Он старался держать ритм и дыхание. Его движения были выверены и быстротечны, а тело прекрасно помнило нужные комбинации, которые выстраивались сами собой, без воли разума.
Любой другой на месте Бонвиля не продержался бы и минуты, тем более с настольным канделябром вместо меча. Однако виконт не так давно сам являлся стражником, причем входил в состав их элиты. Ему были известны все приемы и уловки, каждое движение предугадывалось легко, почти буднично, и потому, видя плачевное состояние своего товарища, к стражнику стала подтягиваться подмога. Чувства мужчины привычно обострились во время схватки, и по неприкрытой никем спине пробежался легкий холодок. Он появлялся только тогда, когда враг наступал с тыла, грозился воткнуть острие клинка тебе в спину, не зная ни жалости, ни чести, ни сострадания... Ведь в схватках, цена которым жизнь, не существует этих понятий.
Бонвиль лишь на миг смог отвлечься, чтобы увидеть убегающую принцессу и закрывающийся за ней ход. Каменная плита ехала медленно и неохотно, будто дразня виконта своей близкой и далекой свободой. Правда, думать об этом мужчине явно было некогда, ибо враги стали наступать со всех сторон, грозясь банально подавить его численностью. Ждать помощи от растерянных и подавленных морально придворных было просто глупо, и потому ему оставалось лишь сжать зубы и попытаться продать свою жизнь как можно дороже.
- Эй, твари! А меня попробуете достать?! - раздался вдруг за спиной у Бонвиля надломленный мужской окрик.
Виконт не стал оборачиваться, впрочем, как и его основной противник. Однако люди, спешившие на помощь сослуживцу, отвлеклись и побежали в абсолютно другую сторону. До затуманенного пылом схватки разума Бонвиля вскоре дошло осознание: окрик неведомого мужчины спас ему жизнь.
Последний взмах багрового от чужой крови клинка, последний выпад погнутого неуклюжего канделябра - и меч стражника звонко ударяется о мраморные плиты пола. Спустя считанные мгновения виконт молниеносным ударом вывел противника из строя. Тот мешком повалился на землю, столкнувшись перед этим со стеной, за которой скрылась принцесса...
Иначе как чудом, то, что произошло, назвать было проблематично. Стефании на открытие потайной двери потребовалось около минуты, в то время как бессознательному телу благодаря невероятному стечению обстоятельств не понадобилось практически ничего. Ход открылся все так же шумно и безмятежно, будто и не было кругом форменного бедлама, чужих смертей и ополоумевших двуногих созданий. Черный зев радовал глаз как утренний восход или теплый грибной дождик, в который хотелось окунуться с головой, чтобы "подрасти". Именно это Бонвиль и сделал: нырнул в черноту, наплевав на возможную погоню и последствия, надеясь лишь на то, что ход закроется, прежде чем сюда ринется целая толпа предателей-стражников вместе с придворными, которые тоже, в общем-то, жаждали вырваться на волю.
Не ринулись. Растерянность ли, страх или непонимание происходящего - это было уже неважно. Мужчина бежал, бежал так быстро, как только мог, и его единственным желанием в тот миг было добраться до принцессы как можно быстрее. Ибо, если они разминуться, их обоих ждет погибель.
Как только плиты хода закрылись за спиной Бонвиля, унося с собой последние лучики света, он судорожно перевел дыхание и остановился. Чтобы тотчас ринуться дальше, однако более медленно и осторожно, ибо чернота вокруг не позволяла двигаться быстрее. Виконту было неуютно, на пару секунд его мыслями овладела паника клаустрофобии вкупе с полной потерей зрения. Все это чрезвычайно злило его, что, впрочем, никак не влияло на скорость движения.
Как можно быстрее. Быстрее...
Налетев в темноте на что-то мягкое и теплое, рефлексы тела отреагировали быстрее сознания: выкрутить и зафиксировать руки, прижать в правильном положении к телу, не давая вырваться и не обращая внимания на гневные выкрики:
- Отпустите меня немедленно!!! Что вы себе позволяете?!!
