Аннотация: Жительница села Мосейцево Ростовского района Елена Виноградова уже пять лет борется с органами опеки за право воспитывать собственных детей.
Жительница села Мосейцево Ростовского района Елена Виноградова уже пять лет борется с органами опеки за право воспитывать собственных детей. Сейчас у женщины восемь мальчиков и девочек, и только двое из них живут дома. Дом аварийный - двухэтажка. Для жилья пригодна одна из трех комнат, находящихся в распоряжении семьи. В ней есть печь, и более-менее отремонтирован пол. Это удалось сделать на десять тысяч рублей, которые в качестве помощи выделили семье. Другие две комнаты используются как подсобные помещения - там лежат дрова и неиспользуемые вещи. Пол в них ходуном ходит, в окнах огромные щели. Горячей воды нет, ее приходится на каждую помывку нагревать на плите. Собственно, сама помывка происходит на этой же кухне. В такой ванной моются и малыши и родители. В единственной жилой комнате свободного места нет, посередине стоит детская кроватка для малыша, на второй кровати спит Ирочка.
Сейчас на руках у Елены четырехмесячный Глеб и двухгодовалая Ирочка. Отец семи из восьми детей сожитель Елены - Владимир. Он приехал в поселок из Троице-Сергиевой лавры, где работал помощником. Затем продолжить служение перевелся в Ростовский район, где и познакомился с Еленой. Как человек воцерковленный, он приучил и Елену ходить в храм и соблюдать традиции. Так и живут селяне по православным законам, поэтому и детей с каждым годом все прибавляется. В течение десяти лет паспорт мужчины, не понятно, на каком основании, находился в Ростовской милиции. Первое время Елена и Владимир жили счастливо. Проблемы начались в 2005 году, когда женщина в очередной раз отправилась в роддом, за пятым ребеночком - Танечкой. По одной версии, пока Елена была в роддоме, к Владимиру, оставшемуся с четырьмя детьми, приехали специалисты из службы опеки и потребовали собрать детей в роддом. "Мне сказали, - говорит Владимир, - что Лена подписала в роддоме какую-то бумагу, и детей должны забрать". "Ничего я не подписывала, - вступает в разговор Елена с четырехмесячным крошечным Глебом на руках, - я - мать, разве я могла отказаться от своих детей. Его просто обманули!"
Существует другая версия. "У нас тогда отключили электричество за неуплату. Даже воду не нагреть было, холодина. И мы решили отправить детей на три месяца в детский дом, чтобы расплатиться с долгами. А потом забрать. Я написал бумагу, что отдаю детей на три месяца. Но когда приехал забирать, мне сказали, что мы отказались от детей," - со слов Владимира. Так Настя, Оля, Вова и Костя оказались в детском доме.
Новорожденная Танечка родилась с непростым диагнозом - аутизм. "Мы думали сначала, что она глухая, - рассказывает мать, - потом сказали, что она больная". В итоге и Танечка оказалась в детском доме. Год назад на глазах у всей деревни, посреди села, работники службы опеки забрали у семьи сына Матвея. "Он так плакал, хватался за меня, - вспоминает многодетная мать. - Люди смотрели на нас, ведь прямо у магазина дело было". Все это время родители пытались вернуть детей. Обращались и в администрацию детского дома, и в органы опеки. Однако с обеих сторон однозначный ответ - нет.
"Я приезжал несколько раз, но меня не пускали к детям, говорили, что я им вообще чужой, - рассказывает отец семерых детей, Владимир, - и детям тоже не говорили, что я приезжал".
Сейчас родителям грозят отобрать и оставшихся двоих детей. "А я им ответил, - если заберете, мы еще двоих родим!" - это слова Владимира. А вот что говорит Елена: "Мы можем сами вырастить своих детей, было бы только жилье. Если будут платить детское пособие вовремя, а не как раньше, то мы проживем. Тем более мы сажаем огород, Вова постоянно на шабашках, то дрова колет, то снег чистит. Его и дома-то почти не бывает. В месяц у нас даже побольше десяти тысяч выходит. В храме нам помогают. Отдали бы нам детей. Мы просили сколько раз, но ведь даже на каникулы их домой не отпускают!".
