Аннотация: О долгожданной свадьбе, таинственном лорде-протекторе и неожиданной гибели одного из Знаменосцев.
Глава 2. Отобранная душа.
- ... так Знаменосцы определили будущее не только Дунмара, но и всего Баланса Содружества, ибо теперь забота о будущем была целиком и полностью поручена только им, - закончил читать человек в тёмно-голубом камзоле с золотой лентой и торжественно захлопнул книгу.
Мальчик лет одиннадцати в пажеском костюме с похожей лентой, сидящий напротив него, в восторге захлопал в ладоши.
- Сэр Нинелл, это великолепно! Это...это...
Он не находил слов, чтобы выразить свои чувства, и большими тёмно-коричневыми глазами стал оглядывать всех, кто был вокруг него, чтобы с кем-то разделить своё восхищение.
- Я знаю, кем буду! - крикнул он наконец. - Адмиралом морской армии Эдольжола!
Александр Нинелл тихо засмеялся и потряс своей книгой.
- Одно дело быть адмиралом, а другое - писателем, Маури.
- А я думаю, что тебе, Маури, сначала нужно закончить обучение в Академии точных наук Паекера, - поучительным тоном сказала девочка в воздушном малиновом платье, которая была года на три старше его. - Ты учишься в ней только первый год, а уже мечтаешь о великом будущем!..
- Каждый мечтает быть великим, - отрезал мальчик и, надувшись, отвернулся от неё.
- Юлиусовские замашки, - шутливо заметил Александр и засмеялся вместе с человеком, который, облачённый в красный генеральский мундир с золотыми пуговицами, стоял у окна позади и вертел в руках какой-то предмет, - Маури, да ты у нас настоящий Вишес! Но Аннет права: тебе нужно получить образование в Академии.
- Но там так скучно! - взмолился Маури. - Зачем мне изучать всякие законы астрономии, если я хочу стать мореплавателем! Сэр Нинелл, а вам не предлагали преподавать у нас корабельное дело?
- Интересная мысль, - Александр лукаво прищурился, - но, боюсь, в первый же день занятий вездесущие ученики - а они ведь хотят всё потрогать своими руками - разгромят все верфи Дижольского залива, - все, кто был в комнате, засмеялись, и только Маури так и не понял, что было предметом смеха. - И потом, Маури, это ведь всего лишь книга...если бы, скажем, Гэбриел, - Нинелл повернул голову назад, - написал роман об охотнике за волками, ты бы передумал и захотел стать охотником.
- Ну я не смог бы так красиво описать даже своё ремесло, - ответил Гэбриел под общий дружеский смех, - как ты описал войну в Дунмаре в своём романе. И если бы я даже написал книгу, - он ухмыльнулся, - у меня не было бы денег, чтобы её издать...
- Это почему же? - удивился Александр.
- Потому что я проиграл тебе двести керн! - заключил Томпсон, отдавая ему трубку из чёрного дерева. - Признаюсь, я у меня нет идей, как зажечь её без огня.
- Я сразу сказал, что этот спор обречён на неудачу, - с хохотом вмешался низкий ростом курчавый юноша. - Верно, Капран, тебе было намного легче, когда мы поспорили, что ты сможешь вырастить в ушах куриные перья.
- Я жалею, Тьер-де-Ласс, - поспешно ответил черноволосый юноша с перевязанным правым ухом, - что ты смог превратить свою голову индюка обратно в нормальную, вот смеху-то было бы, если б тебе не удалось!..
- ...да-да, и пришлось бы госпоже Сицилии сменить её обворожительную улыбку на индюшачий клюв! - в довершении заметил Гэбриел, и после этого в комнате образовался настоящий балаган.
Аполлон рассмеялся, и четверо молодых людей стали с жаром рассуждать, чей спор оказался лучше, не замечая двух детей, которые, переглянувшись, с добрым укором смотрели на взрослых шутников. Улюлюканье друзей продолжалось даже тогда, когда на лестнице, что вела на второй этаж, послышались торопливые шаги.
- И как вам не стыдно?!
Эльфийка в длинном белоснежном платье с ярко-жёлтыми, отливающими золотым блеском, волосами, которые опускались до её талии, сбежала с лестницы и гневным взглядом смерила шутников, скрестив руки у груди.
- Трое взрослых лоботрясов! Сколько же можно устраивать это безобразие, а? Какой пример вы подаете детям?!
- Ринитель! - торжественно воскликнул Гэбриел с присущей ему иронией, будто только что её заметил. - Право, какое на тебе красивое платье...
Эльфийка залилась багряным румянцем, но своего гневного взора не сменила.
- А что ты его не ругаешь? - наивно спросил Аполлон, бесцеремонно указывая пальцем на Нинелла. - Он ведь тоже с нами за компанию!..
Двое детей и четверо друзей засмеялись, но и это не переменило настроение Ринитель.
- От сосновых пеньков пользы больше, чем от вас троих! - продолжила она. - Александр хоть немного помогает, когда сидит с детьми, - Нинелл с благодарностью возвёл глаза к потолку, - а вы? Ну сколько можно устраивать этот балаган и заключать глупые споры, используя магию колец Знаменосцев? Этим ведь шутить нельзя.
- Лично я не сомневаюсь в гении короля Тадеуша, - рассудительно вставил Аполлон, разглядывая на мизинце правой руки золотое кольцо с голубым камнем, и Гэбриел закивал на его слова, - ведь ещё никогда эта вещица не отказывала. Ну правда, ведь не может она заклинить, а?..
Ринитель ничего не ответила, а только покачала головой, дав понять, что его случай безнадёжен.
- Вы хоть помните, зачем вообще находитесь здесь?
- Свадьба Танатуса и Вирджинии! - хором ответили Аполлон, Гэбриел и Капран, с наигранным изумлением глядя друг на друга.
Эльфийка слегка улыбнулась.
- И вы конечно же забыли, о чём я вас просила?
- Мы как раз шли встречать Юлиуса у заставы, мы просто мимо проходили, - стал оправдываться Капран.
- Но как можно было не зайти, - поддакнул ему, подмигивая, Гэбриел, - тем более здесь Александр читал Аннет и Маури свою книгу... мы ведь даже её в руках-то не держали...
- Вот он-то нас и заговорил, - Аполлон, словно совершивший проказ мальчишка, который сейчас находил повод для оправдания, тыкал пальцем в Александра, и этим единодушно вызывал у всех смех.
Тем временем со звонким смехом с лестницы спустилась вторая эльфийка. Её снежно-белые волосы были заплетены в косу, светло-красное платье - расшито бисерными нитями, а плечи покрывала воздушная голубая шаль. Она удивительно походила на Ринитель, но была немного моложе её и вовсе не осуждала выходки троих балагуров, потому и лучезарно улыбалась им. Все четверо молодых людей поприветствовали очаровательную эльфийку заискивающим свистом, а Маури застенчиво покраснел, но все же нашёл в себе храбрости подойти к лестнице и подать руку своей сводной сестре.
- Сицилия, ну хоть ты-то скажи им, - взмолилась Ринитель. - Как можно дурачиться, когда ещё столько дел, а Юлиуса по-прежнему некому встречать!..
- Ох, будто Юлиус в Рендэлло первый раз, - Гэбриел возвёл к потолку глаза, и Ринитель бросила на него разгневанный взгляд.
- Пошли, подруга, - сказала Сицилия, взяв под руку эльфийку, - у нас самих много дел: надо проверить расстановку столов, угощения. Ах да, и я уверена, что как только мы уйдём, эти бездельники здесь долго не задержатся.
