Спиленная береза, будто защищаясь от падения, выставила вперед ветки, со стоном рухнула на землю. Оставляя в высоких сугробах глубокие следы, Виктор одним ударом, стал срубать толстые и небольшие веточки, шептал ей:
- Ты уж меня прости, милая. Я сначала ветки все соберу в кучу, отнесу, а потом и тебя. Ты меня неделю греть будешь! Мы еще с тобой поговорим, прости, милая, ведь морозы сейчас лютые, домик у меня маленький, так что мы долго вместе будем. Тебе будет особое внимание, вместе послушаем радио, почитаем, мне Володя много журналов и книг привез.
Прокладывая в снегу узкую тропинку, Виктор, перетаскал ветки к домику, сбитому из листов фанеры, порубил их по размеру топки. В домике, высотой метр семьдесят и шириной метр семьдесят пять на два, рядом с кроватью, стояла печь из пяти миллиметрового стального листа, которую ему отдал Володя.
Они познакомились летом, когда Виктора перевели на работу в область, он искал, где бы ему перезимовать. Переехал в Еврейскую автономную область из Хабаровска, где работал в геологической партии больше тридцати лет. Но организация новой геологоразведочной партии, все затягивалась.
Сколько же пришлось за время работы рабочим реологической партии ему выкопать шурфов!
Виктор пытался перевести глубину шурфов, в километры. Получалась внушительная цифра, до его родной Литвы и обратно, да четыре раза!
1991 год, выдался у Виктора неудачным. Сократили, в связи с отсутствием финансирования, геологическую партию, где он работал, а ему предложили переехать в Биробиджан, где создавали новую, для изучения Сутарского месторождения железной руды.
Однако, приехал он зря. Финансирования не открыли, работы он для себя не нашел, вот и пришлось приехать на дачные участки, предложить свои услуги.
Виктор, за несколько минут, мог выкопать круглую ямку, глубиной до метра и диаметром чуть больше столба для забора. За день, он ставил забор вокруг дачных участков, которые росли в эти годы, как грибы после дождя, в березовой роще, неподалеку от нового дачного массива.
Виктора никогда не видели пьяным, говорил он с людьми вежливо, не повышая голоса, литературным языком. Без видимого напряжения, один, поднимал и переносил шестиметровые брусья, из которых сосед Володи, строил себе двухэтажный дачный домик.
Однажды, Виктор увидел, как Володя, пытается уложить нижний венец своего будущего дачного домика, из толстых, тяжеленных, лиственница видно, бревен.
Виктор с интересом наблюдал, как Володя со старшей дочерью Валей, высокой, красивой девушкой, лет семнадцати, приехав после работы, таскали от реки в носилках гравий, замешивали его с цементом и заливали в деревянные тумбы, но которые в эту субботу, Володя и пытался уложить нижние венцы. Но такие они были толстые, эти бревна, и тяжелые, издалека было видно, работа не для одного!
Виктор подошел, предложил помочь. Володя, оглядев его в головы до ног, представился сам и спросил:
- Откуда родом?
Виктор сказал:
- Родом из-под Клайпеды, но, почти сорок лет, живу на Дальнем Востоке.
- О, да мы земляки, и я родом из Клайпеды! - ответил Володя. - Всю жизнь, с перерывами, прожил здесь, но считаю Ленинград, где жил и учился, и Балтику, родными.
На том, раскрывать свою биографию, они и закончили.
Дом из бревен, шесть на четыре, для Володи построили за две недели.
Виктор с интересом поглядывал на Володю, как тот, морщась от напряжения, поднимает на руках очередное бревно на седьмой, верхний венец.
Сам Виктор, очень худой, но как говорят в народе, жилистый, не чувствовал особой усталости от своей работы.
Все ему было в удовольствие. Хоть построить дом, хоть перетаскать кому из дачников, песок на грядки, или перенести длинную березу на дрова, к своему домику.
Позднее, Виктор увидел, как Володя, "возиться" в своем саду, с удовольствием и каким-то спортивным азартом, вскапывает свой участок под картошку и овощи.
От соседей, Виктор уже знал, что его земляк, работает председателем федерального суда. Хотя сам Володя, никогда о своей работе ему не рассказывал.
К осени, Виктор стал больше рассказывать Володе о своей жизни, что в геологической партии, он выписывал более сорока видов периодических изданий, газет, журналов.
Что он, более пятнадцати лет, помогал одной хорошей женщине, "поднимать" четверых детей. Она была поварихой и Виктор, отдавал ей всю свою, совсем не малую по тем временам, зарплату.
А вот, почему у них не сложилось совместная жизнь, Виктор не рассказывал, а Володя никогда не спрашивал.
Однажды, когда кто-то из дачников, расплатился с Виктором за проделанную работу двумя бутылками водки, не привез даже куска хлеба, дачники не узнали, всегда спокойного, рассудительного Виктора.
Он громко ругал "жадину", но без матерных слов.
Он припоминал тому все прегрешения, самые малые, на которые вообще никто не обращает внимание.
Он "кидался" на хозяина в драку. Но не наносил ему удары физически, а только морально, что, скорей всего, было куда обиднее.
Совсем, как его мохнатая собака Белка, которая громко лаяла, кидалась на людей, которые подходили к Виктору, но, никогда никого не укусила.
Весь день Виктор не мог успокоиться, но к вечеру проспался, вышел из своего домика, не поднимал глаз на людей.
С этого времени, спиртным с ним за работу, старались не расплачиваться.
У Виктора, на краю дачного поселка, стоял, как он говорил, стоял его дворец, в который он никого не приглашал.
Володя знал, что 1 января, у Виктора День рождения.
31 декабря, во второй половине дня, Виктор услышал шум мотора автомашины. Его небольшая, собравшая в себе десятки пород, лохматая собачонка Белка, раньше его услышала шум мотора и заволновалась. Она уже давно по работе двигателя, отличала автомашину Володи, который раза три в неделю, привозил Виктору продукты питания, а главное, большие кастрюли такого вкусного, наваристого борща. Бывало и щей из свежей капусты, либо супа.
Доставалась свежая пища и собаке. И вот теперь, Белка ждала Володю, выбегала на дорогу, поглядывая, когда появится его машина.
Освобождая большую сумку от привезенных продуктов, Володя подал Виктору бутылку водки, глядя в его глаза.
- Вот тебе на юбилей. А вот почитай, моя книга и войне в Литве.
- Спасибо! Сегодня почитаю, а завтра выпью. Но пойми, ты мне ничего не должен, и я тебе ничего не должен!
Виктор пригласил Володю в свой домик. От печи, несло теплом, у стены, на веревке, висело только что постиранное нижнее белье. На полочке, прибитой на дальней стенке, стояло несколько книг, и лежала большая стопка толстых журналов.
Посидели, выпили индийского чая.
При Володе, Виктор не стал закуривать. Словно продолжая начатый когда-то разговор, он сказал:
- Кому я такой нужен? В Литве живет две сестры, племянники, но мы давно потеряли связь. Сейчас там, другая страна, я для них чужой. Пенсию я не оформляю. Ведь появятся деньги, сопьюсь от тоски!
Виктор посмотрел в глаза Володи, помолчал, потом произнес тихо-тихо:
- Ты езжай, я почитаю, да отдохну.
Когда Володя, низко наклоняясь, вышел через маленькую дверь, он едва не споткнулся о длинную березу, лежащую на чистом, блестящем снегу.
В очередной раз, Володя, приехал навестить Виктора только через месяц, был в командировке.
Сумка с продуктами, привычно оттягивала его правую руку, но он не услышал лая Белки, не увидел ее следов, на снегу.
Маленького фанерного домика Виктора, на месте не было.
Володя попросил сыщиков из районного отдела милиции, разыскать Витаутаса Балзариса.
Через три дня ему сообщили, что Виктора- Витаутаса, видели в районе городской свалки, там он давно приготовил себе землянку. Неделю назад, Витаутас, умер от отравления спиртосодержащей жидкостью. Обмывал, говорят, первую пенсию. Во внутреннем кармане его, еще не ношеного костюма, нашли адрес Никитиной Анастасии, из Хабаровска и вашу книгу "Взводный".
Анастасии позвонили, сообщили о происшествии. Она долго рыдала и просила не хоронить Виктора, как бомжа.
Она приехала с двумя взрослыми сыновьями, на свои средства похоронила Виктора - Витаутаса.
Никитина передала в милицию документы: паспорт Витаутаса, трудовую книжку, в которой была только одна запись о принятии на работу - в геологическую партию, орденскую книжку, коробку с орденом Трудового Красного Знамени, и, пенсионное удостоверение...