- Принцесса? - Бонвиль тут же ослабил хватку, позволив напрягшемуся женскому телу выскользнуть из недружелюбных объятий... чтобы после получить тяжелую пощечину, которая эхом разнеслась по пустым темным коридорам. Девчонка лишь чудом не промахнулась и смогла попасть точно в лицо.
- Вам мало того, что творится, так Вы еще смеете распускать руки! - воскликнула девушка, глядя в то место, где предположительно находилась ее "вечная нянька".
- Ваши оскорбления беспочвенны, принцесса, - произнес мужчина, - Если бы на Вашем месте находился кто-либо другой, подобные меры были бы более чем оправданы.
- Но на этом месте не кто-либо, виконт, а я! И в отношении меня прошу впредь воздержаться от подобных... мер, - девчонка говорила гордо. Так гордо, что даже ей самой каждая произнесённая фраза казалась напыщенной и глупой. Но кто обвинит Стефанию сейчас, когда ее отец сидит в плену, когда родной дом залит кровью невинных и когда такой привычный и родной уклад жизни только что канул в Лету? Она крепилась, как могла, однако ее усилия были понятны и ясны для Бонвиля как открытая книга. Девушка чувствовала, что мужчина все понимает, что в его отношении к ней проявляется толика жалости. Но ей не хотелось, чтобы ее жалели. Особенно виконт.
- Я понял Вас, Ваше высочество. Впредь подобного не повторится. И... нам пора идти. Может начаться погоня.
Принцесса кивнула, хотя в темноте Бонвиль не мог видеть ее жеста, и двинулась в противоположную сторону от зала, идя на ощупь. Виконт шел рядом, держа принцессу за запястье, чтобы не потерять ее во тьме, благо проход свободно позволял разминуться двум взрослым людям. Оба были напряжены и ждали, что в спины им вот-вот понесется клич стражи, что сзади ударят блики вражеских факелов. Однако ничего этого не было, и два молодых человека, волею судьбы оказавшихся в холодном каменном мраке, все больше успокаивались. И вскоре они достигли места, к которому стремились.
- Тупик, - хмыкнул Бонвиль, деловито ощупывая стену, вставшую перед ним.
- Я знаю, как открыть двери. Отойдите, - с этими словами Стефания присела на корточки и, нащупав в кладке маленький гладкий камешек, подцепила его ногтем.
На этот раз двери открылись бесшумно. После тьмы хода их обоих вновь накрыла тьма, однако на этот раз всего лишь тьма ночи. Ход вел прямиком на задний двор, где мягко шелестела гладкая трава, и аккуратный лунный серп вычерчивал на ней, как на холсте, безумные линии и формы. Бонвиль и Стефания не смогли сразу идти на выход, прежде они чуть-чуть привыкли к свету вокруг. Однако после виконт тут же отметил двух стражников, что несли вахту на небольшом каменном укреплении, построенном у ажурной высокой калитки, обрамлявшей замок по периметру, неспешных и сонных.
- Вы помните тот ход, которым мы пользовались в прошлый раз? - тихо спросил он, не убирая взгляда от двух мужчин на посту.
- Да, конечно. Тут не слишком далеко идти, но... Они ведь заметят нас. Луна хоть и неполная, но дает много света. Нас тут же раскусят, арестуют и на блюдечке принесут заговорщикам.
- А ведь эти, судя по всему, ничего не знают о случившемся... - невпопад заметил Бонвиль.
- С чего вы взяли?
- Они слишком расслаблены. Люди, совершающие нечто противозаконное, не могу быть такими. К тому же для заговорщиков выгоднее было бы поставить стражу у концов ходов или же просто лицом к замку.
- А вдруг они ждут сопротивления снаружи? Ладно-ладно, я поняла, что сказала глупость. Не смотрите на меня так, - сказала девушка, увидев скептический взгляд "няньки", однако потом добавила - И все равно слишком рискованно показываться им на глаза.
- Другого выхода я все равно не вижу. Придется рискнуть.
- Ну, если будем рисковать... Мы пойдем прямо к ним.
- То есть? - мужчина невольно приподнял бровь.
- Мы пойдем прямо через главные ворота. Сделаем вид, что я хочу сбежать с приема на очередную прогулку. Однако на этот раз она якобы будет одобрена отцом!
