Эрик Штейнберг, встал из-за письменного стола и подошёл к большому окну в своем кабинете.
Он долго смотрел на маленькую птицу, которая перелетала с дерева на дерево в его небольшом саду и громко распевала песню, радуясь наступающему дню.
Открыв окно, Эрик глубоко вздохнул чистый, наполненный запахом роз воздух. Слегка закружилась голова.
Его жена, Лидия, уже срезала три розы, которые ежедневно приносила в его кабинет и ставила в вазу на письменном столе.
Их небольшая вилла находилась у самой кромки ухоженного, словно причёсанного леса на окраине города Нюрнберга.
Эрик обратил внимание, что в одно мгновение ветер, который рвался всю ночь в его окно, куда-то пропал и деревья застыли в ожидании очередного очень жаркого дня. Вчера было плюс тридцать семь, а что ждёт их сегодня?
Дверь в кабинет тихонько отворилась, вошла Лидия, толкая перед собой небольшой столик на колёсиках.
- Завтракать пора...
Познакомились они с Лидией на лекциях профессора Мясова в школе КГБ, в далёких семидесятых.
Невысокая, черноволосая, она свободно владела четырьмя иностранными языками и помогала Эрику совершенствовать его французский.
Английский и немецкий он знал как родной - русский.
Лида была превосходной спортсменкой, прекрасно водила машины и катера, что потом, так пригодилось в их работе.
Она подошла к мужу, заглянула в его глаза, поцеловала в щёку, потом оглянулась и посмотрела на письменный стол. Увидев обложку новой книги, подошла, прочитала название.
- Вчера мне прислали из России роман некоего Виноградова "Пусть помнят", об истории становления войск ВЧК-ВОХР, где в одной из глав он описывал встречу главного героя с моей бабушкой.
Только в сорок седьмом году бабушка вернулась из затянувшейся командировки. Чем она занималась, я узнал только в семидесятом году, когда мне предложили начать очень интересную, ответственную и опасную службу.
Потом, мы встретились с тобой.
Эрик улыбнулся.
- Тогда мы были под другими фамилиями. Я помогал профессору Мясову, ты помнишь, пропадал ночами, разбирать материал об особых отрядах ВЧК.
Иван Константинович в то время готовил книгу о зверствах колчаковцев в девятнадцатом году в Сибири. Я тогда впервые узнал, что по приказу Колчака, в 1919 году было создано сорок концентрационных лагерей.
В книге Виноградова, я случайно натолкнулся на фамилии Зенринов и Грундман, которые часто встречались в архивах КГБ.
Профессор мне говорил, что Зенринов, был командиром одного из карательных отрядов колчаковцев.
А Грундман Эльза, - Эрик словно поперхнулся, - Иван Константинович сказал, что это моя бабушка!
Я знал её под другим именем и фамилией...
Так я узнал кое-что, о своей бабушке.
Месяц назад я написал в краевую библиотеку в Хабаровске, мне дали адрес автора и вот она, книга.
Лидия посмотрела на фотографию автора, прочитала под ней: "Родился в семье военнослужащего. Служил в МВД, с 1993 года председатель районного суда. Его произведения печатаются с 1968 года. Опубликованы поэтические сборники, романы, повести, сборники рассказов. Выпущено 5 музыкальных альбомов с песнями на его стихи.
- А ты пригласишь автора к нам погостить? - Спросила она.
- В нашей ситуации это для него опасно. Может быть, встретимся когда-нибудь. Но письмо ему я перешлю через наше посольство.
Штейнберг выпил чашечку крепкого кофе, прошёлся по кабинету раз, другой.
Он и не заметил, как жена вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
Штейнберг за последние пять лет часто бывал в России, он вполне мог выбрать время и встретится с нужными ему и интересными людьми.
Эрик аккуратно поставил чашку с остатками кофе на столик и сел за компьютер. Это была его четвертая книга о такой далёкой, но родной для него страны - России.
Книги, которые он писал, выходили под псевдонимом Евгений Грундман.
Доктор Эрик Штейнберг работал корреспондентом самой массовой газеты Германии - Bild. Его знали как опытного политического обозревателя, имевшего обширные связи в правительствах многих стран Запада и США.
Приятельские отношения с весьма влиятельными людьми мира, сотрудниками спецслужб, приносили много интересной информации, проанализировав которую, Эрик получал нужную ему информацию.
