Звонкий стук ложки в татьянином чае заставил ее поморщиться и особенно аккуратно размешивать сахар. Медленное, задумчивое колыхание коньячного цвета настоя - свежезаваренного и, как ей больше всего нравилось, едва долитого кипятком - не шло ни в какое сравнение с тем бурным водоворотом, который устроила в своей чашке подруга. Хотя, нет, не подруга... Скорее, хорошая знакомая, коллега по работе.
Вечер только начинался.
- Лен, ты не понимаешь, что ли? Ты ж сохнешь по нему! Сохнешь самым натуральным образом!.. Почти год как сомнамбула ходишь. Похудела, круги черные под глазами, не ешь толком... Вечно в столовке салатик там или котлетку - и все. И дома в холодильнике мышь повесилась, - взгляд выпуклых глаз с некоторым сожалением мазнул по белой эмали. - На одном чае сидишь да на валерьянке с корвалолом. Можно подумать, валерьянка тебе поможет...
Пухлые губы шумно втянули горячий настой.
- И что только в нем нашла? Не красавчик, чтоб за ним хвостом бегать, так - обычный простачок-работяга, ничего особенного. И живет в старой двушке у черта на рогах, до работы по два часа добирается. Ни машины, ни денег - только грошовая зарплата. У нас иные ее только для виду и берут: левые заработки надо же чем-то прикрывать. А этот... Нет, подруга, ты меня извини, но давно пора за ум браться. На тебя тут как-то заглядывался один из этих, - голос упал до пронзительного шепота, - замов. Вот бы и...
Татьяна многозначительно умолкла, еще сильнее вытаращив глаза. Елене примерещилось в них кривое отражение лощеного "мажора", любимчика гендиректора, его циничных улыбочек и толстого кошелька. А позади папа виднеется, который, собственно, и устроил сыночка на хлебное место...
- Смотри-ка! Она и ухом не ведет!.. - возмутилась "благовестница". - Нет, правильно я девчонкам сказала - нечего всей толпой идти, лучше сама сначала. Теперь вот точно вижу, совсем дело дрянь. Влипла ты, Лен. Любовь зла, полюбишь... А вот кого и любишь, в общем.
Пустая чашка звонко стукнула по столу.
- Налей-ка чаю еще, если уж ничего другого нет, и будем думать, что делать...
Я пришла к нему прошлой зимой, когда февраль выл в переулках злым норд-остом и ронял первые капли с высоких карнизов. В тот раз я не стала мерзнуть у подъезда, а затаилась на темной лестничной площадке, поджидая его с работы. А потом нахально проскользнула мимо ног в открытую дверь. По-хозяйски прошествовала в кухню и свернулась рыжим клубочком у теплой батареи, глядя на него желтыми глазищами.
"...Повстречает свирепой пантеры наводящие ужас зрачки". Не знаю, может, на мышей они и наводили ужас, но тот, кого я выбрала, увидел в них совсем другое. И не смог.Не смог выгнать тощую уличную кошку обратно на мороз.
- Пушистая, ты б хоть поздоровалась, прежде чем в квартиру врываться. - Голос у него густой, глубокий, век бы такой слушала: - Нам ведь теперьжить вместе, так что повежливей надо...
Я облегченно прижмурилась - понял. Не уйду я сама, а выставит - опять вернусь.
- Чем кормиться-то будем? У меня китикетов не водится. И молоко вчерапоследнее извел... Может, яичницей обойдемся?
После холодного бетона лестницы мягкий жар батареи убаюкивал. И только кончик хвоста слегка шевельнулся: "А хоть бы и яичницу..."
-...что думала? Ты ведь только на работе и видишься с ним. Нет бы инициативу проявить, в кино пригласить или в театр там... Ну, сама не хочешь, давай мы с девчонками займемся! И фильм как раз подходящий на выходных будет. Только тогда компанией идти придется, свободно не пофлиртуешь...
Забытый чай остывал, а новоявленная сводня вдохновенно изобретала пути к счастью коллеги.
- Или вот еще. У Надьки, помнишь, муж гулял, а потом - как отрезало? Мы еще удивлялись... Так она его приворожила! Самым натуральным образом!.. К старушке одной сходила, та пошептала чего-то над фотографией, побрызгала водичкой и Надюхе масло дала вонючее, ну, это... ароматическое. И теперь благоверный налево - ни ногой!.. Может, и тебе, - гостья доверительно нависла над столом, - приворот там навести или еще чего? Я и адрес уже вызнала...
Цепкие пальцы ухватили чашку, но, остывший, настой потерял всякий вкус. Татьяна скривилась. Хозяйка молча взяла чай, выплеснула в раковину и налила свежий. Вечер длился, и ветер шуршал за окном опавшими листьями...
- Нет, Тань, не стану я ерундой всякой заниматься, к шарлатанам бегать, привораживать... Если судьба - сам придет.
- Как знаешь... - В голосе мелькнула обида: - Не для себя ж стараюсь, в конце концов. Смотри, так и будет он за этой мымрой из бухгалтерии ухлестывать. Каждый день вместе на работу, вместе с работы... И в обед-то их врозь никто не видал!
Чашка возмущенно скользнула по столу, роняя на него светло-коричневые кляксы. Елена потянулась за полотенцем, едва качая головой.
- Да нет у него никого...
...так и называл меня потом - Пушистая. А я млела - от голоса его, от тепла рук, когда он - изредка - гладил рыжую шкурку, чесал за ухом. Нечасто это случалось. И правильно. Есть кошки - и кошки.
Иногда приходили к нему- черненькая или светленькая. Давно. Ночевать оставались...
