Оставляют следы. Сиреневые и лиловые в хрустале осеннего воздуха.
Где бросили его теперь?
Человека с пронзительно синими глазами...
Каждый шаг глухим голосом земли, шорохом сдвинутых с места песчинок и камней.
Ветер несет к нему приманку вместе с золотыми листьями.
Высоки деревья запретного леса. Белы их стволы.
Звуки бьются крылышками крапивницы. Каплями стучат в его сердце.
Шепчет: "Остановись... Постой!"
Но светлая тень, на мгновение вспыхнув в сентябрьских лучах, уже застыла...
Как же он боится не успеть!
Его дыхание все чаще и горячее, а солнце смеется в лицо, смеется над его медлительностью, над этими громкими шагами, над тем, как он неуклюж.
Дрожат на ветру тонкие нити паутины и роса, не выпитая корнями болиголова, растворяется в тягучей, упрямой плоти воздуха, так тяжело поддающейся человеческим шагам.
Закричали в шиповниковых стенах синицы, и резким стрекотанием откликнулась сорока.
Мелькнула между стволов испуганная косуля...
Все стихло.
Лесная крепость готовилась принять бой.
Человек остановился у маленького хрупкого деревца, выросшего посреди дороги, и достал меч.
Солнце коснулось лезвия и с удивлением отпрянуло, едва осветив выкрашенную серебрянкой древесину.
Человек, не сводя взгляда с притихшего леса, опустил игрушку на теплую землю, и, потеряв равновесие, упал, сломав тоненький ствол маленького бука.
В глаза хлестнуло пылью. Он запоздало зажмурился от боли, вслепую встал и пошел вперед.
Сколько сделал шагов? Шесть или шестьдесят?
Человек натыкался на больно бьющие ветви, но вместо того, чтобы протягивать руки вперед, тянул их вверх. С зажатым в них маленьким камешком на истертом шнурке. Их опухших глаз текли слезы, но ему не нужны были глаза.
Лес и его хозяева знали об этом.
Они смотрели на него и уходили, не поднимая глаз. Уходили навсегда.
Светлая тень рассыпалась прядями волос по тонким плечам, и хозяйка обернулась на звук.
Жалость сжала ее сердце.
Она сделала шаг на встречу, и быстрая соленая капля упала на шелк, окрасившийся алым.
Хозяйка взглянула на свои ладони и поняла, что теперь не уйти.
Непривычно гулко застучало сердце.
Она прерывисто вздохнула и подошла к человеку.
Он остановился.
Он не слышал ее шагов и дыхания, но что-то держало его на месте... Отпрянувшие ветки? Запах весенних фиалок? Нежность солнечных лучей, гладящих кожу?
Она закрыла глаза и вдохнула мускусный запах пота и резкий одеколона, запах гари и запах крови на разбитой стражами коже...
Нежность сомкнула их руки, и они обняли друг друга, шепча каждый на своем языке то, что не успели сказать за всю предыдущую жизнь никому больше.
Человек гладил ее волосы, и они меняли цвет. Она касалась его, и его слезы светились падающими звездами...
...
Люди в одинаковых серых комбинезонах подошли к границе леса.
На мгновение ближние деревья вспыхнули так же ярко, как когда-то...
И волна смертоносного пламени поглотила рыже-золотые кроны, превращая тех, кто не успел уйти в пепел.
...
Тимур проснулся в растрепанной, влажной от пота постели и долго лежал, глядя в потолок.
Наконец сбросил тяжелое одеяло и встал.
За окном в серой городской мгле бледно светились чужие холодные окна. Он открыл форточку, и горький, насыщенный кислородом и противовирусной смесью воздух резанул легкие.
Тимур закашлялся и натянул комбинезон. От прорезиненной ткани несло гарью и потом.
Он ненавидел себя.
Равнодушно застегнул молнию и выдавил в рот тюбик с завтраком.
Он ненавидел этот сон
Он носил на груди странный камень, найденный в ручье шесть лет назад.
Камень из своего сна.
Упала тяжелая клавиша будильника, и болью в сердце отозвался плачущий голос дудука, почти говорящего в руках забытого древнего мастера.
Тимур стоял над ней, не решаясь нагнуться, и плакал.
Безжалостно двигались стрелки часов, шло его время...
Завибрировала капсула на запястье и он коснулся экранного детектора, ожидая упреков со стороны шефа. Но вместо багрового лица в воздухе поплыли цифры - координаты нового "паразита". Тимур щелкнул выключателем и выскочил из окна. Желтая "Славута" подхватила хозяина и он задремал, набрав необходимый автопилоту код.
Проснулся лишь от резкого толчка о землю.
На месте никого не оказалось - ни желтой цистерны, ни служебных перевозчиков.
Ветер гнал волны по пшеничному полю, и в воздухе разлит был странный, чудесный аромат.
Чужой и обжигающе знакомый.
Тимур не верил своим глазам - дорога упиралась в лес!
Белоснежные, сияющие стволы... золото листвы...
Не сон?
Бросив машину на шоссе, побежал...
Он слышал ее песню, и чужой воздух рвал легкие, сбивая человека на шаг, заставляя слезиться глаза... Тимур задыхался от запахов и яркости каждого чувства. Страшась лишь одного - опоздать.
Бережно отогнув преградившее путь деревце, он выхватил медальон и влетел в зеленые сумерки с поднятыми руками.
- Бегите!
И легконогие лани сорвались с места, понеслись прочь.
- Бегите!
И захлопали крыльями испуганные птицы...
- Бегите, же...
Но зрячему дано меньше слепого...
Завибрировала на запястье капсула, и золотые листья хлестнули Тимуру в лицо.
Он выронил камень и упал.
Его лицо покрылось волдырями и очередной приступ кашля оставил кровь на ладони.
Она прерывисто вздохнула и подошла к человеку.
Жалость и надежда сомкнула их руки, но он сказал:
- Уходи...
Она не поняла слов и помогла человеку подняться.
Тогда Тимур посмотрел в сияющие глаза и, покрепче перехватив ее ладонь, побежал в темноту за ланями.