3.9. Отец - подполковник Владимир Николаевич Виноградов,
о себе, майоре Николае Виноградове и его начальнике
- 1949 год
О некоторых операциях, в которых участвовал мой друг Виноградов, я узнавал из оперативных сводок.
Казис запоздал и привел гостя с людьми, когда отделения войск МВД на месте уже не было. Решили перехватить в другом месте, там, где дорога выписывала восьмерку, среди заболоченной из-за старой мельницы местности.
Видно было, что Ионас, с двумя "братьями" в Латвии и здесь хорошо поработал. Столько могил осталось за их спиной, жаль не сожгли машины, но это поправимо.
Ионас стоял в стороне и думал. Он отнимает жизнь людей, во имя чего? Своей свободы? Спокойной и богатой жизни хуторян? Или всех граждан его маленькой страны?
Он следил за разведчиками, что-то мешало. Идя следом, Ионас хотел захватить врага врасплох, когда те растеряются, ослабеют от страха. Начнут метаться по лесу, вот тогда он, Ионас, сам застрелит их. Но молодые ребята действовали смело.
А в Латвии он Ионас не стал стрелять, видя смелость и решительность старшего лейтенанта единственного из группы войск НКВД оставшегося в живых в незнакомом лесу.
Когда капитан полез на дерево, Ионас поднял винтовку, прицелился, но заметил, как его враг любовно оберегает от ударов об ствол дерева автомат. Ионас понял, что старший лейтенант не трус. Он не может быть трусом, если так заботится об оружии.
Тогда Ионас выстрелил в воздух, пусть думают, что он кончил старшего лейтенанта, а сам повернулся и подставил свою спину под выстрел старшего лейтенанта. Шёл, открыто, желая и ожидая выстрела в спину, старший лейтенант не выстрелил.
На этот раз засаду легионеры сделали не аккуратно. Зная марку грузовика, по высоте, аккуратно над крышей кабины натянули тонкий стальной трос. Посчитали, что не заметят из машины.
Немного позже услышали шум мотора.
Вторая депортация пособников бандитских формирований началась, когда 29 января 1949 года было принято постановление Совета Министров СССР: "О выселении с территории Литвы, Латвии и Эстонии кулаков с семьями, семей бандитов и националистов, находящихся на нелегальном положении, убитых при вооруженных столкновениях и осужденных, легализованных бандитов, продолжающих вести вражескую работу, и их семей, а также семей репрессированных пособников бандитов".
В феврале 1949 года командиры всех партизанских округов на своем съезде обсудили политическое и военное положение в Литве и за рубежом.
22 февраля приняли решение переименовать свою военную организацию в "Саюдис" - Движение борьбы за свободу Литвы, а партизан официально назвали воинами свободы, всем были присвоены партизанские воинские звания воинов свободы.
На съезде высшего командования воинов свободы была принята важная для будущего Литовского государства политическая Декларация Движения борьбы за свободу Литвы.
Исполнение решения о депортации началось 25 марта 1949 года. Лица, подлежавшие выселению, направлялись на жительство в районы Казахстана, Башкирской, Бурятской, Якутской и Коми АССР, Красноярского края, Архангельской, Иркутской, Новосибирской, Омской и ряда других областей под административный надзор органов милиции.
Из Эстонии было выселено двадцать тысяч человек, из Литвы тридцать две тысячи, из Латвии сорок две тысячи человек.
Виноградов, заметил натянутый над дорогой трос, но бойцы лежали, а не сидели в кузове, поэтому избежали верной смерти.
- Вот гады, второй раз хотят поймать на том же, -пробормотал он.
Одетого в солдатскую гимнастерку и пилотку Виноградова бандиты не признали. Опустив стекло дверцы, капитан положил на дверку машины автомат, приказал водителю ехать, не сбавляя скорости, приблизится к засаде, место он укажет, и по сигналу резко затормозить.
Заметив, что кусты по сторонам дороги шевелятся не от ветра:
- Тормози! О-о-гонь!
Николай стал стрелять длинными очередями, не замечая, что впервые в жизни, стал выкрикивать ругательства.
Автоматные очереди затрещали из кузова полуторки, срезая ветки придорожных кустов, вколачивая в землю находящихся в засаде людей. Очереди сливались одна за другой, стреляли бесконечно, кончался один диск, брали автомат погибшего. Казалось, сами погибшие, мстят за себя.
