Аннотация: Небольшая история о том как могут сбыться детские мечты. Сказочно-грустная, на мой взгляд трогательная и очень символичная. Не для впечатлительных.
Рита очень любила сказки, чудесные истории про иные миры, волшебные предметы, храбрых принцев и прекрасных принцесс, умных советников и добрых королей, отважных охотников и говорящих животных. Каждый вечер перед сном бабушка обязательно рассказывала ей сказки на ночь и только тогда девочка засыпала. Самой любимой сказкой была сказка про Марью Моревну, и её она просила рассказывать особенно часто. Девочка знала эту сказку наизусть, но это не мешало Рите просить рассказать её каждый вечер.
И бабушка рассказывала, сидя рядом с кроваткой девочки, на высоком табурете у старой лампы с абажуром. Рита смотрела на рассеянный по комнате тёмно-зелёный, какой-то нездешний свет, и видела перед собой героев сказки: то статного и сурового королевича-Ворона, то румяную красавицу-сестру Ивана-царевича, то страшного Кощея, то зубастую Бабу-Ягу и, конечно же, диких волшебных коней. И неслись эти чудные кони, которых пасла Баба-Яга, по полям и лугам тридесятого царства, потом врывались в эту маленькую комнатку и скакали по стенам, по потолку, вставали на дыбы. Их гривы развевались, блестели золотом и серебром, копыта выбивали из облаков искры, быстрее северного ветра мчались кони Бабы-Яги...
Рита завидовала ей, не понимая, почему эта сморщенная и злая старуха владеет такими чудными созданиями, почему она имеет право распоряжаться их судьбой, почему не любит их, так как могла бы любить Рита. Девочке казалось ужасно несправедливым то, что злая героиня, подарив Ивану-царевичу одного коня, оставила себе целое стадо. И зачем старухе эти кони? Она же летает в ступе или на метле, верхом не катается это уж точно. Ни в одной сказке из тех, что Рита уже знала, не упоминалось о том, чтобы Баба-Яга ездила верхом.
Девочка не могла этого понять и внутри неё росла обида напополам с болью. Сказочная злодейка засела глубоко в подсознании, напоминая о себе в кошмарах.
Днём, когда родители были на работе, Рита смотрела в окно на старый дворик, кривые ивы, пустующую детскую площадку и мечтала жить не здесь, а где-то в тридесятом царстве. Она дышала на стекло, рисовала пальцем лошадей и давала им имена - Стрела, Великан, Звёздочка, Буран. Мама, конечно, потом очень ругалась, полируя стекло и качая головой, но Рита не любила рисовать на бумаге. Белый листок отпугивал своей пустотой и бесцветностью, другое дело рисовать на стекле...
- Как она, доктор? - тёмноволосый мужчина в синем свитере кинулся к низенькому лысоватому человеку в белом халате.
- Операция прошла успешно, но ближайшие три дня станут решающими, - врач окинул его уставшим взглядом и сжал в руках блокнот.
- Когда можно будет её увидеть? - глаза вопрошающего загорелись надеждой.
- Пока состояние не стабилизуется, её посещать нельзя, - доктор заглянул в блокнот и что-то решительно оттуда вычеркнул, - на данный момент она в палате интенсивной терапии. Вы ничем не сможете помочь, поезжайте домой, примите душ, выспитесь.
Мужчина хотел было что-то возразить, но раздавшийся в коридоре требовательный женский голос прервал его:
- Доктор Комаровский, срочно в пятнадцатую палату!
Туда уже спешно направлялись две медсестры и молодой доктор без бейджика, возможно интерн. Доктор даже не попрощался с мужчиной, просто кивнул и заспешил вслед за младшим медперсоналом прочь по коридору.
Некоторое время оставшийся родственник поколебался, глядя на запертую дверь палаты с табличкой "Интенсивная терапия", потом пожал плечами и пошёл прочь, видимо, всё - таки решил последовать совету доктора Комаровского.
Вокруг всё было абсолютно белым, так, словно ты вдруг стал маленькой букашечкой и идёшь пешком по листу бумаги, который по сравнению с тобой стал величиной с футбольное поле. Не было звуков или других цветов - только белое пространство, по которому ступала Рита. Ей казалось, что она идёт бесконечно долго и ножки уже устали, глаза болели от всматривания вдаль, но остановиться она не могла - за её спиной после каждого шага образовывалась пропасть. Страха не было совсем.
Мама будет ругаться, когда узнает...
Девочка шла долго и очень устала, да и пушистые домашние тапочки оказались не лучшей обувью для долгих прогулок. Белое поле закончилось, и она вышла на зелёный луг, где росла сочная высокая трава. Рита обессилено опустилась на траву рядом с границей зелёного и белого и не заметила, как уснула.
Разбудило её лошадиное ржание почти у самого уха. Когда она открыла глаза, то увидела стадо лошадей, пасущихся неподалёку. Они щипали зелёную траву и не обращали на неё внимания, только рыжий жеребец смотрел внимательно и сторожко. Рита не понимала, как вообще попала сюда со своего балкона, но место это было столь чудесным, что девочка не стала долго об этом думать. Она поднялась и шагнула навстречу жеребцу, который её рассматривал. Конь заржал и встал на дыбы, остальные лошади тоже резко всполошились и кинулись в рассыпную, практически в мгновение ока, пропав с полянки.
- Постойте! Куда же вы? - кричала растерянная и расстроенная девочка.
Медицинские приборы размеренно попискивали и мигали зелёными и тёмно-оранжевыми лампочками, регистрируя какие-то важные данные и регулируя жизнеобеспечение пациентки, подсоединённой к аппаратуре. В палате было практически полностью темно, подсвечивалась только панель приборов, и приглушённый синий свет проникал сквозь прозрачную дверь палаты из коридора. За дверью иногда были слышны осторожные шаги медсестёр, шорох каталок и какая-то смутная, почти неуловимая музыка ночной больницы.
Доктор Комаровский приоткрыл дверь палаты и тихо скользнул внутрь, привычным взглядом оценивая данные приборов и снова делая какие-то записи в своём блокноте. Шагнул к пациентке и пощупал пульс, как будто сомневаясь в чём-то. В чём? Врач размышлял, не сводя глаз с бледного лица и почти бескровных губ, потом так же бесшумно вышел за дверь и направился в ординаторскую.
- Да, я Вас слушаю, - ответил темноволосый мужчина с заспанными глазами и пакетом молока в руке.
- Это из больницы, срочно требуется Ваше присутствие, - так же сухо и официально отчеканила невидимая собеседница. Будто не человек живой, а робот какой-то.
- Что с ней? Стало хуже? - тут же встревожился мужчина, роняя на пол пакет. Молоко белоснежней лужицей разлилось по линолеуму в мелких узорах.
- Выезжайте немедленно, - бросила женщина и отсоединилась. В трубке послышались короткие гудки, но мужчина оставался стоять на месте, тупо глядя на пикающую телефонную трубку, будто сомневаясь, что с ней делать.
Рита сидела на берегу моря и ласковая лазурная вода прибоем окатывала её вытянутые ноги, подбираясь почти до коленок. Ей было хорошо теперь и очень спокойно, сидеть вот так и ничего не делать, не заботиться ни о чём. Волны о чём-то переговаривались между собой и ластились к ногам девочки, лелея собственные замыслы, хотя вполне возможно, что ей просто показалось.
С тех пор как пропали лошади, прошло уже некоторое время, но, сколько именно - она решить затруднялась. Рита их больше не видела и от этого было немножко печально - попасть в волшебную страну, в сказку, где с тобой ровным счётом ничего не происходит. Крупная белая чайка кружилась над водой, высматривая добычу. Пролетая над девочкой, она уронила перо и полетела дальше. Рита подобрала нежданный подарок судьбы и улыбнулась, радуясь птице. Сердце заколотилось от радостного предчувствия.
- Мы теряем её! - голос медсестры дрогнул и чуть сорвался, вызывая у доктора Комаровского волну раздражения.
- Разряд! - сухо скомандовал он, подавляя желание сказать Леночке какую-нибудь гадость.
- Пульса нет, - скривился кардиолог Данкевич, увеличивая заряд дефибриллятора.
- Сердце не бьётся уже 1 минуту 12 секунд, - как-то приглушено выдавил вспотевший Данкевич.
- Разряд! - снова скомандовал Комаровский, не теряя надежды.
- Вы вернулись! - захлопала в ладоши Рита, увидев лошадей, замедляющих около неё свой бег.
Их было много сейчас, гораздо больше, чем в тот раз на полянке. Девочка восхищённо разглядывала их, касалась руками шелковистых грив и улыбалась каждому, особенной, только ему предназначенной улыбкой. Подходила к лошадям по очереди и называла имя, данное каждому ещё до того как увидела наяву.
- Стрела... - Рита коснулась бока серой в яблоках лошади и та склонила голову.
- Великан...- крупный каурый жеребец затанцевал на месте и покосился на малышку озорным глазом.
- Буран... - белый красавец улёгся на землю, позволяя ей сесть на себя верхом.
Рита не раздумывала ни секунды. Сейчас сбывалась мечта всей её маленькой жизни. Когда она уселась удобно и прильнула к шелковистой гриве, конь встал, и все они поскакали, понеслись как птицы, по побережью, по лугам, по полям, пока не взмыли в небо и не превратились в далёкие холодные звёзды...
- Смерть наступила 14 октября, в 2.07 ночи, - устало констатировал доктор Данкевич, - так и запишите.
Леночка кивнула и что-то быстро нацарапала на специальном бланке, который подписала сама, подсунула на подпись Данкевичу, а затем обратилась к стоящему около окна доктору Комаровскому. Он смотрел на мелкий моросящий дождь и багряные опавшие листья.
- Нужна Ваша подпись, Александр Петрович, - несмело сказала Леночка, отводя глаза, будто опасаясь смотреть на тело, уже накрытое простынёй.
- А? Что Вы сказали? - переспросил врач, оборачиваясь к медсестре.
- Нужна Ваша подпись, - терпеливо повторила рыженькая Лена и протянула ему ручку и бланк.
Мужчина кивнул и подписал, хотя руки немного дрожали.
- Оставьте меня одного, пожалуйста, на пару минут, - попросил Александр Петрович и коллеги вышли, а он отвернул простыню и снова взглянул на бледное и бескровное лицо.
Молодая женщина покинула этот мир тихо и не испытала боли или моральных страданий, но почему же его так мучит совесть? Что он сделал не так? Внезапное воспоминание обожгло его не хуже чем кипяток: ещё перед операцией Маргарита Дмитриевна просилась домой, всего на денёк, очень уж с лошадьми своими хотела попрощаться. Будто чувствовала, что не суждено ей уже вернуться из больницы. Комаровский не отпустил её тогда, мотивируя тем, что операцию нежелательно откладывать, всё пройдёт нормально, и нет нужды ни с кем прощаться. Рита тогда просто закрыла глаза и ничего не сказала. Только однажды ночью, когда он обходил палаты, услышал, как она во сне прошептала:
- Звёздочка...Буран...
Больше она ни с ним, ни со своим мужем ни о чём не разговаривала, молча смотрела на потолок или в окно, словно ожидала чего-то. Чего? Этого он уже никогда не узнает. Не осознавая, что делает, Комаровский перекрестил Маргариту, нет, просто Риту, и его губы почти беззвучно прошептали:
- Милостивый Боже, прими её и не оставь своей милостью...
Маргарита Дмитриевна Борисенко, главный берейтор школы верховой езды "Фаворит", мастер спорта по конному спорту, была похоронена в субботу, 17 октября на Зверенецком кладбище.
На памятнике была изображена красивая молодая женщина и чуть ниже, возле витиеватой надписи: Помним. Любим. Скорбим, неслись чудесные кони. Пойманные искусством мастера в вечный плен дикой скачки они неслись, упоённые скоростью и окрылённые мечтой, вырываясь из мира реального и устремляясь в небо. Всё выше и выше, туда, куда они унесли душу Маргариты, прочь от прошлого, от страданий, только к будущему и сиянию звёзд...