Балдоржиев Виктор
Стихотворения. 1994 год

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:

   Виктор Балдоржиев
   Стихотворения. 1994 год?
  
   "Не мечтал я в звезду превратиться..."
  
   Не мечтал я звезду превратиться,
   это слишком большая мечта!
   Но когда доводилось быть птицей,
   То манила звезды высота.
  
   Отчего и когда показалось,
   Что я быть человеком устал?
   Надо мною деревья склонялись,
   И одним из деревьев я стал!
  
   И в тайге золотой растворился,
   Оглушила меня тишина,
   По стволу, по ветвям и по листьям
   Разливалась, ликуя, весна!
  
   Где-то люди водили машины,
   Насыщали дома и тела.
   Вновь собрал я себя воедино -
   Ждали те же людские дела.
  
   И, решив, что опять заблудился
   Я под утро сбежал на вокзал...
   А когда через год возвратился,
   Ни сосной, ни березой не стал!
  
   Воем чужой, потерявший доверье,
   Я уснул... Холодела роса...
   И так траурны были деревья,
   Так печальны во сне голоса!
  
   Это звезды мечты отпевали
   И жалели меня в тишине,
   Это ночью деревья кричали
   И весну хоронили во мне!
  
   А тайга все шумит золотая,
   Звезды светят, кого-то маня,
   Птицы в небе свободно летают -
   Далеко, далеко от меня...
  
   25-26 мая 1994 года.
  
   КАКОЙ БЫЛ ДЕНЬ!
  
   Какой был день! Дымящий, душный зной,
   Пыль проявлялась серой и сухой.
  
   А в дымной дали - солнца желтый круг.
   И люди - перессорились вокруг,
  
   И проклинали день на все лады...
   Исчезли их вчерашние следы!
  
   А люди ждали завтрашнего дня,
   Испуганно смотрели на меня.
  
   А я - любил и небо, и людей,
   Мне каждый день был лучше прежних дней.
  
   Когда уйдем отсюда в никуда,
   Такого дня не будет никогда!
  
   А ночью с гулом грянула гроза,
   И молнии вспороли небеса.
  
   И сутки ливни лили невпопад,
   И люди перессорились подряд...
  
   И прокляли опять на все лады
   Шумящий день, набухший от воды!
  
   Я дождь любил, как раньше зной любил,
   И снова сумасшедшим назван был.
  
   Любил сильнее небо и людей,
   Мне каждый день был лучше прежних дней!
  
   Когда уйдем отсюда в никуда,
   такого дня не будет никогда...
  
   Июнь 1994 года.
  
   "Что за доля выпала такая..."
  

"Я творю только потому, что не могу

перестать..."

(Клейст).

  
   Что за доля выпала такая,
   Доля эта - радость, не беда -
   Петь и петь всю жизнь, не умолкая,
   И нельзя умолкнуть никогда.
  
   Пусть другие стаями летают...
   Никогда не спеть им в тишине!
   Невозможно петь правдиво в стае,
   Значит надо петь наедине.
  
   Человек построил в мире клетки,
   А душа стремится только в высь.
   Где поешь ты, соловей немецкий,
   Что, смеясь, покинул эту жизнь?
  
   "В окруженье он жил..."
  
   В окруженье он жил. Окружали
   Его всюду любимые лица.
   Как они хорошо понимали,
   Что в душе его бедной творится!
  
   Все учили его, замечая,
   Что он глуп (при высоком-то росте!)
   И любовь так в навоз превращая,
   Вырастали на этом компосте.
  
   Он любил их. Молчал, хоть ругали.
   Умирал, задыхаясь в их прозе!
   Про любовь они, может, не знали,
   Но зато понимали в навозе.
  
   "Отцвели уж давно хризантемы в саду..."
  
   "Отцвели уж давно хризантемы в саду..."
   Кто-то нежно пропел. А куда я пойду?
  
   Но рванулась навстречу той песне душа.
   Может ветер играет, садами шурша,
  
   Может снова гитары романсы поют,
   Или белой акации гроздья цветут,
  
   Может снова средь бала, среди суеты,
   Вдруг увижу покрытые тайной черты,
  
   Может снова, услышав романса слова,
   Станет сердце спокойней, ясней голова?
  
   Только нет хризантем, в садах мать-перемать,
   Давно нечему тут отцветать-расцветать!
  
   И не слышу я тройки веселый разбег,
   И не вижу искрящийся саваном снег!
  
   И кого я ищу и зачем здесь стою,
   Если сам для себя эти песни пою?..
  
   ИЗ НИЦШЕ
  
   Рождалась радость понимания:
   Боль пробуждала человека,
   И прозревал он от страдания,
   Себя узрел он в мироздании...
   (Как слепнет сытость век от века!)
  
   И волю явную и ясную
   Ему большая боль дарила -
   За то, что знал он жизнь опасную,
   за то, что верил в жизнь прекрасную,
   За то, что видел край могилы...
  
   ПОМИНКИ
  
   "Сколько все же поколений
   Я, живой, в себя вобрал?
   Для меня товарищ Ленин
   Здесь советчину создал!
  
   Но под грудами развалин
   Не прожить живым и дня.
   Убивал товарищ Сталин
   В той советчине меня!
  
   И в советчине я снова
   Воскресал не раз. В войну
   Повторял другое слово -
   За Советскую страну!
  
   Это искренне. И, право,
   Вбил в неметчину я кол!
   только нахуй эта слава
   Коль в советчину пришел...
  
   Ведь из нас под флагом красным
   Пот весь вышел, пошел дым!
   Жили методом мы разным
   И - квадратно-гнездовым...
  
   Лысый светит, трактор пашет...
   Брови... Звезды... Ордена....
   Вся страна поет и пляшет,
   Вся Советская страна!
  
