Виноградов Марк Сергеевич : другие произведения.

Ли!охайя

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  [...]
  Предисловие.
  Дорогой читатель!
  Я не хотел бы писать это, но, кажется, придется, ибо, прочитав первые три строчки, ты скажешь - что за безвкусица? Что это за новомодное "фэнтези"?
  Scorn not, critic! Попытайся увидеть связь в этой поэме, она есть, поверь... Относись к ней как к мыслям, не как к тексту... Вообрази меня на своем месте...
  Еще увидимся.
  Лебедь-шипун.
  
  Ли!оХайя.
  
  *y=0*
  
  Бедные люди! Бедная действительность!
  Какой фантаст, какой пьяница мог вообразить себе такое!
  Бедные люди! Бедные нравы!
  Бедные...
  
  Из записной книжки одного школьного директора.
  
  *y=x*
  
  День, как назло, выдался солнечным и безоблачным. Неподвижность воздуха напоминала 1666 год, и рюкзак - та безразмерная неопределенного цвета сумка, являющаяся непременным атрибутом эмигрантов - назойливо подпрыгивал на спине при каждом шаге. Хлам, что назывался в былое время курткой, теперь не сколько согревал, сколько мешал. Так же раздражало и позвякивание немногочисленной мелочи во всех ее карманах.
  Между прочим, еще зима, все же февраль! А такое пекло!
  За человеком, обливающимся потом, увязалась собака породы "дворняга" - неужели мясо учуяла? - и, обогнав на повороте улицы, как будто указывала дорогу. Глаза у человека слипались, и посему он решил доставить удовольствие собачьим вести его измученное, разморенное тело.
  Как это не странно, выбор оказался верен, и местный Тузик (или все-таки Шарик?) привел его к бюро.
  Надо же. Собака - и вдруг Проводник.
  
  *y=2x*
  
  В том же городе (однако, в двадцати километрах к северу) диспетчер небольшого аэропорта сделал вялую запись в журнале:
  
  174NYX 08:40 scl&
  
  С противным железным визгом 174NYX коснулся земли. Трап, как преданный слуга, моментально сориентировался по высоте и местонахождению в пространстве. На землю, через несколько минут после машины, спустился человек.
  В руках у человека был черный портфель - один из множества, продающихся в магазинах Duty Free. Однако, была маленькая деталь, отличавшая его от таких же скучных собратьев. Его содержимым был секрет спасения Антропогенов.
  Человек решил пройтись пешком. Достигнув забора из поперечных и продольных тонких жердей, так и приветствующих желающих сыграть в крестики-нолики, человек остановился и наклонил голову.
  Надо же. Прямую дорогу заложили. Невозможные существа.
  Человек протянул к забору правую руку и портфелем коснулся преграды. Вернее, до такого осквернения святыни не дошло - забор, всхлипывая, плавился рядом с черной кожей, не затрагивая ее.
  Верно, все верно.
  Таким образом, человек вышел на пустошь. Взглянув на часы, сверкающие в лучах солнца, он направился обратно.
  Тьфу. "~20 км к югу от вашей локации". Маласса бы побрал эту физику!
  
  *y=2x-1*
  
  Спокойная музыка из зала за спиной человека поносились не слишком отчетливо, но все равно слышимо. Это мешало сосредоточится на беседе.
  - Немного жаль?! Ты срываешь все операции, одну за другой!
  Человек потерял нить разговора.
  - Эй, слышишь меня? Я всегда говорил Им - нельзя доверять женщине! Причем еще такой, как ты!
  Человек растерялся.
  Да кто он такой?
  - Хорошо, хватит дуться. Расскажи, что ты узнала.
  А я что-то узнавала?
  - Дочь моя?..
  Человек почувствовал сильную боль и увидел, как огромная черная тень накрывала его.
  Дочь? Я не...
  - Что с тобой?! Ты поражена?
  В самое сердце, шеф...
  
  *y=z, → x=z*
  
  В бюро было холодно и темно. Человек с облегчением скинул сумку на каменный пол. Звуки здесь сильно отдавались и становилось неясно, как это жильцы над ним не слышали его прихода и не отстучали дробь по трубам отопления.
  В конце концов, какая мне разница?
  В середине зала бил фонтан. Вода, сверкающая на лучах солнца из продольных окон под потолком, была студеной - что, впрочем, не слишком удивило человека, ведь на улице стояла зима. Человек сел на его бортик, так, чтобы капли не летели ему на спину.
  Ждем остальных.
  Вскоре человек стал замерзать. Он покопался в сумке, достал кусок сырого мяса (окунул в ключевую воду) и начал есть, выплевывая кости. Мясо было мягким, но без сала. Но человеку все равно нравилось.
  Извиняйте, но я все еще волк...
  Собака нервно облизнулась.
  
