Аннотация: Не ищите параллелей с "Собачье сердце" - они ЕСТЬ.
http://zhurnal.lib.ru/n/neujmin_a_l/
Собаке дворника, чтоб ласкова была...
Опять, СВИНЬЯ, нажрался. И что ж ты с ним делать будешь! Третий день уж пьет, подлец. А кишки-то есть просят, и на улицу хочется, отправить, так сказать, естественные надобности, третий час как хочется...
А он лежит. Посмотрите на него, как есть овощ, валяется на диване и аж не дышит. Помню, когда еще щенком был, так я этого всякий раз сильно пугался, людей на помощь звал.
Потом ничего, привык.
И всегда, подлец, дверь запирает! Какого пса, спрашивается? Кому он нужен? Одно слово - ДВОРНИК...
У нас и красть нечего. А мне тут сидеть, муки выносить нечеловеческие. Поначалу я еще бороться пытался, как-то, помню, даже подкоп хотел сделать, так не копается - пол-то не земляной, бетонный. Только линолеум зря расцарапал, ох и влетело потом по загривку! Эх, вот были времена...
Во младенчестве мне конечно все по иному мечталось...
Когда ХОЗЯИН меня подобрал, я еще совсем неразумный был, так он кормил меня молоком, как сейчас помню, картонный пакет, под когтями еще так хрустит. Хорошо было. Сейчас картонные пачки только от "Беломора" валяются, совсем не то - воняют и не хрустят. Скоро совсем ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ облик потеряет...
Что дальше будет, видно со всей прозрачностью - наложу кучку, а там хоть трава не расти. А руки распускать начнет - так и знай, покусаю. Сам виноват, надо дверь открывать. Или хотя бы окно. Мы ж на первом этаже живем. А вот что еще на ум приходит -сижу я тут, держу все в себе, а потом ну как не выйдет? И очень просто будет - помру от запора и голодного заворота кишок одновременно! А ХОЗЯИН и не думает об этом. Дверь запирает, и все, сиди.
А жрать-то как хочется...
- М-м...Фил-липп Фил-липпыч...к-р-рх, - это ХОЗЯИН очнулся. Я подбежал к нему, вдруг помочь надо. Нет - на бок повернулся и захрапел, свинья.
Завыть, что ль? Да без толку это. Никто не откликнется, у всех свои проблемы. Болоночка с седьмого, правда, отвечает. Слышно потом, как хозяйка ее за шкирку и - тапочкой, тапочкой. Жалко дуру. Так что молча будем страдать, как благородным псам полагается. Хотя благородный из меня, как из Полиграф Полиграфыча незабвенного.
Как этот БУЛГАКОВ, стервец, собак понимал! Истинно сердце у него собачье, хоть и человек. Зуб даю, оборотень был. ХОЗЯИН мне маленькому его читал. И аж слезу пускал, говорил: "Вот ведь, как людей знает! Как пишет, а!" Раньше у ХОЗЯИНа много книжек было, вечерами мы с ним читали. Образовать меня хотел, сердешный мой.
А теперь книжек и нет никаких, распродал все, а деньги - на водку. Только и остается вспоминать, как он сидит в скрипучем, продавленном кресле, а я голову этак ему на колени и зажмурюсь. Он за ушами мне треплет, и читает. Вслух. И такое чувство невыразимое, благостное где-то под ребрами разрастается...эх!..
Все. Сил моих больше нет. Последнее средство остается. Ох, и не люблю я это, больно до ужаса, весь наизнанку выворачиваешься. Все косточки до единой потом ноют, лапой пошевелить невозможно. Шерсть вся вылезает, и таким себя беззащитным под сквозняком чувствуешь. А самое главное - хвостом не повилять, и уши не навострить, вот что обидно!
Но делать нечего, жить-то хочется, и желательно с куском мяса в миске.
***
ПЕС лежал в уголке, закрыв глаза. И так плохо было ему, что и скулить уже не получалось. Он нерешительно глянул вбок, может, ХОЗЯИН сейчас очнется, тогда не надо будет этого всего... Но нет, бревно сопело и наполняло комнату тошнотворным перегаром. Еще чуть-чуть потянуть время, еще немного, пожалуйста!
Спазм в желудке, совсем уж сильный и долгий, решил дело. Пес на дрожащих лапах поднялся с коврика, и выцапал из-под него затрепанную, засаленную от старости книжку. Истертые буквы на обложке складывались в непонятные слоги: "М...Б ...га...в", и чуть пониже: "Со...чье С...р..е". Единственная книга, чудом оставшаяся в доме, давно уж забытая Климом-дворником.
Носом разворошив страницы, пес замер, уткнувшись в пожелтевшие от времени листы...
***
--
Глянь, Климыч тверезый! Пипец! - удивился Петрович, выглянув в окошко. Михалыч по кличке Бздюк поднялся с матраца, не поверив корешу.
--
Во, б..., дает! - согласился Бздюк минутой позже. - Так у него ж сегодня получка. Вот и выезживается перед начальством
--
Да?! - у Петровича разгорелось внутри. Выпить хотелось до смерти. - Пойдем договоримся. А?..