   Было худо, не мог врать я.
   И скажу не в первый раз:
   Вы во мне все - мои братья,
   Как и я - в любом из вас!
  
   Я печальной черной ночью
   В кружки водку разолью.
   Что ж, помянем, братья, молча
   Мы советчину свою..
  
   За победы, битвы, споры
   И за общую вину,
   За всю радость, за все горе -
   За Советскую страну!
  
   "Кто же нас наметил на закланье..."
  
   Кто же нас наметил на закланье?
   Раздается в сердце жуткий крик -
   Это к нам приходит на свиданье
   Наше альтер эго, наш двойник!
  
   Устаем порой смотреть на звезды,
   Только ниже мы опустим взгляд -
   Исчезают лики, смотрят морды,
   Судят без сомнений всех подряд.
  
   И пронзает душу дикий холод,
   Нависает страшной тучей ложь,
   Сплошь оболган, взглядами исколот
   Голым сквозь судилище идешь!
  
   Ты уже в дерьме наполовину,
   Было б счастьем просто умереть!
   Сапоги, что топчут твою спину,
   Не дают на звезды посмотреть...
  
   Вот уже ты сдался, и все рады!
   "Ты такой, как все?" Покорно: "Да..."
   "Может еще ласточку?" "Не надо..."
   "Выпьешь с нами водочки?" "Всегда!"
  
   А во всем предельно виновата
   Наша беспредельная любовь!
   До сих пор не снят с креста распятый,
   Так удобней, видимо, пить кровь.
  
   Днями дико водку поглощая,
   По ночам задумчив, строг и тих,
   О мечтах и муках вспоминая,
   За врагов ты молишься своих...
  
   "Он такой же!" Все довольны рады...
   За окном похмельный белый снег.
   Кто-то на кровать садится рядом -
   Это снова черный человек!
  
   "Засинеет сумрак, загустеет..."
  
   Засинеет сумрак, загустеет,
   Почернеет солнечная даль.
   Пролетели годы! Вечереет...
   На душе спокойная печаль.
  
   Исчезают в сумраке вопросы.
   Вспыхнут ярко в памяти моей -
   Георгины утренние... розы...
   Васильки над зеленью полей...
  
   Поливаю алое с зеленым...
   Я цветы всю жизнь бы поливал!
   Пусть цветут в саду том, о котором
   Я в своих скитаньях тосковал.
  
   11 июня 1994 года.
  
   ДУШЕВНОБОЛЬНОЙ
  
   "Серебрится озеро степное,
   В голубых туманах неба высь,
   Я пришел сюда и под луною
   Вспоминаю умершую жизнь:
  
   Я гулял по мертвому бетону,
   Разговоры там со мной вели
   Мертвецы в нейлоне и в бостоне.
   А душа мертвела без земли!
  
   И больным они меня признали.
   А диагноз прост - болит душа.
   Мертвецы не ведали, не знали,
   Что живая лишь болит душа...
  
   Серебрится озеро. Над нею
   Облака поплыли снова в путь.
   На земле болит душа сильнее -
   Ощущений детства не вернуть!
  
   Повторяю мертвые слова я,
   Может, оживут они во мне?
   А земля живая, сплошь живая,
   Что-то сонно шепчет в тишине..."
  
   12 июня 1994 года. Ночь.
  
   МОЛНИИ ВО МГЛЕ!
  
   Я жил во мгле и мглой был сам,
   Был путь бессмыслен по земле!
   Но благодарен я стихам:
   Они в желанной тишине
   Мой путь указывали мне,
   Сверкая молнией во мгле!
  
   "Когда-нибудь, мой друг далекий..."
  
   Когда-нибудь, мой друг далекий,
   А скитаньях мучаясь как я,
   Ты вдруг узреешь смысл глубокий:
   В печали - радость бытия.
  
   А жизнь - лишь миг и божья милость,
   А миг не мерят на года!
   В печали - радость затаилась,
   Но есть и в радости - беда...
  
   Отбросив гордую надменность,
   В себе достоинство любя,
   Найдешь высокую смиренность,
   А с ним - и радость бытия.
  
   "Замерцают звезды, заалеют..."
  
   Замерцают звезды, заалеют,
   Звезды эти умерли давно.
   На траве в бокале багровеет
   Терпкое тягучее вино.
  
   Вспоминаю ночью, между прочим:
   Гумилев убит был наповал.
   Он писал когда-то о рабочем,
   Что ночами пули отливал:
  
   "Пуля, им отлитая, просвищет
   Над седою вспененной Двиной,
   Пуля, им отлитая, отыщет
   Грудь мою, она пришла за мной".
  
   Сколько же рабочим тем убито!
   Будет ли трудам его конец?
   Жизнь идет, хоть столько пуль отлито!
   Но еще не кончился свинец...
  
   Обороты, фабрик и заводов,
   Тьмы и тьмы рабочих у станков,
   Это все для бомб и пулеметов,
   Это все для пуль и для штыков!
  
   Мои братья, добрые поэты,
   Никогда не кликали беду,
   И на этом добром белом свете
   Добывали хлеб, а не руду!
  
   И, плеснув вина на травы, ночью
   Стану я поэтов поминать!
   И, конечно, в эту ночь рабочий
   Продолжает пули отливать.
  
   14 июня 1994 года.
  
   МЕТЕОРИТЫ
  
   Не камни падают с орбиты
   И убивают на лету, -
   Летят во тьме метеориты,
   Летят, пронзая темноту!
  
   Огнем души своей согреты,
   Не слыша шума суеты,
   Идут сквозь мглу веков поэты
   И за собою жгут мосты!
  
   Масштабы, слава, слухи, мненья -
   Все величины им не в счет...
   Для них свободное паденье -
   Всегда естественный полет!
  
   За ними брызги искр от трений
   И в дымных шлейфах облака,
   Но вспышки их исчезновений
   Мглу озаряют на века!
  
   Презрев привычные орбиты,
   Презрев бессмертья высоту,
   Летят сквозь тьму метеориты,
   Летят, сгорая на лету!
  
   16 июня 1994 года.
  
   РАДОСТЬ ЗЕМНАЯ
  
   Так вот она - радость земная,
   Таинственный смысл бытия,
   Не поиски ада и рая,
   А просто - родная Земля!
  
   Дышать бы, как сосны и травы,
   Летать бы, как птицы, вдали...
   Я тоже частица по праву,
   Частица чудесной Земли!
  
   В бетонных тисках замирая,
   Душа умирала во мне...
   Я счастлив устало шагая,
   По пыльной вечерней земле!
  
   И ведаю, хоть не без страха,
   (Не верю в бесстрашие я!)
   Что плоть, сгусток жизни из праха,
   Вернет себе прахом Земля!
  
   И в дымной космической бездне
   Душа потеряет покой,
   Увидев, как тело на место
   Вернулось и стало Землей!
  
   И вспомнит она, затоскуя,
   Про спор о добре или зле,
   Про жизнь и про радость земную
   Со мной на прекрасной Земле!
  
   16 июня 1994 г. 4 часа ночи.
  
  
   СТРАШНЫЙ СОН
  
   Не этот бетон раскаленный,
   Не мрачные эти дома,
   Не вышки, бараки и зоны,
   Не эта - народов тюрьма,
   Не эта тюрьмища родная,
   Где тюрьмы, тюремочки, трюм -
   Мне снились прохлада морская
   И волн набегающих шум.
  
   Я кашлял, хрипел от простуды,
   (Мы все здесь в неволе умрем!)
   Там сильные, смуглые, люди,
   Смеялись на пляже морском!
   Прокисшим не пахло там хлебом,
   Общагой, больницей, бельем...
   Там город под радужным небом
   В тумане вставал голубом!
  
   Но странно - как там оказались
   Мы, сжавшись в один островок?
   О, как мы всего испугались,
   Как будто добавят всем срок!
   Неведомый мир надвигался,
   Сиял и заманчиво пах,
   Приветливо нам улыбался...
   Не бес нас попутал, но страх!
  
   Как дикие люди в испуге,
   Что жили в пещерном чаду,
   Как братья, прижавшись друг к другу,
   Мы ждали привычно беду.
   Как страшно и жутко - одни мы!
   Все обнялись крепко, без слов,
   И не было ближе, любимей
   Людей, чем вчерашних врагов...
  
   Соленые, жгучие слезы
   Текли по лицу моему,
   И я, покидая те грезы,
   Простил все врагу своему!
   И я стал кому-то дороже,
   (Кому-то врагом был и я),
   И он там, естественно, тоже
   Вдруг понял, что все мы родня!
  
   А дождь оголтелый по крыше
   Чечеткой стучит удалой.
   Родная, большая тюрьмища,
   Не нужен нам берег чужой!
   Нас много! И выскажу мненье:
   Задвинем тюремный засов,
   К чему нам еще населенье
   Лазурных морских берегов?
  
   17 июня 1994 годе.
  
   НОЧНАЯ ДЕРЕВНЯ 1994 ГОДА.
  
   Деревня спит, сопят коровы,
   Собаки воют на луну,
   Как будто волки, будто снова,
   Как будто тыл уснул в войну.
  
   Но вот печные трубы ночью
   Среди сгоревших изб видны.
   Какой здесь тыл! Похоже очень,
   Что не обошлось здесь без войны.
  
   Но по каким особым метам
   Узнать - враги или свои?
   Одно понятно по приметам -
   Пока не кончились бои...
  
   Печальны темные лачуги,
   Где в каждой ждут еще беду.
   Всю ночь шатаются пьянчуги,
   Со всеми бедами в ладу...
  
   18 июня 1994 года. 2 часа ночи.
  
   "Из какой появились вы бездны..."
  
   Из какой появились вы бездны,
   Что за черт вас отправил сюда?
   Бесполезен вам дар безвозмездный -
   Солнце, воздух, огонь и вода!
  
   Что еще вы не взяли по праву,
   Не купили еще до сих пор?
   Почему про бессмертье и славу
   В книгах ваших всегда разговор?!
  
   Через миг миллионный исчезнут
   Солнце, воздух, огонь и вода!
   Потому этот дар безвозмездный
   Ощущаю я остро всегда...
  
   Покупатели славы и чести,
   Что за черт у вас отнял покой?
   Из какой выползаете бездны,
   Наползая бедой мировой?!
  
   Наплевать мне на взлеты, паденья,
   Не умею я их отличать...
   Но про страшное наше забвенье
   Хорошо бы при жизни всем знать!
  
   18 июня 1994 года. 3 часа 30 мин, ночь.
  
   МИРАЖ
  
   Мираж - не летучий голландец,
   Голландский простой пароход,
   В морском маслянистом тумане,
   К российским причалам идет!
  
   А в трюмах - картошка, рассада,
   Различных культур семена.
   Вот это земле моей надо,
   Вот этого ждала, она!
  
   Вот сходят на берег советский,
   (На землю теперь россиян),
   По трапу матросы в зюйдвестках
   И трубкой дымит капитан!
  
   Но это мираж и... идея...
   А мы продаем на корню
   Своим и чужим лиходеям
   Отчизну, как душу свою!
  
   Теперь эти быстрые туши
   Себе заберут все сполна,
   И выедят мысли и души,
   И выскребут землю до дна!
  
   Нам бартером вышла награда -
   Дерьмо по высокой цене!
   Да разве дерьмо это надо
   Обглоданной нашей стране!
  
   Пока здесь мельчает картошка,
   Все длится и длится весна.
   Голландия, вышли немножко
   Высоких культур семена...
  
   Живу ожиданием вести,
   Что в море растаял туман:
   Вдоль борта - матросы в зюйдвестках
   И трубкой дымит капитан!
  
   19 июня 1994 г. Ночь.
  
   "Это явь или снова мне снится..."
  
   Это явь или снова мне снится!
   Подо мною плывут города,
   Я теперь - белокрылая птица
   И лечу неизвестно куда!
  
   Неизвестно куда! А вернуться
   Невозможно. Такие дела...
   И хотел я в испуге проснуться,
   Но не руки взметнулись - крыла!
  
   Все же сила земная тут с нами,
   А про птиц я давно позабыл!
   Что случилось с моими руками?
   Может, птицей я все-таки был?
  
   Это явь или снова мне снится:
   Будто я человеком иду
   Сам не зная куда! Возвратиться
   Невозможно опять на беду...
  
   Все же сила небесная с нами!
   Про людей я давно позабыл!
   Вот взмахну сейчас сильно крылами!
   Только руки торчат вместо крыл...
  
   Что и как? Не могу надивиться!
   Не узнать за короткий мой век:
   Человеку ли видится птица
   Или птице - во сне человек?
  
   И когда этот путь завершится,
   И куда тороплюсь я пешком.
   Или быстро лечу белой птицей?
   Где гнездо мое или мой дом?
  
   20 июня 1994 года.
  
   ОЧЕРТАНИЯ МИРАЖЕЙ
  
   Я думал это миражи
   Плывут в мозгу или в тумане,
   В бредовом призрачном обмане,
   И заполняют рубежи!
  
   Но ясно мне теперь видней,
   Что это явь, что мне не снится,
   Что никуда от них не скрыться -
   От этих явных миражей!
  
   Я вижу - мир погряз во лжи,
   Смертельны лживые желанья!
   Но обретают очертанья
   Мне близких истин миражи...
  
   ОСЕННИЕ ЭТЮДЫ
   Строки, написанные в августовские ночи..
  
   ОДИНОКИЙ ВОЛК
  
   Над колодцами ветры просвищут,
   Унося в поле скрип журавлей.
   Говорят, что охотники рыщут
   По следам одиноких зверей.
  
   Говорят, перекрыты надежно
   Все степные дороги в тайгу,
   Говорят, что уйти невозможно!
   Я попробую, может, смогу...
  
   Возвращу свою пищу собакам,
   Всю добычу я людям верну.
   Им - над мертвыми овцами плакать,
   В белом поле мне выть на луну.
  
   И в мучительной этой отраде
   Позабуду про дробь и картечь.
   Я устал жить со всеми в разладе
   И, как все, свое тело беречь.
  
   Все вокруг не мое и не ваше
   Ни в ночи, ни средь белого дня!
   Что ж, возьмите себе, а впридачу,
   Что ж, утешьтесь - убейте меня...
  
   А ветра над колодцами свищут
   В снежном сумраке скрип журавлей,
   Тьмы охотников рыщут и рыщут
   По следам одиноких зверей.
  
   ОСЕННИЕ ВОСЬМИСТИШИЯ
  
   "Шелестят в тишине камыши..."
  
   Шелестят в тишине камыши,
   Отдыхают моря и озера,
   И в таинственной, темной тиши
   Неуместны вообще разговоры.
  
   Спиритическим светят огнем,
   Под луной, с кратким веком не споря.
   Были, снова окажутся дном
   Океанским - моря и озера...
  
   "К чему молитвы и молебны..."
  
   К чему молитвы и молебны,
   Когда не сам назначил срок,
   Когда любимы - не враждебны
   Твоя судьба и твой же рок.
  
   Они - твои! И любят тоже
   Тебя, как ритм твоей строки,
   Любой из них тебе поможет,
   Всем предрассудкам вопреки.
  
   "Чертогов туч, объятых теплой мглою..."
  
   Чертогов туч, объятых теплой мглою,
   Коснется свет закатного луча.
   И спутницы надежные со мною
   У правого и левого плеча.
  
   Задумчиво идем втроем по лугу,
   Какой любовью веет от Земли!
   Судьба и Муза - верные подруги,
   Светлые союзницы мои...
  
   "Забыв про войны, древние народы..."
  
   Забыв про войны, древние народы,
   Вкушают сладко радость бытия.
   В хаосе и гармонии природы
   Их от природы отличить нельзя.
  
   Но вдруг чего-то смутно опасаясь,
   Они вглядятся вдаль из-под руки...
   Там звери, в человеков превращаясь,
   Готовят в наступление полки.
  
   "Желтеет степь неуловимо..."
  
   Желтеет степь неуловимо,
   И эскадрильи журавлей
   Кружат, инстинктами гонимы,
   Над светлой дымкою полей.
  
   Что им, крылатым, путь опальный,
   Границы стужи, зноя, стран!
   Стоит задумчивый, печальный
   В степи ковыльной тарбаган...
  
   "А лето, ликуя, не ждало разлуки..."
  
   А лето, ликуя, не ждало разлуки,
   И в сумраке скомкано смолкнул напев.
   Но новые, чистые, вздрогнули звуки
   И замерли тоже, в ночи прозвенев.
  
   И стали прозрачными, чистыми, воды,
   А воздух - свежее. И, друг мой, заметь:
   Становиться мудрой и щедрой природа,
   Встречая с достойным смирением смерть!
  
   "Для меня гладиолус опять расцветает..."
  
   Для меня гладиолус опять расцветает,
   Согревает береза сосновый мой дом.
   Бескорыстно и щедро Земля одаряет
   Неразумных людей красотой и теплом.
  
   Мы любить не умеем, но только любимы -
   Нас Земля никогда не устанет любить!
   Почему же не можем так ярко цвести мы
   И - любовь свою ближним так щедро дарить?
  
   29 августа 1994 года. Ночь-рассвет.
  
   "Какую радость тракторами..."
  
   "В цветах и травах до колен..."
   (Н. Заболоцкий).
  
   Какую радость тракторами
   Не растерзали здесь едва,
   Как вспыхнет степь моя цветами,
   Какая вымахнет трава!
  
   Какой потомок на рассвете
   Пройдет в туман, ища коней,
   Воспетый строками поэта:
   "В цветах и травах до колен"!
  
   "Как будто снова орды Чингисхана..."
  
   Как будто снова орды Чингисхана
   Во мгле ночной кострища разожгли:
   В степи клубятся дымные туманы,
   Горят огни тревожные вдали.
  
   И мечутся испуганно бараны,
   Пожары оставляя позади.
   Но спят спокойно в норах тарбаганы,
   И где-то собираются дожди...
  
   "Гул в степи! Может конные лавы..."
  
   Гул в степи! Может конные лавы
   Чингисхана исчезли вдали,
   Или гунны, пригнувшие травы,
   В ту же даль, той же лавой прошли?
  
   И холодный могильник, как пламень,
   Обожжет страшной тайной ладонь,
   Чешуей, что впечатана в камень,
   Высекавшим когда-то огонь...
  
  
   "За городским мудреным разговором..."
  
   За городским мудреным разговором,
   Когда всему поверить ты готов,
   Узреешь ложь сердечным чутким взором
   И умысел, вплетенный в сети слов.
  
   И вспыхнет ярко в памяти картина,
   Затмив людскую подлость на устах:
   Орел степной, парящий в небе синем
   И одинокий всадник в ковылях...
  
   "Вы опять напомнили кого-то..."
  
   Вы опять напомнили кого-то,
   Копии вы чьи-то, только чьи?
   Воробьи, как будто самолеты,
   Самолеты - будто воробьи.
  
   Краски, грим - и копия готова!
   Ватман, циркуль и карандаши.
   Мертвое копируют с живого
   Достоверно... Только без души.
  
   "Ночую на старой чабанской телеге..."
  
   Ночую на старой чабанской телеге,
   И мир опрокинут опять подо мной,
   В ночной тишине я как будто в ковчеге,
   Плыву и плыву, а в дали голубой
  
   Вращается медленно наша планета,
   И вижу свой путь я с далекой звезды,
   Пустыни Монголии, горы Тибета,
   Жемчужные цепи Курильской гряды...
  
   29-31 августа 1994 года.
  
   "Мелкий дождь барабанит по крыше..."
  
   Мелкий дождь барабанит по крыше
   Третьи сутки. Набух огород
   Так, что чудится - сочно и слышно
   Наливаясь, капуста растет.
  
   Мелкий дождь барабанит ночами.
   Милый дождь, не части, не спеши!
   В огороде друг друга плечами
   Раздвигает картошка в тиши...
  
   "Сапоги отдыхают на прясле..."
  
   Сапоги отдыхают на прясле,
   И падучая блещет звезда,
   Разбиваясь о плес. И, как в масле,
   Там тягучая плещет вода.
  
   Сапоги отдыхают. И друг мой,
   Вспоминая, сидит на крыльце:
   Как, ночной очарованный думой,
   Я на старом сидел солонце...
  
   "В муках выняньчив эту ватагу..."
  
   В муках выняньчив эту ватагу
   Бабы русские горько молчат.
   Обобрав и убив бедолагу,
   Бедолаги ночами кричат.
  
   Те убиты, а эти убили.
   Снова крики и стоны в ночи.
   Были ноченьки сладкие, были!
   Но как скорбны старухи. Молчи...
  
   "Счет сошелся опять на ничьей..."
  
   Счет сошелся опять на ничьей,
   Начинают игру по нулям.
   Хоть в крапленой колоде твоей
   Пять тузов к четырем королям.
  
   Карты биты!.. Снимают с петли,
   Закрывают банкроту глаза.
   Что же чуткие пальцы твои
   Не узнали шестого туза?
  
  
   "Гром оглушительный, трескучий..."
  
   Гром оглушительный, трескучий,
   Взорвал земную, ширь и тишь!
   И ты, подавленный могучей
   Стихией, немощный дрожишь,
  
   Раздавлен волею Вселенной
   Не значишь, бренный, ничего.
   А час назад еще, надменный,
   Ты был хозяином всего...
  
   "Прохладой осени палимы..."
  
   Прохладой осени палимы
   Шумят деревья на ветру.
   И гуси, будто херувимы,
   Трубят тревожно поутру,
  
   Скользят торжественно и ясно
   С деревьев листья без конца,
   Вот также в старости прекрасной
   Летят, созрев, к земле сердца...
  
   "Осень, осень! В степи поседевшей..."
  
   Осень, осень! В степи поседевшей,
   Одиночество также любя,
   Я душой умудренно-созревшей
   Улыбнусь и увижу тебя:
  
   По вечерней проходишь аллее,
   Льется ливень листвы золотой,
   И листва пламенеет, алея
   Над твоей золотой головой...
   2-3 сентября.
  
   "Бесконечная пыль дождевая..."
  
   Бесконечная пыль дождевая
   Сквозь мельчайшее сито идет.
   А к утру эта пыль, остывая,
   Вдруг морозной прохладой дохнет.
  