Как часто бывало перед переменой погоды, заныла раненая в Афганистане нога. Там он был некоторое время в одном из отрядов моджахедов, писал об их освободительной войне.
Молодой лейтенант, по фамилии Крыков, выстрелил в него из пистолета. Это был его последний патрон, берёг для себя. Этик через день помог лейтенанту бежать из плена.
Штейнберг печатал быстро:
"Жизнь в СССР налаживалась. В 1935 году были отменены карточки на хлеб, муку, мясо, рыбу, картофель, сахар, жиры.
Осенью был принят новый закон об укреплении дисциплины в школе, повышающий власть учителя и дисциплину учеников.
Объединение многонационального государства проводили не только экономическими средствами, но и единой культурой.
В 1938 году в СССР было введено обязательное преподавание русского языка в школах во всех республиках. Было отменено ограничение для поступления в вузы по социальному признаку.
Сталин с гордостью называл себя человеком русской культуры!"
Следующая глава Штейнберга, должна была раскрыть образы вождей тогдашней России.
Эрик обдумывал, с кого начать?
С Кирова, который в отличие от Когановича или Хрущева не был сторонником крутых мер в отношении к оппозиционерам.
С Хрущёва?
Штейнберг внимательно читал его речь, осуждающую культ личности Сталина и проводимые репрессии в тридцатых годах прошлого столетия.
Эрик сразу подумал, что ведь в то время сам Никита Сергеевич, часто подписывал списки репрессированных в свою бытность первым секретарем ЦК Компартии Украины.
- Товарищ подполковник! - Обратился к Виноградову командир взвода ППС капитан Гольман, - я слышал, что вы подали рапорт об увольнении из органов? А куда вы планируете пойти работать?
Подполковник смотрел в глаза капитана и молчал.
Не выдержав взгляда Виноградова, капитан опустил голову и тихо продолжил:
- Владимир Николаевич, я вас уважаю и вижу, что в этом капиталистическом государстве, честные руководители в данное время не нужны.
Может быть, мы вместе с вами попробуем создать сыскное бюро? Будем работать на себя, помогать простым людям? Я тоже решил уволиться, не хочу защищать "новых русских". А такие растут, как грибы.
Гольман ожидая ответа, поднял голову, улыбнулся.
В январе 1992 года в областном центре было зарегистрировано первое в области ЗАО "Сыскное бюро "Алекс".
В марте Виноградову позвонили из бухгалтерии УВД и сообщили, что он может прийти в кассу и получить пятнадцать тысяч рублей выходного пособия. Вместе с женой, дочерями Валей и Аней, Виноградовы стали планировать поездку в Ленинград.
Вечером, когда дети уснули, Лида мечтательно произнесла:
- Может, купим себе машину "Москвич"? Давай закажем путёвки в Испанию, ты ведь так хотел поехать туда.
Через неделю Виноградов, Гольман, Башканов вылетели в Москву.
- Ты же говорил, что здание находится на проспекте Вернадского, а мы не на ту ветку попали.
- А что ты сам не посмотрел схему метро?
Алексей Гольман укоризненно посмотрел на друга:
- Не волнуйся, у нас пересадка на кольцевой, а там пройдёмся минут двадцать и будем на месте.
Через сорок минут, друзья увидели большой квадратный дом из стекла и бетона. В его зеркальных окнах отражалось голубое небо и тучки, которые весело и быстро убегали в сторону, казалось, что само здание парит в небе.
У входных дверей их встретили двое мужчин средних лет, которые представились сотрудниками сыскного бюро. Они тщательно проверили документы и проводили визитёров на второй этаж.
В большом кабинете из-за стола поднялся сухощявый, высокий мужчина, с белыми, как лунь, волосами.
Это был Николай Николаевич Печорин, директор сыскного бюро "Макс".
Гольман как-то рассказывал Башканову, что в 1991 году, во время событий в Белом доме, сотрудники бюро, возглавляемые Печориным, осуществляли охрану Президента Российской Федерации.
После тех событий бюро заняло ведущее место среди частных охранных предприятиях Москвы и России в целом. Численность сотрудников превысила две тысячи человек. Объекты охраны были разные, от частных маленьких фирм, до государственных крупнейших предприятий.
Филиалы сыскного бюро были открыты в Ростовской, Московской, Кировской областях, Красноярском крае.
Гольман в период работы в милиции, расследуя уголовное дело, связанное с кражей драгоценных металлов в Москве, работал вместе с сотрудниками "Макса".
