Открывается дверь и входит Толя Козловский, двадцати-семи-летний банкир. Модные очки сидят косо. Ворот рубахи расстегнут. Видна майка. Галстук сбился на сторону. Уже пол-одиннадцатого, а он только с работы.
В квартире беспорядок. Из кухонной раковины, похожей на застигнутого в расплох дикообраза, торчат ручки кастрюль, сковородок, вилки, ножи. На столе бутылки из-под пива, вина, бокалы, крошки, окурки отдельно от пепельниц, засохшая краюха хлеба. На стульях мятые штаны, майки, рубахи. На полу потерявшие пару носки, туфли, сапоги.
Толин товарищ по квартире сидит голый за столом и пьет в одиночестве вино. С работы он приходит рано и делать ему совершенно нечего. Услышав в двери ключ, хватает со стула мокрое полотенце.
- Ух! - Толя трясет головой, как будто только что вырвался из лап смертельной опасности. - Ух, ну и жизнь! Ну и жизнь - обалдеть можно!
- А что, что случилось? - спрашивает приятель. - Так ты уже на работе был? Ну как новая работа? Ну как там, судя по тому, что тебя до утра не было, примирение состоялось?
- Пф! Дааа... Состоялось примирение. Уф! - Толя останавливается посреди комнаты, как бы задумавшись. - Состоялось. Спасибо, кстати, огромное за машину. Извини, я ее прямо тут напротив дома поставил, все в порядке?
- Да, только вот тикет получили...
- Серьезно? Ну я заплачу, обязательно...
Приятель отмахивается, - Да ладно, забудь, ну как ты вообще съездил? Как там Лас Вегас?
- Неплохо, но сперва расскажи, я слышал Оля здесь была? Когда же она приехала? Так у вас что - все в порядке?
- Да, она приехала ночью в субботу, а в воскресенье умотала назад в Бостон. В пять часов ночи, вдруг звонок. Я полотенцем обернулся, выбегаю - стоит.
- Ну так чудесно! Ха! Так все встало на свои места, ну отлично!
- Да, но она давит, сразу хочет серьезно... Ты знаешь как они. Хотят быть самым главным... - Приятель озабоченно замолкает.
- Да, ты прав, хотят... Чего хотят, того хотят... Ну так слушай, ну так здорово! Так теперь она будет ездить!
- Да... И такая она была хорошая - никаких напрягов, глупостей. Здорово потусовались, не ссорились вообше. Секс часами. Потом пошли суши поели. Ну... - Приятель пожимает плечами, - посмотрим... Ну как, расскажи лучше, как ты?
Толя, поблескивая возбужденно очками, ходит по комнате. - А я приезжаю - поздно уже. Вика спит. Где-то там у себя на верхнем этаже. Завтра на работу, сам понимаешь. Звоню. Жду минут десять. Слышу, кто-то ходит. Звоню еще. Наконец, открывает. Смотрит холодно, как будто в первый раз увидела. Я ей цветы - она и слушать не хочет. Пришлось сказать, что такси я уже отпустил, соврал короче. Ну, сам понимаешь, деваться мне вроде бы некуда - пешком там не дойти - Нью Джерси. Это уж совсем жестоко было бы меня не пустить, но самое удивительное, это удивительная вешь, чем логичнее я ей доказывал, что вот она тоже на свидания ходит, целуется даже с ними, тем больше она злилась, уже дверь чуть не захлопнула, а когда я стал говорить вещи, ну абсолютно противоречащие логике, ну мне бы такое сказали, я просто сильно бы обиделся, слушать бы не стал... Да... ух женщины, у них что-то с логикой странное! Чем нелогичнее говоришь, тем больше их это трогает, тем легче они клюют. Кстати, есть такая книжечка, почитай, там все это очень точно описано, - "Мужчины с Марса, женщины с Венеры." Пустяковая такая книжонка, но очень полезная, рекомендую...
- Ну что же, что ты сказал? Это очень интересно.