Так я отвадила: то легкий шарфик шелковый когтями изорву, то сапожки итальянские помечу... Крику было, слезы в три ручья!.. Но он и пальцем меня не тронул. А потом красавицы эти и дорожку к его дому забыли. Ничего, смирился, больше никого не водил. И сам - только на работу и домой. Ко мне. Хорошо ему со мной. И мне - с ним.
У нас как бывает? Если найдешь своего человека, потом ни с кем счастливой не будешь. И ему тоже без тебя не жить, пустышками все иные покажутся. Вот и ходим по свету, ищем... Кто и за морями не находит. А мне повезло...
Ветер злится, в стекло палыми листьями бьется, форточку распахнул... Но мне тепло. Я с работы хозяина жду. Уже скоро, уже от остановки идет. Вот-вот стукнет две...
...И шерсть дыбом встала! В форточку, скорее!.. Третий этаж (я сорвалась однажды, так едва отходили) - и пусть! Одно дело упасть, другое - прыгнуть. Да удачно, на все четыре лапы...
А теперь - дворами, дворами, дворами... Успеть бы только!
Иногда кошки видят дальше людей. На самую капельку - то, что должно вот-вот случиться. Видят - и ничего не могут сделать.
Но не в этот раз.
...Рука, что тянулась за полотенцем, замерла...
На повороте когти проскрежетали по асфальту... Успела! Вон он, стоит в дальнем конце проулка, а рядом - тусклаятень... Я рванулась еще быстрей.
Лапы ныли, но пока слушались. Только бы не подвели... Вот уже рука серого чуть изогнулась для удара снизу, блеснул нож и...
"Но молчи!Несравненное право: самому выбирать свою смерть".
Метнулась рыжей молнией - и в правом боку будто огненный шар взорвался... А мимо!.. Мимо хозяина! Отвела...
И - ревом над улицей:
- Пушистая!..
Ага! Теперь постоишь за себя!.. И за меня тоже. И все хорошо буд...
-...чего, Лен? Эй! Очухивайся давай!..
Чужие жесткие руки мотали голову из стороны в сторону, пытаясь привести меня в чувство. Пришлось разлепить глаза... И сразу же их зажмурить - мир плыл и двоился, одновременно цветной и почти черно-белый. Я осторожно пошевелила руками, перекатилась на бок, заново привыкая к забытой уже цельности и баюкая призрак боли.
- Ну, слава Богу! Очнулась!.. - Татьяне явно не улыбалась канитель с вызовом скорой. - Сидела-сидела, бледная как смерть, и вдруг - бряк! - в обморок. Ты меня так больше не пугай!
"Не буду. И вообще - надо бы тебя спровадить поскорее".
- Ну, вот и щеки порозовели... Давай-ка садись.
"Ага, я и поправилась сразу на пару-тройку килограммов, только тебе об этом знать совсем не обязательно..." Тело слушалось плохо, поэтому пришлось воспользоваться предложенной помощью.
- Сейчас корвалольчику накапаю...
- Не надо... - хрипло попросила я. - Лучше валерьянки. С чаем.
- Валерьянки так валерьянки, - Татьяна засуетилась у шкафчика с лекарствами. - Посмотри, до чего себя довела, а? Нет, так дальше нельзя!
Конечно, нельзя. Я теперь кошку только через месяц выпустить смогу... И не объяснишь ведь, откуда живая-здоровая явилась. Разве решит, что отползла куда, отлежалась... Тела-то он не нашел.
Надо будет завтра подойти, наверно, посочувствовать... Скажу, от Марины из бухгалтерии узнала - от нее он таиться не будет, сестра все-таки, хоть и двоюродная...
Я осторожно отпила крепкий чай из поставленной передо мной чашки. Татьяна, наконец, перестала мельтешить по кухне и уселась напротив.
- А ты, Лен, подумай все ж насчет приворота - средство надежное и, главное, быстрое. К тому же - только не обижайся, - говорят, у тебя бабка ведьма. Может, ее попросишь? - Она прищурилась. - Да ты и сама не так проста, как кажешься: травки всякие, баночки, скляночки в шкафчике. И все без этикеток...
Ишь ты, сколько всего высмотреть успела!
- А лапок мышиных ты там не видела? Лучшее средство для любовного зелья!.. - усмехнулась я. - Аллергия у меня, вот и заказываю лекарства у частного фармацевта. А бабка-то - да, колдунья первостатейная, потомственная, угу.
"Ох, бабуля! Прибьешь ведь: меньше чем за год вторая жизнь коту под хвост! Сначала в январе, пока ждала его у подъезда, замерзла насмерть, а теперь поножовщина эта..."
- А вообще, Тань, слушай больше. Наши-то девочки городские всех, кто в деревне живет, могут в ведьмы записать. Еще бы!.. Телефона нет, Интернета нет, туалет на улице и за почтой в райцентр ездить приходится - как есть нечистая сила!..
Вечер кончался. Под окнами бродила осень, постукивала ветками в стекло. Пахло дождем.
Я закрыла форточку:
- Поздно уже. Давай-ка расходиться. Только без обид, ладно? Лечь хочу пораньше. Завтра на работу все-таки, а тут обморок этот... Да нет, не волнуйся, нормально все уже, сама справлюсь. А тебя дома ждут.
Татьяна поджала губы, но возражать не стала, пошла одеваться. Она, конечно, на ночевку рассчитывала... Ничего, перетерпит. И без того сплетней набрала - три дня разносить будет и то останется. Да Бог с ней... Мне-то что теперь делать?
Я провожала - выпроваживала - гостью, а сама размышляла.
Так все хорошо было!.. И волки сыты, и овцы целы. А сейчас опять решать надо, как дальше быть. Разве что...
"Пра-авильно, - мурлыкнула кошка. - Давно пора".
И свернулась калачиком на самом донышке души. Отлеживаться.