это закончилось, быть может, на корабле вспыхнул бы бунт и все бы погибли, но тут из прикреплённой к вершине мачты бочки сидящий там матрос закричал: "Земля!!".
- Они нашли Америку?
- Да, Петя, нашли Америку. Это произошло в 1482 году. Кажется. Наверное, это было лето, вряд ли Колумб отправился бы в экспедицию зимой, ведь он был опытным мореплавателем и побоялся бы идти в неизвестность, рискуя попасть в зимние шторма. Но высадились они не на континенте, а на каком-то небольшом острове, точно не на Кубе. Не помню, на каком. Может быть, Санто-Доминго? Нет, не помню, не буду врать.
- А на континенте когда высадились?
- На континенте? Точно не во время первой экспедиции. Всего Колумб совершил к берегам Америки три экспедиции, но я не уверен, что он хоть раз высаживался на самом континенте. Может быть, такого и не было. Кстати, Колумб так и не узнал, что открыл новую часть света, он до самой своей смерти думал, что всего лишь подплыл к Индии с востока.
- Как не узнал? Открыл Америку и сам не заметил этого, что ли?
- Именно так, Ваня. Открыл - и не заметил.
- Разве так может быть? Как можно найти целый материк и не понять этого?
- А ты что думал, Колумб приплыл, а на берегу к его прибытию местные индейцы натянули на пальмах огромный транспарант с надписью "Добро пожаловать в Америку!"? Откуда он мог знать, что это Америка?
- Ааа... А когда узнали? И кто это первый понял?
- Не знаю, ребята, это я не помню. Возможно, первым догадался об этом другой великий путешественник, Америго Веспуччи. Кажется, португалец. Кстати, сам американский континент назван в его честь.
- Дмитрий Степанович, а когда Австралию открыли?
- Хм... Не помню. Но мне кажется, что позже Америки. Кто открыл - тоже не помню. По-моему, голландцы открыли, но не уверен. Ребята, давайте про Австралию в следующий раз, я постараюсь вспомнить побольше. А пока... Вика, как у тебя дела?
Пожилой мужчина с роскошной седой бородой взял из рук девочки школьную тетрадку, поднёс её поближе к горящей на столе свече, наклонился над ней и, близоруко щурясь, принялся читать. Пару минут спустя мужчина недовольно хмыкнул и сказал:
- Вика! Сколько будет семью восемь?
- Пятьдесят четыре, - несколько неуверенно ответила девочка, на вид лет восьми-девяти.
- А если подумать?
...
- Ну?
- Пятьдесят шесть?
- Пятьдесят шесть, - согласно кивает головой мужчина. - На, переделывай. Алёша, ты как?
- Я формулу площади треугольника забыл, - с другой стороны стола отвечает мальчишка лет десяти.
- Так выводи.
- А как?
- Формулу площади прямоугольника, надеюсь, помнишь?
- Помню.
- Площадь треугольника чудесно выводится из неё. Для начала, нужно получить формулу площади параллелограмма, а треугольник - это всего лишь параллелограмм, поделённый пополам. Делай чертёж, я помогу тебе.
Откуда-то сверху приглушённо доносится звяканье стекла. Миг - и все находившиеся в комнате дети, а их было чуть больше десятка, ни слова не говоря, сгрудились вокруг мальчишки, который только что забыл формулу площади треугольника. А тот молча достал из висевшей у него на поясе маленькой женской сумочки гранату, ухватил её обеими руками, а руки с гранатой положил на стол перед собой. Бородатый старик задул две из трёх горевших на столе свечи, снял с вешалки карабин и взял на прицел единственную дверь, ведущую в помещение.
Тишина. Все замерли, лишь свеча на столе тихонько потрескивает.
Тук. Тук-тук. Тук-тук-тук.
Тишина, никто не двигается.
Тук-тук. Тук. Тук-тук.
Одна из девчонок молча подходит к двери, отодвигает тяжёлый с виду засов, после чего бегом возвращается обратно на своё место, поближе к мальчику с гранатой. Старик поднимает карабин к плечу. Мальчишка с гранатой напрягся.
Открывается дверь и в комнату, со словами: "Это я, всё нормально", вваливается с ног до головы мокрая и заляпанная грязью девчонка лет четырнадцати. Старик опускает карабин, мальчишка прячет гранату обратно в свою сумочку, а мокрая девчонка, повесив свой АКМ на стену рядом с карабином старика, стянула с головы шерстяную шапку, тряхнула мокрыми и давно не мытыми волосами и сказала:
- Дмитрий Степанович, мы воду достали.
- Да ну? Молодцы! - говорит бородатый старик. - А то я уже беспокоиться начал, думал, опять дрянь какую пить придётся, как в тот раз. Ну, осенью, помнишь?
- Такое забудешь, как же, - морщится от отвращения девчонка. - Я, Дмитрий Степанович, наверное, никогда в жизни больше этой гадости в рот не возьму. Как вспомню, чего нам с Гришкой стоило потом выходить и всё равно искать воду! Тошнит, голова раскалывается, во рту помойка, глаза в разные стороны, а идти по-любому нужно, даже и если ты в зюзю.