Казис приподнялся, хотел переползти в лес, но поймал затылком пулю, уткнулся головой в землю.
Ионас медленно поднявшись, выпрямился во весь рост, ну же...
Но пули не нашли его. Ионас повернулся, медленно пошёл вслед за гостем. Однако чья-то пуля нашла Ионаса, вырвала мякоть ноги, он упал, потянулся за пистолетом. Жизнь для него кончилась.
Встав на подножку машины, Виноградов вглядывался в заросли, совсем не думая о том, что оттуда может раздаться выстрел.
Из-за поворота навстречу им, тяжело рыча перегретым двигателем, показался бронетранспортер, угрожающе поводя пулеметом.
Подъехал вплотную к полуторке Виноградова, остановился. Из кабины выбрался майор Балзарис, начальник районного отдела НКВД. Он осмотрел место боя, прошёл, вглядываясь в лица убитых, но не нашёл того, кого искал, зло махнул рукой, подошел к Николаю:
- Хорошо, что жив парторг. У нас еще так много дел.
Сидя в кабине легковой машины, Виноградов задремал и сквозь дремоту вспоминал информацию начальника штаба об этапах борьбы войск с повстанцами.
Первый этап продлился с 1944 по 1945 год. В это время организовывали проведение контрпартизанских операций на территории всей республики.
Второй этап начался в марте 1946 года, когда войска были размещены в двухстах гарнизонах. Этот период закончился в 1948 году, когда были подавлены основные очаги сопротивления повстанцев.
Третий этап начался в этом, 1949 году, когда большинство населения Литвы начало поддерживать советскую власть.
Непосредственное участие в облавах, обысках и арестах принимали не все военнослужащие полков НКВД, средняя численность каждого из которых была около полутора тысяч солдат и офицеров.
Виноградов прекрасно знал, что из полка только восемьсот самых опытных, чаще фронтовиков, окончивших специальные курсы, брали для участия в боевых операциях.
Остальные охраняли штаб полка, командование батальонов, служили во вспомогательных подразделениях - связь, транспорт, медицина, снабжение.
Начальник штаба закончил тем, что всех выпускников курсов усовершенствования Высшей школы НКВД СССР этого года отправили на Украину и Молдавию, где большинство из них возглавили районные и городские органы милиции, будут выполнять специальные секретные задания.
Николай подумал, что теперь его другу Лукьянову станет легче решать оперативные вопросы, ведь важную роль в выявлении бандеровцев будут играть легендированные бандформирования.
Это группы наиболее опытных сотрудников, хорошо владевшие галицким наречием украинского языка, которые имитировали мнимые отряды ОУН-УПА, созданные МГБ и НКВД.
В такие отряды входили бывшие боевики, перешедшие на сторону советской власти. Они под руководством опытных сотрудников НКВД, МГБ направлялись в лес, там жили в подземных бункерах и пытались вступить в контакт с настоящими бандитами.
Использовались для этого искусно "переписанные" специалистами МГБ и НКВД "грипсы". Копировался почерк автора, сохранялась общая суть приказа, но меняли время и место встречи.
Бывали случаи, когда "грипсы" начиняли взрывчаткой - такие послания назвали "сюрпризами".
По мере того как росла агентурная сеть, спецслужбы стали ближе подбираться к руководству подполья. Было ясно, только обезглавив ОУН-УПА можно было окончательно покончить с бандеровщиной.
29 августа 1949 года боевые подразделения УПА
приостановили свою деятельность и ушли в глубокое подполье.
Валя задержалась в больнице дольше обычного. Уже трое суток отсутствовал Николай. Домой идти не хотелось, пустая комната её пугала. Слезы навернулись сами собой, пряча глаза от подруг, оделась, вышла из больницы.
Дома было холодно, сыро, пахло плесенью. Валя устало присела на край кровати, собралась лечь спать, но вспомнила, что у неё сегодня день рождения, а мужа все нет.
Заплакала горько, громко всхлипывая. Она даже не услышала, как открылась дверь, и вошёл Николай. Он снял у порога чужие кирзовые сапоги, и, стесняясь грязных, пахнущих потом ног, на цыпочках пошел к рукомойнику.
Валя вскочила с кровати, увидела его прямо перед собой, большого, сильного, в чужой, пропахшей порохом гимнастерке, с криком бросилась на шею.