Часть золота, благодаря Алексею, изъяли при попытке провоза на территорию Китая.
С тех пор, Гольман поддерживал с Николаем Николаевичем связь, оказывая некоторые услуги по представлению оперативных данных, интересующих Московское бюро.
Перед увольнением Гольмана из органов внутренних дел, Николай Николаевич предложил ему организовать филиал сыскного бюро в своём городе.
Решили создать закрытое акционерное общество, где пятьюдесятью процентами акций владел Николай Николаевич, а остальными Гольман.
Название бюро сложилось из первых пяти букв имени Гольдмана - Алекс.
Ознакомившись с опытом работы головной фирмы, Алексей и Виктор вернулись домой, и принялись за дело.
Работу для уважающего себя мужчины найти в их городе в это время было невозможно. Два ведущих предприятия, на которых до распада Советского Союза работало более восемнадцати тысяч человек: завод сельскохозяйственных машин и трансформаторный завод, обанкротились, только чулочно-трикотажная фабрика едва держалась на плаву.
А дела в городе и стране, становились всё хуже и хуже.
Работники чулочно-трикотажной фабрики растаскивали пряжу, готовую продукцию, продавали знакомым и на рынке. Зарплату не платили давно, а жить-то людям надо.
Оставшиеся без средств существования жители области, стали выезжать на постоянное место жительство в Германию, Израиль, даже в Новую Зеландию и Австралию.
Гольман начал свою деятельность с того, что пригласил к себе работать бывших сотрудников милиции и офицеров, уволенных из сокращаемой армии.
Кроме того, Алексей предложил директору чулочно-трикотажной фабрики обеспечить охрану цехов и территории в целом, а одновременно, через москвичей, нашел рынки сбыта для продукции фабрики.
Работники фабрики стали регулярно получать зарплату.
Сотрудники "Алекса" задержали практически всех несунов, которых потом на фабрике оштрафовали, а некоторых особо активных, уволили.
Воровать продукцию с фабрики стало не выгодно, у работников уменьшалась их зарплата, могли потерять рабочее место, а во время начала "дикого" капитализма, люди это быстро поняли.
Скоро, штат Сыскного бюро "Алекс" стал насчитывать пятьдесят три человека.
Трудное это было время.
Активизировались действия групп организованной преступности, посыпались угрозы дирекции фабрики, были пресечены попытки обложить фабрику "налогом в общак".
Всё пережили, справились и стали смотреть по сторонам.
А тут как раз, в области появились первые "праворулёвые" автомашины, "японки", как их ласково все называли.
Они хоть и подержанные, но качество такое, которым и сейчас российский автопром похвалиться не может. Какие там ТО-1, или ТО-2?
Под машиной и лазить не нужно! Проверяй давление в шинах, да уровень масла, заправил бензином и в дорогу.
Что ещё удивляло новых счастливых владельцев.
Подкрылки, порожки и днище машины не гниют! Звука работающего двигателя в салоне не слышно! Автоматическая коробка передач, стеклоподъёмники, кондиционер, а какой низкий расход бензина!
Чудо и совсем за небольшие деньги. Такая красивая машина, ранее было пределом мечтаний. А теперь можно было купить совсем за небольшие деньги. В три, четыре раза дешевле, чем новую отечественную.
По просьбе головного офиса, отправили пару машин руководству бюро в Москву. Там понравилось качество и формы машин, посыпались заказы.
Заработали на этом немного, но эти деньги уже можно было направить на решение перспективных задач.
А тут как раз стали расформировывать армейские части, дислоцируемые вдоль границ с Китаем.
За бесценок, вполне легально, можно было купить десятки лет находившиеся на консервации грузовые и бронемашины. И причем не на металлолом.
Машины эти по возрасту хоть и старые, простоявшие на приколе по двадцать лет, но не разукомплектованные, залил масло, заправил соляркой и заводи!
Были некоторые вопросы с ГАИ, но всё можно было решить в то время полюбовно.
Первые несколько дней, когда бронемашины передвигались по городу, перевозя в банк деньги предпринимателей и сопровождая автомашины с товарами, жители смотрели на них с интересом, а потом все привыкли.
Об этом даже написали в центральных газетах.
Гольдман стал строить вокруг своего маленького домика, капитальный, большой двухэтажный дом, со всеми удобствами, с подвалом, в котором сделал себе котельную, сауну и мини бассейн.
Рядом вырос отапливаемый гараж, в котором стояла
своя, собственная машина представительского класса
"Тойота-Кроун".
А Бошканов купил себе две машины и вместе со своей женой, задумали прибавление своей семьи, уж очень Виктор хотел сына.
Профессор Мясов готовил обзорную справку для генерала Гамарова, которого знал с 1943 года, когда служил в разведке Ленинградского фронта.
Олег Олегович просил его сделать работу срочно.
Но почему-то именно сегодня, Иван вспоминал своего отца, председателя колхоза - миллионера. Некоторые подробности о юности своего отца, он узнал от Эрика.
Колхоз теперь носит имя его отца.
Находясь проездом в Москве, Штейнберг оставил Мясову книгу Виноградова "Пусть помнят", в которой он нашёл рассказ, про своего отца:
"Особенно досаждал командир первого взвода Мясов, невысокий, плотный, со смешливыми глазами. И хотя Двали не боялся самой черной работы, чувствовал, мало этого.
Командир эскадрона Двали сам чистил коня, вместе со всеми копал окопы и всё равно замечал на себе косые взгляды этого бойца.
Как-то, после напряженного дня, отрабатывали наступление повзводно, к Алексею подошел Мясов и напрямую сказал:
-Мельчишь, командир! Ты обучай народ, не оглядываясь. Не старайся быть такими как мы. Ты теперя, красный командир, а потому, должон быть выше своих барских замашек.
Не попрекай себя белыми руками, этим, вровень с нами не встанешь. Опосля, в бою, коли живы будем, разберемся...
Так вот! Извиняй, если что не так.
Ай, да Мясов! Вот тебе и простой солдат! И действительно, странно видеть ему фронтового офицера, который занимается пустым делом: рытьем окопов, вместо того, чтобы обучать новобранцев.
Научить воевать, работа куда важнее!
Ай, да Мясов"!
Иван Константинович вспомнил, как в 1942 воду, он готовил в старом монастыре очередную группу особого отряда НКВД, для заброски в тыл к немцам. Среди них был один лейтенант по фамилии Виноградов.
Виноградова, как и других прибывших с ним лейтенантов, разместили в кельях монахов. В этих помещениях даже в жаркий летний день было прохладно.
Мясов положил в тумбочку Виноградова металлический футляр для очков и круглый, толщиной с карандаш, предмет...
Мясов открыл ящик письменного стола и достал записную книжку, открыл страницу с буквой "В":
"Виноградов - повесть "Взводный", написана его сыном".
Иван Константинович положил записную книжку назад в ящик и задвинул его.
Потом он стал печатать обзорную справку для генерала Гамарова:
"В начале девяностых годов в России сложилась крайне сложная экономическая, финансовая и политическая обстановка.
Конфронтация Верховного Совета Российской Федерации с Президентом и Правительством усилилась.
Фактически государство было не способно контролировать свою собственность.
Массовым явлением стала спонтанная приватизация, а фактически захват контроля над крупными и мелкими предприятиями. Отдельными представителями правительства проводилась работа с директорами предприятий, которые уже были настроенными не на развитие предприятий, а на личное быстрое обогащение.
Всему населению России стали разъяснять, что главной экономической задачей приватизации будет улучшение экономического положения страны за счет создания частной собственности на средства производства.
Через несколько лет, один из родоначальников идеи приватизации, Анатолий Чудайс говорил, что приватизация была проведена с единственной целью, не допустить прихода коммунистов к власти.
Чудайс подчёркивал, что если бы мы не провели залоговую приватизацию, то коммунисты выиграли бы выборы в 1996 году.
В 1991-1997 годах, в России приватизировано около ста тридцати тысяч предприятий, это практически все крупные и прибыльные предприятия оказалась в руках очень узкой группы лиц".
С начала нового тысячелетия, население России негативно относится к итогам приватизации.
Как показали данные многих социологических опросов, около восьмидесяти процентов граждан России считают её незаконной и выступают за полный или частичный пересмотр её итогов.
Около девяноста процентов россиян, придерживаются мнения, что приватизация проводилась нечестно и крупные состояния нажиты преступным путём.
С этим выводом согласны семьдесят два процента мелких и средних предпринимателей.
-Откладывается наша поездка в Испанию на неопределенное время, - сообщил жене Владимир, - Да и встречу с Ленинградом придётся отложить.
А машину "Москвич" теперь продают за восемьдесят тысяч рублей, так что к родителям ты полетишь одна.
Володя помолчал, глубоко, с сожалением вздохнул, сел ужинать.
Почти год Виноградов работал в сыскном бюро. За это время сделано было много, однако его молодые коллеги всё больше думали не о помощи гражданам, а о том, как можно быстрее заработать больше денег.
Жена Виноградова, Лида, работала в бюро начальником отдела кадров, денег, как у многих их соотечественников, в семье хватало только на самые необходимые продукты. О приобретении новой одежды детям, пока не говорили.
В областном центре участились кражи из квартир, Володя с Лидой очень переживали за безопасность своих дочерей подростков.
Однажды, когда Володя подбирал для сыскного бюро щенков немецкой овчарки, председатель клуба собаководов предложила купить и себе лично "немку".
Оформили ей паспорт, а назвали Жекки. На тренировки с собакой ходила старшая дочь, Валя.
Скоро Жекки выполняла команды не только голосом, но и жестом. За безопасность дочерей и сохранность имущества в квартире Володя был спокоен.
Однажды вечером, когда вся семья ужинала, Лида открывала банку тушёнки, она варила на следующий день суп.
Жекки подошла к ней, подняла правую переднюю лапу и, открыв пасть, четко произнесла:
- М-м-а-мм-а...
Это было единственное слово, которое потом она часто повторяла.
Во время прогулок вдоль реки с собакой, Володя часто присаживался на камень у берега и, глядя на овчарку, разговаривал с ней, словно с прекрасным собеседником, который никогда не перебьёт тебя.
Жекки внимательно смотрела на хозяина, слушая его не отводя глаз.
Леонид Кремнев в этот день вернулся домой перед обедом, не глядя на жену, он протянул несколько смятых купюр.
- На пару дней хватит, а там, хоть зубы на полку.
А наши приватизационные чеки можешь вставить в рамку, мы помолимся на них, да ещё за здоровье Чудайса.
Спасибо ему, нашему благодетелю и истинному демократу!
Вот продадим мы свои ваучеры, пусть двух машин, как он обещал, не будет, но, может быть, хоть месяц протянем, пока найду работу...
Ты посмотри, что делается.
Сколько государственного имущества хапнули в свою, частную собственность! И кто?
Вот наш начальник строительного управления, оказывается он вор и хапуга! Он что, по заслугам прибрал технику и кирпичный завод? А может быть он и раньше воровал, да его не поймали?
А сколько таких директоров?
И всё ты мне, я тебе...
Родственники их, связи с верхушкой...
Гады они все, нечестные, да и вообще, по мне, это преступление!
Будь я судьей, отправил бы их всех на Колыму, пусть там, в шахтах урановых...
Немного помолчав, Леонид, опустив голову, продолжил:
-Даже в страшном сне я не мог представить, что буду жить в другом, страшном для меня и детей, капиталистическом государстве. Что теперь я, ты, мои дети и внуки, будут работать на капиталистов всю оставшуюся жизнь.
И как они нас будут называть?
Какие нам оставят права? Что мы для себя сможем выбрать в этой жизни?
На кухню вошел сын Леонида с книгой в руках.
- Что случилось, папа?
Нам в школе сказали, что все будут жить лучше, да и мы сможем купить на ваучеры "Волгу". Достроим второй этаж, у меня будет своя комната...
Леонид перебил:
- Да сынок, будет машина, большой дом, вот только у кого? А ты что читаешь?
- Стихи местного поэта Виноградова, ответил сын.
Леонид попросил книгу, сын не удивился, протянул. Его отец много читал раньше, выписывал газеты, толстые журналы.
Прочитав несколько стихотворений, отец замер на одну минуту и громко прочитал:
Закрыто наше солнце лишь пока,
Не вечны ведь на небе облака!
Он молча протянул сыну книгу:
- Да сынок, не вечны облака, я надеюсь...
У Кремнева сложилось устойчивое неприятие приватизации и появившиеся за очень короткое время миллионеры, или как их стали называть - олигархи.
А ещё наголо стриженные, наглые молодые люди в спортивных костюмах.
- Нет, ты посмотри, - убеждал Кремнев жену, а больше самого себя, - я высококлассный столяр и плотник, остался без работы, вынужден пойти работать стюардом за сотню долларов в торговый флот.
Представляешь! Буду разносить еду богатеям, угождать им...
У, гады!
Через три дня наш теплоход идёт в Японию за туристами, потом доставим их на Курилы.