- Она могла бы неплохо зарабатывать на своём даре предвидения, - хмыкнул Гэбриел, и Аполлон изобразил серьёзную мину, почёсывая подбородок.
Две эльфийки рассмеялись и, многозначительными взглядами проводив шутников, вышли из комнаты на крыльцо терема, и скрылись из виду.
- Возмутительно, как же без нас они проверят угощения! - встрепенулся Аполлон. - Здесь нужен ясный глаз, светлый ум...
- ...и отменный вкус, - вставил Гэбриел. - Капран, выручи уж в последний раз...
- Ну хорошо, только впредь никаких шуток над моим ухом!
- В тебе есть много смешного кроме твоего уха, старина, - похлопал его по плечу Тьер-де-Ласс, отчего Серганамуз покачал головой подобно Ринитель, - так что не унывай! До встречи, Александр, ждём от тебя объяснений, как, чёрт побери, зажечь твою трубку без огня. Маури, не ешь много печенья - от него толстеют!
И они с Гэбриелом поспешили за эльфийками, а Капран, коротко кивнув Нинеллу, пошёл встречать Юлиуса.
В небольшой, но довольно уютной комнате, которая была наподобие холла в тереме старосты Рендэлло, ещё долго звучал весёлый смех, и, наконец, все внимание двух детей стало вновь приковано к Александру Нинеллу.
- Прошу, сэр, прочитайте ещё одну главу, - попросил Маури. - Какую-нибудь из середины, где есть что-нибудь про Юлиуса...
Аннет молча поддержала предложение Маури, но вслух повторить имя главного героя романа не решилась.
- Ну хорошо, первую главу и концовку по вашей просьбе я прочитал, так что самое главное вы знаете, - ответил Нинелл, листая книгу, - а теперь - самая интересная глава!.. Только боюсь, что вам будет страшно, друзья мои.
- Чушь, я ничего не боюсь, - Маури решительно упёр руки в боки, и Александр, коротко улыбнувшись, стал читать слегка приглушённым голосом:
- "...Дарий Хойар по-прежнему сжимал в своей руке золотой камень. Его другая рука держала саблю у самого горла Юлиуса, на её раскалённое лезвие медленно сползали со щеки капли горячей крови бесстрашного Знаменосца, накаляя её ещё больше. Перед ними простиралась панорама битвы, самой ужасной, которую только доводилось видеть Юлиусу: тысячи из сотен тысяч защитников церемийской земли ежеминутно погибали - пусть он не мог видеть этого, но он знал, он чувствовал, ибо он ещё был способен на это, нежели погрязший в вероломстве и алчности милекан.
- Говори! - в который раз повторил Дарий Хойар. - Что ты знаешь про Трезубец Хэлви?!
- Слышал о таком, только не помню где. А, не та ли это штука, за которой сломя голову гоняется самый великий маг из милекан?
Это не был ответ - это был прямой вызов. Лезвие сабли впилось в его горло, но Юлиус продолжал надменно смотреть на Хойара. Страшился ли он смерти? Нет. Он знал, что Хойар не посмеет его убить: пусть милекан и был малодушен, но его трусость мешала ему принять это важное решение. Юлиус знал: он - последняя зацепка для Хойара.
Земля исчезла у него из-под ног, и снова появилась. Панорама битвы пропала: теперь всё вокруг заслонял огонь, которого Ван-Шиба велел ему не бояться. Они с Хойаром были на глубочайшем дне вулкана, где царили клубы пепла и столбы огня. Любое живое существо, которое любит нежиться под тёплыми лучами летнего солнца и дышать на побережье моря свежим воздухом, не продержалось бы здесь и минуты: раскалённые пары душили, а камни обжигали ноги. Но Юлиус смог открыть глаза.
Впереди был он, ужасный, отвратительный, облачённый в кровавые одеяния. Он был единственным из своей расы, подобных ему не существовало, он был чудовищем, ужаснее сотни гарропов. Его когтистые лапы тянулись к Знаменосцу, его крылья раскачивались и нагоняли на пленника раскалённые пары как меха горна. Его голос звенел в ушах Юлиуса, повелевая покориться, ниспасть на колени. Всё, чего он желал сейчас - овладеть разумом юнца, ибо он никогда не был так близко к Трезубцу Хэлви.
В голове Знаменосца он порождал видения, желая устрашить и поработить, посылал свои иллюзии, исполненные насилием и расправами - всем, что так было близко его бесчувственному и никчёмному сердцу. Он торжествовал: до заветной цели оставалось так близко. Он владел разумом Знаменосца, как оборванец владеет случайно найденным золотым.
- Предстань передо мной на коленях! - ужасный голос слышался в ушах Юлиуса всё громче и громче.
И Юлиус, из последних сил удерживаясь на ногах, ответил снова с дерзостью и неустрашимостью..."
- Если я когда и предстану перед тобой то только для того, чтобы уничтожить!
Александр изумлённо поднял голову. Аннет и Маури резко обернулись и издали радостные возгласы: в дверном проёме, скрестив ноги и опираясь на косяк, стоял молодой человек в чёрном плаще, который всё это время слушал чтение книги.
- Ха-ха, Юлиус! - воскликнул Александр, забыв про книгу.
Юлиус Вишес резвым шагом пересёк комнату, и два приятеля обнялись и похлопали друг друга по спинам.
- Ну, говори, как доплыли?
- Превосходно, мой друг-адмирал. "Бродяга Васкес" доставил нас из Билиграна за полутора суток. На море замечательно: волн почти не было, ветер дул нам в паруса. Уж тебе ли не знать, какая чудесная эта погода. Нимферополис остался в Паекере в "Утёсе крабов", сказал, что дождётся остальных...
- Ну а ты, как обычно, решил прибыть раньше всех?
- Именно, - подтвердил Юлиус. - По-твоему, я останусь на постоялом дворе, вместо того чтобы пораньше оказаться в Рендэлло?
- Ну, нет, я тебя слишком хорошо знаю, - ответил Александр и похлопал Юлиуса по плечу.
- Привет, Аннет, - сказал Юлиус сестре Гэбриела, и она, залившись краской, тихо проговорила приветствие, сделав галантный жест - слегка присев, как подобало барышне, и теперь уже это нисколько не удивило Юлиуса.
- О, Маури! - он только сейчас заметил стоящего у лестницы младшего брата, который смотрел на него с нескрываемым восторгом. - Сколько же мы не виделись, а, Маурелио? В прошлом году тебя отправили в Академию в тот день, когда я уже возвращался оттуда после Прощального Бала...
Юлиус с весёлостью протянул Маури свою руку, и тот, краснея и немного робея, пожал её, а потом, набравшись смелости, слегка ударил брата кулаком чуть выше локтя и произнёс:
- Ну, с возвращением, проныра-Юл.
Двое молодых людей рассмеялись, и Александр, с удивлением глядя на Маури, обратился к Юлиусу:
- А это что-то новенькое!
- Я уж думал, ты об этом забыл, Маури, - Юлиус потрепал брата по голове, и тот расплылся в улыбке. - Однажды меня отпустили из Академии по какому-то случаю на пару дней, уже не помню, какой был повод, тогда семилетнему Мамрику я показывал фокусы, которыми меня обучил Аполлон - он-то нахватался трюкачеств у своего отца. Помню, тогда Мамр так и не смог понять, в чём их секрет, и за мной осталось прозвище "проныра".
- Ну теперь надо передавать свои умения по наследству! - подмигнул Александр, и они с Юлиусом, Маури и Аннет снова рассмеялись.