- А гарантом одобрения буду я за твоей спиной, так? - сказал Бонвиль и понадеялся на то, что девчонка не заметила его фамильярность. Но кажется та ничего не заметила...
- Именно! - девушка широко улыбнулась, словно ее план уже сработал в реальности.
Бонвиль сморщился, подумав о том, что если бы не было ситуации с дворцовым переворотом, он бы никогда не одобрил подобного плана. Ибо слишком много недомолвок и воли случая. Однако ситуация не располагала к долгим размышлениям, поэтому приходилось действовать быстро. Но как же ему не хотелось до такой степени рисковать!
Но выбора нет.
Принцесса широким уверенным шагом пересекла дворцовую лужайку, мигом запачкав подол и туфли в вечерней росе. Коленки ее нещадно подрагивали, однако в темноте и под платьем этого никто не мог видеть; только виконт, придерживавший девушку за локоток, ощущал эту дрожь: она есть последствие недавно пережитого потрясения и ожидание потрясений грядущих. И, тем не менее, Стефания идеально держала спину и выражение лица, придав ему легкий оттенок радости с примесью предвкушения, ведь по наспех придуманной легенде ее только что выпустили из общества скучных и аляпистых придворных. Ей положено показывать веселость.
Пара, сойдя с газона, подошла к самому подножью маленькой каменной надстройки для стражи, однако она так и не была замечена. Бонвилю осталось только с грустью констатировать, что стражники во дворце зря едят свой хлеб, ибо стук девичьих каблучков по мощеной дороге был достаточно четко различим в ночной тишине. Однако стражники видимо посчитали, что их основной задачей является охрана объекта от внешних агрессоров, но никак не от внутренних. Впрочем, сейчас для принцессы и ее телохранителя такой вариант наиболее удачен, ибо он косвенно подтверждает версию о непричастности этих людей к заговору.
- Эй, вы там, откройте малую калитку! - зычно крикнул Бонвиль, так и не дождавшись какой-либо реакции.
После окрика двое мужчин в полированных легких доспехах шумно вздрогнули и резко обернулись к паре.
- Вы кто такие? - грозно воскликнул один из них, ибо не смог различить в белесом свете луны лиц двух прохожих.
- Неужто не узнал, Гарн? - иронично хмыкнул Бонвиль, вспомнив имя одного из своих мелких подчиненных. Эх, давно же это было...
- Господин виконт? Принцесса?! - воскликнул мужчина по имени Гарн и тут же ринулся вниз по лесенке, построенной прямиков в укреплении. Было слышно, как он сквозь зубы произносит непотребщину, пытаясь вылезти как можно быстрее, однако неудобные доспехи мешали ему совершить это с должной проворностью. Стефания начала нервничать. Ей все чаще мерещилась погоня, призрачная, но от этого не менее устрашающая. Все труднее было удерживать улыбку на лице, все труднее держать себя в руках.
Тем временем стражник кое-как справился с лестницей и, уже будучи внизу, отвесил глубочайший поклон, рассыпавшись при этом в любезностях. По правилам этикета всю словестную патоку стоило принять с должным вниманием, и при этом так же ответить взаимными любезностями, но терпение девушки кончилось еще в тайном ходе, и потому она резко прервала мужчину в середине тирады:
- Любезнейший, давайте без официоза. Просто откройте нам малую калитку. Отец отпустил меня прогуляться по городу, и я не намерена терять ни минуты! Пропустите немедленно! - в конце голос девушки все-таки дрогнул, на что, впрочем, никто не обратил внимания.
- Но Ваше Высочество... Видите ли... Ваш отец... Он... Он запретил нам Вас выпускать! - бедный парень сказал это на одном выдохе, резко и боязливо, в ту же минуту ожидая некой мифической неминуемой кары.
- Что?! И когда же он это сделал?!! - спросила принцесса нервно и оттого чуть громче, чем того требовала ситуация.
- Прошу простить меня, Ваше Высочество! Но приказ поступил буквально пару часов назад, до начала приема.
