Он сначала подумал, что просто оглох. Он попытался позвать, но во рту было сухо, язык как будто присох к зубам, было трудно открыть рот. Потом в ушах зазвенело, как будто тысячи кузнечиков, одновременно заиграли свою песню. Не открывая глаз, он услышал пение какой-то птахи, которая все повторяла: "Ты жив? Ты жив?"
Открыл глаза и стал прислушиваться к своему телу. Нет, вроде ничего не болит, только в голове звон. А язык, стал такой толстый, что не вмещается в рот.
Он провел тыльной частью руки по губам, посмотрел. Ладонь была в крови. Опять попытался позвать ординарца, но язык совсем не ворочался.
-Прокусил, - подумал он.
У себя на коленях, он увидел тетрадку со своими стихами, и последнее четверостишие, что только писал.
Он ехал в штаб полка, за новым пополнением, да не доехал, а где-то сзади, в полуторке отстали четыре молоденьких сержанта, призыва 45 года, да лейтенант.
Он с трудом вылез из машины. Голова кружилась, в глазах потемнело. Он стоял и ждал, что из подступивших к дороге кустов, прозвучит очередь в упор. Прошло несколько секунд, как трещали очереди, казалось, стрельбе не будет конца, а теперь тихо и ветки кустарника не шелохнуться.
Он взглянул на часы. Стекло разбито и стрелки застыли на 11 часах 22 минутах. Прошла всего минута, а казалось...
В привычном посвисте пуль, он не испугался и не стал искать укрытия, бесполезно. Стреляли метров с пяти, слева узкой проселочной дороги, их "виллис" как на ладони, куда спрячешься?
Поднятая гранатой пыль, медленно ложилась на поврежденный капот машины, лезла в ноздри. Капитан громко чихнул, подошел зачем-то к месту взрыва, споткнулся о круглую палку, ручку от немецкой ручной гранаты, подумал с удивлением, - цела.
- Почему в меня не стреляли? - подумал он. Он оглянулся, посмотрел в машину. С удивлением увидел у себя в руке "ТТ". Когда он выхватил его из кобуры, так и не заметил. Вытащил пустой магазин, вставил новый. Передернул затвор, громким щелчком патрон выскочил из патронника и ударился в открытую дверку "виллиса".
Капитан встал на подножку машины, оперся на дверку, поднял от руля вихрастого шофера. Он сразу и раны не заметил, только потом, когда укладывал его на заднее сиденье, разглядел под бровью, спекшуюся кровь. Маленький осколок совсем не испортил цыганской красоты этого парня. Только черные, как маслины глаза, с удивлением, были широко раскрыты.
Капитан провел по лицу ладонью, веки так и не закрыли глаз, казалось, что водитель подглядывает за ним. Он накрыл голову водителя плащ палаткой, обошел машину, наклонился над ординарцем. С Сашкой они были с 41 года. Когда он пришел принимать взвод, то был седьмым командиром взвода за декабрь. Самым молодым из взвода, в котором и оставалось одно полное отделение, был Сашка.
Крепко обняв автомат, Сашка лежал вытянувшись во весь рост. Он и мертвый, целился в придорожные кусты, но сам не заметил, откуда пришла за ним смерть. Пять долгих лет Сашка был с ним рядом, сколько раз были под пулями.
Капитан вспомнил свой первый бой, когда он впервые, повел взвод в атаку. Вспомнил удар пули, прямо в пистолет. Как Сашка протянул ему трехлинейку убитого бойца. Сколько боев, больших и маленьких, прошли они за пять лет, и через год после окончания войны...
Да и бой ли это был?
"Виллис" стоял посередине дороги, левое колесо пробито.
- Здорово насобачились, - подумал капитан, - Не успели остановить машину, чтобы заменить скат, пара очередей и в сторону. Что их спугнуло?
Метрах в трехстах сзади по дороге, взревел мотор "ЗИСа" и смолк. Через минуту раздался один пистолетный выстрел.
Это еще что? - подумал Николай, поднялся на ноги и, прихрамывая, побежал к повороту.
Дорога шла на подъем, но капитан его не почувствовал.
Легкий ветерок, словно испытывая терпение, бросил пыль в его глаза. Николай зажмурился. С прищуренными глазами, выставив вперед руку с пистолетом, Виноградов подбежал к машине. Ни с чем не сравнимый запах крови, он почувствовал сразу.
Дверка водителя была распахнута, прислонившись спиной к переднему колесу, на земле сидел шофер, на коленях трофейный "Вальтер". Но внимание Виноградова, привлекла струйка крови, которая вытекала из щели между зелеными, узкими досками борта.
Защемило сердце, от предчувствия чего-то страшного. Капитан медленно приблизился к машине, не глядя, сунут свой пистолет в кобуру, поставив ногу на колесо, заглянул в кузов. Посмотрел, у него ослабли пальцы, сорвавшись, ударился подбородком о борт, опять прокусил язык.
Там, где был его, Виноградова, желудок, словно приложили кусок льда, ноги ослабли. Николай перестал ощущать свое тело. Сколько прошло времени, он не знал.
Посмотрел на водителя. Русый чуб парня, закрывал лоб и глаза. Вся поза говорила о крайнем отчаянии.
Виноградов поглядел по сторонам, ища причину страшной смерти своих бойцов. Метрах в десяти от заднего борта, над дорогой висел туго натянутый тонкий трос.
Рассчитали бандиты верно. Трос был натянут немного выше кабины автомашины. Сидящие вперед лицом четыре солдата и лейтенант, не заметили препятствия и оказались под ударом.
Шофер не простил себе смерти своих товарищей.
Сдерживая тошноту, Николай опустил задний борт машины, уложил изуродованные тела у края, потом спрыгнул и, как тяжело раненых людей, не желая причинить боль, медленно стал снимать и переносить тела на небольшую полянку у дороги. Стараясь не смотреть выше груди солдат, вынул из залитых кровью, еще совсем новых, не выгоревших, гимнастерок документы, положил в свою планшетку.
Собрал автоматы, снял с пояса сержантов брезентовые подсумки с запасными дисками. У молодого лейтенанта, недавно прибывшего из училища, снял темной кожи, не поцарапанную еще, планшетку, достал их кобуры пистолет.
Потом финкой срезал тонкие, мохнатые ветки, накрыл тела. Три автомата закопал в стороне, предварительно вынув затворы и обернув в плащ накидку. Злополучный "вальтер" шофера, сунул в карман галифе.
Сердце Николая, больно колотилось в груди, в голове мелькали разрозненные мысли. Он удивлялся самому себе, ненависти не было.
Он осмотрел машину. Все скаты пробиты чем-то острым, машина осела на диски.
Занимаясь погибшими, Капитан ни на минуту не забывал о бандитах. Замаскировав место, где он закапал оружие, не торопясь, осмотрелся. Его учили стрелять на звук, но постороннего шума не выло.
Солнце медленно клонилось к закату, тяжелое, ярко красное. Оно словно спешило от этого страшного места.
Тихо вокруг, ветерок, играет ветками деревьев. Из влажной полутьмы леса, раздается посвистыванье птиц. Рядом, кукушка считает погибшим солдатам, не прожитые ими года. Все так же светит солнце, все так же деревья, подставляют навстречу уходящим солнечным лучам, свои листья.
Одиноко стоит машина посреди дороги, темные пятна на земле под бортами, ещё не покрыты пылью. Но нет людей, которые совсем недавно о чем-то говорили, смеялись, строили свои планы.
Мальчишек призыва 45 года, так и не увидевших мирных дней.
А завтра вновь взойдет солнце над мирной страной. Молодые матери, будут "тетешкать" недавно родившихся детей. И никто ещё не знает, что не оконченная здесь война, вновь соберёт через семьдесят лет свой страшный урожай.
Фронтовые сто грамм
- Товарищ капитан, - обратился к Виноградову Деев, - надо бы обмыть.
Старший сержант показывал взглядом на новые погоны командира с четырьмя маленькими звездочками.
- Ты же знаешь, что я не пью эту гадость. Ещё Александр Суворов говорил: "До боя пить - убиту быть". - Николай сморщился, потом раскрыл планшет и достал начатую пачку шоколада. - Вот, раздай ребятам. Когда вернёмся с задания, выпьете, будет совсем другое дело, снять напряжение после задание, сжечь внутреннюю энергию.
- Какие слова интересные сказал командир, - отходя от Николая, тихо произнёс Деев, - кто ещё вернётся...
- Деев не бурчи, собирай личный состав на занятия.
Фронтовые сто грамм ввели первого сентября 1941 года по личному распоряжению Иосифа Сталина.
В нечеловечески тяжёлых условиях психологических и физических нагрузок, выдача водки на фронте была оправдана и не могла вызвать опьянения.
К тому же, сто грамм полагалось только солдатам на передовой, тыловики водку не получали.
В ходе войны нормативы по выдачи водки несколько раз пересматривались.
В мае 1942 года предписывалась выдавать водку только частям, ведущим наступательные действия.
Выдача водки всем передовым частям была восстановлена 12 ноября 1942 года перед проведением Сталинградской наступательной операции.
При этом для войск Закавказского фронта, сто грамм водки было решено заменять двумястами грамм крепкого, или тремястами грамм столового вина.
Почти всегда, "наркомовские" выдавались после боя. Солдатам, оставшимся в живых доставалось большее количество спиртного...
Под развесистой высокой берёзой на сбитом из досок длинном столе, лежал револьвер системы "Наган" офицерский самовзводный образца 1895 года, пистолет ТТ образца 1930 - 1933 года, "Вальтер" П-38, "Люггер", "Берета" М-34 калибра 9 миллиметров, пистолет-автомат Шпагина образца 1941 года.
На краю стола лежали ножи разведчика.
Все военнослужащие диверсионной бригады носили кроме автоматов кобурное оружие, наше или трофейное и обязательно ножи.
Лёгкий ветерок шевелил свисающие длинные ветки дерева, которые прикрывали солдат от знойного июльского солнца. На небе ни одного облачка.
Над головой солдат пролетали птицы, занятые каким-то своим важным делом. Стояла такая тишина...
Казалось, только одиннадцать молодых, физически крепких ребят, одетых в солдатскую униформу, остались на всём белом свете.
На нос Деева села "божья коровка", сержант осторожно смахнул её, поморщился. На его пальцах остался едкий запах этого существа.
Виноградов посмотрел на своего заместителя, улыбнулся краем губ.
Старший лейтенант, демонстрируя подчиненным оружие, рассказал о его технических характеристиках. Потом поднял пистолет-автомат и вдруг замолчал.
Солдаты с удивлением посмотрели на командира, проследили за его взглядом.
На толстой ветке берёзы сидела маленькая черная птичка, размером не более воробья.
Она, крутя головкой, с удивлением смотрела на собравшихся людей, а те стояли неподвижно.
Соловей, а это был именно он, поднял головку и запел. Он выдавал такие трели, что все собравшиеся мужчины замерли, боясь спугнуть такого солиста.
Прошло несколько секунд, или минут, рядом с поющей птицей присела ещё одна, меньших размером.
- Дождался подругу, - тихо произнёс Деев.
Виноградов вздрогнул, он вспомнил связистку, которая так нравилась ему и оказывала ему знаки внимания в виде улыбки при этом её щёки сильно розовели. отчего-то убили её вместе со штабными немецкими диверсантами, а он так и не постоял у её могилки в лесу.
А птицы, посмотрев в сторону зрителей, словно прощаясь с ними, один раз склонили к земле свои головки и улетели.
Виноградов откашлялся и продолжил:
- Технически ППШ представляет собой автоматическое оружие, работающее на принципе свободного затвора. Огонь ведется с заднего шептала с открытого затвора. Ударник неподвижно установлен на зеркале затвора.
Переключатель режимов огня одиночный и автоматический, находится внутри спусковой скобы, перед спусковым крючком, предохранитель выполнен в виде ползуна на рукоятке взведения затвора и запирает затвор в переднем или заднем положении.
Прицельные приспособления изначально включали секторный прицел и неподвижную мушку, сейчас - перекидной целик с установками на сто и двести метров.
Вес, пять с половиной килограмм с барабаном на семьдесят один патрон или четыре с небольшим килограмма с рожком на тридцать пять патронов.
Через восемь суток в подразделение вернулось трое. Их маскировочные костюмы были рваные, в высохшей болотной грязи.
Попарившись в бане, одетые в новое обмундирование, они встали вокруг стола и молча выпили первый раз.
Закусив тушёнкой с хлебом, выпили по второй, потом по третьей.
Их командир стоял рядом, но не пил.
- А теперь спать! - Дал команду Виноградов.
Спал Николай двенадцать часов, снилось ему, как падают его ребята под огнём противника. Как было жарко от огромного пламени взорванного склада боеприпасов фашистов.
Как Деев прикрыл его своим телом, спасая от выстрела фашистского солдата.
Николай будто вновь услышал шёпот своего боевого друга:
- Отомсти за моих...
Виноградов вздрогнул и открыл глаза".
Владимир Николаевич закончил читать и глядя сыну в глаза, стал вспоминать:
- Утром девятого мая 2015 года, в День семидесятилетия Победы в Великой Отечественной войне, мы с женой, и внуками подшли к портрету моего отца, который висит в центре зала нашего дома.
Это большая фотография в форменном кителе с наградами, была сделана за год до его смерти. Мы молча встали рядом, я был в парадном кителе с наградами, и сказал внукам: "Вот ваш прадедушка, один из тех, кто в той кровопролитной войне боролся с фашизмом, и как всем казалось тогда, победил его окончательно.
Только болит моя душа, ведь сегодня фашисты, бандеровцы и ОУНовцы вновь у самых наших границ.
В Донбассе и Луганске проливается кровь мирных граждан"... Сорок третий год наша семья встречает День Победы без отца, деда, прадеда.
Я в этот день мундир отца достал,
За годы службы он майором стал.
Его награды с внуками смотрю
И будто снова с ним я говорю.
В который раз, я опять думаю, что мне лично и всем народам моей Родины - России, нужно сделать всё возможное, чтобы наши внуки никогда больше не испытал такой боли и горя, которое выпало на долю их прадедов.
Ещё есть надежда, что нас поддержат в этом здравомыслящие граждане других государств.