Vir S : другие произведения.

Лесная нелюдь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вы верите, что в наших лесах живут лешие, русалки, водяные и кикиморы? Нет? Тогда не стоит и читать.
  Константин Пимешков
  
  1. Создание судьбы
  
  Остались позади сопки Заполярья. Пронеслась в полумраке белой ночи болотистая Карелия. Дорога бежала сквозь сосновые леса Ленинградской области. В зеркалах горело низкое утреннее солнце. Впереди отпуск, ласковое море, горячий песок и красивые девушки.
  Игорь чуть не зажмурился, желая прямо сейчас увидеть яркие купальники и длинные загорелые ноги. Почему-то на курортах все девушки красивые, стройные и длинноногие. Где отдыхают полненькие дурнушки, Игорь не знал, да и не пытался выяснить. В свои тридцать лет он обладал завидной способностью считать всех женщин без исключения - хорошенькими.
  Зажмуриться хотелось так, словно от этого зависела сама жизнь. Машина шла прямо. Далеко впереди виднелось что-то большое, да держался позади, иногда скрываясь за поворотами, желтый "Москвич". Игорь крепко сжал веки. Странно, но из темноты не выступили, как ожидалось, яркие краски пляжа. Серый отпечаток лобового стекла оплыл дымными струями, из которых соткалось лицо девушки. Лежащая на плече шикарная светлая коса напоминала картины Васильева. Но вот глаза... Вместо неодолимой грусти в них жила уверенность в будущем. Такой взгляд мог принадлежать только человеку, уверенному в своей судьбе.
  Игорь открыл глаза, посмотрел на пустую дорогу и вновь опустил веки. Светлый прямоугольник плавно перетек в картинку. Теперь девушка стояла вдалеке. Закинула косу на плечо и помахала рукой. Длинный сарафан обрисовывал стройную фигурку. Расплывались по подолу туманные разводы.
  Откуда-то пришло ощущение опасности. Открыв глаза, Игорь резко затормозил. Поперек дороги выстроились деревянные ежи, увешанные знаками. "Дорожные работы". "Объезд". Направо в лес уходила грунтовка. Ровная, накатанная. Странно, никаких знаков ещё несколько секунд назад не было. Вон, в левом кювете растёт приметный куст. Игорь прекрасно помнил, что дорога и до, и после него была пуста. Только белый пунктир до горизонта. А теперь разметка впереди исчезла вместе со слоем асфальта. За знаками дорога превращалась в нагромождение кусков взломанного покрытия вперемешку с булыжниками. Игорь воткнул первую передачу и вывернул руль. "Жигули", переваливаясь, спустились на грунтовку.
  У въезда в лес росли невысокие кряжистые сосны. Из густых ветвей выскочила белка. Перепрыгнула на соседнее дерево. Распласталась, вцепившись в кору. В зеркалах мелькнул "Москвич". Игорь удивился, что он проскочил мимо объезда. Но грунтовка повернула, и в зеркалах теперь отражались придорожные сосны.
  Пропетляв по лесу, дорога вывела к шоссе. Оно уже не было пустынно. Перед самым носом пронеслась патрульная машина. Слева горел бензовоз. Поднимался, закрывая солнце, столб дыма. Дорожных работ, как ни бывало. Полосу асфальта опять делил пополам белый пунктир.
  К Игорю подбежал молоденький сержант. Махнул в сторону пожара фуражкой. Задыхаясь, с трудом выговорил:
  - Аптечку! Там! Машина!
  В дальней дороге аптечка всегда лежала на заднем сидении. Сержант посмотрел на руки. Левая сжимала жезл, правая - фуражку. Орудие труда оказалось нужнее, и фуражка полетела в пыль. Сзади приближался звук сирены. Пронеслась "скорая". Лихо затормозила возле патрульных "Жигулей". Сержант скрылся в кювете. Туда же кинулись врачи.
  Игорь подобрал фуражку, отряхнул её и медленно пошёл по обочине.
  Всё происходящее вокруг разбилось на отдельные обрывки.
  За языками пламени кто-то бегает. Наверное, водитель бензовоза. Под откосом колесами вверх лежит желтый "Москвич". Рядом с ним мужчина прижимает к уху мокрую тряпку. Врачи, боком поднимаясь на обочину, несут кого-то на носилках. Сержант помогает взобраться следом женщине в цветастом платье. В противоположном кювете возле куста горит колесо.
  Женщина у открытых дверей "скорой", всхлипывает:
  - Серёжа... Се-рёжа...
  Сержант поглаживает её по плечу и что-то говорит. Только подойдя ближе, Игорь расслышал напряжённый шепот:
  - Жив. Врач сказал. Ничего страшного. Просто шок. Успокойтесь. Все живы. Машина что... железка. Не переживайте. Всё будет хорошо. Главное - жив.
  Сержанта заметно трясло.
  Игорь положил фуражку на капот патрульной машины. Помог выбраться на дорогу мужчине.
  - Что тут случилось?
  Мужчина поморщился, прижимая к голове тряпку. Спросил глухим голосом:
  - Это вы в лес свернули?
  - Да.
  - Вовремя. Как будто знали, что этот... прямо перед носом перевернется. Я рванул вправо. Еле проскочил. Нам-то ничего, а Сережка спал сзади.
  - А знаков... ремонта дороги вы не видели?
  Мужчина поднял голову и опять поморщился.
  - Какой ремонт? Он же до Лодейного Поля...
  