Толя трясет головой, - Тшшш! Ну я ей сказал, что та ничего для меня не значит, что Лас Вегас, сразу же перевел разговор на Лас Вегас, что Лас Вегас, мол, вообще дерьмо, скука, что никогда туда больше не поеду... Слушает. Вижу, что-то там теплится - отлкик какой-то. Глаза смягчаются. Я еще больше наворачиваю, что, мол, та для меня - ноль, пустое место, вообще для меня не существует, а ты, говорю, для меня все, я тебя потерять не могу, я с ума сойду, я застрелюсь, я не выдержу. Стоит, слушает, расслабилась. Глаза на мокром месте. Вот... Ну ладно, устал я, пойду спать. Ох жизнь пошла! С ума сойти можно! Фууухх....
- Кипит!
Толя снимает галстук, наматывает на руку и идет к своей комнате. Возвращается. Качает головой. В свете лампы блестят очки. - Да... странный вышел вечерок. У меня такого вообще в жизни никогда не было. Я решил, а чего, если я уже к ней еду, так уж сделаю это театрально - я в детстве, между прочим, мог плакать на заказ. Думаю, почему нет? Другого, такого случая наверняка не представится. Думаю, сыграю-ка я роль. Посмотрим что будет. Но, ты знаешь, - Он натягивает руками галстук, хлопает им пару раз, - я сам не ожидал. И что-то во мне со стороны наблюдает, удивляется, чего это я? Чшшщ ... что со мной было... ты себе представить не можешь.
Подлетает ночной мотылек и садится Толе на ухо. Толя прыгает в сторону, машет на мотылька рукой. - фу ты!
Мотылек разгоняется и с упорством камикадзе снова берет курс на Толино ухо. - Ууу черт! - Толя трясет головой, отбегает к холодильнику, пытаясь попасть по мотлыльку галстуком. Мотылек увиливает, дикими спиралями носится вокруг люстры, с размаху стукается о стену и падает за шкаф.
- Да... ну где же это я... О чем это я там... А! Ну да! Так что со мной было, описать невозможно! Я рыдал, понимаешь, рыдал, упал на колени, обнял ей ноги, прижался, у нее весь подол был мокрый, а сам думаю, Господи! Что же это я такое делаю, вроде бы со стороны глупо так, а сам рыдаю, понимаешь, по-настоящему, я так не рыдал с тех пор как у меня бабушка умерла. Я не умею плакать просто так, по заказу... Мне просто стало страшно Вику потерять, какой-то черный мрак, у меня ни к одной женщине никогда такого не было! По-настоящему страшно. Я почувствовал, что не хочу, не могу без нее.
- Да... ну, когда тебя любят - это таки страшно, - соглашается приятель. - Я вот тоже боюсь. Вот Оля меня тоже, кажется, любит. Может вообще такое быть? Представь из Бостона после работы в ресторане в пять ночи приехала, не спала, четыре часа езды, потом еще квартиру прибрала, посуду вымыла. Правда, мы тут опять насвинячили...
- Да... это класс... Ой, ну ладно, пойду-ка я спать. Пойдука пойдука...
Толя качает головой. Идет, крутя галстуком. Возвращается. - Но ты знаешь - фффф! - женщины - странный народ, непонятно! Логика вообще отсуствует! У меня это кстати не в первый раз уже. У меня пару лет назад точно такое же было. Встречался я там с одной - симпатичная, долго мы с ней... И вот поехал в Атлантик Сити с родителями. С родителями! Сам понимаешь. На самом деле, конечно, не с родителями, а с совершенно другой девушкой...
Подлетает мотылек и с размаху стукается Толе об очки. Толя взмахивает галстуком, попадает себе по очкам, испуганно подпрыгивает. Мотылек делает вокруг его головы мертвую петлю, пикирует к полу и исчезает в углу.