Полгода приятели Юлиус и Александр не виделись, ровно полгода с того самого дня, как закончилась война Эдольжола и Дунмара. Последняя военная сила Отряда Карателей - двухсоттысячная армия маршала Вронна - была разгромлена объединёнными войсками в горах Мон-Морелло, где до самой битвы она с неделю плутала в поисках выхода к морю, изнурённая эпидемиями и нехваткой провианта. Победа, долгожданная и опьяняющая, наполнила сердце каждого эдольжольца и санкт-артурца гордостью за собственные подвиги и надеждой, ослепительной надеждой на лучшее: полувековому вооружённому противостоянию в Дунмаре пришёл конец с низвержением Дария Хойара, последнего его узурпатора, Главы Отряда Карателей и неудачного охотника за Трезубцем Хэлви. Распался Совет Пяти Маршалов, и Дунмар окончательно был присоединён к империи Эдольжол, чего никто оспорить не мог. В господстве праздничной суматохи, царящей в Паекере, народного ликования и повсеместного прославления эдольжольской армии, которой не только удалось искоренить всё Зло, но и предотвратить хотя бы малейшую его вылазку на земли империи, император Тонгае объявил о возрождении королевского трона в Дунмаре и провозгласил королём никого иного как Андреаса Вишеса. Этот день был последним днём пребывания генералиссимуса в Паекере: водрузив из рук императора корону Дунмара на свою голову, Андреас Вишес, оставив все столичные дела, переехал в Неотунну, в свой королевский дворец, откуда начал обустройство своего долгожданного владения.
Предложение отца переехать в Неотунну Юлиус Вишес не принял: подобно многим другим, он воспринял провозглашение Андреаса королём как очередную вожделенную игрушку или утеху, добытую для себя его отцом. Он помнил их последний разговор, примирение и слова Андреаса, который признавал себя неправым и отказывался от дотошной опеки сына: после этой войны их пути разошлись, и каждый из них пошёл своей тропой.
Юлиус Вишес знал, где пролегал его путь. Стремление исправить прежние ошибки, вернуть утраченное и познать сокровенное влекло Юлиуса к берегам Санкт-Артура, куда вместе с половиной Отряда Знаменосцев его доставил "Себастиан". В Билигране он прожил несколько недель в Королевском замке, где разузнал от Всевидящего Оракула Чаши о побеге Зимцола Игинвиса из Харазнаса, о его пленении Трувианом и о провозглашении Рогоносца станадрионом империи илвастров. Он брал уроки у короля-мага, ведомый одним стремлением: во что бы то ни стало найти Нарвелл. Теперь Юлиус не отчаивался как раньше, вспоминая о ней, нет, он уверенно шёл к своей цели, изо дня в день совершенствуясь в мастерстве.
Король Тадеуш обучил племянника всем магическим действам Сумрачного Щита, а после посоветовал ему отправиться в Империю Огня. Поездка в Данкерн-Пай стала испытанием для Юлиуса: там он плутал по уже известным ему лесным тропам, подолгу сидел на той самой поляне, где когда-то блестяще прошёл Праздник Белой Лилии. В неустанной ходьбе он думал о своём бремени, да, это уже было его предназначение - вызволить ту, кому он отдал своё сердце. Кроме того, сам Тадеуш в последнее время был чересчур уж загадочным, будто в один прекрасный день понял что-то важное, но не готов был говорить об этом племяннику. Юлиус не знал, как объяснить странную прихоть короля, когда в подземном зале Всевидящего Оракула он велел ему оставаться в темноте и не выходить на свет. Тадеуш постоянно расспрашивал его о том дне, когда он потерял Нарвелл. Чего добивался король, каждый день своими вопросами ненамеренно причиняя Юлиусу боль? Укорял ли он племянника за безответственность? Зачем ему надо было знать, слышал ли тогда Юлиус голос Трувиана и какие силы тянули его в воду? Юлиус знал, что его дядя не из тех, кто имеет наглость смеяться на чужими слабостями, но всё же покидал Билигран он рассерженным на Тадеуша: на все вопросы тот бесцеремонно уклонялся отвечать.
Он долго просиживал на речном берегу, где когда-то Гэбриел учил Капрана удить рыбу, а Аполлон восхищался эльфами, среди которых была она. Зима в Империи Огня благодаря магическим умениям Цибурия была без снега, поэтому всё на этом речном берегу даже в зимнюю пору осталось прежним, как в былые дни, будто время замерло, храня сокровенную память прошедшего, которое было дорого для опечаленного, но не убитого своим горем человека. Иногда Юлиус, плутая по лесу, выходил к юрте, где жила семья Нарвелл, и тотчас же, опомнившись, скрывался в чаще. Подолгу он глядел на жилище эльфов, откуда был слышен детский смех и весёлые голоса взрослых. Её родители до сих пор думают, что она в Билигране ухаживает за раненным племянником короля. Цибурий не посмел им сказать, что с ней стало. Интересно, сказал ли он им? Юлиус никогда об этом не думал, он мучил себя вопросами и сам же отвечал на них: виною всему - он. Зачем он шёл на эти пресловутые подвиги, которые Тадеуш с умело скрываемым авантюризмом подсовывал Знаменосцам? Плавание с посольством в Дунмар, путешествия во Дворец Невероятностей через Роковой пролив... Вместо этого он мог провести счастливые дни с Нарвелл, он мог бы отказать королю. Почему он этого не сделал, если выход был настолько прост? Тадеуш не мог ошибиться, не мог что-то упустить, о чём-то забыть. А ведь он даже не выказал никакого сожаления, не попытался утешить того, кто потерял самое дорогое для своего сердца.
Юлиус думал об этом, злясь на Тадеуша и тут же его прощая и злясь на себя. Он задавался вопросом, а говорила ли Нарвелл своим домашним о том, что Юлиус не просто её подопечный, к которому она приставлена Ван-Шибой? Говорила ли, что уже может не вернуться из Билиграна, на всю жизнь связав свою судьбу с ним?..
Юлиус не помнил, когда последний раз он от души смеялся, он оставил всё ребячество, которое было в нём, повзрослев, не был похож на того заносчивого юношу. Постоянным унынием сменилась беззаботность, но среди всего этого уныния была и цель, к которой он стремился и отступать от которой было нельзя.
В Империи Огня Цибурий растолковал ему все свойства Луча Мотэра и вселил в него толику волшебного огня из Источника Жизни. Про Алут-меч Ван-Шиба, как, впрочем, и сам Тадеуш, говорить ничего не решался, объясняя это тем, что его силу лучше Хэлви и Пракото не знает никто. Получив необходимые знания, Юлиус переехал в Ферен, где новоиспечённый комендант Нимферополис Моцайв любезно предложил ему обучиться корабельному делу. В Ферене Юлиус встретил начало весны, а всё это время - вёл переписку с Танатусом, Александром, Аполлоном, Капраном и Томпсонами.
Гэбриел с Аннет и Капран с Аполлоном предпочли не покидать Отряд, но оставаться в Паекере. Гэбриел Томпсон, в своё время возведённый Андреасом Вишесом в генералы-сотники, теперь служил в столице Эдольжола рука об руку с Танатусом Бесом, а Серганамуз и Тьер-де-Ласс - в Судебной Палате империи под бдительным надзором Вирджинии Эйлер, которую, при случае, они не упускали возможности ехидно называть "мадам".
