Защитники отечества - Герои войн и СВО 7.3. Здесь я, сынок
Маэстро Васинёв
Олегу в очередной раз прислали из Москвы авторский гонорар за песню, написанную им ещё сорок лет назад.
Деньги были по нынешним временам совсем скромные, хотя и на них можно было купить немного яблок, да букет цветов Надежде, жене.
Васинёв вышел из помещения почты и пошёл на рынок. Проходя мимо областного концертного зала, он увидел объявление, из которого ему стало ясно, что в сборнике песен, изданных под неизвестной ему фамилией, есть несколько его произведений.
Олег достал "мобильник" и позвонил Виноградову, коротко пояснил ему суть дела.
Через несколько минут, к доске объявлений подъехала машина полиции.
Объявление сфотографировали, в присутствии свидетелей сняли со стенда и вместе с Олегом и свидетелями поехали по указанному адресу.
Вечером, Олег уставший, но неудовлетворённый, навестил своего друга.
-Ты представляешь, - обратился он к Виноградову, - он ведь не мальчик. Он считает себя поэтом и композитором, пятьдесят лет прожил на свете, по виду интеллигент, а по существу вор!
Не зря профессор Панков, помнишь, из Хабаровского института Культуры предлагал нам создать краевое общество по защите авторских прав.
А этот ведь...
Это ведь бывший мой ученик, мне стыдно за него, а ему хоть бы что. Где он взял мою папку с нотами, я не знаю, но так, оказывается, он проделывал несколько раз!
Кстати, при обыске у него нашли черновики твоего рассказа "Крепость Дзивгис" и письмо из типографии, о том, что они получили для печати один экземпляр этого рассказа.
Володе уже звонили из полиции, он знал о результатах обыска и как мог, стал успокаивать своего старшего товарища.
Виноградов подробно разъяснил, что нарушение авторского права, это правонарушение, суть которого составляет использование произведений литературы и искусства, охраняемых авторским правом.
Полинов без разрешения авторов, Васинёва и его Виноградова, без какого-либо договора с нами, незаконно копировал и распространял произведения.
Сколько он продал произведений, установить будет трудно, так что на материальное возмещение, практически надеяться не приходится.
А вот сборник рассказов, в который вошел рассказ: "Крепость Дзивгис", у него вышел из печати три дня назад. Так что он, Володя, является правообладателем произведения.
Пока Лида Виноградова накрывала на стол, Олег прочитал рассказ, который написал Володя.
-О Великий! Твои воины, много раз пытались пройти этой тропой, но ни один из них не вернулся.
Аланы хорошие воины, они не пустят врага на свои земли.
-Так ты хочешь сказать, что мои воины хуже аланов?
-Ты не так меня понял, о, Великий! Аланы, по рассказам купцов воевали ещё в когортах римлян. Они дошли до далёкого острова! Англия называется. Их пропустили по земле руссов. Они дали название реке на Руси, дали название столице Англии.
Царь Ксеркс поморщился и недовольно посмотрел на своего визиря.
- Они так хороши? А что за названия?
- С языка аланов, река переводится, как "дон".
Царь недовольно поморщился, но его визирь продолжил:
-У руссов река, через которую проходило войско аланов, когда шли в Царьград, так и называется - Дон!
Царь повернул голову в сторону своих воинов и посмотрел на них внимательней.
-А столицу далёкого островного государства, называют Лон-дон.
-Это не значит, что мои воины хуже. - Прервал своего визиря царь. - Пошлите ещё отряд!
-О Великий! В это ущелье ведёт узкая тропа, по которой могут пройти воины только по одному, друг, за другом, так она узка.
Как только очередной воин проходит, его настигает меткая стрела. Откуда она прилетает, никто не видел.
Один из твоих шпионов два года назад с караваном купцов побывал в этой долине.
На склонах гор он видел большое поселение. Он насчитал тысячу башен и домов, видел много вооружённых мужчин, но никаких укреплений не заметил.
Купцам разрешили пройти в церковь, построенную, по повелению царицы Грузии, Тамары. Она тоже хотела, чтобы аланы вошли в её царство.
-И ей это удалось?
Визирь опустил голову и промолчал. Царь внимательно посмотрел на своего визиря, хотел спросить ещё раз, но передумал.
Он вышел из палатки, за ним визирь.
Огромные скалы, словно шлемы воинов, стоящих плечом к плечу, перекрывали единственную дорогу в Аланию, которую ему нужно было завоевать.
Тропа, которая вела в долину аланов, словно упиралась в скалу и с того места, где стоял царь, не было видно прохода в скалах.
Визирь, чтобы не услышали телохранители царя, негромко произнес:
-Я узнал, что в горах, есть тайные пещеры, по которым аланы могут проходить сквозь перевалы. А на той стороне, прямо на скале, метрах в пятидесяти от земли, построена крепость Дзивгис.
Её со стороны тропы и не видно, она сливается с горами. Стоит она на расстоянии полёта стрелы от тропы. И даже десять аланов, могут годами сдерживать наступление огромной армии.
Староста православного прихода замолчал, оглядел прибывших туристов и пригласил всех внутрь церкви, сложенной в девятисотом году из тесаных камней.
Дверь в неё была метра полтора высотой и каждый, кто входил, невольно совершал глубокий поклон небольшому кресту, стоящему против входа.
-Ваша группа первая, кто решился в наше сложное время, посетить эти места. Стреляют у нас в горах, Грузия недалеко.
Староста помолчал, медленно повернулся и вышел из церкви.
Рядом с ней стояло невысокое длинное строение. Староста жестом пригласил в огромный зал, где на стенах висели иконы и написанные маслом, портреты Уостаржи, сидящего на коне и убивающего копьём змея (покровителя всех воинов).
-Здесь собираются по церковным праздникам и принимают пищу всё теперешнее население посёлка, двадцать пять человек. - Пояснил староста, - прошу вас за мной.
Староста вышел на улицу, повернулся к склону горы:
-А теперь посмотрите в эту сторону. - Староста, показал рукой в сторону склона горы.
В первое мгновение, туристы ничего не заметили, но постепенно, они стали различать трещины, углубления на склоне.
-А что там?
-Это наша древняя крепость Дзивгис!
Стена, сложенная из камней сливалась со скалой. И только несколько проёмов, из которых воины могли использовать свои луки, были темнее камней и выделялись на фоне стены.
Крепостная стена была высоко над землею и непонятно, как древние строители по отвесной горе поднимали камни, как они сами попадали в крепость?
Староста, подошел ближе к Виноградову, стоящему в стороне от основной группы туристов и молча встал рядом. Он посмотрел, что же всё пишет этот высокий, седой мужчина.
А Виноградов писал в блокнот:
Ущелье узкое проходим,
И крепость Дзивгис там находим.
Ей тысяча и больше лет,
Подобной в мире нигде нет.
Со стороны и не заметна,
На фоне гор почти бесцветна.
Вот это ниши для стрелков,
Здесь трое против их полков.
Сдержать могли и день, и два.
Забрезжит лишь рассвет едва,
Враг посылает одного,
Узкий проход и никого...
Но, свист стрелы и падал враг,
Другой лишь только делал шаг,
Убит и он, закрыт проход.
Врага держали месяц, год.
Записав стихотворение, Виноградов долго всматривался в старые стены. Потом он спросил старосту:
-А на линии огня был только вход в ущелье? Я вижу ещё несколько фортификационных строений, поменьше.
-А вы из военных?
- Да!
-Это на случай, если бы враги спускались с гор. Но таких случаев не было.
-Герои и прекрасные инженеры ваши прадеды!
-Да! Если была бы сегодня работа для молодёжи, тогда они могли вернуться в наше селение. А так, скоро и туристов встречать будет некому.
Староста помолчал, посмотрел в глаза Виноградову:
- Если Россия не поможет...
Поужинав и выпив чай у Виноградовых, Олег собрался домой.
Володя, проводив друга до дверей, улыбнулся на прощанье:
-Я недавно перечитывал твой сборник стихов "Надежда" и увидал там чудесные строки, о мечте, надежде и любви:
Без них ты прах, никто и ничего,
А просто по земле волочишь ноги.
Бродяга ветер пожалей того,
Кто без мечты бредёт среди дороги.
Пройдёт пора любви, останутся мгновенья,
Которые углями будут тлеть.
Мечты, мечты свободные как ветер,
Готовые вспорхнуть и улететь.
Олег собрался было переступить порог квартиры, но повернулся к Володе и, глядя ему в глаза, ответил:
-Самые лучшие мои дни за последние семь лет, были, когда ты нас привозил к себе на дачу и я там, на озере, ловил рыбу.
Володя крепко пожал Олегу руку и вышел за ним на лестничную площадку. Спускаясь по лестнице, Олег помахал рукой.
Виноградовы семь лет назад выделили Васинёвым участок земли на своей даче. Жена Олега, Надя, как и Лида Виноградова, любила возиться с цветами и овощами. Она высадила кусты смородины, весной высаживала овощи и немного картофеля.
А Олег больше находился с удочкой у озера, или у реки. Возвращаясь с небольшим уловом, он, будто извиняясь, говорил Наде:
Мы вместе шагаем по шалой воде,
Ей нравиться буря и нравиться мне.
Зимою здесь снег и мороз, и пурга,
Плечо подставляем друг другу всегда!
Виноградова Лида много времени тратила на уход за двадцатью сортами лилий.
Володю радовали десять небольших кустов разноцветных роз. И вообще, цветы жены занимали почти одну пятую территории дачи.
Володя же, любил ухаживать за плодовыми деревьями и кустарниками.
Виноградовы недавно проводили в последний путь маму Володи, а сразу после Нового года, старшая дочь Валя, подарила Виноградовым и Богриным вторую внучку, Марию.
Но не зря говорят, беременным нельзя присутствовать на похоронах близких.
А тут ещё всю осень, вокруг краевого центра горела тайга, дышать было тяжело. Это, или что ещё было причиной, но роды у Валентины были тяжёлыми, думали, внучка не выживет.
Пуповина обмотала шею девочки, когда она родилась, дыхание было затруднено. Всё это сказалось на здоровье малышки.
Но вот снова пришла весна и новая майская встреча с коллегами на даче.
Рыбная ловля на озере и воспоминания Олега, и Нади, как они выживали в девяностых.
Надя в очередной раз вернулась из Китая, где купила товары для продажи. Зарплаты преподавателя Культпросветучилища и библиотекаря, никак не хватало даже для пропитания.
Васинёвы опять купили билет до Чегдомына и с огромными сумками выехали на север Хабаровского края. Там они распродали товар, поезд будет завтра утром, подружка Нади предложила поехать за грибами.
Надя взяла с собой Олега, на хозяйском мотоцикле (и как ещё двигалась эта развалюха), ехали сорок километров в сторону посёлка Чекунда - 2.
Отъехав от города на двадцать километров, по дороге встретили охотников, те им говорят, что рядом бродят два медведя и дали им одно ружьё с патронами.
Дорога старая, давно заброшена, стала зарастать. Это когда-то по ней вывозили из тайги лес. Вокруг огромные деревья, кедр, сосна. Прямо по дороге бродят глухари и рябчики.
Олег, управляя вихляющим мотоциклом, боялся остановиться, а вдруг потом не заведет этот "драндулет". Полотно дороги высокое, по краям полно грибов.
Остановились, стали набирать грибы в одну корзину, во вторую. Вниз спуститься нельзя, огромные валуны, а там грибов ещё больше. Положить было больше некуда, набрали так много.
На дорогу перед мотоциклом из высокой травы выбежали рядчики, Олег стал в них стрелять, но всё время мазал.
А комары и мошка, словно небольшие грозовые тучи носились перед лицом грибников.
Наде так надоела пустая пальба мужа, что она уговорила Олега возвращаться. Васинёв пытался завести чудо технику, а не тут то было. Никак не заводиться. Аккумулятор на каких-то проволочках, он и не "дышит".
А ещё неприятность, они, оказывается, пробили оба колеса. Олег подумав, стал набивать покрышки мхом. Сколько часов они вдвоём потом катили мотоцикл, не помнят.
Вокруг высоченные деревья, какие они и не знают название, некоторые были и с колючками.
Красота!
Боровая птица не пуганая, однако, Олег больше не стрелял, осталось два патрона. А вдруг медведь?
Попробовали снова завести мотоцикл, получилось, ехали очень долго, периодически останавливались и набивали покрышки мхом. Добрались до приятелей затемно,
Надя всю ночь варила грибы в маленькой кастрюле, потом высыпала в большой эмалированный бак.
Утром пошли на поезд и домой.
Олег достал два новых сборника песен, которые они написали с Володей, их песен уже пятьдесят.
Подумал, что сейчас жить стало легче, есть овощи, ягода с дачи, небольшой гонорар за новые песни. Ещё бы сбросить лет двадцать. Ему скоро восемьдесят, а сделано, так мало...
Олег часто вспоминал свою первую встречу с Виноградовым в школе села Красное.
Вскоре, по настоянию Володи, Олег на выступлениях сам стал исполнять их песни. Нет необходимости теперь при выезде на встречу с читателями везти с собой исполнителей.
Поздно ночью, Володю разбудил телефонный звонок.
Олег сообщил:
- Мне только что позвонил Лёня их Хабаровска. Он опять завоевал "Гран-при" за исполнение нашей песни: "Светлый День Победы". Поздравляю тебя!
Володя услышал в телефонной трубке музыку и голос Леонида Трусова, артиста Хабаровского театра музыкальной комедии.
Я в этот день мундир отца достал,
За годы службы он майором стал,
Его награды с внуками смотрю,
И будто снова с ним я говорю.
Припев:
Много время с той поры прошло,
Но не затянулись наши раны,
Смотрят с фотографии на нас,
Вечно молодые ветераны.
Столицу нашу он оборонял,
Холодный у медали той металл.
Суровая и снежная зима,
А за спиной Россия и Москва.
Припев:
Горит эмалью Красная звезда,
Тот бой он не забудет никогда,
В атаке пал его стрелковый взвод,
Какой же молодой то был народ.
Припев:
Я помню беспокойный его сон,
Как будто вновь в атаке батальон,
Отец кричит, за Родину, вперед,
А за окном шестидесятый год.
Олег был чрезвычайно доволен собой. Пусть за свои песни они с Володей не получили гонорар, но ведь их песни живут, их исполняют со сцены Домов культуры и жители области поют дома в дни праздников.
Васинёв открыл сборник рассказов Виноградова и наткнулся на название: "Чинарик". Олег подумал, что так в народе называют недокуренную сигарету, или самокрутку, а тут?
Степан схоронил бабку и деда в одной могиле, в двух гробах изготовленных из старых, почерневших, не строганных досок.
Деньги у Стёпы никогда не задерживались, он пропивал их в первый же день, как они появятся, поэтому самогон для поминок он попросил в долг. Ему дали трех литровую банку, знали, что расплатится. Он всегда держал свое слово.
На поминки пришли постоянные собутыльники. Помянули стариков, которые воспитывали Стёпу после смерти родителей.
Отец его в послевоенные годы был лучший печник в селе, мастер на все руки. Мог и дом срубить, и по кузнечному делу.
Стёпа был единственный, поздний ребёнок. Мать баловала сына, Не приучала к работе по хозяйству, хотя держала корову, кур, кабанчика.
Отработав днём в колхозе, она спешила домой, обихаживала скотину, да и огород у неё был очень большой. Вот только сына к работе на нём никогда не привлекала.
Умерли родители в один день.
Несколько лет подкармливали внука дед и бабушка, но силы их были на исходе.
Вот так незаметно и вырос Стёпа.
Работать на огороде, со скотиной он не любил, а после девяностых, в их селе и работы другой не было. Парень собирал дикоросы, да жил браконьерством. Благо, что после отца осталась двух ствольное ружьё.
В любое время года Стёпа под заказ, в основном за самогон и немудрёную закуску, мог добыть и сохатого, и козу. Это не говоря о том, что запросто отыскивал огромного "секача", а если просили и подсвинка.
Не боялся он ходить и на медведя. Хоть пил много, а стрелял он отменно.
Не любил только стрелять глухаря, да рябчика. Считал баловством и потерей времени.
А больше всего, Стёпа любил ночами, чтобы не попасться инспекторам, ловить красную рыбу, поднимающуюся по реке Бира к Теплому озеру на нерест.
Сети у Стёпы были самодельные, но вязал он их хорошо. Крепкие они у него были. Много рыбы он выгребал каждую ночь.
Был у Стёпы единственный, но самый верный друг. Беспородная маленькая собачонка. Звали её Чинариком.
Это потому, что её хозяин много курил, но своих сигарет у него никогда не было. Вот он и просил постоянно у сельчан, дать покутить остаток сигаретки, или папиросы - чинарик.
Была его собачка низкорослая и очень худая. Она беззаветно любила своего хозяина. Когда у Степана спрашивали, почему собака такая худая, рёбра видно, чем он кормит, Стёпа отвечал:
- Тем, что ем сам.
А ели они из одной, давно не мытой миски.
Учитывая, что в полуразвалившемся отцовском доме никогда не было запасов еды, огород Стёпа не засаживал, Чинарик ел не регулярно, только в дни, когда в доме собирались собутыльники и обмывали успешную охоту Степана.
Собаке доставались кости с остатками мяса, да куски черствого хлеба.
После пьянки Стёпа отсыпался на кровати, застеленной грязным матрасом. С ним рядом, головой на черной от грязи подушке, спал Чинарик.
Если сельчане видели Чинарика, то знали, Стёпа где-то рядом. Они никогда не расставались. Только когда Стёпа ходил ночами добывать горбушу и кету, он закрывал Чинарика в доме.
Рыбаки-браконьеры никогда не брали с собой собак, знали, что не выдержат они, станут облаивать посторонних и этим выдадут их местонахождение.
Однажды Стёпа не подпёр входную дверь в дом, когда пошел ночью на реку. Чинарик понимая, что хозяин не хочет его брать с собой, выбравшись из дома, тихонько пошёл следом за Стёпой, ничем себя не выдавая.