Виноградова Нина Васильевна : другие произведения.

Как трудно впервые расстаться

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Н. В. Виноградова

(Косенкова)

Kaк трудно впервые расстаться

Сборник расскзов

  
  

0x01 graphic

   Виноградова Нина Васильевна, девичья фамилия Косенкова, родилась 31 марта 1937 года в село Упорово Тюменской области. Выросла в полной многодетной крестьянской семье, где было семеро детей, трое из которых родились, когда отец вернулся с фронта. Жили одинаково трудно, как и всё население страны. Закончила среднюю 10-летнюю школу. Последние шесть лет вынуждена была ходить посещать школьные занятия за десять километров от дома в районный центр Упорово. После окончания школы уехала из дома в город Берёзовский Свердловской области и устроилась на работу в Геологоразведочную Экспедицию Комбината Берёзовзолото. Работала пробщиком на документации горных выработок. Заочно училась в техникуме.
   В 1962-ом году защитила диплом техника-геологоразведчика в городе Миассе и перевелась на работу в Саранпаульскую геологоразведочную экспедицию, сокращённо ТТГУ, в качестве техника-геолога. В дальнейшем работала в геологоразведочных организациях Приполярного и Северного Урала и на ядерном полигоне в районе г. Семипалатинска.
  
  

Предисловие автора

   Я обращаюсь к вам и говорю о Боге. Слава Богу Творцу, создавшему небо и землю и все сущее на ней - видимое и не видимое. Мы любим Бога. В православном мире Бог один в Святой Троице единой и неделимой: Бог отец, Бог сын, Бог дух святой. Мы свято верим в Бога и все, что  просим у него в молитве, получаем, каемся в грехах своих и Он нам их прощает. Говорим о Царстве небесном... Оглянитесь, посмотрите окрест себя, осознайте, в каком царстве мы живём!  Как прекрасна наша земля, которая дала нам жизнь, кормит нас и поит. Воздух, живой и растительный мир, даже горы и все прочее видимое и невидимое рождается, живёт и процветает, родит и увядает, закладывая зерна жизни для своего продолжения. Все идёт по кругу бесконечной жизни. Так проживём же ее, данную нам Богом по Его законам всю до минуточки достойно, творя хорошие дела, не причиняя друг другу обид, боли. Главное, не причинять вреда окружающему миру, рачительно расходовать богатейшие ресурсы недров земли, беречь леса, водные и воздушные пространства, не загрязняя их и все другое. И дай нам Бог такую государственную власть, которая сохранит все это благо для светлой жизни будущих поколений и чтобы не пришлось им испить чашу вины за грехи нашего поколения, как мы расплачиваемся сейчас за грехи своих предшествующих предков. Дай Бог всем, живущим и страждущим на этой прекрасной Земле, и в частности, Российской, радости, достатка, процветания, любви и достойной жизни. Господи, прости и помилуй нас грешных.
  

ВОСПОМИНАНИЯ О ЖИЗНИ В ДЕРЕВНЕ

Весна пришла

   Солнце перевалило на вторую половину дня. Через распахнутые окна дома в комнату врывается запах распустившихся деревьев. Перед окном растут три высоких тополя, стволы которых блестящими на солнце листьями тянутся к солнцу, ловя его каждый лучик, стремясь вдохнуть в себя всю солнечную энергию. Тихо.
   Воздух весны пахнет распускающейся берёзой, черёмухой, ивой, словом смешан неповторимостью ароматов. Лес распустился и закрыл землю своими кронами, образовав под ними прохладную сень. На фоне чернеющих стволов чётко выделяется радующая глаза густая заросль стройных молодых берёзок. За освещёнными солнцем домами видна даль синеющего горизонта. С соседних домов пахнуло свежей выпечкой.
   Весна пришла, и силы множатся,
   От счастья хочется взлететь.
   Я не поэт, но очень хочется
   Писать стихи и песни петь.
   ***
   Любовью переполнена душа.
   На небе звёзд такое множество,
   Смогу ль я их счерпнуть хоть полковша,
   Взлетев в космические дали?
   ***
   Весь звёздами усыпан небосвод
   (Всё это все уже видали)
   Озолотить простой народ.
   А самородки крупных звёзд - на стол.
   Известно, небо - Господа престол.
   Всевышний Бог - всему Владыка.
   Это ОН по небу золото рассыпал.
   ***
   Я еду с мамой на покос,
   Где косят травы на силос.
  
   Весенний ветерок дурманит голову. В воздухе теплынь. Всё тело обволакивает приятной истомой. Ветерок проникает под платье, ласкает ноги, разливая блаженную негу по всей коже, волнами перемежающимися струями прохладного и тёплого воздуха. Чувство благодати велико. Оно захватывает всё тело, вплоть до затылка и темечка вместе с кожей, ероша волосы. Какая нега! Что-то отдалённо подобное человек испытывает после изнурительно долгого похода по таёжному маршруту, продрогнув до костей под постоянным очень мелким дождём, а потом попав в пахучую парную сауну.

Уборка урожая в 1941-45 годах

   В войне с немцем 1941-1945 годов ценой жизней советских людей невероятными усилиями врага удалось победить, но повсюду чувствовалось его холодное присутствие. Кони, люди, техника, продовольствие - всё отправлялось на фронт.
   В колхозах, куда враг не добрался, начиналась уборка урожая зерновых культур. Партией и правительством этому уделялось огромное внимание.
   Повсюду, до самого синего горизонта, через небольшие перелески и колки, желтели бескрайние поля ржи, пшеницы, льна, овса и других сельскохозяйственных культур.
   В погожие жаркие дни над безграничными полями волнами зримо зыбился прозрачный горячий воздух, что наполняло душу радостью и счастьем. Все поля дышали зрелостью. Вольный ветер свободно гулял над просторами спелых злаков то пригибая их к земле, то поднимая, напоминая волнующееся море.
   Тучные хлеба просились, перешёптываясь, нетерпеливо ждали уборки и берегли свои сокровища. Они прилегали к земле, боясь не рассыпать, не выронить свой драгоценный золотой плод раньше должного времени.

Уборочная страда и детский труд на токах

   Где-то далеко, друг за другом в ряд, казавшиеся игрушечными комбайны, на обмолоте хлебов, выплёвывали из себя сухую, в виде копен, солому. К работающей технике подходили бортовые машины-полуторки, лошади, запряжённые в открытые, сделанные из досок, фургоны. Наполняясь через хобот работающего комбайна обмолоченным зерном, подводы непрерывно отвозили его на гумно для просушки и чистки. То были трудные годы. Работали в основном школьники. Поля от деревень находились на расстоянии семи - десяти и даже больше километров. Колхозный бригадир дядя Ваня собирал всех женщин и детей, более трудоспособных. Дома оставались лишь старики и маленькие дети. Грузили нас на подводы, запряжёнными исхудалыми за зиму от недостатка корма, клячами. Спереди, у торцевого бортика телеги, ближе к хвосту лошади, как правило, располагался плетёный короб из ивовых прутьев для продуктов. Он был защищён от попадания туда нежелательных предметов плотной плетёной крышкой из прутьев ивы. Туда складывались продукты и всё другое от родных для хлеборобов, которые на полях работали круглыми сутками. Возница Толька, крутя сдвоенным концом вожжи над головой, бойко гнал тяжело нагруженную кобылу. Бедная, с дорожками пота и пены на холках, она изо всех сил тянула поклажу, издавая пуки и обдавая сидящих своими испражнениями вместе с мочой. Люди мирились со своим положением и рады были, что едут. Когда лошадка шла в гору, с телеги слезали почти все. Овод доставал каждого, особенно жаль было лошадок. На стане были рады получить весточку из дома, туесок с молоком, квасом, или обещание прислать что-либо завтра, или просто узнать, как там дома.
   Повариха Мария разливала суп по чашкам и чай в кружки с горячим густо настоявшимся смородиновым листом. Ко всему этому она прикладывала толстый кусок суррогатного мягкого хлеба с горчинкой, видимо, опять с примесью в муке жабрея (ядовитый сорняк), от которого у некоторых отнимались ноги, а иногда люди находились на грани потери сознания, но голод не тётка. Однажды женщины снова, наевшись такого хлеба, с трудом добрались до дома только к утру. Пришлось эту партию муки отложить для скотины и раздать её поселянам. Возницы распрягали лошадей, дав им возможность попить из соседней лужи и, стреножив, отпускали на волю.
   Утро было жарким. Едва сбросив свои фуфайки на нары, сколоченные из отёсанных жердей и таким образом заняв себе место для ночлега в деревянной избушке, мы перекусили наскоро наряду со всеми, и бригадир Иван Спиридонович, назвав нас всех поимённо - Шура, Нина, Тамара, Сева, Люся, Лиза, Роза, Вова - идёмте со мной на ток, к веялке.
   Было интересно. Он привёл нас под широкий длинный двухскатный навес, высоко поднятый над землёй и под соломенной крышей. Вся земля под ней завалена ворохами намолоченной пшеницы. Из-под куч зерна видны были клочки до блеска отполированной земли.
   Рядом, впритык к навесу, трещала веялка-сушилка. Отшлифованные плицы лежали на кучах зерна и ждали нас. Тёплое зерно приятно ласкало наши голые ноги, проваливающиеся в него по самые икры. Солнце проникало под крышу и наполовину освещало ток с множеством конусообразных куч и дорожек от проезда по нему машин и гужевого транспорта. С обеих сторон торцы тока раскрыты для беспрепятственного проезда транспорта.
   - Ну что, орлята!? Вот ваше место работы. Выбирайте плицы, кому какая по нраву, - сказал бригадир.
   Для демонстрации он подошёл к работающему агрегату, где крутились колёса, по которым быстро двигались изрядно рваные брезентовые ремни. Веялка гудела и дрожала всем корпусом. Иван Спиридонович зачерпнул плицей зерно и высыпал его в жерло воронки. Зерно с шумом исчезло и, пройдя через какую-то технологическую цепочку, высыпалось в другом месте очищенным и подсушенным. Он повторил это дважды. Вся шелуха поднялась высоко в воздух и, опускаясь, летала, обволакивая и нас, затрудняя наше дыхание. Вопросов к нему не было. К тому же он подтвердил, что прогноз погоды на ближайшие дни не утешителен и будем трудиться ночью тоже.
   Работая безостановочно, мы устали и ждали, когда же покличут нас поесть. Наконец, повар позвала нас и накормила мясным супом, заправленным пшеничной крупой, после чего нас снова отправили под навес к веялке. Зерна поступает много. На других токах работают тоже. Сдача зерна государству идёт полным ходом, но до выполнения плана ещё далеко. Зерно отвозили на элеватор станции города Заводоуковска. Его везли непрерывным потоком и из других колхозов.
   После ужина нас отправили без передышки работать в ночную смену, под свою крышу. Видно было, что наш бригадир сочувствует нам, и мы, понимая его, побрели к своей веялке.
   Не все дети чувствовали себя хорошо, каждый нуждался в отдыхе. Лично я с удовольствием уснула бы, будь моя воля, на любом ворохе пшеницы. Но долг помочь своему колхозу и уважение к бригадиру, обязывали. Мы хотели быть лучшими. Ещё одно обстоятельство двигало нами. Наш руководитель был мужем нашей первой и любимой учительницы. Анастасия Германовна учила нас с первого по четвёртый класс и была для нас непререкаемым авторитетом. Добрая, интеллигентная, умная, красивая, в меру с вьющимися светлыми мягкими волосами, она к каждому из нас всегда находила подход и ласковое слово. Душа теплеет до сих пор при воспоминании об этом прекрасном человеке.
   Помню, как Анастасия Германовна знакомила нас с творчеством Николая Некрасова. На уроке пения мы разучивали его стих "В полном разгаре страда деревенская...". Звучал её мягкий, задушевный голос, который проникновенно заходил в детские души.
   - Доля ты русская долюшка женская! Вряд ли труднее сыскать.
   Песню в конце пели всем классом сдержанно, грустно, протяжно. Казалось, что эта безысходная грусть и трудная женская доля разлилась по всей многострадальной матушке - России. Слова стихотворения Н. Некрасова дети подтвердили собственным трудом, когда всей школой были обязаны собирать колоски в самые трудные годы для страны в жаркие дни, в условиях, описанных поэтом. Руководила отрядом сборщиков колосков наша дорогая Анастасия Германовна.
   Таскать наполненные хлебом плицы из отдалённых от веялки куч было труднее и работа шла медленнее, а расстояние между объектами всё увеличивалось. Сначала было терпимо. Но с наступлением сумерек нам всем так хотелось спать. Может ли кто-либо представить спящего ребёнка, идущего к трясущемуся агрегату с нагруженной зерном плицей? Боже милостивый, как сладки были эти мгновения сна и покоя на несколько секунд, когда полностью отключается сознание и все мышцы. Организм механически бредёт по выработанному рефлексу к веялке. Затем мгновенно включается сознание на грани краха, когда наполненная зерном плица начинает выскальзывать из рук, подходя к выхваченному светом лампочки месту жерла бункера. Я думаю, что подобно мне происходило со всей малолетней бригадой без исключения. Мы любили друг друга и были как будто спаяны в одно и одержимы были погибнуть на этом месте, чтобы колхоз выполнил государственный план по сдаче хлеба, чтобы Родина наша была богата, и народ в ней жил счастливо.
   Мы родились в России, душою приросли к Земле родной.
   Но если б нас сейчас спросили, гордимся ль мы своей страной?
   Нам прививали гордость за державу,
   Ей с детства марку верности держали.
   Мы ещё с детства верили, что живём в самой прекрасной стране мира, и мы хозяева этой земли. Лежишь на земле, раскинув руки,
сморишь вокруг и свято веришь: всё - наше. Мы - хозяева.

Сдача зерна на элеватор

   Под открытым небом, на раскалённых солнцем площадках, женщины перелопачивали подопревшее зерно пшеницы из одного вороха в другой путём перекидывания его деревянными лопатами веерообразно, насыщая его сухим нагретым воздухом. Эта процедура повторялась несколько раз.
   Доведённую до кондиции пшеницу переносили в укрытие в амбары для хранения, либо грузили на машины и отправляли на элеватор для сдачи государству. Не редко сопровождающими отправляли и нас, детей, но по два человека, чтобы не потерялись.
   Однажды, нам крупно не повезло. Накрапывал дождь. Несмотря на то, что хлеб был заботливо укрыт брезентом, пшеница всё же гнёздами подмокла. По небу неслись тяжёлые тучи. Открылись сизые дождливые дали. Шофёр расстраивался и говорил, что такой товар на элеватор не возьмут.
   И правда, когда мы подъезжали к элеватору, туда стояла огромная вереница машин и из других соседних колхозов. Редкая машина возвращалась с элеватора порожней. Простояв час в очереди, через борт нашей полуторки перемахнула со своим немудрёным пробником лаборантка и взяла пробы из разных мест. Через полчаса девушка вернулась и сообщила, что зерно намокло и приёмке не подлежит.
   Уже смеркалось. Дождь усиливался. Водитель сообщил нам, чтобы мы искали ночлег, а он едет домой, к жене и сказал, куда завтра нам подойти. Люся надеялась, что есть у ней здесь неподалёку одна знакомая тётя, и мы попробуем к ней попроситься переночевать. Люся постучалась. В окне зажегся свет. Вышла тётя, поздоровалась и радушно расспросила нас, напоила чаем и провела в горницу, которая была устлана ткаными половиками. На пол она бросила две фуфайки и сказала: "Ночуйте тут". Мы и ночевали. Со стыда чуть не сгорели. На половичках после себя мы обнаружили пятна, которые остались после наших ног. Поблагодарив хозяйку, мы быстро ретировались. Мы стояли около машины по указанному нам водителем с вчера адресу босиком под дождём, не смея постучаться в дом и ждали. Дом уже проснулся, и слышен был плач женщины.
   Щеколда ворот зазвенела, и появился человек, который заявил, что едет с нами и занял кабину. Мы перебрались в кузов, забрались под брезент, зарывшись в ещё оставшееся сухим зерно.
   Когда мы, наконец, оказались "дома", на стане было оживление и собралось много народу.
   Среди них я заметила работников из райкома партии. Мы с Люсей выглядели так жалко, что самим нам было неудобно показываться на глаза таким людям. Бригадир дядя Ваня не огорчился, что хлеб у нас на элеваторе не приняли, а, наоборот, обрадовался, что мы живы вернулись. Среди солидных приехавших гостей из райкома я заметила Косенкову Анну Афанасьевну, работавшую в то время в райкоме партии и приходившейся мне троюродной сестрой. Я стеснительно поздоровалась с ней. Народ собрался, приостановив свою работу, и внимательно слушал доклад о международном положении, новости с полей соседних колхозов и многое другое. Она рано лишилась отца, и воспитание младших двух сестёр легли на ее плечи.
   Случалось, что и мы со старшей сестрой Александрой некоторое время жили у них на квартире, когда учились в средней школе.
   После окончания работы взрослые девушки, работающие на перегрузке зерна с открытых площадок под крышу, пригласили нас освежиться. За небольшим перелеском, метрах в ста от стана, за разнотравьем, кустами смородины и участками высокой осоки, располагалось небольшое болотце с довольно прохладной чистой водицей, поддерживаемой очевидно подземными ключами. Поверхность дна мягкая, но ноги не тонут, опираясь в твёрдый грунт. Девушки разделись донага, и мы последовали их примеру. Мы мылись хозяйственным мылом, нам было так радостно. Мы плескались в этом маленьком водном бассейне и чувствовали себя как в раю, данному нам в награду за наш труд. Любовь, радость и весёлость охватывали нас, голоса дрожали так, что мы их такими у себя никогда и не слышали. Хотелось есть. Натянув на себя выстиранную влажную, хорошо отжатую ту же одежду, мы гуськом, друг за другом потянулись к костру, к Марии, в надежде покушать.

Эпизод из детства

   В один из весенних тёплых дней две девочки, старше меня одна на два, другая - на четыре, а мне было тогда чуть более шести лет, играли в доме у старшей подруги Розы. Мама её работала в этот день на ферме. У них была огромная железная кровать на пружинном матрасе, на нем мы прыгали как на батуте. Старшая девочка допрыгивала головой до потолка и кричала своей подруге, чтобы она хотя бы до потолка достала рукой. Над кроватью, в передней её части на стенке висел портрет молодого Ленина. Мы так были проникнуты к нему любовью, как к вождю и за то, что он жутко любит детей, что стали смотреть на него пристально и каждой из нас казалось, что он смотрит на неё только. Стали спорить. Обе взрослые девочки подрались. Я ничего не могла поделать, так как была меньше их обеих. Мне вдруг мне тоже показалось, что Ленин смотрит на меня.
   - Да нет же, нет, на меня он смотрит, да посмотрите же! - сказала я.
   Обе девочки обезумели от злости. Одна из них, что поменьше, закричала на меня:
   - Ах, и ты туда же!
   В ярости она схватила самую тяжёлую подушку и, опрокинув меня на спину, накинула мне её на лицо и легла на мою голову грудью. До моего полудохлого сознания дошло, что всё, мне конец, умираю. И изо всех своих силёнок, которые я собрала до отказа, как в сжатую пружину, взбрыкнула и свалила с себя эту тяжесть. Сделав несколько вздохов, я кубарем выкатилась из комнаты, потом, шатаясь, выбежала на крыльцо и ухватилась за шаткий тын, присоединённый к столбу, на котором держались входные ворота в усадьбу. Между этим столбом и тыном, на жерди, в одной рубашонке, еле прикрывавшей мошонки, лазил мой младший братишка Николенька и пел свою нескончаемую полюбившуюся ему песню: - Ой, ты Галя, Галя молодая. Я сняла его с изгороди, обняла и не было роднее и ближе человека для меня, разделившего со мной мою обиду. Он, не понимая моего положения, так проникновенно снял с меня напряжение.
   Так закончилась моя пламенная любовь к этому Идолу-Ленину, которого даже наша Земля-Матушка не приемлет. А Николенька, отслужив в Советской Армии, женился на хорошей девушке Гале, невесть откуда взявшейся в нашей деревне. Старшая девушка из нас троих, имя её Роза, как Ангел мой Хранитель, не раз спасала мою жизнь и даже жизнь моего брата.
  

Как трудно впервые расстаться

   Как трудно впервые расстаться
   Как трудно впервые оставить свой дом.
   Как трудно проститься с любимым котом,
   Проститься с крапивой, растущей кругом,
   С закрывшимся тиной старинным прудом...
  
   Ника проснулась от шума двух птиц, тяжело пролетевших мимо распахнутых настежь окон. Дома и лес - в синем тумане. В открытую дверь комнаты веяло освежающей прохладой. Все, что находилось во дворе дома и вне его, пропитано влагой так, что с них стекала вода тонкими струйками, а протоптанные тропинки стали темно-серыми от выпавшего тумана. Склонившиеся травы томно держали крупные капли росы и играли всеми цветами радуги под разгулом утренней божественно красочной зари. В открытое окно с тихим шёпотом и сильным напором ворвался мокрый воздух, принеся ощущение прохлады и наслаждение после вчерашнего жаркого дня.
   С вечера Ника долго не могла уснуть. Ей было невыносимо жарко и грустно. Она металась по комнате, как раненый зверёк, которого крепко ударили и заперли в тёмном чулане. Сначала её забавляло, как птицы усаживались на насест в лесу неподалёку. Молодые грачи то россыпью рассаживались на ветках берёз, то по чьей-то команде мгновенно срывались и делали невиданные виражи в небе, становясь то тёмной тучкой, соединяясь с другими стаями, то становились еле видимыми, растянувшись в тонкие цепочки, то появлялись снова и садились на деревья парами. Нике подумалось, а вот если б я с ними... В воздухе тонкой вуалью появился туман, который довольно быстро густел. Темнело. Птицы почти угомонились и затихли и Ника решила прилечь в надежде успокоиться и немного поспать перед предстоящим отъездом из родного дома.
   Вдруг воздух прорвал очень громкий птичий крик, похожий на плач ребёнка. На том участке леса, откуда шёл птичий гам, множество птиц, подняв галдёж, чёрным плащом поднялись ввысь. Но постепенно переполох успокаивался и некоторое время ещё был слышен умиротворённый жалобный крик, утихающий под говор, создающий впечатление, что мать успокаивает своего дитя.
   Небольшой картонный чемоданчик ещё с вечера был собран, большая часть которого занимала подушка, заботливо приготовленная её любимой бабушкой.
   Дав возможность закончить Нике среднюю школу, в которую она ходила в районный центр Упорово за десять километров от её родной деревушки, отец провожал её в самостоятельную жизнь, как проводил и своих двоих старших детей Валентина и Александру.
   Отец много и долго говорил о том, о чём Ника уже не раз слышала и рассеянно соглашалась, слегка кивая головой. Она мысленно прощалась с родной деревней с неповторимым пейзажем, дорожками, которые летом то целовали её голые ноги горячей нагретой солнцем пылью, проникающей между пальчиками ног, то обмывали их прохладной обильной росой по утрам. Проходя мимо кузни, стоящей на берегу болотца Шумихи, заросшего камышами, Василий Николаевич с дочкой поприветствовали кузнеца. Поздоровавшись, кузнец, посмотрев на девушку, пожелал ей счастья, на что Ника ответила: "Спасибо, дядя Петя". Колодезный журавль, подняв свой клюв, повинующийся каждому движению ветерка, жалобно поскрипывал, высказывая своё благородство. Из окон домов выглядывали лица милых заядлых детишек, иногда стоящих на подоконнике в одной рубашонке, еле закрывавшей пуп.

0x01 graphic

Рис. 1: Нина Косенкова подругами, 1955 год

   Справа от дороги лежала ржавая сельхозтехника: трактора с разорванными гусеницами, распластавшимися по траве, подлежащих починке, плуги, бороны, сенокосилки и другие орудия производства. Мастер, уехавший ещё вчера за запчастями в район, где-то припозднился. Земля пахла мазутом. Лемеха, отполированные землёй в работе, блестя на солнце, слепили глаза и пахли горячим железом, над которым прозрачно кудрявился воздух. Внук кузнеца Ванюшка ловко устроился на тракторном сиденье, застеленным какой-то толстой тряпицей и смело, как заправский механизатор, крутил рулём и трещал языком.
   На другой стороне дороги, где обычно останавливался автобус, чуть поодаль, росли три гигантские разлапистые берёзы с низко опустившимися темно-зелёными широколистными ветками, каждая из которых представляла собою плоскую гибкую метёлку. Дети сплетали эти метёлки между собой, образовывая прекрасные качели. Нередко Ника качала на своих коленях двух своих младших братьев, сидя в такой колыбели.
   Дальше в лес уходил березняк. Подросткам тонкие берёзки служили парашютами. Заберутся на высоту, почувствуют, что оттуда вершинка берёзки согнётся, наклонится её гибкий ствол, затем стоит только качнуться в сторону, освободив её от своего тела, убрав ноги, держась за вершинку одними руками, летят парашютом вниз, аж дух захватывает, до самого касания ногами с землёй. А отпущенная берёзка поднимается в прежнее положение.
   Однажды подруга Роза выбрала крепкую очень зелёную кучерявую берёзку с не очень гибким стволом и забралась на неё довольно высоко. Когда почувствовала гибкость вершинки, решила спуститься. Она медленно плыла к земле, и вдруг вершинка не выдержала и мгновенно с хрустом сломалась... И вот друзья неожиданно видят свою подругу на земле с изумлёнными глазами верхом на поверженной вершине берёзки, которую она крепко держит руками, одновременно прижимая ее коленками к земле. Это был финал развлечений и долгих детских дискуссий. То был урок. Природа сама детей учила, что нужно знать предел, как вести себя с ней.
   Отец хотел ещё что-то сказать Нике, но тут подкатил автобус, и они тепло попрощались.
   Автобус не был переполнен людьми, и Ника села у открытой форточки. Водитель умело вёл автомобиль. Ника любовалась зелёными, на солнце блестящими волнующимися, как море, полями, уходящими вдаль, местами перерезанными перелесками и оврагами. Ласковое солнце грело разгорячённое лицо и руки, но ветерок, влетающий через приоткрытые окна, приятно холодил пассажиров. Навстречу бежали деревеньки, растянутые по берегу реки Тобола: Чащина, Николаевка, Кукуя и другие; строения, густо заросшие травой и занесённые дорожной пылью. Ближе к станции замелькал стройный хвойный лес по обе стороны песчаной дороги, а далее послышалась жизнь самой железнодорожной станции с её паровозными гудками и перестуком по рельсам железных колёс и со всем её шумом. Здравствуй, Заводоуковск!
   02.12.2013 г.
  