  *y=kx*
  
  Молодой человек, сняв пиджак и шляпу, шел по улице, расслабленно покачивая портфелем. Тот в ответ методично обстукивал ноги хозяина. Прохожие, в ужасе от тридцатиградусного мороза, спешили по своим делам куда-то вдаль... Многие оборачивались, удивляясь, как рубашка может защищать человека от холода.
  Как будто я дорожу их мнением!
  Человеку не было скучно - он вел внутренний разговор сам с собой, разговор о людях, которых он замечал, о деяниях, которые они совершали, о судьбе, которая их ждет.
  Вот - девочка. Она идет за руку с матерью, которая совсем не любит ее - поправлюсь, в данный момент. Мать не думает о ребенке, она отвлечена на собственные переживания - на красный нос, на ссору с Васей (А? Что это еще за посторонний Вася?), на деньги в кармане... Она косится на меня, мой вид смущает ее дух (а что будет, если я заговорю?) и вот тут-то мать вспоминает, что она таки мать, и прижимает дочку к себе. Защищая от меня... Как странно. Я же спасаю вас всех, когда иду к цели!
  "До пункта назначения ~5 км к юго-западу от вашей локации".
  Надо выровнять траекторию.
  
  *y=kx-b*
  
  Ярчайший свет ламп заливал небольшую комнату, особо концентрируясь на столе, где лежал человек. Он был в забытьи и не мог ничего предполагать насчет его положения. Впрочем, все было понятно и без него - врачи пытались спасать жизнь человека.
  А это так необходимо?
  - Операцию делайте без наркоза, она без сознания!
  - Активность обоих полушарий свидетельствует об обратном!
  Они еще спорят?! У моего смертного одра?
  - Делайте, как знаете, в общем. Но не дайте ей умереть!
  Шеф, извечный дилетант...
  - Понятное дело...
  Ха! А если я не дамся?
  - Шприц!
  
  *y=sqrt(x)*
  
  Человек, проглотив очередной кусок свежего, еще пахнущего охотой мяса,
  прислушался. Вернее, выглядело это так, но на самом деле он спрашивал у Проводника, где Алхимик и Чужестранка.
  Мысленное Знамение выглядело так, будто они оба чрезвычайно ярко освещены.
  Они вместе?
  Знамение поколебалось и выстроилось в новую фигуру. Нет, между ними много железных и бетонных конструкций, они долго друг друга не видели и Алхимик думает о тебе.
  А Чужестранка?
  Знамение исчезло.
  Так она ни о чем не думает?
  Человек еще немного подождал, вглядываясь в глубины собственного разума. Так ничего и не дождавшись, он без видимых причин встал, плюнул и направился к выходу.
  На белый свет.
  
  *y=kxI*
  
  Алхимик, задумавшись о судьбах человечества, незаметно для собственного рассудка обнаружил себя в гуще тел, возбужденно двигающихся, кричащих какие-то сентенции (молитвы, быть может?) и глядящих вверх и вправо. Первым естественным побуждением человеческого тела Алхимика была попытка взгляда вслед за четырьмя десятками других.
  Э-эй, стоп. Рассмотрим это желание с точки зрения разума. Итак, каков мотив? Любознательность. Контраргумент - тогда почему мне не совсем интересны подошвы ботинок вон того прохожего? Тут уж скорее замешано другое. Желание рассудка походить на рассудок других. Быть, как все. Контраргумент - ну, и что в этом плохого? Ничего, если у тебя в портфеле не лежит Спасение Человечества. И это делает тебя особенным. Контраргумент - нет.
  Придя к этому выводу, Алхимик медленно направился далее, с трудом протискиваясь между тел, освещенных пламенем пожара.
  Странно. Они не плавятся.
  
  *y=axI-bx+c*
  
  Как удивителен этот мир!
  Как легко здесь можно появиться!
  Как легко здесь можно передвигаться!
  Как легко здесь можно говорить и слушать!
  Как легко здесь можно возвыситься над себе подобными!
  
  Однако.
  
  Как легко здесь можно умереть!
  
   Чужестранка.
  