- Младшим было хуже, Свет. Я уж и так им поменьше давать старался, но хоть стакан-то в день нужно, иначе никак. А ты, всё-таки, постарше, тебе проще.
- Так я и пила больше. Под конец вообще думала, что сдохну от этой дряни.
- Да, дрянь, согласен, из дешёвых сортов, но другого-то ничего и не было. Чистый снег, без пепла, тогда вовремя пошёл, спас нас, а то пропали бы.
- Пропали бы. Я в последние дни уже и ходить почти не могла, шутка ли - две недели не пить ничего, кроме вина. Брр... гадость!
- Вот и не пей его никогда больше.
- Шутите? Чтобы я, добровольно... Ни за что!!
- И правильно. Сейчас нормальную воду нашли, не колу?
- Нормальную, она даже негазированная, просто питьевая. Там много, четыре бадьи, я тащить её запарилась, местами просто волоком пёрла. Гришка охраняет меня, а я перебежками их тащу. Протащу одну метров двадцать - за следующей иду. Так и шли, потому и долго. Они там наверху, Гришка сторожит.
- Я сейчас. Света, я сейчас помогу.
- И думать не смейте, Дмитрий Степанович! Куда Вам с Вашим сердцем?! Что мы, не затащим, что ли? Ребята, поможете? Зато сегодня можно будет лапшу заварить!
Последнее заявление мокрой девчонки вызвало в комнате оживление и радостное бормотание. Лапши, видимо, хотелось всем.
- А ещё мы чай нашли, много, две пачки, и он даже не мокрый!
Новая порция радостного бормотания.
- Но самое главное, - важно добавила старшая девчонка, - самое главное - не это. Гришка молодец, затащил меня. Мы по квартирам шарились, хоть там уже и побывали до нас явно, но мы всё равно пошли проверить. Так в одной квартире, на шкафу коробка стояла, и Гришка её снял оттуда. А там знаете что было? Диафильмы! Новые диафильмы, мы такие не смотрели ещё! И много, почти тридцать штук!
И вот тут комната утонула в радостном визге ребят. Правда, визжали все только шёпотом...
* * *
Довольная и сытая (относительно) Света Самохина возилась возле старенького фильмоскопа, настраивая его. Этот фильмоскоп, а ещё два десятка диафильмов, они таскали с собой, когда перекочёвывали на новое место. Таскали, несмотря на то, что тот был довольно тяжёлым. Да, из него выкинули всю электрическую начинку, но и оставшееся весило прилично. Там остался механизм прокрутки ленты (он механический), остались линзы, остался сам корпус, в конце концов! Корпус - самое тяжёлое, он металлический, добротный такой. Но без корпуса никак, он нужен.
А сколько они мучились, когда переделывали этот проектор под свечной свет! Это кошмар какой-то! Конечно, проектор им достался вполне исправным (наверное) и даже была запасная лампа к нему, но... где же они возьмут электричество? Электричества давно не было. Вот и пришлось старенькому Дмитрию Степановичу, Гришке и Лёхе мудрить со свечами и зеркалами, подстраиваясь под новые условия.
Результат у них получился... не очень. Изображение бледное, мерцающее, буквы едва читаются, но... Но всё равно просмотр диафильмов мгновенно стал любимым общим развлечением. Вернее, не любимым, а вообще единственным, других у них не было. Неудивительно, что все имевшиеся диафильмы уже были пересмотрены чуть ли не по десятку раз. Все подряд пересмотрены, от сказки про курочку Рябу, до научно-популярного о строении Солнца. Так что сейчас все ребята, включая шестилетнего Вовку (который солнце почти не помнил), знали о нашей звезде гораздо больше среднего взрослого (даже с высшим образованием).
Потому что диафильмы - это была часть ТОЙ жизни. Жизни ДО.
Особенно часто смотрели диафильм "Повесть о Настоящем Человеке". Вовка просил. Этот диафильм все посмотрели раз двадцать и буквально выучили его наизусть.
А сегодня Света и Гриша принесли новые диафильмы, нашли случайно. Света и Гриша - штатные добытчики отряда, фактически - кормильцы и защитники. Правда, защитники они аховые, отбиться смогут разве что от сумасшедшего одиночки, но... других не было. Света была самой старшей и сильной в отряде, ей уже исполнилось четырнадцать. Грише через три месяца должно было стукнуть тринадцать, если он доживёт. Ещё старше Светы был лишь Дмитрий Степанович, но он уж слишком сильно старше, ему почти шестьдесят (хотя выглядит сейчас на все семьдесят с хвостиком). И у него больное сердце, а ещё он разбил свои единственные очки, а новых, хоть чуть подходящих, найти не удаётся. А без очков... ну, какой из него добытчик и разведчик? Никакой, он слона за пять метров не разглядит.
Вообще, Дмитрию Степановичу три года назад и в страшном сне не могло присниться, что на старости лет он вдруг поменяет род деятельности и из начальника отдела планирования крупной фирмы он вдруг станет школьным учителем. Дмитрий Степанович никогда в жизни не работал с детьми и совершенно не умел этого делать. Собственно, детей он просто боялся и с посторонними (не своими) детьми общался лишь в случае ну совсем уж крайней необходимости, либо если те первые к нему обращались. К счастью, такое случалось весьма редко.