Путешествие во Вселенной. История одной любви

   Мы живём на удивительно прекрасной планете Солнечной системы. И эта планета - Земля. Она, как космический корабль несёт нас с невероятной скоростью, крутясь вокруг собственной оси и совершает полное орбитальное вращение вокруг Солнца в течение одного года. Такое вращение по этому космическому кругу происходит вечно, виток за витком. За один год такого путешествия наш корабль меняет своё платье, как модница, четыре раза, в зависимости от сезона - весны, лета, осени и зимы. И летим мы среди звёзд, созвездий и планет. Всё живое на этом корабле находится в прекраснейшем атмосферном скафандре, окутывающем всю планету и обеспечивающем жизнедеятельность всего живого и растущего на ней. Каждый занимается нужным делом и вместе, сообща, обустраивает свой общий дом. Так быть должно, чтобы каждому на этой Земле жилось одинаково хорошо и вольготно. Мы любим свою Землю, подаренную нам Богом в таком божественном великолепии, озарённую сиянием ласкового солнца, где всё дышит покоем и дивной красотой в случае, если сам человек, которого Бог создал по своему образу и подобию, не разрушает её и живёт по законам Божиим. Люди счастливы и бесконечно благодарны своему любимому Творцу... В данный момент вдали, за тёмным лесом, догорал закат Солнца, которое пряталось за горизонт, постепенно снимая с вершин деревьев последние светящиеся ожерелья. Этот огромный светящийся исполин спешит разбудить во время всё живущее и растущее на Земле, осветить радостью и любовью своею новою утренней зарёю. Мы не будем ему мешать, пусть совершает своё путешествие по своему круговому колесу. У нас сейчас ночь. Лес погрузился в темноту, как и всё окружающее, становясь еле различимым. На Землю опустилась тихая ночь. И лишь звёзды и Луна, тоже созданные Богом, для управления движением ночью, освящают не ярким мягким светом Земное пространство. Луна - единственная попутчица Земли в космическом пространстве. Совершая ежедневное полное путешествие вокруг Земли, своими отражёнными от Солнца лучами смотрит на наш корабль. Она делает полный оборот вокруг Земли за двадцать семь суток и всегда обращена к Земле одной стороной. Эта Луна - молчаливая проказница и свидетельница всех тайн, совершавшихся на Земле; в каждый закоулок заглянет, даже в спальни, всё высмотрит. Она обладает невероятной силой, совершая приливы и отливы морских вод, влияет на здоровье живых существ, в том числе на человека. Поднимает ночью человека с постели и водит его сонного, куда ей вздумается, даже по карнизам домов, подвергая его смертельной опасности. Волки воют на Луну. Почему? Это для нас является неразгаданной тайной. Одному Богу известно, на что она ещё способна. Но в то же время ночью помогает, показывает путнику дорогу, и предметы становятся различимыми. Вообще, в природе нет постоянства, всё находится в непрерывном движении, изменяется, всё повторяется бесконечное количество раз, всё циклично, и возвращается на круги своя, и всему отведено своё время и место. Это движение продолжается во всей Вселенной, а Вселенная - это Бог. Бог любит людей и всё существующее на земле.
   Я расскажу одну историю любви двух молодых людей. Это произошло в ХХ-ом веке вот на этом прекрасном космическом корабле Земля. Она пересказывается из уст в уста и ходит в глубинке Тюменской области по деревням и весям. Пересказывая её, народ добавляет что-то своё, даже говорят, что эта история произошла именно с ними. И ничего удивительного в этом нет, так как такое может произойти со многими и выглядит она вполне правдоподобной.
   На моей памяти в деревне было дворов шестьдесят, а то и больше. Люди жили, в основном, своим хозяйством, держа скотину и всякую живность. Трудились на колхозных животноводческих фермах, нивах, выращивая злаковые и овощные культуры. Была даже своя кузня и небольшой молочный заводик.
   На крутом извилистом берегу реки Тобола, в ту пору ещё многоводного, так как на противоположном берегу рос лес и поддерживал высокий уровень воды и вытянулась деревушка Шашова. Здесь и выросли герои моего повествования.
   Молодёжи там было довольно много, и после трудового дня, когда начинало вечереть, вся молодь вываливалась на улицу поразвлечься. На самом высоком берегу реки стоял добротный дом с вынутыми глазищами многочисленных окон. Когда-то он был клубом. Там, в основном, и собиралась молодёжь, общаясь друг с другом. Ребята перебегали с одного подоконника на другой, выясняя отношения, узнавали друг от друга новости прошедшего дня и наблюдали, когда закроется магазин, высокое крылечко которого было излюбленным местом всех увеселений. Все ждали, когда местный гармонист Виталий, усаживаясь на высокое крылечко из широких вытесанных плах, растянет басы своей гармошки. Туда-то и сбегалась вся ребятня из клуба, занимая на ступеньках место. Вечёрка начиналась. Тон, как всегда задавал Виталий. Сначала пели, потом плясали, кто кого перепляшет, танцевали вальс. Самой любимой пляской считалась цыганочка с выходом. И ещё играли в бутылочку, полюбившуюся девчонкам и мальчишкам. По окончании вечеринки молодёжь выстраивалась вдоль улицы верёвочкой и шли вокруг деревни, каждый последний подхватывал себе в пару через одного человека и шли вперёд, становясь первыми в этой цепочке. Таким образом, проходя мимо дома девушки, парень, при её желании, провожал её до калитки дома. От дома к дому верёвочка убавлялась.
   Стоя в этой живой цепочке, Ника нетерпеливо, с замиранием сердца ждала, когда подхватит ее тот высокий парень Василий с рыжими вьющимися волосами. На лице его бушевала весна. Веснушки покрывали его розовые нос и щёки, местами сливаясь воедино. И голубые глаза даже в потёмках светились каким-то внутренним светом. Он был застенчив. Нике нравился этот парень, она трепетно ждала, когда он обратит на неё внимание. И вот сейчас Василий, с улыбкой, близко подошёл к ней.
   - Идём, - сказал он.
   И сам, волнуясь, притянул её к себе, обвив рукой её талию, сам не ожидая от себя такой смелости. Ника не отстранилась от него. Чувство близости сладостно волной прокатилось по её телу. Она доверчиво шла с ним рядом. Дойдя до калитки дома Ники, они остановились, но не для того, чтобы расстаться. "Идём, посидим на лавочке", - предложил Василий. "Идём" - сказала Ника, взяв его за руку. Они сели на лавочку, пристроенную к высокой изгороди, окружавшей дом Ники. Через изгородь шатром свешивались густые ветви сирени и акации. Они сидели молча, слушая тишину. Вдруг Ника услышала осторожный скрип открывающегося окна, выходящего в садик своего дома. Она догадалась, что мама её не спит и, переживая за дочку, открыла ей запасной вход в дом через окно. Дело в том, что отец был строг в воспитании своей дочери и требовал от неё не задерживаться на вечеринках и возвращаться домой в назначенное для неё время и запирал входную дверь дома на засов. Если Ника стучалась в дверь позднее, отец ворчал на маму, что она потакает дочери, всегда защищая её. Теперь Ника поняла, что домой можно не торопиться, благодаря маминой уловке. Где-то совсем рядом засвистел, защёлкал соловей, пуская свои трели. "Для нас с тобой старается соловушка", - сказал Василий и нежно прижал Нику к себе, впервые поцеловал девушку. Ника тоже целовалась впервые. И так же, целуя Нику, Василий дотронулся до её упругой девичьей груди, заключив её в свою руку. Ника ощутила в объятиях Василия блаженство. Как будто жарким током прожгло её всю и почувствовала, что им обоим хочется чего-то большего. Ника испугалась такого неземного для неё чувства и отстранилась от Василия. "Мне пора. Иначе папа проснётся и заворчит на маму". Василий понимал. Он, поцеловав Нику, поднял её на руки и поставил её, минуя прясло, в садок. Ника, благополучно пробралась к окну и перемахнула в дом, сомкнув створки рамы. Отец, громко всхрапнув, проснулся и спросил мать, который час. "Спи, Ника уже не первый сон видит".
   Василий ещё долго ходил по улице как в бреду, ошеломлённый нежным божественным чувством, проснувшимся в нём к Нике. Она с детства нравилась Василию. Он ревниво относился к парням, отличавших Нику от других девчонок, но даже заговорить с ней стеснялся, да и о чём было говорить. А парни при Нике старались показать себя с лучшей стороны.
   Наутро следующего дня Ника, перекинув коромысло с вёдрами через плечо, пошла за водой на речку. Чуть поодаль, Василий купал своего коня. Увидев Нику, он вывел коня из воды, оделся и подошёл к Нике, поздоровавшись. "Привет", - тихо сказала Ника, удивлённо глядя в его васильковые глаза и видела его совсем каким-то иным. На нем была новая рубашка-косоворотка с мелкими голубыми незабудками по белому полю. Видно, что его мама сшила её на руках, причём таким швом, почти не отличавшимся от машинной строчки. "Ничего себе, какая же мастерица твоя мама", - удивилась Ника, потому что сама таким же швом на маминой машинке шила всё, что необходимо было для себя, а тут на руках - рубашку! Они стояли, глядя друг на друга и находили, что изменились и стали взрослыми. Ника тонула в его синих глазах, как в васильковом поле. От него пахло свежим ветром и рекой. Они улыбались друг другу. Он любовался Никой и не мог отвести глаз от её красивого лица, её сформировавшегося стройного загорелого тела, её красивых ног, обнажённых выше коленей. Спохватившись, Василий снял вёдра с её коромысла и, забредя в реку выше колена, зачерпнул в них чистую воду и поставил около её ног, коснувшись своими мягкими вихрами волос её руки. Ей так хотелось запустить свои руки в его качающуюся от дуновения ветерка, шевелюру. Они договорились встретиться сегодня.
   С горы спускались дети вместе со взрослыми. Ника поспешила нацепить душки вёдер на крюки коромысла и тяжело подняла их на плечи. Василий умело вскочил на коня и, направив его вдоль берега, в заросли молодого ивняка, исчез из вида.
   Молодые люди часто встречались. Казалось ничто не может их разлучить. Вскоре вся деревня заговорила о них. Всюду судачили и бабы, и старики, слух этот перекатился в соседние деревушки, так как люди, долго жившие на одном месте, связаны друг с другом не только родственными узами, но и знали друг о друге всё. Знали и их родители, внутренне радуясь тому, что навряд ли кто может составить лучшую партию для Ники и Василия. Они уже и не скрывали своей любви. Детишки, увидев их, кричали им вслед: "Жених и невеста, жених и невеста!"
   Но вот Василий получил повестку из военкомата. Его призывали на службу, долг Родине отдать. Провожали новобранцев всей деревней. Вика с Василием были неразлучны. Их любви мало, кто мог не позавидовать. Они обещали быть всегда неразлучными и писать, писать друг другу письма.
   Шли недели, месяцы, годы. Василий служил в войсках морского флота, охраняя рубежи своей Родины, бороздя моря и океаны. Казалось, конца этой службе не будет. И только письма, полные любви, поддерживали Нику и Василия. Они приходили редко, но если приходили, то целыми стопками, датированные почти каждым днём. За эти долгие годы Ника уехала в город, где училась, приобретая профессию и работала, по-прежнему верная своему любимому Василию.
   Но время шло, всё менялось. Прошли и годы службы. Василий отслужил и вернулся в свою родную деревню. Многое изменилось на его родной земле. Всё не то: обмелел Тобол, на бескрайних нивах, где колосились хлеба и отдыхала вспаханная земля под парами для будущего урожая, росла чахлая кукуруза. Она была везде, даже на лугах для выпаса животных. Друзья разъехались кто куда. Тоска зелёная. Тоска по Нике испепеляла душу.
   Василий был не уверен, что Ника вернётся, но всё же написал ей трогательное письмо и попросил её приехать, сделав ей предложение выйти за него замуж. Ника согласилась, но с условием, чтобы они, поженившись, будут жить в городе. Василий ответил Нике отказом покидать свой дом, свободу, что не представляет себе жизни без земли, которая его вскормила. В те годы в городе, чтобы купить булку хлеба, действительно, нужно было отстоять приличную очередь.
   В безысходности и отчаянии, Василий написал Нике: "Не хочешь, ну и не нужно, значит не любишь". Понимая, что безвозвратно теряет свою любимую девушку, он решил окончательно обрубить все концы и оставить её в покое. "Ника, я не любил и не люблю тебя. Забудь, забудь всё, что между нами было. Прости, это было с моей стороны простое увлечение. Прощай". Сам же, страдал до безумства, любя и желая рядом с собой только её одну.
   Письмо от Василия перевернуло её сознание. "Ах, не любил, простое увлечение" - сердце её упало. Ника не верила, но смирилась. Боль постепенно проходила. И, закончив ВУЗ, она вышла замуж. Но своего Василия из сердца не выбросила. В нём она отвела ему уголок, где хранила свою тайну. Не поверила Ника ни одному его слову, что не любил. Она жалела его, думала о нём, значит души их были рядом. Просто, любя, он отпустил её, дав ей возможность реализовать себя как женщине, как матери.
   Василий так и не женился, прожив всю жизнь бобылём. Ника удачно вышла замуж. У них было двое детей и появились внуки. Случалось, она приезжала навестить своих родителей вместе с семьёй.
   Прошло время, Ника стала бабушкой и приехала на могилы родителей с внуком. Она и Василий встретились. Они сидели на берегу реки и непринуждённо разговаривали. "Счастлив ли ты, Василёк, говорят ты так и не женился?" - спросила Ника. " Такой, как ты не встретил. Понимаешь, я всю жизнь любил тебя за то, что ты есть. Испытать такую любовь не каждому дано. Поэтому я благодарен Богу за то, что подарил мне такую любовь к тебе на всю жизнь. Поэтому я считаю, что лучше иногда любить, чем быть любимым. Да, я счастлив, что живу тобой". Тут мальчонка на берегу тащил удочкой из речки чебака и звал бабушку на помощь. Василий быстро среагировал и помогая ему, спросил: "Как звать тебя, мальчик?" И услышал ответ: "Бабушка зовёт меня Васильком, а папа - Василием".
   Ника с внуком уезжала. Деревенские жители собрались проводить её. Одна пожилая женщина подошла к Нике и глядя своими добрыми выцветшими глазами в глаза Ники, сказала: "Василей-то так и не женился, до сих пор бредит тобой и любит". И даже не сделал ни одной попытки к этому, хотя хорошие девки его любили. Ника прижала старушку к своей груди и трижды поцеловала её изборождённое глубокими морщинами лицо и просила передать ему привет. Пусть будет счастлив. У самой сжалось сердце. Такова судьба.
   01.06.2013 г.
  

Любофф ...на сенокосе

   Из всех, близко расположенных дворов, на полянку высыпалась детвора. Там стояли, неожиданно встретившись, молодая белокурая девушка в простеньком ситцевом платье в мелкий голубой горошек, что так подходило к её синим глазам и молодой светло-русый парень. Он держал себя довольно уверенно, в расстёгнутой наполовину белой рубахе, из-под которой угадывалось хорошо сложенное натренированное крепкое тело. Он восторженно смотрел на это милое создание с длинной косой, перекинутой на грудь. Распущенные пряди косы с одной стороны прикрывали её девичью грудь с желобком посредине в у-образном вырезе ворота платья из тонкой ткани. Видны были тёмные кружочки сосочков, о чём Саша даже не догадывалась. Виталий умилённо смотрел на неё, любуясь и думал, скольких детей выкармливали молоком такие женские груди, иногда по два одновременно. А сколько невинности, ласки в её взоре. Девушка стояла перед ним, смущаясь и чувствовала, и ощущала, и млела под его взглядом, который как бы раздевал, ощупывал её. Он попытался приблизиться к ней, но она отступила от него на шаг, держа его на некотором расстоянии от себя. В ней зарождалось какое-то не понятное для неё нежное чувство. Он не хотел, чтобы Саша уходила. От неё веяло теплом и уютом. Смущаясь, она сказала ему что-то и медленно направилась к своему дому, затем, ускоряя шаг, побежала. Он смотрел ей вслед, пока её фигурка не затерялась среди широко разросшихся ив и бурьяна, заполонивших всю деревню, особенно вдоль тропинки, идущей мимо брошенных и заколоченных хат и полусгнившего частокола, похожего на зубы древнего крокодила. Утренняя роса ещё не успела высохнуть, и намокший подол платья Саши, холодил ноги. Прибежав домой, она плюхнулась на кровать, утонув в мягкой перине и в подушках, сложенных высокой горкой одна на одну от самой большой до самой маленькой. Они градом посыпались на неё и частью раскатились по полу, устланному домоткаными дорожками. Взволнованная до глубины души, девушка задавала себе вопрос: "Неужто я влюбилась?"
   Когда Саша скрылась из поля зрения Виталия, он поднял руки себе на голову, сцепив их замком и закрыл глаза, воссоздавая увиденное всё заново и задавая себе тот же вопрос, что и Саша: "Неужели я влюбился?"
   Но тут же услышал просьбу, обращённую к нему:
   ? Дядя Витя, покружи.
   То просила детвора наперебой. Виталий опомнился. Он быстро построил детей и сказал: "По очереди". Дети знали его. Молодой человек работал где-то физруком в школе, а лето проводил в деревне у своего дяди.
   Любезно, он кружил каждого вокруг себя, держа за руки, предварительно проверяя детские ручонки на прочность, чтобы ненароком не травмировать их. Одна девчонка оказалась выносливой. Наряду со всеми, он кружил её вокруг себя, делая виражи то вверх, то вниз, пропускал промеж своих ног, то поднимал над головой, уча проделывать всякие трюки. Потом он учил детишек отбивать чечётку. На полянке перед нашим домом, на нейтральном пятачке, вокруг которого расходились в разные стороны три дороги, густо росла гусиная трава-спорыш сплошным зелёным ковром. В результате наших упражнений по танцам, образовался круг из стоптанной пожелтевшей травы, где отбивались чечётка и морской танец. Он подолгу с нами возился.
   Позже я училась в средней школе, в Упорово, и в районном клубе проходили концерты по какому-либо случаю, мой морской танец с элементами чечётки включали в школьную программу. Я на сцене отбивала морской танец под аккомпанемент одноклассника Геннадия Стрекалова, который играл на аккордеоне вальс "Амурские волны", очень талантливый мальчик. Был полный зал народу, мест не хватало. Нам так аплодировали. На всех школьных вечерах мы танцевали вальсы "Дунайские", и " Амурские волны" под его аккомпанемент, до чего же было хорошо, аж душа летала. Даже сегодня я помню эти танцы и могла бы станцевать, если бы позволяло здоровье.
   А тогда, однажды вечером мама моя, придя с работы, увидела мои трюки над головой Виталия и сказала: "Смотри, дочка, не сломай себе шею". Таким образом, на пятачке, около моего дома, собиралась вся детвора. Играли в лапту, в вышибало, в волейбол. То было местом встречи для тех, кому нужно было пообщаться. Родителям было удобно, они знали, где находится их чадо.
   Наступала сенокосная пора - заготовка кормов для скота на зиму.
   Пока население деревни готовили силосные ямы. Затем обкашивали литовками все дворы, заборы, пустыри, заросшие высокой крапивой, лебедой, коноплёй и другим разнотравьем. Всё это укладывалось в силосные ямы, обсыпалось солью и утрамбовывалось ногами. Наполненные ямы плотно укупоривались. Деревня приобретала куцый вид и видна была вся, как на ладошке.
   После Петрова дня, с 30июня и до 12 июля (день Прокла) для сенокошения считалось лучшим временем. За 2-3 дня до начала сенокошения на самые отдалённые поймы рек, на луга отправлялся весь конный арсенал сенокосилок, колёсных железных граблей. И как по заказу, стояла тёплая погода, и шли ливневые грозовые дожди. Травы пили эту живительную влагу всем своим существом, пропуская её через себя для роста, вытягивая бутоны и готовя их к рождению полноценного цветка, каждый лелеял своё непревзойдённое по красоте создание, как и всё живое на Земле, трепетно ожидая его появления на свет в отведённое Богом время.
   Травы выстоялись. Так говорили местные жители, когда, в действительности, над пёстрым цветом луговых трав по пояс выколашивалась луговая овсяница, и луга одевались в нежный фиолетовый дымок.
   Снаряжались подводы. На телеги загружались пуками вилы, грабли, литовки, котлы, посуда, продукты и прочий провиант, необходимый на покосе. Поскольку рабочих рук было мало, то с разрешения родителей, на покос привлечены были и дети в возрасте от восьми лет. Мама не возражала, и меня забрали на покос наряду с другими детьми. Мы годились ездить на лошади и подвозить сено к зароду на волокушах. Лошади не уставали, потому, что мы были легче, чем взрослые. И ещё нас использовали на переворачивании валков сена, чтобы оно быстрее подсыхало.
   Всех детей, в том числе и нас с моей подругой Люсей, заботливо посадили на телегу между мешками картошки и муки на какие-то матрацы. В телегу была впряжена кобыла Рыжуха. Был жаркий день. Нас везли по ухабистой дороге, а после прошедших накануне ливневых дождей в некоторых местах колея была залита водой. В ней, как в зеркале, отражалось голубое небо с плывущими по нему белыми облаками. Я отвалилась на мешок с мукой и решила посмотреть на само небо и увидела, как солнышко играло с тучками в прятки. Казалось, что оно очень быстро от них убегало, то пряталось, то неожиданно выглядывало в какую-либо образовавшуюся прореху, то на время исчезало совсем. Я сказала об этом Люсе, и ей это показалось забавным. Мы долго наблюдали за всей этой чехардой и обе хохотали. Люся со смеху отвалилась на мешок картошки, задрав ноги кверху, тряся ими, и чудом удержалась, чтобы не свалиться с телеги в дорожную жижу.
   А когда мы вернулись к реальности, то увидели, что наша бедная Рыжуха по-прежнему отмахивается своим длинным хвостом и отфыркивается от слепней, рой которых вокруг неё не уменьшился, а на теле её появились разъеденные паутами красные язвы, несмотря на отчаянные махи длинного её хвоста в разных направлениях. Наконец, дорога пошла через хвойный лес, и показалось небольшое озерцо. Лес был чист. Земля устлана рыжими сдвоенными иголочками сосен. Воздух прохладен и свеж. Бригадир объявил получасовой перекур. Все покинули свои телеги и разбежались в разные стороны. Возницы напоили лошадей и дали им по охапке свежескошенной травы. Все улыбались и шутили. Тут я мельком увидела Сашу. Она смеялась, разговаривая со своим братом.
   Подводы тронулись, и повеселевшие люди затянули песню про рябину кудрявую, их легонько подхватили другие. Но тут кто-то, смеясь, загрохотал: "Камыш шумел, деревья гнулись, и ночка тёмная была...", стараясь перебить начатую женщинами песню, и все переключились на песню "Камыш шумел". Словом, звучали песня за песней, и дорога казалась уже не такой утомительной.
   Солнце клонилось к вечеру и бросало длинные тени, когда усталые кони и путники остановились на широкой скошенной поляне, где в тени ракит стояло несколько шалашей. В небольшом отдалении находилось озеро, густо заросшее высоким камышом, осокой и ивняком. На водной глади озера отражалась зарождающаяся вечерняя зорька со спускающимся к нему натрудившимся за день усталым солнцем, который щедро разливал своё золото по всему, слегка волнующемуся лону вод.
   К озеру была протоптана дорожка, спускающаяся к наскоро сооружённому из жердей, плоту. Неподалёку от него парни поили распряжённых лошадей, а потом, стреножив их, чтобы за ночь не ушли далеко от стана, отпускали. На стане все, кроме детей, строили из лозняка балаганы, закидывая на них ещё не совсем просохшую траву, затем свежую, чтобы уплотнить крышу. Оставляя только лишь пчелиный лаз. Сделали шалаш и для продуктов от дождей. Поодаль определили место для костра готовить пищу. На жерди, протянутой через костёр, лежащей концами на рогах "козлов", уже подвешен чайник и ведро с водой над пылающим костром, рядом стояло ведро вымытой картошки. Молодёжь ватагой помчалась к озеру. Взрослые обследовали его дно. К счастью, берег оказался не топким, а дно пологим. Дети плескались и ныряли, меряя дно. Девчонки поднимали невообразимый визг, когда парни, ныряя, выныривали неожиданно среди них, или пытались схватить кого-либо из них за ногу. Столько было брызг!
   Освежившись, девчонки и женщины выглядели очень привлекательными, сменив дорожную одежду. Парни также были на высоте. Собрались все у костра. Бригадир, перечислив нас всех по именам, определил всех подростков на подвозку сена к зароду на волокушах, закрепив за каждым из нас лошадь. Распределил, кто будет стоять у зародов, на зароде, кто и сено будет шевелить вилами и граблями, чтобы быстро сохло, и кто будет сено в копны собирать.
   Мужчины готовили волокуши, вырубая в близко расположенном лесу молодые кудрявые берёзки, комли которых служили оглоблями, куда впрягали лошадь. Концы берёз вместе с листьями волочатся по земле, наподобие санных полозьев и хорошо держат наложенный на них сенной груз. Перечень служил основанием, соединяющим обе оглобли. Ветки с листьями были как бы опорой для копны сена, и она с них не соскальзывала. Её снимали с волокуши в нужном месте, воткнув ниже поперечины палку. Лошадь трогается а копна остаётся у зарода, тут же с помощью вил подаётся на зарод и укладывается принимающим сено граблями.
   Дети работали, подвозя сено к зародам, заменяя взрослых, но вот только копчики на попах истирались до крови и было сильно больно, несмотря на то, что вместо седла на хребтине лошади всё же было что-то подослано. Благо, что моя лошадка была послушной и везла положенное на волокушу сено к стогу без моей команды очень осторожно, позволяя мне сидеть на её спине, свесив обе ноги вместе на один её бок. Дни стояли жаркие. Солнце нещадно палило. С меня за время уборки сена сошло несколько шкур. Я стала чёрной, как жужелица. Зароды росли, как грибы после дождя. Поле нашей деятельности всё дальше удалялось от стана. Поэтому обед нам стали привозить на телеге. Повар с поварёнком раздавали еду. Чаще это был суп с бараниной и каша. Больше всего мне нравился густо заваренный чай, пахнущий смородиновым листом.
   Ребята, что повзрослее, ходили с вилами и граблями, переворачивали и шевелили сено, чтобы оно быстро подсыхало, а когда сенокосилке негде стало косить, остались только участки, которые могли быть выкошены литовкой, тогда им их вручили. Конные железные грабли, сгребающие сухое сено в большие валы, углублялись всё дальше к горизонту. На перекуре мы зарывались в сено и играли, разбрасывая его, чем усложняли работу взрослых. Парни и девушки, получили полную свободу в отличие от деревни, где было всё на виду. Копчики у нас с Люсей зажили, наверное там уже мозоли образовались. В конце дня мы выпрягали свои лошадки. Освободившись от волокуш, они несли нас к стану сначала трусцой, затем, переходя к бегу, на рысь, наряду со всей ребятнёй. Мальчишки мастерски нас перегоняли, мчась галопом. Когда подъезжали мы, они уже успевали выкупаться.
   По утрам выпадала обильная роса. Всё было серо и мокро от росы. Туман расстилался и курил повсюду. Мокры балаганы, волокуши, грабли, литовки, по желобкам которых к носу частыми каплями сбегала эта чистейшая влага на землю; мокры кусты, все орудия производства, и даже стреноженные кони стоят мокрыми от росы, отфыркиваясь. Бытует такое выражение - роса косу точит. Именно по росистой траве косить было легко. Именно по этой причине дядя Сёма отбивал косы с вечера, сидя на широком комле крепкого дерева. Затупившееся за день лезвие косы он плашмя прикладывал на наковальню, которая была вбита в тугое дерево и перевёрнутым молотком метко попадал на лезвие косы, оттягивая его, отчего оно становилось расплющенным и острым. При этом издавался певучий звук ти-у, у,- у, ти-у... А дядя Сёма всё тюкал и тюкал до тех пор, пока не поправил последнюю из кос.
   Просыпались разбуженные косари. Выползали как жуки из навозной кучи, стряхивали с себя сенную труху, кряхтя разминались; не выспавшиеся за короткую летнюю ночь, торопились к озеру умываться. Прибежали к озеру и мы с Люсей умыться. Люся первая подошла к воде, забрела по колено и, смахнув с воды рукой плаунов, набрала пригоршни воды, смочила лицо, шею и руки по локоть и спешно что-то буркнув мне, удалилась.
   За мной Саша забрела в воду по колено и, обнажившись по пояс, положила кофточку на мостик и вымылась с мылом. Завернувшись в полотенце, она побрела к стану, на ходу одеваясь. Неожиданно на тропе она заметила Виталия. Он, улыбаясь, шёл ей навстречу. Саша растерялась. Мысли её всё время крутились вокруг него. Сколько раз в голове она прокручивала их последнюю встречу и чувства, которые испытывала тогда, сладко будоражили её душу. Девушка мечтала о встрече с ним, но чтобы вот так, в таком виде... Она повернула с тропы в сторону, но Виталий преградил ей путь.
   ? Сашенька, я приехал сюда встретиться с тобой. Ты не поверишь, но я стосковался по тебе.
   Тёплая волна прошла по её телу и обволокла её всю.
   ? Всё это время я неотрывно думал о тебе, - продолжал, он, глядя на её порозовевшее свежее лицо, её формы и глаза, наполненные добротой и любовью. И тут Виталий подумал, как же точны слова и музыка В. Зах в исполнении хора имени М.Е.Пятницкого в песне "Русская красавица": "Кто выходит рано в поле, кто встречает в поле зори? Девушка колхозница - молодцу бессонница. На груди её коса, с поволокою глаза. Стар и млад - вся улица девушкой любуется. Ох, недаром славится русская красавица. Ох, недаром, ох, недаром русская красавица...''
   Саша молчала, не зная, что ответить и как быть.
   ? Виталий, мне пора идти.
   Он нежно привлёк её к себе и поцеловал. Саша не сопротивлялась.
   ? Виталий, я всё это время тоже думала о тебе, - застенчиво сказала она. ? Хорошо, встретимся вечером в девять на озере, у старой ракиты, - продолжила она, освобождаясь из объятий Виталия.
   Саша - девушка из многодетной семьи. Очевидно, отец погиб на фронте. А из двенадцати рождённых детей тёткой Дарьей, выжило только четверо.
   Бригадир полеводческой бригады, Иван Спиридонович, ещё с вечера, предупредил нас с Люсей, что уборка сена заканчивается, основные косцы сегодня переброшены на другие участки. Остались только небольшие делянки для ручного кошения, и он просит нас с Люсей чтобы сегодня легли спать раньше обычного. Дед Семён приготовил для нас маленькие косы и нам предстоит завтра косить траву на утренней зорьке, пока трава покрыта росой. Мы с Люсей обрадовались и после ужина ходили гордые, сознавая то, что нас признали, наконец, взрослыми. Мы поделили с ней косы и сделали на них заметки, чтобы не перепутать.
   И вот мы на лесной лужайке. Травы по грудь нам с Люсей и такие сизые и мокрые. От тяжести росы они склонились и блестели от утренней зари. В каплях росы отражались цвета утренней зари и горели бриллиантами. Каждый кустик, к какому только случайно прикоснёшься, сразу становишься мокрым. Крупные капли росы потоком мчались на землю. Растение выпрямлялось. Бригадир сначала учил Люсю. Я смотрела на них и повторяла их движения.
   Но моя коса, как топор, втыкалась то в муравейник, то в землю, и мне стоило большого труда вызволить её оттуда. У Люси уже что-то получалось. Оставив её, он стал учить меня. Он поставил меня впереди себя, и мы стали с ним косить двумя руками держась за одну ручку косы. У него были широко расставлены ноги. Наверное, мне надо было сделать то же самое. Мы сделали замах косой вправо и, захватив почти у самой земли, не касаясь её, небольшую полоску травы, резким движением влево, срезали её. Потом всё повторилось сначала. Он это делал, сильно наклоняясь ко мне, до плеча и от него сильно пахло потом. А я не успевала за его движениями и делала перебежки от начала закоса до конца, держась за ручку косы. Дальше я болталась между его ног, как маятник. Туда-сюда. "Попробуй одна", - сказал он и отдал мне косу. Так мы с подругой научились косить и точили затупленные косы сами. Во время этого опыта я поняла весь процесс кошения. Это стало моим любимым занятием. Точить затупленную косу точилкой я тоже научилась хорошо. А к концу сенокоса мы становились даже между девушками и парнями. Только прокосы наши были не такими широкими чем у других, поэтому легко было угадать, где косили дети.
   Однажды мы рано вышли косить траву на склоне, хотя моросил тёплый мелкий дождь. Мы шли стройным рядом, один за другим. Так приятно ложилась мокрая срезанная трава, увлекаемая в высокие валы. Галки и вороны сопровождали нас, собирая всяких червячков и букашек. Но вот налетел ветер и пригнал громовую тучу. Мы продолжали косить, но вымокли до самой последней ниточки. Дождь перешёл в ливень. С моей головы через брови заливало глаза и с носа и по всему телу текли ручейки. По-видимому, все косцы ощутили то же самое и, не сговариваясь, одновременно остановились, и все дружно смеялись.
   Одежда у всех прилипла к телу и невозможно было её поправить. Мы выглядели все нагими. Ни одно дерево не могло нас защитить, под какое не встань. Укрытия никакого другого не было, а ливень продолжался. Все направились к стану, где пылал огромный костёр, где можно было переодеться, подсушиться, покушать и укрыться.
   Встреча
   Виталий и Саша встретились.
   Зной уже спал. От озера тянуло приятной прохладой. Было тихо. За камышами ласкалась пара белых лебедей. Лица молодых людей были освещены мягким розовым светом и светились внутренней радостью и любовью. Воздух был напоён стойкими ароматами трав, земли и древесной корой ракиты. Обнявшись, они сели в сплетение трёх стволов, выросших от одной ракиты, расстроенной на высоте полуметра от земли. На кронах её пылал закат уходящего на покой солнца и разливающего своё золото и серебро по волнам озера, плеск которых был слышен, как шёпот. Радость встречи молодых людей слила сладостным поцелуем, и души их объединились в одну. Эта тёмная ночь стояла над ними и над озером, ночь, полная звёзд, чарующей любви и ласки.
   ***
   Колхозная сенокосная страда заканчивалась. С дальних покосных угодий вернулся весь отряд. Теперь осталось заготовить корма для личного хозяйства каждому из колхозников. На своих делянках они косили вечерами, по редким выходным дням, да по лунным ночам.
   ***
   Теперь колхоз готовился к уборке зерновых культур. В кузнице готовились плуги, чеканились бороны и другое снаряжение.
   ***
   Весной у Саши родилась дочка, а через год Саша понесла снова. Когда она проходила мимо нашего дома, тётка Таисия, пришедшая к маме посудачить, вдруг увидела в окно Сашу. Саша, располневшая, красивая, как сударушка, гордо плыла мимо наших окон. "Ириша, посмотри-ка, посмотри, Шурка-то опять в положении!" У моей мамы потеплел взгляд и из глаз её сквозила извечная бабья доброта. "Вот радости-то будет у Дарьи! А как же она сокрушалась о том, что старшему-то сыну Валентину с Катериной Бог не послал детей. Как же они горевали! Теперь будет им, с кем поделиться своей нерастраченной любовью" - говорила мама, пытаясь увидеть Сашу в окно через чистые стёкла, заставленные цветущей красным и розовым цветом геранью.
  