  ****
  
  Как добрался до Анапы, Игорь не помнил. Весь путь - бегущая под колёса дорога. Ехал долго, поздно выезжая поутру и рано останавливаясь на ночлег. Засыпал на стоянках среди дальнобойщиков и проваливался в сказку. Во сне приходила Она. Подходила всё ближе и ближе. Игорь пытался и не мог разглядеть лицо. Странно, эти сны были чёрно-белые. Даже не так! Серые!
  Только в Анапе он смог посмотреть незнакомке в глаза. И снова поразился уверенности во взгляде. Такому человеку не страшны удары судьбы. Он смело идет по жизни, определяя свой путь и пути близких.
  Неясная тревога не отпускала. Игорь ходил по пляжу, всматривался в лица. Подолгу сидел в парке, останавливая взгляд на блондинках. Иногда к нему подсаживались девушки. Они делали вид, что заняты собой. Поглядывали искоса на высокого парня, явно дружащего со спортом. Через некоторое время, не заметив ответного внимания, уходили.
  К его снам они не имели никакого отношения.
  
  Всё решил случай. В толчее рынка мелькнула коса, небрежным движением заброшенная на плечо. Игорь рванул вслед, чуть не расталкивая людей. Серо-синий сарафан ускользал. Толпа смыкалась за ним, не давая приблизиться. Игорь то терял его из вида, то снова находил. Наконец, сарафан обнаружился за воротами, на остановке автобусов, идущих из города.
  И некого обвинять в недогадливости, кроме самого себя. Рядом с Анапой процветали маленькие поселки со своими пляжами и скверами. Отпуска не хватит обойти все. А ещё есть Новороссийск, Кабардинка, Геленджик. Дальше за Джубгой побережье просто утыкано турбазами и санаториями. Он, как дурак, сидел в Анапе, а надо было съездить в Витязево или прогуляться по пляжам Пионерского проспекта.
  Игорь осторожно прошёл мимо, боясь спугнуть удачу. Обернулся и застыл. Его обходили люди. Кто-то задел плечом, пробормотал неприличное.
  Это оказалась не она! Черты лица - жёсткие. Безразличие во взгляде отталкивало. Тяжёлые руки не вязались с ярким маникюром.
  
  ****
  
  На следующий день Игорь уехал. Смотрел на дорогу и думал о наваждении, которое захватило его. Надо же, размечтался, как мальчишка! Искал спасительницу.
  Теперь он ехал быстро. Поздно останавливался и рано вставал. Спал крепко, без сновидений. Постепенно стало казаться, что не было никаких снов, не было лесной дороги и чудесного спасения. А незнакомку он сам себе выдумал.
  
  И только приехав на то место, убедился - всё было! Никуда не делось черное пятно на обочине. Куст топорщил короткие ветки из кювета. Рядом с ним валялось обгорелое колесо. Желтел песок в колее.
  Игорь остановился напротив съезда с шоссе и закрыл глаза. Долго, очень долго ничего не происходило. Лишь шуршание колёс проносящихся мимо машин нарушало покой. Так ничего и не дождавшись, он открыл глаза. Яркое солнце заставило зажмуриться. И снова, как тогда, светлый прямоугольник поплыл дымными разводами. Уверенный взгляд. Коса, лежащая на плече. Незнакомка улыбнулась и сказала что-то неслышное. Но он понял! "Мы встретимся!" Игорь остался уверен, что губы произнесли именно эти слова. Наверное, ему хотелось убедить себя, что встреча состоится. Пусть через годы, но он увидит девушку, которая помогла объехать смерть.
  
  ****
  
  В следующий раз Игорь попал на то место не скоро. Так уж получилось, что перед Новым годом он познакомился со Светланой. Любовь закружила их в снежном вихре заполярной зимы, согрела теплыми днями короткого лета. Осенью, под ранние снежинки сыграли свадьбу. Весной родилась дочь. Потом меняли квартиру, делали ремонт. Вырваться на пляжи Черного моря всё время что-то мешало. И вот теперь, через семь лет он ехал той же дорогой.
  Утром, выезжая со стоянки под Лодейным полем, Игорь решил рассказать жене о событиях того лета. Мелкие детали всплывали неожиданно. Многого он тогда, завороженный таинственной незнакомкой, не заметил, не понял. Теперь, вспоминая, посмотрел на себя как бы со стороны. Рассказывал долго, подробно. Света слушала, иногда порываясь что-то сказать. Наконец, когда Игорь замолчал, решилась:
  - Мама говорила, что её бабушка была ведьмой. Настоящей. Я раньше боялась сказать. Думала - не поверишь.
  - Ты считаешь, что это она?
  - Не знаю, она умерла давно...
  
  Как и в прошлый раз, низкое солнце светило в зеркала. Игорь остановил машину там, где в лес убегала желтая колея грунтовки и отливали золотом стволы сосен.
  - Здесь. Чуть дальше я выехал из леса. А вон там, - Игорь показал рукой, - лежал бензовоз.
  Они посидели молча. Выходить не хотелось. По сосне спустилась белка. Перепрыгнула на соседнее дерево. Замерла, глядя на машину.
  Игорь завёл мотор и включил поворотник, но Света положила руку ему на колено.
  - Мама говорит, что Леночка очень похожа на прабабушку. Я-то её не видела, а мама каждый год выезжала к ней в Селище на лето.
  Игорь повернулся, посмотрел на дочь. Девчушка знакомым жестом забросила на плечо тоненькую еще косичку. Улыбнулась. Вернувшись на это место, Игорь окунулся в события далекого лета. На него опять смотрели стальные глаза. Этот взгляд, уверенный в будущем! Взгляд человека, определяющего свою судьбу и судьбы близких людей.
  