А тут - на тебе! Сразу тринадцать человек! Чёртова дюжина!
Первым стал Вовка, которого пожилой начальник отдела подобрал возле разграбленного поезда. Что случилось с поездом - выяснить не удалось. Кроме Вовки выживших не было (либо они уже разбежались). Когда машина, за рулём которой сидел возвращавшийся в Москву Дмитрий Степанович, намертво встала в жуткой пробке вблизи Липецка, Дмитрий Степанович принял решение возвращаться домой пешком. Боясь заблудиться (GPS-навигатор уже не работал), Дмитрий Степанович вышел к железной дороге и пошёл вдоль неё. И уже к вечеру он нашёл поезд дальнего следования. Вернее, дымящиеся останки поезда. Живых людей там не было, а вот мёртвых - предостаточно. Все - безоружные гражданские. Просто пассажиры.
Дмитрий Степанович подобрал себе там, в руинах, немного еды, одеяло, пластиковую бутылку и небольшой рюкзачок. Уже хотел уходить, как вдруг заметил лежащего на земле Вовку. Как мальчишка не истёк кровью - непонятно. Возможно, его спасло валявшееся рядом одеяло, в которое он упёр свои культи. У Вовки не было ступней обеих ног, только торчащие на их месте обломки костей и лохмотья мяса.
Что мальчишка вскоре умрёт, было очевидно. Тут и настоящий хирург вряд ли бы помог. Только просто так бросить трёхлетнего малыша начальник отдела планирования не смог. Он перетянул ему ноги верёвкой, выковырял ножом самые крупные обломки костей, подровнял лоскутья кожи и мяса и замотал культи разорванной простынёй. На этом его медицинские познания заканчивались, это всё, что он мог сделать для мальчишки. Всё время операции мальчик, к счастью, был без сознания. Он умирал, это понятно. Но Дмитрий Степанович всё равно поднял его и понёс. Куда-то понёс, он и сам не знал, куда идёт. Куда-то на север, вдоль железнодорожного полотна.
А вторым стал Гришка. Он как раз и жил в этом Липецке, когда всё началось. Гришка вылез из кустов, и молча пошёл следом за Дмитрием Степановичем вдоль железной дороги, метров в двадцати от него. Как Гришка потом объяснил, он стал очень бояться взрослых людей, потому что они... они делали такое... ему казалось, что мир вдруг сошёл с ума. Такого просто быть не могло, чтобы жечь паяльной лампой, нарочно!, живого человека, девушку!! Но это - было, он сам видел. А за Дмитрием Степановичем он пошёл лишь оттого, что увидел у него на руках почти мёртвого Вовку, посчитал старика спасателем. Но всё равно вплотную подойти к Дмитрию Степановичу и заговорить с ним Гришка набрался храбрости лишь к вечеру, когда пожилой мужчина раскладывал на земле одеяло и готовился ко сну.
Третьей же стала Светка. Вот тут уже им повезло, просто повезло. Всем повезло, и Светке, и Гришке, и Дмитрию Степановичу с Вовкой на руках. Если честно, то никто из троих (Вовка не считается) в одиночку (или даже парой), не был бы способен выжить, они все должны были умереть. Но... Когда их стало трое, то это уже был маленький, но отряд. Втроём... выжить втроём уже было реально.
О! Светка закончила регулировать фильмоскоп, ребята расселись поудобнее, и начался просмотр диафильма (нового!). Они ещё не видели такого. И вот тут...
С развешенной на бетонной стене несвежей простыни на детей хлынула даже не сказка, хлынул целый новый мир. Мир светлый, свободный, радостный и... недостижимый. Ребята жадно всматриваются в яркие картинки счастливого мира на простыне, а Светка читает им:
А Алиса - самая обыкновенная девочка. Но с ней случаются события, необыкновенные даже для XXI века.
- Для XXI века, - глухо ворчит Гришка. - Да уж, для XXI века эти события действительно необыкновенны. В XXI веке такого не бывает.
Все молчат. Просмотр продолжается. Кадр за кадром проходят мимо ребят картинки другого мира. Лёшка (всё равно голодный), увидев динозавра с бубликом в зубах, потянул к себе пустой одноразовый лоток из-под лапши, лизнул его, убедился, что девчонки и без него тот тщательно вылизали, и вновь обратил своё внимание на экран. Светка же, тем временем, продолжает:
Все остолбенели. Профессор Селезнёв хотел перепрыгнуть через барьер к Алисе. Но она замахала рукой. - "Тише, папа, Бронтя тебя боится. Отойди, пожалуйста".
И снова в полной тишине и темноте один за другим пошли с трудом различимые в свете трёх свечей кадры диафильма. Слышится лишь голос Светы Самохиной:
Космонавты даже спасли одного шушонка, чуть не утонувшего в большой банке сгущённого молока.
В этом месте Гришка громко сглотнул, он один из немногих, кто помнил вкус настоящего сгущённого молока.
Всё, диафильм закончился, ребята сидят, как пришибленные.
- Дмитрий Степанович! - первой не выдерживает Вика Королёва. - Дмитрий Степанович, а что это было?
- Это? Это ваше будущее, ребята.
- Наше?
- Ваше. Ваше, каким оно должно было бы быть, если бы...
- Если бы?