  *d(x)=bI-4ac*
  
  Он близко.
  Человек буквально кожей ощущал приход Тени. Он посмотрел вверх - солнце, досель светившее ярко-ярко, как будто потускнело. Вскоре его нагнало облако. Человек мрачно покачал головой.
  Где ты, демон? Бродишь рядом? Прячешься в сумраке улиц?
  Человек бросил Ему вызов.
  Входи. Я навеки закрою тебя в Бездне.
  Сразу два события произошло в следующий миг.
  Во-первых, убежала собака.
  Во-вторых, в сознание человека вошла Тень. Она заволокла чувства осязания, зрения, добралась до слуха, затем настал черед интуиции, вкуса (а это еще тебе зачем?) и рассудка. Все это человек перенес спокойно. Он знал, что это все - подступы к его разуму. Именно в нем разразится битва.
  Вот и Тень. Стоит на пороге, ожидая неосторожного выпада.
  За те эоны нашей борьбы они так и не научились ничему...
  Осторожно входит. Напряжена. Подозрительна и сжата.
  Да-да... Еще немножко...
  Сознание захлопывается, как ловушка. Все завоевания Тени обратились в прах, она заперта в преддверии разума - нет хода ни назад, во внешний мир, ни вперед, в огражденную спокойствием психику.
  Однако, Тень не собирается сдаваться. Она понимает, что она слаба в этом отделе, наиболее слаба и уязвима, но чтобы покорно дать себя рассеять?! Тень ощетинивается злобой и раздражением.
  Ты обречен, демон. Молись своим Покровителям, они, быть может, не оставят тебя.
  Тень, как будто вняв уговорам, втянула шипы.
  Необычно.
  Огромное копье высокой ненависти разметало в клочья защиту разума.
  Аккумуляция заряда? Запомню.
  Тень рванулась в брешь. Она торжествовала - нечасто так удается победить! На ее пути вырастали колонны удивления, рассеянности, но Тень небрежно отметала эти жалкие преграды.
  Да будет Свет.
  Тень не понимает что произошло. Она изогнута в себе, отражена в бесчисленных зеркалах самокритики, раздроблена в сиянии раскаяния.
  Да будет Свет.
  Тень вытянула шипы гнева - единственное, что помогало против этой сети. Клинок пламени, волнообразно изгибаясь, прошел по чувствам, оставив после лишь обгоревшее отчаяние.
  Да будет Свет.
  И он стал.
  Тень пыталась убежать и, прикрываясь отчуждением, выбрала самую действенную защиту. Равнодушие? Ха!
  Всеобъемлющее чувство благодарности покрыло собой все израненное поле брани, излечивая раны и разбивая чары Тени. Эта прекрасная стрела прошла, оставив Тень совершенно беззащитной. Теперь она представляла собой бессильный комок пустой агрессии.
  И невыносимое безразличие вихрем унесло с собой и раны, и остатки эмоций, и слабую мыслеформу.
  Покойся с миром, демон.
  
  *y=cosxI*
  Здесь была битва? Успешная, по видимости...
  Алхимик осматривал тело, отставив портфель в сторону. Его нимало не волновали взгляды из окон Дома, Где Расположено Бюро.
  Забудьте все, люди... Ради вашего спокойствия...
  Алхимик снял с мокрого лба Охотника его волосы.
  Прямой контакт.
  Разум вошел в разум, психика в психику - шестидесятипятипроцентная эмпатия, высшее, что может выдержать человеческое тело, свершилась на самой обычной улице в самый обычный день.
  Каналы связи между органами залечивались, разум приводил в порядок разум, они сплетались, выстраивались в удивительные фигуры и, наконец, разошлись по своим телам.
  Кровь в телах забурлила, сердце лихорадочно забилось, душа жадно впитывала энергию.
  Привет, Охотник! Очнись, нам надо сделать многое.
  Охотник резко открыл глаза.
  
  *a(x-1)(x+3)=0 -> x={-3; +1}*
  
  Она летела на крыльях ветра в далекую страну.
  Там никогда не было зимы и снега.
  Там не росли сорняки и дурная трава.
  Там не росли убийцы и предатели.
  Там была весна.
  Она пролетела над тем городом, что не раз видела в мечтах. Кружила над ним, упиваясь свершением мечты.
  Хотя все это было во сне.
  Сон? Жизнь - вот настоящий сон, а сейчас она очнулась и летит в мире, гораздо более прекрасном.
  Ее творение. Видения Чужестранки.
  Ее собственная большая сказка. Сказка о прекрасном благородстве и отсутствии страха.
  Сказка о ней.
  О жизни.
  О том, чему нет названия на языке людей и эльфов.
  Allaara.
  Язык Древних. Она была уверена в этом.
  Она села на край красной крыши дома и запела.
  
  И песня эта проникала в сердца людей и исцеляла их.
  
  Fa mina immor kalta
  Bin faqe mista renar,
  Ba quist a millar finir
  Ar bser kent omar belar
  Illictos finap gracim,
  
  Al allaara becim
  Ino ti aqur distat molar
  Veiner...
  