Теперь уже девушка не просто нервничала. Ее охватила настоящая паника, как если бы преследователи стояли у нее за спиной, сжимая клинок у ее горла. Она до такой степени сжала локоть Бонвиля, что ему пришлось приложить усилия, чтобы не сморщиться из-за впивающихся ногтей девушки.
- Гарн, - произнес виконт тихо и внушительно, понимая, что Стефания сегодня больше ничего уже сказать не сможет, - Считай, что приказ только что отменили. Ее Высочество сегодня официально освобождена от мероприятия. Открывай ворота. Быстро.
- Но...
- Я. Сказал. Быстро.
- Я.. Сейчас, господин Бонвиль. Мигом.
Стражник, замешкавшись буквально на секунду, все-таки пошел открывать Малые ворота, которые использовали обычно слуги или посетители, желающие пройти без шума. Впрочем, ворам и убийцам у этих ворот ловить было нечего, ибо охранялись они на том же уровне, что и основные. Правда, судя по двум сонным стражникам у главного входа, охрана дворца оставляет желать лучшего. Это касалось и Малых ворот. Сегодняшней ночью там не было ни единой живой души, будто все укрепления уже были кем-то захвачены и там остались лишь подтеки крови убитых бойцов да память минувшей битвы. Однако двум беглецам это было только на руку.
- Вот, Ваше высочество, виконт. Удачной прогулки, - промямлил Гарн, вновь неуклюже поклонился и остался придерживать двери, пока достопочтеннейшие господа не соизволили быстрым нервным шагом выйти за территорию дворца. К свободе. Наконец-то.
Первую улицу оба прошли, словно на крыльях: быстро, бесшумно и с чувством неимоверного облегчения на душе. Но стоили им зайти в первую подворотню, как принцесса обмякла. Из нее будто вытащили внутренний стержень, и она, прислонившись к стене одного из домов, после медленно съехала по ней на грязную сырую землю. Девушка не собиралась кричать, рыдать или плакать. Она просто прикрыла глаза и откинула голову, чуть вздрагивая от малейшего шороха. Она выглядела, как человек, которого только что уничтожили морально, оставив нетронутой лишь оболочку, что обречена медленно гнить в подворотне, как призрак той личности, что жила в ней когда-то.
Бонвиль не мешал ей. Он мог подождать и обдумать ту ситуацию, в которой они оба волей-неволей оказались. По крайней мере, подумать над тем, куда же им податься. Требуется место, где их никто не станет искать, хотя бы в первую очередь. Место, в котором их не выдадут и в то же время смогут принять надолго. Ибо в ближайший месяц во дворце, да и во всем королевстве начнется настоящий бедлам. Уехать бы вообще из Рейска, от греха подальше...
- Виконт? - прозвучал тихий вопрос откуда-то снизу. Повернув голову, мужчина увидел мертвенно бледное лицо девушки, тонкую белую шею, отсвечивающую в лунном свете фарфоровым блеском, и красные заплаканные глаза. Но голос был тверд, не смотря на слезы, что не могло не радовать. Стефания была грустна, спокойна и готова к действиям.
- Ваше Высочество, каковы в последнее время Ваши отношения с неблагочестивыми друзьями? - спросил мужчина в лоб, подумав о самом очевидном варианте.
- Вроде бы все хорошо... Было.
- Тогда мы направимся к ним. Переждем у них грозу и подумаем, что делать дальше.
- Как что? Бороться, конечно! У них в руках мой отец! - выкрикнула девушка в гневном порыве, но быстро сдулась под скептическим взглядом виконта.
- Не думаю, что это разумная идея... Впрочем, у нас будет еще время все обсудить. Но сейчас надо найти укрытие. Вставайте, принцесса, - с этими словами Бонвиль протянул руку девушке, и та не раздумывая ее приняла.
Они вновь вышли на открытую улицу. Она была пустынна и очень светла для ночного времени суток; и, чувствуя это, пара старалась держаться лунной тени домов, приземистых и неказистых, зато каменных. Вот в пригороде дома бывали лишь деревянными, и порою не имели даже первого этажа; по сути, это были шалаши, сделанные из наспех сколоченных досок. А еще в пригородах не было мостовой, лишь грязные пыльные дороги, являющиеся прямым продолжением тракта. Казалось бы, что в этом хорошего? Однако Стефания и виконт отдали бы очень многое, чтобы быстрее достигнуть этой дороги, ибо шум каблуков и каменных булыжников под их ногами заставлял здорово нервничать и оглядываться чаще, чем того бы хотелось.