Бздюк заупрямился по всегдашней своей привычке, поэтому Петрович пошел один.
--
Клим, а Клим! Климыч! - Дворник вздрогнул, как будто его хлыстом ударили, и резко обернувшись зыркнул на Петровича.
- Ну?
- Здорово, Клим! Чего не здороваешься-то? - разулыбался Петрович.
- Чего надо? - как гавкнул прямо. Петрович решил было обидеться, но тут вспомнил, зачем пришел.
--
Слышь, Клим, у тебя, кажись, получка, да? - заискивающе обратился он.
--
Получка? - Клим удивился.
--
А то не знаешь? - но Петрович подавил в себе зверя и вежливо спросил: - Так позовешь нас, ага?
--
Это я удачно зашел, - буркнул дворник себе под нос, повернулся к Петровичу спиной и зашаркал метлой, будто и не было разговора.
От такой обиды Петрович аж прослезился. А еще ДРУГ называется. Вместе пили, а теперь и внимания не обращает, гад.
Пришлось идти обратно, к Бздюку.
***
После обеда Клим все же решился и заглянул в тесную комнатушку бухгалтерии ЖЭКа.
Алка оторвалась от созерцания квартального баланса и уставилась на Клима. Первое, что ее поразило - свежий вид дворника. Никакой похмельной мрачности и в помине не было.
--
Здравствуйте, - улыбнулся Клим.
--
Здравствуй...те, - растерянно ответила Алка.
--
Я ведь сегодня зарплату получаю, верно? Ну, в общем, вот...- и дворник совершенно непостижимо стушевался. Это было совсем на него не похоже.
"Вот оно! Влюбился!" - Алка аж задохнулась.
"Да, точно, все объясняется, вот почему он протрезвел, приоделся. Для нее! А любовь греет, вот и помолодел как! Все ясно. Ну совсем как во вчерашнем любовном романе, и карты все верно нагадали позавчера."
Алка кокетливо поправила непокорный локон.
В душе пели соловьи...
--
Привет Клим, хорошо выглядишь! - Светка бестактно ворвалась в комнатку. - Офигеть можно! Побрился! Давно не видели, кстати. Чего пришел?
Соловьи заткнулись и улетели. Алка подарила желчный взгляд дуре Светке. Та не поняла:
--
Ты чего?
Алка зарылась в бумажки. Настроение испортилось основательно.
***
Какой я Клим! Так и хотелось им всем рявкнуть: "Да Филипп Филиппыч я! Неужели не видите!" Слепые люди. Только кошки окрестные узнавали, чуть с ума не сходили - запах псиный, а образина человечья. Хе-хе.
Филипп Филиппыч вышел из магазина и полной грудью втянул воздух.
И запахи тусклые... Не те запахи...
Картошку купил, молоко купил, еще по мелочи купил, всего кроме водки. Будет с него...
Так, сейчас все положим в холодильник, картошку вариться поставим. Да, а корм собачий? Купил, Слава Мослу, вот мешок стоит.
ХОЗЯИН спит, подлец, и не шелохнется, а дверь-то у нас скрипучая. Открыть форточку, чтоб перегар вышел, или простудится? Чуть-чуть можно, а ХОЗЯИНа укроем пледом, и все хорошо будет.
Ф-фух, убегался. Нет, хорошо все-таки собакам. И Алка хороша. Как я зашел в эту...как ее...бухгалтерию, вот! Так она словно сучка в течку, хотя я ни сном, ни духом! Эх...
Моя воля, так постановил бы закон - всем человекам при рождении напрочь резать этот центр фантазий в мозгу, или где он находится. Столько проблем от этих фантазий, уму непостижимо.
Проще надо жить. Всему свое время, надо - поел, надо - поспал, надо - случился. Слушать надо природу, как МЫ ее слушаем, и все утрясется.
ХОЗЯИН совсем природу не слушает, оттого и пьет, и болеет. Вот раньше...
Раньше он был добрый и ласковый. Подобрал он меня, от мальчишек спас. Мамаша моя, от которой я только теплое брюхо и молоко помню, пропала неизвестно куда, а мы, щенята, в коробке остались, где она нас рожала. На свалке жили. Мальчишки нас разыскали, и придумали отличную забаву - решили нас утопить. Всех братьев потопили, остался я. Когда нос мой в воду уже окунался, думал - все, смерть пришла, - тут он меня и спас. Распугал поганцев метлой, выловил из речки, куда мальчишки уронили от испугу, обогрел, домой принес и молоком из пакета напоил. С тех пор, кстати, я воды до дрожи боюсь.
Что там мой ХОЗЯИН? Ага, скоро проснется...
***
Выключенная картошка томилась в кастрюле, комната проветрилась, из угла раздалось тихое поскуливание.
Проснулся, значит, ХОЗЯИН. Небось удивляется... как это так?..
Филипп Филиппыч решительно поднялся с табуретки, прошел в комнату и откинул в сторону собачий коврик.
На полу беззащитно лежала засаленная книжка.
Подхватив старый томик, Филипыч, уже не спеша, вышел во двор и направился в сторону догорающего у забора костра.