Самоцветы на травинках
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Это повесть про котов, людей и инопланетян, которые тоже могут любить котов. Не стоит искать здесь технические нестыковки, это не научная фантастика, а только ешё одна притча. Если название "Сказание о восхождении во свет" всегда казалось вам привлекательнее, чем более интригующее название "Книга мёртвых", надеюсь, смогу немного вас развлечь. PS Сайт самиздата не подерживает кавычки-ёлочки, это не авторская орфография.
|
С любовью к Клиффорду Саймаку, который засовывал людей под купол до того, как это стало мейнстримом.
Вся разница между милями и ворками пропадает, когда появляются Звёзды.
Айзек Азимов
1.
Её звали Нина Бистатти, и у неё было всё, что положено иметь тридцатидевятилетней незамужней женщине без детей: неплохая работа, семейные друзья, у которых никогда нет времени, уютная квартира, полное собрание сочинений Эо Рицци и шесть великолепных котов. Она была на двенадцать лет старше своей матери, когда та родила Нину, и на девять лет старше своего брата, который недавно в третий раз стал отцом. Нина говорила, что никогда не хотела детей, и, возможно, это было правдой, но она также говорила, что не хочет выходить замуж, а вот это уже было натуральным враньём. Больше всего в жизни Нина боялась двух вещей: потерять работу и встретить сорокалетие без кольца на безымянном пальце.
Конечно, она читала все эти истории успеха. Про то, как кто-то встретил свою любовь в сорок пять, про то, как кто-то начал всё сначала в пятьдесят. Она была подписана на канал йенского старикана, который решил в семьдесят лет, что бодибилдингом заниматься никогда не поздно. Тело у него было таким, что позавидовали бы тридцатилетние, но такой здоровый мужик был, пожалуй, один на весь Йен. Нина смотрела фильмы про Сано Грасси, говоря себе сначала "и мне тоже тридцать один", "и мне тоже тридцать четыре". Сейчас ей было тридцать девять, и она боялась сказать однажды "и мне тоже сорок". Сорок лет! Как может быть, что в следующем месяце тебе исполняется сорок, а ты помнишь, что ещё вчера тебе было двадцать восемь? Нелепость какая-то.
Поэтому за две недели до дня рождения Нина купила себе золотое кольцо. Оно было ажурным, как будто палец оплело жёлтое кружево, в центре красовался маленький бриллиант. Нина была в восторге, когда мерила кольцо в магазине, когда несла его домой в фирменном пакете, где лежала маленькая аккуратная коробочка с кольцом. Но дома она достала его из коробки, надела на палец и разрыдалась. Это ж, чёрт побери, неправильно - покупать украшения самой себе. Она вспомнила своего бывшего, который за четыре года так и не сделал ей предложение, вспомнила всех хороших парней, к которым её "не тянуло", представила, какой могла бы быть её жизнь, и заревела в голос.
Первой к ней пришла Камито, кошка с обрубленным хвостом, такая пушистая, что было не видно лапок и казалось, что по полу плывёт небольшое белое облачко. Камито была самой ласковой из прайда, как порой Нина называла своих котов. Она вспрыгнула Нине на колени, пободала её головой и уткнулась мордой в ладонь. Нина принялась её наглаживать, а тут примчался и Грато, изящный сайенский кот, единственный породистый кот в их доме, совершенно не чувствительный к настроениям хозяйки, зато любопытный и всегда готовый участвовать в чём угодно. Вслед за Грато увязался Доно, наполовину кратский вислоухий, наполовину дворовое чудовище, с плоской мордой, длинной тёмной шерстью и почти лысыми лапами. Доно всегда хвостом ходил за Грато, впадая в настоящий восторг от малейшего знака внимания, но Грато обычно или его игнорировал, или гневно шипел. Из кухни прибежали встревоженные Лино и Луту, две совершенно одинаковые трёхцветные кошечки, у которых даже пятна располагались на шерсти в одном порядке. Мяукали они тоже на один голос, так что различить их можно было только по мордам: у Лино нос был розовый, а у Луту на носу было чёрное пятнышко. А рыжий Сао никуда не прибегал, он и так валялся на диване, куда Нина села порыдать, спал на спине, широко раскинув лапы и подставив розовый живот под солнечные лучи из окна.
Так Нина и сидела, вся в котах, зарывшись лицом в кошачью шерсть, чувствуя на губах слёзы и шерстинки. Потом Сао проснулся и игриво укусил её за ногу.
2.
- Вот они какие, - сказал Бинно Баро. Он сидел на кресле, поставив ступни на сиденье и подперев подбородок коленом. Сидеть было неудобно, позвоночник ныл, но это был единственный способ унять боль в животе. Всякий раз, когда Бинно нервничал, его желудок скручивало узлом. А сейчас нервничал не только Бинно.
- Мы потеряли плотину Бетебе, - сказала Эдна, снимая наушники. Она посмотрела на Бинно и остальных широко раскрытыми глазами. Бинно подумал, что видел нечто подобное только в старых фильмах ужасов, животный страх, граничащий с безумием. Но в фильмах это разыгрывали актёры, зачастую довольно паршивые, а вот что насчёт Эдны, она просто играет или действительно в ужасе?
Вода в Каярде этой весной поднялась до рекордных отметок, а плотина преграждала путь реке к городам провинции Таль. Какие-то сто, может быть сто пятьдесят лет назад на месте этих оживлённых городов было только несколько рыбацких посёлков, жители которых каждую весну отгоняли свой и без того малочисленный скот к высокогорьям, а каждое лето отстраивали заново свои хижины. Начало строительства плотины вызывало много споров в обществе, особенно бесновались вездесущие экологи, но в конце концов проект удалось продавить и последние полвека Таль был настоящей туристической сокровищницей.
- Эвакуация Таля уже началась, - сказал Линцо. - Я не могу поверить, что там ещё кто-то оставался. Ведь понятно, к чему всё идёт.
- А куда им идти? - неожиданно для самого себя спросил Бинно. По реакции коллег он понял, что этот вопрос давно оставался невысказанным. - Куда нам идти?
3.
У Тито Руа было только две проблемы. Первая заключалась в том, что ему вот-вот надо было внести вторую часть за проклятое кольцо, которое Леони благосклонно приняла, но выходить за него замуж отказалась. И вторая, огромный купол из инопланетного дымчатого стекла, который накрывал площадь примерно пять квадратных километров и постоянно продвигался вперёд. Вторая проблема казалась Тито менее существенной, потому что инопланетяне могут прилететь и улететь, а счета надо оплачивать вовремя.
Тито бы никогда не признался себе, что больше всего на свете он мечтает о том, чтобы пришёл кто-то умный и взрослый и объяснил ему, как правильно жить. Нет, ему не нужны были советы или помощь, он прекрасно сам справлялся с работой, здоровьем и домашним хозяйством. Тито хотел, чтобы кто-то рассказал, какого чёрта он вообще этим занимается. Вопросы типа "кем вы видите себя через пять лет" всегда ставили Тито в тупик, потому что так далеко он не заглядывал, ему было страшно. Лет с десяти он боялся взрослеть, потому что никак не мог усвоить, зачем вообще живёт. Глупо было бы состариться и умереть, так и не поняв, для чего прожил эту жизнь. И как, чёрт побери, правильно её жить?
Ему казалось, что Леони - это та женщина, которая даст ему смысл жизни, а теперь выяснилось, что если у тебя нет собственного смысла и значимости, то и другие люди не горят желанием тебя ценить. Тито пробовал убедить себя в том, что страстно любит Леони, у него даже почти начало получаться, а потом он непонятно зачем сделал ей предложение и услышал вежливое "спасибо, нет". На кой дьявол она взяла кольцо, если не собиралась за него замуж?
Если бы Тито задал этот вопрос Леони, она бы пожала плечами и сказала: "Ну, оно же красивое". Тито так и не спросил.
4.
Нина полдня смотрела старые фильмы, потом немного послушала новости, которые теперь выпускались в формате "мы все обречены", а теперь стояла на балконе и с удовольствием вдыхала запах марвенцев. На её небольшом балконе был настоящий сад, который пышно цвёл летом, а мягкой мерренской зимой на кустах ещё горели яркие ядроцветки. Нина любила свой сад, старалась проводить на балконе как можно больше времени, но больше всего ей нравилось приходить сюда ночью, когда марвенцы начинали источать нежный, почти неуловимый днём аромат. Стоя ночью на балконе, Нина думала, что вот ведь странный человеческий мозг, во время парковки мы выключаем музыку, чтобы лучше увидеть, как парковаться, а иногда ночью выключаем свет, чтобы лучше расслышать какой-то звук. Вот и цветы пахли ночью, когда почувствовать их запах можно было в тишине и в темноте.
Но вот уже несколько недель ночью не было тихо. Всего в каких-то десяти-двенадцати километрах от дома Нины работали буровые установки, надёжно защищённые прозрачным куполом. Внутри купола двигались вытянутые фигуры, такие высокие, что даже Нина, которая была довольно высокой женщиной, едва доходила бы им до плеч. В остальном они ничем не напоминали инопланетян из фильмов про вторжение, у них не было ни щупалец, ни хоботов. У их лиц парили затемнённые щиты, которые непонятно как держались в воздухе, на руках было по пять пальцев, ноги, вопреки всем фантастическим рисункам, сгибались только вперёд. Нине очень хотелось рассмотреть их глаза, постараться увидеть в них иной разум, но из-за щитов лиц было почти не разглядеть, как бы ни старались журналисты и военные операторы.
Нина стояла на балконе и крутила кольцо на пальце. Жужжание порядком её нервировало, но уж лучше слышать его, чем вопли болельщиков во время недавнего чемпионата. Внизу мерно капала вода -соседи опять слишком обильно полили цветы. Вдалеке горела вывеска отеля "Ястроро", который предлагал биономера, что бы под этим ни подразумевалось. Свободных номеров, кстати, не было, о чём давно сообщал плакат на двери. Крецинто вообще был набит битком, в город со всего мира съезжались учёные и энтузиасты. Одни хотели своими глазами увидеть инопланетную технику, другие уверяли, что именно у них есть способ пробить купол. Местные жители относились к этому терпимо, как до этого к чемпионату, а ещё раньше к Всешоу, которое проводилось на Серно-Арене. Сейчас главным событием было вторжение и, возможно, всеобщее уничтожение, но в Крецинто считали, что город переживёт и это. Нина думала, что в этом смысле мы отличаемся от меградцев, по крайней мере от тех, кого нам показывают в фильмах. Те при любой опасности почему-то уезжают в соседний город вместе со своими семьями. Но нам-то ехать некуда. Это наш город, наши реки, наши поля. Нина усмехнулась и подумала, что теперь к этому придётся добавлять "и наша планета".
5.
Работать с людьми, потерявшими свои дома - то ещё удовольствие. Бинно до сих пор спрашивал себя, а что, если бы он выбрал изучать не социальные науки, будь они неладны, а что-нибудь вроде паталогической медицины. Люди его утомляли, обездоленные люди утомляли вдвойне. Ещё на первом курсе один преподаватель говорил им, что в их профессии нечего делать тем, кто обладает высокой эмпатией. Тогда это казалось Бинно чуть ли не кощунственным, сейчас он понимал: единственное, что помогает ему удержаться на плаву, это крепкая броня цинизма. Он мягко отстранил от себя рыдающую женщину.
- Мы сможем разместить вас в спортзале. Там вы получите пакет одежды, средства личной гигиены...
- Плевать мне на одежду, - закричала женщина, - мне нужен мой кот! Как мне найти моего кота?
Бинно подумал, что никогда в жизни не поймёт этих приоритетов. Ау, ты не просто потеряла дом, ты потеряла свою землю, всё, над чем работала всю свою жизнь, что могла передать своим детям. Как можно в этой ситуации беспокоиться из-за какого-то кота? Впрочем, котов у Бинно никогда не было, как и вообще домашних животных, только братья и сёстры. В детстве ему очень хотелось завести собаку, но родители подарили ему морскую свинку, компаньон из которой получался таким же, как из мягкой игрушки. А когда Бинно вырос, он понимал только, что большая часть людей обожает домашних животных. И что только они в них находят?
Эта женщина провела у них в конторе уже двое суток, отказываясь куда-либо идти. Да и идти ей, как всем, было некуда, инопланетяне срыли её городок всего за несколько дней. Предыдущую неделю она рыскала вдоль купола, разыскивая своего драгоценного кота. Бинно не мог больше выносить её плаксивого голоса.
- Посмотрите, пожалуйста, - сказала Эдна, протягивая планшет женщине, - волонтёры прислали нам новые фото своих найдёнышей. Может быть, кто-то из этих котов ваш?
Женщина принялась судорожно листать фотографии. Вдруг она взмахнула руками и осела на пол. Её лицо стало серебристо-серым, глаза налились слезами.
- Это Мау, - сказала она еле слышно и прижала планшет к груди. Эдна с улыбкой посмотрела на Бинно и помогла женщине подняться.
- Ну, вот мы и нашлись. Пожалуйста, пойдёмте со мной, получим одежду, а потом подумаем, где сможем поселить вас с котом.
Бинно взглянул на Эдну, которая так и сияла, ещё одно доброе дело. Если девочка не научится цинизму, она тут долго не продержится.
6.
Тито подумал, что инопланетяне, наверное, пересмотрели чёртову пропасть фильмов про вторжение, потому что пока не совершили ни одной ошибки, которая приводила киношных инопланетян к поражению. Они не штурмовали мировые столицы, не засылали отряды, чтобы выкашивать землян по одному. Они вообще никак не вступали в контакт с людьми и это, пожалуй, бесило больше всего. А ещё у них была огромная стена.
Инопланетяне у Ягро Стенцо накрыли прозрачным куполом небольшой городок на реке Крестош, а ещё раньше этот же трюк провернули инопланетяне у его знаменитого тёзки, Тито Зарма. И те, и другие то ли потерпели поражение, то ли просто закончили свои дела и выпустили мышек из мышеловки. А вот те, кто посетили нашу планету в этом году, оказались умнее, высадились в поле под Рамаренто, разбили лагерь и первым делом окружили его стенами из зеленоватого прозрачного материала. За стенами происходила серьёзная работа, поле распахивали и устанавливали какие-то загадочные машины, что-то выкачивали, отправляли на материнский корабль с небольшими шаттлами. Отработанный грунт они выкладывали позади аккуратными грудами и передвигали стены вперёд. За четырнадцать месяцев они успели продвинуться на двести двадцать четыре квадратных километра, полностью срыв сам большой Маренто и перекопав русло Каярда. Там, где прошли их установки и побывали стены, не оставалось ничего, кроме голой земли. Сначала военные, затем мерренские учёные, потом исследователи со всего мира, наконец, просто энтузиасты изучали отработанный грунт и приходили к одному и тому же неутешительному выводу - грунт был полностью стерильным, ни бактерий, ни даже плесени. Инопланетяне бурили землю на десятки километров в глубь и забирали всё без остатка. Это, по мнению Тито, роднило их с Леони.
Он решил подвести итог своим двухлетним отношениям. Он упустил отличный вариант с покупкой собственного дома по низкой ставке, потому что рассчитывал на то, что будет с Леони и им понадобится дом немного побольше. Растерял некоторых друзей, которые не понравились Леони, ну, можно сказать невелика потеря, что за друзья, если их можно потерять, как пульт от телевизора. Он забросил своё хобби, моделизм, опять же упустил несколько аукционов с раритетными моделями. Вместо хорошего игрового кресла купил большой мягкий диван в гостиную, который был нужен ему, как коту ночник. Про кота и ночник это было выражение Леони, которое раньше казалось остроумным, а теперь вызывало только раздражение. Тебя бросает женщина, а ты никак не можешь бросить пользоваться её словечками. Тито вдруг вспомнил, что она ему сказала, когда он опустился перед ней на одно колено. "Зачем ты так со мной, мы же так хорошо дружили". Полгода назад Тито познакомил её со своей мамой и представил как свою девушку. "Да, мы с тобой спали, но я не думала, что ты будешь воспринимать это серьёзно". Тито купил машину отвратительного бледно-голубого цвета, потому что он нравился Леони, долго отращивал бороду, потому что она этого хотела, а потом сбрил, потому что ей не понравилось. "Боже, ты ведь не представлял меня своей женой, это же смешно". Тито прикидывал, где лучше покупать дом, чтобы их дети росли на свежем воздухе. "А кольцо я буду носить в память о нашей дружбе".
- Вот сука, - сказал Тито вслух и поразился тому, что первый раз сказал что-то плохое о Леони и не умер на месте.
7.
По телевизору какая-то истеричная дамочка рассказывала, что нельзя сдаваться и надо бороться до конца. Ей вторил мужик с тупым и неподвижным лицом, который предлагал вспомнить наших предков и воевать ради их славы. Во время рекламы запустили трейлер нового сериала про противостояние между инопланетянами. Нина подозревала, что, согласно текущей повестке, в конце все обнимутся и будут произносить длинные монологи о том, что все мы - братья в одной вселенной. Её от всего этого уже тошнило, и она снова запустила марафон старых фильмов.
Говорят, что смертельно больные люди проходят через несколько стадий принятия собственного диагноза, первая из которых это отрицание. Сейчас существовало немало людей, которые отрицали то, что инопланетяне собираются выпотрошить всю планету. Были и те, кто говорили, что мы сами это заслужили и неплохо бы нашим гостям двигаться поскорее, чтобы покончить со всем нашим безобразием. Многие паниковали. Нина не могла себя отнести ни к одному лагерю, потому что инопланетяне были где-то там, пусть и всего в нескольких километрах, а одиночество было прямо тут, и никакие фильмы не могли этому помочь. Иногда она ныряла в определение этого слова и думала о том, что нет же, она не одинока, у неё есть и друзья, и работа, увлечения, мечты, которые так и не потускнели с детства. Иногда жизнь ощущалась такой полной, что всё вокруг будто вспыхивало яркими красками, часто в сутках не хватало часов, почти постоянно было интересно, что же будет дальше. Но чего-то не хватало.
Пришли коты, сначала, как обычно, Камито, потом вся остальная банда. Нина гладила котов и думала, что её страстное желание выйти замуж и завести семью неразрывно связано с ощущением "хочу домой", и это при том, что она для себя никак не могла определить, что же такое "дом". Она думала, что тоскует даже не по близкому человеку рядом, не по какому-то конкретному месту, а по ощущению правильности и законченности, по чувству, что ты находишься на своём месте в правильное время. Ей не удавалось найти такое место в детстве, не удавалось найти сейчас. У Нины была просторная квартира, всегда залитая ярким светом. Квартира постоянно пополнялась уютными мелочами, которые попадались Нине на глаза в крупных магазинах и маленьких сувенирных лавчонках. Дома было уютно, и Нина с радостью говорила "иду домой" или "мне пора домой", но в то же время чувствовала, что где-то должен быть другой, настоящий дом. В детстве ей приходила в голову мысль, что она - это только разумная машина, которая должна была получить инструкции для выполнения заложенных функций, но почему-то не получила. С возрастом это убеждение только окрепло, а сейчас Нина думала, вот будет штука, если она встретит близкого человека, выйдет за него замуж и обнаружит, что всё ещё не оказалась дома. Как жить тогда?
8.
- Эдна от нас уходит, - сказал Нейто. Бинно пожал плечами.
- Я так и предполагал. Она слишком чувствительная.
- Вообще-то она уходит из-за тебя.
- Что? - Бинно отвлёкся от компьютера и посмотрел на коллегу. - Я-то тут при чём?
- Она сказала, что не хочет проснуться однажды и понять, что стала такой же, как ты. Без души и сердца. И в общем-то я с ней согласен.
Бинно откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди и переплёл пальцы. Ему не хотелось вступать в дискуссии с Нейто и было совершенно безразлично, почему Эдна решила уйти. Ну уходит и уходит. Люди постоянно это делают.
- И тебя это не волнует?
- Нет, - сказал Бинно.
Нейто долго буравил его взглядом, потом фыркнул и принялся разбирать бумаги. Бинно тоже вернулся к работе, но мысли его витали очень далеко.
Он вспоминал своего отца, тоже Бинно. Их нелепая семейная традиция требовала называть всех старших сыновей одним и тем же именем, доставшимся от кого-то из пра-пра-прадедушек. Отец работал как проклятый, чтобы прокормить их с братьями и сёстрами. У него не было времени на эмоции и чувства, поэтому со стороны казалось, что у него их вообще нет. Так казалось матери, так до сих пор казалось братьям и сёстрам. Всем, кроме Бинно, который однажды увидел другую сторону своего отца. Он вдруг увидел уставшего, замученного мужчину, который каждую минуту посвящал тому, чтобы его семья ни в чём не нуждалась. Он настолько глубоко переживал за каждого из своих детей, что не мог позволить себе испытывать эмоции. Эмоции делали его слабее, а когда он был слаб, он не мог заботиться о своей семье. Это настолько поразило Бинно, что он и не заметил, как сам стал таким же, как отец. Он заботился о матери, братьях и сёстрах, а они считали его таким же холодным и отстранённым, как был Бинно-старший. Когда-то давно это ранило Бинно, со временем он привык и стал ещё большим циником, чем был прежде.
- Ты бы поговорил с ней, - сказал Найто через некоторое время, - объясни ей, что ты не такой засранец, как она думает.
- Я такой засранец, - сказал Бинно. - Зачем мне ей что-то объяснять?
9.
К вящему изумлению Тито, после оплаты второй части за проклятое кольцо у него осталась пара сотен. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, Тито выложил продавцу всю свою историю, а тот оказался не просто владельцем магазина, но и дважды разведённым бедолагой. Сейчас он готовился к третьему разводу "с этой стервой" и долго убеждал Тито в том, что тот легко отделался. Он дал Тито скидку в пять процентов, "чтобы пропить, ты меня понял?". Тито был ему очень благодарен и собирался уже последовать совету, когда почувствовал на себе чей-то взгляд. На выступающем фундаменте строящегося дома сидел кот. Довольно небольшой, серый с белыми пятнами. Он внимательно смотрел прямо на Тито, Тито смотрел на кота.
- Ну, - после некоторого раздумья сказал Тито, - со свадьбой как-то не сложилось. Самое время заводить кота.
Деньги, выданные на пьянку, он потратил на корм, наполнитель для лотка и чудовищного размера лоток. Тито предположил, что после жизни на улице его коту будет приятнее ходить в просторный туалет.
10.
Нине пришлось купить корм для котов в ближайшем магазин: не самый дешёвый по меркам магазина, но по сравнению с нужным ей ветеринарным кормом - просто мусор. И дело было не в том, что она не успела или забыла купить, дело было в том, что огромный зоосупермаркет "Друзья Истро" больше не существовал. Это не укладывалось у Нины в голове. Инопланетяне с их куполом укладывались, уничтоженная плотина и долина Таль укладывались, но вот родной зоомагазин? Как это вообще может быть?
Она остановилась у своего дома, поставила на землю пакет с покупками и посмотрела в сторону купола. Гул от работы буровых механизмов она почти перестала воспринимать. Так люди, которые живут рядом с шумным водопадом, перестают через некоторое время его слышать. Это что, по-настоящему? Не фантастический фильм, неведомым образом вторгнувшийся в реальность, не фантазия из серии "в самолёте внезапно исчезли пилоты и только я могу его посадить"? Это даже не политические новости с говорящими головами, это - настоящее. Нина на секунду закрыла глаза и попыталась переварить эту новую мысль. Это - настоящее. Я живу в настоящем. Она медленно опустилась на корточки, села на землю и почувствовала, что плачет. Последние лет восемь Нина жила, как в полусне, не вполне отделяя один день от другого, мечтая отряхнуться от рутины, проснуться и увидеть, каков он, мир, на самом деле. И вот - проснулась.
"Вот дом, вот дверь, вот сад, вот в нём цветы" - как в поэме Эо Рицци. Нина жила на втором этаже и, когда подходила к дому, всегда любовалась своим балконом. С ранней весны до поздней осени в изумрудной зелени ярко горели золотые, алые и синие цветы. Как они назывались по науке, Нина не знала и называла их так, как в детстве научила бабушка: стоцветы полевые, южная пестрянка, звездочёт, кошачий зев, марвенцы. Цветы, такие знакомые, со сладким запахом, который напоминал о детстве и лете, школьных каникулах, бабушкиной выпечке, дедушкиных книгах, прочитанных от корки до корки. Когда Нина смотрела на свой балкон, она думала, что это её якорь, не позволяющий оторваться от корней и забыть, кто она. Яркие, вольные цветы, пропитанные ветром и солнцем, место которых не в вазе, а в венке на девичьей голове. В двадцать лет Нина впервые уехала из дома, с тех пор трижды переезжала с места на место, но всегда сажала цветы на балконе, чтобы не потерять какую-то очень важную часть себя.
- Кто я? - спросила Нина саму себя и сама ответила: - Я хороший человек. Я много училась, много работаю, люблю своих друзей, люблю своих котов. Я люблю свой город и свой мир, - она внезапно распалилась и мысленно заорала: - И я любила свой магазин, потому что "Истро" был самый классный магазин и у меня там скидка двадцать процентов! Хрен я его кому отдам, сукины вы дети.
Она встала так резко, что закружилась голова, подхватила пакет и быстрым шагом пошла домой. В голове снова крутились строки Рицци: "Мой дом открыт, распахнутые двери, вода и хлеб для всех". И понятно, почему - котов пора было кормить.
11.
- Вот что, - сказал Бинно. Он осёкся, не зная, что сказать дальше, вспомнил некстати, как однажды в детстве он заболел, и горло настолько воспалилось, что у него пропал голос, - послушай, я хотел сказать, - в первые две недели после выздоровления он толком не мог говорить, голосовые связки пронзало болью, стоило открыть рот. Вот и сейчас говорить было больно, - я...
- Да? - спросила Эдна, глядя на него спокойными большими глазами.
- Я не могу сочувствовать и работать одновременно, понятно? - быстро сказал Бинно. - Или одно, или другое. Мне приходится думать о каждом, держать в голове каждую семью, которую мы поддерживаем, каждого подростка, который потерял родителей, всех. Всех, понимаешь? Поэтому я не обнимаю плачущих и не рыдаю вместе с ними. Мне это не помогает, - он выпрямился и впервые посмотрел на Эдну прямо, теперь уверенный в своей правоте. - Мне это мешает. Если ты не хочешь работать со мной, уходи. Но предупреждаю сразу, ты везде встретишь то же самое. Чем больше мы работает с людьми, тем более чёрствыми мы становимся. Или ты принимаешь эти правила игры, или играешь с другими игрушками.
- Люди - это не игрушки, - сказала Эдна.
Бинно внезапно стало скучно. Он понял в очередной раз, что попытался что-то донести людям, что-то объяснить, но это совершенно бесполезно, как в закрытую дверь биться. Не бывает ни споров, ни дискуссий, люди вступают в разговор, имея своё сформированное мнение и поколебать его уже невозможно. Можно сколько угодно распинаться даже перед самым близким человеком, выворачивать душу наизнанку, а в конце концов твой собеседник прицепится к какому-то одному твоему выражению и построит на его основе целую теорию. В детстве Бинно отчаянно мечтал завести друзей, но всякий раз сталкивался с непониманием. Он рассказывал о прочитанном и делился своими мыслями, его не понимали и начинали смеяться. Может, среди других детей смех друг над другом и был в порядке вещей, но Бинно это каждый раз ранило до глубины души. Так постепенно он и перестал чем-то делиться, развивая внутри целую вселенную, а снаружи оставаясь равнодушным и скучающим.
Он работал в государственной социальной службе, которая оказывала помощь нуждающимся: инвалидам, матерям-одиночкам, подросткам в трудной жизненной ситуации, людям, на попечении которых оказались тяжело больные родственники. В задачи Бинно входило, в том числе, сортировать людей по сортам на тех, кому помощь нужна незамедлительно, и тех, кто может подождать. Конечно, и его должность, и его служебные обязанности назывались совершенно иначе, но от того, что инвалидов они называли "людьми с ограниченными физическими возможностями", у тех не отрастали ноги и не возвращалось зрение. Бинно предпочитал быть честным с самим собой и старался не заблуждаться на тему того, что именно он делает. Эдна могла сколько угодно считать себя небесным ангелом, посланным на помощь сирым и убогим, но занималась она тем же самым, что и он: прикидывала, действительно ли беременная госпожа Айно нуждается в увеличении пособия или она просто поставила деторождение на поток, чтобы иметь возможность напиваться за счёт государства. Без цинизма в таком деле и раньше было нельзя, а сейчас, когда бездомных людей становилось с каждым днём всё больше, о милосердии вообще можно было забыть. Приходится быть машиной, чтобы правильно распределять имеющиеся ресурсы. А надолго ли их хватит? Когда они остановятся?
Эдна ещё что-то говорила, возможно, даже спорила с ним в лучших женских традициях - что-то придумать за собеседника и героически в пух и прах разнести придуманное. Бинно смотрел сквозь неё, прикидывая, смогут ли они расселить ещё восемьдесят человек в том небольшом складском здании, которое им предоставили совсем недавно. А как быть с отоплением, ведь это нежилое помещение, там есть только канализация и электропроводка, но проводка довольно старая и не выдержит обогревателей, а скоро осень, и как быть тогда? Надо заказать ещё тёплой одежды, написать в ту фармацевтическую компанию, которая на недавней выставке так громогласно заявляла, что готовы оказать посильную помощь. Бинно пристально следил за многими крупными мероприятиями и старался не пропустить публичные заявления, которые делали представители разных крупных организаций. Иногда под прицелами камер люди дуреют и начинают говорить то, что никогда в жизни бы не сказали и не пообещали, не стой они в лучах света и под вспышками камер. Бинно ловил их на слове и выбивал дополнительное финансирование. Когда его коллегам удавалось провернуть что-то в этом духе, они из штанов выпрыгивали, стараясь обратить на себя внимания и сказать, эй, это я сделал, это я молодец. Бинно никогда не считал себя молодцом, у него были рабочие обязанности, которых он придерживался. Если вместо десяти человек удавалось помочь сотне, он просто отмечал это в документах и брался за следующую сотню страждущих.
12.
Тито подавленно думал, что завтра идти на работу, выслушивать, мать их, поздравления. С коллегами они всегда были больше приятелями, чем просто людьми, с которыми ты вынужден находиться вместе по восемь часов в день. Они знали о его отношениях с Леони, о готовящемся предложении, о том, сколько, чёрт побери, стоят сейчас обручальные кольца и о том, что Тито всегда мечтал однажды привести сына с собой на работу. Глупо, конечно, делиться с кем-то такими мечтами, но коллеги Тито ничего глупого в этом не находили. Они все знали друг друга много лет, ходили в бары по выходным, несколько раз в год выбирались на природу пожарить мяса и основательно напиться. Вместе они уже отметили две свадьбы, четыре рождения детей и один развод. Коллега, который развёлся, не так давно сделал предложение своей новой девушке, собственно, это и убедило Тито купить кольцо для Леони. Вот, купил.
Так что принято говорить в таких ситуациях? Тито представил, как его встретит Кайо и с порога заорёт: "Эй, мужик, ну что, когда проставляешься?". Потом подойдёт Кирито, их начальник, похлопает его по плечу, скажет, что это серьёзный шаг, и чтобы он даже и не думал оформлять отпуск на свадьбу, гуляй несколько дней, а дни отпуска пригодятся для медового месяца. Прибежит Исти из финансового отдела, смешная девчонка, которая всегда носит яркие платьица, обнимет его, скажет, что Леони повезло и что если бы не она, то... Ох! Тито поморщился, понимая, что придётся каждому объяснять с самого начала, потому что нельзя же, в самом деле, собрать всех коллег вместе и сообщить им такую отличную новость. А сколько будет тем для обсуждения! Сколько вполне искреннего сочувствия, сколько пожатых рук, сколько "да и пошла она нахер, тупая сука". Надо ж, как всё-таки интересно устроена жизнь, ведь ещё позавчера, если бы кто-то осмелился назвать Леони сукой, он бы кинулся в драку, а теперь будет улыбаться и говорить, что да, сука, как же хорошо, что он на ней всё-таки не женится. Тито прислушался к себе, а вдруг где-то в глубине души ему действительно хорошо. Ни хрена подобного, ему было так плохо, что хотелось лечь на кровать лицом вниз и выть в матрас.
Что-то мягкое коснулось его ноги. Тито вздрогнул, расплескал стакан воды на тумбочке и увидел кота, который сидел на полу и бодал головой его ногу. Он потрепал его по голове.
- Надо тебя как-то назвать, приятель.
Тито мысленно перебрал несколько имён, ни одно не подходило коту. Он мстительно подумал назвать кота Леони, ну или Леоно, если это и правда кот, а не кошка. Тут же понял, что в таком случае никогда не выбросит из головы эту стерву. На ум пришла строчка из поэмы Эо Рицци, которую очень любила его мама: "Звёзды зажигаются по одной и уходят все сразу, а беды приходят вместе, а уходят по одной". Ну что ж, будем надеяться, что с уходом Леони одной бедой меньше.
- Пойдём, Беда, - сказал Тито, - надо нам с тобой пообедать.
13.
Нина бросила быстрый взгляд в большое овальное зеркало, хотела уже идти к двери, но вдруг остановилась и принялась пристально себя разглядывать. Она была высокого роста, с небольшой грудью, которая до сих пор позволяла ходить без лифчика. Лет десять назад у Нины была прекрасная спортивная фигура, сейчас спорт она бросила, но вес не набрала, плечи были худыми, сильно выделялись ключицы, тонкие запястья охватывали металлические браслеты. Обычно она носила тканевые брюки и футболки, иногда под футболку надевала майку, чтобы соски не буравили ткань, если станет прохладнее. Всё её нижнее бельё было бледно-розового цвета с мелкими цветами, футболки без принтов, обувь без каблука. Тёмные волосы были разобраны на ровный пробор и спускались до плеч, заколки и резинки Нина ненавидела. Золотая цепочка на шее, золотой браслет на предплечье. Золота было бы больше, если бы не надо было платить взносы за квартиру. Нина улыбнулась своему отражению и стала медленно снимать один браслет за другим, следом за ними - цепочки, серьги. Она не сняла только кольцо, это было единственное украшение, которое она носила постоянно, в ванной и в постели, и так привыкла к нему за последние недели, что забыла о том, что оно у неё на пальце. Ещё один взгляд в зеркало, ещё одно быстрое движение расчёски по волосам. Ну и готово, в конце концов, она не на свидание собирается.
- Эй, - сказала Нина котам, - народ, я ухожу, вы за главных. Присмотрите тут друг за дружкой.
Она отправила сообщение своей подруге Манно, которое напугало бы любого другого человека, но только не кошатника: "Если я не позвоню к девяти, ключ у тебя, проведай котов". Такими сообщениями они с Манно обменивались всякий раз, когда уходили из дома дольше, чем на работу или до ближайшего магазина. Нина подумала, готова ли она действительно не вернуться сегодня, и сама не поняла, как эта мысль испарилась из её головы. В душе поселилась уверенность, что она всё делает правильно, не интуиция, не шестое чувство, которые всегда её обманывали, а то самое чувство, которое испытываешь, когда берёшься за знакомую работу.
Сейчас Нина чувствовала себя человеком, который вместе с другими людьми ищет потерянные ключи и вдруг замечает их лежащими на столе. Какая разница, почему их никто не заметил раньше, главное только то, что они, наконец, найдены. Нина закрыла дверь и сунула ключи в карман, вышла из дома и привычно оглянулась на свой балкон. На этот раз она не любовалась цветами, а только мысленно перечисляла известные ей факты об инопланетянах:
Они такие же как мы: две руки, две ноги, одна голова.
У них тоже есть мужчины и женщины, и они одеваются соответственно своему полу.
Они примерно в полтора раза выше нас.
У них есть знаки отличия из каких-то металлов, что-то вроде подвесок на цепочках.
Они носят оружие.
Двери в их корабле очень низкие, они пригибают головы, когда входят внутрь.
Они не чинят сломавшиеся машины, просто пригоняют новые.
И самое главное. Их лица всегда закрыты прозрачными масками, которые у всех одинаковые.
Что ж тут может быть непонятного? Если пристально наблюдаешь за поведением котов, умудряясь понять по одному взгляду, кто распотрошил мусорный пакет, разобраться с инопланетным поведением проще простого.
14.
Автобус быстро ехал знакомой дорогой, Бинно сидел, привалившись виском к окну и думал, вот ведь странно, когда год назад он ехал тем же маршрутом, приходилось затыкать уши наушниками и включать шумоподавление. Все громко переговаривались друг с другом, то в одном, то в другом конце салона раздавалась трель рингтона, водитель трепался с кем-то по громкой связи, кто-то играл на приставке со звуком, через два ряда коллега Тамно сидел в митинге и орал так, что Бинно слышал даже сквозь наушники. А сейчас в автобусе была подавленная тишина и только время от времени кто-то шёпотом делал пару замечаний. И немудрено, ведь они уже несколько часов ехали вдоль разорённой перерытой земли, а на горизонте раскинулся инопланетный купол.
До этого Бинно видел купол только по телевизору и сейчас в первый момент даже не понял, что он видит. На видео купол чаще всего снимали сверху. Материал или силовое поле, из чего бы он ни был сделан, слегка отражал солнечный свет, так что выглядело это так, будто на земле лежит огромная сверкающая сфера. А сейчас Бинно казалось, будто далеко впереди сильная гроза и небо затянуто тучами. Он смотрел вперёд, вглядывался в сумрачную дымку, думал, догонят ли они грозу или она пройдёт стороной. И только спустя несколько минут Бинно наконец осознал, что смотрит прямо на купол.
Он был таким огромным, а двигался медленно и плавно, что человеческий глаз не мог отследить его движения. Но сама мысль о том, что эта гигантская полусфера непрерывно движется, вызывало у Бинно ощущение зудящей пустоты в животе. Бинно не было страшно оказаться на пути купола, он думал только о том, какая же это всё-таки махина, и сколько ещё будет бессмысленных попыток её разрушить.
На ум пришли строки Эо Рицци, знакомые каждому со школьной скамьи: "Мы не уходим молча, пока нам светит последнее солнце". Бинно улыбнулся. Несмотря на позднюю осень, день был жарким, солнечный свет слепил глаза даже через тонированные стёкла автобуса. Нет, мы и в самом деле не уходим молча, не проходило и дня, чтобы люди не попытались проломить купол. В ход шло оружие и тяжёлая техника, взрывные устройства, распылённая химия. Снаружи сквозь купол пролетали птицы и насекомые, прямо на его границе гнулись от ветра верхушки деревьев, будто и вовсе не было никакого препятствия. Было зафиксировано, что сквозь него свободно проходят мелкие зверьки, но вот ни пули, ни лазер, ни даже тонкое лезвие скальпеля не могло пробить полупрозрачную оболочку. Когда к куполу прикасались, рука чувствовала тугое желе, на ладони появлялось ощущение чего-то липкого, но следов не оставалось. Однажды купол прошёл сквозь водопад, и вода лилась и лилась внутрь, не встречая никакого сопротивления. Оружие с каждым днём становилось всё серьёзнее, а толку это никакого не приносило. Теперь материковый парламент согласовал применение ядерного оружия, и Бинно с коллегами ехал к куполу, чтобы заниматься эвакуацией жителей из прилежащих городков.
Эдна тоже была в автобусе. Теперь она собиралась увольняться, "когда всё это закончится", и Бинно никак не мог понять, то ли она так глупа, то ли просто неудержимая оптимистка. Сам для себя он не видел никакого спасения, точно знал, что ядерные испытания только ускорят уничтожение всего живого. Любое сопротивление куполу он считал логичным для человеческого вида, но совершенно бесполезным с точки зрения логики. Если уж эти захватчики сумели проделать такой долгий путь до их планеты, вряд ли их можно победить нашим примитивным оружием. Да и стоит ли? В конце концов, человечество всю свою историю занималось истреблением себе подобных под лозунгом "победит сильнейший". Мы уничтожили два вида собственного рода, а то и больше, забили их камнями и съели, едва успев сбросить шерстяной покров. Ну что ж, вот и пришли сильнейшие, им и наследовать планету. Чем они хуже наших собственных потомков?
15.
- Все они такие, - убеждённо сказал Кито. Он натолкнулся на полный возмущения взгляд Исти и взмахнул руками. - Я не говорю о присутствующих, ты безупречна, детка.
- Среди моих знакомых нет никого, кто... - начала было Исти. Кито её перебил:
- Ты одна такая, честное слово, остальных и сравнивать нельзя.
Исти хотела вступиться за свой пол, потом подумала, что иногда приятно быть лучше других. Кроме того, она и сама могла подкинуть историй о том, когда женщины оказывались настоящими суками.
- Просто забудь. Напейся, если надо, три дня за счёт компании.
- А ты в Мираже зарегистрирован? Думаешь ходить на свидания? Понятно, что пока ничего серьёзного, но так сказать, чтобы не растерять навыки?
- Слушай, у жены на работе есть такая девчонка...
Коллеги обступили Тито со всех сторон и от их искреннего участия ему становилось то лучше, то так тошно, что хотелось и правда напиться. Тито не знал, что ещё говорить, а обсуждать, какая стерва Леони, ему совершенно не хотелось.
- Я кота завёл, - наконец, сказал он.
Заявление произвело настоящий фурор. Его хлопали по плечу, говорили, что кот не баба, не предаст, Исти требовала показать фото. Телефон с фотографиями пошёл по рукам, коллеги ахали и говорили, что кот очень красивый, видимо, породистый. Тито вдруг понял, что это, чёрт побери, очень приятно, когда хвалят твоего кота.
Сидя за своим столом и лениво перелистывая тикеты, Тито ловил себя на мысли, что ему, в общем-то, уже не так и плохо. Его бесило то, что он выбросил кучу денег, бесило то, что Леони его бросила, но он больше не думал о том, что жизнь кончена и его постигло крушение всех надежд. Он опасливо попытался представить, как приходит домой и проводит ещё один вечер, не переписываясь с Леони, не желая ей спокойной ночи, не слыша в ответ её шёпота с всегда очаровательным "спокойной ночи, старшее солнце". И тут вдруг понял, что ему больше не больно привыкать жить без Леони. Ему хотелось прийти домой, приготовить что-нибудь на скорую руку, а потом весь вечер играть в приставку и гладить своего кота. При мысли о Беде Тито улыбнулся и решил, что надо будет наведаться в тот большой зоомагазин и купить там подходящую когтеточку.
У него было странное настроение, которое иногда мучило его по выходным, но почти никогда не подкрадывалось в рабочий день. Ничего не хотелось делать, ни к чему не лежали руки, мозг не хотел никакой новой информации, глаза не хотели рыскать по экрану. Это была не усталость, не сонная одурь, только какое-то противное оцепенение, заставляющее сидеть в кресле и смотреть в одну точку без единой мысли в голове. Тито заставил себя встать и пройтись по кабинету до окна и обратно, размять плечи, налить стакан воды из кулера. Это не помогло, он ни на чём не мог сосредоточиться, и тогда просто сдался, обмяк в кресле, запрокинул голову и уставился в потолок.
В коридоре зацокали каблуки, Тито невольно услышал, как Ньорко разговаривает с кем-то по телефону. Тема была одной и той же: инопланетный купол, уничтожение планеты, гибель человечества. Несмотря на то, что Тито находился на другом материке, в тысячах километров от купола, о нём он знал, пожалуй, больше, чем те, кто жили совсем рядом. Он работал в частной компании, разрабатывающей программное обеспечение и поставляющей телекоммуникационные услуги по всему миру. Одним из их ключевых клиентов была мерренская армия, а Тито был сотрудником отдела, занятого мониторингом их оборудования. Он в реальном времени мог видеть купол с любой точки и уже давно ничему не удивлялся. Купол и купол.
- Кирито, - обратился Тито к начальнику, - слушай, я сегодня больше не могу, у меня голова как ватой набита. Я домой пойду, хорошо? Задачи открытые или вечером из дома закончу, или уже завтра, иначе точно где-то напортачу.
- Вообще не вопрос, сам-то как? К врачу не надо?
- Не, мне просто надо отлежаться, - сказал Тито. - Спасибо, я отпишусь вечером.
- Давай, - кивнул Кирито. - Погоди, а как ты кота назвал?
- Беда.
- Ещё не придумал, что ли?
- Нет, я назвал кота Беда, - сказал Тито. Кирито задумчиво снял очки.
- Знаешь, я, пожалуй, не доверю тебе называть наш новый коммутатор.
16.
Как же всё-таки здорово быстро ехать, когда ветер в лицо, в ушах шумит, деревья по обе стороны дороги сливаются в одну зелёную полосу, а глаза устремлены в одну точку где-то у самого горизонта. День сегодня был прохладный, первый по-настоящему осенний день, когда небо затянуто тучами и цвет у него серо-стальной. На кого-то осень нагоняет тоску, а Нине нравилась эта стыдливая скромность природы, угасающие краски, подкрадывающаяся тишина. Лето отгремело и наследило только яркими пятнами цветов в садах и на балконах. Листья с деревьев уже начали осыпаться и ветер кружил их и швырял, кружил и швырял, как в стихах Эо Рицци: "Осенняя листва, а ветру всё неймётся; то сдёрнет пёстрые одежды со стыдливых веток, то землю ханжески укроет ярким покрывалом".
Нина ехала и думала, как же странно: вот я, вот дорога, вот мои руки, сжимающие руль. Я всё это знаю, мне всё это привычно, я привыкла многое не замечать. Вот взять хотя бы нос, который всегда видят глаза, но мозг говорит: "Я тебя не вижу", и мы перестаём его замечать. Вот дыхание: воздух расправляет лёгкие, кислород поступает в кровь, но мы этого не замечаем, пока не заболеем и не начнём бороться за каждый вздох. И ведь как много такого, незамеченного, забытого, что просто существует, а по-настоящему ценится только тогда, когда исчезнет. С людьми, кстати, то же самое. Нина вспомнила Карцо, своего бывшего, доброго и тактичного молодого человека, который в двадцать лет казался ей невыносимо скучным, а сейчас она иногда заходила на страницу его жены и смотрела на ту семью, которая могла бы быть у неё.
- В действительности всё не так плохо, - вслух сказала Нина, радуясь, что никто не может её услышать. - Я могла бы быть уже разведённой и потрёпанной, а это куда как хуже, - она свернула на шоссе, ведущее по направлению к куполу, - Могла быть домохозяйкой, которая осталась бы к сорока годам без всего, с одной голой задницей. И мотоцикла могло бы не быть. Могло! - последнее слово она прокричала и снова не услышала своего голоса в шуме набегающего ветра. Нина почувствовала, что плачет, но тот же ветер, что уносил её голос, стёр и слёзы.
Когда Нина впервые увидела купол своими глазами, её мозг отказался верить увиденному. Нигде, даже в самых отдалённых задворках её разума не было описания для чего-то подобного. И дело было не в том, что купол как-то фантастически выглядел, ведь в нём не было каких-то невероятных механизмов, ничего такого, про что можно было бы сказать "это инопланетные технологии". Нина видела прямо перед собой бесконечную стену, сливающуюся с небом, за которой были видны и деревья, и тусклый блеск реки. В этом и была беда - купол совершенно не казался инопланетным, это было только стеклянная преграда, гладкая, прямая и абсолютно невозможная
В километре от купола Нина заглушила мотоцикл и пошла пешком. Она уже видела военную технику, стоящую то тут, то там, палатки журналистов с непременными спутниковыми антеннами, автобусы, просто брошенные автомобили. Справа был разбит целый городок, где, как знала Нина, работает интернациональная команда учёных, изучающих поведение инопланетян. Она прошла мимо автоматической заправочной станции с сетевой закусочной: там не было ни одного свободного места, все с ноутбуками или стопками бумаг. Рядом с одной из колонок кто-то повесил большую доску для записей, и на ней разноцветными маркерами было нарисована сложная блок-схема. На Нину никто не обращал внимания.
Нина шла к куполу по пыльной дороге и думала, что ещё год назад она не смогла бы подойти ближе, чем за сотню километров. Два года назад её бы, вероятнее всего, застрелили из-за царящей тогда истерии. Но тогда ещё никто не знал, чего ожидать от инопланетян, ещё сильна была надежда, что наши технологии могут потягаться с инопланетными. А сейчас мир придавило унылым пессимизмом, но новой волны паники это не вызвало. Видимо, сама идея того, что людям скоро придёт крышка, была до того абсурдной, что люди просто отказывались в неё верить.
За пару сотен метров до купола Нина расстегнула куртку, сняла и небрежно бросила её на землю. На ходу сняла часы и засунула их в карман брюк, сняла рубашку, сначала обмотала её вокруг пояса и связала рукавами, потом просто бросила на землю. Её никто не останавливал, никто не спрашивал, куда она идёт, зеваки, паломники и просто сумасшедшие давно стали здесь частью ландшафта. Почти у самой стены Нина на секунду остановилась, развязала шнурки и сняла ботинки. Стащила брюки и осталась в тонкой майке, трусах и носках, всё бледно-розовое, почти сливающееся с цветом её кожи. Её лицо ничего не выражало, когда Нина сделала шаг к стеклянной стене и спокойно прошла сквозь неё.
Левую руку Нины отбросило назад и едва не вырвало из плеча. Она стояла уже внутри купола, а рука до середины ладони застряла в дымчатом веществе, кольцо на безымянном пальце впилось в мякоть и не проходило сквозь стену. Нина дёрнула рукой и кольцо слетело с пальца, ладонь освободилась. Внутри не было ни чужеродных запахов, ни другого спектра, только приглушённые краски из-за того, что дымчатый купол рассеивал яркий солнечный свет. Нина потёрла чуть ноющий палец и пошла вперёд, туда, где громко работали буровые установки.
17.
Эдна подсела к нему и принялась за своё обычное дело, направлять заблудшие, по её мнению, души на путь истинный. Бинно медленно думал о том, что людей, пожалуй, можно сортировать по породам, как котов, причём пород не так уж и много. Эдна, например, относилась к породе маленьких, хрупеньких дамочек, которые где-то набираются грошовой мудрости и жаждут поделиться ею с каждым встречным. Обычно это проходит с рождением детей, тогда всё внимание переключается на них, и помоги им боже. Бинно на секунду вслушался в то, что говорит Эдна:
- Поэтому я и говорю, что в нашей работе нужно больше уделять внимания не только физическим лишениям...
Эдна была привлекательной молодой девушкой, которая выросла в обеспеченной семье и могла позволить себе сколько угодно сострадания. Бинно знал от Найто, что родители оплатили её учёбу в хорошем университете, купили ей небольшую квартирку в пригороде, но так и не перекрыли ей финансовый ручеёк и до сих пор ежемесячно пополняли её счёт на кругленькую сумму. Эдна с удовольствием рассуждала о том, что неплохо бы увеличить финансирование проектов поддержки молодых матерей, но сама она вряд ли знала, как оплачивать счета.
- И для этого мы и работаем, - закончила Эдна и широко улыбнулась. Она посмотрела на Бинно и только сейчас поняла, что он её не слушал. Она вспыхнула.
- Тебе, что, совсем наплевать?
Бинно отметил, что она не сказала "наплевать на то, что я говорю", Эдна искренне полагала, что говорит за всё человечество.
- Ты не возражаешь, если я просто посижу? - вежливо сказал он.
- Но ведь там люди! - воскликнула Эдна, увидела, что на неё начали оглядываться и сбавила тон. - Неужели ты этого не понимаешь?
- Мы работаем в социальной службе, - сказал Бинно, - люди везде.
- Неужели тебе их не жалко?
Бинно прикрыл глаза. Эдна снова и снова возвращалась к этой теме. Он давно привык к человеческому идиотизму, назойливости, оскорблениям. Семья с четырнадцатью детьми, которым отказали в предоставлении просторного двухэтажного дома, обвинила коллегу Бинно в домогательствах к их малолетней дочери. Хорошо ещё, что их давно обязали использовать нательные камеры, в любом случае, даже если едешь к милой одинокой старушке. Но одно дело - привыкнуть к этой грязи по долгу службы, а другое - терпеть это сейчас, когда и выйти-то некуда, кругом поля и леса.
- Я просто посижу, - повторил Бинно.
- Боже, да у тебя просто кризис среднего возраста, - сказала Эдна и отвернулась к окну.
Это было что-то новое. До этого она один раз назвала его психопатом и ещё пару раз "несчастным, одиноким мужчиной". Бинно знал, что любой другой его коллега давно бы пошёл с жалобой к начальнику, но он никогда ни на что никогда не жаловался. Эдна это знала, может поэтому и доставала именно его. Но "кризис среднего возраста" - это уже не просто нелепо, это как-то совсем странно. Что же такое у неё в голове, что она не может принять как факт, что люди различаются между собой? Как вообще можно работать в социальной службе, если не понимаешь такой простой вещи? Бинно молча сидел, чувствуя с какой-то особенной чёткостью, как жёсткий тканевый подголовник касается его затылка. Он провёл языком по зубам и ощутил их твёрдость и гладкость, заострённые кончики клыков, ровные резцы. Отец всегда требовал, чтобы они как следует чистили зубы, "потому что у нас нет денег на стоматологов". Когда Бинно слышал, как коллеги спускают всю зарплату на счета из стоматологической клиники, он испытывал глубокую благодарность к отцу, который научил их всех заботиться о зубах и оставил тем самым неплохое наследство.
- А что такое кризис среднего возраста? - неожиданно для самого себя спросил Бинно. Эдна резко повернулась к нему, но тут же поняла по его лицу, что Бинно обращается не к ней, вопрос был риторическим. Она смотрела на него молча, как будто ждала, что Бинно вот-вот снова уйдёт в себя и перестанет слушать. Бинно посмотрел куда-то сквозь неё. - Это когда ты вдруг понимаешь, что прожил половину жизни и пытаешься поймать молодость. Вот ведь она, совсем рядом, вчера было двадцать, а сегодня - за сорок, а что было между этим - непонятно. Вот и начинаешь идти по собственным следам. Одежда - как раньше, автомобиль - как раньше, гулянки как раньше, девчонка молоденькая рядом, как раньше. Так? - теперь он взглянул на Эдну прямо. - Так это работает по твоему мнению?
- Ну, - Эдна улыбнулась и Бинно мельком отметил, какая тонкая и эластичная кожа её лица, от улыбки на щеках собирались мелкие морщинки, - наверное. Я пока ещё половину жизни не прожила.
- Так, так, - сказал Бинно. Эдна так и не поняла, услышал он её или нет. - Кризис среднего возраста -это когда ты пытаешься второй раз пережить собственную молодость. И поэтому, - теперь улыбнулся уже он, и Эдне от его улыбки стало немного не по себе, - у меня просто не может быть этого кризиса. Я был молодым, но у меня не было молодости. Ни гулянок, ни девчонок, ни бессонных ночей с друзьями. Отец умер, когда мне было девятнадцать лет, и с тех пор мне пришлось заботиться о семье. Я только работал и работал и не видел ничего, кроме работы. И сейчас не вижу. Какой же тут кризис среднего возраста? Если я сейчас куплю себе спортивный автомобиль, это будет моя первая дорогая игрушка. Первая молодость. Только этого не произойдёт, ясно? Поэтому просто дай мне делать мою работу, это единственное, что я умею.
Эдна лихорадочно соображала, что же сказать. Она никогда не видела Бинно таким, никогда не задавала вопросов, просто приняла однажды как факт, что её старший коллега - настоящий бесчувственный засранец, из которого и слова не вытянешь. Она и с разговорами к нему подходила из интереса, как к экзотическому зверьку, пытаясь понять, что же это за человек, неужели у него и правда каменное сердце? И что делать сейчас, может быть, положить руку ему на плечо и сказать, что ей очень жаль?
- Только не надо меня жалеть, - сказал Бинно. Эдна вздрогнула, ей показалось, что он читает её мысли. Бинно между тем принял свой обычный невозмутимый вид. - А теперь я бы действительно хотел просто немного посидеть в тишине.
18.
Что бы ни случалось с миром: финансовый кризис, война, эпидемия или вторжение инопланетян, просить прибавку к зарплате никогда не бывает вовремя. Есть люди, для которых совершенно нормально войти в кабинет начальника и сказать что-то типа: "Знаешь, я тут подумал, что неплохо бы повысить мне зарплату на пятнадцать процентов". Такие люди совершенно спокойно рассказывают потом о том, что торговались "как на рынке" и в итоге сошлись на десяти, хотя рассчитывали на пять. Есть те, кто может и вовсе отправиться к начальнику, описать свою финансовую ситуацию и заявить, что небольшой бонус пришёлся бы как нельзя кстати. И творческие люди тоже встречаются, которые составят презентацию, где на графиках и схемах убедительно докажут, что разницу между средней рыночной ценой их интеллектуального вклада и текущим годовым окладом неплохо бы компенсировать. Тито не относился ни к одним, ни к другим, ни к третьим, говорить о собственной зарплате он считал чем-то постыдным, бесился, когда ощущал прилив крови к щекам при одной мысли о таком разговоре, но ничего не мог поделать. Он прочитал несколько практических руководств, где говорилось о том, что надо себя ценить, что работник и работодатель заключают взаимовыгодный договор, что требовать достойной оплаты это то же самое, что требовать деньги за проданный товар, но всё это не работало. Тито полностью признавал правоту авторов, говорящих: "Вы не удивляетесь растущим ценам в магазинах, потому что понимаете, что такое инфляция", восхищался тем, насколько понятно они всё расписали, и всё-таки не мог заставить себя переступить кабинет начальника. Поэтому, несмотря на все рекомендации обсуждать такие вопросы только лично, он уже второй час корпел над коротеньким письмом.
Кирито шумно ворвался в кабинет и подошёл к столу Тито.
- Вылетаем через час, собирайся.
- Вылетаем... куда? - Тито растерянно на него смотрел, - Погоди, что?
- Заказчик требует, - под этим словом они понимали армию, - Чтобы мы осуществляли настройку оборудования на месте, они опасаются перебоев со связью - какие-то мудаки грозятся взорвать океанические кабели.
- Взорвать... на кой бы чёрт это надо?
- Ты что, новости не смотришь? Полчаса назад глава восточной церкви объявил, что инопланетяне посланы господом, как последнее испытание для человечества. А дьявол, это он подчеркнул отдельно, использует средства связи как ловчие сети для душ.
- Он реально такое сказал?
- Да. И заказчик уже получил несколько угроз.
- Но это же бред какой-то. Как можно воспринимать это всерьёз?
- У него стомиллионная паства, Тито. Не надо думать, что среди них нет ни одного сумасшедшего. Это было бы очень нетолерантно по отношению к другим религиям.
- Так у меня же кот, - сказал, наконец, Тито. - Погоди, я не могу, мне оставить его не с кем.
- Значит, придётся взять с собой. Таини забронировала отель, там всё готово.
- Да как так сразу-то, мне же собраться надо, переноски нет, ни черта нет!
- Слушай, заказчик обещает выплатить нам в общей сложности восемь годовых бюджетов. За один только проект. Если потребуется, я найму для твоего чёртового кота отдельный самолёт. Собирайся!
19.
Трава под ногами была мягкой, а земля такой холодной, что ныли ступни. Живот, бёдра и плечи Нины покрылись гусиной кожей, соски затвердели, и плотная ткань майки вызывала неприятное ощущение. Несколько секунд Нина не могла сообразить, почему прикосновение волос к шее и плечам кажется необычным, потом поняла, что под куполом совершенно не было ветра, и волосы больше не щекотали её кожу.
Нина шла вперёд и думала, что надо остановиться, вот сейчас, через пару шагов, просто остановиться на несколько секунд, постоять и осмыслить то, что она делает. Но мысль эта напоминала едва уловимый запах духов, который витает где-то на верхней границе осознания и никак не даёт себя распознать. Нина шагала и шагала вперёд, уверенная в том, что находится на своём месте, именно там, где и должна быть. Она не оглядывалась, но боковым зрением успела заметить какое-то движение за дымчатыми стенами. Снаружи уже заметили, что она вошла в купол. Люди в военной форме, техника, кто-то снова пытался пройти внутрь, полагая, что раз удалось ей, значит получится и у них. Стайное поведение, подобно тому, как животные опасаются пробовать незнакомую еду. Но стоит кому-то одному попробовать и не отравиться, как остальные начинают есть без опасений. Нина подумала, может быть, именно их стайное сознание не позволяет пройти вовнутрь, ведь несмотря на все эксперименты, все бесконечно повторяют одну и ту же ошибку. Они все пытаются пройти внутрь купола, вместо того, чтобы просто идти вперёд.
Впереди она увидела огромный корабль, вспомнила, что по телевизору его назвали шлюпкой. Какого же размера должен быть материнский корабль, если шлюпка размером с два таких дома, как её собственный! На фоне корабля инопланетяне казались совсем крошечными, но чем ближе Нина подходила, тем явственнее понимала, что и их размер нельзя было правильно оценить на видео. По сравнению с ними она выглядела, как подросток, её голова была каждому из них по плечо, а то и вовсе по пояс. Нина рассмотрела униформу, в которую они были одеты. Тёмно-серая ткань, которая выглядела очень толстой и шершавой, брюки и куртки с длинными рукавами, голубые платки, завязанные на шеях мужчин и длинные тёмно-синие шарфы, обмотанные вокруг шей женщин. Высокие ботинки на толстой подошве. У всех -капюшоны с металлическими вставками, металлические вставки, похожие на браслеты, на рукавах, на запястьях. У всех лица закрывают полупрозрачные маски.
Нина быстро оглядывала группы инопланетян, ища взглядом того, ради которого она сюда пришла. Он всегда был на виду, попадал почти на все кадры. Крупный, хотя и не самый крупный среди других инопланетян, левая рука почти до плеча покрыта металлическими браслетами. На левой стороне груди большая металлическая пластина с прозрачными цветными вставками, блестящими, как драгоценные камни. За спиной какое-то оружие, причём совершенно непонятно было, как оно крепится, Нина примерно так вешала ножи на магнитную доску. То, что это оружие, она знала только со слов исследователей, но впервые увидев, поняла, что ничем другим это быть и не может. Рядом с инопланетянином постоянно маячили ещё двое, похожие друг на друга, как близнецы.
Снаружи творилось настоящее безумие, люди теснили друг друга, стреляли по куполу, кто-то пытался протаранить его автомобилем. Несколько выстрелов в воздух остались незамеченными на фоне прочего шума и только личное обращение командира Наито помогло восстановить спокойствие. Больше люди ничего не делали, только наблюдали, как Нина подходит всё ближе и ближе к инопланетянам, а они никак не замечают ни её присутствие, ни суматоху за пределами купола.
- Эй, - крикнула Нина, но её голос утонул в гуле буровых установок.
Тогда она нагнулась и подняла большую сломанную ветку.
20.
Выражение "разбить лагерь" всегда казалось Бинно лишённым всякого смысла. Но сейчас они этим и занимались: ставили палатки, разбирали вещи, записывали людей. Бинно в очередной раз подумал, что понятия не имеет, как правильно называть пострадавших от купола. Они были в буквальном смысле беженцами, но это слово мы привыкли применять к тем, кто бежит от войны. Пострадавшие от стихийного бедствия? Но инопланетяне не были стихией. Из этого филологического спора с самим собой Бинно вытянула Эдна, которая пришла к нему с ворохом бумаг.
- Я собрала по лагерю списки того, что требуется для домашних животных. Корма, медикаменты, грелки.
Бинно кивнул.
- Хорошо.
- Я сделаю общий список и отправлю в обеспечение. Надо будет выделить машину, чтобы съездить за этим сегодня.
- У нас нет свободных машин, - сказал Бинно. - Придётся подождать до завтра.
- Многие не могут ждать до завтра, - сказала Эдна. - Там есть одна женщина, у неё есть кошка и она...
- У нас нет сейчас свободных машин. Мы спасаем людей.
- А они не хотят, чтобы их спасали без их животных! - закричала Эдна. - Это ты понимаешь?
- Мы спасаем жизни людей, - повторил Бинно.
- Да не нужна им эта жизнь, если не спасти их домашних животных!
Бинно посмотрел на неё и ничего не ответил. К нему подошёл пожилой мужчина с котом на руках.
- Вообще-то девочка права, - сказал он, - этой зимой мне будет восемьдесят. Мне в общем-то не так много осталось. А это, - он посмотрел на кота, - вся моя жизнь. Весь мой мир.
- Мы помогаем людям, - сказал Бинно. - Мы не можем...
- А мы вам благодарны за это, - перебил его старик. - Вы делаете благое дело, ребятки. Я всегда говорил, что врачи и спасатели - это святые люди. Только жизнь-то, она не только сердце и кровь, так ведь? Иначе ведь это мне хоть сейчас в землю лечь. Но у меня есть мой Майто. Значит, я по-настоящему живу.
Эдна поднесла руку к глазам, Бинно снова не знал, плачет ли она по-настоящему или только хочет казаться плачущей. Его никак не задели слова старика, он уже всё это слышал не по одному разу. Люди всегда будут пытаться казаться себе больше, чем набор костей, мяса и жира. Его задача - поддержать этот набор в жизнеспособном состоянии.
Старик с котом ушёл, Бинно думал, что Эдна ушла вместе с ним, но она по-прежнему стояла рядом и смотрела на него... с жалостью, что ли.
- Я, кажется, поняла, - сказала она. - Мы, наверное, по-разному понимаем милосердие. Для меня это смысл жизни, смысл того, что такое быть человеком. А для тебя это просто слово.
- Когда закончишь со списком, отправь его в обеспечение и поставь в копию Райцо Ио, он быстро отвечает, может и с машиной помочь. Потом не забудь написать для него отчёт, он это ценит.
Когда Эдна ушла, Бинно некоторое время стоял и смотрел на купол. Ему показалось, или он услышал выстрелы?
21.
Тито впервые в жизни летел на сверхзвуковом самолёте. Самолёт был не частный, а обычный пассажирский, но билеты стоили так дорого, что обычно дешевле было лететь с пересадками. Он сидел у окна, на сиденье рядом стояла переноска, а Беда лежал у него на коленях, низко опустив голову между ног Тито. Он нескончаемо орал. Два раза его тошнило, и он ни разу не попал в бумажный пакет, который Тито заботливо держал у его морды. Тито мысленно материл начальника, заказчика, церковь святого недоумка и каждого сукиного сына, который устроил эту идиотскую командировку. Почему его кот должен блевать в этом гламурном самолёте? Да, вопрос с повышением зарплаты отпал сам собой, Кирито сказал, что они в деньгах будут купаться, но тут и денег уже не хотелось. Тито закрыл глаза и представил себе свою уютную квартиру, диван, ковёр на полу, Беду, мирно спящего в его кресле. Почему вместо этого надо лететь на другой конец света? Беда принялся блевать в третий раз. В бумажный пакет он снова не попал.
- План таков, - начал было Кирито, который подошёл к нему и плюхнулся на кресло возле прохода: - прилетаем, распаковываемся и сразу едем на точку.
- План таков, - медленно закипая сказал Тито: - ты идёшь на своё место и сидишь там весь полёт тихо. Не трогаешь меня. Не говоришь со мной. Потому что иначе я за себя не отвечаю.
- Слушай, да не нервничай ты так. Слетаем, поработаем, получим кучу денег.
- Кучу денег? - угрожающе сказал Тито. - А это не хочешь? - он протянул руку с пакетом. - Всю дорогу или орёт или блюёт. Ещё я забыл взять с собой наполнитель для лотка и не знаю, где я там его достану. Корм взял, но это на неделю, у меня больше не было, я, мать твою, не готовился к сраной командировке и не делал запасы!
- Спокойно! Всё устроим, заказчик платит, нам обещали специальную девочку, которая будет решать все возникающие проблемы, дашь ей список всего, что надо, она тебе организует доставку, - голос у Кирито зазвучал успокаивающе, как будто читал ребёнку сказку на ночь. Что и не удивительно, у Кирито было уже четверо детей. - Всё сделаем, всё подготовим, ты даже не думай.
- Не думай... Попробуй тут не думать, когда коту плохо!
- А я тебе рассказывал, как летал с близнецами к родителям жены?
- Нет, - сказал Тито и быстро добавил, - и заткнись пожалуйста, я не хочу это слушать.
- Тогда потом расскажу. Ты только не переживай. Мы нужное дело делаем. Для всех людей.
- Вот только не надо про всеобщее благо, ладно? Я и сам могу рассказать про милосердие, самопожертвование и прочую херню. Только вот почему-то жертвуем мы, а про воинство божье рассказывает какой-то полоумный.
Кирито улыбнулся и осторожно погладил Беду кончиками пальцев. Ответом ему был ещё один вопль.
- Ну, я бы не сказал, что милосердие такая плохая штука. У нас, вообще-то, весь мир построен на эмпатии. Ты мне, я тебе. Примериваем чужую шкуру. Ты вот этого кота тоже не в магазине купил.
- Не в магазине, - медленно сказал Тито. Кирито воспринял его изменившуюся интонацию как знак, что тот остыл и продолжил:
- Ну, я и говорю. Мы жалеем друг друга. У нас есть сострадание, а у них, - Кирито заговорщицки наклонился к Тито, - а у них ни хрена нет. Поэтому мы и надерём им задницы.
- Надерём, - согласился Тито. - Держи.
- Что держи? - не понял Кирито.
- Пакет...
На этот раз Беде удалось наблевать именно в пакет.
22.
Её заметили и замерли не то от неожиданности, не то от растерянности. Нина сделала шаг вперёд, размахнулась и ударила веткой инопланетянина с металлической пластиной. В следующую секунду она оказалась в воздухе, подхваченная рукой в перчатке. Пальцы вдавились в её бока так, что рёбра затрещали и стало тяжело дышать. Теперь лицо Нины было на уровне лица инопланетянина, за мутным стеклом она видела его глаза, белки и тёмную радужку. Он рассматривал её так, как она сама бы рассматривала незнакомого зверька, который решил на неё напасть. Нина откинула голову назад, посмотрела в небо, у которого купол заглушал яркие краски. Снова взглянула на изучающего её инопланетянина.
Его капюшон никак не был прикреплён к голове и будь здесь ветер, он наверняка бы слетел. Из-под капюшона проглядывали белые, как бумага, волосы. Нина снова отметила, что инопланетяне были высокими, но не мощными, как великаны из человеческого рода, как спортсмены-тяжеловесы. У инопланетян были довольно тонкие руки и ноги, стройные вытянутые тела, пропорциональные головы, только немного больше обычной человеческой головы. Открытая полоска кожи лба была почти такого же цвета, как и волосы. Её удивили уши, они были крошечные и круглые, не сразу и поймёшь, что это действительно уши. Прозрачная маска висела перед лицом тоже безо всякого крепления, как и неизвестное оружие за спиной у инопланетянина или на бёдрах у его спутников.
Нина пошевелила плечами, убедилась, что у неё не сломаны ключицы, сделала глубокий вдох, а потом одним движением сорвала маску с лица инопланетянина. Левой рукой она влезла в капюшон, обхватила его затылок и прижала свои губы к его губам. Выдохнула ему в рот.
Её тело действовало само по себе, подчиняясь одной отданной команде. Руки обвивали и притягивали к себе голову, ноги обхватывали грудь. Он пытался оторвать её от себя, но совершил ошибку в первую же секунду - разжал руки, ожидая, что она упадёт, но Нина держалась слишком крепко. Она оторвалась от его рта, ещё раз вдохнула воздух, выдохнула в его лёгкие. И в ту же секунду она почувствовала, что они падают, инопланетянин упал сначала на колени, потом завалился на бок, наконец, на спину.
Нина сделала ещё вдох. И ещё выдох в его приоткрытый рот. Ещё вдох - и в голове мелькнуло воспоминание о сотнях эпизодов из фильмов и сериалах, искусственное дыхание изо рта в рот, массаж сердца, всё для спасения жизни. Именно этим Нина и занималась. Она знала: раз удалось зайти так далеко, то она права и во многом другом, замеченном и использованном, но всё же каждый миг ожидала, что сейчас кто-нибудь очнётся, стукнет её по голове, и мир окунётся во тьму. Или как там принято у инопланетян, может быть, они стреляют каким-нибудь специальным распылителем, так что жертва не успевает даже ничего понять. Но никто не стрелял. Инопланетянин лежал в мягкой траве на холодной, очень холодной земле. Нина осторожно слезла с него и встала на ноги. Огляделась.
Близнецы стояли немного поодаль, рядом с ними были другие инопланетяне, все в своей серой униформе с яркими красками платков и шарфов, мужчины и женщины, разных званий, чинов или рангов, как ни назови, всё равно только слепой не увидит знаки различия. Никто не делал ни одной попытки подойти к ним, все просто наблюдали. Нина снова посмотрела на лежащего перед ней инопланетянина.
Его лицо было снежно-белым и абсолютно правильным. Когда-то Нина училась рисованию и знала, что черты лица никогда не бывают симметричны, правая половина обычно слегка крупнее и грубее левой. Глаза всегда немного разного размера, линия губ не бывает идеально ровной. Но лицо инопланетянина было как на картине плохого художника, слишком идеальным, слишком безупречным. Белки глаз были немного голубоватыми, радужная оболочка оказалась синей и гладкой, без всякого рисунка, взгляд направлен в потускневшее небо. Его рот был раскрыт, грудная клетка несколько раз судорожно поднялась вверх и вниз и замерла. Нина ещё раз посмотрела на толпу, стоящую всего в нескольких шагах. Они просто смотрели на него, никто не пытался помочь или остановить её.
Нина перешагнула через его тело и подняла маску, которая лежала неподалёку, отброшенная её рукой. В верхнем углу расползалась паутина трещинок, видимо, маска упала на камень. Нина подошла к инопланетянину с маской в руках.
- Вы ведь не привыкли встречать отпор, да? Ну, вот и познакомились с сопротивлением, - она наклонилась и быстрым движением опустила маску на его лицо. - А теперь познакомьтесь с милосердием.
Маска запотела и помутнела. Инопланетянин вдруг резко выгнулся, так что затылок застучал по траве. Нина подошла к нему, снова наклонилась и резко сорвала с его груди пластину с цветными камнями.