А между тем телохранитель и его патронесса почти достигли цели. Один из маленьких обветшалых домов в бесконечном ряду бедняцких хаток был виден уже невооружённым глазом, и даже камни мостовой наконец сошли на нет, превратившись в летучую пыль дорожного песка... Однако спокойно дойти до места паре было не суждено. Прямо посреди дороги, в свете убывающей луны возникло три парня не самой добропорядочной наружности с намерениями ясными, как стекло. Только последний дурак не мог заметить украшений на девушке и богатство костюма виконта. Стефания, к слову, до последнего надеялась, что парни, вышедшие из очередного закоулка, пройдут мимо и не тронут их. Однако умом она прекрасно понимала, что это практически невозможно. Так оно и вышло.
- Ну, ребят, сдаем барахло! Сами все понимаете. И это, девку тоже отдавай! Нам такая цыпка - самое то! - крикнул один из них, по-видимому, самый главный в тройке.
Принцесса глянула на городских разбойников с глухой обреченностью, впрочем, совершенно их не боясь. Свой уровень пугливости и душевных метаний она превысила еще в бальном зале, теперь же ей хотелось лишь покоя. Чтобы эта бесконечная ночь все-таки обрела конец. Девушка молча отошла за спину виконта, предоставляя ему право вести переговоры. Бонвиль в свою очередь тоже не слишком сильно переживал. Глянув на противника и расценив его возможности, он поступил просто и незатейливо: подошел к главарю и ударил его в нос, сломав тот с оглушительным хрустом. Остальные подельники не успели даже пикнуть и разволноваться, они смогли отмереть лишь тогда, когда виконт все так же молча направился к следующему. Потеряв главаря, который катался спиною по грязи, лелея свой разбитый нос, ребята приуныли и не спешили вступать в драку. От целенаправленно идущего Бонвиля они шарахнулись, как от бешеного зверя, и, подхватив под руку третьего, ушли в ту подворотню из которой выбрались.
Девушка смотрела на все это безразлично, с едва заметной брезгливостью. Мужчине, который подошел к ней вскоре, безразличному и практически умиротворенному, она лишь кивнула и протянула локоток.
Они двинулись дальше, будто и не было ничего серьезного. Ночь все еще была тиха. До домика друзей оставались считанные метры. А между тем Бонвиль глядел на невозмутимую девушку, которая наконец-таки смогла справиться с болью и смятением. В ее движениях больше не было дрожи и скованности. Неужели таким образом на нее повлиял инцидент с разбойниками?
Стук в трухлявую дверь разрезал тишину ночи, как недавно резал ее ор преступника. Никто не ответил. Даже не зажег свеч. На миг душою принцессы завладело странное чувство страха перед пустынной улицей и темными провалами вместо окон домов, будто это были огромные пасти, раскрытые в беззвучном крике. Казалось, все вокруг вымерло; он да она остались абсолютно одни, наедине с безмолвием ужаса.
Но это чувство было лишь мигом. Стефания повторила стук снова и снова, позже подключился Бонвиль: он бил ногами, угрожая тем самым домику фатальной бедой.
Свет обитатели лачуги зажгли лишь на пятнадцатой минуте стука, угроз и криков. Заспанные лица сначала глянули в дверные щели, чтобы увидеть хоть что-то, однако это само собой не дало никаких результатов.Чуть позже жители лачуги все же решились, и дверь медленно и со скрипом отворилась, явив в ночи полуодетого бородатого мужчину неопределенного возраста и с длинным тупым ножом наперевес. Сзади него маячило еще двое мужчин и парочка женщин, все готовые к смертному бою с грозным и страшным врагом. Бонвиль, увидев это безобразие, тут же захотел сплюнуть через плечо и съязвить, но сдержался и в том, и в другом. А Стефания лишь приветливо улыбнулась и произнесла одну из самых глупых фраз в своей жизни: