Он постоянно был в состоянии влюблённости. Сначала зима плавно опускалась на землю огромным снежным покрывалом. Бесконечное заснеженное пространство хрусталиками слепило глаза, заставляло прищуриваться. Он люто ненавидел зиму. И, промёрзший до последней косточки, насквозь продутый ветром, недовольно озирался вокруг. Искал признаки весны. И она приходила. А с ней и она. Эта девочка, откуда она взялась?
Пока ещё почти ребёнок, угловатый, неловкий. Непропорциональное тельце с двумя длинными ногами-рельсами переступало прелестно-уродски одновременно. Через это несовершенство уже проглядывала неизъяснимо очаровательная женщина. Какой-то внутренний огонь уже зажёгся в ней, чтобы впоследствии сжечь в нём нереальное множество мужчин. Пухлые губы чуть кривились в усмешке. Взгляд был почти уже взрослым в этом полу-ребёнке. Она улыбалась. Как и должна настоящая женщина, победно- фальшиво. Настоящего-то в женщинах ничего и нет. Так, одна видимость.
Он ещё несколько раз её видел. И, наконец, нарвался на неё, когда ей уже было лет девятнадцать. Гадкий утёнок испарился. Она была удивительно хороша. Через матовую кожу просвечивал какой-то тёплый свет, сияние, торжество молодости. Только глаза, немного грустные, сдерживали вас, чтобы не признаться ей тут же в любви. Не броситься перед ней на колени, позабыв обо всём на свете. Только она есть, только она. И больше ничего.
Почему она задела его за что-там глубоко внутри, разорвала какие-то струны в душе? И не соединить, не склеить больше. Невозможно. Только она одна рвала его сердце. Больно, надрывно. Пытался флиртовать с другими. Так холодно и равнодушно. Нет ничего в нём к ним, абсолютно ничего. Всё досталось ей одной. И бешеная радость накатывала с утра, только он открывал глаза. И всё казалось необыкновенным вокруг. И небо голубое куполом, и розовая полоса рассвета тонкой полоской на горизонте. И листочки кружевом. Вдыхал, втягивал в себя это жадно. Как бы не задохнуться от счастья. От бешеной радости жизни. А всё только потому, что есть она.
Потом он увидел её с одним, с другим. И имя им легион. Человек пятнадцать крутилось вокруг неё постоянно. Я должен её забыть, вырвать это из себя. Господи! Лучше бы он этого не говорил! Как только произнести "никогда, никогда больше", мир рушится. И слёзы сами подкатывают к глазам. И комок в горле, не проглотить. Стоит, не даёт дышать. Я плачу, не могу остановиться , как женщина. Почему так больно это " никогда"?