- Если бы его не украли наши враги. Предатели.
- Но...
- Посмотри сюда, Вова, - Дмитрий Степанович быстро отматывает назад кадры диафильма и останавливается на картинке, где пожилой профессор рассматривает яйцо динозавра. - Вова, вот этот человек - это ты. Там должен был быть ты!
- Я? - обхвативший ладонями свои культи Вовка делает огромные глаза.
- Ты. А вот это, - ещё несколько кадров назад, - Вика, вот эта женщина в скафандре - это твоя дочь. Ребята, там, в том мире - это вы и ваши дети. Вы должны были быть ТАМ, но...
- Но что, Дмитрий Степанович?
- Простите меня, дети. Это я не смог, это я допустил. Я, как и все мы, взрослые. Мы позволили гнили и дряни вылезти наружу, захватить власть. А потому сейчас мы тут, в подвале, а наверху у нас ядерная зима, и нам нечего кушать, и... Простите. Если сможете.
Света подходит к ставшему вдруг таким маленьким и жалким Учителю, обнимает его, целует во влажную от слёз щёку, что-то хочет сказать, но...
Откуда-то сверху приглушённо доноситься звяканье стекла. Сигнальная бутылка! Миг - и все находившиеся в комнате дети, ни слова не говоря, сгрудились вокруг Лёшки, который опять молча достал из сумочки гранату. Дмитрий Степанович задул свечи в фильмоскопе, снял с вешалки карабин, и взял на прицел единственную дверь, ведущую в помещение. К нему тотчас присоединились Светка и Гришка со своими АКМ. И вот дверь уже под прицелом трёх стволов, а в глубине комнаты малышня тесно сгрудилась вокруг сжимающего в напряжённых ладонях гранату Лёшки.
Они никого не ждут. Кто это?
Стук в дверь. Ещё стук, настойчивее.
Дмитрий Степанович не выдержал и негромко спросил: "Кто там?"
В ответ детский голос: "Это я, впустите".
Минута на раздумье, затем Вика, повинуясь жесту Учителя, подходит к двери, отваливает засов, и бегом бежит обратно, поближе к гранате. Дверь, находящаяся под прицелом трёх стволов, медленно открывается, и в комнату входит девчонка.
Какая чистая! И сытая с виду. Таких давно нет уже. Очень-очень короткая юбка, на обтянутых чёрными колготками (колготками! они же рвутся!) ногах полусапожки, выше тоже очень чистый чёрный свитер с белой эмблемой хищника и надписью "Puma". Невероятно чистые волосы заплетены в длинную косу.
- Здравствуйте, - вежливо говорит девчонка.
- Здравствуй. А ты кто такая?
- Меня зовут Катя. Хотя на самом деле я Ромка...
* * *
...Снег. Июнь месяц, а опять пошёл снег. Ну, когда же выглянет солнце, когда?! Все устали от этих бесконечных и унылых чёрно-серых туч и постоянного дождя.
Отряд медленно продвигается вперёд, ведомый Катей-Ромкой. Косу ему отрезали под корень, но лишней одежды для мальчика нужного размера у них не было. Вообще-то, для девочки тоже не было, никакой не было. Если поискать, то что-то можно было бы найти в окружающих домах, но время... времени тоже не было. Потому так и идёт Ромка в своих девчачьих тряпках вместе со всеми. Весь промок, колготки порвались уже в нескольких местах, его мини-юбка висит на бёдрах мальчишки мокрой тряпкой, но... идёт и не вякает. Кажется, он уже простудился, но ему всё равно.
Ромка говорит, что ему всё равно. Теперь - всё равно. Его мечта - стать живой бомбой, а если не получится, то хотя бы повеситься, ничего большего он для себя не желает.
Но он хочет, чтобы сначала сдох Адамыч. Только одно лишь это желание всё ещё и удерживает Ромку на этом свете, больше ничего. Адамыч должен подохнуть!! Ведь это именно он сделал из Ромки то, чем он стал.
Когда ребята отряда узнали, кто именно стоит перед ними и чем он занимался в последние годы... От немедленной расправы Ромку спасло только то, что к нему брезговали прикасаться, а тратить пулю было жалко. Его начали было облаивать самыми последними словами (особенно Гришка старался), но Ромка сказал, что это бесполезно. Они все правы и он не спорит. Больше того, сильнее, чем он сам себя, они его обругать всё равно не смогут. Всё правильно. Он - такое. Такая. Такое.
А ещё он сказал, что отряд выследили и спасаться нужно немедленно. Через пару часов тут будут люди Адамыча (ему срочно нужны новые рабы) и отбиться тремя стволами от них точно не удастся. Поэтому ребята бросили всё нажитое, взяли с собой лишь жизненно необходимое (немного еды и воды, запас лекарств и фильмоскоп с диафильмами) и бросились бежать. Ну, вечный снег им помог ещё, смыл следы. По случаю июня месяца снег был мокрым (лето же!), но следы он всё равно заметал превосходно.
