Аннотация: Как и в первом "Сказе" мы видим, что открытия происходят вовсе не так, как это описывается в хвалебных панегириках :)
Dark Window
Сказ о том, откуда взялась почтовая марка
К середине девятнадцатого века у Англии было две проблемы.
Первая - государственной важности. Королеве Виктории думалось об Африке.
- В Африку бы, - тосковала она, окружённая министрами.
- Нет-нет, Ваше Величество! - взвивались министры хором, а потом заводили свои партии поочерёдно.
- Как можно взять, да кинуть королевство? - разводил руками министр финансов. - До Африки, наши купцы сказывают, путь не близкий. Государственная же казна в последнее время пополняется не бог весть как.
- Да и французы узнают, - замечал со своего места министр обороны. - Обрадуются, черти полосатые, полезут со всех сторон. А защитить страну некому. Скажут, сбежала королева, бросила нас. Нет, Ваше Величество, вы уж как-нибудь здесь поскучайте, а мы для Вас парад военный устроим. Или войну новую начнём. С Испанией. Пора бы уже. На дворе сороковой год. Засиделись мы без дела.
- И что там, в Африке-то этой? - делано удивлялся министр культуры. - Взять хоть Америку. Дикое место! Говорят, стаями бродят небритые скотоводы, пьют с индейцами огненную воду, да зубы друг другу вышибают в местечках, именуемых "Салун". Вот вам и передовая страна. Про Африку уж и не говорю. Но, если надо, мы вам негру выпишем, или, хотите, так и трёх сразу.
Королева кивает, но Африка так и стоит перед глазами. Джунгли там, лианы. Горы опять же и племена чёрнокожие, да белозубые.
- Проверить бы, - открывает душу королева, - помнят ли там про меня или уже нет?
- Куда ж без этого, Ваше Величество! - уверяют хором министры. А как не уверять-то, ведь скажи против хоть словечко, сразу в Америку сошлют, к скотоводам. Вот и хватается рука зубы проверить на всякий случай. Зубы-то, небось, не казённые.
Ходит по дворцу грустная королева, а за ней - министры длинной очередью. Когда королева в печали, ухо держи востро. Америка эта раем покажется. Ведь ещё Австралия на самом краю света имеется. Или, скажем, Зеландия Новая с кострами, да людоедами.
Вторая проблема - не королевского уровня. Зато ближе к простым людям. Народу путешествовать не по карману. У кого деньжат негусто, тем только письма писать. Иные не ленились раз двадцать в день на почту забежать, чтобы проверить, а не прислал ли им кто письмишко.
Письмо написать легко, сложно, чтобы передали его в нужные руки. Поэтому, кроме королевы, министров и простого народа, кто письма любил писать, водились в Англии ещё и почтальоны. Они письма доставляли и тем кормили и себя, и семью, и родственников дальних, которые так и норовили свои конверты на дармовщинку пропихнуть.
Кто письмо до простого народа донесёт? Кто прочитает, да разъяснит? Разве что почтальон. И в те тёмные времена чем дальше он корреспонденцию прёт, тем больше, кровосос народных масс, денег с народа требует. Выйдет из хижины какой-нибудь Джон, заросший щетиной, руку протянет, а почтальон ему с ехидной улыбочкой:
- Куда?
И конверт, гад, обратно в сумку суёт.
- А чего? - не понимает простодушный Джон.
- Сама королева сказала, - машет конвертом почтальон, - по пенни за милю с каждого листа.
И ведь, хитрюга какой, нет, чтобы прямым путём проскочить, нарочно ведь три раза вокруг лесочка пройдёт, чтобы милю-другую накрутить и денег побольше стрясти. А Джон почешет репу, да заплатит. Не пойдёшь ведь до Лондона, да не проверишь.
Народ в Англии тоже догадливый был. До колхозов они, конечно, не додумались, зато письма писали всей деревней. Ричард начнёт, Вильям закончит, а между ними и Артур, и Бенджамин, и Билл, и Арчибальд свои строчки всунут и отправят человеку грамотному. Получит письмо грамотный человек, разрежет на полоски, да разнесёт по нужным адресам. Почтальон, разумеется, недоволен, зубами скрипит, но письма носит. Ведь скажи слово народу, а народ тебе три в ответ. Да каких! Народ злить нельзя. Тем более, в средневековье. Тогда чуть что, трудяги за колья, да к Лондону. Мол, подумали мы тут, да решили восстание всенародное организовать. Верхи, мол, не могут, а низы не хотят. Поэтому почтальонам строго-настрого запрещали народу в доставке писем отказывать. Зато при оплате они зверствовали.
Ящики почтовые не спасали. Вроде всё просто: суёшь в щель конверт, да денежку прикладываешь, чтобы почтальону веселее бежалось. Но народ про денежку почему-то всегда забывал. Опустит письмо, да и пойдёт с чистой совестью обратно. Мол, не обеднеет почтальон от пяти пенсов, и так работёнка не пыльная. Не в поле с утра до вечера горбатится. По свежему воздуху бегает. А почтальону не то что бежится, не идётся даже. Он тебе весь день на солнышке просидит, если ему денег не заплати. Поэтому тогда в Англии не только королева грустила, но и почтмейстеры. Порядок был строг. Не хватает денег, клади из своих. И письма-то лишние в канаву не выкинешь. Неизвестно, кто честно денежку положил, а кто схитрил.
Была ещё и третья проблема. Не у Англии, правда. Вернее, Англия про неё ещё не знала. Жил тогда среди простого народа учитель Роланд Хилл. И отличался он от других учителей мечтой: желал, чтобы похоронили его в Вестминстерском аббатстве. Англичанину в Вестминстерское Аббатство попасть, всё равно, что русскому в Кремлёвскую Стену угодить. Сидел Хилл у окна, смотрел на просторы, окутанные сизым английским туманом, да думу думал, как же ему мечту осуществить.
В ту пору указ королевский вышел. Мол, кто королеву в Африку доставит, тот звание сэра получит и двадцать тысяч фунтов. Англичане - народ прижимистый. Это у нас, как ни припрётся дурак во дворец, сразу ему полцарства подавай. В Англии такие номера давно не проходят. Двадцать тысяч и ни двумя пенсами больше. А кто полцарства требовать продолжал, того на корабль сажали, вешали на мачту пиратский флаг, дарили морские карты с белыми пятнами, и отправляли в сторону Испании. Мол, если полцарства надо, добудешь в бою. Королева с причала платочком помашет, сама на карту посмотрит, да закручинится. Не судьба ей в Африку, да и только. И от грусти великой повторный указ напишет.
Мать у Роланда как раз на почте работала с корреспонденцией. И в праздник у одного почтальона, глядишь, свинью закоптили, у второго индейку зажарили, а у третьего, что через дорогу живёт, запах от гуся с яблоками на всю улицу. А у Роланда на столе пусто. Все деньги на оплату чужой корреспондеции ушли. Разве что листок лежит с указом королевы. Про Африку.
Чу, дверь хлопнула. Матушка вернулась. А в руках не окорок, не колбаска. Узелок, где три корочки хлеба. И взяла Роланда обида такая, что решил он самолично королеву в Африку послать. Не нужна королева, если при ней хорошим людям зубы на полку приходится складывать. Да и полку-то не купишь. Не на что. Какое уж тут Вестминстерское аббатство.
Роланд не деревянный был. Это Буратино всё на папу Карло надеялся, да нарисованные очаги носом протыкал. Не было у Роланда папы, зато своя голова на плечах. Не деревянная. И пришла ему в голову великая мысль. А что, если на конверты квитанцию приклеивать. Мол, уплачено уже за сбор. Не тяни руку за кошельком, почтальон своё получил. А без квитанции, дружок, твоё письмо только для растопки и годится.
А заодно и королеву в Африку...
Тот, кто двух зайцев умеет одним выстрелом убивать, завсегда великим человеком становится. На квитанцию надобно портрет королевы поместить. Потом уж дело за малым. Письмо в Африку написать, наклеить портрет и отослать. А самому во дворец за званием, да за фунтами. И цену за портрет положить в пенни, чтобы почтальонам жизнь мёдом не казалась. Пусть-ка купят себе свининки за пенни с письмишка.
Так и порешил. Заодно и праздник устроил. Развлечение. Весь шестой день весёлого месяца мая толпились лондонцы на почтамте, чтобы купить миниатюры с портретом королевским. Чёрную за пенни, да синюю. Чёрную-то краску раньше привезли, вот и получилась первая почтовая марка чёрного цвета. Напутали. Роланд даже во дворец не сразу пошёл. Сомневался: вдруг да обидится королева на чёрный цвет. Но письмо в Африку отослал наипервейшим делом.
Не обиделась королева. Наоборот. Ей ведь не Африку посмотреть охота. А охота, чтобы не забывали. А теперь уж как забудешь, если с каждого письма её королевкое величество смотрит, о себе напоминает. И в Африке, и в Америке, и в той самой Зеландии Новой, куда министрам уж очень не хотелось. Настолько королеве идея понравилась, что повелела она свой портрет целых шестьдесят лет на марках печатать. Чтобы не просто вспоминали, а запомнили молодой и красивой.
Почтальоны сначала недовольны остались. Их не устроило даже, что на синей марке не пенни, а цельных два пенса значилось. Всё равно обижались. Даже мышей в почтовые ящики запускали, чтобы погрызли те и марки, и письма, на которые они клеились. Но поздно. Со временем всё же уяснили, что те, кто супротив прогресса идут, завсегда в последних рядах остаются. И прогресс мышами не остановить.
Так вот получил Роланд Хилл и титул, и деньги, и аббатство Вестминстерское. А народ заимел почтовые марки и громадное облегчение в своей непростой жизни. В жизни-то нашей прописываются лишь те изобретения, от которых наблюдается конкретная польза. А от марок польза имеется. Тут и спорить не станет никто. Особенно, почтальоны.