Аннотация: Общая ситуация такая: в одном промышленном городе, переживающем кризис, жарким летом начинают появляться черти. Время действия год этак 1993 - 1995
История первая, рассказанная Тамарой
За оградой вашей
.
Говорили, они живут в пяти тенях: в тени одинокой пальмы, под ветвями канда, под колючими отростками каперса, в тени задрата, в тени ивы... И некоторые еще советовали избегать теней, отбрасываемых кораблями. Даже в тень старого прогулочного ялика лучше не входить, а полуденные сады, берега рек и порты - опаснейшие места для прогулок, не говоря уже о полях и лесах... Упреждали: не следует становиться на путях "этих", особенно - спать под одинокими деревьями в летний зной.
Однако книг, в которых такое говорилось, мы не читали, и рассказов стариков не слышали. А на томиках, в коих похожие истории пересказывались, зачастую красовалась надпись: народные сказки.
К концу мая стало понятно, что надвигается необычное лето. С рассветом нависал над городом такой непроницаемый смог, перемешанный с приползшим из степи туманом, что водителям приходилось включать фары. Часам к восьми утра дым развеивался - и тут вступала в свои права жара. Невыносимая, одуряющая городская жара, размягчающая асфальт и кусающая прохожих за пятки сквозь хиленькие подошвы летних туфель. В четыре часа дня мухи ленились уже летать, и таксисты спали в машинах, прикрыв лица мгновенно желтеющими на яростном солнце газетами. Даже два неугомонных продуктовых базара,- восточный и западный,- притихали. Гвоздики сморщивались на солнце, в аромат роз вкрадывалась неприятная нотка разложения... а мертвые тюльпаны просто сваливали охапками у ворот рынка. Да, сирень в этом году отцвела мгновенно, и свечи каштанов стали осыпаться... Ночами всходила над новостройками и старыми кварталами ярчайшая красноватая луна. Люди, наделенные богатой фантазией, рассказывали, что на пустырях и в посадке у старого еврейского кладбища слышали волчий вой, уханье филинов и заливистый смех...
Мы жили в самом центре, напротив телевышки, и никакого воя, разумеется, слышать не могли. Но бабушка вытащила откуда-то старую иконку и попыталась приладить ее у меня в комнате. Я сказала:
-Рационалистам иконы не помогают.
Мама говорила, что не стоит шляться ночами, потому что в атмосфере какие-то флюиды, магнитные бури, что ли, и шпана совсем распоясалась, а милиция даже хуже шпаны. Отец приходил из травмпункта усталый, выбрасывал на стиральную машинку в ванной пропахший лекарствами халат, и ворчал, шаря по чуланчику в поисках перцовки:
-Что-то странное творится, воля ваша. Каждый день - ножевые и пулевые, колотые и резаные; да еще размозженные в драках головы. Такое ощущение, что война идет.
-А ваша демократия хуже войны - отзывался из комнаты дед,- вот доиграетесь, скоро вообще синагогу в городе откроют, и Тамарка наша туда бегать будет, потому что на театры и кино денег нет...
_Рационалисты в молельные дома не ходят! - орала я.
Действительно тем летом я предпочитала открытые кафешки; они только что появились в городе - и зонтики над пластиковыми столами были ярко-полосатыми, не успевшими поблекнуть от дождей и солнца. Мы заказывали два мороженых на четверых...Да, и мороженое "Золушка" - шоколадная масса с орехами, залитая в сладкие трубочки - тогда только появилось.
А город пребывал в странном состоянии. С одной стороны он замер, - заводские трубы почти не дымили и воздух стал заметно прозрачней, (поэтому всех особенно удивлял непроницаемый утренний туман) Шахты в поселках не работали. С другой стороны город ожил - его окружило плотное пестрое кольцо рынков, где торговали чем угодно по самым разнообразным ценам. На двух вокзалах появились челноки с сумками, а в аэропорту рекламировали чартерные рейсы в Турцию. Мы устали подсчитывать рестораны, открывающиеся в подвалах старых домов по центральной улице. А комки (коммерческие магазинчики) посчитать было просто невозможно. Дед говорил, что настал новый НЭП, а потом устаканится и воцарится прежний порядок.
Так вот в преддверии этого жаркого лета, в последних числах мая прибежал к нам Гоги, вызвал меня на площадку и прошипел страшным голосом:
-Ты знаешь, Тамарка, что в городе нечистая сила?
-Ага, Воланд прибыл и приземлился в балке у заброшенных прудов. У тебя, Гогочка, артистическое воображение на грани шизы. Впрочем, художникам полагается.
-Дура ты! И больше ничего. Тебя честно предупреждают.
-И где ты черта выкопал? - устало поинтересовалась я,- только давай рассказывай быстрее. Времени жалко.
-Значит слушай,- Гоги присел на ступеньки и вытянул из кармана смятую пачку сигарет,- пошел я сегодня по самой жаре в Балку, порисовать. Очень мне хотелось ухватить этот дымок, знаешь, когда все почти плавится, и контуры предметов начинают расползаться в воздухе. В общем сел я под старой ивой с этюдником, а за спиной что-то шуршит. Ну, я думаю, птицы какие-то возятся или твари мелкие. Уселся, значит, стал делать набросок. И тут меня сзади кто-то за ногу - цоп! Оборачиваюсь, на штанине репейник висит, откуда взялся - непонятно. Я его отцепил, конечно, и продолжаю рисовать. А за мной все явственней шуршит, и даже как будто голоса какие-то сквозь этот шорох проклевываются. Ну, ты филолог, ты там всякие "Вечера на хуторах" читала. Но день же вроде - солнце смолит во всю, а вот стало мне страшно. Не могу понять, от чего. Тут снова меня за ногу схватили сзади. Оборачиваюсь - ничего. И за брючину кто-то цепляется. Будто в самом деле пустое место тебя держит и пошевелиться не дает. Начал я дергаться, а оно не пускает, и даже будто земля меня засасывать начинает потихоньку, точно на болоте или в этих - зыбучих песках. И слышу за спиной мерзенькое хихиканье:
- Куда тебе, одному и неученому против нас шестидесяти?
Ну все, думаю, приплыл - шизофрения. Пошевелиться однако не могу. А оно уже шарит мне по спине, щиплется, забирается под воротник, коготками по шее скребет, не больно пока - но чувствительно. И шепчут мне на ухо:
-Ты что не знал, неуч, что в тени деревьев наше место? К человеку ты просто так ввалишься в дом со своими вонючими тюбиками? А к нам, значит, можно... Ну. Теперь уж раз пришел в гости - пеняй на себя. Мы тебе такое устроим...
И тут же лапок, которые меня щиплют, будто втрое больше становится.
Тут смотрю: ковыляет по лужайке старик. И грязный рюкзак за собой волочит. Самое странное: неизвестно, откуда старик появился, будто выпрыгнул из воздуха. Посмотрел старик на иву и говорит негромко:
-Отцепились бы вы от парня, он же вам на самом деле прохода не загораживает.
-А чего он под нашим деревом? - пищат голоски...
Но перестали мене щипать все-таки. Выбрался я из тени, подошел к деду:
-Спасибо, - говорю, - выручили. Только мне теперь не понятно, что это было?
-А это,- говорит старик,- обыкновенные садовые черти - шида. Их при этом дереве 60 штук живет. Теперь я тебе вот что скажу. Эти - не очень страшны, но у вас тут и кое-что похуже скоро вылезет. Город в запустенье приходит, а для чертей нет ничего слаще брошенных мест неподалеку от человеческого жилья. Теперь они рядышком поселятся, за оградой вашей. И покоя вам не будет. Так что сам запомни и другим скажи - веселенькое время начинается,- а не веришь, есть простая проверка. Черти сейчас ночами по домам шляются, так ты насыпь у кровати песок, утром непременно увидишь следы птичьих лап. А хочешь знать, кто тебе помог - разузнай, кто такой Кафцефони.
Тут старик повернулся, присел и прыгнул в кусты - и в кустах не шурхнуло, и за кустами его не оказалось. Пропал.
-Такая вот история... - Гоги забил окурок в дыру в перилах,- теперь вот не знаю или я с ума сошел, или правда черти бывают.
-Или ты солнечный удар получил, или заснул под деревом и тебе все привиделось. Ну, хочешь, для твоего успокоения, я тоже насыплю у кровати муки перед сном. Посмотрим, останутся ли на ней птичьи среды. Я рационалистка, поэтому эксперимент будет чистым.
Перед сном я откатила краешек ковра и рассыпала по полу немного муки. Честное слово, сама над собой смеялась. Нельзя же, в самом деле, верить в такие сказки.
Спала я, как всегда, хорошо - без снов. А утром увидела у кровати отчетливые птичьи следы. Точно гигантские петухи походили.
-Ну что, убедилась?! - прокричал в телефон Гоги,- а то солнечный удар, солнечный удар...
Так мы выяснили, что... А что мы выяснили? В существовании чертей я все равно не была уверена.
Но это была только первая история. Позже оказалось, что ходить в одиночку в жаркий полдень еще опаснее, чем в полночь.