Аннотация: Вот сегодня не смешно, но смешно еще будет:)
Я кивнула, убралась в избу и закрыла окошко. Зачем себя травлю и его? Да только как отказаться? Разум словно отказал...
И я тянула время. Каждый день обещала что вот сегодня, сегодня непременно соберу вещи, запряги подлеченную конягу в телегу скрипучую и трону поводья, но к вечеру вновь сидела на лавке напротив своего охотника и улыбалась ему, ни о чём разговаривая. А потом и Лешего приплела. Неужто откажет мне в просьбе? Не выведет за два дня до Соснового Бора. Я же добра с ним была, да и он меня привечал. Экая малость дорожку к окаянному мужу сплести! Поймет он меня, как не понять? Обманывала я себя, знала об этом, но сердцу своему отказать не могла. Не хотела.
Пока Вадька строго не наказал:
- Что ж, ты, Янэ, на драку меж мужиками посмотреть хочешь? Завтра уж первая седмица седьмого месяца начинается, а ты все не собралась. Ну-ка марш одежонку собирать, да травки какие в дороге пригодятся!
- Чай не дурак, хоть и соображаю медленно, - не испугался моего гнева охотник. - Ты давай собирайся, на стол собрать и я сам могу, - Вадимир встал, отобрал у меня крынку с молоком и на стол поставил. - А завтра утречком к Лешему на поклон и в дорогу.
- Не хочу! - Ногой топнула.
- И я не хочу тебя отпускать, но надо, Янэ, надо. Не запросто так же едешь, а за нас с тобой просить. Если всё так, как говоришь, как я вижу, то сможешь. А я подожду, но если не вернешься, то выручать отправлюсь, - мужчина коснулся моей щеки. Погладил пальцами запрокинутое лицо.
- А что ты видишь, Вадь? - И снова в глаза его смотрю.
- А то, что любишь ты меня, хоть и не призналась, но мне и не надо. Я когда рядом, то такой жар от тебя чувствую, что с трудом сдерживаюсь. Так что езжай, пока я к кузнецу не пошел.
- Это зачем? - Удивилась я.
- Да за трусами железными! Я другого способа удержаться не вижу!
- Тьфу, охальник! - Я оттолкнула мужчину, засмеявшись.
А он ничуть не смутился, по спине моей рукой провел и к кладовой подтолкнул. Сам за крынку схватился и выдул молочко разом. И к колодцу махнул.
Я сложила смену белья в корзину, сунула немного снадобий в кошель, пару серебряных монет в потайной кармашек положила, личные вещи - гребешки да ленты присовокупила. Еду утром заверну, а пока надобно с Лешиком поговорить. Далеко он, долго звать буду. Вадьке кивнула и к лесу дернула.
Дневной жар уступил вечерней прохладе. Бабки на лавочках расселись, как курицы на насестах, семечки лузгали, да о деревенских шептались. Со всех сторон охи-ахи раздавались. Пару раз имя свое уловила, да мимо прошла. И так знаю что говорят: мол живем неженатые, дурной пример подаем. У меня на это один ответ: тем кто смотрит, своей головой думать, а не с чужой руки мед слизывать!
В лесу я дерн сняла, костерок развела, пару слов прошептала, да пучок травок сожгла, и ждать принялась, авось дойдет мое послание.
Дошло.
Лешик появился маленький, бледненький, на грибок похожий. Завертелся на пне поганкой, заругался:
- Ты чего, девка, удумала? Ты меня за сколько верст от дома родного зовешь?! Уморить хочешь?
- Лешик, миленький, прости, не просто так я тебя позвала, а по надобности. Помоги мне, сплети дорогу короткую, иначе опоздаю я и быть мне волчьей женой до старости, а я влюбилась, понимаешь? - На колени перед пеньком упала и уже рыдать приготовилась. Лешик, он, жалостливый, авось слезы проймут сердце лесное.
- Ой, да не стони ты, - Хозяин леса взмахнул тоненькими ручонками. - Помогу я тебе безголовой! Мне же крови в лесу не надобно. Кровь она сердце леса портит. Только... что там про любовь сказала?
- Ой, спасибо тебе, Лешик, выручил. Завтра с утра тогда в путь тронусь. будет время у Агнешки погостить, а потом обратно своим ходом, тебя тревожить не стану, - вопрос про любовь я пропустила. меньше знаешь - крепче спишь. Да и сболтнула я лишнего. Хозяин он не только со мной дружит. Вацлава тоже привечает и как знать не донесет ли...
- Завтра, так завтра, - кивнул Лешик.
- Вот и ладненько, пойду я, а то еще собираться, - соврала без зазрения совести, с колен поднялась и... это что такое? Ноги будто в землю вросли.
- Куда ж ты пойдешь? - Насмешка в голосе. - Я тебе вопрос задал, с ты сбежать надумала? Ах ты моль лесная, тебе что было сказано? Сидеть тихо и носа не казать на улицу, а ты шашни завела! Ты об какую корягу споткнулась, Янэшка?
Я дернулась, но сила держала крепко. Ведь не отпустит, поганец, пока все не выложу. Эх, укоротят мне когда-нибудт язык и за дело!
- Вадимиром корягу звать. человек он. Охотник.
- И что же ты: раз поглядела и втрескалась по самую маковку? - Съехидничал Леший.
- Не раз. Я долго к нему присматривалась. Хороший он, - села на землю. Что ноги зря протирать? Разговор скорее всего затянется.
- Лучше Князюшки? - Не унимался грибок.
- Даже не сравнивай! - Ощерилась я. - Что я хорошего от Князя видела? Зуботычины сплошные и подзатыльники, а Вадька, он... он подарки мне носит, по хозяйству помогает и ласки не чурается!
- От врет и краснеет! Вацлав тебя и пальцем тронул!
Ага, зачем ему руки, когда словами больнее ранить можно? И помню я все про воспитание. Никогда этих слов не забуду! От них сразу сердце пеплом осыпалось. разве можно так с живыми людьми поступать?
- Ну, все выспросил или еще пытать будешь?
- Да что с тобой разговаривать? К киморы и то у нее будут! - Плюнул Хозяин Леса. - Приходи завтра поутру. сюда же приходи. Тут и тропинка будет. За день не доедешь, уж больно много верст мотать надо, а тат слаб я, но денька за два доберешься, коли ворон считать не будешь. И с дороги не сходи! Как увидишь ручеек посередь тропы, так на ночь останавливайся прямо на дороге. Чужой не пройдет, зверь не тронет. И... - Леший вздохнул. - Уж не знаю кого о милости просить, но надейся, что все обойдется. Кровь оно завсегда плохо...
И я не знаю.
А просить не буду.
Сами разберемся. Не будет же Вацлав с ненавистью в собственном доме мириться, с иного я ему предложить не могу.
Леший исчез. Я разворошила костер, прикрыла тлеющие угли дерном и поспешила домой. Вроде и говорили всего ничего, а стемнеть успело.
***
Я встала с первыми петухами. Проверила поклажу, отнесла ее в телегу, перекусила наскоро холодненьким и начала собираться. Развела настойку жгученника в тазу, половину сразу с бутыль темного стекла перелила, рядом положила тряпицу и разделась. Запах следовало уничтожить. Не думаю, что насквозь Вадимиром пропахла, но повод для помешательства давать Вацлавау не хотелось. Мне жить хочется. Особенно теперь.
Я поневоле улыбнулась. Вадька обещал проводить до ворот деревеньки. Тяжело, но лучше так расстаться, чем без вовсе прощания. Так и вижу...
Тряпица заскользила по телу. Лучше бы это не тряпица была, а Вадькины руки... Они у него большие. Пальцы широкие. Я вздохнула. Ой, это же не я! Распахнула глаза и уставилась на непрошеного гостя.
- Янэшка... - простонал охотник и шагнул ко мне. Заорать бы, прикрыться, выгнать, а я только тряпку судорожно сжала и смотрю на мужчину. Жду. - Янэ... - он вздохнул. Шумно. - Что же ты со мной делаешь...
- Что же? - Свой голос не узнала. Высокий. Ломкий, будто солома прошлогодняя.
- Ты меня без ножа режешь. Прикройся, будь ласкова, - не глядя на меня попросил Вадимир.
- А если нет? - Вздернула подбородок. Ой, и бесстыжая я! Откуда взялось только. Или это к всех баб к сроку просыпается?
Промолчал. Подошел мягко, волосы тронул, поднес прядь к носу и вдохнул с упоением. Спину ласково погладил. на бедре задержался. Одним пальчиком только круг обвел, а следом за рубашкой моей потянулся. Грубая ткань коснулась кожи. Вадимир сам завязал верхние тесемки и затянул потуже. Следом я сама справилась.
- Не время еще, Янэшка. Вот разведешься, клянусь не обижу! - Пообещал охотник.
Прав он, да только я хочу быть не правой. Оттого руки не слушаются. Трясутся. Вяжут банты из завязок плохонькие. Вдох-выдох. Терпеть. И ждать. Недолго осталось.
Я торопливо натянула сарафан, обула ботиночки легкие, шаль пуховую прихватила и к выходу направилась.
- За хозяйством присматривай, - я улыбнулась и села в телегу.
Он кивнул. Устроился рядом и тронул поводья.
- Н-но! - Цокнул языком отправляя коня в путь-дорогу.
За воротами Спотыкачек мы расстались. Долго друг на друга смотрели, да сказать ничего не сказали. Все обсудили же, зачем по три раза одно и тоже перетирать? Но всё равно тяжело было. Из груди словно сердце вынули, а внутрь каменюку тяжелую воткнули. Только ехать надо. За свое счастье бороться. Я и поехала.
Дорога у давешнего костра начиналась. Не обманул Леший, постарался, сделал широкой и не ухабистой. Мерно вышагивал коник, пичужки щебетали, ветер приносил знакомые запахи летнего леса. Под вечер я сомлела немного, едва до ручья дотянула, где Хозяин наказал на ночлег остановиться. И снова не обманул он - спокойно ночь прошла, а с солнышком я на телегу и в путь. К концу дня деревья поредели, мелькали знакомые полянки с травами ли, с малиной и ежевикой. А к закату тропа колдовская кончилась и выехала я прямиком к дороге на Сосновый Бор и порадовалась, что заезжать в село не надо. Уж больно не хотелось с прошлым встречаться. Не готова я еще старым знакомым в глаза смотреть, да разговоры разговаривать. Свернула в лес, к нашей с Агнешкой избе. Понукала усталую животину, чтобы пошевеливался. Скоро уже...
- Агнешка! - Закричала я со двора. С телеги спрыгнула и к дому помчалась. Вокруг все знакомое-знакомое, ничуть чужим за четыре лета не стало. Дрын до сих пор к крыльцу прислонен, лавка трехногая под окошком, стоит, не упала, как ни пророчили. - Агнешка! - Взлетела по ступенькам. - Ты дома?
И попала в родные руки. Холоднющие до ужаса, пахнущие хлебом, травами и квасом.
- Янэ! Явилась! - Меня расцеловали.
- А куда бы я делась? - Усмехнулась и расцеловала тетку в ответ. - Накормишь?
- Проходи, - махнула рукой ведьма.
- Я мигом, только вещи из телеги заберу, - и повернулась к выходу.
- Нет, вещи не надо, - голос Агнешки стал тихим. - Здесь ты жить не останешься.
Я как в стену уперлась. Даже подумала, послышалось. Не выгонит же тетка родную кровь в... Да в никуда!
- То есть как? - Нахмурилась.
- А вот так, - ведьма отвернулась. - У тебя муж есть, - добавила нехотя. - До темноты уезжай.
Вот оно что... Вацлав и тут постарался!
Я горько усмехнулась.
- Продала меня? - Тихо спросила.
Агнешка вскинула голову. В глазах мелькнула неприкрытая боль. Она хотела что-то сказать, но передумала. Отошла к печи, сунула дров, разожгла огонь и поставила котелок с водой на чугунную плиту. Я осталась стоять у двери. Ни туда, ни сюда. По щекам текли слезы. Губы дрожали. Сердце полыхало черной яростью. Что он ей предложил такого, что на свою сторону перетянул? Горло сжал тугой спазм. Надо... или отпустить себя или сжать зубы и проглотить. Стерпеть. Как всегда. Как раньше было.
- Тварь!
От моего крика тетка вздрогнула.
Мешочек со собором выпал из ее рук и укатился под лавку. Сама она сгорбилась и поникла разом.
Я выскочила из избы на крыльцо, подошла к телеге, на борт оперлась и разрыдалась. Долго из меня злость выходила. Со рвотой. С желчью. С воем. Не плакала я, а оплакивала свою жизнь жизнь искалеченную. Свою любовь поруганную. Не оставил мне Князь выбора. Или хочет увидеть, как буду на коленях у ног его ползать да сапоги целовать?
А ведь буду. И ползать. И целовать.
Тетка появилась, когда я уже умывалась колодезной водицей. Она позвала меня в дом, где уже стояла нехитрая снедь на столе: вареные яйца, горячий отвар, да крынка сливок. Хлеба не было, но и не полез бы мне сейчас кусок в горло. И так давилась. Агнешка сидела напротив. Голову опустила, видимо не в силах смотреть не меня. Молчала. Только пальцами с отросшими коричневыми когтями легонько постукивали по выщербленной старой столешнице.
- Спасибо, - поблагодарила я. - За все, - не удержалась от ехидства. - Поеду я.
- Как скажешь, - голос ведьмы дрогнул. Она вышла со мной на крыльцо, довела до телеги. Помогла взобраться и отворила ворота. Я проезжала мимо, когда услышала: - Прости.
Я отвернулась.
Что тут скажешь? Понять. Понимаю, но прощать не обязана. А вот помочь... Что же такое Князь предложил ей? Я остановила телегу, спешилась и позвала Хозяина Леса. Его глаза и уши повсюду, глядишь и вызнаю.
- Ну что, безголовая, доехала? - зеленоволосый старец появился из вихря жухлых листьев. - Как дорожка моя? Мягка ли?
Я кивнула и стала незаметно подбираться к деду. Главное, не спугнуть, а то второй раз не дозваться будет.
- Расстарался ты на славу, Хозяюшка. Одно удовольствие ехать было. Только скажи, будь добр, ради кого старался-то: меня или Князюшки своего дорогого?
- Коли можно двум дорогим людям угодить, то почему бы и не двоим сразу? - самодовольно усмехнулся Лешик.
- И то правда... - я рванулась вперед, хватанула Хозяина за бороду и на кулак ее намотала, пока не опомнился. - А теперь, будь еще добрее, Хозяюшка, угоди мне еще разок...
- Ты чегой-то, Янэ? Гнилой ягоды объелась? - попробовал вырваться из моей хватки Леший.
- Я-то? Я нет, а вот кое-кто явно ее перебрал. Ничего мне рассказать не хочешь?
- Ты о чем?! - изумился Хозяин Леса. И впору поверить, да глаза у него стрельнули...
- Ты знаешь, - прошипел. - Говори или я твою бороденьку по волоску выдергаю! - и для наглядности дернула.
- Больно! - заверещал Леший. - Отпусти! - и давай руками бороду к себе тянуть.
- Ага, разбежалась! Я отпущу и ищи- свищи тебя - ветра в чистом поле! - я помнила что мне тетка говорила про Лешего и ему подобных, они только в человеческих руках сговорчивыми становятся, в прямом смысле. Не терпит их колдовство прикосновения теплых рук. - А ну говори, что Вацлав Агнешка пообещал?
- Не обещал он! - отнекивался Хозяин. - Пусти!
- Врешь!
- Да не вру! Не обещал он - грозился...
- Да? Занятно... И что же сказал? - прищурилась. Бороду держала крепко.
- Да что-что... И так понятно: сказал, выгонит. А ей без нашего леса никак. Сама знаешь, не хочет она кровопийцей становится, - Леший пожал плечами. - Только она вроде как отказалась...
- Отказалась? А почему меня тогда выгнала?
- Откуда мне знать?! - возмутился Лешик. - Может передумала?
- Может и передумала, - согласилась я.
И задумалась.
Нечисто тут что-то.
Слово родственницы - кремень. Сказано - сделано. Всегда так было. Да и меня она всегда от Вацлава защищала. Ой, не нравится мне все это.
- Не веришь? - спросил Хозяин. - Сама поди и у Князя спроси, а меня отпусти. А то ведь я и обидеться могу...
Может. Он все может.
Я отпустила. Не стоит отношения с Лешим окончательно портить. Старичок вмиг исчез, оставив меня посередь дороги.
Я потопталась на месте, взгромоздилась на телегу и тронула поводья. Похоже, к Вацлав заглянуть стоит. И хорошо, что сейчас, пока не боюсь я его, пока сердце другим занято. Авось и не покажу своего страха, да и поизжился он изрядно. Я не та затюканная курица, что из Соснового Бора улепетывала.
Деревня встретила меня открытыми ртами. Узнали все и сразу, да не могли глазам поверить. А уж когда я прямиком к дому старосты направилась, так вовсе очумели. Видать решили, что я с порога отношения выяснять намерена. А пусть бы и так! Право имею! Может и жена, но свою жизнь перекраивать без моего на то позволения никому не дам. Я привязала коника к ограде и пнула калитку. Вацлав был во дворе, а с ним и еще пара оборотней, завсегда рядом теревшиеся. Меня явно не ждали.
Вацлав смотрел только на мое лицо. Не отрываясь, и, кажется, не дыша. Он испытывал радость. Дикую, животную и видно, подойти хочется, аж ноги подрагивают, но что-то держит оборотня на месте и он ждет.
Чего?
Да мне-то откуда знать?!
Я нахмурилась и первой отвела взгляд.
Первым отошел Косень. Он поднялся, широко ухмыльнулся и развел руками:
- Глядите-ка кто к нам пожаловал!
- Не к вам. К нему, - обрубила я сразу.
- У-тю, какая серьезная! - не понял намека мужик. - Не хочешь сперва поздороваться?
- А кому мне здесь здравия желать? - выгнула бровь и взглянула на Вацлава.
Он дернулся словно получил по лицу наотмашь. И радость из его глаз ушла. Колючим стал взгляд. Недобрым. Искривила губы злоба лютая. Выглянул из человеческой оболочки зверь и заворчал глухо с угрозой.
Я отпрянула, испугавшись. Показалось - оборотится. Вот прям сейчас при мне и сбросит шкуру человеческую, а потом за руку зубами схватит и потащит к реке, да не разводится - топить. С глаз долой, из сердца вон, а там уж и не вспомнит никто, что была такая Янэшка Шиковча.
Но нет. Удержался. Окатил холодом и в бумагу, на коленях разложенную уткнулся. И сразу дышать легче стало. Притихшая своенравность опять голову подняла, да Князя трогать не стала, что полегче и подоступнее выбрала.
- Мне хотя бы. Или я тоже тебе чем-то не угодил? - с намеком произнес оборотень.
Нет, от Косеня я плохо не видала. Хорошего, впрочем тоже, но любезничать с прихвостнями Вацлава не собиралась.
- Ты - ничем. Но я и не к тебе пришла. Вацлав, поговорить надо.
Оборотень наконец оторвался от письма, которое читал.
Его взгляд стал тусклым. Он мазнул по мне вскользь, не задерживаясь, и снова вернулся к бумаге.
Это как так?!
- Вацлав! - я шагнула вперед.
- Уберите ее, - усталый вздох.
И меня схватили под белы рученьки, рот зажали и в избу поволокли. Засунули в чулан и дверь снаружи закрыли.
Вот же ядрена кочерыжка!
Крушила я чулан долго.
***
Я проснулась от клацания засова. Потянулась, встала и настороженно уставилась на дверь. Это насколько меня сюда упрятали, что я задремать успела?
Яркая полоска света расчертила мрак чулана. Дверь отворилась, пригласив к выходу. Черный силуэт обрел черты давешнего Косеня. Мужик отвесил издевательский поклон и посторонился, пропуская меня в сени. Махнул рукой в сторону комнаты.
Вацлав сидел на лавке у окна. Вид Князя был усталый донельзя. Глаза ввалились. Подбородок заострился. Губы упрямо сжаты. Но во взгляде все то же презрение.
А говорил любит...
А говорил ли...
Может приснилось мне все?
- Оставь нас, - велел Косеню. Тот и ушел. Тихо, но дышать сразу стало свободнее. И спина распрямилась. - Ты зачем пришла? - Вацлав потер виски.
Сердце дрогнуло и пустилось в пляс. Как он так может? Знает ведь, а притворяется щенком невинным.
- Ты еще спрашиваешь? Разве это не твоих рук дело?! - я говорила, но хотела лаять, кусать и полосовать когтями ненавистное лицо.
- То есть? - удивился Вацлав.
- Это тебе же меня Агнешка продала, а Леший подтвердил, что приходил ты и предлагал. Ну вот она и не отказала! - рявкнула я. - Только ничего это не меняет. Не стану я с тобой под одной крышей жить.
- Погоди, - Князь вскинул руку. - Я приходил, предлагал - это так, только Агнешка отказалась.
- Думаешь, поверю что ты не нашел способа заставить её? - саркастически усмехнулась и тряхнула волосами.
- Думаешь, я действительно отправлю единственную ведьму под топор?! - мужчина встал. Он стряхнул с плеч наброшенный на них кожаный жилет и пружинистым шагом подошел ко мне. - Что же ты, Янэ, расцвела-похорошела, а поумнеть забыла, - в тон мне ответил Вацлав.
И это был тот знакомый Вацлав, которого я не выносила. Который одним словом способен унизить меня. И это было до странности хорошо, ибо другого Князя, истощенного тоской и унынием, я пожалеть успела.
- Думаю? - эхом отозвалась я. - Думаю нет, а вот прогнать, как сказал Хозяин Леса ты вполне способен. Потом, правда, догнать и вернуть, ибо упырь под боком тебе не нужен - чего людей стращать, но урок бы она запомнила надолго.
- Даже так? Вот спасибо, не сообразил, сердешная! - а во взгляде насмешка. - За что же ты так с родной теткой?
- Я? Я?! - выдохнула ему в лицо.
- Ты, ты. Я-то ушел и отступился.
- Ой ли? А что же я тогда в твоей избе делаю?
- Вот и я о том же спросить хотел, - Вацлав вернулся на лавку и посмотрел в открытое окно. Солнце догорало. На горизонте собрались черные тучи, роняя на землю извилистые молнии. Грома еще не было слышно, но уже понятно, что гроза выйдет знатная и придет она скоро.
- Агнешка меня выгнала, - пробормотала я. - Сказала до темноты убираться.
- А ты? - голос Князя высох, да и сам он опять стал задумчив.
- Убралась, - шикнула не зло, но раздраженно. А то сам не видит?!
- А почему ко мне?
- Так... - и осеклась. Не могла его мужем назвать. Язык не поворачивался. Чужой он мне был чужим и остался. И дом его холоден для меня. - А куда
- Оставайся. Завтра пристроим тебя куда-нибудь, - вздохнул устало. - Ложись в светлице. И не беспокой меня попусту, - предложил оборотень.
- Больше ничего спросить не хочешь? - не поверила я в доброту Князя.
- Ты уже все сказала, - сказал мужчина бесцветно. - Или еще что добавить хочешь? Так добавь. Вдруг я чего не понял. Видеть ты меня не желаешь, жить со мной не станешь. Не подскажешь каким способом сдохнуть или самому выбрать позволишь?
А ведь и правда сказала, что здравия не желаю. Стыдно мне стало. Что ж я так с порога-то... Видать и правда не поумнела. Но может и к лучшему, нет напрасной надежды, огонька в глазах и затаенного ожидания.
***
Ждать ночи не стала. Быстренько прикрыла ставни, умылась и легла. Раздеться и не подумала. Мало ли что и кому взбредет в голову посредине ночи. Еще бы кочергу для надежности рядышком положить, да не хочется лишний раз Вацлаву глаза мозолить.
Уже и гром грянул и тяжелые капли дождя забарабанили по крыше, а сон никак не шел. Еще и жарко стало. Тело дышать хотело, только кто ж ему даст? Я вздохнула, перевернулась на другой бок и принялась рассматривать трещины в деревянной стене избы. Хорошо Князю. Спит давно. Все таки непробиваемый мужик. Другой бы на его месте мне рот заткнул и взял что положено, а он сопит ровнехонько.
Легла на спину. Потом на живот. А следом и вовсе калачиком свернулась, обняв подушку. Выйти что ли свежим воздухом подышать?
- Да заснешь ты, наконец, или нет?! - взревели за тонкой стенкой. Я мышью забилась в угол и колени к груди прижала. Пожалуй, - Хватит с меня! Измучила, выпила всего, иссушила, отравила, стервь поганая! - выкрикнул волк с надрывом. Хрястнул кулаком по стене, рыкнул да и хлопнул дверью , на миг впустив прохладу дождливой ночи.
Страх отпускал медленно. Ненужная никчемная жалость захлестнула сердце. Себя жалко. Его жалко. Агнешку приплетенную. Кто же над нами так зло подшутил, что смеемся до кровавых слез и рваного сердца? А выхода нет, кроме одного: кого-то утопить в черном болоте не жизни, а существования. Отнять самое дорогое и лишить крохотного лучика надежды обрести его вновь.
Так кого?
Меня?
Вацлава?
Агнешку? Хотя она менее всех виноватая...
Подступили слезы. Я поняла - не смогу. Не хватит у меня силы вытерпеть, вынести. Сдохну скорее, чем в постель с этим оборотнем лягу. Или сломаюсь. Буду куклой крашеной деревянной сидеть у окошка с глазами - озерами чистыми. Не хочу. Так не хочу! И не стану...
Остается Князь. Он сильный. Он выдержит. Не сломается. А если и сломается, то мне какое дело? Я счастье с Вадькой делить буду и прошлое забуду. Ой ли... Хороши слова, да муторно от них. Разве я кого за свою жизнь забыла? И плохое помню, и хорошее. А свое, дурное нежели забуду? Придется. А коли не выйдет, так бабе и повыть раз в месяц в уголке можно без видимой на то причины!
Я посидела на кровати немного и решительно слезла. Нечего тянуть, чем дальше тем глубже раны и дольше закрываться они будут. Лучше сразу голову на плаху, чем через пыточную к смерти идти. Может передумал он за четыре лета? Может не нужна я ему больше? Вона как заговорил - отравила я его. Пойти надо, спросить да признаться, авось миром решим, на том и разойдемся.
- Вацлав! - Позвала я с крыльца.
Нет ответа. Разве что гром над головой старым филином ухнул. Я спустилась по скользким от воды ступенькам, держась за перила.
Дождь бы теплый. Хлесткие струи за миг вымочили меня до нитки. Ноги утонули в жирной раскисшей земле по щиколотку. Куда же я босая? Вот дурища-то! Только не важно это уже. Вон и подол по земле волочится, грязь собирает. Темень кромешная. Иду, спотыкаюсь, а все равно иду. На одном упрямстве. Он смог, вот и я смогу, чай не хуже Князя буду! Где он, чтоб его болотная лихоманка разбила?!
-Ай! - взвизгнула я - молния совсем рядом ударила. Ослепила на миг, но и путь указала, а крик мой гром следом грянувший проглотил и не подавился. Ох мамочки, это что же делается-то? Это чье неспокойное сердце столько слез скопило и боли? Утихомирить бы грозу, пока беды не случилось, но то к Агнешке надо. Она у нас ведьма. Задумавшись, я опять потеряла ориентир. Подумала, постояла и позвала снова:
- Вацлав! - крикнула что мочи было.
И тут же рядом тепло живое почуяла. Князь меня за плечи схватил и тряхнул по обыкновению, а я рассмеялась только. Так-то лучше, чем бессильно дерево крушить. И мне вины меньше. Пусть хоть до тела синего изобьет, мне только легче станет: вроде как отплатила.
- Долго ты меня еще мучить будешь, Янэ? - прорычал мужчина. - За что ты надо мной так измываешься? Раз не люб я тебе, так хоть не позорила бы!
- Разве я тебя позорю? Разве я тебе на шею вешалась камнем да к реке тянула на донышко? Нет, Князь, ты сам меня выбрал, брата родного не пожалел, да за кого? Сейчас бы я еще поняла, а тогда... Тогда без слез взглянуть нельзя было.
- Был бы я волен - не выбирал! - прошипел волк. - А хоть не волен, пусть сердце, проклятое, горит, а разум принять не может. Язва ты и стерва, а все одно маюсь. Вот рядом ты, но не здесь и не со мной, - Князь дышал часто, шумно. Ладони его горячие прожигали сквозь мокрую рубаху. Говорил он резко, отрывисто, лаял будто. И лай его в кожу впивался крючьями раскаленными - голос звучал неподдельной болью. Даром что мужик, вона как его раскровило! - Женщина, жена сильной делать должна, а я слаб стал. Знаешь о чем говорят? Что хватку потерял, с девкой не могу сладить, смогу ли со всем остальным? Мне за четыре лета дважды вызов бросали до смерти. Второй раз чуть не полег, так велико было искушение горло подставить. И не потому, что силы нет, а потому как устал. Ждать. Надеятся. Верить. Ожидание оно кого хочешь сломает.
- А ты не жди, Вацлав. Не дождешься ты меня никогда, - прокричала не то угрозу, не то обещание. Он отшвырнул меня, но снова поднял и опять тряхнул.
- Вот, вот оно, Янэшка, - протянул он. - Вот и чем говорят! Другие бы на моем месте подарками завалили, обещаниями соблазнили, а не помогло, так к стене развернули, юбку задрали и женой сделали, а я терплю, каждый раз на твое "нет" натыкаясь. Только, только не намерен я больше твои отказы терпеть...
Оборотень разжал пальцы, отпуская меня.
Я вдохнула. Хоть не бежала, а дыхание срывалось.
Чиркнула молния, выхватив из темноты фигуру мужчины. Он стоял вполоборота, развернув плечи и опустив руки. Чуть наклоненная голова. Волосы закрыли лицо. Сквозь их рваную простыню безумием блестели глаза. Отсвет небесного огня облизнул удлинившиеся клыки, торчащие из-под оскаленной верхней губы. Князь был на грани оборота и ждал он одного - когда я побегу прочь. Он собрался меня загнать. Как дичь!
Горько. И солено. Когда же я успела расплакаться? Не даст мне волк уйти. Гордый он, а я по его гордости ряженым фазаном прошлась. Не простит.
- Что ж... - Заставила себя остаться на месте. Подарки ты мне не дарил. Обещаний никаких не давал. Ну так давай! - Я сжала кулаки. Вацлав не двинулся. - ДАВАЙ! - Вызверилась я. Торопливо рванула сарафан. Переступила через него. Стянула рубаху. - Вот она я! Бери!
А он всё так же стоял.
И молчал. Только руки подрагивали.
Я подошла вплотную. Взяла его руку, со злостью дернула и на свою грудь положила.
- БЕРИ, ПЕС! - Прошипела с ненавистью ему в губы. И сама поцеловала.
Тотчас он опрокинул меня в грязь и сам навалился следом. В уши залилась вода. В спину больно уперся камень. Глаза заливал дождь. Но это мелочь, это и потерпеть можно. А вот другое... Жадные шарящие по телу руки. Раненные укусом губы. Взрезанная на ключице кожа.
Вацлав сопел и возился на мне, слепо тыкаясь ртом по моей коже. Нелепый в своем рвении. Жалкий в нетерпении. Противно до тошноты! Я ощутила его руки промеж ног. Оголенную кожу. Стоящие дыбом волоски на его ногах. И... Я закрыла глаза и стиснула зубы, Чтобы не закричать.
Ну!
Тяжесть исчезла...
- Аааргх!
Ком грязи шлепнулся на лицо. Я свела ноги и села. Скосила глаза на Вацлава. Он стоял на коленях подле меня и лупил землю. Под кожей ходили сухие мышцы. Волк рычал и стонал. А потом запрокинул голову и протяжно завыл, изогнувшись дугой. Сердце дрогнуло. Не по живым так воют - по мертвым...
- Прости! - Из глаз брызнули слезы. - Прости меня, Князь! - Потянулась к нему, приникла сзади и обняла за плечи, прижавшись щекой к спине. - Прости, дуру странную, но не смогу я с тобой жить. Хочешь, убей сразу, а нет, так отпусти с миром. Клянусь, уеду и никогда о себе не напомню. Я ведь другого люблю, Князюшка, - он вздрогнул и закаменел под моими руками. - Не хотела я, да не сладила с сердцем собственным. Пожалей нас, отпусти, а? - Я переползла вперед, к лицу оборотня. - Что хочешь для тебя сделаю, только не губи и не ломай... - Обхватила его лицо руками и прижалась лбом ко лбу.
Он сгорбился.
Медленно поднял руки и положил свои ладони на мои. Закрыл глаза.
- Отпущу, Янэшка, - прошептал он. - Ты же видишь, слаб я против тебя. Ты иди сейчас в избу, умойся и спать ложись.
- А ты? - Погладила большим пальцем кожу мужчины. - Ты как же?
- Я посижу тут еще. Приду потом. Иди, Янэ.
Я поднялась, подхватила с земли сарафан, рубаху и поплелась к дому, думая о волке. Не было в его голосе ни насмешки, ни ехидства. В нем вообще ничего не было. Мертвым был голос Вацлава. Я вздрогнула, вспомнив вой Князя. Себя, видать, поминал. Живого еще...
Продолжение следует :) сроки как всегда неизвестны...