Посиделки по-шашовски

   В конце сороковых, пятидесятых годов двадцатого века в сельской местности крестьянские хозяйства были объединены в колхозы, деревня Шашова не была исключением. Крестьянское хозяйство в деревне Шашова было ещё колхозом имени Василия Ивановича Чапаева. С весны и до осени всё взрослое население, если не считать стариков и детей, было занято на сельскохозяйственных работах, чтобы обеспечить существование колхозного хозяйства и животноводческих ферм на зиму. Засыпаны в закрома зерно для будущего урожая, выполнен план сдачи хлеба государству, заготовлены корма для скота. Члены колхоза получили расчёт натурой по остаточному принципу. Денег не было. Их можно было приобрести путём продажи полученного продукта. Люди жили собственным подворьем, трудясь, не покладая рук. Поэтому рядом с домом неотъемлемой частью была земля-кормилица, где выращивались овощи для себя, держали животных и птиц. Зерно, полученное за труд, возили мешками на мельницу и перемалывали на муку. Хлеб выпекали сами. Около каждой деревушки были мельницы-крупорушки, или водяные, или ветряные.
   На самом высоком холме, близ нашей деревни, стояла ветряная мельница, полностью укомплектованная и работоспособная, но в мою бытность, в деревне Чёрной, что в пяти километрах от деревни Шашовой, пустили в строй водяную мельницу на небольшой речушке Чернушке и надобность в ветряной мельнице отпала. Но какая же забава была для ребятни кататься на её лопастях, поднимаясь в поднебесье с помощью толкаемой ребячьей силы за нижнюю лопасть, а потом, отпуская её, рассыпаясь, как горох, во все стороны, чтобы не попасть под удар, ребятишки падали на землю и откатывались под горку, набивая себе синяки и ссадины. Дух захватывало, когда летишь вниз и потом раскачиваешься по инерции.

0x01 graphic

Рис. 2: Жители деревни Шашова, 1953 год

   При приближении холодов, а зимы в Западной Сибири тогда были ой какие свирепые, селяне вставляли вторые оконные рамы, законопачивали и заклеивали все щели. В свободные зимние вечера, когда все домашние дела сделаны, скотина управлена, дети накормлены, селянам хочется пообщаться друг с другом. Где-то, в какой-нибудь избе, группировалась молодёжь. Устраивались игры, танцы под гармошку. Собирались на посиделки и взрослые просто посудачить. Вкупе с молодушками и пожилые женщины рады были вместе чаю попить по-соседству. Радио, электричества и телефона не было. Зачастую пользовались лучинами и, если удавалось запастись керосином, то керосиновыми лампами со стеклом.
   Добрая бабушка Агафья Яковлевна держала ребёнка на руках. Заходила гостья, открыв дверь. В комнату клубами ворвался жгуче холодный воздух. Бабушка, чтобы не застудить малыша, подняла его выше этого образовавшегося морозного облака. Затем она, запеленав ребёнка, туго укутывая ножки и ручки, уложила его в зыбку, которая через пружину крепилась на крюк в матице потолка. Тепло укрыв, бабушка кормила внука тёплым молоком через соску, приделанную к рожку, когда-то принадлежащему корове, затем до блеска вычищенному мастером. Подливалось молоко в рожок по мере его высасывания, что определялось по пустому звуку. Интересно то, что соска была мастерски выделана скорняком из сосца коровьего вымени. Сытый ребёнок засыпал.
   На кухне хлопотала бабушка Александра. Она готовила самовар к предстоящему чаепитию, который давал понять прерывистым попискиванием, ворчанием, что закипает. Она поставила его на приготовленный поднос, на стол, дала ему возможность ещё покипеть несколько минут и, благословясь, сняла с него крышку, обнажив дружную семейку яиц, ожерельем лежащих вокруг трубы в кипящей воде. Яйцо за яйцом деревянной ложкой она их выложила на блюдо. Закрыв самовар крышкой, бабушка залила кипятком морковную заварку в фарфоровом чайнике, после чего, закрыв его крышкой, на которой была дырочка в шишечке, поставила на конфорку настаиваться. Гости рассаживались за столом, приветливо и весело разговаривая и радуясь встрече, говоря друг другу, что давненько не виделись. Среди них было несколько мужчин, что придавало весёлой компании какой-то шарм, осторожность в подшучивании и некую ограниченность в остроумии, дабы не показаться глупым. Они пили чай с морковной заваркой не торопясь, без сахара с баранками. Налив чай в блюдце из чашки и, отставив её в сторонку, как-то чудно грациозно поднимали блюдце, ставя локоть на стол, а блюдце, словно поднятое на пьедестал, поддерживаемое пятью пальцами руки, осторожно подносилось к губам, создавая на чае волны, разве что сравнимые с морским девятым валом, но в миниатюре. Приостывший чай отпивался маленькими глоточками. Текла неторопливая беседа. Говорили о чём-то сокровенном, не перебивая друг друга и выслушивая внимательно, чему-то радуясь, смеялись, иногда со слезами на глазах. Сидели, неоднократно наливая чай. Согревшись и разрумянившись, они развязывали свои полушалки, обнажая свои красивые волосы, уложенные по-крестьянски на голове, иногда распустившиеся на полуобнажённой груди. Они смотрелись прекрасными русскими мадоннами, красоту которых ещё ни одному нашему величайшему художнику не удалось отобразить на своих полотнах. А какая русская доброта, внутренняя чистота и любовь светились в их взоре!!!
   Чаепитие закончилось. Бабушка убирает стол. Его сдвигают в сторонку. Мужчины удаляются покурить в другую комнату. Василий Николаевич вынимает кисет с самосадом из кармана, и желающие затянуться табачным дымком закручивают тугие сигары, насыпав по щепотке табака на вырванные из газеты клочки бумаги, смочив слюной языка их край и загладив, чтобы сигарета не рассыпалась. Прикурив от лампы, Василий Николаевич от своей сигарки давал всем желающим прикурить. У мужчин всегда есть проблемы, которые нужно обсудить. Женщины рассаживаются. Каждая устраивается удобней, чтобы ещё посидеть вместе со всеми, так как все принесли с собой недоделанную, начатую дома, работу. Катерина настроила ткацкий станок и стала ткать тряпичную дорожку для пола. Ирина села прясть шерсть, Анна тоже села за прялку, заправленную куделей, остальные занялись вязаньем. Лампу подвесили повыше, насадив на неё абажур, чтобы свет падал вниз. Домашние ребятишки забрались на полати, откуда торчали их любопытные головки, а старички залезли на печку и верхний голбец погреть свои косточки. Сумерки незаметно перешли в ночь. А посиделки продолжались. Катерина затянула песню: "Я знаю, что любишь, уйти - не уйдёшь, другой не полюбишь, такой не найдёшь". Её перебил, присутствовавший Вениамин, пришедший на посиделки со своей женой Дашей - красивой, русоволосой, голубоглазой женщиной. Анна в шутку спросила его, где он выискал такую Кралю?
   - Это длинная история, которая для вас вряд ли будет интересной, - ответил Вениамин.
   - Да что уж там, рассказывай, - полюбопытствовали женщины.
   Вениамин задумался. В памяти его всплыли традиции и уклады жизни в поведении девушек до свадьбы, идущие из глубины времён. Девушка должна выйти замуж девственницей, и всевозможные случаи, связанные с нарушением этих строгих правил, что вело к позору, пренебрежению, осуждению и стыду родителей. Выйдя из задумчивости, Вениамин начал свой рассказ:
   - Тогда слушайте. Я учился в городе Тюмени, в сельскохозяйственном техникуме. Техникум известен тем, что в нём учился будущий разведчик Николай Кузнецов, а в 1941-45 годах на 2-ом этаже, в аудитории номер 15 содержалось тело В.И.Ленина. Сейчас на базе этого техникума аграрный университет. Мы случайно встретились на одном из развлекательных вечеров и влюбились друг в друга. Я понимал Дашу, глядя в ее любящие глаза, потому попросил ее познакомить меня с ее родителями. Встреча состоялась. Мы поженились.
   Оказалось, что в этом городе она училась в балетной школе. Ее спросили, может ли она что-нибудь исполнить. Даша согласилась, но сказала, что для этого ей нужно свободное пространство. Все потеснились, тут же стол был задвинут далеко в кухонный закуток, и образовалось свободное пространство, достаточное, чтобы сделать несколько па. Даша попросила местного гармониста Виталия подыграть. Гармонист сначала "поплыл" по дунайским волнам, и Даша исполняла свои номера, а потом перешёл на танец Летка-Енька, и Даша попробовала исполнить танец Канкан. Все были в таком восторге! Было уже далеко за полночь.
   Ещё раньше до посиделок, когда начались сильные морозы, папа боялся, что куры в стайке замёрзнут, поэтому у входной двери, в кухне, он соорудил импровизированный курятник с перекладиной по его середине и перебазировал туда кур.
   Вениамин посмотрел на часы и сказал, что гости засиделись, пожалуй, пора и меру знать. Началась суматоха. В это время в курятнике голосисто запел петух, и раскудахтались разбуженные куры. Со смехом и восклицаниями женщины сворачивали свои орудия труда и одевались, укутываясь в свои шали и одежды. Кто-то в суматохе потерял шубёнку, которая позже была обнаружена на курятнике. Вениамин выходил со своей ненаглядной балериной, раскрывая дверь наружу и напевая куплет из оперетты Кальмана: "Красотки, красотки, красотки кабаре, вы созданы лишь для развлеченья. Изящны, беспечны, красотки кабаре. Вам не понятны любви мученья".
   Густой холодный воздух заглушил голос певца, на что Даша посоветовала мужу закрыть рот варежкой, чтобы не напел ангину.
   07.2015 г.
  

Спасение бурёнки

   В конце сентября стояли тёплые дни. Небо было голубое и глубокое, воздух чист, прозрачен. Настроение такое, что хочется лететь. Детишки выпорхнули из школы и разлетелись, как воробушки, кто куда. То была короткая пора бабьего лета. В воздухе летали липкие нити серебряной паутины. Ею же были украшены зелёные травы и опавшие жёлтые листья. В эти дни селяне собирают в своих огородах овощи и докапывают картошку, рассыпая её для просушки на выровненный участочек земли, прогретый и освещённый солнцем. А ближе к вечеру собирают её, просушенную на солнце, проветренную сентябрьским ветерком, сухую. Картофель сортируют по крупности и ссыпают в подпол дома и погреба. В погребе обычно рассыпают по сусекам и оставляют её на зимнее хранение до весны. Там она сохраняется и при более низкой температуре не прорастает. Не до конца просушенную картошку, или ту, которую не успели до сумерек подобрать с огорода, хозяева закрывают картофельной ботвой на ночь, боясь инея и туманов.
   На соседнем огороде хозяин оставил калитку открытой. Никто не заметил, как туда зашла корова. Поедая картошку, она подавилась. Вот тут-то не заметить было невозможно, потому что животное страдало. Сбежался народ. Позвали ветеринара, Таисию Соколову. К ней все обращались по поводу болезней всякой домашней твари. Добрая Таисия помогала всем. Когда-то одна кобылка жёстко отблагодарила её за своё спасение, лягнув в лицо и сломав ей переносицу. Вот для её спасения, к сожалению, такого доброго врача, как она сама, не нашлось. А дело было так. У одной лошадки под кожей появились свищи. Это такая неприятная оказия. Какой-то гнус прокусил кожу животного и отложил туда свои яички. Из яичек вылупились черви и очень больно разъедали её тело, причём вызывая страшный зуд. Лошадка вела себя неадекватно и носилась по всей округе, как шальная. Таисия решила вылечить животное и попросила мужчин обуздать её. Вскрыв свищ, она залила в рану отжатый ею репейный сок. Огромные белые черви посыпались из раны, подпрыгивая, как горох. Вот тут-то и получила травму наша обожаемая Анастасия. Но на деревне её все любили, несмотря на её уродливый нос.
   В этот раз корова, лакомившись валявшейся на дороге сырой картошкой, подавилась и страдала.
   Осмотрев корову, она увидела, что бессильна помочь страдающему бедному животному. Посоветовавшись с хозяином коровы: "Пан или пропал. Эксперимент опасный", - сказала она и рассказала ему всю суть дела. Либо мясо, либо молоко, решай. Хозяин был согласен на любой исход операции.
   Несколько человек повалили Бурёнку на бок на землю, связали её ноги, под шею, где прощупывалась картошка, подложили толстую деревянную плаху и, держа её со всех сторон, стали бить деревянным молотком по шее коровы. Не помогает. Картошка цела. Корова на последнем издыхании. Принесли колун. Сам хозяин, со словами - прости, Господи, обухом колуна несколько раз ударил по уязвимому горлу своей кормилицы. Форма бугра на шее изменилась, и корова постепенно оклемалась. Все облегчённо вздохнули, развязали ей ноги. Корова с трудом, но поднялась. Можно представить себе, как чувствовала себя Бурёнка после такой операции, и как долго отпаивал её хозяин. Радость пришла в дом. Благодарности доктору не было конца.
   2015 г.
  

Встреча масленицы

   Дом Василия стоит недалеко от шоссейной дороги на краю деревни на взгорке, потому и кажется высоким, светлым и даже красивым из-за резных наличников на окнах. За домом - берёзовая роща. Двор обнесён забором из штакетника. Во дворе - баня и несколько вспомогательных построек, гуляют куры и собака. Калитка в огород закрыта на вертушку. Вне дома буйствуют травы. Летом, проходя мимо зарослей полыни, конского щавеля, лебеды, крапивы, конопли и кто знает ещё какого бурьяна, дурманило голову от этого смешанного коктейля запахов трав, особенно в пору надвигающейся грозовой тучи. Ещё не упало на землю ни единой капли дождя, а появились только его предвестники - тучки, гонимые ветром, а воздух уже на большое расстояние пропитан влагой, вобравший в себя всю гамму запахов знойного дня, становясь густым и душным. Живительная влага распространялась по всему живому и растительному миру. Умная природа устроила встречу дождевого ливня по истосковавшейся по нему земле до громового крика и неистового свечения молний, как радуются встрече друг с другом после длительной разлуки два горячих любящих сердца.
   21-22 марта - день весеннего равноденствия, когда день окончательно отвоёвывает у ночи преимущество, находясь на рубеже весны и зимы, (то оттепель, то морозы), где зима вынуждена отступить и передать пальму первенства теплу. И всё возвращается к жизни, на круги своя, и это главное.

0x01 graphic

Рис. 3: Колодец у дома семьи Косенковых в д. Шашова

   Сами не зная почему, Василий и его жена Дульсинея, берут на себя обязанность (о чём их никто не просил), подготовиться к встрече масленицы. Им обоим хотелось порадовать, растормошить односельчан. Какая-то сила заставляет их заняться важным делом. Они едины в своём желании. Сначала они решили ликвидировать бурьян, который заполонил всё вокруг и подготовить обширную площадь для гулянья. Всё буйство трав к зиме превратилось в голые, почти безлистные метёлки, кое-где ещё покрытые остатками снега. Делают ямы под столбы для установки качелей, словом всё необходимое. Василий с детства уразумел от родителей весь этот комплекс работ, связанный со встречей Масленицы. С помощью председателя колхоза нашли огромный столб, очистили его до гладкости, отполировали и надёжно вкопали в землю для смельчаков. На самой вершине столба, как правило, будет находиться приз.
   В весёлых обрядах главная роль принадлежала представительницам прекрасного пола. Были помолвки, заключались браки. Совершался культ плодородия, этому аспекту женского бытия, девственности уделялось значение. Случались и негативные явления. Повсюду в деревне пекли блины. Блин круглый, символизирует образ солнца - намёк на жизнь и верность.
   Под большой раскидистой ракитой соорудили длинный стол, покрытый белой, вышитой по краям, скатертью. На столе - тарелки с горками блинов и самовар с горячим чаем. Рядом со столом, с той и с другой стороны установлены длинные скамейки. Несколько нарядных женщин вместе с хозяюшкой Дульсинеей весело, с шутками, да прибаутками разливают чай. Веселись, народ, встречай Масленицу, сколько душа пожелает! Желающие качаются на длинных качелях, да так, что дух захватывает. Бабы, девчата в красивых полушалках, нарядные парни устраивают под гармошку пляски с частушками, песни, парни меряются силой, кулачные бои устраивают, перетягивают канат, словом развлекаются все, кто на что способен.
   Изготовленное накануне праздника чучело зимы люди сжигают где-нибудь у кромки леса, на краю оврага, прося у него благословения на хороший урожай, на благополучие жизни, хорошего жениха, всего того, чего хотелось бы получить от Бога.
   Василий, стараясь быть незамеченным на празднике, со стороны наблюдал за радостью и весельем молодёжи, особенно детишек, стараясь выявить самых смышлёных из них затейников ещё более интересных игр. В этом ему хорошо помогал племянник Владимир.
   После сожжения чучела зимы народ стал расходиться. Василий незаметно ретировался. Его беспокоила нога, которая была ампутирована. Дульсинея видела, как он устало отвалился на скамье под божницей к простенку, отстегнув свой протез. Она опустилась перед ним на колени, погладила и поцеловала его культю. Он сконфуженно, глядя в её наполненные любовью голубые глаза, со словами - Дульсинеюшка, любимая - приподнял её своими сильными руками, и, усадив на свои колени, ласкал и целовал её красивое лицо. Она робко отвечала ему тем же, их души и тела слились и стали одним целым. Полная луна, быстро бежала по небу, опережая звёзды и бегущие по нему облака, заглядывала в окно и была свидетельницей их любви. Дульсинея, приподнявшись на локте, касаясь обнажённой грудью и прядью своих соломенно-жёлтых волос лица мужа, задёрнула белую занавеску на окне и защитилась от всевидящего ока луны. В её душе наступило полное удовлетворение и покой.
   На деревне до первых петухов не смолкала гармошка, смех и задорные частушки девчат.
   Василий был мастер на все руки. Он мог валенки подшить, корзину сплести, вязал сам сети и ловил ими рыбу. Имел собственную лодку. Однажды он поймал огромную щуку. Он нёс ее с берега реки, перекинутую через плечо, держа за жабры. Он тащил её на спине. Хвост её шлёпал его по ногам, едва не касаясь земли. Дивное диво. Детишки со всей деревни сбежались, сопровождая его. Взрослым он говорил: "Приходите, отрублю кусок. Оказывается, он давно заметил передвижение странного чудища по воде и стал наблюдать за ним. Когда этот предмет переместился к камышам, ближе к отмели, он решил осторожно подплыть с другой стороны островка и замер, всматриваясь. Тут-то он разглядел длинное тёмное тело щуки с трезубцем на спине. Изловчился - и вот трофей.
   2015 г.

Моему деду Никандру посвящается

   В раннем детстве мне крупно повезло. У меня был замечательный дед - отец моей мамы. Его звали Никандром. Я помню его добрые глаза, его улыбку, его свистульки, дудочки, всевозможные игрушки, которые он так любовно мастерил для меня из дерева. И, самое главное, он поощрял мои шалости, за которые меня могли наказать, каким-то чутким отношением давал мне понять то, что не следует делать, чтобы не огорчать близких людей. Тут я призадумывалась и всегда находила, что прав дед, и ещё больше привязывалась к нему.
   Семья наша была большой. Вокруг стола собиралось человек по восемь. Сидели на длинных скамейках, придвинутых к столу, а по торцу стола придвигались стулья. Первое блюдо хлебали из общих чашек и деревянными ложками, выструганными дедом из дерева. Я была левша от рожденья. Родные говорили, что кушать нужно, держа ложку в правой руке. И лишь только один дедушка похваливал меня и, подражая мне, держал ложку и кушал только левой рукой.
   Однажды он сделал мне замечательный подарок. Только с годами можно оценить и с огромной теплотой в душе вспомнить всю доброту, подаренную мне в то незабываемое время, связанное с его присутствием в моей жизни.
   Месяц март был холодным. И всё же, к концу месяца, постепенно, зима стала отступать. Повсюду стали появляться проталины, освободились от снега завалинки и на прогретые солнышком деревянные скамейки выползали старички и старушки погреться. Голые ветки и стволы деревьев, нагреваясь от тёплого воздуха, растапливают своим теплом, спускающимся вниз, снег вокруг их основания, обнажая землю в виде чёрных кругов. Прилетели первые вестники весны скворцы и заняли скворечню на высокой стройной берёзе вблизи нашего дома. К весне дедушка делал красивые скворечники, все щели которых законопачивал куделью, чтобы птицам в таких домиках было тепло и уютно. Затем размещал их высоко на стволах деревьев. Птицы занимали приготовленные для них квартиры, пели свои благодарные гимны весне и деду, а через некоторое время на ветвях берёзы и других деревьев висели красивые иссиня-чёрные в крапинку скворчиные детки и разучивали разные песенки, отчего во дворе стоял самый настоящий скворчиный гвалт. Затем они срывались с веток, соединялись с другими такими же стайками, образуя чёрные тучки в небе, резвясь и радуясь жизни. Дед мой всё что-то стругал, сколачивал, словом был постоянно чем-то озабочен.
   Приближался мой день рождения. А я, в последнее мартовское утро, к счастью, оно оказалось тёплым и солнечным, наскоро накинув на себя своё пальтишко и всунув ноги в попавшие валенки с калошами, выбежала на крылечко. Прямо на меня смотрела мастерски сделанная из дерева лошадка, величиной с подросшего жеребёнка. Выглядела она сказочно. С гордо поднятой головой, пышной гривой и хвостом из тонких, по-весеннему нежно-зелёных ивовых прутьев; мне показалось, что вот она встанет на дыбы и сейчас заржёт. На спине её лежало седло, сложенное из маминой фуфайки. На крыльцо вышел дед. Он хитро посмотрел на меня и спросил, хочу ли я на ней прокатиться. Я изумлённо посмотрела на него, всё ещё не веря в то, что она поедет, но согласилась. Дед высоко поднял меня. Затем осторожно посадил на лошадку. Но она не повезла меня, а стояла на месте.
   Мне лошадка очень даже полюбилась. Приходили часто мальчишки из соседних дворов, садились в седло и, изображая Чапаева, с шашкой и с криком налетали на мнимых противников, которые появлялись с палками между ног и самодельными шашками. Начиналась битва. Иногда игра заходила так далеко, что оказывались и пострадавшие. До драки настоящей не доходило. Услышав шум во дворе, дед выходил во двор и брал в руки метлу... Всем было всё ясно.

0x01 graphic

Рис. 4: Дорога из Чёрной на Шашову

   Пребывание моего деда в нашей семье пришлось на трудные военные годы. А какой он был рыбак замечательный!!! Я своим дедом Никандром очень гордилась. Он был отличным рыбаком, имел свою лодку, много сетей для ловли рыбы, сети вязал сам из крепких ниток и ещё из ивовых прутьев плёл морды, которые имели круглую конусообразную форму-мешок. Основание морды плавно загибалось, вовнутрь, зауживаясь как в воронке, заканчиваясь узким отверстием-горлом для захода туда рыбы. Верх конуса завязывалось туго или просто затыкалось чем-нибудь. В морду рыба заходила свободно, но выйти из западни навряд ли могла. Ставились эти приспособления в ручьи навстречу течению в углублённые места и закреплялись шестом, втыкаемым в грунт. Дед ловил рыбу по ночам. Бывало, утром он приплывал к берегу на лодке, до предела заполненной рыбой, в основном чебаком, карасём, небольшими щуками. Чаще такие солидные уловы случались по весне во время паводка, или когда вода спадала. Крупным уловам радовались все жители деревни. В летнее время сохранить такую массу рыбы без холодильника было невозможно, тем более, такие солидные уловы были не редки. Поэтому мама раздавала рыбу соседям, особенно тем, кто сильно бедствовал. Народ благодарил деда, называя его кормильцем. Я видела, как глаза деда лучились от счастья в эти минуты. Он снова и снова уплывал за речку, где у него были раскиданы по прибрежным ракитам сети на просушку. Там он чинил их. Пришла беда. В воздухе установилась зловещая тишина. Из-за дома и дальше над задворками надвигалась чёрная беспрерывно рокочущая туча. В туче змеями сверкали молнии. Поднялся шумный ураган, сметая и поднимая вместе с дорожной пылью солому и срывая крыши с построек. С треском упал, расщеплённый молнией высокий тополь. Застучали крупные отдельные капли дождя. Потемнело кругом. Начался ливень. Под напором меняющего направление ветра, волнами менял своё направление и ливень, напоминая бушующий океан на картине Айвазовского "Девятый вал". Дед часто выходил на крыльцо и смотрел в небо, которое не подавало никакой надежды на прекращение дождя и ветра. Наконец, на третий день небо стало проясниваться. По нему быстро неслись тяжёлые чёрные тучи, местами открывая глубокое ясное голубое небо. Сильный ветер разгонял тучи, движение на нём становилось интенсивнее и порой казалось, что гроза уходит. Когда раскаты грома удалились, дождь перестал, ветер немного приутих, да и облака, несущиеся по небу как бешеные, поредели, он всё же решил переправиться на противоположный берег реки чинить свои сети. Но гроза вернулась, и дед погиб от удара молнии во время починки сетей под большой раскидистой ракитой, рассечённой молнией пополам.
   Когда я подросла, мама рассказывала мне, что дедушка Никандр очень долго служил в царской жандармерии. В то время парни призывались в армию на 25 лет. Очень жаль, что фотографии его не сохранилось.

Большая вода

   Весной, году в 1947, река Тобол в районе деревень Чёрная - Шашова и ниже по течению вышла из берегов. Вода прибывала зримо, заливая все кругом. Дом наш в деревне стоит на развилке двух дорог, ведущих по улицам между домами, примыкающими к возвышенной части берега реки Тобола, огибающего деревушку. Даже шоссейная дорога, соединяющая все деревни, расположенные по берегу реки с районным центром Упорово, проходила ниже и вела к Железнодорожному узлу станции Заводоуковска. Во время наводнения значительная часть шоссейной дороги покрывалась водой, связь с этими населёнными пунктами прерывалась. Почта в деревню доставлялась с большой задержкой. Я стояла у окна и наблюдала, как под водой скрывались холмы, кусты, а от высоких деревьев из подводы торчали ветки. В другую пору из окна дома реки не видно было, а теперь уровень ее стремительно поднимался, и перед глазами предстала сплошная водная гладь с плывущими по ней покосившимися разрушенными строениями, брёвнами и прочими тёмными предметами. Заполнив на моих глазах перед нашим домом озерце Говёнка, вода подобралась к нему и с другой стороны, залив болото Шумиху и зашла к нам в огород. Председатель колхоза был предупреждён о наводнении, и всю живность успели перевести в безопасное место. На дойку коров доярок возили на лодках. Для нас, ребятишек, это выглядело так забавно. Смотришь в окно - кругом вода. А деревня стоит как на острове. Спустя некоторое время вода постепенно стала спадать. Берега реки стали другими, местами очень крутыми, образовав заводи. Мы бегали по берегу и втыкали на границу его с водой палочки, наблюдая за спадом воды с утра до вечера. В низинах округлились озера, наполненные рыбой, в основном чебаком, щукой, карасём и ершом. Мы её ловили сачками, сетками, позже неводом. Папа ловил рыбу сетями. По вечерам он вынимал их из воды. Сети были переполнены чебаками, которые застряли в их ячейках и, трепыхаясь, пищали, издавая звуки пик, пик, пик в тональности ноты "си" и блестели в лунном свете, похожие на ёлочные украшения в новогоднюю ночь. Папа выбирал рыбу из ячеек сетей. Уловы были приличны, и лодка глубоко погружалась в воду, тем более, что я сидела на носу лодки неподвижно, отчего хотелось спать, клевала носом и однажды, чуть не свалилась за борт. Освободив сети от рыбы, отец снова их погружал в воду до утра. А по лону воды плыл такой густой туман, словно туча заключила нас в объятья, и силуэт моего отца на корме лодки еле-еле просматривался темным пятном. Тишина кругом такая, что слышен каждый всплеск воды и ее движение при гребле вёслами.
   На излучине реки, когда уровень её понизился, вылезла тополиная поросль. Она так быстро росла и превратилась в сплошной непроходимый лес, через который без топора невозможно было пройти. Прошло совсем немного времени, как моя деревня изменилась. Предприимчивые жители рубили эти молодые деревца, делая из них колья, плетёные заборы, изгороди. Рельеф местности изменился. Появились новые озера, огромные лужи, овраги, ручьи, в одном из которых я чуть не утонула.
   Среди нас девочек и мальчиков была одна девушка, постарше меня лет на 4-5. Звали ее Роза. Она перешла этот ручей на спор с ребятами и страшно перепугалась, так как плавать она не умела. Ручей был глубок, ей по горло. Потом начала нас уговаривать последовать её примеру. Некоторые из ребят переплыли. Мне девушка говорила, чтобы я набрала в себя воздуха и шла по дну, оно твёрдое, не боялась, если даже буду вся под водой. Я тогда была ещё совсем подростком, но смелая и решительно шагнула в воду, хотя плавать не умела. Берег оврага был крутой, и я быстро скрылась под водой, ощутила сильное течение, тянущее меня в сторону главной реки. Не дыша, я упрямо углублялась. Вдруг я запнулась и догадалась, что достигла дна и начала карабкаться быстро, как только могла. Наконец, голова моя обнажилась и я вздохнула. Ещё бы полсекунды, я бы потерялась и унеслась в воды матушки реки Тобола, так и не показавшись на поверхности этого ручья. Потом ещё раз под уговор ребят я решалась пересечь такой же водоток, но на противоположном берегу реки. Тогда мы ходили за полевым луком. Я была меньше всех. Но Бог хранил меня. Я выбралась.

0x01 graphic

Рис. 5: Река Тобол (картина автора)

   Однажды, я и другие мальчики и девочки, по весне, ещё снег не весь сошёл, шли мимо колодца. Кто-то из ребят предложил облиться холодной водой из ведра. Никто не решился. Я вызвалась. Ребята достали журавлём ведро воды из колодца. Я разделась донага. Ребята вылили воду из ведра мне на голову. Вода была обжигающе холодной. Я не струсила и не заболела почему-то. Прошло много лет. Я и мои сверстники уже состарились. Но когда я приезжала на Родину навестить своих стареньких родителей, братьев и сестёр, встречалась и с теми, с кем я росла и играла. Они с восхищением высказывались, как они уважали и уважают меня и моих родителей, а я и не знала. Некоторые меня даже любили по-детски. И тут во мне возникало такое чувство сродства с ними и любовь, что накатывались нескрываемые слезы.
  

Рассказ о том, как провожали родных на войну

   В день начала войны с немцем всё мужское население деревни, годное к военной службе, было незамедлительно вызвано в военкомат районного центра села Упорово. В ту тревожную ночь никто не спал. А ранним утром, ещё до рассвета, в окно нетерпеливо постучали с криком: "Ирина, беги в контору!" Плача, мама опрометью бежала туда, крепко держа меня за руку, не слыша и не отвечая на мои вопросы. Пальцы моих босых ног еле касались мокрой холодной травы, обильно орошённой утренней росой. Около конторы колхоза, расположенной на высоком берегу реки Тобола, собрались все жители вместе с детьми.
   Бригадир громким голосом попросил внимания. Все притихли. Я мало что понимала, но чувство беды настолько вонзилось в мою душу, что я боялась дышать.
   Бригадир сообщил, что фашистская Германия бомбит наши города и сёла, Родина в опасности.
   Он сообщил также, что завтра мимо нашей деревни повезут призывников на войну по шоссе на машинах на станцию "Заводоуковская", и мы можем с ними попрощаться, помахав им рукой.
   Ранним утром вся наша семья в числе жителей деревни стояли на обочине дороги и ждали появления машин с воинами, чтобы последний раз посмотреть в родные лица и обняться с ними на прощанье. Некоторые ребятишки ложились на землю и слушали, не слышно ли гула едущих машин. Наконец, кто-то услышал и заорал: "Едут, едут!!!" Но пока машин не было видно.
   Все, как наэлектризованные усиленно стали всматриваться в сторону, откуда должны были появиться машины.
   Показались автомобили - бортовые открытые полуторки, туго набитые бритоголовыми людьми.
   Машин было много. Видимо собрали со всей округи мужчин, способных воевать.
   Люди всматривались в едущих мужчин, пытаясь поскорей увидеть родные лица, но их невозможно было различить. Все боялись, что машины не остановятся и не удастся попрощаться с любимыми отцами, братьями, сыновьями, внуками.
   Но вот одна машина притормозила и остановилась, за ней другая, третья...
   С некоторых машин стали соскакивать люди. Они бежали к ждущей толпе.
   Начался невообразимый плач женщин и детей.
   К нам подбежал мужчина, на которого набросились плачущие мама с двухмесячным сыном Колей на руках и обе бабушки, сестра Шура и брат Валентин. Я же папу такого бритоголового никогда не видела и не узнавала. Он подхватил меня с сестрой своими сильными руками, поднял и целовал, целовал, потом и Колю, совсем малюточку. Мы все сгрудились вокруг него и обнимали его за ноги, остальные - за всё, к чему можно было прикоснуться и плакали.
   Но тут раздалась команда сопровождающего: "По машинам!" Мы расступились. Папа ещё прощался со своей любимой мамочкой, трогательно обнимая, целовал её, а она с трудом держалась на ногах.
   Машины уже загудели, а папа в числе других бежал к медленно движущейся машине и ухватился за её борт, перемахнуть через который помогли ему чьи-то подхватившие его сильные руки.
   Вся ребятня, окутанная поднявшейся от движения колёс густой дорожной пылью, бежала за машинами. Расстояние между ними неумолимо увеличивалось. Наконец, дети замедлили свой бег и, в безнадёжности, опустошённые, с чувством неотвратимой потери самого дорогого, остановились и, растерянные, утирали слёзы, смешивая их с дорожной пылью, осевшей на их лицах.
   Один мальчик отошёл от дороги в сторонку, упал на траву и громко, громко заплакал, отчего сотрясалось всё его хрупкое тельце. Все другие дети, глядя на него молча, дали волю своим слезам и рыданьям.
   Провожающие вслед за уезжающими махали руками, платками, видя их взаимные такие же ответные действия до тех пор, пока колонна автомашин с односельчанами не скрылась за поворотом.

Дорога в школу длиною в десять километров

   После окончания начальной школы в родной деревне Шашова всем детям предстояло продолжать учёбу в районном центре селе Упорово, где находилась средняя школа-десятилетка. В советское время семилетка была обязательной для всех, а до районного центра села Упорово, было десять километров, куда ходили только пешком. Другого выхода не было. Получив семилетнее образование, большинство ребят отсеивалось, и для продолжения учебного процесса до десяти классов по разным причинам оставались немногие.
   Жить приходилось и в интернате, и в общежитиях, и у родственников, или просто снимали жилье у незнакомых людей. Некоторое время мне и моей старшей сестре Шуре приходилось жить у родственников, Косенковых, в доме племянницы моего отца Анны Афанасьевны, которая была партийным работником райкома, или у племянника Косенкова Алексея Александровича, являющегося в то время вторым секретарём райкома комсомола. Это были замечательные, редкой доброты люди. Какие бы хорошие слова я не подобрала в их адрес, все равно не смогу отразить ту глубину своего чувства благодарности, признательности, уважения и любви к этим благородным людям. Я гордилась и горжусь ими. Эти люди являлись для меня эталоном чести, достоинства, мудрости, скромности. У них замечательные семьи.
   На выходной день мы приходили домой. За неделю мама намораживала молоко в чашках, и эти кружочки укладывала в самодельный рюкзачок. Туда же укладывала свежевыпеченные круглые буханки хлеба.
   В понедельник, раным-рано, не позже шести часов, школьники выходили из дома с рюкзаками за плечами, собирались в стайки и по хрустящему, скрипучему от мороза снегу, не редко по сугробам, шли в школу по лесной дороге.
   Было страшно, ещё темно, к тому же холодно. Мёрзли щёки, руки, ноги. Бывало временами, где-то волк за рекой завывал свою песню, к нему подвывали, присоединялись другие голоса с противоположной стороны реки Тобола, сливаясь в слаженный многоголосный вой.
   Кровь стыла в жилах, и волосы шевелились на голове, холодом, подымаясь вместе со шкурой. Сгрудившись в кучку, мы все же преодолевали это расстояние в десять километров; иногда запасались факелами из пакли и, в предполагаемом месте, где лес подходил вплотную к дороге, зажигали их. Однажды кто-то именно в этой чащобе леса в темноте видел светящиеся волчьи глаза.
   Нередко мы обмораживали коленки, щёки, носы, уши. Все это потом заживало, но в дальнейшем обмороженное место, особенно уши у мальчиков, становилось более уязвимым на морозе.
   За полкилометра от Упорово мы слышали голос диктора: "Говорит Москва. Московское время шесть часов". Звучал Гимн Советского Союза. Москва просыпалась. Для нас это обозначало восемь часов по местному времени. Мы разбредались по своим квартирам. Оставив там свои рюкзачки, собрав школьные принадлежности, бежали на уроки.

Встреча с волком

   Однажды я и моя троюродная сестра Лиза после уроков отправились домой в середине недели. У нас с ней закончился хлеб. Снег уже сошёл, река вскрылась. Был тёплый апрельский день.
   Чтобы сократить расстояние на один километр, от деревни Чёрная, что находилась между нашей школой и домом, мы пошли по крутому берегу Тобола.
   Вдруг наше внимание привлекло животное, плывущее через реку. Мы обе догадались, что это волк. Нами овладел жуткий страх. Переплыв реку, он выскочил на берег перед нами метрах в пятидесяти и, перейдя нам дорогу сел и, задрав голову высоко вверх, завыл. Лиза сообразила, что волки боятся огня и предложила снять с себя пионерские галстуки, что мы и сделали, еле развязав замки галстуков дрожащими руками. Когда мы стали трясти этими красными лоскутами, волк поднялся и побежал от нас прочь в лес. Там было низкое место, его называли согрой. Во время наводнения именно к этому овражистому месту вода из Тобола устремлялась, перекрывая шоссейную дорогу. Зато в конце лета там вызревала отменная сладкая черёмуха, которую мы с друзьями вёдрами собирали, а бабушка, высушив её в печке и измельчив в ступке, пекла нам вкусные пирожки с черёмухой.
  

Военные годы

   Жизнь наша потекла по другому руслу. После ухода папы на фронт, стало голодно. Самое трудное время года для нашей семьи были холодные зимы. Одна пара валенок на шестерых вынуждала нас выходить на улицу по очереди. Иногда я не выдерживала и выбегала на улицу босиком, порой, перебегая по снегу через несколько дворов, к подружкам.
   Ноги ощущали вначале жуткий холод, потом не чувствовались совсем, превращаясь в деревяшки, затем горели как в пламени, и ощущалась такая невыносимая боль, аж саднило и заходилось сердце. Старшему брату Валентину, которого я очень любила, было к тому времени одиннадцать лет. Работая в МТС жестянщиком, он заработал денег и купил мне отрез красивейшей бумазеи на платье. Обожаемая мною бабушка Груня сшила его. Я лежала на кровати и любовалась им, представляя, как я выйду на улицу и покажусь подружкам, только вот выйду ли, так как тяжело заболела.
   Мне было трудно дышать. Мама потеряла надежду в моё выздоровление. Позвать врача было не реально. Больница находилась от нашего дома в 10 км, в Упорово. И все же, Бог дал, я выжила.
   Печь топили берёзовыми дровами. Ручной пилой отпиливали от сырых лесин несколько поленьев, раскалывали их с помощью топора, колуна и закладывали их в наполовину остывшую русскую печь вечером на просушку. Утром взрослые разжигали печь с помощью растопки, которой служили лучины и береста. Берёзовые дрова бойко горели и давали много жару, от чего в доме становилось тепло и весело.
   Бабушка готовила еду из того, что было. Мама работала в колхозе за палочки. Её мать тихо умерла от голода, лёжа на печке.
   До войны мы жили хорошо. За двухстворчатой дверью, соединяющей горенку с двумя широкими кроватями и большой зал-гостиную, в углу стояли один на другом два сундука, один больше другого, окованные жестью. Они были туго набиты всевозможными дорогими мехами, отрезами тканей, полушалками, атласом, украшениями и чем-то другим. В Новый год и святки бабушка вынимала из сундуков красивые одежды: длинные широкие из тонкой многослойной материи юбки, меховые изделия, шляпки и многое другое. Она позволяла нам с сестрой Шурой наряжаться во все это. Со всей деревни собиралась ряженая детвора, и с гармошкой ходили по домам, устраивая пляски. Нас всех ждали в каждом доме и радушно принимали. В скоморошной пляске на святках я вывернула ногу в колене. Нога распухла и я долгое время хромала, пока моя любимая баба Груня не поправила ее путём массажа. Светлая ей память. К сожалению, всё добро, лежащее в сундуках, мама спустила уже в начале войны зажиточным людям по дешёвке, не торгуясь, чтобы не дать помереть нам с голоду. В опустевших сундуках баба Груня прятала от нас ребятишек в маленьком мешочке сахарный песок, закутывая его во что-то, чтобы мы не добрались до него. По большим праздникам она усаживала нас за чисто вымытый стол и перед каждым из нас высыпала по одной щепотке сахара. Мы его языками слизывали до единой сахаринки. Маленький мешочек с остатками сахара она уносила в горенку.
   Весной вместе с деревенскими ребятишками мы перекапывали огороды в надежде найти что-нибудь съедобное. Выкапывали корни репья и тут же, почистив их, съедали. Они вкусные. Ходили в лес за молодыми пучками. Последние очень похожи на молодой борщевик, который в нынешнее время заполонил огромные пространства вдоль дорог, по окраинам полей и все низкие места в лесах. Возможно, это и есть те самые пучки, но переросшие. Мы снимали с молодых зелёных стеблей кожуру, как с бананов, а мягкую сладковатую сочную сердцевину съедали.
   В огромных количествах собирали полевой лук. Приносили его домой корзинами. Ели его сырым, жарили с яйцом, делали с ним окрошку. Ходили босиком и на ногах в области стоп и выше образовывались весьма болезненные трещинки, ноги в этих местах имели серый цвет, напоминающих кору некоторых деревьев, а на дне этих трещин виднелась запёкшаяся кровь. Необходимо было их отпарить горячей водой с моющим веществом, или мылом, что вызывало дикую боль; их ещё тогда называли "цыпками". Родители смазывали их чем-то, и всё проходило. А когда поспевали ягоды, и появлялись грибы, мамочка рано поднимала с постели всех и отправляла в лес за ягодой земляникой. Когда мы возвращались из леса, вываливали всю собранную нами ягоду в большую чашку, заливали молоком, и деревянными ложками, некогда выструганными дедом, хлебали все это из общей чашки, заедая горячим свежевыпеченным хлебом из конского щавеля и всего того, что можно было подмешать в муку.
  

Судьба реки Тобол до и после правления Н.С. Хрущёва.

   По правому берегу реки располагалось много деревень и сёл. Повсюду виднелись бескрайные поля злаковых культур. А на лугах в долине реки паслись многочисленные стада коней, коров, овец, владельцами которых были местные колхозы и жители этих поселений. В заречье по весне, особенно после паводка росло много дикого лука, который просто выкармливал нас во время голода в военные трудные годы. Затем вызревали ягоды малины, земляники, дикой клубники, смородины и костяники. Ни один куст черёмухи не оставался не обобранным. Короче, мы паслись, параллельно с этими животными небольшими стайками, набивая свои животики разной вкусной зеленью, в том числе кореньями репья и другими корешками. Затем поспевали огородные растения и грибы.

0x01 graphic

Рис. 6: Мостик в селе Чёрная, Упоровского района

   Так продолжалось и в послевоенные годы. Для тех семей, в которых держали корову, нужды не было. Летом её кормить не нужно, а на зиму для неё заготовляли сено, благо, что было много покосных площадей и в лесных массивах, и на лугах.
   Колхозы стали подниматься постепенно, жизнь стала медленно налаживаться, несмотря на то, что из райкома партии приходили директива за директивой, исполнение которых с каждым разом заставляло колхозников затягивать потуже пояса.
   Неожиданно пришла беда. Короче - директива, которая гласила - сеять кукурузу повсюду.
   Под эту кукурузу раскорчевали все земли за Тоболом до самого берега. Выкорчевали многолетние деревья, кустарники. Вспахали и засеяли кукурузой заливные луга, покосы, поля, которые прежде засевались злаковыми культурами.
   Животных пасти стало негде. Покосы исчезли. Всё было засеяно кукурузой. Скотину кормить нечем. Животных многие забили на мясо. Мяса было много повсюду. Но скоро его не стало вообще. Посевные площади, где раньше колосились хлеба, заменённые кукурузой, еду не давали. Наступил голод. Кукуруза не оправдала себя. В сибирском холоде она не вызревала. Годна была только на силос скоту.
   Вот такая директива была выполнена, которую партия спустила. А первым секретарём ЦК КПСС в 1953-1964г.г. был Никита Сергеевич ХРУЩЁВ. Ошибочная пагубная для страны Хрущёвская директива, из-за которой пострадал наш многострадальный народ.

0x01 graphic

Рис. 7: Дед и внук на реке Тобол, 1986 год

   Что же произошло с нашей рекой? После раскорчёвки деревьев по берегам Тобол обмелел. Уровень воды упал и снизился урез лишь только потому, что вся растительность, поддерживающая ранее уровень воды своими мощными корнями, теперь воду не брала, подсос исчез. Река обмелела, местами образуются островки, на которых растёт трава как на лугу. Вброд перейти реку местами можно без труда, лишь сделать несколько шагов, как говорят, не замочив штанов.
  

Пробуждение

   Зима в средней полосе России в этот год была снежной, но не лютой, какой бывает в Сибири.
   Снег лёг на влажную почву и надёжно укрыл её своим толстым голубовато-белым одеялом.
   Земля отоспалась и отдохнула. Дни становились всё длиннее. Потеплело.
   Под ласковыми лучами солнца и действием тёплого ветра земля стала просыпаться. Просел и потемнел снег вокруг корней деревьев. Освобождаясь от снега, земля вволю насыщалась влагой, а переполнившись, пускала по себе свою животворящую воду по склонам к водоёмам. Она открыла свою небесную кладовую с блистательным свечением молний, сопровождаемых громовыми раскатами, и умыла своё лицо ливневым потоком боготворящего дождя.
   И расцвела Земля-матушка, являясь олицетворением божественной красоты, чистоты и непорочности во всю свою щедрую ширь, разбрасывая цвет, оплодотворённый любовью, от цветка к цветку и всему живому, зарождая и закладывая новую жизнь для всего грядущего, созданного "Творцом неба и земли, видимым же всем и невидимым" (Символ веры).
   Всё ожило, поёт, благоухает, дышит, радуется. Каждое семя прорастает, формируясь в бутоны в своей плодоносящей купели и, тяжелея от капель прозрачной росы, дремлет до утра, блаженствуя в росной прохладе от зари и до зари, чтобы раскрыть свою чарующую красоту в своё время, дарованную ему Богом.

Дела житейские

   Вот уже несколько дней стояла изнуряющая июльская жара. Деревенские ребятишки, насидевшись в реке до звона в ушах, за несколько минут успевшие обсохнуть, вяло, вразброд, возвращались домой. Воздух был пропитан душной пылью. Грачи и вороны, раскрыв носы, понуро бродили по обочинам дороги. Лишь только воробьи серыми тучками носились над зарослями конопли и не могли поделить что-то между собой.
   Всё взрослое население, в том числе и подростки, работали с утра до ночи на колхозных полях, занимаясь прополкой зерновых культур, овощей, заготовкой сена. Особенно утомительно было работать на прополке посевов зерновых и овощных культур. Их всходы необходимо было освободить от сорняков. Сначала мы их вырывали голыми ручонками, отчего руки болели, особенно от жгучего колючего осота. Иногда с окрепшим высоким осотом никто не мог справиться. Дети плакали и отказывались ехать в поле. Видя безвыходное положение и боясь упустить время, полеводческий бригадир раздал нам тяпки. Они были очень удобны. Не нужно было наклоняться. Достаточно было без особых усилий прикоснуться к основанию сорняка лезвием тяпки и всё - сорняк повержен.
   Выстроившись в одну ровную линию всей бригадой, мы, заняв полосу, шли от края и до края, казалось, бесконечного поля, сражаясь с сорняком, рубя ему буйно растущие стволы под корень, оставляя за собой очищенное блестевшее зеленью пространство с лежащей и подсыхающей на солнце сорной травой. Над бескрайними просторами зреющих хлебов поле дышало, обдавая посевы живыми прозрачными струями прохладного воздуха. Он, кучерявясь, поднимался над посевами, освежая их своим дыханием. Это наполняло детские души волнением и радостью.
   Дойдя до края поля, мы радостно бежали через межу под сень берёзок, обдающих наши тела ветерком и прохладой. Развернув свои скудные кусочки хлеба, мы ели, запивая их молоком или квасом с солью и луком, иногда и просто водой, делясь и с теми, кто ничего не захватил с собой и находился в сторонке.
   Хватало работы всем и в домашнем хозяйстве.

0x01 graphic

   Рис. 8:Подруга Аля
   В то лето мне и моей подруге Але было по десять лет. Она приезжала в деревню каждое лето на каникулы и жила у своей тёти Анастасии. Как-то вечером папа сообщил мне, что у частных собственников в деревне нет пастуха и коров пасти некому. Поэтому стадо решили пасти подённо и по очереди, т.е. за каждого животного каждый собственник пасти должен был один день. Папа сказал, что эту обязанность он возлагает на меня.
   У Алиной тёти тоже была корова. Мы решили с Алей отвести очередь вместе за два дня. Мы боялись не справиться, тем более что такая миссия нам выпадала впервые. Папа объяснил, что пастуха нет, потому что его забодал до смерти бык из колхозного стада, а нового пока не нашли. А случилось это так. Было указание - коров пасти таким образом, чтобы выпас животных проходил по разным маршрутам, нигде не пересекаясь с колхозным стадом.
   Получилось так, что колхозное стадо случайно прогонялось мимо стада частников. В колхозном стаде было два быка. Одного из них, самого крупного звали Лютым из-за его крутого и злого нрава. Вот он-то и изменил круто свой маршрут. Мыча и роняя слюни, бык направился к мирно пасущемуся частному стаду. Навстречу к нему, выбившись к кромке, стремилась молодая красивая тёлка. Оставив колхозное стадо на попечение своего подпаска, пастух, с помощью кнута, стремился завернуть скотину, так как его стадо пошло за быком и стало менять своё направление на сближение обоих. Бык обхаживал свою новую подругу и никак не хотел возвращаться к своим бурёнкам. Но тут на его пути встал пастух частного стада Петруха. Он ударил кнутом своенравного Дон Жуана изо всей силы. Бык издал предупреждающую грозную октаву. Пастух снова размахнулся. Лютый, опустив вниз чёрную с белой звёздочкой лобастую голову и, трубя, выбрасывал копытом землю. Затем, взяв разгон, бросился на своего противника и поднял его на рога несколько раз кряду, бросая и поднимая... Петруха не выжил.
   Ранним утром голосисто запели петухи. На востоке выходило солнце, золотя верхушки леса за задворками нашей округи и пуская длинные тени. Хозяйки после дойки выпроваживали своих кормилиц за ворота и отгоняли их, ласково поглаживая своими загрубевшими руками, на конец деревни, поджидая, пока всё стадо не будет в сборе. Подогнала свою корову и моя подруга Аля. В такую рань туман расстилался повсюду, а когда рассеивался, выпав на землю, трава бала покрыта обильной зелёно-серой росой, похожей на бриллианты.
   Сонная, захватив свою "Зорьку", подоенную мамой, я гнала её в стадо. Моя длинная тень бежала впереди меня. Моим босым ногам было холодно ступать по мокрой росе. Дороги тогда сплошь были покрыты зелёным ковром гусиной травы. Колеи даже после колёс телеги не просматривалось, а машины в ту пору и вовсе не ходили. И когда ногой быстро проведёшь по росистой траве, со стопы и кончиков пальцев устремляется вперёд струя чистейшей прозрачной воды, и за мной остаётся след в виде темно-зелёной ковровой дорожки. Становится забавно. Ноги привыкают к прохладе, и я, наконец, просыпаюсь окончательно.
   Стадо мы гнали на луг, в пойму реки Тобола. Там был замечательный выпас. Животные жадно поедали траву, разбредаясь по зелёному лугу. Солнце поднималось и становилось жарко. Наконец, наевшись, животные приостанавливались и шли к реке на водопой. Пологий берег реки позволял им заходить в воду даже по брюхо. Некоторые из них лежали, стояли и всё жевали жвачку. Во время лёжки животных отдыхали и мы. Некоторые хозяйки приходили с вёдрами и совершали полуденную дойку.
   Аля была круглой сиротой и, чтобы скрасить свою сиротскую жизнь, она всё время пела. Её красивый голос звенел целый день. Она, как соловушка, никогда не умолкала, а если не пела, то что-нибудь интересное рассказывала. Она всегда улыбалась. Она имела слегка раскосые, немного выпуклые серые глаза с пушистыми длинными ресницами, и красивый высокий лоб. Я обожала эту девочку и любила её как саму себя. Мои родители к ней относились, как к дочери. Словом, мы были неразлучны до самого её отъезда в город Ялуторовск, где она жила и училась.
   Отдохнув, стадо отходило от сна, поднималось, лениво потягивалось. Затем сходясь, как наэлектризованное, выстраивалось в одно направление в сторону леса. Мы не могли изменить маршрут стада, видимо выработанный веками. Оно шло быстро, и мы еле поспевали за ним. Следили лишь только за тем, чтобы какая-нибудь корова не отстала от стада и не направилась куда-нибудь в сторону. Этих мы заворачивали хворостиной обратно в стадо. Побегать в течение дня приходилось изрядно. Интересно, несмотря на сочность травы в лесу, коровы даже не задерживались, а быстро перейдя лесистую местность, выбегали на лужайку, где приостанавливались. Кстати, в этом лесу водились волки. Это пониженное место местные жители называли согрой. Там всегда было сыро и пасмурно. На лугу животные снова спокойно разбредались и кормились.
   Однажды, в это же лето, снова подошла наша очередь пасти коров. Учитывая прошлый опыт, мы пожаловались взрослым, что эта работа нам с Алей тяжело даётся. Бабушка предложила нам в помощь взять с собой шестилетнего брата Колю. Не подумав, мы утром вынули его, ничего не понимающего из тёплой постели и повели с собой. Подождав, когда коровы наелись и стали отдыхать, мы с Алей уговорили его постеречь стадо одному. Мы же сплаваем на другую сторону реки и принесём ему спелой чёрной черёмухи, которая в те голодные годы считалась для нас лакомством. Коля согласился. Мы с Алей выбрали самое узкое место реки и поплыли на тот берег. Вода в том месте была то тёплой, то очень холодной, особенно в самой глубокой части реки у противоположного берега. Мы с большим трудом выбрались на берег, так как он был очень крутым и скользким. Нас спасла ветка ивы, низко наклонившаяся над водой. Мы обе за неё ухватились и, дрожа от страха, выкарабкались. Довольно долго искали подходящее дерево черёмухи. А когда нашли и забрались на черёмуху с крупной спелой и сочной ягодой, есть её уже было поздно, да и не хотелось, так как нас обеих не покидало чувство тревоги за своё стадо и за Николая. Ведь это было просто абсурдно просить его сохранить стадо. Но для Коли мы всё же черёмухи набрали в руки, плавки, но, переплывая реку уже в другом месте, всю растеряли.
   Выбравшись на берег, мы со страхом обнаружили только одного спящего Колю. Стада не было. Разбудив его и взяв крепко за ручонки, мы бросились бегом вдогонку за одной запоздалой коровкой в надежде, что она приведёт нас к стаду.
   Так и случилось. Всё обошлось. Наволновавшись за день, мы пригнали стадо совсем другим маршрутом, дав возможность животным спокойно выгуляться и напиться холодной родниковой водой, протекавшей тоненькой струйкой среди зарослей дикой чёрной смородины и малины, обобранной ягодниками основательно.
   Мы все очень сильно устали, особенно братишка, но были счастливы тем, что ни одна корова не потерялась, и все животные разошлись по своим дворам.
   К началу весны тёлка, ставшая виновницей гибели пастуха Петрухи, разродилась здоровым бычком, похожим на Лютого.
  

Новогодняя гулянка в деревне Шашовой в середине 20-го века

   Деревня располагалась по правому берегу реки Тобола с немногочисленным населением. Проходило лето, осень. Приближался Новый год и Рождество Христово. К этим праздникам трепетно готовились все. А моя бабушка, Агафья Яковлевна, задолго до этих торжеств, тайно от всей ребятни (в семье нас было семеро), катала сырчики. Для нас это было самое лучшее лакомство. Сырчики готовились из чистейшего творога и настоящей сметаны, снятой с простокваши, которая доходила до кондиции в глиняной крынке. Форма сырчиков была раза в два крупнее куриного яйца и напоминала по конфигурации ёжика. Выкатанные на противень, они замораживались где-то на полочке в не отапливаемой кладовке, которая примыкала к длинным сеням, служившим выходом из двух комнат на крыльцо дома. Когда приходило время торжества, бабушка выкладывала сырчики на красивое блюдо и, прямо с холода, с гордостью ставила свой гостинец на стол. Они тут же расхватывались детьми и были жгуче холодными. Однако, обжигая руки, мы их облизывали языками до полного исчезновения, тщательнейшим образом облизывая и пальчики. Ни с каким другим мороженым такую вкуснятину тогда сравнить было невозможно.
   В деревне было около пятидесяти дворов, выстроенных из дерева. Население, в основном, состояло из русских, из нескольких семей поволжских немцев и двух семей еврейского происхождения. Немецкие семьи держались как-то особнячком, были очень аккуратны и организованы. Иногда между нашими мальчишками и ими происходили стычки. Со временем они переженились, перемешались с русскими, но немецкий порядок в их семьях существует. Кроме того из них получились крепкие хозяйственники и предприниматели.

Мой детский мир

   Наш дом стоял на перепутье трёх дорог, на самом высоком месте, откуда хорошо просматривалось всё селенье, и даже река вдали, обрамлённая ивами.
   Ближе к дому, через дорогу, находился крутой берег с узкой глубокой торфяной тропинкой, по краям поросшей высокими стеблями конопли и крапивы. Тропинка вела к небольшому круглому, как блюдце, озерцу "Говенка". Поверхность его казалась чёрной, но вода в озере была тёплой и прозрачной, служила для поливов огородов, примыкающих к этому водоёму. В жаркое время года со стороны нашего дома высокий берег, состоящий из торфа, часто дымился, хотя его никто не поджигал. Но когда появлялся огонь, люди тушили его. Видимо дно озерца было выстлано торфяником, что и обуславливало казаться поверхности воды чёрной.
   Я любила сидеть на мостике, на берегу этого славного озера и водить ногами по поверхности шелковистой тёплой воды, любоваться отражением солнца, преломляющегося в воде в разных формах. Для гусей и уток тут было приволье. Я разговаривала с водой и солнышком и объяснялась им в любви, рассказывала им о своих радостях и обидах. Просила их, чтобы я поскорее подросла, чтобы наполненные водою вёдра не волочились по земле, и коромысло не натирало мои плечи, а вода не выплёскивалась из вёдер почти до донышка. Огурчики мне необходимо полить. Им пить хочется. Мне это очень даже помогало, и жгучая крапива на тропе меньше жалила мои ноги своими иголочками, и воды в вёдрах сохранялось больше. При наступлении холодов водоём для ребятни служил прекрасным катком. По крутым спускам к нему мы скатывались на санках и лыжах со спёртым дыханием, летя по горе с трамплинами, с залепленным снегом лицом от большой скорости, не редко ломая лыжи и санки, к тому же набивая себе синяки, к сожалению родителей.

0x01 graphic

Рис. 9: Отчий дом (картина автора)

   Дома никогда не закрывались на замки, разве, что только символически на скобу, приткнутой палочкой, или прутиком, в знак того, что дома никого нет.
   При приближении Нового года, взрослые заряжали тридцатилитровую алюминиевую флягу и готовили бражку на хмелю. Фляга, стоящая в нише у печки и прикрытая одной створкой двухстворчатой двери, соединяющей обе горницы, приходила в движение на второй или третий день. Она, как пьяная баба, гудела и качалась. Тогда её очень осторожно приоткрывали и выпускали из неё газы, чтобы не взорвалась. За день-два до торжеств, бражку подмолаживали, добавляя в неё сахар; тогда она становилась очень приятной на вкус и набирала градус.
   К Новому году готовился каждый житель деревни. Женщины шили себе новые платья, детям - штаны и рубахи. Мужчины надевали новые косоворотки. Забивали животных, доставали из закромов соленья и варенья.
   Хозяйка дома, моя мама, Ирина Никандровна хлопотала на кухне. Муж, Василий Николаевич, всегда был рядом, на подхвате.
   Рано утром, как только запевали петухи, мама затапливала русскую печь берёзовыми дровами, за ночь просушенными в этой же печи. Они поджигались зажжённой берестой, засунутой в самую глубь печи, в нишу между дровами, на деревянной лопате с очень длинным черенком, выструганной когда-то моим любимым дедом Никандром. Дрова мгновенно подхватывали огонёк, как будто ждали его, и бойко загорались, озаряя ярко всю кирпичную кладку и высокий свод обширной объёмной печи, давая много жару. Багровый свет от печи освещал не только кухню, но и через окна весь двор и улицу, насколько мог проникнуть, создавая тёмные тени от заборов и других строений.
   Родители спешили затолкнуть в печь все, что нужно, пока она не совсем разгорелась - самые большие чугуны ухватами, наполненные и залитые водой с мелкой картошкой для корма скоту и другие ёмкости поменьше. Костёр в печи казался заревом в багрово-чёрном ожерелье.
   Тем временем, отец управлялся со скотиной, то есть растаскивал по хлевам сено корове, овцам, убирал навоз, менял подстилку, отчего в хлеву радостно блеяли овцы, гоготали гуси, квохтали куры и распевались петухи. А мама вытягивала из печки сваренное варево для скотины и картофель для картовников, что означает потолчённую пестиком сваренную чищеную картошку с молоком, помещённую на сковороду и смазанную сметаной сверху, и вновь запечённую в жаркой печке до румяной корочки. На завтрак для семьи готовились и прочие другие кушанья, если было из чего приготовить.

0x01 graphic

Рис. 10: Родители

   Дом быстро нагревался. На печи, не смотря на то, что по всей её площади были настланы толстые доски, спать было не возможно: так они были горячи. Самые маленькие из детей обычно спали на полатях, которые располагались на кухне, под потолком. Это было самое удобное место для сна в зимнее время года. Там было всегда тепло. Бабушка спала на кровати с одним из самых маленьких в другой комнате, которая вкупе с залом, обогревалась круглой печкой, обтянутой металлом, и поддерживала тепло сутки, хотя и топилась однажды в день. Но к утру всё же там для малыша становилось прохладно. Бабушка переносила ребёнка на кухню и, перепеленав, клала его в зыбку, подвешенную к матице.
   Дом просыпался.
   Прогоревшие дрова в русской печке, ярко светились, распадались на угли и обволочённые ещё синим огоньком, пылали жаром. Мама сгребла их клюкой вправо, в загнету, где в куче, они хранили огонь до следующего утра. Затем, хвойной влажной метлой подмела в ту же сторону все оставшиеся угли, подготавливая пот печи для выпечки буханок хлеба и прочей другой кулебяки. Весь дом наполнился парным хвойным запахом. Сопло печи на несколько минут закрыто заслонкой. Затем были сняты с верхних полок, располагавшиеся под потолком, уже выкатанные и подошедшие к выпечке хлебы: круглые буханки, калачики и прочее. Далее мама на широкую деревянную лопату положила первую буханку и осторожными движениями отправила её в печь. То же сделала она и со всем остальным, в том числе и сковороду с картовниками. После этого заслонка была закрыта.
   В хлеву мычала корова. Бабушка подоила её. Вернувшись, она процедила парное молоко через марлю и налила всем детям по кружке, а оставшееся молоко процедила в глиняную крынку. Когда была убрана заслонка от печи, пахнуло жаром и запахло свежим душистым хлебом. Запах этот мгновенно наполнил весь дом и не только. На улице тоже пахло свежевыпеченным хлебом. Достав одну из подрумянившихся буханок, мамочка легонько постучала по её нижней подовой стороне ноготками своей руки и сказала, что хлеб испёкся. Он был сложен вертикально в корзину и, накрытый чистым полотенцем, отдыхал.
   Вся семья была в сборе. Как всегда, отец сидел под божницей, в самом дальнем и тёмном углу стола на лавке, которая была протянута вдоль стены с окнами через всю кухню. На ней была постелена самотканая полосатая половица, свисающая почти до пола. В зимнее время на неё и часть подоконника для детишек, где они сидели, накидывалась какая-нибудь шубейка для тепла. Все остальные рассаживались кто куда. На другом углу стола, в простенке между окнами всегда кушала мама.
   Самовар, раздутый бабушкой, пыхтел на столе, горячий картовник в сковороде ждал, паром отдавая излишний жар кухне и заманчивым звуком отдалял от стенки сковороды свою румяную корочку, чтобы полностью отдаться на съедение многочисленным едокам. Папа взял калачик из корзины, приподняв полотенце и, деля его на части, подавал каждому по большому куску мягкого свилеватого, ещё тёплого хлеба. Благослови, Господи! Утренняя трапеза началась. Так же прошёл и обед, только на обед был подан суп с мясом, в отличие от других постных дней.

0x01 graphic

Рис. 11: Косенков Николай Васильевич (справа), кавалер Георгиевского креста, прадед, 1905 год

   Наконец, началось приготовление к встрече Нового года.
   В большой горнице были поставлены длинные столы и накрыты белыми скатертями. По обеим сторонам стола, вдоль стен с окнами и со стороны торца, расставлены сиденья. Кроме того, через порог двухстворчатой двери горницы, на просторной кухне, служившей и прихожей, и гостиной, было два стола. Здесь без конца сновали ребятишки, ища, чем бы поживиться. Получив, что хотели, а за этим смотрела бабушка, дети один за другим забирались кто на печь, кто на полати, кто на голбец, или на бабушкину кровать и затихали.
   Подходил народ со всякими, приготовленными дома кушаньями. Столы, казалось, были узки от незатейливых закусок. Народ освобождался от одежды на кухне, или в горенке. Послышались звуки баяна и гармонии. Прозвучала натянутая струна балалайки. Молодёжь собиралась в основном в горенке, откуда неслись смех и шутки. Потом гости рассаживались на стулья и на скамьи, поставленные вдоль стен.
   Василий Николаевич и Ирина Никандровна приглашали дорогих гостей всех за праздничный стол.
   Гости рассаживались, и торжество начиналось. Звучали тосты с пожеланиями. Пили водку из стограммовых гранёных стаканчиков. Распивали одну-две бутылки водки, просто для приличия. Затем пили самогонку, а потом переходили на бражку. Было много разговоров о жизни. А жили все одинаково. Всё вытерпел народ: войну и голод, гнёт и разруху, социализм и многое другое. При детях и женщинах никогда не сквернословили, их любили. Вот и песни за столом многоголосно о любви запели под баян:
   На Мурманской дороге
   Стояли три сосны.
   Прощался со мной милый
   До будущей весны.....
   Так перепето было всё, что помнилось. Мужское население чаще запевало о чёрном вороне, что вьётся над больною головой; о Стеньке Разине, "Скакал казак через долину"...
   Дядя Степан ещё где-то до начала торжества "заправился" и пришёл уже весёлый. Но, поддав ещё со всеми рюмку-две бражки, начал говорить что-то непонятное, пуская слюни в собственную тарелку. Его тут же подхватили под руки и увели проспаться. Но, не дойдя до кровати, он вдруг заартачился и повернул к выходу, сказав, что сейчас только облегчится и вернётся. Его поняли и отпустили.
   Гармонист Виталий Волгин, заметив заминку и изменившееся настроение гостей, выбрался из застолья, взял гармонь и заиграл плясовую. Внешне показалось, что создалась полная сумятица, всё зашевелилось и задвигалось. Но не прошло и несколько минут, как стол вместе с закусками аккуратно стоял в самом тёмном углу горницы. Каждый нашёл для себя место. Несколько девушек сидели у парней на коленях. Женщины сновали между горницей и кухней, обновляя стол. В образовавшемся кругу посреди горницы, лихо отплясывали юноша и девушка. Они перекидывались частушками между собой, что было чрезвычайно интересно. В частушках как бы, вроде и как придётся, но выговаривалась и радость, и обида, и признание в любви.
   Гармонист менял мелодию. Танцевали вальс. Больше всего привлекало к себе исполнение цыганской пляски. Выходили и другие пары, всем хотелось и потанцевать, и поплясать. Были такие виртуозы в пляске - одно загляденье. А парни, да и девушки исполняли степ, мальчишки вообще как" волчки" крутились на голове, руке, вприсядку. На улице заиграл аккордеон. Гармонисты менялись. Папа предусмотрительно словно отполировал ограду, выкидав снег за изгородь. Одевшись, молодые люди танцевали вальс, краковяк, польку и даже па Д, эспань. Новогодняя ночь была тёплой. Ёлка была установлена на возвышающемся сугробе во дворе и освещена светом, льющимся из окна кухни, поблёскивала.
   Бабы подносили всем бражку, которая дурманила молодые головы. И что тут началось!!! Игра в снежки, борьба. Парни переваливали через забор за убегающими девушками, обнимались, целовались, куда-то исчезали. Но за порядком строго наблюдали пожилые люди. Затем двоим крепким мужикам, очевидно, обладающими неплохими организаторскими способностями, удалось расположить кружившиеся в вихре вальса пары, создать круг. В средине этого живого круга пляшет девушка необыкновенной красоты в Павловской красивой шали, пытаясь, сделать присядку. Неожиданно два молодца выбрасывают в центр круга с самого высокого сугроба парня в красной рубахе, на подмогу девушке, парень так раздвинул свои ноги, когда летел, что угодил девчонке на спину, оседлав её, вместо того, чтобы составить ей пару. К счастью, парень не растерялся, а скорее перепугался. И, подхватив её за талию обеими руками, крутился вместе с ней, как волчок, пока не убедился в том, что не переломал ей кости. Понимая положение, в каком оказались оба, она улыбалась ему. Через минуту замешательства, они крутились в вихре вальса, глядя друг другу в глаза. Парень тонул в озере её широко открытых голубых глаз, на дне которых искрилась звёздочками нежность, отчего страсть и любовь волной захватили их обоих.
   Пьяных не было, разве что единицы. Но они быстро ретировались. Расходились уже далеко за полночь. Мы жили ещё в те времена, когда работали за палочки, что значило: палочка - это трудодень. Зарплату выдавали после уборки урожая, и то не деньгами, а зерном-пшеницей, овсом или чем-то другим, что выращивали в колхозе. Это можно было кому-то продать и заработать на этом денежки. Бывало и так, что из-за неурожая, колхоз не выполнял план, и тогда колхозники должны были государству. Вот тогда наступал голод. Но я сейчас не об этом.
   Тётка Лукерья искала своего Степана, но его нигде не было. Она оббежала всю деревню, даже всех баб и старух, к кому он иногда захаживал. Все заволновались. Даже перерыли весь снег в огороде Василия Николаевича. Тщетно. Навалились на тех мужиков, которые общались в последние минуты с ним во время расставания.
   А Степан, справив свою нужду, потерял ориентацию, и из загона забрёл в стайку, где сидели на жерди куры, и ночевали корова с телушкой. В темноте он запнулся о ясли, куда для коровы была положена на ночь охапка душистого сена. Он плюхнулся туда, как на постель, угодив головой в угол яслей. В стайке было тепло, и Степан сладко заснул. Он спал так крепко, как младенец, под вздохи и касание его лица и губ проснувшейся коровы, которая вытягивала из-под его головы клочки ещё не доеденного ею душистого сена, обдавая его своим жарким дыханием. В его голове блуждала блаженная, не высказанная своей желанной жене в своё время нежность, и будила желание любить. Он так увлечён был этим состоянием, что даже на утро не услышал переполоха, связанного с его исчезновением.
   Услышав шум в хлеву, Степан потянулся и одновременно со словами "Ах, как хорошо!" открыл глаза. Ничего не понимая, он увидел в полутьме низко склонившиеся к его лицу удивлённые лица своих односельчан и заразительный смех. "Как же тебя угораздило такое сотворить, смех, да и только", - говорила ему жена Лукерья, радуясь. Утром собирались все на похмелье. Ирина Никандровна и Василий Николаевич радушно всех пришедших приглашали за стол на уху, рыбные пироги, огуречный рассол и прочее, которые они приготовили по такому случаю. На похмелку приходили чаще пожилые люди.
   Особенно вкусны были горячие пироги, которые мама сдвигала прямо с противня на блюдо. Причём привлекала гостей не сама рыба, представляющая из себя карася, ерша, чебака, или щуку, а солоноватая корочка, которая вобрала в себя лук и сок с заправленной начинки. Пирог раскрывали, тогда по дому распространялся такой изумительный запах, что слюнки спешно сглатывались, чтобы не убежали.
   Новый год проводили, и снова наступали трудовые будни.

0x01 graphic

Рис. 12:В кругу семьи, 1986 год

   Я горда тем, что родилась и выросла в непьющей рабочей полной семье. Отец мой в молодости учился в своё время в церковно-приходской школе и был весьма уважаемым человеком. Участник Великой Отечественной войны, раненый, но живой вернулся с фронта. Родина по достоинству отблагодарила его. Труд, честь, добропорядочность и любовь к людям и своей семье, к своей Родине сопутствовали моим родителям от начала и до конца их жизни.

РАССКАЗЫ О ЖИЗНИ ГЕОЛОГОВ

На новом месте

   Сегодня на Берёзово летит самолёт, и мне предстоит лететь на нём.
   Берёзово - это посёлок городского типа, центр Берёзовского района Ханты-Мансийского национального округа Тюменской области. Это там отбывали ссылку в 18-том веке опальные сановники Петра Первого А.Д.Меньшиков, декабристы, революционеры, крупный дипломат А.И.Долгоруков.
   И вот я в Тюмени. В Геологическом управлении тьма народу, не протолкнёшься. Тогда я представления не имела, куда меня повезут из-за своей неопытности. Спрашиваю, где этот Саранпауль, говорю, что впервые слышу это слово. Мне ответили, что это далеко. Решила: будь, что будет. Погрузились. Вылетели. От Берёзова на Саранпауль полёт был уже на другом самолёте АН-2. Перелёт от Тюмени до Саранпауля я выдержала с трудом. Но как же было легче на душе, когда я ощутила сочувствие к себе рядом со мной летящих женщин, их поддержку, а также помощь, кажется, чуть ли не всех присутствующих в самолёте. Без помощи добрых людей, подставивших мне своё плечо, я вряд ли тогда могла овладеть собой.
   Посёлок Саранпауль - это большая деревня с населением около трёх тысяч человек, состоящая в большей своей части из зырян и в меньшей - из манси. Их дома расположены на возвышенном берегу реки Ляпин. Народ очень дружелюбен, но пьющий. Основное их занятие - охота и оленеводство.
   Рыбу заготавливают в довольно таки больших количествах для себя и на корм собакам. Это в основном таймень, сырок, щука. Вызревает картофель, морковь, свёкла. Всё это требует особой защиты от заморозков и ухода, к чему эти народности не привыкли.
   Административно посёлок Саранпауль относится к Берёзовскому району Ханты-Мансийского округа, приравнен к району Крайнего Севера. Контора экспедиции располагалась на берегу реки Ляпин, с удобствами и имела приличный вид. Огромная прихожая битком забита молодыми людьми, такими как я, оформляющимися на работу, ищущими место на огромном столе, где бы была возможность оформить договор на работу, или как тогда говорили, завербоваться. По незнанию этих условностей мною договор заключён не был, что позже отрицательно сказалось на размере пенсии по старости. Меня определили техником-геологом в одну из партий, названия которых в дальнейшем неоднократно будут меняться, на участок "Турман". Так называлась гора, высота которой около 700 м над уровнем моря. На следующий же день я и несколько человек погрузились в вертолёт МИ-4 с оборудованием и снялись с аэродрома, а через час-полтора приземлились на живописную площадку в горной местности. Нас встретили несколько человек. Из-за шума работающего вертолёта, вихря, ветра и пыли, плохо было что-либо рассмотреть и услышать. Пилот заглушил двигатель, и ребята быстро разгрузили вертолёт. Привезённый груз трудно было тащить по таёжной тропе, ведущей к лагерю.

В лагере

   Палаточный лагерь раскинулся на берегу не глубокого журчащего по камушкам прозрачного, заросшего мелким кустарником, ручья, спешащего слиться с какими-нибудь несколькими такими же. Образуя мелководные речушки с перекатами и порогами, они, проходя в узких местах между скалами, образуют ревущие обнявшиеся потоки, которые перекатывают огромные глыбы, которые затем падают с высоты. Раскалываясь, они дробятся, теряют силу и, движимые водными потоками, трутся между собой, превращаются в гальку, а то и вовсе в песочек, в конечном итоге, называемым шлихом. Вот в них-то и находят освобождённые от других пород, выкрошившиеся самородки золота, мелкие золотинки - знаки, по нахождению которых и определяют наличие россыпного золота и его месторождений в данном районе. Бог мой!!! Природа здесь и сейчас мне не представляется не живой! Я вижу её жизнь, жизнь, как всего живого! Беспрерывно всё живёт, постоянно движется: рождается, живёт, процветает, даёт плоды и умирает, любя, чтобы дать возможность испытать эту благословенную, одухотворённую любовью Бога жизнь другому образованию.
   Я разместилась в трёхместной палатке геологов. На пол заботливо был настлан лапник из веток и ели, где лежал зачехлённый новенький спальник, а рядом - два спальника. По всему было видно, они принадлежали гостеприимным хозяевам. Так необычно, так радостно на душе, такой свежий воздух, напоённый хвоей, прохладой, и журчание ручья, похожего на разговор и смех девчонок. Боже! Я - в раю! В такой благодати я ещё никогда не была. Познакомилась. То были студенты-практиканты, геологи, геофизики и др. Съёмочные, геофизические, поисковые исследовательские работы, а также и шлиховая съёмка проводились в бассейне реки Няйс и её притоков. Названия партий менялись по названию тех бассейнов рек, которые необходимо было обследовать.
   Инженерно-технический персонал состоял в основном из молодых специалистов 25-35лет, набранных из разных мест нашей необъятной страны.
   На рассвете солнце за густым туманом от горизонта всплывало плохо заметным белым пятном, но едва поднявшись, его лучи уже золотили верхушки хвойного леса на склонах гор и их вершины. Было прохладно и сыро. В кустах завозились пичужки, умываясь утренней росой. В чистом глубоком голубом небе бледнели звёзды и постепенно исчезали вовсе. А на стане, в котелке, подвешенном над костром, закипает вода для таёжного чая, в ведре набухает рис и зреет каша. Над горами и лесом начинает пылать костёр, пуская длинные тени от палаток, фигур людей, кустов и всего прочего.
   Лагерь просыпался. Расстегнув полог, и, откинув его на крышу палатки, наспех, один за другим выбегали оттуда геологоразведчики и направлялись к ручью. Их тела не чётко выделялись из-за ещё не осевшего тумана. В темпе, размяв в напоённом хвоей прохладном воздухе своё разомлевшее от сна молодое тело, они бежали к ручью и, отфыркиваясь, плескали себе в лицо и на тело водяную упругую прохладу, торопливо завтракали и расходились по заданным маршрутам. Порой возвращались поздно, но усталые и довольные, с тяжело нагруженными рюкзаками образцами горных пород. Не зря же бытует мнение, что геолог - это вьючное животное. Несмотря на усталость, счастье сквозило в усталых молодых лицах. Короткий обмен мнениями, ужин. Вечером, как правило, горел большой костёр, к которому подтягивались почти все. На багровых лицах разведчиков плясали отблески языков пламени горевшего костра, пылающих углей и искр, исчезающих высоко в темноте ночи.
   Кто-то, после короткого общения с рядом сидящим соседом, трогая струны гитары, в полголоса запевал песню. Ему подпевали:
   Солнце светит далёкое,
   Отшумели снега.
   Непоседу - геолога
   Манит тундра, тайга.
   Или вот:
   Погас вдали последний луч заката,
   И тишина на землю быстро пала.
   Прости меня, но я не виновата,
   Что я любить и ждать тебя устала.
   Или вот такую:
   Жизнь геолога - воздух, вода.
   Пролетит - не заметишь, когда.
   Только жить соберёшься сполна,
   На висках заблестит седина.
   Каждый думал о чём-то своём, сокровенном. А вокруг - темень беспросветная. От костра не хотелось уходить в тёмную прохладу ночи, посеревшей от густого тумана и заползать в уже успевший отсыреть спальник.
   19.01.2014
  
   В лагере (продолжение)
   Я люблю смотреть на воду. По надобности и не по надобности - подходила к ручью и наблюдала за его течением. В серебристых струях ручья, отливающихся золотом осколочков отражённого солнца, без труда можно заметить темноватые идеально сложенные фигуры рыб разного размера, снующих змейками против течения, грациозно извивающихся, делая иногда резкие выпады в сторону жертвы. Это - хариусы. Опытные геологи, находясь в длительных маршрутах по таёжным дебрям, умудрялись вылавливать их голыми руками из этих студёных горных потоков. Уха, сваренная на костре в походном котелке из этой благородной рыбы, бесподобно вкусна. Ещё вкуснее хариус, поджаренный на вертеле.
   Полевые работы подходили к концу. Почти весь состав геологоразведчиков собрался у огромного костра, недалеко от могучего кедра, растущего рядом с огромным гранитным утёсом, что придавало ему ещё более величественный вид. Кругом было чисто, не было никакой растительности и мы сидели вокруг такого большого жаркого костра, непринуждённо пели песни и рассказывали всякие небылицы. Тогда я с сожалением узнала, что в их бытность вот такой кедр ради интереса был сожжён. Какой-то глупой голове стало интересно, как он запылает. Я не могла слышать и убежала в лес подальше. Случайно там я встретила молодого геолога с ружьём (в основном наша партия была укомплектована тогда выпускниками Свердловского горного института 1955-57 гг.). То был выпускник МГУ выпуска1953-го года. Мы разговорились. И тут он у меня спросил: "Сколько рябчиков до вечера он должен застрелить, чтобы заслужить мой поцелуй?" Мне вдруг это показалось забавным, и я сказала: "Три". Парень тут же исчез. Мы встретились с ним на базе, когда стало вечереть. Он сказал мне, что я дала ему посильную задачу, но помешала вон та лохматая туча, которая перекрыла с запада солнечный свет. Мы посмеялись. Значит - не судьба.
  

Зимовка

   По результатам сезонных работ в одном районе исследований возникла необходимость выяснить одно из рудопроявлений в зимний период с применением горных выработок. Мне предстояло вести геологическую документацию.
   База для зимовки расположилась на высоком берегу реки Парьи, притока Ляпин, впадающего в Северную Сосьву.
   Помещение для ИТР было обширным рубленым бараком с нарами, разделёнными железной печкой из двухсотметровой бочки, которую предстояло топить дровами. Нары покрыты толстым слоем войлока. Около окна - стол для камеральных работ, а в углу располагалась рация. Для рабочих также из дерева срублены были бараки, баня, обширная кухня и сооружена среди скал печь для выпечки хлеба.
   В состав ИТР входили, кроме меня, и.о. начальника участка Виноградов Александр Викторович, старший геолог Ким Высоцкий и радист Василий Завалишин.
  
   26-летний Александр Виноградов, романтик по натуре, худощав, с крупными чертами, серо-голубыми глазами. Слегка сутул, но это придавало ему некую привлекательность. Закончил Свердловский горный институт и успел поработать в Северной экспедиции на реке Енисее. В Саранпаульской экспедиции с 1961-го года под руководством начальника экспедиции В.А.Чепкасова, начал работать с и.о. инженера по бурению и на других, более ответственных должностях, занимаясь организационными работами по перебазировке геологоразведочных партий с одного участка на другой с тяжёлой техникой и с буровзрывными работами.
   Ким Высоцкий 25-и лет и Василий Завалишин 23-х лет, оба среднего роста, светловолосые и общительные.
   На участке ожидали вертолёт МИ-4 с грузом на борту и с и.о. начальника участка А.Виноградовым. Погода для посадки на реке Парье была неблагоприятной. По долине реки дул шквальный ветер, как по трубе, завывая и закручивая колючий снег.
   Вертолёт показался, но его гула не было слышно. Под напором сильного ветра его снесло и он исчез из поля зрения. Так уже бывало, но тогда был вертолёт МИ-1, меньше этого, и после нескольких попыток приземления он исчез в пурге, не приземлившись. Но Ми-4 появился снова. Коснувшись колёсами снега, он завис в воздухе. Из распахнувшейся двери вертолёта выскочил человек и по грудь утонул в снегу. Причём вокруг была поднята стена снежной пыли, больно бьющей в лицо, сильно затрудняющей дыхание и движение. Из двери машины спешно выбрасывались мешки, ящики и прочий провиант, необходимый для зимовки. Затем выскочили люди. Дверь мгновенно захлопнулась. Вертолёт медленно поднимался, набирая высоту. Потом, сделав носом слабый нырок для разбега, выправился и исчез в снежной круговерти.
   А.Виноградова я впервые видела в Саранпауле среди людей, оформляющихся на работу, в коридоре конторы. Нередко на участок работ прилетал начальник экспедиции. После деловых разговоров мужчины подолгу засиживались по ночам, играя в покер, преферанс, очко на мелкие деньги. Вечерами делать было нечего. Освещение было свечное. Я неотрывно наблюдала за игрой. Моё внимание притягивала не сама игра, а движение красивых рук Александра. Мне нравилась его обворожительная жестикуляция, когда он общался с кем-либо. Движение красивых кистей рук с длинными гибкими, в меру толстыми подвижными пальцами с нежной кожей аристократа, перебирающими карты, мутили моё воображение. Вероятно, это ему передалось по генам из далёкого прошлого, как позже мне поведала его мама, от одной из прабабушек-дворянок. Невысокая фигура Вениамина Александровича Чепкасова - начальника экспедиции - напоминала колобка с добрыми голубыми глазами, при встрече с которыми мне передавалось ощущение, словно меня нежно погладили по голове. Мне это было настолько приятно, что сразу хотелось спать, и руки, за которыми я так вожделенно следила, становились отчуждёнными и не интересными, я тут же залезала в спальник и мгновенно засыпала. У Вениамина Александровича было двое детей младшего школьного возраста.
   Объекты работ находились на значительном расстоянии от зимовья. Наше обмундирование состояло из полушубка, ватных брюк, шапки-ушанки, валенок, рукавиц, комплекта лыж. Зимний день короток, поэтому всё необходимое для работы готовилось с вечера.
   В солнечные дни снег так блестит, что больно глазам, а горную лыжню за ночь так заметает снегом, что её приходится прокладывать заново, ориентируясь по не занесённым возвышенным местам, плешивым блестящим лыжным дорожкам.
   Объект работ, т.е. выкопанную рабочими канаву приходилось освобождать от снега совковой лопатой и потом производить необходимые геологические изыскания. Частенько, во время работы мимо меня по лыжне проезжал на дальний участок Ким Высоцкий, ненадолго приостанавливаясь около меня перевести дух. Горная тропа между скал неровная, петляя, ещё и ныряет то вверх, то вниз. На нашем пути стояли две близко стоящие друг от друга берёзы, а справа и слева от них - очень крутые склоны, которые ни объехать, ни обойти, разве что только в обнимку с ними. Я всегда боялась налететь на эти деревья на крутой скорости. Догадываюсь, отчего Ким выезжал на объект и возвращался всегда позже меня. Вообще он довольно увлекающийся человек, очень много читал и даже писал роман. А его отец присылал ему книги посылками из его классической библиотеки и икру красную, которой он с радостью делился со всеми.
   Александр и я поженились. Просто он сказал мне, что я ему нравлюсь и этого достаточно, чтобы пожениться. На участке Александр при В.А. Чепкасове объявил о нашей помолвке. В.А. Чепкасова это не удивило, и он пообещал нам к наступлению зимы квартиру во вновь строящемся доме, мне - работу техника-геолога на базе экспедиции на камеральных работах, и мужу другую должность. При такой раскладке я поверила Александру, что он не оставит меня в беде, как поступали некоторые парни иногда с другими девушками в геологии. В экспедиции почему-то считали, что я выйду замуж за другого парня. Спустившись с гор, мы расквартировались у одной славной женщины Варвары Васильевны, уроженки села Покровское Тюменской области, откуда появился Григорий Распутин.

Встреча нового года

   Хозяйка наша до распутицы решила навестить свою родственницу и уехала в город Тобольск, оставив на нас свой дом. Саша, по своей природе угрюм, неразговорчив. По молодости с ним было ужасно скучно. К тому же, ещё до нового года он решил сдавать экзамены в аспирантуру на заочное отделение в Свердловский горный институт и уехал.
   Я не знала, куда себя девать, особенно вечерами. Мне жутко страшно казалось в пустом доме, и я решила уехать на новый год к родителям, возможно насовсем. Жаль, не было при мне трудовой книжки. Руководство экспедиции засобиралось на большую землю. Я к ним присоединилась. Ожидался спецрейс на Берёзово. 28-го мы были уже там. На Тюмень билетов не было. Самолёты не летали из-за нелётной погоды. Целыми днями мы сидели в уютном, чисто вымытом аэропорту, покидая его только на обед. На ночь возвращались в переполненную людьми гостиницу, находящуюся в центре посёлка, в двухэтажное здание, внутри которого располагался ресторан "Сосьва".
   31-го погода была по-прежнему нелётной. Шёл, не переставая снег. Мы решили завалиться всей компанией в ресторан "Сосьва" и заказали всё, что можно было заказать из самых вкусных закусок. Шампанское лилось рекой. Всюду с шумом и смехом раскрывались бутылки. Странно, что из моих спутников никто не был пьян. Все были веселы, раскованы, весьма разговорчивы. Затем мы вышли на улицу. Валил обильный снег. Снежины достигали размера кулака. Видимо, это была сама туча, так низко опустившаяся, что всем своим брюхом тёрлась о землю и оставляла нам своё богатство, как бы компенсируя нам дни ожидания. Мы, как очумелые, набрасывались друг на друга, боролись, валялись в пушистом снегу, почти ничего не видя из-за этих огромных хлопьев, и устраивали кучу малу, как иногда бывало в детстве.
   C началом рассвета, все мы, не сговариваясь, оказались в аэропорту. Небо было чистым. Я уже нехотя купила билет на Тюмень, сознавая, что до родителей я уже не доеду, но хоть долечу до Свердловска и повидаюсь со старшей сестрой Александрой. На обратном пути застряла в аэропорту города Тюмени. На Берёзово не было билетов. Снова были бураны. Ночь провела на чемодане. В гостинице мест не было.
   В аэропорту ко мне подошёл высокий симпатичный человек в лётной форме. Он не раз проходил мимо меня и привлёк моё внимание, но всякий раз я делала вид, что не замечаю его. Он подошёл и спросил, куда лечу. Узнав, сказал, что завтра будет рейс, но билетов нет. Постояв немного, он решил попробовать достать для меня билет, ушёл и быстро вернулся. И вот, билет на руках, утром я улетаю. Времени было достаточно, и молодой человек пригласил меня в кино. Я согласилась. После кино он спросил, где я буду ночевать, на что я ответила, что пристроюсь где-нибудь в аэропорту. Он пригласил меня к себе, так как живёт один и не женат. Я ответила, что замужем и позволить себе такое не могу. Он уверял меня, что спать будет в другой комнате. Я с благодарностью отказалась от его услуги. В итоге он понял о бесполезности уговорить меня и решил проводить меня в аэропорт.
   Там он нашёл свободное кресло, где я удобно устроилась. Утром он снова подошёл ко мне попрощаться, сказал, что улетает. На всякий случай он решил дать мне свой адрес. Ни у него, ни у меня записать было нечем и не на чём. Я достала губную помаду и записала его адрес на последнем свободном листе атласа мира, который держала в руке.
   Домой вернулась 5-го января, лоб в лоб столкнувшись с мужем, прибывшего в Саранпауль другим рейсом. Не расскажи я ему о своих злоключениях, он и не узнал бы никогда, что я от него могла сбежать. Хозяйка дома вернулась домой на следующий день. Рассматривая атлас, муж обнаружил адрес и спросил, чей? Я рассказала. Он сказал, чтобы я его уничтожила, что я и сделала.
   Шло время. У нас уже подрастала дочурка Людмила. Ей был годик. Однажды я возвращалась с другого конца посёлка с бидонами молока, сметаны, которые мы покупали у местных жителей. Меня догнал симпатичный молодой человек и предложил помочь тяжёлые бидоны донести до дому. Я удивилась, поблагодарила и отказалась, сказала, что дома у меня грозный муж и дочка, иначе для кого же я несу столько продуктов. Парень настаивал. Я согласилась дойти с ним только до крыльца. Дорогой он рассказал, что долго меня здесь искал. Он говорил, что видел меня в аэропорту города Тюмени, и что мы знакомы. Гораздо позже я вспомнила этого молодого лётчика, который помог мне улететь из Тюмени. Я задумалась. Слова "я так долго тебя здесь искал" теребили мою душу, представив себе, каких трудностей стоила ему эта поездка и поиск, не зная обо мне практически ничего. А тогда мы с ним попрощались. Придя домой, я сказала мужу, что сейчас меня проводил молодой человек до самого крыльца. И вот, что он мне ответил: "Что же ты не завела его домой, я бы его спустил с этого нашего высокого крылечка".
   Годы идут, и вспоминаются разные случаи из жизни. Я благодарна судьбе, что меня всегда окружали прекрасные люди и душой, и сердцем. А когда мучает бессонница, начинаешь искать способ, как поскорее заснуть. И тут стараешься вспомнить чьи-то добрые ласковые глаза, людей хороших и незаметно тихо с улыбкой засыпаешь.

Встреча с медведем

   Приполярный Урал. Сентябрь 1962г.
   Сезон полевых геологоразведочных работ подходил к концу. В завершении съёмочных работ оставалось ещё сделать несколько маршрутов и произвести шлиховую съёмку на предмет присутствия россыпного золота по некоторым ручьям. Погода менялась. Подули прохладные ветры - первые вестники надвигающихся холодов. Мятежные тучи всё чаще тенью закрывали тайгу в предгорьях, да серели вершины гор, около которых задерживались тучи. Синели дали, почти сливаясь с небом, закрытым тучами.
   Однажды, день стоял ясным, и не по-осеннему грело солнце, но воздух был прохладен и чист. Небо голубое, голубое, по нему бешено мчались рваные темно- серые облака. Я, с рюкзаком за плечами, в радостном настроении просто упиваясь этим чистейшим горным воздухом, поднималась по замшелой каменистой тропе, ведущей мимо подножья огромного гольца. Вдруг, по грудь оказываюсь в густом мокром тумане. Очевидно, тучку задержал в своих объятьях голец. Несколько минут я пребывала в этом удивительном состоянии. Неожиданно всё кончилось, как и началось. Снова грело солнце. Одежда моя оказалась мокрой и холодила тело. От меня шёл пар. Постепенно я согрелась, а когда дошла до своего объекта, роба моя была уже сухой.
   Шлиховая съёмка по поиску россыпного золота немного запаздывала, поэтому геологи спешили завершить съёмку в срок. Руководил промывкой шлихов молодой опытный старший геолог Илья Чуриков. Взяв с собой в помощь шлифовальщика Кирилла и девушку Галю - студентку, проходившую здесь практику. Про своего шефа студенты говорили, что с ним в походе не пропадёшь в любую погоду. В таёжных условиях он мгновенно соорудит шалаш из подручного материала, устелив пол и крышу его лапником, да так, что никакой дождь не промочит, или поставит палатку, разожжёт костёр, снабдит всем необходимым. Уходя на промывку шлихов, оставит одного поддерживать огонь и готовить еду. Сам же и его напарник быстро уходят на промывку шлихов по ручьям и речкам. Обычно мужчины, занимающиеся этой работой, возвращались засветло. Но в этот раз вовремя к стану вернулся только Кирилл.
   Уже смеркалось. Потемнело в лесу. В такие моменты прислушиваешься к каждому шороху. Слух на пределе. Разожжён огромный костёр. А Ильи всё нет и нет. Кирилл перебрал все предположения, какие могут произойти с человеком в тайге, но тут же всё опровергал. Нет, нет, этого с ним не может случиться.
   Вдруг, совсем с другой стороны, откуда Илья не мог появиться, затрещал валежник. Перед Галей и Кириллом бледнее бледного предстал Илья и грузно опустился рядом с костром.
   - Что с тобой приключилось, Илюша?- участливо спросила Галя.
   - Встретился с хозяином тайги, пришлось сделать крюк,- ответил Илья.
   -Ну и как? Рассказывай.
   -Как? Поговорили. Я заорал. А он рявкнул на меня и пошёл прочь. А я рванул в другую сторону. Видя, как отходили от страха лица друзей, встревоженные за него, радостные сдержанные слёзы девчонки и улыбку Кирилла, Илья заулыбался. В глазах его появилась радость и любовь к этим людям. Он отходил от оцепенения, разогнулся, распластался на земле, раскинув руки. Его душа пела от любви ко всему свету. И, глядя в чёрное, бархатное небо, усыпанное ярким золотом звёзд, произнёс: "Боже мой, хорошо-то как!".
   Галя хлопотала вокруг костра, накладывая в чашку рисовую кашу, уже не раз в ожидании разогревавшуюся на углях, и душистый чай, пахнущий листом чёрной смородины и поставила всё это рядом с ним, добавив ко всему ломоть хлеба.
   2013 г.
  

Веселовка

На новом месте

   В связи с суровыми климатическими условиями на приполярном Урале и болезненным состоянием нашей годовалой дочери Людмилы, к тому же, ожиданием рождения второго ребёнка, мы вынуждены были покинуть Саранпаульскую геологоразведочную экспедицию, где жили и работали с 1962-го по 1966-ой год.
   Свой декретный отпуск я провела вместе с дочерью в родной деревне у родителей. Там родился мой сын Сергей. Родильный дом находился в районном центре селе Упорово в 10 километрах от деревни Шашова. Поэтому мои родители волновались, как бы не упустить время меня туда доставить.
   Муж Александр в то время ещё находился в Саранпауле. Был тёплый вьюжный февраль. На улице густо пуржило. Мягкий снег валил огромными хлопьями. Во дворе дома стояла кошёвка на полозьях с высокими бортами, зарешетчатыми ивовыми прутьями. В загоне стояла резвая лошадка на всякий случай. Как только у меня появились схватки, папа спешно снарядил лошадь. Закутали меня в тулупы и попросили сесть в кошёвку, дно которой был застелено душистым сеном. Отец, одетый в тулуп, сел на облучок кошёвки. Мамочка широко распахнула со двора двухстворчатые ворота, и мы тронулись в десятикилометровый путь в Упорово. Лошадка бежала рысцой, погоняемая возницей. Папочка, оборачиваясь, заботливо спрашивал меня, как я чувствую себя. Мне было так хорошо, как никогда, я могла выдержать любое испытание в таком комфорте, сознавая ещё и то, что я еду родить новую жизнь, которая просится выпустить её из своей тесной купели. В 10 часов 40 минут утра с громким криком эта жизнь появилась на свет.
   Акушерка держала на руках крупного малыша в 4 кг 100 г, длиной 67 см, желанного мальчика. Узнав о рождении сына, отец от радости ликовал. Деды были тоже в восторге, а бабушка Ирина с радостью говорила, держа новорождённого на руках: "На деда похож". Упоровская больница в то время была деревянной и отапливалась дровами. Кругом чистота необыкновенная. Медицинский персонал был очень внимателен. Акушерка, принимающая роды, была очень счастлива и сказала мне, что очень рада, что смена её была результативной. В эту ночь она приняла двоих здоровых малышей.
   Вернувшись на Большую Землю, на родину мужа в город Североуральск, нас приняли на работу в Североуральскую геологоразведочную экспедицию. Это предприятие, помимо разведки бокситовых залежей для бокситового рудника путём бурения глубоких скважин, занималось поисками россыпного золота и меди. В частности, мне и моему мужу предложили работу в Карпинской геологоразведочной партии, занимающейся разведкой месторождений меди. Так моя семья оказалась в небольшом посёлке Веселовка в девяти километрах от города Карпинска. Мы ехали туда на экспедиционном автобусе из города Североуральска с двумя чемоданами и двумя малолетними детьми - двухлетней дочерью Людмилой и шестимесячным сыном Сергеем. Сопровождал нас начальник Карпинской партии Киселев Василий Степанович. Глядя на наши два чемодана, он спросил меня: "Что, это все?" "Да" - ответила я. С Севера на самолёте много не увезёшь. Других сообщений с Большой Землёй не существует. Василий Степанович удивился и сказал: "Ничего, ребятки, обзаведётесь всем необходимым, отсюда поедете уже не с этим скарбом, а машину будете заказывать".
   Поначалу нас поселили на втором этаже двухэтажного деревянного дома с печным отоплением. Кирпичная, с встроенной в неё плитой, печь отапливалась углём и хорошо обогревала просторную и пустую пока двухкомнатную квартиру. Мы оба с мужем почти падали от недосыпа. Сын был слишком мал и не ходил ножками, был все время на руках. Дочка все время тоже просилась на ручки, плакала и обижалась, обделённая моим вниманием. Однажды мы поставили на плиту сварить детям кашку, от усталости задремали и не заметно для себя, отключились оба. Проснулись от стука в дверь. Стучала соседка. Вскочили в густом чадном тумане. Каша на плите в кастрюльке выгорела и дымила. Саша схватил раскалённую кастрюлю тряпкой, вытолкнул ею половину окна и держал посудину на весу на улице, обжигая руки, пока кастрюля не остыла. Выкинуть в окно он ее не мог, боясь попасть в прохожих.
   Вскоре экспедиция купила для нас дом с приусадебным участком рядом с работой, где я в качестве техника геолога занималась камеральными работами и подсчётом запасов месторождения меди. Муж Александр был назначен техническим руководителем партии и большую часть времени находился на участке работ. Людмила ходила в детский сад. Для Серёжи была нанята няня - немка до определённого возраста. Женщина была весьма аккуратной и могла не только присмотреть за сыном, но и приготовить обед. Шесть дней в неделю она водилась с сыном, а в воскресенье приходила к нам в гости со своим мужем. Тут уж я хозяйничала, принимала и угощала их как дорогих гостей. Я и на пенсию ее проводила, написав ей справку за работу, указав там достойную зарплату. Когда Серёже исполнился годик, его стали водить в детский сад.
   Через дорогу, со стороны калитки дома, располагалась поселковая баня и прачечная. Я со своим выводком приходила туда каждую субботу. Некоторые женщины стали поговаривать, что мальчика нужно водить в мужское отделение, поэтому его стал брать в баню отец.
   Утром дети ещё спят, будить жалко. Я, на них ещё спящих, натягиваю колготки, одежду, готовлю их в сад. Предварительно умываю, сажаю их за стол, на всякий случай даю им по яйцу, бутерброд с маслом и наливаю им горячий кофе народный с молоком. Накормив их, я на работе спокойно чувствую себя. После завтрака одеваю их обоих, сажаю в одноместную коляску и везу в детский сад - одного в одну группу, второго - в другую. По дороге меняю их местами, так как им тесно, дети пищали и жаловались друг на друга.

На отдыхе

   Мы купили великолепный чешский мотоцикл Ява. На нем мы ездили по выходным дням всей семьёй отдыхать на местную реку Какву вместе с семейной парой по соседству. У них была машина, но мы предпочитали в компании с ними ездить на Яве все вчетвером. Сергея усаживали на бак перед Сашей, а я садилась сзади него с Людмилой впереди. Нам было так хорошо! Купались, загорали на берегу реки, ловили рыбу, палили костёр и варили уху из свежей пойманной рыбы. Дети резвились на природе.

0x01 graphic

Рис. 13: На природу

   Мы с друзьями грели изголодавшиеся по солнцу свои белёсые тела и млели от удовольствия.
  
   Какое небо голубое,
   Какое солнце молодое!
   Крылатый ангел шепчет мне:
   "Понежься на моем крыле".
  
   Я прислонилась головой к плечу. Тепло, и как приятно.
   Душа ликует, я - лечу
   С тобой, понятно.
  
   Возвращались домой довольные и счастливые.

Болезнь

   Беда пришла неожиданно. Дети отравились плавленым сыром. Утром детей с трудом подняла с постели. Ставлю то одного, то другого на ножки, чтобы натянуть на них одежду - не стоят, падают, садятся, прислонившись к стенке как мотушки, даже сидеть на полу не могут. Я в смятении вызвала фельдшера, который осмотрел детей и диагностировал отравление. На скорой помощи их срочно увезли в Карпинскую больницу. Слава Богу, откачали обоих. Дочь выписали, а сына оставили ещё на неделю. Мечусь между детьми и работой. Муж - в поле. Решаем оставить девочку в садике на продлёнку круглосуточно до выздоровления сына. Люду было очень жаль оставлять на ночь в садике. Она плакала при расставании. Мы прилипали друг к другу и подолгу сидели, обнявшись. Доченька целовала меня на прощанье и говорила: "Мамочка, дай я ещё ушко твоё поцелую". Она понимала, что изменить ничего невозможно и обещала потерпеть. Я ужасно переживала о сложившейся ситуации и думала, как же переживают подобное состояние матери, не имеющие поддержки ни с какой стороны. Боже, как я их жалею и, уж тем более, их детей. Это немыслимо. Наконец, через три дня выписывают из больницы сына и мы вместе.

Случай зимой

   Однажды зимой я забрала из детсада детей и везла их на санках мимо хлебного магазина. Мне нужно было купить буханку хлеба. Около высокого крыльца магазина было место, где можно было поставить санки с детьми. В надежде, что быстро вернусь, я поднялась до половины лестницы крыльца, и что-то мне подсказало взять детей с собой. Я вернулась за ними, и мы втроём быстро обернулись, купив хлеб. Когда спустились с крыльца, на месте санок не было. Вместо них - торный след двух колёс автомобиля. У меня сжалось сердце. Я прижала своих двух птенчиков к себе и осторожно с ними спустилась с лестницы крыльца. Только лишь, дойдя до поворота к дому, в стороне за изгородью я увидела их сплющенными и воткнутыми в сугроб. Возможно, их подмяла под себя машина. Господь Бог милостив. Отвёл от нас беду. Слава Тебе, Бог!!!

Встреча с собакой

   Шёл тихий обильный снегопад. Вся Веселовка представляла себя окутанной белым лёгким как пух, снегом. Боже! Небесное царство, оно реально было на Земле, в воздухе и на небе. Сплошной снег повсюду. Моим детишкам было очень весело. Они с удовольствием барахтались в мягком снегу, смеясь и радуясь. Моя душа веселилась вместе с ними. Я не заметила, как сзади подбежала огромная собака, похожая на овчарку и прыгнула на дочку, подмяв её под себя. Я в ужасе отогнала её, но она снова, играючи, с добрыми глазами, припадая на передние лапы и приветливо рыча и виляя хвостом, намеревалась снова наброситься на ребёнка, поджидая, когда дочь поднимется. Дочка, естественно, от такой неожиданной атаки, была напугана и плакала. Я подняла её на руки и отогнала собаку. На посёлке было великое множество бродячих собак больших и маленьких. Дети любили их и подкармливали, но борьбы с ними со стороны местной власти не наблюдалось. Дочь тогда уже говорила, ещё не всегда правильно выговаривая слова. Но после этой встречи с животным я стала замечать, что она начала заикаться.
   Никакие логопеды помочь дочери не смогли. Понимая то, что дефект речи мешает ей, ещё в дошкольном возрасте она сама стала вырабатывать свою методику борьбы с этим недугом. Девочка волевая. Уже в начальной школе и далее до окончания школы и вуза она выработала прекрасную дикцию и голос. Её бабушка Анастасия Ивановна обладала очень хорошей дикцией и работала в своё время диктором на радио в городе Североуральске. Возможно, это передалось ей по генам от бабушки.

Празднования

   Наш небольшой геологический коллектив состоял из инженерно-геологических кадров и был дружен. То были молодые люди, уже поработавшие в северных таёжных широтах и многое повидавших, подобно нам. Удивительно, но у всех уже было по два ребёнка. Все здоровые и молодые. Обычно, мужья выезжали в поле на объекты работ, а жены трудились на базе, в основном на камеральных работах и занимались воспитанием детей.
   По праздникам и дням рожденьям собирались все вместе, были рады встретиться за общим столом и поговорить, послушать музыку, потанцевать. Весело было. Однажды, в одном из застолий был объявлен конкурс на лучший анекдот. Высказывался каждый по кругу. Победителю был выдан приз - ведро картофельного пюре.
   Мой муж не любил отмечать свой день рождения и просил меня не приглашать гостей. Я и не говорила никому об этом, но все же втайне, готовилась к приёму своих сотрудников. День рождения приходился на рабочий день. Моя подруга Наташа попросила у меня ключ от моего дома и удалилась. Она затопила у меня дома печь и приготовила солянку. Маркшейдер Мария, оказалось, притащила натёртую редьку в сметане. После работы, не сговариваясь, все собрались, причём вместе с детьми и расселись за стол, накрытый всякими блюдами к удивлению моего супруга. Гулянье началась. Пили хорошие вина из коллекции моего супруга. Друзья были весёлыми, но пьяным не было ни одного. Культурный народ эти геологи. Самых маленьких детишек в детской уложили спать, а те, что взрослее веселились, плясали и танцевали вместе с взрослыми. Даже мой муж в общей цепочке со всеми отплясывал, распевая Летку-Еньку. Танго он танцевал отменно. Так было, когда мы были молодыми. Так же весело и непринуждённо отмечались все праздники и в городе Североуральске, куда нас перевели работать через два года из Карпинской партии в геологическое управление экспедиции.

ГОРОДСКИЕ РАССКАЗЫ

Случай из жизни

   Стояла хмурая холодная осень. Вечерело. Сумерки быстро сгущались. Я катила, вернее сказать, волокла свою тяжело нагруженную сумку на колёсиках. Дорога была колдобистая, причём покатистая к середине дороги, по жёлобу которой сливалась вода из подвалов гаражей. Вода, заполнившая ямы, по кромкам покрывшаяся льдом, зловеще блестела в свете луны.
   Груз с тележки беспрерывно смещался в сторону обледенелых, разбитых машинами луж. Коляска с грузом перевернулась вверх колёсами и вся моя поклажа, что была привязана сверху, свалилась. Я несколько раз всё поднимала, увязывала, но усилия мои были напрасны. Всё повторялось снова и снова. В отчаянии и от усталости я просто потеряла себя и, остановившись, старалась пропустить прохожих, приняв независимый достойный вид, как будто у меня всё в порядке, просто решила постоять. Я сетовала на себя, что, собираясь утром, не захватила с собой мобильник и деньги. Теперь невозможно было вызвать даже такси. Я выбилась из сил и чувствовала себя беззащитной и беспомощной. Кое-где ещё копошился народ, но до меня никому нет дела. Я попыталась снова идти, но эта зловредная коляска, чуть не вывернув мне руки, снова лежала вверх "ногами", а груз с неё свалился и укатился по наледи в сточную канаву посреди дороги, сообщаясь с самой сумкой только бельевой верёвкой, которой был к ней привязан. Я без сил стою рядом со своим барахлом, и шепчу, обращаясь к коляске: "Да что же не хочешь мне помочь, моя милая старушка. Ты так верно мне служила более десятка лет подряд. Ты вспомни, сколько ягод мы с тобой перетаскали домой с дачи". И вдруг, я увидела, что правое колесо её погнуто и железно направлено против дороги, поэтому теперь служит тормозом и ясно вспомнила, как при посадке в автобус в г. Калуге, водитель поспешил закрыть дверь и зажал ею колесо мёртвой хваткой. Возможно, тогда у меня сил не хватило поднять сумку ещё на одну ступеньку, наполненную двумя вёдрами спелой клубники. "Я совсем забыла, что ты так тяжело ранена, прости меня, пожалуйста, оказалось, мы вместе с тобой состарились и нет свидетелей наших с тобой мук", - плача, тихо разговаривала я с ней, теряя полностью надежду оказаться сегодня дома. "О, Боже Всемилостивый, что же нам делать?!" - взмолилась я. Напротив меня в одном из гаражей я как-то неожиданно заметила свет и молодого человека около машины, пытавшегося поставить её в гараж. Я делала вид, что у меня всё в порядке.
   Стыдясь своего положения, я снова поднимала и увязывала свою поклажу. Очевидно, парень заметил моё такое состояние и сказал, что поможет мне, вот только машину поставит в гараж и просил подождать немного. И правда, закрыв гараж и, поговорив по мобильнику со своей мамой, так нежно убеждая её, что скоро будет дома, он подошёл ко мне, не расспрашивая ни о чём, взял коляску с поклажей и тяжело потянул, не смотря на мои жалкие возражения, причём попросил отдать ему ещё что-нибудь, так как вторая рука у него свободна. Я спросила у него, где он живёт и как звать его. В Белкино - ответил и звать Геннадий. Плетясь за ним, на ум пришла мысль - это Бог послал мне спасение. Боже, благодарю Тебя!
   Мы дошли с ним до самого моего дома. Он не позволил мне даже втащить всю эту тяжесть на крыльцо, видя мою беспомощность, сам поставил вещи в лифт. Ещё дорогой я хотела отблагодарить его за помощь, но мне подумалось, что он может оскорбиться таким предложением. Я сказала Геннадию, что буду молиться Богу за него и его здоровье. Тогда он ответил: "Да, помолитесь обо мне, о моей жене и двух наших детках", назвав их имена. Я молюсь.
   Чувство благодарности и любви к этому человеку переполняли меня и вера в Господа Бога нашего Иисуса Христа за такую бескорыстную помощь. Да благословенна его мама, что родила и воспитала такого сына, спасибо ей и низкий поклон от меня. И да поможет всем им Бог во всяком добром деле.
   2012 г.
  

Фантазия на тему "Конец света"

   В последнее время в средствах массовой информации муссируются слухи о конце света, причём указывалась точная дата: 21 ноября 2012 года. Суеверные граждане испытывали, и это продолжается и сейчас, страх смерти себя, детей, близких, словом, всего живого на Земле.
   Накануне по городу долго выла сирена. Не всем горожанам было известно, что это была учебная тревога. Что это означает и что нужно предпринимать, если это может произойти в действительности? Разъяснений нет и я не осведомлена об этом.
   Опишу реакцию населения в моём представлении, если в тёмное время суток во всём городе или в любом другом населённом пункте исчез бы свет. Люди в паническом ужасе. В висках стучит: "Конец света". Шаря руками по стенам, они пробираются к предполагаемым окнам - ни в одном окне соседних домов не видно ни одного лучика света. Кругом кромешная тьма. На небе нет ни Луны, ни звёзд, и никому невдомёк, что целый день небо было покрыто сплошными тёмными тучами, и сыпал, как через сито, мелкий серый дождь. Люди выкарабкиваются в коридоры, кто как может, с детьми, с плачем и воем, раздавленные страхом. В их сознании - неизбежная смерть гонится за ними, и они, уже в полуобморочном состоянии, чувствуют веяние её крыльев за своей спиной. В глубоком мраке мозг засыпает мгновениями, и жуткий ужас наёживает волосы на голове, наступает полное оцепенение. Кто-то стоит на коленях, не в состоянии найти в себе силы подняться. Дети, ничего не понимая, жмутся к своим матерям, родным. Все, все молятся Господу Богу, Пресвятой Матери Богородице и Всем святым с просьбой спасти их и помиловать их души грешные, зная, что БОГ - ИСТОЧНИК СВЕТА.
   Неожиданно хлопнула входная дверь в подъезде. Послышались тяжёлые шаркающие шаги на лестнице, словно молотом стучащие по головам и четырёхэтажная матерная ругань за то, что ни одна лампочка во всём доме и лестничных пролётах не горит. Какой-то мужчина, чиркая спичку за спичкой, обжигая пальцы и ругаясь, ковыряется отвёрткой в щитке, освещая во время вспышек свои пышные пшеничные усы. Тем временем, человек, дойдя до нужной площадки, с грохотом сбрасывает с плеч свою тяжеленную ношу на пол и, расправив, наконец, усталые тело и плечи, умиротворённо спрашивает: "Кому картошки?"
   Вдруг, в щитке раздаётся мгновенный искрящийся щелчок. Мужчина отскочил и выругался. Закоротило.
   Во всех домах зажегся свет, только его не было у насмерть перепуганных жильцов. Все всё поняли и облегчённо вздохнули. Слава Богу, ещё не конец света. Бог услышал их молитву. Перемазанный мужчина, копавшийся в щитке, очищал свои опалённые усы под свет зажигающих спички соседей по несчастью, стараясь помочь ему. Лица всех светились радостью. Пострадавший усатый участливо говорил: "Сейчас, сейчас, ребята, будет свет" и позвонил по телефону 01.
   Отступление
   Нил Доналд Уолш в своей книге "Необычный диалог с Богом" пишет: "Сотворив вселенную, как разделённый вариант Самого Себя, Бог создал энергию, из которой создал всё, что теперь существует - как видимое и невидимое. Когда-то вся вселенная в некоторой точке действительно была "твёрдой". Между частицами фактически не было пространства. Сжатое пространство уместилось в объёме, как шарик в ручке. Было время, когда материи не было вообще, а была только чистейшая форма энергии Высших вибраций. Вселенная сейчас расширяется с невероятной скоростью. Наступит время, когда энергии, движущие процесс расширения, иссякнут, а энергии, направленные на собирание и удержание всего вместе, возобладают, снова притягивая всё "обратно" и собирая всё вместе. Вселенная сожмётся и встанет на своё место. И у вас снова станет рай. Без материи. Чистая энергия - Я. И в конце всё вернётся ко мне. Всё вернётся на круги своя. Мы будем существовать не в физической форме. "Коллапс Вселенной".
   Весь процесс начнётся сызнова! Произойдёт большой взрыв и будет рождена другая вселенная. Она расширится и сожмётся. И потом сделает это снова и снова.
   Всегда и во веки веков. Мир без конца. Отлив и прилив, движение К и ОТ является основным ритмом Вселенной и всего сущего в ней.. ЭТО - ВДОХ И ВЫДОХ БОГА. Всё происходит циклически, включая саму жизнь. Всё движется циклично. Это есть природный ритм жизни и всё движется в этом ритме, всё следует в этом потоке. Ибо начертано: "всему своё время и время всякой вещи под небом".
   Мудр тот, кто понимает это. Мудрее тот, кто этим пользуется.
  

В канун Рождества Христова

   С утра температура опустилась до минус 11 градусов. Небо низкое, серое. Шёл снег. Он падал мелкими невесомыми снежинками, которые резвились в воздухе. Казалось, что они водят хоровод. Подхваченные слабым дуновением ветерка, они улетали не к земле, а к небу, высоко поднимаясь и кружась, группируясь и закручиваясь в волнообразные валы в движении, что напоминало лёгкий морской бриз. Звонят колокола церкви Рождества Христова. Люди спешат на службу и, наскоро перекрестившись при входе в церковь, стараются успеть к началу службы поставить свечи почитаемым святым.
   На другое утро неожиданно потеплело до четырёх градусов, перескочив выше нулевую отметку. Туман заволок весь город. Очертания высотных домов и вблизи растущий лес еле просматривались. Вдали - сплошная дымная пелена.
   Через два-три часа с неба посыпался обильный мокрый снег. Люди натягивали на головы капюшоны своих курток, шлёпали по едва обозначившимся мокрым снеговым дорожкам, обходя глубокие лужи, и стоящие на пути автомобили. На задвижке канализационного колодца разжиревшие голуби доклёвывали новогоднюю селёдку под шубой. Тут же бродили вороны, лакомясь остатками снеди. Похолодало. Деревья, покрытые толстым слоем мокрого снега, стояли, понуро опустив под его тяжестью свои ветви. За ночь все схватилось морозом. Снег крепко держался на деревьях. Лес, отягощённый грачиными гнёздами в огромных заскорузлых белых папахах, сказочно смотрелся в лучах ещё не исчезнувшей загустевшей утренней зари. К полудню потеплело. Подул южный ветер, и лес как-то быстро, сбросив свою тяжкую ношу, выглядел умытым. Стволы берёз и их ветви с темно-фиолетовыми метёлками и ещё с уцелевшей, отливающей медью листвой, ослепительно белели и давали длинные тени. Лишь только грачиные гнёзда смотрелись уже небольшими хатками под белыми крышами. Всё это напоминало горный аул в зимнее время.
   2014 г.
  

Кот Кузьма

   Это произошло в городе Алексине Тульской области.
   Идя домой из школы через овраг, сокращая тем самым путь к дому, дети услышали отчаянный писк, доносившийся с противоположного края, заросшего деревьями, кустарником. Преодолев ручеёк, текущий по дну, и крутизну противоположной стороны оврага, дети устремились на крик через бурелом упавших деревьев. Среди зарослей чертополоха и шиповника на земле, устланной листьями прошлогодней ржавой листвы, лежал крошечный голый слепой котёнок, закатываясь в истошном крике.
   В этом овраге жила дикая лесная кошка, её часто видели там, но к себе она никого не подпускала близко. Возможно, только родив, она покинула его, испугавшись приближения детей, не успев перенести своего дитя в безопасное место. Вопросов множество. Но не будем гадать.
   Теперь была большая сложность, как выходить это создание. Но как бы то ни было, его пытались кормить молоком, вскоре он открыл глазки и никогда не втягивал свои коготки в лапки. Они у него всегда были расправлены и такие острые, что дети всё время ходили с расцарапанными руками. Он был такой дикий. С ним совершенно невозможно было играть и особенно гладить. Назвали мы его Кузьмой. Прошёл месяц, возможно два. Он стал красивым, пушистым. Дети часто выносили его на прогулку. Гуляя с ним по улице, постепенно приучили его находить свой дом, подъезд, этаж, квартиру, дверь и почти никогда не ходил дома в коробку по своей нужде, а всегда подходил к выходной двери и мяукал, а что это означало - все знали. Справив свои дела, он подходил к двери и снова подавал свой голос. Его все полюбили.
   Случилась беда. После очередной прогулки котёнок не вернулся. Исчез. Всей семьёй мы искали его повсюду, звали, кричали, ждали. Но тщетно. Кузи нигде не было.
   Через неделю, может полторы, под дверью послышался слабый писк. Моя дочь со всех ног бросилась к двери. Открыв её, она увидела беспомощного, распластанного, изорванного в клочья, Кузю. Особенно изодрана была задняя часть этого слабого мизерного комочка. Он ещё подавал признаки жизни, что было видно по его искажённым болью глазам. Как только могли, мы складывали его лапки на место, где они должны были быть, осторожно убирали запёкшуюся по всему тельцу кровь и обрабатывали раны. Пытались покормить молоком. Когда он стал слизывать молоко с ладошки, появилась надежда, что будет жить. В таком распластанном состоянии он пролежал несколько дней. Постепенно он стал опираться на передние лапки, а потом подвёл под себя и задние.
   Радость пришла в дом. Но играть с ним было сложно, так как видимо, дикой природой предусмотрено держать всегда когти расправленными, поэтому играли в основном в прятки. В этом Кузя был изобретателен. Это было такое доброе верное существо. Он так привязался к детям, что провожал обоих в школу на остановку автобусную, ждал, когда автобус с ними тронется в путь. Тогда он с высоко поднятым хвостом, с чувством выполненного дога, гордо возвращался домой, запрыгивал в кресло и ждал их возвращения. Не понимая, каким кошачьим чутьём он знал, когда каждый из детей вернётся. Он бежал на остановку, встречал их и возвращался домой вместе с ними.
   Ел он из своей чашки на кухне одновременно со всеми. Однажды, увлекшись косточкой, Кузя вытащил её из чашки и начал есть на голом полу, так ему было удобней. Я, понизив голос, сказала спокойно: "Кузя, ну как ты ешь?" Кузьма обескуражено повернул ко мне голову и, встретившись с моим взглядом, спокойно взял обратно косточку и положил её в чашку. Потом продолжил свою трапезу. Я поняла, насколько он умён и понятлив и была удивлена.
   В связи со сложившимися обстоятельствами по работе, нам с мужем предстояла длительная командировка.
   Всей семьёй мы покидали город Алексин. На семейном совете решено было Кузьму взять с собой.
   Ему нужно было сделать прививку, чтобы не было никаких препятствий при посадке на самолёт.
   Почуяв неладное, он не давал нам никакой возможности взять его на руки, чтобы сходить с ним в ветлечебницу. Он находился рядом с нами, но при любой попытке взять его на руки, оказывал жуткое сопротивление и царапался. Решили оставить его на произвол судьбы. Квартира оставалась за нами на брони и пустовала все семь лет, пока нас не было. Добрая соседка Тамара смотрела за ней, подкармливала первое время и Кузю.
   Шли годы. Кузю часто видели около нашей двери похудевшего и ждущего нас. Потом он стал появляться реже. Находились люди, которые желали взять его, но тщетно. Кузя уходил от них.
   Мы прилетали ежегодно домой в отпуск. Радости всем не было конца. Он приходил голодный, высокий и поджарый. Он много ел, наедался до такой степени, что срыгивал, съедал последнее снова. Это продолжалось до тех пор, пока он не убеждался в том, что еда всегда будет, входил в норму и, наконец, становилось всё как прежде. Но отпуск заканчивался. Так продолжалось долгие семь лет.
   Наконец, мы вернулись. Кузьма не появился. Мы повсюду искали его. Звали его и по оврагу, и по подвалам. Мне казалось, будто я видела его несколько раз издалека худого, звала, но он исчезал. И вот, наконец, я встретила его глаза в глаза на тропинке, ведущей к подвалу чужого дома.
   - Кузя! Идём домой! - обрадовано позвала я его.
   Кузьма ошеломлённо устремил на меня свои измученные большие умные глаза на мгновение, затем сиганул к подвалу мимо меня. Я долго и часто ходила вокруг дома, в подвал которого он скрылся, но Кузя не вышел. Возможно, там, в уединении окончилась недолгая Кузина жизнь.
   Прошло несколько лет. Дети снова подобрали где-то малюсенького грязного выброшенного кем-то котёнка, похожего на нашего Кузю. В честь ушедшего мы назвали его так же. Но это уже другая захватывающая судьба, отзывающаяся болью. История, говорящая о любви и преданности братьев наших меньших к человеку, и их отношения друг к другу. Господи, помилуй.
  

Вселенский симбиоз

   На краю высокого холма, окаймляющего долину левого берега реки Протва, недалеко от города Боровска, стояла женщина в светлой куртке. Тонкий лёгкий шарф покрывал ее голову. Она восторженно смотрела вдаль.
   День был ясный солнечный. Она приподняла голову и подставила солнышку своё лицо, закрыв глаза. Дул лёгкий ветерок. От ласкового прикосновения солнечных лучей тепло разлилось по всему ее телу. Женщина распахнула куртку. Шарф, вырвавшись на свободу, затрепетал на ветру, соскользнув с ее головы, спутался с ее прядями волос, посеребренных слабой, "позёмкой" щекотал ее лицо и шею. Она согрелась, сняла куртку. Небесный исполин, достигнув своего апогея, целовал ее тело, лаская нагретым ветром. Женщина снимала с себя одежду и становилась доступной всей матушке-природе, сама становясь ею.
   Открыв глаза, она осмотрелась вокруг. Справа на возвышении перед ней раскинулась обитель Свято-Пафнутьего Боровского монастыря с многочисленными маковками куполов, увенчанными золотыми крестами. Его созерцание привело ее в восторг своим величием. Вокруг храма - пруды, озеро и водоёмы. К храму по склону между растущими деревьями и травами поднимаются хорошо протоптанные поселянами тропинки.
   Женщина смотрит на всю эту божественную бездну очаровательной красоты, и сердце наполняется счастьем, радостью и благодарностью Богу за всю, созданную им для человека данность. На полотнах многих художников отображено это божественное чудо, в том числе картина Свято-Пафнутьего Боровского монастыря с панорамой местности по берегам реки Протвы, написанная этой женщиной. Но созерцание живой природы не сравнить ни с какими другими изображениями художников.

0x01 graphic

Рис. 14: Свято-Пафнутьевский Боровский монастырь
(картина автора)

   На отлогом склоне холма посёлка Рябушки нашли вечный покой жители этих мест, в частности Русинчане, о чем свидетельствуют голубые ограды с крестами на месте захоронений.
   Словно широкой щедрой рукой Всевышний Бог рассыпал по возвышенным местам вдоль текущей внизу по долине реки Протвы свои звезды-церкви. Слышен благовест, затем колокольный звон осторожный не громкий, располагающий к службе во славу Господа, что действует умиротворяющее на душу. В череде храмов, расположенных на более выступающих участках местности вдоль реки Протвы также возвышаются церкви: посёлка Русиново, а в храмах, расположенных в поселениях "Роща" и "Карижа" принимали святое крещение сын этой женщины со своей женой, дочерью Евгенией и сыном Георгием.
   Река Протва вобрала в себя на всем своём 275-километровом пути впадающие в неё реки, ручьи, мелкие родниковые ключи, подпитывающие ее и со своего дна, о чем не редко можно слышать о перемежающейся температуре воды тёплой и холодной от купающихся в ее водах отдыхающих. Эта река играет немало важную роль для города Обнинска, в котором впервые во всем мире была построена станция, вырабатывающая мирный атом.
   Протекая через город Боровск, эта речка разделяет его на части, что делает его примечательным в ряду с его достопримечательностями. На холмах повсюду располагаются храмы, построенные в разные времена, каждый из которых представляет историческую ценность. К интереснейшей истории этого города России добавляются ещё некоторые факты исследования художника Владимира Овчинникова, уже самого ставшего историей этого города. Почти все его работы сопровождаются стихотворными текстами поэтессы Эльвиры Частиковой. В симбиозе друг с другом они создали в нем уличную художественную картинную галерею настенных рисунков и фресок.

0x01 graphic

Рис. 15: Экскурсия по старому Боровску (картина автора)

   По вёснам, выходя из берегов, река приносит немало неприятностей дачникам, имеющим в низких местах земельные участки. Она подтапливает их садовые участки, поэтому им приходится ждать, когда участок их подсохнет. Веками в этих низких местах отложились аллювиальные отложения, которые богаты минеральными элементами. После спада воды на этих местах земля не требует удобрений. А на заливных лугах пасутся стада животных и вызревают богатые урожаи овощных культур.
   В долине р. Протвы, в районе посёлка Русиново имеются дачные участки, и жители пользуются этим благом. Рядом с дачами пасутся коровы. Животные удобряют и без того плодородную почву.
   А какую клубнику и другие культуры выращивала в былые времена эта женщина, имея там дачу с банькой и родничком поблизости, и рядом речка. И невозможно было пройти мимо водного ключа, вытекающего из камня, образуя при излиянии маленький резервуар, не испив этой холодной водицы. Этот ключ вытекает из трещины обнажения горных пород с одной стороны дороги, ведущей к дачам и исчезает под ней. Капиллярными трещинками он просачивается на другой стороне ее и проявляется внизу горы уже в долине реки овражком, пересекает ее, впадая в реку.
   Друзья женщины, проводили свой отпуск на даче с больным астмой ребёнком. Приступы мгновенно снимались путём обливания дитя с головы до пят из ведра этой холодной родниковой водой.
   В те трудные 90-стые годы прошлого века, когда государству был нанесён колоссальный урон в результате либерализации цен, это место было для ее семьи отдушиной от трудностей, которые испытывала ее семья. Вся страна была разрушена. От так называемой либерализации цен, рухнуло около 70-и тысяч предприятий, что можно сравнить по оценке газеты "Экономическая жизнь" за декабрь 1998 с применением оружия, которое оставляет в живых людей, но уничтожает их рабочие места.
   В своём произведении "Плач гагары" Маргарита Анисимова, член союза писателей России, писала "Великая Земля моя! Сколько бурь огня и пепла пронеслось над тобой. Сколько пережил и ещё будет переживать твой народ, не оттого ли, что народ твой молчалив и терпелив. Но именно в этом сила твоя, моя Россия".
   Прошло совсем непродолжительное время. Вся жизнь промелькнула в сознании женщины. Она встрепенулась. Солнце вышло из своего апогея. Оно клонилось к западу, отдавая своё тепло и жар повернувшемуся другому участку Земли, подставившему ему свой другой бок. Стало прохладно. Женщина надела куртку. Все живое и неживое потянулось к солнцу, раскрывая ему свои объятья. Происходит взаимный вселенский симбиоз. Все в одном взаимодействии. И так, взаимодействуя друг с другом, Земля, Луна и Солнце совершают свой бесконечный путь по кругу. Выходит, вся солнечная система, в смысле Солнце, вкупе со всеми его спутниками представляет собой модель атома? Получается вселенский симбиоз.
   На этом держится весь мир, вся вселенная. Вселенная - это Бог, небо, звезды, планеты и все, что существует в космосе - это частички Бога, на которые он разделил Себя, чтобы познать Себя. Я есмь здесь и сейчас. Бог - то, что есть Бог и Бог то, что не есть - тоже Бог. Все живые на земле делятся, размножаясь, делятся вновь, умирают. И жизнь, и смерть - вечное колесо - жить, чтобы сотворить и умереть, чтобы возродиться вновь. А с какой торжественностью обновляется сама наша матушка Земля! Она предупреждает всех окружающих стонами, свечением, гулом, грохотом, вскрывая свои детородные вулканы, трещины, разломы, извергая своего младенца из недр своего чрева вверх на поверхность в виде пепла, огненной лавы, подобно рождению матери своего дитя. И так обновляется лик Земли. И жизнь, и смерть - вечное колесо - жить, чтобы сотворить, и умереть, чтобы возродиться вновь. Светлый старец Иоан Крестьянский пишет  Бог правит миром, а не люди.
   12.05.2018 г.

КОРОТКИЕ РАССКАЗЫ

Снеговик

   Была тёплая снежная зима. Дни стояли светлыми от свежевыпавшего снега. С неба три дня, не переставая, шёл тихо снег. Невесомые снежинки неспешно, совершенно свободно, кружились хаотично и от малейшего колебания воздуха поднимались высоко вверх, но всё же чрезвычайно медленно, тактично, не сталкиваясь друг с другом, находя для себя уютную атмосферу, опускались на землю и на все связанное с ней, с нетерпением ждущее их нежного прикосновения. В саду стоял по погоде одетый пятилетний мальчик. На его варежке лежала снежинка, и он с интересом рассматривал её. Она была так нежна и красива, не похожая ни на одну из имеющихся у него игрушек. Рядом со снежинкой опустилась ещё одна, ещё и ещё... Мальчик с удивлением и любовью смотрел на эту божественную красоту... Их прикосновение к его щекам, ресничкам, шапочке, плечам так забавляли и радовали его, что он боялся пошевелиться. Ноги его были уже наполовину засыпаны снегом, на плечах - внушительные погоны, а на голове - высокая белая папаха. Малыш посмотрел вглубь сада и удивился. Весь сад напоминал ему снежную карусель. Ему было тепло и уютно среди своих друзей: яблонь, слив, груш и других деревьев, которые по цвету весной, были похожи на себя сегодня; летом под их сенью он играл в песочнице, а осенью они щедро кормили его своими сладкими плодами. Мальчик мыслями своими ушёл в себя - радость и любовь исходили изнутри. Он похож был на снеговика. Воздух был напоён ароматом свежего снега, к тому же потеплело; снежинки начали уплотняться, и снег стал рыхлым.
   В это время из соседних дач по заснеженной, протаптывая себе путь, дороге, мимо него, шла ватага детишек. Они были слишком возбуждены, и, разрумянившиеся, говорили очень громко.
   Вдруг они увидели мальчика - это совершенно живое заснеженное изваяние. - Ребята, смотрите, снеговик!
   Тут же появились на нетронутом поле снежного пространства несколько дорожек, проделанных после прокручивания слипающегося снега, рулеты различной величины. На самый неподъёмный комок снежного рулета ребятишки взгромоздили второй комок, поменьше, вместо предполагаемого живота. Третий шар служил вместо головы, на которую надели вверх дном ведро. В некоторых странах, например, в Ирландии, ведро-это символ достатка в доме. Вместо рук дети прилепили по шарику между головой и животом, на плечи, снабдив одну руку метлой, чтобы снеговик мог взлететь в небо, как предполагаемый на Руси, дух зимы, в другую руку - лопату, вместо меча, от злых духов. Вместо глаз - угли, вместо носа - морковка (по русскому поверью - к хорошему урожаю), вместо рта - две сосновые шишки вразлёт для улыбки, и две галоши, торчащие из-под основания снеговика - вместо ног, а вместо бровей - две сосновые веточки. Малышу было так весело. Ему дали веник вместо метлы в одну руку, а в другую - лопаточку вместо меча, взятую из песочницы.
   На Руси, по христианской легенде, снеговики - ангелы, потому что снег - дар неба. Ангел может передавать просьбу людей Богу. Поэтому люди, проходя мимо снеговиков, останавливались, любовались ими, и, молясь, просили передать Богу выполнить их желания, а самое главное - большую не проходящую любовь, благополучие, крепкое здоровье, больше снега для хорошего урожая, творческую успешную работу, чтобы все их надежды и желания сбылись в этом году и с благодарностью уходили. Для нашего народа снеговик - один из любимых новогодних персонажей, выступающий, как помощник деда Мороза.
   19.02.2013 г.
  

Лес

   "Леса! Как ваши руки зелены,
   Какая теплота в них и прохлада,
   И ничего вам объяснять не надо,
   И вам слова и клятвы не нужны"
   Марк Сергеев
   Это было в сентябре. День был тёплый, солнечный с глубоким голубым небом. Дул южный ветер. Я долго бродила, рассматривая лес, как картину художника, наслаждаясь. Художником этим была сама Природа.
   Лес, состоящий в основном из берёз и осинок, не спеша менял свой летний убор на осенний.
   Среди густо-зелёной листвы деревьев, вобравшей в себя все прелести удавшегося лета, чётко выделялись отдельные космы берёз. Они напоминали посеребрённые пряди длинных волос на роскошно убранной голове немолодой женщины.
   Лес шумел, раскачиваясь, и обнажал белые стволы и ветви берёз, то клоня их низко к земле, то отпуская по ветру. Он напоминал качающийся с огромной амплитудой парус. Когда ветер затихал, затихал и лес, становясь взъерошенным и обновлённым.
   Пожелтевшая листва срывалась с веток по всему лесу. На фоне темно-зелёного массива она выглядела сказочно и украшала лес рдеющими порхающими светлячками, блестевшими на Солнце. Под напором ветра листва то сгущалась, поднимаясь вверх и делая крутые виражи, то стремительно опускалась, рассыпаясь в воздухе. Лист за листом слетал к подножью деревьев, на зеленеющие поляны, кусты и клумбы, на дороги, прибиваясь к обочинам и застревая в зелёной траве.
   Гонимые сильным ветром листья, как перекати-поле, едва касаясь земли и подпрыгивая, колесом катились по ветру, опережая друг друга, задевая смеющихся от щекотного прикосновения к ногам прохожих. Повсюду было так свежо, весело и прекрасно.
   Земля в этот день будто нарядилась в зелёный сарафан с рассеянным по ткани разноцветьем наступившей осени.
   Природа очищала свой ещё густо-зелёный лес от отмерших листочков, ветром, как гребешком, прочёсывала деревья, теребила за косы берёзы, подготавливая их к осеннему параду. Лес облегчённо улыбался, что-то шептал, радовался, как радуется Человек, раскаявшийся в совершенном тяжком грехе.
   Лета два тому назад, по чьему-то распоряжению, визжала пила, словно душу распиливали на кусочки. Выбрили весь подлесок, где обитали певчие птахи. Лес стал прозрачным и не интересным.
   Остались одни старые почерневшие берёзы, которые Есенинскими белогрудыми назвать невозможно, да пни. Как будто хан Мамай со своей ордой прокатился по Аксёновскому лесу.
   Старые берёзы высыхают и гибнут. Стоят только по обочинам дороги тополя с хрупкими вершинами, которые во время летних гроз и ливней с ветрами, обламываются. Скоро вся дорожная пыль поселится в квартирах так, как поселялся дым во время пожарищ 2010-го года. Сейчас не только соловья, но и воробья редко увидишь в нашем лесу. Галки и вороны на этих остатках берёз редки. Естественное восстановление леса на этом участке нереально.
   К тому же, в 2012-ом в году чуть ли не половину берёзовой рощи срезали, уничтожив среду обитания птиц окончательно. Прилетая на ночлег, они не находят своих насиженных мест, и с отчаянным криком, облетая инстинктивно свои дома, и не находя их, в темноте, сталкиваясь друг с другом, стараются покинуть это "пепелище" и найти себе пристанище в отдалённом участке леса.
   А утренние рассветы хороши, просто обворожительны. Сейчас видна синяя даль леса, которая чётко выделяется на кромке белой полосы неба, постепенно переходящей в голубые, с багрово-синими разных оттенков облака, обрамлённые золотым кружевом зари. Местами эту красоту природы закрывают высотные строения быстро развивающегося города, но это не нарушает гармонию рассветного чуда.

Ностальгия по лесу

   Не то, что мните вы, ПРИРОДА:
   Не слепок, не бездушный лик -
   В ней есть душа, в ней есть свобода,
   В ней есть любовь, в ней есть язык.
   Фёдор Тютчев
   Шестнадцать лет я живу в этом городе, ставшим для меня родным и любимым. Вот, каким он был тогда, когда я впервые увидела его, в 1997-ом году. Совсем небольшой, город Обнинск, но уже знаменитый на весь мир - город первой атомной электростанции и построен в лесу, причём так умно, что повсюду сохранился первозданный лес. Дома, как мне казалось, были возведены с максимальной аккуратностью так, что между ними сохранялись довольно крупные участки леса, и весь город представлял собой парковую зону, где утопают в зелени детские сады и школы. Днём в лесу нередко можно было встретить старичка, или старушку. Гуляя с авоськой и сухой палочкой в руке по ещё не совсем протоптанным тропинкам, они шевелили опавшую листву и собирали грибы. По обочинам дорожек были предусмотрительно поставлены лавочки, где можно было просто посидеть и подышать свежим воздухом. В лесу был густой подлесок, состоящий из берёзок, осинок, орешника и зарослей кустов, откуда на рассвете не редко до слуха доносились щёлканье и трели соловья, а затем просыпался весь лес, наполняясь радостным гомоном мелких певчих птиц.
   А когда разгоралась утренняя зорька, тогда вся растительность упивалась утренней прохладой и была покрыта обильными росами, сверкающими всеми красками зари, как бриллиантами.

Встреча с друзьями

   Началось душное лето. Сплю с открытой дверью на лоджию, где распахнуты все окна. И тем не менее ночная прохлада слабо освежает мою комнату. Перед окнами, на восточной стороне, растёт лес, на вершины которого слетаются на ночлег стаи ворон и галок, отчего с шести часов и дотемна, стоит птичий гвалт. Кроны деревьев чернеют от птиц. Когда сумерки переходят в ночь, наступает тишина. Утром птицы снимаются с деревьев, а тротуары, тропинки, ведущие через лес и травы, растущие в нём, остаются густо обшлёпанными птичьим помётом. На закате солнца купола и кресты церкви Рождества Христова, стоящей через дорогу, ярко горят отблеском вечерней зари, а в окнах домов, освещённых ею, кажется, что " бушуют пожары".
   Вчера вечером позвонили друзья и предложили встретиться у них на даче вместе с семьями. Раньше, живя и работая на Урале, мы проводили вместе с семьями каждое субботу-воскресенье в лесу у речки, где непременно варили уху на костре. Зимой мы ездили на природу всегда, если температура не превышала десять градусов мороза и использовали мойву с картошкой (готовился полуфабрикат дома), а летом - из речки непременно кто-нибудь вылавливал тайменя, и из другой рыбёшки, какая попадалась на удочку.
   Сегодня я встала раньше обычного и поспешила утром в магазин за подарками. Кроны деревьев, высвободившись от тяжести птиц, выправлялись и умывались утренней росой. Под их сенью была прохлада, а стволы деревьев давали тёмные ровные тени. Пахло свежескошенной крапивой. Воздух был просто напоён парами её сока. В местах среза толстых стволов крапивы каплями сочился сок, как слёзы. Я с детства не любила крапиву, но здесь запах её мне казался запахом мёда. Так жалко мне её было. Впервые я ощутила боль за загубленную траву. Не скрою, я прослезилась тогда. Немного постояла под сенью деревьев и подышала свежим крапивным воздухом.
   Водитель Владимир подкатил к подъезду точно в назначенное время. Проехав по ухоженным улицам Обнинска с его красочным убранством только что прошедшего праздника города, водитель притормозил на повороте, где я увидела чудо. На зелёной траве лужайки висели тяжёлые капли росы, как серебряные рассыпанные бусы, отливающие изумрудным блеском отражённого солнца, отчего эта часть лужайки издали казалась зеленовато-серой. Дал же Бог увидеть мне эту блаженную непревзойдённую красоту утра!
   Мы проехали до магазина "Меломан", где водитель купил необходимую запасную часть для детского велосипеда, и, примерно через час нас радушно встречало всё семейство наших друзей.
   Там мы провели целый чудный день в общении с нашими друзьями. Был круглый стол, шашлыки, беседы по интересам, всякие игры и прочее.
   На память, как всегда, общее фото и прощание с поцелуями и объятиями.
   Вообще, при встречах с этой большой гостеприимной семьёй я чувствую себя очень хорошо и уютно. Видно, что они рады этой долгожданной встрече. Всюду внимание и улыбки. Часто, при воспоминании о таких встречах ловлю на своём лице улыбку и любовь всех и каждого из них. Слава Господу.
   13.03.2013 г.

Февральские проделки зимы

   Конец февраля. Из-за обильных снегопадов дороги стали непроходимыми. Всё завалило глубоким снегом. Город чист, светел и походил на Снегурочку. Лес покрыт высокими шапками снега, и ветки деревьев под его тяжестью низко склонились к земле, даже сравнялись с её снежным покровом.
   К середине дня наступила оттепель. Снег таял, уплотняясь. Это совпало со временем возвращения детей из школы после окончания занятий. Они, как муравьи, строили снеговиков и снегурочек, повсюду летали липкие снежки. После ухода ребят место, где они ваяли, было, как на поле брани. Деревья роняли свои снежные шапки и выпрямлялись.
   А февральский ночной мороз покрыл всё ледяной коркой. Гололёд особенно опасным стал для пешеходов, так как между жилыми домами в некоторых местах неочищенные дороги превратились в опасные скользкие ловушки в виде глубоких ям, высоких бугров льда, заглаженными автомобильными шинами. Всё это напоминало зловещее чёрное бушующее море во время шторма.
   Немолодая женщина маленькими шашками прощупывала ногами себе путь к магазину через эту опасную зону; и всё же, как не старалась, завалилась в яму. Со стоном, она металась, не зная, каким образом выбраться оттуда. К счастью, молодой человек, спешивший куда-то, остановился и, ловко подхватив её, поставил на ноги, а сам, перепрыгивая через препятствия, исчез. Слава Богу, помощь пришла вовремя. Вместе мы еле добрались до чёрной оттаявшей полоски асфальта вокруг магазина и по стенке добрались до крыльца. Мой путь продолжался дальше через дворовую площадку. Неподалёку от дороги я увидела молодую женщину, сидящую в позе лотоса с закрытыми глазами, на большом коме снега, который остался от разрушенного снеговика. Мне вдруг стало весело, я улыбалась, проходя мимо. Женщина приоткрыла глаза, я поздоровалась и извинилась, что своим появлением помешала ей медитировать. - Ничего,- сказала она и снова закрыла глаза.
   Я всмотрелась в глубину неба, и, закрыв глаза, не думая ни о чём, немного постояла, слушая тишину... Открыв глаза, я обнаружила: там и сям из-под снега торчат отдельные детали от разрушенных снеговиков, прутики и другие атрибуты украшения. Ничего этого я не заметила раньше, проходя только что мимо них. День казался чудесным. На душе было легко. С серо-голубого неба летели редкие снежинки. Немного поодаль, на снегу бодались двое малышей, как два козлёнка и громко смеялись, находясь в гармоничном единстве с природой.
   03.03.2013 г.
  

Любовь и звёзды

   Костёр догорал. Остались только по краям его недогоревшие остатки дров. Илья хворостиной сгрёб всё несгоревшее к центру, который пылал ещё жаром и ронял лёгкий серый пепел. Костёр снова вспыхнул и осветил красивое лицо и одежду Юльки, находящейся рядом.
   Илья мечтательно всматривался в небо, где звёзды этой летней ночью, как алмазы, рассыпаны на чёрном бархате неба, по которому так низко и величаво плыли стаями белые тучи.
   -Юля, хочешь, я подарю тебе созвездие Большой Медведицы?
   Юля удивлённо посмотрела на Илью и перевела взгляд на небо. Ковш, состоящий из семи ярких звёзд, выделялся чётче всех созвездий и казалось, что он ближе всех. Вдруг, исчезла одна звезда. Юле показалось, что Илья, протянул руку к небу одновременно с набегающей тучкой и успел взять оттуда нечто весомое и искрящееся, излучающее яркий свет, и спрятал в карман своей куртки. Соперничество продолжалось. Илья торопился собирать с неба звёзды и рассовывать их по своим карманам, боялся, что небесная тучка-странница закроет весь его план, призвав на помощь своих подруг, плывущих с ней рядом. И вот, на небе от ковша не осталось ни одной звезды. Его место заняло солидное красивое облако, сверху обрамлённое едва заметной золотистой кружевной каймой, отсвета ушедшей вечерней зари. Илья завёл обе руки в свои карманы и гремел камушками, напоминая отдалённое ворчание грома прошедшей грозы. Затем, в его пригоршнях появились увесистые латунно-жёлтые камни колчедана - кристаллы пирита, галенита, горного хрусталя и других минералов. Все вместе, в его магических руках, в свете костра, они блестели золотом и отливали всеми цветами радуги и, действительно, были похожи на звёзды. Юля очарованно глядела на всё, что он делал.
   - Бери, это всё твоё, Юля! - восторженно проговорил Илья, протягивая к ней всё содержимое, излучающее яркий лучистый свет.
   - Не нужно, Илюша, пожалуйста, верни их на место.
   - Хорошо, пусть будет по-твоему.
   Облако, задержавшись на своём пути, как бы подыграв Илье, двигалось, гонимое ветром, своим путём, освобождая одну звезду за другой, давая возможность Илье снова "закинуть" их на место. А когда он восстановил самую большую и яркую звезду, как бы поставив точку, Большая Медведица, казалось, опустилась ещё ниже и сияла ярче прежнего в черноте неба.
   - Ну и чудак же ты, Илья, - шутила Юля.
   Она сняла цветной полушалок, покрывавший её хрупкие плечи и, поправив его, взмахнула им через голову обеими руками, чтобы укрыться потеплее, отчего напомнила Илье вспорхнувшую птицу. Затем, глядя в необъятную бесконечность Вселенной, молвила:
   - Благодарю ТЕБЯ БОГ!!! Спасибо тебе, тучка! Спасибо тебе, Илюша, за такую дивную ночь! Я люблю тебя!
   - И я люблю тебя.
   Он смотрел в ласковые Юлькины глаза и видел в них улыбающиеся звёзды.
  

СЕМЕЙНЫЕ РАССКАЗЫ

О муже и о себе

   Не помню и минуточки такой, когда б я не ждала его домой.
   Душа, любя, тоскует.
   Пронзают молнией глаза его моё сознанье,
   своего не вижу без него существования.
   Влечёт и тянет нас в одно мгновенье
   к любви и радости прикосновенья.
   Однажды у меня отнялась нога, еле дошла до кровати. Муж сидел за компьютером. Узнав о моей беде, подошёл ко мне и начал водить своими большими тёплыми руками над тем местом, откуда шла боль. Я знала, что муж обладает сильной энергетикой, но чтобы на столько - не думала. Я почувствовала через свою одежду тепло, когда он, не касаясь моего тела, водил ладошкой над больным местом моей ноги. Через несколько минут он сказал: "Вставай". А я боялась даже пошевелиться, чтобы не возобновилась боль. Тогда он подал мне свою мягкую тёплую руку и нежно потянул меня на себя. Я поднялась. Боли как не бывало, хоть пляши.
   Могу сказать, что именно его руки сыграли немало важную роль в нашей судьбе. Теперь же, по мере того, как мы становимся старше (сегодня уже сорок девять лет как вместе), они становятся ещё ласковей, настойчивей, как бы компенсируя нашу старость и немощность. Это приятно осознавать.
   Умчались года, теперь нет такого. Постарели, но не забыть былого. Но не расстались. Наперекор всему остались: взгляд без скуки, нежность, руки, которые меня касались.
   04.02.2013
  

Любовь в межсезонье

   Выхожу на крыльцо дома в надежде сходить за продуктами в ближайший магазин. На улице - снег с дождём и сильным ветром. Удивительно, но я впервые испытываю такую мокрую вьюгу с мощными завихрениями рядом с домом. Я раскрыла зонт и миновала ступеньки крыльца. Мои ноги оказались в водно-снеговой каше. Выбирая более возвышенные участки асфальта, мне удалось перейти территорию супермаркета "Компас" с западной стороны. Порывом ветра зонт мой вывернуло наизнанку. Рядом со мной молодой человек успокаивал рассерженную девушку и всё же уговорил её укрыться от разбушевавшейся стихии в его машине. Сочувствуя обиженной девчонке, я с трудом справилась со своим зонтом и неожиданно в той обстановке столкнулась с человеком, от которого не захотелось отталкиваться, а наоборот, притянуться поближе, ощутив из расстёгнутой куртки на его груди благожелательное мужское тепло. Сам он широко и радостно улыбался. Я уткнулась своим мокрым лицом в его грудь. Нам было обоим хорошо. Мы стояли среди чёрных, насыщенных водой деревьев с ветками, с которых падали на землю и на нас вместе со слякотью отяжелевшие от воды и снега последние листья, напоминая чистилище за пятьдесят с лишним, прожитым лет вместе.
   Я спросила:
   - Ты откуда?
   - Я - оттуда.
   - -А ты куда?
   - -А я - туда. - Моя рука в перчатке скользила по его лицу, снимая с него мокрядь.
   - Ну, с Богом!
   Мы разбежались, кто куда. Позже, мне стало известно, что шёлк моей перчатки ещё долго будоражил нервные струны его тела истомой сладкой. Возможно, так оно и было. Сроки любви не помеха. Во Вселенной времени не существует. Мы здесь и сейчас. Скажешь, в семьдесят лет - стар? Что скажешь, когда доживёшь до ста и больше? Мы молоды душой, но все тленны.
   Золотые слова, сказанные С. Есениным:
   Будь же ты вовек благословенно
   Что пришло расцвесть и умереть.
   22.12.2013 г.
  

И печаль, и радость

   Произошла Чернобыльская катастрофа. В 1986-том году весь Советский Союз и не только были потрясены этим взрывом. Как на войну, были призваны молодые ребята на ликвидацию этой аварии. Был призван и мой племянник Валерий, отслуживший армию. Естественно, он вернулся облучённым и больным, хорошо, что хоть живым. А вот сейчас наше многочисленное семейство съехалось изо всех концов России, чтобы проводить его в последний путь. Общее горе охватило всех. Все родственники и друзья вдруг собрались, по нескольку лет не видевшие друг друга. Общая беда собрала нас вместе. Валера объединил нас, уходя от нас навсегда. Наравне с бедой столько было радости встреч со слезами и объятьями после долгой разлуки. Вот уж тут не поспоришь с Господом Богом. Радость и печаль, страх и любовь. Альфа и Омега. Эти две противоположные точки великой силы, созданные Богом при сотворении Вселенной. Такое вот относительно друг друга извечное противостояние существует в мире. Примерно такую мысль высказал Нил Доналд Уолш в своей первой книге Бесед с Богом "Необычный диалог". Шесть книг этой серии - бестселлеры. Я лишь провожу параллель с тем, что случилось с нами. Пришло время расставания. Последние поцелуи, объятия. Гудок паровоза, поезд тронулся, ускоряя ход. На перроне ускользают лица родных. Всё чаще как молоточком отстукивают на стыках рельс колёса поезда: "...так-так-так".
   Я, опустошённая, опускаюсь на сиденье купе, а через непродолжительное время выхожу из оцепенения. Горечь утраты немного отошла, как-то отпала, наступило облегчение. Суета в вагоне улеглась.
   2015 г.
  
  
  
  
   4

96

  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"