  ... Как сказка течет,
  Переливаясь и светясь, как в солнечном свете,
  В моей крови...
  
  *x=y -> not x= not y*
  
  Алхимик уже ждал его. Жадно пил из фонтана, утоляя ненасытную жажду. Повернулся, качаясь и облизнулся.
  Эмпатией? Спасибо.
  Алхимик качнул головой утвердительно и, пошатываясь, побрел к массивной каменной лавке в глубине Бюро.
  После эмпатии хочу крови. Вполне естественное желание, не находишь?
  Утешься, я тоже; правда в меньшей степени. Так всегда после шестидесятипяти.
  Пройдет, в общем.
  Охотник медленно подошел к фонтану и окунул туда голову. Его мутило, но Алхимику сейчас еще хуже. Так что сейчас надо быть выносливым - хотя бы для него. Студеная вода заставила ныть зубы, содрогнуться глотку и очистится сознание.
  Вода всегда так помогает?
  Где-то в полумраке кивнул Алхимик. Охотник сел на бортик. Покопался в карманах. Достал фонарик, покрутил в пальцах. Пару раз включил и выключил. Засунул обратно.
  Они научились аккумулировать ненависть - знай, на всякий случай.
  Ничего, будет хуже, когда научаться консервировать любовь.
  Охотник мрачно вздохнул.
  Пока еще Они эволюционируют до такого... Сейчас берут из мира ненависть и миру легче.
  Раньше они брали просто печаль.
  Тогда и печали было меньше, чем теперь...
  Охотник поглядел на проем двери. Мимо пробежал мальчик, следом - терьер. Легкая дымка заволокла сознание...
  ... и Охотник обнаружил себя борющимся с Алхимиком и рядом - терьера с перегрызенным горлом.
  Кровь!.. Живая кровь!..
  Стой! Слово Алхимика прозвучало как сталь.
  Охотник покачал головой и поднялся. Мальчик сидел на пороге Бюро в начарованной прострации - видимо, и в зверином состоянии у него хватило ума не есть людей.
  Стыдись! Я же держу себя в руках!
  Охотник плюнул и оживил терьера.
  
  *sinxI+cosxI=1*
  Заснул, Охотник. Сильный стал, не удержишь!
  Алхимик еще мгновение смотрел на закрытые глаза Охотника, потом поднялся, взял портфель и вышел.
  Проводник!
  Рядом образовалась хаотично структурированная мыслеформа и жалобно вопросила, куда уважаемому телу угодно попасть.
  Чужестранка!
  О, нет, тело никак не может туда попасть.
  Повторяю! Чужестранка! Немедля!
  Что ж, тело столкнется с Тенями на пути.
  Что мне Тени?! Сию секунду - Чужестранка!
  Как будет угодно.
  Проводник перенес его и растаял, Алхимик юркнул за шкаф с медикаментами - в темном коридоре послышались шаги. Единственная на весь коридор лампа меланхолично светила белым. Звук приближался, потом стих, возобновился, все громче, затем снова послышался вдали.
  Хм... Полоса препятствий? Испытываете меня? Хм...
  Алхимик выглянул из-за шкафа. Тотчас звук стал громче, намного, шаги оглушали в тесном пространстве.
  Звуковая инфузория. Вызывает лишь здоровый страх - изыди, тварь!
  Алхимик вышел и в развевающемся плаще пошел навстречу шагам из темноты коридора.
  
  *ЖИ-ШИ с буквой И*
  
  Катор сидел рядом с Чужестранкой и пытливо всматривался в ее лицо. Он резко откинулся на спинку стула, облокотился на кровать и задумчиво подпер рукой тяжелую золотоволосую голову.
  Думаю, ему не составит труда подняться на четвертый этаж... А дальше посмотрим... А он прекрасен в ярости... Да, уважаю его гнев. Скорее бы... Встретится... Лицом к лицу... Сломать и разбить...
  Кулак непроизвольно сжался. Катор поднялся со стула. Ее рука лежала поверх простыни, теплая и живая. Чужестранка спала.
  Никому не позволю ее огорчить. Никому не позволю ее забрать.
  Катор прошел до полок с книгами. Взял Ремарка, полистал.
  Здесь вижу боль и слово огня.
  Отложил на стол и взял с другой Достоевского.
  Мудрость - здесь.
  Взял Пушкина.
  Мастерство и легкость - виртуоз!..
  Катор снова сел и вдохнул чудный запах книг. Библиотека - место мира. Умиротворения и мудрости.
  Чужестранка спала.
  
  *|x|=y -> x=Ђy*
  
  Алхимик боролся с собственными страхами и намерениями.
  О! Как он хотел сделать мир лучше!
  Как он желал изменить себя в сторону добра!
  И отчего-то у него - как он считал - не получалось. А собственное мнение здесь очень важно.
   Who knows not and knows not, that he knows not, is a fool. Shun him!
  Он хотел нести Свет. И нес! По мере сил и возможностей... Просил помощи, помогал сам. Он жил ради других и ради той высокой Цели, что поставил перед собой.
  Жил и творил...
   ... С душою прямо геттингентской
   Красавец, в полном цвете лет,
   Поклонник Канта и поэт...
  И был он раним, как птица, неспокоен и пытлив; его интересовало все, он хотел учиться, но мог учиться только у себя... Он был добр - когда оставался один... Или когда рядом не было людей знакомых - он смущался показать свою доброту перед теми, чье мнение ему было важно. В обществе таких людей он часто выходил из себя, сыпал непонятными терминами и дерзкими остротами, которые ранили тех много раз... И все же он просто не мог показать себя - он, ради спокойствия и ради чего-то призрачного хранил нервное состояние полной расслабленности. Не давал себе говорить, то что хотел, и позволял своему языку нести чушь, о которой не думал.
   Who knows not, and knows, that he knows not, is a child. Teach him.
  Он просто хотел добра.
  Сознавал, как жалко звучат эти слова: "Всего лишь! Просто хотел!" Благими намерениями вымощена дорога в Бездну!.. Он изменился. Стал более скрытым и задумчивым. Контролировал свои слова - старался. Почти перестал шутить - это удел паяцев и тем, кому нечего сказать. И все же он остался борцом за свою веру. Он -
   ... тот, кто до конца сражается за свою веру... всматривается в детские глаза, ибо им дано увидеть мир, лишенный горечи.
  Он подозревал, что знает мир, но не пользовался знаниями, будучи уверен, что не знает.
   Who knows, but knows not, that he knows, is asleep. Wake him!
  Он старался отличать зов разума от зова тела и пободных ему зовов, но как?..
   Wake him!
  
  **
  
  Охотник мчался по городу, стараясь держать себя в руках и свою сумку там же. Прохожие удивленно оглядывались, ибо скорость его передвижения заставляла задумываться о пределах человеческих возможностей. Охотник взял след. Мчался, чтобы остановить Алхимика.
  Его сокрушит этот монстр в обличье человека!
  Охотнику, после того, как он покинул пределы города, редкие машины и придорожные постройки сливались в одну серую полосу - такой скорости он достиг. Для такого ему пришлось обозначить себе цель - Алхимика - цель для Охоты, ради того, чтобы добраться.
  Охотник встретился с Катором пятьсот дней назад, когда Тени прорвали блокаду Севера и приостановили запуск Аклина. Совершенно прервать ритуал у них не получилось - и слава Высшему - однако, откатили они его почти наполовину. Среди Теней был и Катор, он диссоциировал охранный блок и просто выпил троих Серых Стражей.
  Галяс, Франин и Больд - насмерть стояли и выстояли.
  Они задержали Катора секунда на три, но Охотнику хватило для броска. Катор отклонил выпад ярости, тяжелый молот гнева пролетел мимо, и огненные хвосты зависти потекли к Охотнику. Тот совершил неудачный спасбросок, сжег себе вторую фазу и бежал в семимерное. Катор - за ним, хотел добить, но Охотник связал его - на время, конечно, кто смог бы обезвредить такую Тень - и снова постыдно удрал.
  Аклин, конечно, через два месяца очень удачно громыхнул, и Аляска с Камчаткой оказались вновь защищены - уцелели лишь мыслеформы светлые, структурные или высшего порядка. Таковых там было немного - не чета какой-нибудь Москве - так что Аляска наша еще, как минимум, месяц.
  Потом - опять, Они опять овладеют ими, и - новый Аклин. И так далее... Противостояние без конца, без начала...
  Без смысла?.. Г-р-р-р!
  