У родителей на последних двух детей даже нет свидетельства о рождении. "В роддоме мне выдали копии свидетельств, и на Иришу и на Глеба. А оригиналы почему-то отдали в отдел опеки. Что за махинации проводят с нашими детьми? - это вновь слова Елены. - Там нам так и сказали - мы лучше у вас детей заберем, чем будем платить вам деньги!". "Да они кормятся нашими детьми, - это предположение Владимира, - я сам рос в интернате, и знаю, какие махинации там проводятся, какие деньги там крутятся. Почему оригиналы свидетельств в опеке? Чтобы в любой момент они могли забрать наших детей к себе?". По рассказам родителей, старшая дочь Настя жаловалась, что в детдоме ее чуть не изнасиловали, а у Вовы перелом руки. Родители бы такого точно не допустили. Но все упирается в жилье. "Нам бы хоть материалами помогли, я бы сам все сделал. На новое жилье мы уже не рассчитываем. Даже в очередь на него не встали, потому что вряд ли доживем до того момента, когда нам достанется хорошая квартира", - говорит Владимир.
Может помочь улучшить жилищные условия материнский капитал. Но, утверждает мать-одиночка Елена, ей сказали, что права на него она не имеет. Однако в областном пенсионом фонде мне ответили, что Елена имеет полное право на получение этих денег. Ведь на триста с лишним тысяч рублей в деревне можно было бы довести условия до необходимых и воспитывать детей дома, не лишая их родительской заботы и не обременяя государство. Сейчас в детдоме у Виноградовых пятеро детей - Оля, Таня, Матвей, Костя и Вова. Старшая Настя - дочь Елены от первого брака, учится в Ярославле. Что будет с детьми после детдома? Ведь статус сирот они не имеют, а, значит, жилье им вряд ли дадут.
Кроме прочих бед Владимиру грозит тюремное заключение. Все пять лет он не платит алименты своим детям, в итоге набежала неведомая для простых деревенских людей сумма - миллион рублей. Такие деньги мужчина видел только по телевизору. На Елене тоже висит долг по алиментам - семьдесят тысяч рублей.
Хочу так же отметить, что данный случай является не единичным - к сожалению и ужасу любого здравомыслящего человека он отражает сложившуюся в последние годы страшную тенденцию: детей всё чаще изымают из семей, где ни физическому, ни психическому их здоровью ничего не угрожает. Поводом для этого служит совершенно невообразимая формулировка, в народе уже называемая "отняли детей за бедность". Реальных же причин же две:
1. желание чиновников местной власти скрыть своих промахи и некомпетентность. Как правило, они ничем не помогают таким семьям - чаще всего многодетным: ни работой, ни деньгами, ни жилплощадью. Когда же доведённые до отчаянья люди осмеливаются обратиться за помощью сами - следует "налёт" чиновниц из органов опеки, выносится заключение о том, что родители не исполняют своих обязанностей по воспитанию ребёнка, детей изымают в детский дом, коренным образом меняя и разрушая их психику, а зачастую - физическое здоровье;
2.желание руководства детских домов "пополнять бюджет". Ни для кого не секрет, что "за ребёнком в организацию идут деньги". Поэтому по сигналу из детского дома (не хочу говорить о прямом сговоре, так как не имею данных) всё те же органы опеки производят из детей при живых и любящих родителях социальных сирот, заполняя ими места в детских домах. Суммы, выделяемые на ребёнка в детском доме, довольно велики и растут. По моим данным в очень многих детских домах по всей РФ от 20 до 80% этих сумм идут вовсе не на содержание ребёнка, а прямиком в карманы персонала и местных властей.
Насколько я знаю, "помощь семье, испытывающей материальные трудности", выглядит несколько иначе. Это:
1. помощь родителям в поисках работы;
2. устройство младших детей в детские садики и ясли;
3. регулярная выплата на всех несовершеннолетних детей денежных пособий;
4. предоставление детям разной мелочи типа путёвок, продуктовых наборов и денег на улучшенное питание в школах;
5. предоставление семье бесплатного жилья.
Действия органов опеки не просто нелепы - они несут в себе признаки преступления. Так как нанесённую детям психологическую травму зафиксировать очень легко, равно как и действия, направленные на разрушение семьи. Более того, действия эти можно определить как ГЕНОЦИД - в соответствии с документами, принятыми ООН ещё в 1948-1949 годах. Ситуация не красит ни органы опеки, ни местные власти, ни проводимую на месте политику.