Тяжёлый занавес скользнул в провал кулис,
Прожектора очнулись от безделья.
Как будто чей-то маленький каприз,
Чумную душу вывел из похмелья.

В буфете весь прикончили коньяк,
Всё подмели не спрашивая цену.
А после, в кассе, выложив трояк,
Сверлили взглядом выпуклую сцену.

В прожекаторах один лишь микрофон,
В который всё летело без утайки.
Казалось этот хриплый баритон,
С резьбы срывал закрученные гайки.

Куда-то выветрился хмель от коньяка,
Кровь по вискам шарахнула дуплетно.
Мне повезло взглянуть на ведьмака,
Услышать то, что настрого запретно.

Динамик бешенный рвал фразы на куски,
Десятки глаз застыли, может сотни.
Я чувствовал, как вздулись желваки,
Немела кисть, сжимая подлокотник.

Гитара струнами, как лезвием ножа, 
На пальцах кожу резала в лохмотья. 
Прищурый взгляд на привязи держал, 
С ухмылкой, озорною, исподлобья. 

Без репетиции и призрачных цензур,
Примерив роли песенных героев.
Забыв про вежливость, антракт и перекур,
Крушил он миф общественных устоев.

Все эти маленькие повести в стихах,
Застряли в наших душах, как зубило.
Когда читаю - кровь стучит в висках,
Хоть тридцать лет - как ветром просквозило.

14.03.2006. Атланта.