   Не душа ли твоя так поблекла,
   То ли радость в ней, то ли печаль?
   Но однажды увидишь сквозь стекла
   В белых искрах алмазную даль...
  
   "От каких ты бежишь опасений..."
  
   От каких ты бежишь опасений,
   Что пытаешься всем доказать?
   И о чем этот ветер осенний
   Тщетно пробует лесу сказать?
  
   Как крепки эти корни и вера!
   (Ветер ветви их гнет до земли).
   В чем хотел он уверить деревья
   И исчез, разъяренный, вдали?
  
   "Тараторит трескуче транзистор..."
  
   Тараторит трескуче транзистор,
   Призывают куда-то людей
   Президент, депутат и министр
   И какой-то еще лиходей.
  
   Молча слушаем мы ахинею,
   Жарим жирных в жиру карасей.
   А ловить рыбу в сети труднее,
   Чем наивные души людей...
  
   4 сентября
  
   "Холодный дождь от края и до края..."
  
   Холодный дождь от края и до края,
   А на душе и слякоть, и печаль.
   Идут сквозь мглу машины, завывая,
   И мне бы тоже мчаться с кем-то вдаль.
  
   А мне бы слушать пение мотора -
   Машины, самолета, корабля...
   А этот дождь закончится не скоро,
   Все глубже вязну, хлюпает земля.
  
   "Рядом дико ревут идиоты..."
  
   Рядом дико ревут идиоты...
   Где-то птицы и звери кричат,
   Где-то в небе летят самолеты,
   Где-то в поле машины урчат.
  
   Слышу - чайки над морем летают,
   Слышу - рыбы плывут под водой!
   Жаль, что рев идиотов мешает
   Слушать гул этой жизни земной...
  
   "Ты уходишь? Тебя подменили!.."
  
   "Ты уходишь? Тебя подменили!
   Что ты делаешь? Черт бы побрал!"
   И мужские слова говорили
   Женских губ затвердевший овал.
  
   Что наделал ты, жив ли и где ты?
   В мире больше и больше беды,
   Значит - меньше мужчин на планете.
   Губы женщин сухи и тверды...
  
   "Те спешат, не торопятся эти..."
  
   Те спешат, не торопятся эти.
   Все не вовремя. Горе опять!
   Всех тщеславие губит на свете,
   Заставляя про срок забывать.
  
   Есть свой срок для тепла и мороза,
   Есть свой срок для любой красоты.
   В марте корни замерзнут у розы,
   В сентябре - запоздают цветы...
  
   "Так куда бы вообще мне податься..."
  
   Так куда бы вообще мне податься
   От словесной тупой ерунды?
   На словах можно с Богом равняться,
   Всех спасать от вселенской беды,
  
   Все уметь, созидать в душах храмы,
   Всех прощать, бескорыстно любя.
   На словах! Но ведь в этом и драма,
   Что вы любите только себя...
  
   "Вот, скажем, нашли так называемое золото..."
  
   Вот, скажем, нашли так называемое золото.
   Понарыли, понастроили там и сям.
   А потом в молодом, так называемом, городе
   Существа рассадили по клеткам-домам.
  
   И устроившись на так называемой мебели,
   Существа рассуждают, порой смотрят вниз.
   Не люди и не боги! На земле ли, на небе ли
   Протекает так называемая жизнь?
  
   Вот и скажите мне с шестнадцатого этажа:
   Как же это все-таки называется?
  
   "Зачем вы пугаете чувства словами?.."
  
   Зачем вы пугаете чувства словами?
   Вот небо лучистое в бликах огня,
   Вот моя молчаливая добрая мама
   Сквозь облако нежно глядит на меня.
  
   Так кто же пугает вас раем и адом,
   Когда есть такой вдохновенный закат,
   И столько любимых, пронзительных взглядов
   Сквозь блики закатные нежно глядят?
  
   "Не читайте фамилии, даты..."
  
   Не читайте фамилии, даты,
   В жизни нет ни имен и не дат!
   Все придумавшие - виноваты,
   Не придумавший - не виноват.
  
   Виноватый - придумал немало,
   Все же я остаюсь до конца
   Переписчиком лучших анналов
   В легионе писцов у Творца...
  
   4-7 сентября
  
   "А лист последний не слетает..."
  
   А лист последний не слетает,
   Хоть ветры злее и сильней.
   Меж клочьев черных туч мелькает
   Последний куцый клин гусей.
  
   Прощальный крик морозно тает!
   В провале черного окна
   Их в путь старуха провожает.
   И - цепенеет тишина...
  
  
   "Утомленный невзгодами, зоной..."
  
   Утомленный невзгодами, зоной,
   Позабывший, где враг, а где брат,
   После бани смотрел отрешенно
   Старый зэк на осенний закат.
  
   Тишиной оглушенный и волей
   В непонятном, нерусском, краю
   Он забыл все обиды и боли
   И какую-то думу свою.
  
   Только степь разливалась широко,
   Только в алой закатной пыли
   Плыли волнами вольно, далеко,
   Золотые насквозь ковыли...
  
   "Стреляли, резали ножами..."
  
   Стреляли, резали ножами,
   А кто-то грабил, воровал,
   Но каждый принципы и знамя
   Как оправданья поднимал.
  
   В церквях, мечетях замолили
   Убийства, кражи, грабежи,
   И руки выскребли, омыли...
   Кровь не смывается с души.
  
   "И вдруг неведомо с чего-то..."
  
   И вдруг неведомо с чего-то
   Уйти в запой, в разбой, в разврат.
   И всюду пьяным врать до рвоты,
   Что каждый друг тебе и брат.
  
   Забыть заботы и печали,
   Предать сестру, отца и мать,
   Потом в заблеванном подвале
   Очнуться, думать, тосковать,
   Себя за все, что получилось.
   Винить, казнить и проклинать.
   "Все обошлось, сынок. Забылось", -
   Вдруг в тишине прошепчет мать.
  
   "Поздней осени яркое пламя..."
  
   Поздней осени яркое пламя
   Тушит дождь на просторах земли.
   Тополя зашуршали плащами,
   В городах захрустели рубли.
  
   Захрустели рубли, захрустели,
   Льется водка дождем на разлив.
   Это в отпуск уходят артели,
   Горы в реках таежных промыв.
  
   Не доедут до дома повесы,
   Растеряют рубли по пути...
   Плащаницу багровую леса
   Беспокойные тушат дожди.
  
   "Это сколько ж до нас настрочили..."
  
   Это сколько ж до нас настрочили,
   Это сколько ж оставили строк!
   Эти строки меня научили,
   Ведь когда мой приблизится срок:
  
   Подводя, так сказать, итог,
   Я решу, что неважный слог,
   Наберется сто тысяч строк -
   В печь эти все сто тысяч строк.
  
   Пусть летят вместе с пеплом и дымом
   Все обиды, невзгоды мои.
   И зачем мои чувства живым им?
   Есть у каждого чувства свои!
  
   Ах, друзья мои, мысли, как звезды,
   Я дарил вам, наверно, не впрок.
   Но кто на гроб мне занял бы гвозди
   И кто забить бы их ровно смог?
  
   "И снятся старые порядки..."
  
   И снятся старые порядки:
   Багровый праздник в ноябре,
   Стаканы, водка и трехрядка,
   Все в сале! Вьюга на дворе.
  
   И бьется стяг сурово-ало,
   И рожи красные поют,
   И водка белая, и сало
   В утробы темные текут,
  
   Визжит голодный поросенок,
   (Его прирежут через год).
   И я, мальчонка-октябренок,
   Смотрю на праздничный народ.
  
   И вьюга красная у школы -
   Плывут знамена, как в бреду.
   Я в черных валенках, веселый,
   По снегу белому иду...
  
   "Душа моя! Ни тьмы, ни света..."
  
   Душа моя! Ни тьмы, ни света...
   Устали мы, нам все трудней
   Сверкнуть на миг. А миг нам этот
   Всего любимой и ценней.
  
   Ведь этот миг в себя вбирает
   Всю жизнь, движенья и пути.
   А память тщетно вспоминает
   Года, друзей... Их нет почти.
  
   И детство съедено, и - юность,
   И нет теченья зрелых дней:
   Хамье, как ржавчина, тянулось
   Душой насытиться моей.
  
   Но возрождала одиноко
   Счастливый миг душа моя,
   Там так счастливо и глубоко
   Сверкала радость бытия!
  
   Душа моя! Не жаль, что съели
   Года, ведь им века не впрок!
   Мы каждый миг запечатлели
   В словах и звуках - между строк...
  
   "Плясало, плакало, шалело..."
  
   Плясало, плакало, шалело
   Бытье - бабье и мужичье,
   И под гармонь визгливо пело
   Про кумачовое житье,
  
   И воспевало так Советы,
   Как будто их обидел кто,
   Но краснорожие поэты
   Жирели свиньями зато...
  
   А где-то жили-были страны,
   А где-то краски все цвели,
   Под звуки дивные органа
   Мужчины с женщинами шли.
  
   "Как ваши речи торопливы..."
  
   Как ваши речи торопливы,
   Не в бровь, не в глаз, но и не в лоб.
   Как иронично и правдиво
   Открыл нам мир немой Эзоп!
  
   И что вы видите слагая
   И изощряя глазомер?
   Как проницательно, пронзая,
   Умел увидеть мир Гомер!
  
   Но глохну я от вашей скуки,
   Душа устала от тоски.
   Я так хочу услышать звуки -
   Из-под бетховенской руки!
  
   Но воют потные армады,
   Их вой с эстрады слеп и пьян.
   Все снится мне прибой Эллады
   И - торжествующий орган...
  
   "Бандиты или троглодиты..."
  
   Бандиты или троглодиты
   Жируют, режут без конца.
   В степи валяются убиты
   Корова, лошадь и овца.
  
   И корчат рыла гамадрилы,
   В трущобах каменных галдят,
   Себеподобные гориллы
   Кого-то жарят и едят.
  
   И замкнут мир. И повторяет
   Себя. Ведь тот же самолет
   Все птеродактилем летает,
   Подлодка рыбою плывет.
  
   И динозаврам спозаранку
   В тумане трактор бороздит.
   Дымит чабанская стоянка.
   Все длится, длится неолит...
  
   "Это что же такое случилось..."
  
   Это что же такое случилось,
   Что за черти мне в двери стучат?
   И по чью они душу явились?
   "По твою, по твою!" - говорят.
  
   Где ты, Господи, что ж ты оставил
   Совершенно меня одного?!
   Бьются бешено птицами ставни,
   А за дверью темно, никого.
  
   Ветер воет! И волосы дыбом,
   И качаются звезды в глазах.
   Где вы, черти? Вы лучше ушли бы...
   И стреляю, не целясь, впотьмах.
  
   Бесы бедные падают с кручи,
   Ветер воет. Болит голова.
   Осыпаются звезды сквозь тучи,
   И горит под ногами трава.
  
   "Где-то птица без голоса плачет..."
  
   Где-то птица без голоса плачет,
   Без огня дым ползет по земле,
   И телега без лошади скачет
   По разбитой сухой колее.
  
   Лошадь белая, умница, где ты?
   Почему этот дым без огня?
   На четыре на стороны света
   Проблестели колеса, звеня.
  