И вот они снова, в который раз уже за последние три года, бредут, не зная куда, спасаясь из предыдущего места жительства, вдруг ставшего неуютным. Бредут своим обычным порядком. Впереди - Гришка с АКМ, за ним основная толпа, Лёшка несёт старую "Сайгу" Светки, а свою гранату он временно отдал Вике. В центре построения - Дмитрий Степанович с Вовкой на плечах, а в самом конце, позади всех, основная ударная сила отряда - четырнадцатилетняя Света Самохина со своим АКМ.
Дмитрий Степанович не вооружён. Это бесполезно, с его зрением боеспособность старого офисного хомячка всё равно близка к нулю, чем бы его ни вооружить. Он несёт на плечах Вовку.
Бубух-бубух! Бубух-бубух! Бубух-бубух!
Глухо бьётся в груди изношенное сердце старика. Но он - единственный, кто в состоянии тащить на себе Вовку продолжительное время. А потому Дмитрий Степанович шаг за шагом буквально заставляет своё сердце биться снова и снова. Нельзя, сейчас нельзя останавливаться. Сейчас - не время! Иначе Вовка пропадёт, больше его нести некому.
Да, Вовка выжил. Выжил, несмотря на потерю обеих ступней. Три года назад им сказочно повезло, просто неверояно повезло. Гришка, стараясь особо не смотреть в сторону распятой между вбитых в землю колышков обнажённой Светки, резал верёвки, которыми та была привязана. Дмитрий Степанович, сидя на земле и тяжело привалившись к резному крыльцу, перекатывал под языком таблетку, пытаясь успокоить вдруг взбунтовавшееся сердце. На том же крыльце лежал мёртвый мужчина (как потом выяснилось, родной дядя Светы), а рядом с крыльцом, в луже, плавали с пробитыми головами двое неизвестных лиц "южно-чебуречной" национальности (один со спущенными штанами). Дмитрий Степанович сидел, оплакивал погибшие в схватке собственные очки, смотрел на тела в луже, и удивлялся сам себе. Откуда силы-то у старика взялись? Вот так вот, с одной лопатой, да на двоих и на спортивных. Конечно, атаковал со спины, да ещё один из этих двух к обороне явно готов не был (он к другому готовился), но всё равно... годы не те и здоровье не то. Просто эта девочка, эта Света, кричала так похоже на его младшую, на Валерку, что... Словом, так получилось.
И в тот момент очнулся Вовка. Очнулся и попросил пить. Так их стало четверо.
Самое смешное, что фамилия у Вовы была Путин, он сам так сказал. Конечно, доверять лепету трёхлетнего малыша особо не стоило, но... он себя называл "Вова Путин". Может, телевизора пересмотрел, может, это такая домашняя дразнилка была у него, а может и вправду однофамилец (родители пошутить захотели). Только так вот и получилось, что спас Дмитрий Степанович от смерти самого Владимира Путина. Жаль, что за этого Путина орден вряд ли дадут.
Ещё Вова называл и свой адрес: "улица Мисиськая, квартира семнадцать". Расшифровать название улицы не удалось, Вова так и произносил его: "Мисиськая". К тому же, он не называл ни номера дома, ни название города, где эта улица находится. Возможно, во времена ДО полиция и по фразе "улица Мисиськая, квартира семнадцать" смогла бы найти родных Вовы (если бы стала искать). Но это ДО, сейчас этим точно никто и заниматься не станет. Так что, поехал дальше Вова на Дмитрии Степановиче. Первое время тот нёс его, а когда ножки у ребёнка немного зажили, то он прочно переселился на шею пожилому мужчине и дальше путешествовал уже там.
Эта неожиданная встреча спасла не только Свету, Дмитрий Степанович и Гришка выиграли от неё немногим меньше. Дело в том, что Свету и её дядю (к которому она приехала в гости), просто застали врасплох. Если бы они были готовы, то этим двум ублюдкам бы не поздоровилось. Дядя Светы был заядлым охотником, у него в доме были две "Сайги" и изрядный запас патронов к ним. Света тоже довольно прилично (для девчонки одиннадцати лет) умела стрелять. Собственно, она и в гости-то приехала именно для того, чтобы сходить на охоту с дядей. Так что, когда отряд из трёх человек и одного инвалида покинул дом дяди Светы, то он уже был неплохо экипирован. Помимо запаса продуктов у них было на троих две "Сайги", каковые достались Свете и Гришке. Гришке, конечно, было тяжело (впрочем, как и Свете) тащить эту бандуру, но идти с оружием в руках намного безопаснее, а Дмитрию Степановичу после потери очков давать огнестрельное оружие было практически бессмысленно. К тому же, он всё равно нёс на себе Вовку.
Ну, а дальше всё как-то так само собой получилось. Ребята смертельно боялись взрослых и шарахались от каждого человека. Дмитрий Степанович этих взрослых просто тупо не видел без очков, а потому всегда на слово верил своим молодым и глазастым спутникам, когда те говорили, что впереди опасность и нужно спрятаться и переждать. А вот детей, особенно одиночных и моложе их, Светка и Гришка не боялись. Потому и шёл потихоньку на север отряд, постепенно обрастая новыми молодыми членами.
И стал Дмитрий Степанович, совершенно неожиданно для себя, сначала воспитателем, а затем и учителем всей этой мелюзги.
Впервые на относительно длительный срок они остановились где-то месяц спустя после начала их путешествия. Солнца уже не было, постоянно шёл дождь (временами переходящий в снег) пополам с пеплом, все были мокрые и чёрные от этого пепла. К тому же, шестилетняя Вика заболела и нехорошо кашляла.
Они нашли какую-то полузаброшенную деревню в паре километров от железной дороги, Гришка сходил туда на разведку и, вернувшись, доложил, что деревня заброшена не "полу", а совсем. Вернее, до недавнего времени там ещё кто-то жил в нескольких домах, но прямо сейчас нет никого. Вот, там они и встали передохнуть.
Светка и Гришка мародёрничали, вовсю шерстя дома в деревне. Ещё они вскрыли склад старого сельпо и, к собственному удивлению, обнаружили там полдюжины упаковок ржаной муки, по восемь двухкилограммовых пачек в каждой. Мука была просрочена, но... при отсутствии другой еды...
Да, Света и Гришка стали добытчиками и охотниками. А другим что? Просто так сидеть сиднем дома? И кем они тогда вырастут? Так и стал Дмитрий Степанович ещё и учителем младших школьников.
Быть учителем он не умел, никогда не готовил себя к такому Подвигу. Ученики ему попались с весьма разным уровнем подготовки - кто-то уже и делить столбиком умел, а кто-то ещё ни одной буквы не знал. К тому же, не было ничего, напоминавшее учебники (хоть какие-нибудь). Но...
Но он взялся их учить, потому что кто, если не он?
Учил Дмитрий Степанович ребят совершенно бессистемно и тому, что помнил сам, без учебников. Вот и получились у ребят знания ну очень-очень неровные. Через три года все, кроме Вовки, уже умели неплохо считать, многие могли в уме перемножать трёхзначные числа, да и Вовка научился счёту в пределах сотни. Но при этом все, кроме Светы и Гришки, читали кое-как и по слогам. Все знали, что такое математическое ожидание, сетевое планирование и комплексные числа, но писали с чудовищным количеством ошибок. Нет, сам-то Дмитрий Степанович писал вполне грамотно, но он это делал практически на инстинкте, оно само у него так получалось, а вот правил русского языка дальше "жи-ши" и "чу-щу" он вспомнить не мог. Его ученики неплохо представляли себе строение ядра атома, знали, что такое период полураспада и чем альфа-радиация отличается от бета и гамма-радиации. Но при этом ни один ребёнок ни за что не смог бы отличить липу от ясеня, не знал, чем питаются панды и в каком веке началась Столетняя война. Такой вот им попался учитель. И таким стал мир вокруг.
Мокрый снег, наконец-то, прекратился. Даже небо чуть посветлело. Вымокшие и озябшие дети с надеждой подняли свои взоры вверх. Быть может, выглянет солнце?
Но нет, солнце выглядывать пока не спешило, слишком сильно обидели его люди своей глупостью. Ромка стряхнул ладонями влагу со своей насквозь промокшей ну очень уж неприлично-короткой юбки, тряхнул головой, и веселее зашагал рядом с Гришкой.
А Гришка, похоже, немного оттаял. Он уже не отпрыгивал от Ромки на два метра, когда тот приближался к нему, и не плевался, когда Ромка пытался что-то говорить. Собственно, Гришка даже иногда удостаивал того короткими ответами.
Сам же Ромка был доволен и всем своим видом выражал это. Он шёл умирать, не скрывал этого ни от кого, но при этом был счастлив, впервые за три года Беды счастлив. Для него скоро всё закончится. Он - отомстит.
Ведь отряд шёл не просто так, впервые они не мигрировали куда-то бесцельно, а шли в конкретное место. И вёл их туда Ромка, он помнил дорогу. Они шли в... одно место, место, расположенное недалеко от Рязани. Туда, откуда пару недель назад едва-едва смог унести ноги Адамыч. Он бежал, в панике бросив почти всё и всех, захватив с собой лишь полдюжины самых близких и отмороженных сподвижников, да ещё любимую "девочку" Катю. Конечно, Адамыч был достаточно силён по нынешним временам, чтобы завести себе и нормальную девочку, обыкновенную (а то и не одну), только... ему больше нравились именно такие, как Рома. Насколько это нравится самому Роме для Адамыча значения не имело совершенно.
А вот теперь он и заплатит за это.
Ромка вёл отряд, чтобы попросить помощи у каких-то загадочных "витязей". Кто это такие, Ромка доподлинно не знал, он знал только, что Адамыч боится их буквально до усрачки и чуть ли не ходит жидким под себя при одном лишь упоминании этих непонятных "витязей". А Ромка знал где, в каких именно утёсах, прячет своё жирное тело Адамыч. Он это знал и он расскажет об этом "витязям". Единственное, что он хотел для себя в награду - право стать живой бомбой, больше ничего.
Ромка всё расскажет витязям, всё, что только знает. А знает он не так уж и мало. Расскажет про главный тайник Адамыча близ станции Ожерелье. Расскажет про место, где ежемесячно проходят рынки рабов, на которые прибывают покупатели со всей округи. И про "дядю Гогу" Ханапойского расскажет тоже. Кажется, этот "дядя Гога" имеет какие-то отношения с витязями и чуть ли не их союзник. Что ж, пусть теперь и витязи кое-что узнают о таком вот своём "союзнике". Ромка ходил с ним в баню (конечно, не добровольно, его согласия никто не спрашивал). Этот Ханапойский тоже оказался любителем "необычных" девочек. Правда, в бане кроме лапанья и вонючих поцелуев у того ничего не получилось (а не будет столько пить!). Ханапойский там просто нагрузился водкой до состояния овоща и заснул (Ромка хотел спихнуть спящее тело в бассейн и свалить всё на несчастный случай, но просто не смог сдвинуть с места стодвадцатикилограммовую потную тушу). Но, прежде чем заснуть, "дядя Гога" много чего интересного рассказал. Наверняка, витязям будет любопытно послушать про это.
Да, дорогу к витязям Ромка знал. Но в одиночку он побоялся туда идти, путь-то неблизкий. На одинокого путника (тем более - девчонку!!) по дороге нападут практически наверняка. Другое дело - отряд из полутора десятков человек, трое из которых явно вооружены. У остальных же, возможно, оружие просто не на виду. На такую толпу и группа из полудюжины бойцов трижды подумает, прежде чем напасть. Даже если и победят, потери у такой группы будут наверняка. А оно им надо? Что у этих прохожих брать-то? Может, у них и нет ничего, ведь пешком идут, много с собой нести не могут.
Опять же, и ребят незнакомых Ромке было жалко. Своей судьбы он не пожелал бы никому. Вчера он слышал, как подручные Адамыча уже разыгрывали очерёдность "подходов" к незнакомой ему девчонке (теперь он знал, что зовут её Света). Ему стало так жаль её... Да и мелких ребят жаль, в рабстве у Адамыча жизнь такая, что лучше подохнуть, это Ромка видел не раз. Правда, как выяснилось, эти мелкие ребята и сами прекрасно понимали это и при малейшей опасности дисциплинированно сбегались поближе к своей единственной гранате. Наверное, Адамыч всё равно не смог бы взять их живьём, ему бы только мясо досталось. Впрочем, от мяса тот тоже не отказался бы.
А небо-то светлеет! Солнце. Ну пожалуйста, солнышко! Ромке так хочется ещё раз посмотреть на солнце. В последний раз...
* * *
Вызов селектора с КПП-1 прозвучал громко и неожиданно. Дежуривший по посёлку майор Локтионов даже едва не пролил себе на колени чай, который только что заварил. Недовольно поставив на стол перед собой чашку с горячим напитком, тот включил связь и спросил:
- Что там у вас случилось?
- Тащ майор, тут это...
- Чего "это"?
- Тут... тут к воротам с той стороны Дед Мороз подходит.
- Кто подходит?!
- Дед Мороз. Ну, он выглядит так, только без посоха и одет плохо.
- И с ним Снегурочка, конечно.
- Да, есть такая, причём не одна. Снегурочка АКМ вооружена.
- А Дед Мороз - базукой?
- Нет, он ребёнка на шее тащит.
- Часовой, Вы что, вчера в медсанчасти литр спирта украли?
- Никак нет. Я не пьян, товарищ майор! Вам лучше подойти сюда, они уже почти пришли. Я не знаю, что мне делать, товарищ майор.
- Иду, ждите, - недовольно сказал селектору Локтионов, отключил связь, с сожалением посмотрел на кружку с недопитым чаем, кивнул своему помощнику и вышел из штаба.
Весть о том, что к ним пришёл Дед Мороз (в июне месяце), распространилась по посёлку, как лесной пожар. Наверняка, дежурный по штабу разболтал (ох и влетит ему потом от майора!). Как бы то ни было, к тому времени, когда Локтионов отдал команду открыть ворота, изнутри около ворот собралась уже довольно порядочная толпа человек из двадцати. Всем любопытно.
Вот взревел электродвигатель, тяжёлые ворота медленно и плавно отъехали в сторону, и в образовавшийся неширокий проход по одному стали заходить люди. Точнее - дети. Самой старшей лет четырнадцать, младшему около восьми. Тощие, грязные, оборванные. Только одна девчонка с неровно обрезанными короткими волосами в совершенно неприличной юбке выглядела относительно ухоженно, хотя и у неё колготки порвались в нескольких местах, а вся она была мокрая насквозь. Мокрая, но не грязная, как все остальные.
А вот и он, Дед Мороз. Да ну, никакой это не Дед Мороз, простой старик, худой и грязный, как и все остальные, пришедшие с ним. Это всего лишь борода у него такая седая и роскошная, какой любой Дед Мороз позавидовал бы. На плечах у него сидит ребёнок, мальчик лет шести, самый маленький из всех. На коленях у ребёнка нашиты какие-то не то очень толстые накладки, не то очень маленькие подушки. Зачем?
Но вот, все зашли внутрь, ворота закрываются. Дед Мороз степенно осмотрелся по сторонам, оглядел своих детей, осторожно снял с шеи мальчишку, подошёл к удивлённому майору, и, ни слова не говоря, передал ему ребёнка. Тот совершенно машинально принял тело и вопросительно посмотрел на "Деда Мороза". Старик же... старик только тихо сказал: "Дошли. Вот и славно". А потом неожиданно мягко и быстро лёг на землю. Не упал, а именно лёг. Лёг и лежит. Молча и неподвижно.
Майор Локтионов кивнул дежурному по КПП в сторону лежащего "Деда Мороза": проверь, мол, как он. Часовой наклонился над стариком, потрогал его, затем встал перед ним на колени и стал щупать пульс на шее. Полминуты спустя дежурный по КПП разогнулся и растерянно сказал: "Товарищ майор, а он кажись того, помер"...
Полчаса спустя.
Ответственная за санобработку Елена Половцева пропустила грязных немытых детей в санитарный блок и сказала:
- Так, мальчики вон в ту дверь, девочки в эту. Девочкам я помогу, а вы, парни, сами разберётесь. Барахло своё грязное в жёлтый контейнер складывайте. Если в карманах чего есть ценное - сразу вынимайте, больше вы эти тряпки не увидите. Жёлтый контейнер - утилизация. Стирать у вас нечего, новое всё выдавать придётся. И... эээ... Вове помогите.
- Да он сам может. По дому он шустро ползает, это на улице ему тяжело.
- Да? Ну, ладно.
- Мне, наверное, не нужно на обработку, - говорит девчонка в рваных чёрных колготках. - Я три дня назад в бане... ну, и помыться тоже довелось.
- Давай-давай, дорогуша, как все. На обработку шагом марш!
- Ладно, как скажете.
- Э! Э!! Ты куда? Я же сказала: девочки - вот в эту дверь! Ты глухая?
- Я это, как бы, не совсем девочка.
- Чего?
- Его Ромкой зовут, - вдруг говорит старший из мальчишек. - Парень это.
- Парень?! - Елена Половцева обводит взглядом с ног до головы наряженного девчонкой Ромку, и на лице её постепенно проступает гримаса непередаваемого отвращения. - Парень?!!
- У него это... особые обстоятельства.
- Да не, Гриш, спасибо, но... всё правильно. Я бы раньше и сам с таким... с такой срать на одном гектаре не сел бы, а вот видишь, как оно получилось-то...
- Ну ладно, "парень", иди с мальчиками. Если они не боятся с тобой в баню идти. Девчонки, а вы за мной! Пошли-пошли, в темпе!
Зайдя в женскую раздевалку, девчонки принялись не спеша раздеваться. Первой грязную драную куртку сняла с себя старшая девочка, четырнадцатилетняя Светлана. Сняла и... Елена Половцева огромными удивлёнными глазами уставилась на неё.
- Это, - хриплым голосом сказала она. - Это что?
- Не дам! - резко выкрикнула Светка, отпрыгивая на полметра назад.
- Вот это, - Половцева делает шаг к Светлане и протягивает вперёд руку. Остальные девчонки в раздевалке прекратили раздеваться и неподвижно наблюдают за разворачивающейся на их глазах сценой.
- Не подходите! - уже срывается на крик Светка. - Не подходите. Не дам! Убью! За галстук - убью!!
- Но... почему?
- Потому что я - Пионер!
- Пионер?
- Пионер!! Нас... Нас Дмитрий Степанович принял, у нас у всех такие! Он имел право, он комсомолец, настоящий, он БАМ строил, ещё ТОГДА. Не отдам!!
- У всех? И у мальчишек?
- И у мальчишек. У нас отряд!
- Но... ты знаешь, девочка, что это значит, быть пионером?
- Знаю! Нам Дмитрий Степанович рассказывал. И мы потом ещё книжки нашли, там про Лёню Голикова, про Марата Казея, про Зину Портнову и ещё много про кого было, мы все прочитали, все! Жаль, потом бросить их пришлось.
- Отряд... вот как...
- Отряд! Да, Отряд!
- Но... у отряда должно быть имя. Чьё имя носит ваш отряд, Света?
- Имя... у нас...
- У нас есть имя! - кричит вдруг с другой стороны мелкая конопатая девчонка. - Есть! Светка, вспомни диафильм! Ну!
- А мальчишки? Надо бы и их спросить.
- Думаешь, кто-то будет против?
- Пожалуй, нет, не будет. Да. Елена... эээ...
- Игоревна, но можно просто Елена.
- Елена, у нашего отряда есть имя. Наш отряд называется "Отряд имени Алисы Селезнёвой"!
- Кого?!!
- Алисы Селезнёвой.
- Но... она ведь не герой. Она вообще вымышленный персонаж. Её совсем никогда не было. А теперь уже и не будет.
- И что с того, что вымышленный? Дон Кихот - тоже вымышленный персонаж, но это не помешало ему стать тем, кем он стал! А Алиса - знамя, символ того, к чему мы должны пытаться прийти. Я так думаю.
...
- И Дмитрий Степанович бы одобрил, я уверена.
- Этот Дмитрий Степанович, он кем вам был?
- Учителем. Наставником. А ещё он был вожатым нашего пионерского отряда. Жаль, что теперь у нас больше нет вожатого.
Елена Игоревна Половцева постояла немного в нерешительности, помолчала, а затем полезла во внутренний карман своей куртки. Достала оттуда аккуратно сложенный полиэтиленовый пакет, а из него... красный пионерский галстук. Явно настоящий, фабричного производства, а не жалкую корявую самоделку, какие висели на шеях у всех девчонок. Достала, ловко повязала его себе на шею, и решительно сказала: