Аннотация: .как прилепившаяся болячка, зараза. Как сладостная и вкусная тянучка, как вязкая коричневая конфета. Тянуло душу, но позволяло быть безумно счастливым. .
Белые каменные строгие стены, блики солнца в стёклах окон. Солнце разлилось как масло по плиткам на дороге. Они никак не могли расстаться. Нужно было решить, расставаться или ещё нет. Да или нет, вечное - быть или не быть. Быть с ней или уйти и продолжать жить без неё. Раньше он очень любил её. Тогда это было, жило в нём, неизвестно что и как нахлынувшее, как прилепившаяся болячка, зараза. Как сладостная и вкусная тянучка, как вязкая коричневая конфета. Тянуло душу, но позволяло быть безумно счастливым. Просто захлёбываться от счастья, умирать от него. Но и умирание это было вкусным, сладостным. И он хотел продолжать ещё и ещё. Бесконечно, вечно. Потому что без этого всё было мёртво и скучно внутри. В общем, ничего фатального без него и не было. Просто ходил как робот, как большая мягкая живая кукла. Бесчувственная только. И всё вокруг становилось мёртвым, безрадостным, просто никаким.
Сегодня среди толкотни и суеты дня, разглядывая прохожих, он понял, что хочет опять туда. Где они были инь и янь, две частички одного целого. Они полетели к морю, чтобы в последний раз понять, решить. Быть вместе, или же тут же по приезде расстаться. Дорога каменистая, из булыжничков. Обкатанных, тёмных, спускалась резко под откос к морю. По сторонам дороги росли инжиры с резными тёмными листьями и ещё не сизыми, а зелёноватыми грушками плодов. Небо висело аквамариновой шалью и сливалось на горизонте с морем. Ветер целовал треснувшие губы и тащил за собой её лёгкое шифоновое платье. И оно летело, очерчивало её ноги. Какие-то тяжёлые плоды падали на крыши низких южных домиков и разламывались пополам. И прозрачный воздух вибрировал над дорогой, перетекал прямо в него, и витал там внутри, переливался, перекатывался.
Вечером она повалилась без сил на кровать, заломила тонкие руки за голову. Тикали часы, а она улыбалась уголками губ. Еле заметно, чуть-чуть. И ничего на свете не было лучше этой вот её полуулыбки. Волнистые волосы пеной легли на подушку. Он лёг рядом. Прижал губы к горячей от дневного солнца коже. Так и буду лежать, и никуда от неё не уйду. Потому что уйти от неё было равносильно смерти. Мертвецом он больше жить не хотел.