  **
  
  Чужестранка все еще видела сон, когда белая дымка заволокла сознание. Сквозь туман она вдруг услышала неестественно громкий шелест страниц и дыхание по правую руку от себя. Сначала ей казалось, что она висит где-то в космосе, однако затем вестибулярный аппарат, скрипнув, заработал (инициализировался, хм!) и земная тяжесть вновь легла на затылок, лопатки, ягодицы и колени (до чего удобная кровать!). Безудержный поток звука стабилизировался, приглушился; теперь между светом ламп и глазами Чужестранки были лишь ее собственные веки. Как бывает, после долгого пребывания в горизонтальном положении шея затекла и виски ломило. Спина хотела движения.
  Рядом с кроватью кто-то вздохнул и, кажется, перелистнул страницу. Чужестранка инстинктивно напряглась, потом вновь успокоилась. Наверняка, это друг! - подумала она.
  Наконец-то пробудилось Чувство.
  На всякий случай осторожно посмотрим, кто это...
  Мысль сформировалась в щупальце и, сливаясь с общим эмоциональным фоном умиротворения, потекла направо. Там, по ощущениям, находился объект. О нем сразу можно было сказать - он разумен, так как имеет контур эмоций; он либо Тень, либо Страж, так как не излучает в пространство эмоций.
  Прощупать его, надеюсь, можно?..
  Щупальце достигло верхней корки ауры и немного углубилось в нее. Там еще продолжался панцирь спокойствия. Углубляться далее было бы опасно - объект мог заметить вмешательство. А она все еще слаба для противоборства.
  Вдруг послышался смех (скорее, это низкий мужской смех). Объект нашел, видимо, некое забавное место в книге. Эмоциональный фон всколыхнулся, и панцирь немного открылся.
  Катор?!
  Чужестранке открылась его суть, его глубины. На мгновение, но это темное существо одним своим видом нанесло глубокую рану Чужестранке. Пришел страх.
  Только бы не обнаружить себя!.. Иначе я пропала...
  Он попыталась успокоиться, глубоко вздохнула.
  Катор перелистнул страницу.
  
  **
  
  Алхимик стоял перед дверью красного дерева и рисковал каждую секунду, но все не мог решится открыть ее. Он поставил на пол портфель, утер холодный пот со лба, прислонился к проему. Рука его уже два раза ложилась на ледяную ручку, но, будто сквозняком, решимость Алхимика улетала, как поздний лист с осенней яблони, и он опять начинал лелеять свой страх, поддерживая его короткими взглядами в оба конца коридора. Тот был не освещен, лишь тусклая лампа над дверью едва рассеивала мглу; ветер приносил и уносил обратно обрывки вечного шепота старого здания.
  Что-то, в конце концов, должно было произойти; Алхимик ждал этого события с обреченностью и даже неким желанием, ибо оно бы прервало тягостное преодоление препятствия; таким образом, у него появилось бы некое оправдание собственному страху. Где-то, умирая, прошептала капля, растворяясь в пыльном покрытии всевозможного мусора.
  "И разверзнулись хляби небесные..."
  Сквозь неплотную крышу проникали вестники свежести, и Алхимик почувствовал некое облегчение; такое чувство доступно нам в моменты отлива душевной слабости. Он в четвертый раз протянул руку и нажал на ручку, не задумываясь.
  Опять!.. Могильный холод... Ужас...
  Нахлынул страх, но дело было сделано, и дверь красного дерева, вопреки всякому тогдашнему помышлению Алхимика, открылась. Из-за нее вырвался порыв ветра, пронесся мимо, овевая щеки Алхимика, исчез вдали, придавленный, видно, летящими каплями. Схватив портфель, Алхимик героически внес себя в комнату, дверь захлопнулась, и Катор захлопнул книгу.
  Вот он каков в теле... Красавец, ей-Богу!
  Воистину, Катор в полной мере обрел исконно мужскую, благородную красоту. Коренастый, массивный, крепкий, как скала; его умное, благожелательное лицо имело подходящей формы усы, короткую бороду. Волосы ложились хорошо и приятно; он двигался спокойно и неторопливо. Он встал, положил книгу на кровать (это она!), по-доброму улыбнулся, уловив взрыв радости.
  И все же Алхимик чувствовал его сущность Тени. Безжалостной и хладнокровной Тени.
  Несмотря ни на что, я рад тебя видеть.
  И я тоже рад встретить своего исконного противника.
  Катор усмехнулся. Прошел чуть вглубь библиотеки, так что Алхимик потерял его из виду. Он скорее поднялся по короткой крутой лестнице, чтобы быть с Катором вровень.
  Будь ты немного... более опытен, ты бы не шел вперед так уверенно. Я же, подлец, мог и ловушку тебе готовить.
  Я защищен от твоего коварства.
  Все так же невидимый Катор (ґрадостно?) захохотал.
  Когда же вы, уважаемые Стражи, перестанете верить во "всемогущую" любовь?
  И Катор внезапно ударил.
  Почему-то даже оконные стекла разбились от отчаяния такой силы. Алхимик, смекнув, дерзко выставил необычный щит эстетического удовольствия. От такого столкновения сущности, возникнувшие в последние несколько часов из умиротворения, растаяли в ничто; в эмоциональном фоне наметился изрядного размера войд.
  
  **
  Контролируемый гнев Охотника был ответом Катору. Алхимик, похоже, еще не заметил его эффектного появления, и был атакован вторично какой-то очень сложной чувствой (Охотник любил надсмехаться над процессом боя, полагая, что нет ничего лучше издевки над противником). Несмотря на гигантский воронку войдового типа и преломленную ненависть, товарищ держался молодцом, только залил подбородок кровью из прокушенной губы. Наивность была ему защитой, Катор же поставил блок игнорирования. Затем Охотник - одновременно с Алхимиком - взорвал эмофон безумной, до градуса истерики, радостью познания нового - очень сильная вещь, особенно в режиме спаренного боя. Катору крепко влетело в Чувство, послышался кргхм, пролетело несколько слабых зарядов - попарно ненависти, печали и ярости. Потом, когда Охотник без труда смел все это и приготовился к очередному излучению, Катор будто взорвался какой-то непонятной эмоцией, по сути, в общем даже не боевой...
  Любовь?..
  Любовь?!
  Даже находчиво усиленное Алхимиком натурально возникшее удивление не стало достойной преградой для любви. Сметая все, он прокатилась по Чувству Охотника и оставило его лежать без памяти. Что стало с Алхимиком, он не видел.
  
  **
  
  Чужестранка мечтала только, чтобы разгоряченные вояки не задели её неокрепшее еще до конца Чувство. Ощутив набирающий силу войд, она направила умиротворение в него; однако наивность Алхимика и последующая радость еще и добавили войду размера. Чужестранка опять потеряла сознание, потом, очнувшись, учуяла отголосок чего-то сверхпозитивного и доброго. Полагая, что все кончилось счастливо, она привстала на кровати и потянулась.
  Ах, как долго меня здесь держали...
  Никто больше не посмеет тебя удерживать.
  Несколько секунд Чужестранка осознавала, кто это говорит. Черные глаза Катора пронзали ее насквозь каким-то неестественно добрым выражением. Она резко отвернулась, потом снова обратилась к нему - в её глазах полыхал гнев.
  Как ты посмел, Тень, заточить меня здесь?
  Каждое слово она сопровождала горячей струей гнева.
  Я не поддамся на твою ложь, что бы ты не говорил!
  Послушайте меня хоть раз!
  Кто-то охнул и, кажется, облокотился на шкаф. Чужестранка осмотрела поле боя - Охотник лежал без сознания (через него струилось умиротворение, так что все будет хорошо), Алхимик держался за голову, его Чувство жадно впитывало остатки разряда любви.
  Любви?!
  Чужестранка удивленно посмотрела на Алхимика - судя по всему, ударили по нему - и перевела взгляд на Катора. Неописуемо пером то удивление, то ошеломление на лице Чужестранки в этот главный, пожалуй, момент ее жизни! Неизмерима глубина обоюдной ненависти и презрения Стражей и Теней. Вся человеческая история - это борьба Стражей и Теней; органически никакой Страж не переносил общество Тени, это было взаимно; такие сущности настолько различны, что не могут оказаться по одну сторону никогда; союз Теней и Стражей всегда ведет к выигрышу только одной какой-то стороны; нет такой угрозы, которая могла бы сплотить Стража и Тень.
  Суть такова - где-то в мире есть великая сила людей - их вера. Только люди творят чудеса лишь своей верой, и Стражи - порождения всплесков таких чудес. Тени образовались из негативных эмоций, они также - потомки людей, дети их чувств. Почему именно отрицательных чувств - неизвестно, такова судьба; смысл Тени в ограничении мощи человеческого народа; их цель - привести людей в состояние бесчувственности, так было завещано Древними. Но о них - в другой раз...
  Как существует этот мир, как дремлет в нем великая сила, так любовь дремала во мне до твоего прихода, Чуже...
  Не смей произносить мое имя!
  Гнев волной ударил по Катору, тот почти не защитился. Его Чувство выжглось наполовину, но он не отвел глаз. В них, как в темной чистой воде, тонуло всякое побуждение; его фон был заполнен одной лишь любовью.
  Даже камни умеют любить.
  А вот окаменелости - с трудом!
  Катор молчал и смотрел на нее, будто пытаясь навеки запомнить каждую черточку ее лица, каждый штрих ее эмоций. Чужестранка еще не чувствовала себя настолько гадко.
  Ты есть зло, и мне суждено тебя победить!
  Она взглянула в эти черные глаза - без мольбы, одно смирение и какое-то невыносимо высокое преклонение - и без жалости реализовала безразличие.
  
  **
  
  Охотник был без сознания. Он ничего не видел и не слышал. Только Чувство по-прежнему работало, запоминая и впитывая.
  
  **
  
  Алхимик был смутно рад, что с Катором теперь покончено. Он наклонился к Охотнику и почувствовал, что его поразило намного больше, чем самого Алхимика.
  Кажется, ему уже не суждено видеть... И слышать...
  Жалость и сочувствие Алхимика водопадом пролились над поверженным Стражем, будто капель чистых слез. Библиотека в тот день познала три сильнейших чувства этого мира - Умиротворение, Любовь, Сострадание. Душа Алхимика пела грустнейшую песню - и песня эта проникала в сердца людей и исцеляла их.
  
  Fa mina immor kalta
  Bin faqe mista renar,
  Ba quist a millar finir
  Ar bser kent omar belar
  Illictos finap gracim,
  
  Al unitora becim
  Vi quis amonir canq rinbes
  Arcty.
  
  Однако, что-то здесь было неправильно. Песня не текла, как прежде, будто что-то ей мешало реализоваться. Алхимик внезапно почувствовал некое зло у себя за спиной...
  Резко повернувшись, он закрылся спокойствием и готов был уже ударить... Но сзади никого, кроме Чужестранки не было. Она сидела на краешке своей кушетки, опустив голову, и потерянно смотрела на свои руки.
  Сейчас ей необходимо тепло и ласка.
  Алхимик подошел, сел рядом. Чуть подождал, пока она почувствует его и потянется к нему, как дикий зверь, гордый, но в душе глубоко несчастный. Приобнял за плечи - она прижалась к нему, как когда-то к своему давно ушедшему отцу.
  Воистину, высшее благо, которое может подарить нам жизнь - это единение.
  Чужестранка, кажется, дрожала, Алхимик баюкал её. Вся эта немая сцена перед двумя телами могла показаться странной и даже противоестественной - но разве Стражи проводят свои дни в стремлении исполнять людьми предназначенную им роль?..
  Единение чего угодно - человека с природой, человека с выполняемым им делом, человека с человеком (тогда это называется истинной Любовью - не что иное, как сорокапроцентная эмпатия), до чего же прекрасно это чувство, когда ты - не один, когда рядом с тобой есть личность, понимающая не только твои поступки, но и намерения, и мысли, которая никогда не может обидеться, потому что знает, что ты не хочешь ей зла никогда... И вы одновременно раздельны и едины...
  Чужестранка плакала. "Если бы раскаяние убивало..." - гласит народная пословица. А оно действительно убивает - шаг за шагом, медленно разъедает душу человека, совершившего неблагородный поступок. Стражи и Тени - создания именно людей (одни подчиняются мечте, а другие Древним, вот и все различие), поэтому они похожи на них, как дети. Поэтому Чужестранка плакала.
  Алхимик ласково гладил ее по плечам, вливая в нее успокоение и участие. Глупец! Он не помнил первого непреложного закона Стражей! Когда Страж раскаивается в чем-то, то раскаяние уносит его далеко-далеко, откуда уже не вернуть никого никогда! Даже силой Веры... Даже силой Любви...
  Чужестранка медленно таяла. Алхимик не мог ее удержать, только потерянно смотрел на покидающую тело жизнь. Она улетала... Еще одна потеря...
  
  Как грусть течет,
  Застывшая, как смола, в кольцах сияния звезд,
  Оледеневшая.
  
  Чужестранка улетела навсегда.
  
  **
  
  Такова судьба всякого Стража. Остаться одному навсегда, улететь на северном ветре, упасть лицом в снег, выбираться, идти дальше, все более терять человеческие черты, все больше закаляться. И, наконец, упасть на лед, обессилев от постоянной борьбы за светлую мечту, поскользнувшись за несколько шагов до цели.
  
  Такова судьба всякой Тени. Быть развеянным милосердным воином - или существовать, подчиняя себя некоему Высшему Порядку, быть уверенным в истинности своего пути. Идти с легкостью, по мере сил помогая союзникам и оставляя позади врагов, творя Высший Порядок. И, наконец, дойти до цели, узреть свой путь со стороны, свою слепоту подчинения... И улететь вниз, вслед за поколениями Стражей...
  
  Такова судьба всех Людей. Постоянно выбирать между Тенями и Стражами. Не выбирать ни тех, ни других, идти своим путем. Идти, верить и искать. И вечно задаваться вопросом, будет ли хоть что-нибудь найдено?
  Такова жизнь. Такова судьба. Таковы люди.
  
  Но пока есть вера в высший Свет, надежда стать лучше и любовь к ближнему - все будет хорошо.
  
  Imnir cont saven, fa cont kinot Eller.
  Вы останетесь собой, пока вы остаетесь Людьми.
  
  Искренне ваша Чужестранка.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"