Именно Вирджиния Эйлер и Танатус Бес теперь были причиной возбужденных и несмолкающих разговоров здесь, в Рендэлло, где они и решили пожениться. Андреас Вишес передал все дела в Слипволкере своему сыну, и Юлиус, получив письмо от Танатуса с предложением организовать свадьбу именно здесь, немедленно с поздравлениями написал положительный ответ. Вместе с Моцайвом на фрегате "Бродяга Васкес" - остальные почётные гости Санкт-Артура плыли на "Себастиане" - Юлиус прибыл в Паекер, но не захотел провести полдня в трактире "Утёс крабов" и один отправился в Слипволкер, дорога к которому была ему хорошо знакома. Лесными путями он добрался до самой деревушки: Юлиус знал, что кто-то у заставы должен был его встречать, но ему ужасно не хотелось шума и церемоний по случаю своего приезда: духа праздника не было в нём совсем, и он даже надеялся не присутствовать на самом торжестве. Оттого-то Юлиус, закутавшись в плащ, под видом обычного конюха прошёл по деревне, на центральной площади которой уже все было готово к празднеству, и незамеченным добрался до терема старосты, надеясь застать там Танатуса, поздравить его лично и, извинившись за срочные дела, уехать в замок герцога. Но теперь, когда он сам себя выдал, ему уже должно было присутствовать на торжестве, но Юлиус даже не огорчился провалу плана: при виде близких ему людей всё одолевающее неделями уныние как рукой сняло...
Юлиус и Александр вышли на широкий задний двор терема, обращенный в сторону леса; здесь стояло множество больших и малых карет с запряженными лошадьми. Весеннее полуденное солнце заливало небольшой лужок тёплыми лучами, лёгкий ветер ласково трепетал траву и листья молодых берёз, а на чисто-голубом небе не было ни единого облака - Юлиус всегда любил такую погоду, поэтому и предложил Александру ждать прибытия Танатуса на улице. Сам Танатус Бес, несмотря даже на то, что в этот день у него была свадьба, был занят важными делами в Магистрате и предупредил устроителей праздника, чтобы раньше полудня его не ждали.
Но постепенно стало пребывать все больше гостей, и Юлиус с Александром, стоя на заднем дворе, нехотя вынуждены были их встречать и провожать в терем, где они могли отдохнуть с дороги. Вскоре этим занялась Ринитель и её помощницы-эльфийки, и Юлиус был рад тому, что теперь он мог просто стоять и разговаривать с Нинеллом - Александр с увлечением рассказал ему о своей книге и обязался подарить один экземпляр.
- Я назвал её "Закат и восход Дунмара", название говорит само за себя, правда? Честно говоря, с неделю думал, как её назвать...
- Лучше бы назвал её, право, "Придурковатости Хойара-чудака", у тебя ведь ему посвящена куча глав, - послышался печальный и в то же время насмешливый голос позади, в котором Юлиус узнал голос Гэбриела. - О, Юлиус! Это ты?! Э, а кого хороним?
- Виноват, - улыбнулся Юлиус, не понимая недоумение Томпсона.
- Да ты ведь во всём чёрном, трижды я милекан. Непорядок! - Гэбриел засмеялся, и двое друзей пожали руки друг другу. - Хотя, это даже символично: конец холостяку-Бесу...
- Так и знал, что Капран проглядит твою карету, - теперь подошёл Аполлон. - Что ж, приветствую вас, ваше вишество, - друзья рассмеялись, - надо было нам с тобой заключить спор, Гэб, что Капран прошляпит Юлиуса...
- Надеешься отыграться? - лукаво прищурился Гэбриел, хлопнув себя по карману, в котором зазвенели монеты.
Тьер-де-Ласс, надменно подняв вверх указательный палец, хотел что-то вставить в ответ, но Юлиус, которому стало необыкновенно смешно, вмешался в разговор:
- За что отыграться? Какие ещё споры? Я, кажется, пропустил много интересного...
И друзья рассказали ему обо всем, чем они занимались, пока он был в Санкт-Артуре. С улыбкой Юлиус слушал Гэбриела и Аполлона, говоривших наперебой, пока не увидел въезжающие во двор кареты с запряженными огненными конями.
- Гости из Санкт-Артура! - возвестил глашатай в малиновой ливрее, стоящий посреди двора, и Ринитель тут же поспешила к каретам.
- Предлагаю поспорить, взял ли король с собой Посох Стихий, - тут же выпалил Аполлон.
- Ставка - пять керн, - добавил Томпсон, и друзья с деловой серьёзностью пожали руки.
Гостями из Санкт-Артура оказались Цибурий и его жена Аланта, на которых были роскошные наряды герцога и герцогини, гном Ондейрут Дондолин и сирена Аминель, Нимферополис Моцайв и ещё с десяток почтенных особ, среди которых не было короля Тадеуша.
- Он не отплывал с нами на "Себастиане", а послал ко мне голубя с письмом, что задержится, - ответил Ван-Шиба на общие вопросы, - Нафлен тоже остался с ним, - сказал он Ринитель.
- А Улпирс?
- Ахтонд Улпирс, судя по всему, до сих пор не вернулся из своего похода в Церемию...
- Улпирс ходил в Церемию? - удивился Нинелл. - Зачем?
- Король поручил ему, - ответил Юлиус, - получить объяснения от Эдельгара - ведь тот чуть было не убил Странника, а является одним из старейшин Харазнаса. За его поступок следовало бы лишить его этого сана, чего и добивается король. Но до сих пор не известно, что стало с самим Эдельгаром, да и с Улпирсом тоже.
- Постой, а как же Странник, Сидвал, Дрэго и этот...ну, их дружок-даглодит? Они не приедут на праздник? - спросил Аполлон, но ответ возник сам собой.
- Гости из Дунмара! - возвестил глашатай, когда во двор въехали четыре красные кареты, запряжённые шестёрками белых лошадей с плюмажем.
На крыше каждой из них был золотой вензель "Ă", обрамленный в серебряный полумесяц, - "Ă" означало "Андреас" - ливреи кучеров и лакеев были расшиты золотом. В предвкушении появления новоиспечённого короля Дунмара все во дворе замерли и обратили взоры к каретам, но один из лакеев тут же объявил, что Андреас Вишес задержится из-за неотложных дел в столице Эдольжола.
- Эка штука, у всех королей заведено опаздывать, - возвёл глаза к небу Ондейрут Дондолин, - а у Вишесов - особенно!..
Под общий смех собравшиеся приветствовали появление гостей из Дунмара - свиты Андреаса. Тех, кто сейчас собрался на заднем дворе, больше всех своим видом приятно поразила Дрэголина - даже Юлиус никогда не видел её одетой в белоснежное платье с подвешенными бутонами роз - ведь обычно на ней был старый мужской военный камзол.
- Сила и честь, Юлиус, - сказала Дрэго и положила кулак в бархатной белой перчатке на сердце, отдавая честь, но со стороны это выглядело довольно забавно, и несколько деревенских зевак прыснули и рассмеялись.
- Рад снова видеть тебя, Дрэго, - ответил Юлиус, повторив её жест.
- Разрешите, - участливо вмешался Нинелл, - проводить вас, мадам.
Он протянул руку, и Дрэго, оглядев адмирала таким взглядом, словно он отдавал в её распоряжение армейский авангард, взяла его под руку, но потом подмигнула остальным и уже с весёлостью пошла в терем вместе с Александром.