   Кто же ехал далеко и мимо,
   Мимо этой районной глуши?
   Промелькнул человек в сером дыме
   И исчез человек без души.
  
   Это он, без креста, на погосте!
   За погостом белеют в золе
   Белой лошади старые кости
   И хомут на горячей земле.
  
   Что же плачешь ты, милая птица,
   Что ты просишь у этой земли?
   Дым рассеялся, что же творится -
   Только угли оглоблей в пыли?!
  
   "Уши только проклятия слышат..."
  
   Уши только проклятия слышат,
   Гной из глаз, изо рта - перегар.
   Черной копотью легкие дышат,
   В голове застарелый угар.
  
   А над ним синева беспредельна,
   Перед ним стволы белых берез.
   И дымит он махоркой похмельный,
   Превращаясь совсем в паровоз.
  
   Вот встречаются два паровоза,
   Водку пьют и ругаются в дым.
   А потом расстреляв все угрозы,
   Разбрелись по берлогам своим.
  
   Кто такие, зачем и откуда,
   Что за вой, что за рвань, что за вонь?
   Удивлялись деревья покуда,
   От окурка вдруг вспыхнул огонь.
  
   Равнодушно ушли паровозы.
   И остались на месте огня -
   Обгорелые руки березы
   И бутылки, у черного пня...
  
   "Подвалы, избенки, коморки..."
  
   Подвалы, избенки, коморки...
   Я плавился в жарком огне,
   А ветер дул в щели и створки,
   И люди ломились ко мне.
  
   До них ли! Призывно мерцала
   Свеча на столе предо мной,
   И в зыбком тумане вставали
   Галеры и берег морской.
  
   Я шел, позабыв расстоянье,
   На берег. И долго стоял
   В тревожном немом ожиданье.
   И пенились волны у скал.
  
   А вслед мне и птицы, и звери
   Смотрели сквозь пламя свечи.
   Но только ломали мне двери -
   Спасали друзья и врачи.
  
   Спасли! Это все позабыто,
   Довольна родня моя мной.
   Из пены морской Афродита
   Не вышла на берег морской...
  
   Сентябрь 1994 г.
  
   "Кто и что потерял - не ищи..."
  
   Кто и что потерял - не ищи,
   Кто терял больше всех, тот обрел.
   Кто-то плачет ночами в тиши,
   Кто-то влагой при всех изошел.
  
   Выльют влагу те, кто не нашли,
   Вытрет слезы живой человек.
   Это тоже ведь чувства Земли -
   Летом дождь и зимой белый снег.
  
   "Этот год, этот миг, этот крик..."
  
   Этот год, этот миг, этот крик!
   В этом миге мгновений не счесть.
   Но проник каждый крик в каждый миг,
   Не исчез, а остался и - есть.
  
   Все стремительней звуки и мысль.
   И страшусь я того, что достиг!
   Мои годы с годами слились
   В один год, в один миг, в один крик.
  
   МОРОК
  
   Я Венецию видел ночами,
   Труд упорных крестьян - Нотр Дам,
   Купол церкви, буддийские храмы
   И в сибирской степи Амстердам.
  
   И черту проведя к окоему,
   Воздвигал я в степи красоту.
   Но однажды далече от дома
   Я шагнул, позабыв про черту.
  
   Потемнело от края до края,
   Тьма ползет, во тьме толпы в пыли!
   И вползли в меня, свет затмевая,
   Липкий морок и смрад от земли.
  
   Жуткий морок и мутные слезы,
   Гул людей без домов и могил!
   Это морок зачал их в морозы,
   Каждый в первую оттепель сгнил.
  
   Я бежал вдоль сугробов и речек
   В лунном сумраке, днем, поутру.
   Должен быть здесь живой человечек,
   В прокаженном и черном бору!..
  
   ...Помоги мне и взглядом, и жестом,
   Я найду, тебя, ты - отыщи?
   Зазвенела душа благовестом,
   А во тьме не видать ни души.
  
   В темном мороке очи мелькнули!
   Темный морок клубится везде.
   В хаотическом вихре и гуле
   Не найти человека в беде...
  
   Словно гнойную кожу сдираю
   Липкий морок. Не стало светлей!
   Благовестом звеню, зазываю -
   Отзовись, человек, поскорей...
  
   Я поднял его жестом и взглядом,
   Я сказал ему: "Ты потерпи..."
   По зловонному бору с ним рядом
   Мы сквозь морок прошли до степи.
  
   Мы брели с ним, о жизни мечтая,
   И пришли, выбиваясь из сил,
   В черный морок от края до края,
   В тьмы людей без домов и могил.
  
   Среди смрада, разрухи и хлама
   Я во мраке с трудом узнавал -
   Камни первых домов Амстердама
   И Венеции первый канал.
  
   Разбросали, мы камни, играя.
   Это морок разъел нас дотла!
   И ползем мы теперь, разъедая -
   Души... мысли... дела и тела...
  
   ПРИМЕР ПРИМИТИВНОЙ ИСТОРИИ
  
   Поля не убраны и грядки,
   Там воют бабы от тоски.
   Взяв трехлинейки и трехрядки,
   В ночи исчезли мужики.
  
   В деревне тещи и свекровки,
   Невестки, дети - отчий дом.
   А с ближней сопки трехдюймовки
   Плюют из хоботов огнем.
  
   И на трехверстки всю округу
   Мужья, разбив ко всем чертям,
   Бьют с трех углов в четвертый угол -
   По женам, детям, матерям...
  
   Здесь каждый жаждет крови, мести,
   Здесь ад без следствий и причин,
   Здесь мужики одни на месте,
   Но нет пространства для мужчин.
  
   Ноябрь 1994 г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   34
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"