- Ох ты, ну что такое, ну ты! Фффф! - Дааа... так о чем это я, трррр, Ну разлетались... А, ну так вот - мы с другом одно время переписывались - письма вроде как бы литературные, и я там все наше путешествие, значит, описал, с подробностями. Ну, проходит месяц, два. Я об этом совершенно забыл и дал своей почитать. Одно письмо прочла - нравится. Читает другое: "Дорогой мой, пишу тебе из Атлантик Сити на лопатках прелестной девушки из Ленинграда." Смутилась. Смотрит на число, "А я что-то не помню чтобы мы с тобой в Атлантик Сити ездили, да и вообще я вроде бы не из Ленинграда." Ну, конечно, обиделась - ужас! Ну я ей то же стал гнать, мол та, другая, для меня ничего не значит, Атлантик Сити - тоска, делать там абсолютно нечего, все время я по тебе скучал... Да, я скотина! Да, я мерзавец! Я ту, другую, трахнул, да! Но думал я о тебе. Она для меня - пустое место, а ты для меня все.
Она слушает, смягчается, целуемся, секс - какой-то вообще обалденный, фантасмагорический, ну это просто уму не постижимо! Ну объясни мне, ну мне бы такое сказали, да я бы просто... Чщщщ! Да... Ну и жизнь! Да... Ну ладно, пойду я спать. Устал. Всю ночь не спал. У нас с Викой такой секс был, это что-то невероятное! Со слезами, с клятвами, с признаниями. Я плакал, она плакала, все эти жидкости смешивались... Я, честно говоря, даже сам не вполне осознаю, что произошло... Нда... Да и она какая-то обалдевшая - не знает что подумать. Звонила сегодня, говорит, я, говорит, сама не знаю, что такое случилось, мне надо во всем этом разобраться, подумать. Я говорю, да, мне тоже, у меня тоже такого никогда не было.
Ну вот! Ирония вообще, да? Вроде бы у меня был шанс с ней порвать. А вообще это удивительно, как это я попался! Обычно я всегда свою электронную почту закрываю, когда у нее на компьютере, а тут забыл! Не пойму, как это вышло, забыл! Ну она стала читать, а там - все! Ну абсолютно все! Вся наша переписка с этой, наши планы, билеты на самолет, места в гостинице. Короче, присылает мне Вика послание - спасибо, что ты разрушил ту небольшую веру в людей, которая у меня оставалась. Пожалуйста, не звони мне больше никогда.
- Приезжай забирай вещи!
- Нет! Какое! По почте она мне вышлет! Вот тут-то можно было и... одним махом. Развязаться. Ты же знаешь, ей уже тридцать пять, ей уже и о детях пора думать, семью, ей нужен кто-то определившийся, а я к этому не готов. Я балбес! Но мне так обидно стало. Я просто перепугался. Как это - Вики больше не будет? Больше я ее не увижу. И я решил - немедленно к ней!
- А вообще Вика - прелесть, умная, красивая, начитанная, работа... - Приятель берет бутылку с вином, читает этикетку. - Я не знаю, чего ты там ерепенишся. Ну и что, что возраст? - Пожимает плечами. - Она тебя, по моему, действительно любит. А такое не часто бывает, поверь. Не часто. Можно сказать, даже редко. Может быть, раз в жизни. Чего тебе еще нужно? Я б на твоем месте... Винца?
- Да нет, спасибо. Да... Ну... Да, мне с ней так здорово! И у меня на нее так, знаешь, стоит. Так стоит! Как ни на какую другую женщину. Наверное, это потому, что я себя с ней так спокойно чувствую, расслабленно, никаких тебе претензий, никаких тебе загрузок, просто хочет она быть со мной и все тут. Для меня, говорит, быть с тобой - это счастье. Мне больше ничего не нужно. Это я уже давно заметил - когда женщина любит, что не сделаешь - все хорошо, только еще больше любить будет. Будешь ласковым - полюбит за ласку. Будешь негодяем - будет мучиться и полюбит еще больше. Ошибиться невозможно. К тому же, зарабатывает она очень прилично, свой дом огромный, мебель, картины, правда она в Нью Йорке жить не хочет...
- Но ради тебя она здесь жить будет. Классное вино, кстати - Эрети, пробовал? Кахетинское.
- Нет, ну тогда уж имело бы смысл к ней переезжать. Да... Дело конечно не в деньгах, но и в деньгах тоже. Это была бы совсем другая жизнь. Я смог бы тогда найти себе нормальную работу с девяти до пяти...
- Будешь жить себе в доме, будут у вас детки, стихи будешь писать, и будешь ты счастлив.
- И буду совершенно счастлив! - восклицает Толя.
- А сколько можно спать с женщинами? - подхватывает друг немного жалобно. - Надоедает! Ну переспишь ты вместо пятидесяти, с сотней - оно в какой-то момент уже все одно.
- Да, важна разнообразность опыта, а то так все одно и то же - на самом деле, ты прав. - Толя утвердительно качает подбородком.
- Точно. Вот я, например, смотри через что прошел - женился, развелся, уже год черт знает где болтаюсь, бездомный, по друзьям, а думаешь я жалею? Ни о чем я не жалею. И снова поступил бы точно так же!
- Да, - соглашается Толя, - все таки я рад, что поехал, а что? Не поехать было бы неверно. Вика, по-моему, довольна. Им же тоже такие вещи очень приятны. А кому это не будет приятно? Ну представь, не всякая женщина может похвастаться, вот к ней приезжал любимый мужчина, падал перед ней на колени... Рыдал. Молил. Как это я? Да... Ну жизнь пошла! Фщщщ!
- Бьет ключем!
- Гаечным по голове... Да... Эх ... ну ладно, пойду-ка я спать... пойдука пойдука...
Толя задумчиво идет к комнате, хлопает галстуком, возвращается. - Но самое обидное, знаешь что самое обидное? Самое обидное, и в этом даже есть доля справедливости, что эта мне в Лас Вегасе не дала.
- Как не дала!
- Почти, но не дала.
- Ничего себе, как же это так, ни с того ни с сего?
Опять подлетает мотылек и садится Толе на ухо. - Не знаю, ух! Что такое! Ах ты! - Толя прыгает в сторону, дико взмахнув рукой. - Фу ты, черт!
Мотылек слетает с уха, стукается обалдело о потолок и носится сумасшедшими зигзагами по комнате.
- Да... Ух ты... Разлетались ... так вот. Ну где же это я ... что-то это я там ... вот память дурацкая! Ну да? Нет! Отшибло напрочь. Отшибло!
Он смотрит удивленно на друга.
Тот удивленно смотрит на него.
- А, ну вот! Ага! Ну так вот, представь, не дала!
- Как не дала, в Лас Вегасе не дала?
- Не дала в Лас Вегасе! Черт ее знает, непонятно... Я ее, кстати, спросил, почему это вдруг? И ответ она мне дала совершенно стандартный... - Толя задумался и взмахнул неопределенно рукой. - А вначале вроде все шло гладко. Я с самого начала решил - дзэн. Буду спокоен - оно все само получится. Приезжаем в Лас Вегас, туда сюда, вечером танцы, мужики все на нас пялятся, завидуют - красавица, еще одета так сексуально. Возвращаемся в номер, а она под одеяло в платье юрк. Я говорю, а чего это, собственно, ты в платье, ты всегда в платье спишь? Нет, говорит, только сейчас. А для чего, собственно, говорю, сейчас вдруг и в платье? Для защиты Берлина! Ну тут я уже понял - дело плохо, уже и говорю, а с чего ты взяла, что Берлин в опасности? Я, например, Берлин даже как-то не очень люблю. Я бы, например, с большим удовольствием куда-нибудь в Прагу, или даже в Истамбул... Ну, в общем, расстались мы хорошо. Уже звонила.
- Даст еще. Еще не вечер.
- Даст, скорее всего. Даст. Куда она денется? Да... Эх! Ну ладно, пойду-ка я спать. Пойдука пойдука... Устал... Ух и жизнь пошла, обалдеть можно...