Генерал Сидвал Литон удивил всех своей широкой чёрной шляпой со странным белым пером, которое само напоминало огромный кошачий хвост. На все вопросы, из какой птицы он выдрал это чудное перо, Литон почему-то отвечать отказался и сразу поспешил вслед за Дрэго, коротко кивнув Юлиусу. Даглодит Хеалинт, выйдя из кареты, со всеми здоровался вежливо и учтиво, но вынужден был уйти с детьми - впервые увидев настоящего даглодита, Маури выпалил череду вопросов, и Хеалинту понадобилось в спокойной обстановке объяснить ему, сколько весит его хвост и умеет ли он летать.
Появление Станислава Странника было приветствуемо радостным свистом не только Знаменосцев, но и всех зевак, ведь большинство из них собралось тут, чтобы поглазеть на настоящего героя минувшей войны. Сегодня Странник выглядел чересчур опрятно: его длинные волосы были забраны назад, борода расчёсана и заплетена в две небольшие косы - Юлиус понял, что он её немного подстриг - а одет Станислав был в широкий чёрный кожаный плащ со стоячим воротом; поверх плаща тянулся ремень, на котором он нёс Клинок Деосса. Задерживаться на заднем дворе Станислав не стал: он немногословно приветствовал всех, будто бы ненароком позвал за собой Юлиуса и быстро прошёл в терем.
Юлиус, привыкший к чудаковатостям Странника, нисколько не удивился его поведению и ушёл с заднего двора: остальные его отлучения не заметили - как раз в эту минуту во двор въехал белый конь, и сидевшего на нём всадника приветствовали шумными рукоплесканиями и улюлюканьем.
Войдя внутрь, Юлиус закрыл за собой дверь и внимательно посмотрел на Станислава: тот стоял к нему спиной у окна напротив кресла, где недавно сидел Нинелл и читал детям свою книгу. С минуту между ними было молчание.
- Что же ты не спрашиваешь? - наконец осведомился Странник, слегка повернув голову.
- О чём я должен спросить? - не понял Юлиус. Он догадался, что Станислав чем-то не на шутку обеспокоен.
- Почему я не пришёл в Харазнас и не потребовал себе места Верховного старейшины? Разве ты не хочешь об этом спросить?
Странник сглотнул и снова отвернулся к окну. Любопытно было бы узнать, почему он действительно до сих пор не Верховный старейшина Харазнаса - ведь этот сан принадлежал ему по праву, но Юлиус, догадываясь, что из-за этого Станислав не в себе, ответил:
- Вовсе не хочу я об этом тебя спрашивать.
- Последние месяцы каждый, кому не лень, задаёт мне этот вопрос! - рявкнул Странник, будто бы Юлиус только что в тысячный раз задал ему этот вопрос, - Почему я до сих пор не в Харазнасе. Ты знаешь, что после войны я остался в Дунмаре, а сейчас я впервые в Эдольжоле, и представь, сколько раз этот вопрос зададут мне здесь!..
Станислав принялся сжимать и разжимать свои кулаки, собираясь с мыслями.
- В чём же проблема, Станислав?
- Ты считаешь меня слабаком! - выпалил Странник, повернулся к Юлиусу лицом и стал расхаживать по комнате.
- Никем я тебя не считаю. С чего ты это взял? - Юлиус начинал сердиться.
- Значит, будешь считать, - с нервной улыбкой ответил Странник, - все меня им считают, Юлиус, и ты не станешь исключением. Ты видел этих напыщенных самолюбивых кретинов из Паекера?! Видел. Я не хочу быть очередным героем сплетен и небылиц. Я оставил службу в Паекере и уехал в Дунмар по предложению твоего отца только поэтому. Они всем и вся в своих хвалебных грамотах раструбили, что я - Аврус Карацер! Все ждали от меня захвата Харазнаса, как это бывает в эпических сагах - с баталией, горой трупов и изгнанием ко всем чертям горе-старейшин. Но этого не произошло, Юлиус! Этого не было! Те, которые хотели меня убить, бежали, а Харазнас избрал себе новых старейшин и нового Верховного, а я здесь, а не там, где должен быть по своему долгу...
Странник разговаривал скорей с самим собой, чем с Юлиусом, который понимал, что всё, о чём говорил Станислав, пробуждает у него интерес к настоящей причине отказа Странника от трона Харазнаса.
- Спроси же меня, почему я не захотел вернуть Харазнас? - громко потребовал Станислав, и Юлиусу ничего не оставалось сделать, как произнести полушепотом:
- Почему?..
Странник упал в кресло и скрестил пальцы рук.
- Я не готов к этому, Юлиус. Не готов. Он - мой брат.
- Ты говоришь о Трувиане?
- Да! - Станислав ударил кулаком о подлокотник кресла. - Ты ведь знаешь, что стало с Церемией, что он вытворяет - посылает всё новые и новые полки, отряды! В Лиридии с его помощью был совершён переворот, в Призохане, а именно в Аале, снова подняли восстание волкодлаки! Я не понимаю, почему Харазнас сейчас умалчивает об этом, но это не важно, важно то, что он - мой брат, понимаешь, Юлиус. Я долго думал об этом... Я думаю об этом всё время! Наш отец наказывал нам беречь друг друга... - Станислав накрыл голову руками. - Сейчас к Верховному старейшине Харазнаса обращены все надежды: он должен избавить Баланс от этого чудовища, но ты теперь понимаешь, что я не смог бы...
- Ты до сих пор считаешь его своим братом, - Юлиус не мог понять Станислава, - даже после того, что он с тобой сделал. Разве ты не помнишь, что король Санкт-Артура называл его одержимым злым духом? И потом, сколько времени ты провёл на дне того озера, и благодаря кому? Я не понимаю тебя, Станислав: разве тогда, когда ты стал Верховным старейшиной и повёл на вулканы Валокура своё воинство, ты считал его своим братом? Ты ведь хотел убить его!
- Я хотел убить ту тварь, которая захватила его рассудок! - крикнул Странник, но тут же его мимолётная злость сменилась все тем же изнуряющим унынием:
- Я об тоже этом долго думал и понял, что...если убить эту тварь, то мой брат может погибнуть. Тогда давно я был молод, желал подвигов, но каково было стоять перед ним и слышать голос своего брата из уст упивающегося тысячами смертей! Я не смогу идти с войском против того, кого ты называешь Трувианом, до тех пор, пока у меня не будет средства, чтобы избавить моего брата из-под тёмных чар.
- Где же ты намерен достать такое средство?
- Я намерен говорить с Велиодаром, - ответил Странник, поднявшись с кресла. - Подожду его здесь, наверху. У меня вовсе нет желания присутствовать на свадебном торжестве. Да, я уважаю Танатуса Беса и искренне желаю ему счастья, но он не сможет меня понять. Я тебя прошу об одной услуге, Юлиус: если обо мне спросят, скажи, что на меня напали оборотни и я нахожусь в герцогском замке.
- Оборотни? - Юлиус не верил собственным ушам. - Какие оборотни? На Станислава Странника не могут напасть оборотни! Разве тот Странник, которого я знаю, не изрубит их магическим Клинком?!
- Да, Станислав Странник переломает им шеи, но я - не он, Юлиус! Моё имя - Аврус Карацер, и я должен спасти своего брата.
- Хорошо, - Юлиусу надоел этот разговор, - хорошо, я сделаю всё, как ты просишь, но у меня есть ещё один вопрос: твой брат, Орион Карацер, он бросился бы спасать тебя, окажись ты во власти крылатого и рогатого...
- Иначе бы он не стал Верховным старейшиной Харазнаса, - перебил его Станислав, поднял ворот плаща и, откашлявшись, пересёк комнату и взбежал по деревянной лестнице наверх.
Несколько минут Юлиус простоял напротив двери, ведущей на улицу. В нём все ещё кипело негодование и даже злость на Странника, но во дворе были слышны хохот и радостные крики - он не мог выйти ко всем мрачным и разозленным. Несколько голосов распевали весёлый мотив, и в одном из них Юлиус узнал голос Танатуса Беса - тогда сразу, без раздумий, он открыл дверь.
Танатус Бес стоял в окружении ликующей толпы и держал под уздцы своего белоснежного коня. На нём был великолепный мундир фельдмаршала, серебряный пояс и вычурные серебряные наплечники от доспех, с которых к его пятам тянулся красный плащ. Его окружали Гэбриел, Аполлон, Александр и Капран и все вместе они пели старую песню, в которой Юлиус узнал ту самую, какую жениху полагалось спеть в окружении друзей при расставании с жизнью холостяка.
- О! Юлиус! - воскликнул Танатус, завидев его, стоящего на пороге.
Юлиус устремился к нему и поздравил, намекнув, что помнит его неравнодушие к Вирджинии ещё с того дня, когда вместе они прибыли в Государственный Дворец Паекера на заседание Посольства из Дунмара.
- Да, да, а ведь было дело, чёрт побери, - смеялся Танатус. - Только полноте, Юлиус, ведь это я должен раскланиваться перед тобой: ты разрешил нам справить свадьбу в этом чудесном месте.
- Ты был всегда желанным гостем здесь, Танатус. По-твоему я запрещу ездить сюда лучшим друзьям моего отца, которые стали и моими друзьями?
С благодарностью Танатус Бес похлопал его по плечу, и затем они вшестером продолжили петь песню, после того, как возмущённый Капран попытался выяснить, как Юлиус умудрился проехать мимо него, но вновь был поднят на смех и внятного ответа так и не получил. За этой песней были и другие: большинство из приглашённых гостей вышло на задний двор, где друзья подготавливали Танатуса Беса к прощанию с жизнью холостяка, устраивая песнопение под игру музыкантов из Империи Огня, шутливые чудачества и подражания.
- Едет карета Мон-де-Хотепа! - прокричал какой-то мальчишка с крыши терема как раз в тот момент, когда Гэбриел, одолжив у Сидвала Литона его шляпу, попытался изобразить его и гримасничал, стоя на небольшом деревянном возвышении.
- Мон-де-Хотепа? - удивился Юлиус, стоя рядом с Цибурием на крыльце.
Ему вспомнился солидный человек в красной епанче и треугольной шляпе, которого он видел в Государственном Дворце за столом по правую руку от Фелбелло Адугара.
- Да, - ответил Ван-Шиба, - Авелио Мон-де-Хотепа. Он приглашён Возлагателем Корон.
- Кем-кем?
- Юлиус, - Цибурий изумлённо смотрел на человека, который впервые слышал о Возлагателе Корон, - только не говори, что ты не знаешь, как принято совершать свадебный ритуал! Вся свадьба - это длинная песня. Её поёт хор, и пока идёт пение, Возлагатель совершает обряд: он кладёт на головы вступающих в брак диадемы, а потом поднимает над ними одну - Главную - которой и скрепляется брак.
- А почему именно Авелио Мон-де-Хотеп? - спросил Юлиус, стараясь припомнить, какую должность занимает этот человек в Паекере.
- Потому что он - кардинал-куратор империи, возглавляет Священную Кураторию. Ты ведь помнишь, что она контролирует все религии и верования на территории Эдольжола, она - хранительница обрядов и ритуалов. Конечно, Танатус предпочёл, чтобы сам кардинал поженил их с Вирджинией, нежели это сделают его подчинённые, и Авелио согласился. К тому же, он один из старейшин Харазнаса - ещё Игинвис несколько лет назад присвоил ему этот сан.
Юлиус хотел было спросить что-то ещё, но как раз в этот момент во двор въехала чёрная лакированная карета с красивыми круглыми фонарями, запряжённая четвёркой лошадей, и остановилась прямо по середине, напротив крыльца. В испуге и жители деревни, и нарядные гости, разбежались в стороны; сразу стихли все голоса и музыка - смотря на карету, никто не решался даже шёпотом выразить своё возмущение.
Один из двух высоких лакеев, которые почему-то были одеты в чёрные ливреи, а их лица - закутаны в чёрные платки так, что видны были лишь одни глаза, подбежал к карете и поворотом серебряной ручки открыл её дверь. Первым, что увидел Юлиус, был чёрный сапог с небольшой железной шпорой, который опустился на верхнюю ступень. Где-то в толпе раздались поражённые возгласы: прибывший вовсе не был Авелио Мон-де-Хотепом. Лакей протянул руку тому, кто сидел в карете, и в неё элегантно легла рука в чёрной кожаной перчатке. Прибывшему помогли сойти на землю.
Танатус Бес, стоявший у крыльца, сделал несколько неуверенных шагов вперёд навстречу приезжему и поражённо застыл на месте:
Это был эльф с длинными чёрными волосами, заплетёнными сзади тёмной лентой в расползающийся по спине хвост; несколько прядей спадали на его бледное лицо. Глаза Луция Равэна были такие же черные, как и его волосы, длинный прямой нос - с небольшой горбинкой. Вся его одежда была чёрной, от сапог и до плотного шарфа, и даже перчатки, которые он зачем-то надел на свои руки, хотя погода была довольно тёплой.
- Честно говоря... - замялся Танатус Бес, глядя то на эльфа, то на карету.
- Всё в порядке, Танатус, ты ведь думал, что приедет Мон-де-Хотеп, - Равэн с равнодушием оглядел всех собравшихся и махнул рукой своему лакею: тот с почтением вложил ему в руку клочок бумаги.
- Вот, это всё объяснит, - он протянул бумагу Танатусу, и тот с нерешительностью принял её, - Авелио Мон-де-Хотеп пишет, что из-за неотложных дел не сможет вести церемонию. Не знаю, какие такие дела могут быть у него сегодня, ну да ладно. Поэтому он любезно написал мне, чтобы я заменил его как Возлагателя Корон.
- Что такое, чёрт побери, как свадьба - так непременно у всех неотложные дела, - шёпотом пропыхтел в усы Дондолин, стоявший неподалёку от Юлиуса.
- А кто такой этот Равэн? - спросил у него какой-то коротышка, житель деревни, бывший с гномом одного роста и, очевидно, уже сдружившийся с ним.
- Известно кто, - промычал Ондейрут, - Верховный старейшина Харазнаса.
Юлиус нервно сглотнул. Конечно, после постыдного побега Зимцола Игинвиса Харазнас потерял своего Верховного старейшину, и если не Странник - то им стал кто-то другой, но почему именно Луций Равэн? Ведь Верховным старейшиной, как заведено, по обычаю избирался ренегул, а это эльф. Кто он вообще такой? Юлиус видел его впервые, и не понимал, что этот эльф делает здесь. Почему он никогда не слышал о нём раньше? Почему никто не сказал ему о его избрании? Он ловил себя на мысли, что, находясь в Санкт-Артуре, он совершенно не подумал спросить у Всевидящего о новом Верховном старейшине Харазнаса. Равэна избрали Верховным на Совете старейшин; Странник полчаса назад говорил, что теперь к Верховному старейшине Харазнаса обращены все надежды и устремления, чаяния и упования. За какие заслуги Равэна избрали Верховным? Неужели этот тот, тот самый, на кого возложили бремя победить Трувиана?..
- Это большая честь, - произнёс Танатус, дочитав письмо, - большая честь видеть тебя на свадьбе, Луций, но...
- Но тебя смущает то, что меня не было даже в списках приглашённых, - закончил Равэн и развёл руки в стороны. - Возлагатель Корон вправе передать свою миссию другому лицу по своему усмотрению - так писано в "Законе Куратории о свадебном обряде и его проведении", тебе ли, Магистру Эдольжола, не знать Закона. Я сам удивлён, что Авелио выбрал меня, но его можно понять: ты хочешь, чтобы Возлагателем был кардинал империи, а разве лорд-протектор, Верховный старейшина Харазнаса - менее почётная должность?
Бес замялся, не желая глядеть прямо на Равэна.
- Я не припомню конфликтов между нами, когда я служил на благо Эдольжола, Бес. А если что-то и было, то я предлагаю всё забыть: сегодня день твоей свадьбы, а у тебя такой удрученный вид - право, нельзя же так. Я, Луций Равэн, Верховный старейшина Харазнаса, протягиваю тебе руку, Танатус Бес...
Танатус неуверенно пожал руку в чёрной кожаной перчатке.
- Вот и замечательно, - Равэн улыбнулся, но не отступал от своей строгости, - и неужели никто не проводит меня осмотреться? Мне рассказывали, что к столу будет подан мой любимый вишнёвый пунш.
- Прошу вас, сэр Равэн, - засуетилась Ринитель, сбежала с крыльца, легкой поступью подошла к эльфу и взяла его под руку, чему, как понял Юлиус, он оказался не очень-то и рад, но продолжал улыбаться, - пройдёмте в терем старейшины деревни. Вы устали с дороги, а стакан пунша усталость как рукой снимет...
После ухода Равэна музыка заиграла снова, но песни пели далеко не все. Собравшиеся на заднем дворе обсуждали его странное появление, и, как догадался Юлиус, многим он пришёлся не по душе, а особенно - Капрану, который торопливо завёл разговор о недостатках Луция Равэна:
- Надменный, гордый, расчётливый, льстивый...
- Постой, - прервал его Юлиус, - кем же он был на службе у Эдольжола?
- Юлиус, - Капран от удивления вытаращил глаза, - скажи мне, что ты делал в Паекерской Академии? Мы же все пару лет назад были возмущены речью Луция Равэна на заседании Имперского Представительства, разве ты не помнишь? Одно время он был главой этого Представительства - собрания уполномоченных от всех рас империи. Его должность величается "лорд-протектор". Да и сейчас он остаётся лордом-протектором, являясь Верховным старейшиной Харазнаса. Именно он два года назад предлагал пересмотреть "Государственное уложение" и прекратить после пяти лет поисков сыск беглых преступников, которых объявили Врагами империи...
- Так, - вмешался Аполлон, - подозрительное впечатление складывается у меня, братец, будто ты метишь на место лорда-протектора, - они с Томпсоном рассмеялись, и Юлиус тоже улыбнулся, но всё же он был благодарен Серганамузу за его хорошую память, - расслабься, Кап, сегодня праздник как ни как. Лично мне кажется, что этот Равэн - безобидный малый. А если ты всё-таки станешь главой этого самого Представительства, то я послушаю, как речи ты будешь болтать.
Серганамуз скрестил руки у груди, но не обиделся, уже привыкнув к глумлению над собой, и через пару минут он смеялся вместе с Юлиусом и Гэбриелом над очередной шуткой Тьер-де-Ласса.
Где-то за теремом раздался протяжный звон - столичные трубачи, бывшие здесь по воле Магистра Беса, приглашали всех собравшихся на площадь Рендэлло. Предвкушая красочное зрелище свадебного обряда и угощение - ведь приятные ароматы эльфийской выпечки витали над деревушкой уже два дня - деревенские зеваки и почтенные гости стали подтягиваться на просторную площадь, мощёную булыжником. Юлиус никогда не понимал, почему это место в Рендэлло называли площадью: это было всего лишь довольно большое пространство между двумя улицами с низенькими домами, где проходила дорога из Паекера в Слипволкер. Любой знатный гость, едущий во владения Вишесов из столицы империи, обязательно проезжал через эту деревню, где он мог сменить лошадей - оттого-то, скорее всего, положение здешнего старосты было особым, отличным от старост других деревень герцогства.
Неподалёку от площади был холм с теремом старосты, откуда сейчас в сердце деревни неспешно тянулись ряды приезжих. В центре широкой вымощенной улицы рос огромный дуб, ограждённый невысоким забором. В праздничный день ветви величественного дуба, который ещё помнил времена первого старосты Рендэлло, были украшены закрытыми бутонами лилий и гирляндами всех цветов радуги, а зелёные листья - позолочены эльфийской магией. Удивительные птицы перелетали с ветки на ветку, где уже, свесив ноги, разместилась радостная местная детвора, а у подножия дуба шествовали огненные кони, восхищавшие всех своей грациозностью и дружелюбием. Благодаря стараниям данкерн-пайцев это место на площади превратилось в райский уголок Империи Огня, и Гэбриел с Аполлоном по этому поводу не замедлили заключить спор: а будет ли вечером фейерверк в духе Цибурия.
Под ветвями дуба устроители праздника разместили два строения. Первое - небольшая деревянная беседка, обвитая лианами и украшенная бутонами лилий. В нутрии её могло находиться не более трёх персон, и именно здесь должно было проходить обряду свадьбы. Вторая постройка представляла собой широкую деревянную площадку - ту самую, какую Юлиус видел на Празднике Белой Лилии - только вот шатёр позади неё теперь был иной, зелёной расцветки: накинутый на ветви дуба, он словно сливался с деревом. Из шатра доносился весёлый смех и звучание флейт и скрипок - было понятно, что свадебную песню поручено исполнять музыкантам Империи Огня.
Что-то оборвалось внутри у Юлиуса и ушло в ноги, переходя в лёгкое содрогание: всё сейчас напоминало тот самый день. День, когда Нарвелл впервые заговорила с ним, когда она излечила его недуг, когда он неустанном кружился с ней в танце. Он уже долго не вспоминал об этом дне, и воспоминание вновь породило горькое чувство досады. Удар от этого чувства по сердцу был несравним с ударом Кровавой Слезы. "А ведь здесь эльфы из Данкерн-Пая, - напряжённо думал Юлиус, - которые знали её. А если они надеются увидеть её здесь? Она ведь была их подругой. Что я скажу им, если меня спросят?"
Кругом были счастливые лица - гости рассаживались на длинные скамьи напротив сцены. Гэбриел, Аполлон и Капран протолкнулись через группу столичных сановников в одинаковых фиолетовых туниках и таких же широких шляпах и заняли места в первом ряду прямо напротив беседки. Оказавшись у первого ряда, Юлиус резко развернулся и пошёл назад.
- Эй, Юлиус! Мы заняли тебе место! - окрикнул его Аполлон, но Юлиус ничего не ответил.
Пройдя с десяток рядов, он остановился сзади среди зевак и тех, кому не хватило места на скамьях. Нет, он бежал не от своих друзей, а бежал от возможных вопросов. Он уже укорял себя за то, что вообще оказался здесь - ведь уже давно он мог бы спокойно отдыхать в замке герцога Слипволкера.
- Воспоминания?
Юлиус обернулся. Адмирал Нинелл, раскуривая свою трубку и сощурившись, глядел в сторону дуба.
- Почему ты не в первых рядах?
- Не люблю свадьбы, - задумчиво ответил Александр. - Знаешь ли, глядя на счастье других, приходится сожалеть о потере своего собственного...
- Да, это я хорошо знаю.
- Ты найдёшь её, Юлиус, - Нинелл перевёл взгляд на собеседника, - это морское чутьё, поверь, оно не ошибается.
Всё внутри у Юлиуса обдало жаром, но он понимал, что Александр хочет ему помочь и уже тем более не давит на него и не укоряет.
- Ну, мы же сейчас не в море, - мягко ответил Юлиус, стараясь быть благодарным его поддержке.
- Всё равно. В своё время морское чутьё подсказывало мне, что Неотунна падёт. Итог тебе известен.
- А что ещё оно предсказывает в ближайшее время? - Юлиус улыбнулся, но Александр не выказал ни малейшей весёлости.
- Предсказывает много смертей. Возможно, и мою собственную.
Юлиус ничего отвечать не стал. Из шатра выбежали музыканты в белых одеждах, и их рукоплесканиями приветствовала публика.
- А где Станислав Странник? - спросил Александр.
- О, - протянул Юлиус, ощущая некоторую злобу и радость, - на него напали оборотни.
- Оборотни? - Нинелл поднял брови.
- Да, оборотни, целая свора.
Александр скрестил руки и изобразил горькую улыбку. Какая отличная причина не присутствовать на торжестве для тех, кто их не любит, и как жаль, что только Страннику пришла в голову идея выдумать её.
Музыканты построились на сцене полукругом, и первыми заиграли скрипки. Под звучание романтического мотива бутоны лилий, которыми были украшены беседка и крона дуба, стали распускаться, а из них - вылетать желтые крошечные птицы. Все разговоры на площади уже стихли: гости с умилением наблюдали за волшебным зрелищем, три пожилых дамы в первом ряду звучно прослезились.
К скрипкам присоединились флейты, и стоило гусляру провести рукой по струнам, как из шатра появился Цибурий Ван-Шиба в восхитительном красном плаще с золотой бахромой. Он встал спиной к публике напротив хора и поднял руки вверх, готовясь дирижировать: зазвучал праздничный мотив, и эльфы-певцы в полголоса затянули мелодию в такт торжественной музыке.
По одной из красных дорожек, проложенных между рядами скамей, к беседке прошёл Луций Равэн. Юлиуса удивило, что он не переоделся в праздничное одеяние - Возлагатель Корон являлся ведущим праздничной церемонии, а на Верховном старейшине Харазнаса по-прежнему был его чёрный наряд, и это делало его похожим на чересчур уж большого ворона. Представив это, Юлиус усмехнулся. Равэн зашёл в беседку и занял своё место на почетном возвышении, а после этого - вынул из внутреннего кармана плаща небольшой золотой скипетр. Даже издалека Юлиусу не составило труда разглядеть этот странный жезл: он был увенчан маленьким золотым шаром, чуть ниже которого располагались два широких лепестка, похожих на пару крыльев. Сам жезл с противоположных сторон обвивали две золотых змеи; они, извиваясь, создавали две окружности вокруг него - по одной окружности на одну змею, и, высунув языки, смотрели друг другу прямо в глаза.
- Что это за погремушка у него в руках? - недоверчиво протянул Юлиус, присматриваясь к странному предмету.
- Как же Юлиус, это ведь кадуцей, - Александр задумался, - "скипетр неба" - так его раньше называли. Это атрибут хозяина Храма Великих, был создан королём Гулдаленом, превосходным магом. Верховный старейшина Харазнаса без кадуцея - ничто.
- Стало быть, это сильный артефакт?
- Не державши в руках, не знаю, - Нинелл прищурился, - но вот уже больше двух тысячелетий тот, кто владеет кадуцеем, владеет миром. Ну, нашим миром, будет сказать вернее. Сомневаюсь, что по ту сторону вулканов Валокура жезл будет иметь мощь.
Музыка продолжала играть, и вслед за Равэном в беседку прошёл Танатус Бес - на нём был великолепный белый мундир с полудюжиной орденских звёзд и короткая меховая накидка. Он то и дело выглядывал из беседки в сторону терема, волнуясь и потирая руки, а когда где-то невдалеке звонко затрубили паекерские трубачи, побледнел и спрятался внутри.
- Но всё же, это его величайшая победа, - проговорил Нинелл и Юлиус улыбнулся, - тем более, добыл он её не войной, а миром...хотя...повоевать с такой своенравной невестой тоже пришлось.
После залпа труб все взоры обратились назад: по красной дорожке в сопровождении Андреаса Вишеса с букетом лилий в руках шла Вирджиния Эйлер в роскошном ярко-красном платье, которое шикарно гармонировало с её пышными рыжими волосами. Невеста была неотразима и грациозна - многие встали со своих мест, кто-то присвистнул, а Аполлон, не веря собственным глазам, раскрыл рот от удивления. Вирджиния счастливо улыбалась и не сводила глаз с беседки, откуда навстречу ей в смущении и робости вышел Танатус - никогда он не видел Вирджинию такой красивой и счастливой.
- Закрой рот, Бес, и принимай сокровище в свои руки, - с наигранной суровостью обратился к нему Андреас Вишес, и Танатус, несмотря на смех первых рядов, кивнул и пришёл в себя. Он протянул руку в белой перчатке своей возлюбленной и та элегантно вложила в неё свою небольшую ладонь - вместе они взошли в беседку, и музыка на минуту стихла.
Юлиус был искренне счастлив за своих друзей и напомнил себе, что обязательно нужно будет поздравить невесту. Но он удивился, увидев своего отца: казалось бы, ничего не переменилось в привычном одеянии Андреаса Вишеса, только шёлковая лента с изумрудными камнями поверх его золотого мундира генералиссимуса Эдольжола говорила о новоиспечённом сане короля Дунмара. Но всё же многое в Вишесе было по-другому - впервые его седые волосы были причёсаны, слепой глаз был перевязан черной шёлковой повязкой, а рот искривлён в странной полуулыбке, которая никогда не была свойственна ему. Она была надменная - улыбка гордеца. Странным образом растрёпанный, негодующий и суровый на вид Верховный Магистр превратился в щеголеватого высокомерного короля.
"Королевской крови, он никогда не был королём, - раздумывал Юлиус, глядя, как его отец занимает почётное место в первом ряду меж Сидвалом Литоном и Дрэго, - он не пожелал быть наследником трона Санкт-Артура. Он хотел добиться всего сам. Теперь-то он действительно счастлив".
- Убийца.
Юлиус резко посмотрел назад: Нафлен Лонтре с искажённым лицом глядел в сторону короля Дунмара. Никогда Юлиус не видел доблестного эльфа таким озлобленным, и сразу он догадался - Лонтре всегда сопровождал Тадеуша, значит, и король Санкт-Артура уже здесь. Нафлен резко взглянул на Юлиуса, коротко кивнул и ушёл прочь, и не успел Юлиус даже потребовать объяснения его странному изречению. Убийца? Да, Андреас провёл в войнах большую часть своей жизни, но ведь и Лонтре был воином...
Музыка заиграла снова. Из шатра вышли десятеро эльфов со свитками в руках, которые встали по краям площадки - им было поручено исполнять свадебную песню.
- В основу песни обычно ложатся обстоятельства знакомства влюбленных, - сказал Александр, ожидая, что Юлиус задаст ему вопрос. - Эту песню взялся писать Цибурий, но...мне кажется, что всё пойдёт наперекосяк. Вряд ли она окажется такой уж торжественной. Да и слышал бы ты: Танатус порассказал ему такого, как они с Вирджинией познакомились, о-го-го! Те, кто слышал эту историю, смеялись битый час...
Но мелодия уже играла, и певцы запели первый куплет: