Андрей Ильич стоял на террасе, скрестив руки на груди. Это был невысокий человек, с небольшим животиком, приятным, легко расплывающимся в улыбке лицом и ироничным взглядом из-под густых бровей.
Никто, кроме ночного слуги не знал, что под простенькой рубашкой телесного цвета у Андрея Ильича находился автономный каркас силовой защиты, поэтому он не боялся ни выстрелов, ни самих бунтарей. Впрочем, ночной слуга был роботом, не имеющим речевого аппарата.
Он смотрел на город. На площади Вечных жгли огромные полотна портретов. Отблески красного полымя играли тенями.
Андрей Ильич размышлял о том, что город можно считать потерянным. И очень жалел об этом. Этим городом он восхищался. Особенно первую тысячу лет. Он ронял слезы изумления, когда по главному проспекту проносились боевые машины, сверкая силовой броней, проходили десантники. Он млел от вида тех маленьких мальчиков и девочек, которые приносили ему букеты цветов и восхваляли его в стихах.
Он любил этот город, и законно считал, что это взаимно. Нет, конечно, не все любили его, но он, как великий правитель и властелин, прощал их, отсылая их подальше от своего детища.
Но ко второму тысячелетия на площади Вечных о своем неповиновении заявила некая группа людей. Андрей Ильич настолько был удивлен происходящим, что не сразу вызвал два робоблока и батальон танков. Группу неповиновения уничтожили, а ночью, уткнувшись в подушку, Андрей Ильич плакал.
Спустя еще лет сорок Андрей Ильич случайно выявил еще две группы сопротивления. В тот момент он занимался созданием сети профессиональной разведки, поэтому, когда по сведениям агентуры узнал о собраниях бунтарей, он, недолго мешкая, полностью уничтожил жилой корпус в одном из периферийных районов города, где заседала первая группа, так называемых горбоносых. Тем более необходимо было апробировать новую серию истребителей.
Вторую группу сопротивления (про себя он называл ее не иначе как "группа Фиолета"), он вычислил поименно, прежде чем занялся ими всерьез. Фиолетовых было около сотни, охота продлилась порядка тридцати лет, но, несмотря на многоуровневые конспирации сопротивленцев, Андрею Ильичу удалось уничтожить всех.
Третье и четвертое столетие принесли ему войну с соседним городом. Андрей Ильич никогда не гнушался грязной работы, он был настолько умен, что смог не допустить соседей в собственный город. Город был истощен разрухой и голодом, которые принесла война, поэтому до конца тысячелетия никаких треволнений не ожидалось.
Конечно, Андрей Ильич переживал, что резко сократилась численность городских жителей, что привело к тому, что в город были пущены жители с прилегающих к городу территорий, но своим красноречием и всепроникающей любовью, он смог сплотить народ в трудные годы и выстроить город заново.
Первое столетие нового тысячелетия ознаменовалось появлением множества мелких антиправительственных групп. Самой крупной являлся блок Неподчинения, включивший в себя более тысячи человек, почти половину работников центрального роботозавода. Именно с бомбежки этого завода и начал Андрей Ильич, лишив тем самым сопротивление штаба. Без организаторов блок быстро потерпел фиаско.
В течение второго столетия, Андрей Ильич искоренил все коалиционные группы. Заразу надо сжечь на корню, считал он, подписывая огромные списки, которые приносила ему агентская сеть.
Впрочем, одна группа была ему крайне симпатична. Руководил ей человек по имени Рубин, фигура почти мифическая. Начальники разведки, а их прошло много через руки Андрея Ильича, виновато смотрели в пол, когда докладывали о проделках группы Рубина. А Андрей Ильич только руки потирал от восторга. Наконец, настоящий противник. В дезинформационной куче выискивал он алмазы правды о Рубине, по крупицам собирал все, что могло натолкнуть его на след главного бунтаря. Несмотря на то, что площадь Вечных никогда не пустела от висельников, несмотря на обширную сеть шпионов, фоно- и фотожучков, несмотря на обилие поисковых роботов, автоптеров и роботанков, Андрей Ильич все никак не мог выявить руководителя бунтарей.
Именно Рубин создал организацию Фонд. Создал и возглавил ее. Именно Фонд написал Программу, основным пунктом которой стояло свержение правителя города.
Также Фонд создал свой собственный теневой завод, и вскоре фондовские танкетки нанесли первое поражение правительственным войскам, разгромив один из городских гарнизонов. Начальника гарнизона Андрей Ильич приказал расстрелять.
Свое первое выступление Фонд назначил на День Рождения. Поздно ночью, когда офицеры танковых дивизионов разошлись по случаю праздника по домам, фондовские роботанки напали на гарнизонные расположения и обезглавили правительственную армию.
Опасаясь гнева правителя, военный министр принял руководство на себя и, подняв в воздух истребители, бросил их на роботанки Фонда. Фонд понес большие потери и отступил. За отвагу Андрей Ильич разрешил поставить бюст военного министра на площади Вечных, а за проявленную оплошность - отправил командовать периферийным гарнизоном.
Андрей Ильич смотрел на площадь Вечных. Самой грандиозной и высокой фигурой была, конечно же, фигура Андрей Ильича. Скрещенные на груди руки, суровый взгляд стальных глаз с неизменным прищуром отца-основателя. Он любил вид на эту площадь. Она была символом города, его незыблемого величия. К тому же в прозрачной фигуре, словно подвластно желанию Андрея Ильича, так преломляются солнечные лучи.
Вошел дневной слуга и сообщил об обеде.
Андрей Ильич не ответил.
Фонд никак не проявлял себя в течение года. Потом же события закрутились каруселью. Фонд совершал диверсии, подрывал гарнизоны, внедрял шпионов на заводы. И тогда Андрей Ильич допустил нелепую ошибку: увлеченный поиском Рубина в стане врага, он совершенно выпустил из виду обстановку, происходящую внутри генерального штаба. Объединившись с Фондом, бывшие соратники Андрея Ильича помогли подтянуть боевые машины к дворцу правителя и начать блокаду, установив над дворцом изоляционный купол.
Потеряв связь с преданными войсками, Андрею Ильичу оставалось лишь наблюдать за крушением собственной империи. Оставалась лишь маленькая, хрупкая надежда на бывшего военного министра, подавляющего восстание бунтарей на севере города.
Обед прошел в одиночестве. А ведь когда-то он собирал большое множество людей. Они клялись в преданности и любви, по мановению руки смеялись или плакали, помогали друг другу или душили, ползали на коленях и шли по головам, плели интриги, писали доносы на соседей и близких. Они не заслуживали такого правителя. Дарящего любовь и надежду. Знающего что им надо.
Андрей Ильич включил телевизор. Передавали сообщение представителей Фонда к бывшему правителю города, в котором призывали признать поражение и принять достойную смерть.
Андрей Ильич грустно улыбнулся. "Нет, - сказал он себе, - этот город не достоин меня. Не достоин света, он умрет в темноте, как и положено городу рабов".
Вдруг изображение пошло рябью, а сквозь помехи еле слышимый голос произнес:
- Великий, это ваш верный раб, военный министр...
"Вот оно, - почувствовал Андрей Ильич, - Вот оно, избавление от рабского мира".
- мой дивизион почти полностью уничтожен... Подойти к дворцу не предоставляется возможным.. Фонд предлагает капитулировать. Предлагает жизнь в ответ на разоружение.... Считаю необходимым подчиниться...
Андрей Ильич понял. Он все прекрасно понял. Он вышел из комнаты, не выключив телевизор, прошел длинным пустым коридором в свой кабинет. Нажав секретную кнопку, он подождал, пока мотор сдвинет толстенную дверь, ведущую в потайной зал, где покрытая брезентом стояла Машина. Стоит только стянуть пыльный брезент и включить реле.
Он должен уйти. Он не боялся признаваться в ошибках. Правитель должен быть справедливым, умеющим прощать. Но он больше никогда не допустит ошибки с Фондом.
Он любил этот город, но сейчас этот город стал чужим. В нем накопилось много желчи, способной захлебнуть город волной насилия. Ему нужен другой город. Ему нужен тот город, который он успел полюбить. Где он снова будет повелителем. Дарящим любовь и надежду.