Николай гладил жену по спине, русым волосам и никак не мог подобрать слова, чтобы успокоить любимую. Осторожно отстранил Валю, расстегнул ремешок планшетки, достал оттуда три маленьких полевых цветка и раздавленную плитку шоколада.
- С днем рождения!
Она, не давая ему говорить, обливаясь слезами, стала рассказывать о пережитом за эти дни.
Николай стоял на холодном полу, переступая с ноги на ногу. Валя, не прерывая своего рассказа, подвела его к стулу, усадила. Принесла тазик с водой, обмыла всего, смазала йодом ранку на пятке, накормила картофельными оладьями, оделила шоколадом и уложила спать.
Она сразу заметила его новые морщинки и густую седину на висках. Сама села рядом и вдруг почувствовала, как бьёт ножками в животе матери ребенок, переживая боль вместе с ней.
22 июля у Виноградовых родился сын, которого они с Валей назвали Владимиром.
Вечером позвонил Лукьянов, который сообщил, что 22 июля у него родился сын, которого назвали Михаилом.
Николай Виноградов и Анатолий Лукьянов так и не узнали, что 12 января 1999 года Литовский Сейм подтвердил Декларацию Движения борьбы за свободу Литвы от 1949 года, как основополагающий государственный документ Литвы.
В настоящее время в странах Прибалтики депортацию называют трагедией, однако они лукавят.
В период фашисткой оккупации из Литвы в Германию было угнано шестьдесят семь тысяч человек, из Латвии сто шестьдесят тысяч, из Эстонии семьдесят четыре тысячи.
В первую очередь угоняли женщин от семнадцати до сорока лет, подростков от пятнадцати до шестнадцати лет, которых направляли в немецкие трудовые лагеря.
О тех, давних депортациях фашистов, предпочитают не вспоминать, чтобы не раздражать некоторых своих хозяев из стран НАТО.
1950 год
Николай, закрыв глаза, уснул сразу. Валя склонилась над спящим мужем, любуясь им. Лицо мужа вначале спокойное, потом напряглось, словно окаменело. Указательный палец правой руки согнулся, Николай что-то силился сказать...
Валя положила на его лоб свою руку, лоб был влажный и холодный. Николай притих.
В дверь негромко постучали, Валя вздрогнула. Боясь разбудить мужа, тихонько поднялась, подошла к двери, оглянулась на Николая, спит.
Опять негромкий стук и голос соседки:
-Валя, тут тебя спрашивают.
Валя открыла дверь, вышла в коридор. Её ждали два лейтенанта НКВД.
- Он ведь только вернулся, три дня не было, дайте хоть поспать человеку, - разозлившись за свою просьбу, зло зашептала, - не дам будить!
Посетители заулыбались, глядя, как она прикрывает своим телом дверь. Тот, что повыше, спросил:
- Вам капитан ничего не говорил?
Валя с удивлением посмотрела на лейтенанта.
- Мы за вами, машина у подъезда.
Она собралась быстро. Взяла сумку с медикаментами и скоро они были в районном управлении.
Встретил её пожилой майор из литовцев. С едва заметным акцентом сказал:
- Ваш муж участвовал в разгроме банды.
Валя напряглась, вслушиваясь.
- Банда разгромлена. Раненые расползлись по щелям. Нас интересует один, Ионас, он ранен, сейчас находится на одном хуторе. Вы знаете хозяйку, Болзарине?
Валя вспомнила пожилую крестьянку с раздавленными тяжелой работой ладонями. Когда Валя производила объезд своего участка, чаще её возили на дрезине, хозяйка Болзарине всегда встречала Валю на станции.
Хутор у Балзарине был далеко от железной дороги, дорога к нему плохая, добираться приходилось долго. Хозяйка, имевшая кучу детей, никогда не отпускала фельдшерицу без гостинца. Брусочка желтого, прошлогоднего сала, десятка картофелин, да живого петуха. В мешочки сыпала картофель, да так, по мелочи.
- Как обычно, поедите по участку, - майор внимательно смотрел Вале в глаза, - возьмете дрезину, - майор помолчал, прокашлялся, - есть моя личная просьба.
Балзарис оглядел молодую женщину, лицо круглое, не крупные, припухшие губы. Широко открытые глаза, с каким-то привлекающим взгляд блеском. Из-под цветастого платочка, выбивалась непослушная, с медным отливом, прядь волос. Она была единственным дипломированным медиком на всю округу:
- Вы должны помочь нам. Запомните хорошенько, кто будет в доме, если получится, конечно. Но зря не рисковать. Мне самодеятельность не нужна. Помните, что вы жена чекиста, и они об этом знают, но вас будут беречь и они, и мы.
Майор ждал ответа, а Валя молча смотрела на него и думала, что Николай пока спит, вот проснётся, есть в доме нечего, он будет сидеть за столом и пить пустой чай и ждать её.
Валя представила мужа, выглядывающего в окно, улыбнулась.
Майор сурово посмотрел на нее, покачал головой:
- Ну, вот что, нам героизма не надо. Всё как всегда, а мы будем недалеко.
- А кто такой Ионас? - спросила Валя.
Майор отвел глаза, немного помолчал и ответил:
- Высокий, красивый блондин, отменный душегуб и мой племянник.
Валя с удивлением посмотрела на майора и почувствовала в его словах столько боли и ненависти в одно время, что сразу поняла, что в беде её не оставят, вот только, если успеют...
В марте 1950 года спецгруппа офицеров МГБ в селе Белогорща ликвидировала генерал-хорунжего, командующего УПА Шухевича на его конспиративной квартире.
В результате проведённой операции по ликвидации руководства УПА, централизованная система управления бандитскими бандеровскими отрядами была ликвидирована.
После смерти Шухевича руководство УПА взял на себя Василий Кук.
На полустанке, Валю как всегда, встретила Болзарине, взяв из рук сумку с медикаментами, проводила к своей телеге, в которой сидел совсем не старый ещё мужчина, удивительно похожий на майора. Валя еле сдержалась, чуть не задала по этому поводу вопрос.
Мужик приветствовал её густым басом:
- Лабос понос, - и дернул вожжами.
В маленькой комнате, лежал крупного телосложения мужчина. Его глаза, словно буравчики, сверлили Валю, едва она вошла в дом. Валя, вымыв руки в приготовленном ей тазу, подошла к раненому, тот что-то сказал старику по-литовски.
В комнате нестерпимо вкусно пахло домашней колбасой с чесноком и яичницей с салом.
В городе было голодновато. От этих запахов Валя давно уже отвыкла, но такого богатства, Валя ещё не видела в этом доме.
Валя оглянулась на хозяйку, но та стояла в стороне, у печи хозяйничала молодая, худощавая женщина.
- Садись, поешь с дороги, как вас кормят, мы знаем, - скорее приказал, чем предложил старик.
Поеживаясь под колючим взглядом Ионоса, Валя присела к столу. Голод переборол страх, она поела яичницу с колбасой, и немного успокоилось. Повернулась к раненому. Бледное, удлиненное лицо Ионаса подергивалось. Было видно, что ему очень больно.
Валя тщательно промыв свои пальцы, начала осмотр раненого. Рана на руке почти затянулась, а вот на бедре сильно гноилась. Кость не задета, но большая потеря крови.
- Что вы с собой делаете? - не выдержала Валя, - вам в больницу нужно и чем скорее, тем лучше, может начаться сепсис, заражение то есть.
- Мне нельзя в больницу, - мягко, с дрожью в голосе, ответил Ионас, - это исключено. Вы уж сделайте, что можно, здесь.
Он говорил почти без акцента, только немного, как все литовцы, растягивал слова.
Старик хотел что-то сказать, но Ионас посмотрел на него так, что тот поперхнулся первым словом и замолчал, отвернулся к печке.
На печи что-то варилось громко булькая. На лавке рядом с печью стоял мешок, в который незнакомая Вале женщина укладывала продукты, большой кусок сала, несколько булок хлеба, мешочки с мукой, сложенные в глиняную крынку свежие куриные яйца.
Валя быстро и умело обработала рану, туго забинтовала. Её маленькие пальчики, хоть и доставляли Ионасу боль, но сразу боль эта отступала. Было видно, что фельдшер имеет большой опыт в этих делах. Ионас выдохнул от облегчения, и вдруг опять встали перед ним голубые, как небо глаза убитой им молодой женщины, жены офицера.
Валя рассматривала тонкие губы Ионаса, его большие, светло-голубые, почти бесцветные глаза, заметила, как в них на секунду, словно вспыхнул огонек и пропал. Бисеринки пота стекали по лицу Ионаса, но он не издал ни одного звука, пока фельдшер, чистила марлевыми тампонами, смоченными самогоном рану. Когда его закончили бинтовать, Ионас потянулся за кружкой самогона, начал пить. Было слышно, как его зубы стучали по краю, часто-часто. Потом тихо, так, чтобы услышала только Валя, сказал ей:
- А ведь я два раза мог застрелить твоего мужа, он два раза у меня на прицеле был...
Впервые в жизни Валя почувствовала, как её сердце остановилось, она побледнела, голова закружилась. Сердце замерло, а потом редко-редко стало стучать в груди.
С этого дня, Валя часто, слишком часто, стала ощущать, как больно порой, работает её сердце.
Старик настойчиво потянул Валю к выходу, усадил в телегу, придавил её колени большим и тяжелым мешком. Сквозь мешковину Валя нащупала круг колбасы, сало. Она подняла глаза на Болзарине, увидела, как эта ещё не старая женщина, благодарно ей улыбается, успокоилась, посмотрела по сторонам.
В большом сарае кто-то переступил с ноги на ногу, брякнуло оружие. Этот звук Валя ни с чем бы не спутала. Она вздрогнула, ей стало страшно и холодно.
В будке обходчика у железной дороги её встретил майор. В крестьянской одежде, на щеках суточная щетина. В таком виде, он ещё больше был похож на своего брата.
- Сколько их там? - спросил он.
- Не знаю, но не один, - ответила Валя.
Балзарис вздохнул, поблагодарил Валю, махнул рукой ожидающим солдатам. На хуторе никого не застали. Только забытая хозяевами кошка, сидела у порога и громко мяукала. Да также сытно и вкусно пахло жареным салом.
В Клайпеде, в двухэтажном кирпичном доме, где проживали офицеры НКВД, в квартире, которую он делил с комсоргом батальона, молодым литовцем младшим лейтенантом Николай ходил вокруг стола, заваленного продуктами, молчал, косо поглядывая на жену.
Уж лучше бы выругался, подумала Валя:
- Меня охранял, а потом привёз майор Балзарис.
Николай споткнулся о Валины ноги, посмотрел в её глаза. Лицо Вали было бледным, среди её медного отлива волос, он заметил серебристые паутинки. Платье в районе груди было влажным. Давно было нужно кормить грудью маленького сына.
Крупные завитки волос торчали в разные стороны, глаза, раньше яркие и блестящие, будто потухли.
Николай глубоко вздохнул, заглушая голодное бурление в своем животе, сказал:
- Ну, зови соседей, устроим пир, на весь мир, кормилица моя! - немного помолчал и добавил, - потом будем собираться, нас переводят в Вильнюс.
Опять переезд, молча думала Валя.
Николай пытался подсчитать, сколько всего раз он менял место службы. В октябре 1942 года, его в числе других отличившихся, направили курсы усовершенствования комсостава имени Дзержинского. В январе 1943 года, он заместитель командира роты, потом опять ранение, опять учеба. На этот раз Краснознаменная школа усовершенствования политсостава. Потом парторг батальона 264 полка, город Пинск. А теперь, уже с Валей, парторг батальона 138 полка.
С 1945 года он объездил много городов и деревень. Побывал и в Берлине, сопровождая эшелон с военнопленными, которых возвращали в Германию.
В Латвии последний открытый бой с "лесными братьями" произошел в феврале 1950 года.
Эстонская партизанская армия к началу пятидесятых годов распалась, оставалось несколько мелких банд.
Литовских партизан оставалось около пяти тысяч человек. Виноградов не думал о том, что методы борьбы с бандитами следует изменить, совсем нет.
В каждой Прибалтийской республике за руководителями подпольных националистических объединений были хорошо вооруженные банды, представляющие для государства реальную опасность.
Все члены этих банд, иначе их называть невозможно, в период немецкой оккупации активно сотрудничали с фашистами, воевали в составе карательных соединений, как дивизия СС "Галичина", Ваффен дивизии СС, батальон смерти "Нахтигаль", которые уничтожали мирное население, сжигали целые посёлки.
Их руководители, тот же Шухевич, который координировал вооруженное сопротивление на Украине с 1943 по 1950 год, имел звание гаупштурмфюрера СС в немецкой армии, был одним из руководителей батальона смерти "Нахтигаль".