  
  
  2. Ведьма
  
  Низкие облака, с утра затянувшие небо, к вечеру принесли дождь. Ветер, что шумел в кронах, стих. Стало слышно, как тяжелые капли стучат по листьям. Виктор посмотрел вверх. Делать этого не стоило. Нога скользнула по влажному корню. Руки в безуспешной попытке удержать равновесие поднялись выше плеч. Корзина закувыркалась, рассыпая грибы. Мир резко повернулся. Правый бок пронзила нестерпимая боль.
  Виктор осторожно перекатился на спину с некстати подвернувшегося пенька. Серое небо лежало на верхушках деревьев. Листья изредка подрагивали, принимая на себя удары редких тяжелых капель. Одна из них быстро выросла в размерах и размазалась по щеке.
  Стараясь двигаться осторожно, Виктор перевернулся на живот и встал на колени. Медленно поднялся на ноги. Тупая, сидевшая под ребрами боль при каждом движении выглядывала и кусала. Виктор ощупал правый бок. Под пальцами хрустнуло. Коммуникатор не выдержал падения. Раздавленный экран в куче пластиковых обломков теперь не покажет, куда занесло Игоря. До Селища, где осталась машина, должно быть недалеко. Но в какой стороне деревня - не понятно. Последний гриб он нашел, вроде, у той березы. А вот откуда пришел к ней?
  Солнце пряталось за низкими облаками. Пелена дождя уже скрывала дальние деревья. Вдруг, будто кто подсказал, намекнул, куда надо идти. Виктор накинул капюшон. Подумал, что теплую куртку и сапоги он надел не зря. Морщась от боли, подобрал корзинку. Посмотрел на неё. Бросил и пошёл, уверенный, что идет в правильном направлении.
  
  В сумерках деревья подступили ближе. Стройные стволы сменились кривыми. Местами попадались заросли папоротника. Виктор брел по мокрому лесу и не замечал ни времени, ни расстояния. Не замечал, что уже ничего не видно под ногами, но не спотыкался. Обходил деревья, словно кто-то указывал дорогу.
  Что-то тяжело ухнуло впереди. Так падает в сугроб подтаявший снег с крыши. Виктор остановился. Проснулись в душе детские страхи. Кто или что могло ухнуть, Виктор не представлял. Но что-то толкало вперед - туда, где падает с крыши тяжелый снег. И он пошел, с трудом переставляя ноги, через темный мокрый лес.
  Деревья закончились, и из темноты возникли наваленные друг на друга коряги. Опять ухнуло. Показалось - совсем близко. Виктор двинулся вдоль завала. Каждый шаг давался с трудом. Справа чернота скрывала деревья, очерчивала контуры леса на фоне чуть светлого неба. Слева тянулись кривые лапы, старались задержать, не пустить. Передвигать ноги становилось все труднее. Наваливалась усталость. Боль затаилась и ждала резкого движения, чтобы уколоть в бок.
  Коряги внезапно закончились. Виктор по инерции сделал еще пару шагов и вышел на твердую, ровную поверхность, не похожую на лесной мох или траву. Идти стало несравненно легче. Слева из темноты вынырнула кривая лапа и потянулась к лицу. Непроизвольно шарахнувшись в сторону, Виктор уперся во что-то правым плечом. Поворачиваясь, качнулся. Чтобы не упасть, ухватился рукой за очередную корягу. Присмотрелся. Перед ним стоял, расставив руки, вырезанный из дерева бородатый мужик. На плече у него сидела ушастая птица. Тоже деревянная.
  Впереди снова глухо ухнуло. Раздался звон железа. За деревянной фигурой появилось яркое пятно света. Молодой женский голос спросил:
  - И что ты там стоишь?
  Язык отказывался шевелиться. Удалось выдавить только хриплый стон. Из темноты донеслось:
  - Что ты рот открываешь? Отвечай! Немой, что ли?
  Большой светлячок неуверенно подплыл ближе. Справа гремел железом, топал и ухал кто-то большой и тяжелый.
  - Буян! Молчать! А ты, там! Смотри на меня, а не на собаку!
  И тут всё встало на свои места. Виктор по-прежнему ничего не видел, но совершенно точно знал, что впереди.
  Слева громоздились коряги. Вправо уходила в темноту нехитрая ограда из жердей. За ней бегал огромный пес. Звенела толстая - под стать кобелю - цепь. Перед домом с мезонином, стояла сгорбленная старуха. Резное крыльцо и балкончик над ним явственно отпечатались в сознании. Из-под сруба высовывались пальцы огромной куриной лапы. Вокруг стояла тьма, ставшая еще плотнее из-за режущего с непривычки глаза света керосиновой лампы. Её держала, отставив руку в сторону, старуха.
  Откуда он знал, как выглядит дом, Виктор понять не мог.
  Лампа качнулась. Старуха жалостливо выдохнула:
  - Эх, болезный! - и, разворачиваясь, произнесла: - Ну, проходи, коль дошёл. Не к Буяну же в будку тебя селить.
  Виктор, с усилием переставляя ноги, пошел к дому вслед за хозяйкой. А та уже поднималась на крыльцо.
  В сенях голос вернулся.
  - Извините, что потревожил вас. Я заблудился.
  - Знаю. От самых Дубков идешь. Вот, сюда проходи.
  Скрипнула дверь, и старуха проскользнула в огромную комнату, заставленную корягами и деревянными фигурами. Неизвестные науке страхолюдины выстроились под большим темным окном. У стены напротив стоял длинный ларь с плоской крышкой. Под потолком, в неверном свете керосиновой лампы колыхались пучки трав, веники и сетки с чем-то непонятным внутри. Запахи переплетались, приносили тепло летнего луга или обдавали болотной сыростью.
  - Приподними крышку-то. Ах, забыла! Ты ж болезный, - проговорила старуха.
  "Откуда знает? Неужели меня так перекосило? И что за Дубки? Нет здесь такой деревни". Виктор подошел к ларю. Сжав зубы, открыл его. Из глубины появилась старая перина, за ней толстое ватное одеяло и огромная мягкая подушка. Глядя на нее хотелось спать, спать... До Виктора, наконец-то дошло, как он устал. Ноги стали ватными. Едва дождавшись, когда бабка расстелет на крышке перину, сел и собрался упасть головой на подушку.
  - Не торопись, болезный. Сейчас корешок принесу, - старуха повесила лампу на какую-то корягу и поспешила за дверь. - Ты раздевайся пока.
  Из темноты слышалось бормотание:
  "Отварчику бы. Да в баньку... Ах, вот ты где! Прожует, запьет. И будет он у нас свеженький... Так, теперь водички..."
  Старуха вернулась с большой алюминиевой кружкой и непонятным корешком в руках.
  - Ешь, а то к завтрему мясо от костей отделится. Не заметишь, как гнить начнешь.
  - Может, не надо?
  - Может, и не надо... А надо бы тебя отваром напоить, да некогда. Пока готовлю - поздно будет. Уж больно долго ты шел.
  Старуха глянула Виктору в глаза. Противиться расхотелось. Убежденный, что стоит расправиться с корешком - и все проблемы отступят, он впился зубами в горькую мякоть. Из глаз брызнули слезы.
  - Знаю, горько. Зато потом уснешь сладко.
  Работая челюстями, Виктор сквозь слезы и мерзкое крошево во рту представился. Пожевал еще и спросил:
  - А как мне к вам обращаться?
  - Зови меня бабушкой.
  - А по имени-отчеству?
  - Нина Кирилловна.
  "По здорову ли, баушка, Наина свет Киевна!" - вспомнил Виктор. И еще: "Покатаюся, поваляюся, Ивашкиного мяса поевши..." Жевать сразу расхотелось.
  Старуха улыбнулась. Так мог улыбаться деревянный леший. Морщинки на лице углубились, кончик горбатого носа зашевелился, тонкие губы разошлись, явив на свет крепкие белые зубы.
  - Ты, милок, не бойся. Не съем я тебя. Поспишь, а утром с Кошей посоветуемся, что с тобой делать.
  
  Уложив его, бабка провела руками над многострадальным боком, пошептала, и боль ушла. Лампу старуха унесла с собой. Виктор закрыл глаза, чтоб не мерещились в темноте населявшие комнату страшилы. Пахло мятой и еще чем-то смутно знакомым, возвращающим в детство. Приятное тепло растекалось по телу. Ребра не болели. Согрелись руки, теплая волна подбиралась к ногам. Незаметно подкрался и сон.
  
  ****
  
  На рассвете избушка приподнялась, повернулась тремя окнами к воротам, а крыльцом к будке Буяна. Качнувшись, притопнула куриной лапой. Виктор, наблюдая все это из-за ворот, поразился: зачем к избушке приделали мезонин? В нем не то, что усидеть, не размазаться по стенам трудно. Размяв ноги, избушка в два шага подошла к воротам. На балкончик выскочила деревянная морда с короткими ножками и ручками. Ухватившись за перильца, заорала:
  - Чего стоишь?! Открывай!
  Буян отвернулся. Зевнул так, что любой лев удавился бы от зависти, и не двинулся с места. Ему не было дела до этих криков.
  - Ты! Там! За воротами! Открывай! Она же сейчас прыгнет! Если ногу сломает, Нина голову оторвет!
  Виктор кинулся к плетеным воротам, скинул проволочное кольцо и потащил на себя длинную воротину.
  - Шустрей! Невтерпёж ей! - деревянная морда коротко оглянулась, кивнула. - И сам далеко не уходи. Как мимо пойдет - на крыльцо прыгай! Понял?
  Виктор бросил норовившую утащить за собой створку ворот и побежал ко второй.
  Избушка присела. Похоже, стартовать собиралась. Толкнув тяжеленную воротину, Виктор развернулся и прыгнул на пролетавшее мимо крыльцо. Животом на ступеньки. Избушка сделала очередной шаг, и ребра приложились к резному столбику перил. Боль заставила зажмуриться. Кто-то сильной рукой схватил его за шиворот. Рывок, и он уже в избе.
  
  Открыв глаза, Виктор обнаружил, что вновь лежит на веранде. В окно светит солнце.
  Старуха поправила одеяло. Посмотрела в глаза.
  - Проснулся? Потерпи, милок! Потерпи! Сильно ты приложился. Ужо, я этому Кирюше! Думать должен, в какой момент людям глаза отводить!
  Поводив над горящим боком руками, бабка вышла из комнаты.
  - Нина Кирилловна, а кто такой Кирюша?
  - Смотритель Дубков.
  - А где такая деревня?
  - Деревня? Ах, вот ты про что. Не деревня, - бабка уже стояла рядом. - Бор это - Дубки называется. Там, где ты упал. Вот! Жуй!
  Как и вчера вместо ноющей боли между ребрами разливалось тепло солнечного дня. Виктор сел. Взял корешок. Передернулся в ожидании горечи, обреченно сунул его в рот и стал слушать, что ему говорят.
  - Кирюша загордился лишку. Как Коша его фигуру у ворот поставил, так и загордился. Добрым людям глаза отводит. Может кружить весь день. А может в болото завести. Хорошо, в болоте не он хозяин.
  Старуха присела на разлапистую корягу, верх которой изображал мужичка с длинными волосами и перепонками между пальцев. Сейчас, на солнышке Нина Кирилловна уже не выглядела на двести лет, как в неверном свете керосиновой лампы. Морщинистые щеки заливал здоровый румянец. Нос демонстрировал изящество линий. За горб Виктор, похоже, принял капюшон старой офицерской плащ-накидки, что висела на гвозде у входа.
  - Кирюша, когда ты упал, испугался. Направил ко мне, - бабка с улыбкой смотрела на жующего Виктора. - Да! Ключи от машины у тебя в куртке лежали - так их Коша взял. Через полчасика пригонит. Тебе лучше не ходить пока. Полежи. И потом пару-тройку дней ходи поменьше, да не наклоняйся.
  
  ****
  
  Виктор нежился в лучах утреннего солнца. Запахи от развешенных под потолком травок приятно бодрили, навевая яркие летние картинки.
  В дверь протиснулся высокий парень с широкими плечами. Протянул ключи.
  - Я машину там, за поворотом оставил. К воротам подъезжать опасно. Изба может испугаться.
  - Изба...
  - Да. Взбрыкнет - на пол полетите. Бабушка говорит, вам еще пару дней поберечься надо.
  Это, наверное - Коша. Голос оказался ему под стать - громкий, бархатный, берущий за душу. Ручищи огромные. Парень помог встать: аккуратно взял за плечи, поднял и поставил. Надевая сапоги, Виктор спросил:
  - А почему вас Кошей зовут?
  - Это бабушка... Родители назвали Георгием, Гошей. А бабушка все Коша, да Коша. Худой я в детстве был, болел много. Она меня в три года у родителей забрала. По лесу водила, поила отварами, кормила корешками. Выкормила...
  Виктор снял куртку с коряги у двери. Под курткой скрывалась деревянная скульптура русалки. Гоша пояснил:
  - Это Алена. Она в Глубоком живет. Пришлось резать на берегу, а потом сюда тащить.
  - Так это все с натуры? - Виктор обвел рукой выстроенные у стены коряги.
  - Да. Я их с детства знаю. Почти всех. Ближних уж точно. На первом курсе приезжал сюда на этюды, потом взялся на резец. Пойдемте, бабушка там блинов напекла - позавтракаем.
  
  ****
  
  Зажатая с обеих сторон высоким орешником дорога петляла по лесу. О вчерашнем дожде напоминал только влажный песок в колее. Полуденное солнце пробивалось сквозь листву, и дорога казалась засыпанной золотистым конфетти. Грусть от расставания с очаровательной ведьмой и ее добродушным внуком постепенно уходила. Ночные мытарства в сыром лесу казались страшной сказкой.
  
  Гоша, провожая его до машины, сказал: "Вы не думайте, как выехать. Дорогу бабушка откроет. Главное, не пытайтесь свернуть - заплутаете".
   Виктор понимал: никогда ему не найти дорогу к избушке с мезонином, никогда не увидеть ласковую улыбку Нины Кирилловны. Гоша говорил, что его деревянные скульптуры охотно покупают. Может, мелькнёт где-нибудь вырезанный из дерева леший, напомнив о бесславном походе за грибами.
  После очередного поворота пришлось остановиться. Посреди дороги стоял бородатый мужичок в тулупе мехом наружу. На его плече примостился филин. Виктор поразился, как деревянный леший у ворот похож на настоящего.
  Филин взмахнул крыльями и скрылся среди деревьев. Кирюша подошел к открытой дверце. Смотреть в глаза Виктору он стеснялся.
  - Вот. Нина просила передать, - проскрипел леший, и подал брошенную вчера корзинку. Плотненькие боровички навалены в ней так, что рука еле влезала под ручку. - Вы извините. Я не со зла. Сам испугался, как вы упали, - Кирюша поднял взгляд и попытался улыбнуться. - Вы приходите в лес. Я вам завсегда грибков, ягодок... Правда, приходите.
  
  
  
  3. Дом для кикиморы
  
  Дорога к хутору Тимохи бежала по невысоким буграм, сползала в сухие низины и взбиралась по заросшим осинками косогорам. Спустившись с одного бугра, делала полукруг и вновь карабкалась на следующий. За очередным поворотом она, вместо того, чтобы пойти вверх, нырнула в заросли бузины. Скоро начнется малинник, растущий по краю луговины, а там и до хутора недалеко.
  Хозяйство у Тимохи крепкое. Четыре лошади, три десятка коров и полсотни овец. Да и хутор только назывался хутором. На самом деле он давно вырос в маленькую деревеньку. На холме стояли два просторных дома, несколько сараев и большой коровник.
  Оставив машину на площадке возле трактора, Виктор заглянул в избу. У плиты стояла незамужняя младшая дочь - крепкая, ладная, с бархатным голосом и ласковой улыбкой. Выяснив, что Тимоха с утра в лесу, Виктор выскочил на крыльцо. Отдышался. Эта молодая женщина всегда смотрела на него, как на потенциального мужа. От ее улыбки и вежливого разговора бросало в пот. Язык прилипал к зубам, не желая ни делать комплиментов, ни давать отпор вежливой осаде.
  
  В лесу ноги сами понесли к большому болоту. Улыбаясь, Виктор не противился. Знал - Кирюша не смог встретить, значит занят. Уж что-что, а водить людей по лесу леший умел. Можно даже не смотреть под ноги - не споткнешься. Виктор и не смотрел. Намного интереснее наблюдать за белкой, тащившей гроздь орехов, или высматривать, куда делась семейка мухоморов, все лето украшавшая полянку с пнем посредине. На этом месте в прошлом году Виктор сломал ребра или на другом, вспоминать не хотелось. Кирюша почувствует - расстроится.
  
  Перед ивовыми кустами, за которыми начиналось большое болото, лежала сухая осинка. Не на месте лежала. Виктор закинул на плечо сухой ствол и прошел между кустов ивняка.
  Кирюша сидел на толстом стволе березы, упавшем так удачно, что успел врасти в землю. Рядом суетился у костерка Тимоха. Сырые ветки никак не хотели гореть. Щелкали, дымили. Пламя пряталось и высовывать язычки отказывалось.
  - О! Молодец! А я и не подумал, - Тимоха, выхватив у Виктора осинку, потащил к костру.
  Леший улыбнулся:
  - Привет, а я тебя ждал. Сейчас Гоша придет - поговорить надо.
  - Случилось чего?
  - Какие-то гады в Коровий овраг старые удобрения свалили. Привозили два раза. Самосвалом.
  Виктор знал этот небольшой, заросший крапивой, овражек. Иногда, оставив машину в Селище, ходил вдоль него в Дубки.
  - И что?
  - Дождями отраву смыло в торфяник, и Лине теперь жить негде. Уходить собралась.
  - А кто это?
  От кустов донесся мягкий басовитый ответ:
  - Кикимора тамошняя. Привет!
  Гоша подошел к костру, скинул с плеча кожаный рюкзачок. Тимохе, наконец, удалось разжечь не желавшие гореть ветки. Кирюша повернулся к болоту. Прокашлялся. Крикнул:
  - Ольг! Выныривай! Костер готов!
  Ряска зашевелилась и пропустила на поверхность облепленную поникшей травой кочку. Рука с перепончатыми пальцами раскинула зеленые патлы по сторонам. Водяной пошлепал синими губами и тихо спросил:
  - Чего разорались-то?
  - Мы еще не орали, - вступился за правду Тимоха. - Орал Кирюша - с него и спрос!
  - А я что?! Я как лучше хотел! - насупился леший.
  Водяной вышел на берег. Из резиновых сапог с каждым шагом выплескивалась вода. В широченных ладонях трепыхались караси. Штуки по четыре в каждой. Ольг вывалил рыбу на мох:
  - Хватит пока. Потом еще схожу. А ты, - он повернулся к Кирюше, - не в лесу. На болоте не ори! Карасей, вон, распугаешь - лягушек жрать будем?
  Гоша собрал рыбу и подсел к пеньку - чистить. Тимоха копался в ивняке.
  - Чего ты там ищешь? - забеспокоился леший.
  - Рогульки.
  - Ты в прошлый раз здесь последние дорезал. Бери теперь выше.
  - А и то... - хуторянин поплелся к следующему кусту.
  
  В ожидании закуски решили не терять времени. Тимоха достал из кармана дерюжку. Расстелил, разгладил складки. Гоша покопался в рюкзачке, и на свет появился коньяк. Виктор, уже ухвативший в сумке бутылку за горлышко, разжал руку. Вторую лучше придержать, потому как поллитры им обычно хватало. Достал резной контейнер с хрустальными стопочками.
  - Эх, коньячок - это хорошо. Лимончика бы... - мечтательно протянул Кирюша.
  - Забыл! - Виктор запустил руку в сумку. - Держи, гурман! - положил рядом с бутылкой лимон.
  Разлили по первой. Тимоха повернулся к костру - поворачивать карасей другим боком. Гоша полюбовался игрой света в гранях хрусталя. Поставил стопочку на дерюжку и повернулся к Ольгу:
  - А Лина где? Ты чего ее не позвал?
  - Я ее на Глубокое наладил - к Алене. Пусть там пока погостит. Все же разнообразие.
  - А они не перессорятся? - Гоша разливал по второй.
  - Ну, если что не так - в протоке отсидится. Я когда-то специально там траву на границе с озером развел. Хотел от Глубокого отгородиться.
  - Зачем?
  - Молодой был, деятельный.
  Кирюша усмехнулся:
  - Это он от тогдашней русалки отгородиться хотел. Не помню, как ее звали.
  - И я не помню, - признался Ольг, - хоть и прожил с ней обок лет пятьсот. Но все равно расскажу.
  И услышал Виктор историю, начало которой терялось в середине прошлого тысячелетия.
  
  Давным-давно, когда никого из присутствующих еще и на свете не было, случилось так, что ключ в Глубоком, питавший местные озера, стал приносить меньше воды. А потом еще и несколько сухих лет подряд выдалось. Первым начало заболачиваться Черное. Берега заросли мхом, вода застоялась, подернулась ряской.
  В то время людей на Руси было мало, ведьма жила далеко. Лесная нелюдь тоже не жаловала эти места. Леший обитал в Красном бору, что за двадцать верст от Дубков. На три озера тут была одна русалка. Она и не уследила - заросло травой Черное. Следующее - Широкое, став непроточным, тоже начало обрастать по берегам. Прошло много лет, и ведьма, поселившаяся в этих краях, решила найти смотрящего для болот.
  - Я тогда молодой был, уговорила меня Василиса, - Ольг посмотрел на рюмочку. - Чего-то мы тормозим.
  Тимоха кинулся к костру:
  - Караси! Караси пригорят!
  Под закуску и рассказ потек веселее:
  - Поселился я в Широком, но уж больно не по душе мне открытая вода. Ну, и взялся со всем рвением обустраиваться - берега заращивать. Лягушек развел, подлещиков в Глубокое прогнал. Из-за них и поссорился с местной русалкой. Ей эти подлещики тоже не нравились. Но я их все-таки прогнал. Переманил к себе из озера налимов и стал протоку заращивать. А озерко продолжало заболачиваться само - не до него было. Попросил я Василису найти кого-нибудь, чтобы не разбрасываться на два болота, не топать по лесу в обход Глубокого. А она и говорит: "Не торопись. Через двенадцать лет будет в торфянике кикимора". Ну, я ей не поверил, а когда ровно через двенадцать лет в болоте, которое тогда еще и торфяником не называли, поселилась Лина, обомлел.
  - Во-во! А когда деревенские стали бывшее озеро торфяником называть - ко мне пришел. Удивлением поделиться, - поддержал водяного Кирюша. - Василиса сильная ведьма была. Судьбу не только видела, она ее делала!
  - Да! Нина - целительница знатная, но до Василисы ей далеко, - сказал Ольг.
  - Сколько лет Нине? Ста не исполнилось! - вступился за ведьму леший. - А Василиса, когда я сюда пришел, уже старая была.
  И пошел у нелюди разговор: кому сколько лет, да кто больше позабыл. Виктор сразу запутался, потому что имен водяной с лешим не помнили. Соседей они называли "тот леший, что татар завернул" или "та русалка, что с ведьмой поссорилась". Стих разговор, когда Гоша наполнил стопочки и постучал своей по бутылке.
  Выпили, закусили тем, что осталось от карасей. Ольг засобирался в болото.
  - Сиди! - Тимоха пошарил в подсумке, достал круг домашней колбасы. - Гоша, порежь.
  Над болотом, смешиваясь с дымком гаснущего костра, поплыл плотный запах копчености. Пока Гоша резал закуску, разговор вернулся к тому, с чего начинался. Кирюша спросил:
  - Куда Лину селить будем?
  - Некуда, - обреченно выдохнул Ольг.
  Гоша поднял голову:
  - А если в дальней заводи?
  - Не-е. Не захочет. Ей отдельное болото нужно.
  - Ничего, потеснишься, - произнес леший.
  Ольг поднял вверх указательный палец, с которого свисали перепонки, похожие на сложенные крылья летучей мыши.
  - Я ж что сказал - от-дель-но-е!
  Виктор, разливая по последней, предложил:
  - А если ее поселить в старице, что за мотелем?
  - Там у тебя протока в речку. Не уживется она с русалкой, - категорично заявил водяной. - Я твою Нюшу знаю - вредная баба!
  - А если протоку закопать? - спросил Тимоха.
  - А копать кто будет? - повернулся к нему Ольг.
  - Я буду! - ответил хуторянин. - Трактор с ковшом пригоню и закопаю. Кирюш, поможешь подъехать?
  - Да, я! Да, для такого дела...
  - А что скажут в лесничестве? - попробовал испортить радость Гоша.
  - С лесничеством я договорюсь, - внес свою лепту Виктор.
  - Вот и ладненько! - подвел итог леший. - За это надо выпить.
  
  Посидели еще немного, но разговор не клеился, вновь и вновь возвращаясь к гадам, испоганившим пусть и топкий, но приличный еще торфяник. Гоша вспомнил, что бабушка просила забежать в магазин. Виктор тоже заторопился - чтобы завтра с утра зайти в лесничество, выезжать придется рано. А до мотеля еще добираться лесными дорогами, на которых не встречается ГАИ.
  Распрощались с Ольгом. Чуть позже - с Гошей. И по тропинке, что вилась по светлой березовой роще, направились к хутору.
  Странно, но сегодня Кирюша пошел провожать их с Тимохой в поля. Обычно он из леса не выходил, а тут незаметно по луговине добрел до плетня. Виктор намеревался уже поинтересоваться, что случилось, но леший заговорил сам:
  - Совсем Ольг состарился. Раньше его мои крики не волновали.
  Стало понятно, почему Кирюша зашел так далеко. Хотел поговорить о водяном, чтобы тот не услышал.
  Тимоха, отворявший плетеную воротину, повернулся:
  - И что?
  - Что-что... Не понятно, что ли!? Долго не протянет - старый стал, покоя захотел. Вот если б заинтересовать его чем-нибудь, чтобы жизнь интересней стала.
  - Чем? - поинтересовался Виктор.
  - Он загадки всякие любил раньше. Но последнее время загрустил. Наверное, разгадал все. Видимо, скоро уйдет...
  - Куда?
  - Не знаю. И никто не знает, - леший помолчал, переминаясь на коротких ножках. - Нина, разве что...
  - Знает, да не скажет! - Тимоха махнул рукой.
  - И что будет с болотом? - спросил Виктор. - Кикиморе отдадут?
  - Не знаю. Как получится. Может Лина поселится, а может, новый кто придет...
  Хуторянин продолжил наседать на Кирюшу:
  - Откуда?
  - Не знаю.
  - Ну, вот ты откуда пришел?
  - Не помню. Правда, не помню. Я Алену спрашивал. Она тоже не помнит. Нину спросить надо. Ведьма точно знает. Она же Алену привела? Привела.
  - Может и водяного нового приведет?
  - Не знаю.
  На том и разошлись. Виктор долго смотрел вслед семенящему к лесу Кирюше. Тимоха молчал, опираясь на плетень, потом вдруг произнес:
  - Триста лет они с Ольгом вместе...
  
  ****
  
  В Управление лесного хозяйства Виктор заявился с утра, чтобы застать начальника на месте. Когда речь зашла о земляных работах, тот возмутился.
  - Чего вы там с этим браконьером копать собрались? Не ваша же земля. Небось, мусор захоронить хотите?
  Виктор рассказал все, как есть. Главный лесник не поверил:
  - Не бывает кикимор! Не бы-ва-ет! Сколько вы с Тимофеевым выпили, что тебе кикиморы мерещиться стали?
  Он никогда не работал в лесу. В управление попал из замов мэра по сельскому хозяйству. А до этого числился агрономом в колхозе, откуда был изгнан за непроходимую глупость.
  Виктор решился на обходной маневр:
  - А вы сами приезжайте. Рыбку половите, отдохнете на бережку. Я вас в хороший домик по дружбе поселю. Только весной поставил - еще смолой пахнет. Заодно проверите, есть в старице кикимора или нет.
  Начальник махнул рукой:
  - Ладно, приеду - посмотрю, что у тебя там за живность водится.
  - Так, мы протоку закопаем?
  - Да мне-то что - копайте. Там нормального леса все равно нет. Строить-то вы там с Тимофеевым ничего не собираетесь?
  - Нет! - отрезал Виктор.
  - И отходы захоранивать не будете?
  - Нет!
  - А копать-то чем будете?
  - У Тимохи трактор есть. С ковшом.
  - А как он трактор туда протащит? Там же лес.
  Виктор, не подумавши, ляпнул:
  - Кирюша поможет.
  - Какой еще Кирюша?
  - Леший из Дубков.
  И сообразил, что главный лесник теперь точно запретит копать. Но все обошлось. Начальник управления только махнул рукой. Сказал, что позвонит на неделе и в пятницу вечером подъедет с семьей. Видимо, предложение отдохнуть на халяву пришлось кстати.
  
  ****
  
  Тимоха загнал трактор на стоянку перед мотелем. Открыл дверку и спрыгнул на асфальт с грацией бывалого тракториста. Пожал Виктору руку. Посмотрев в сторону леса, спросил:
  - Ну, и куда дальше?
  - К во-он той кривой осине! Кирюша сказал, что перед тобой пойдет.
  - Ага!
  Хуторянин шустро забрался в кабину. Трактор, выпустив облако черного дыма, медленно съехал с асфальта. Виктор двинулся следом.
  Перед деревьями Тимоха сбросил газ, но стволы осин раздвинулись, открыв присыпанный листьями проход. В глубине его мелькнула лохматая борода лешего.
  Оглядываясь, Виктор двинулся следом. Трактор ехал по вытянутой полянке, которая чудесным образом перемещалась по лесу. Деревья не вытаскивали из земли корни, как в сказке. Не гнулись. Просто оказывались в стороне, освобождая дорогу лешему. А потом, дав проехать трактору, так же незаметно возвращались на место за спиной Виктора. Лес становился привычно непролазным осинником, в котором отродясь не бывало никаких полянок.
  
  На берегу узкой протоки Тимоха затормозил. Высунулся из кабины и крикнул:
  - Где копать будем?
  - Вон, там - с кряжа? - ответил Виктор.
  Трактор подкатился к песчаному обрыву, из которого вся деревня брала песок. Опустил на траву стальные лапы и отвал. Тимоха повернул кресло к торчащему сзади ковшу и взялся за рычаги.
  
   Виктор, наблюдая, как хуторянин наваливает на берегу кучу песка, спросил у стоящего рядом Кирюши:
  - А ты только ненадолго можешь деревья передвинуть?
  - Смотря, какие и зачем. Ну, и куда - тоже надо посмотреть. Бывают места, в которых деревья не растут. Сколько не пересаживай - либо назад вернется, либо засохнет.
  - У меня две яблони растут так, что ялики в сарай приходится кругами таскать. А срубить жалко - старая антоновка, ароматная. Сейчас такую и не найдешь
  - Пойдем - посмотрим, что там у тебя с яблонями.
  
  В беседке сидели приехавшие вчера рыбаки. Пили чай и перебирали разложенные на столе воблеры. Кивнули Виктору, а семенящего рядом Кирюшу будто не заметили. Хотя, в полуденную жару мужичок в тулупе выглядел нелепо. Знатно отвел им глаза леший!
  - Эти, что ли? - подошел к яблоням Кирюша.
  - Эти, - подтвердил Виктор. - Их бы поближе к беседке пересадить.
  Леший прошел между кривыми стволами. Погладил спускающиеся к самой земле ветви. Постоял, словно прислушивался к чему-то. Медленно вернулся к беседке. Почесал затылок и оглянулся на мужиков. Те уткнулись носами в снасти и внимания ни на что вокруг не обращали.
  - Сюда, что ли?
  - Сюда.
  - Хорошее место. Но вдвоем им тут тесно будет - засохнут, - Кирюша осмотрелся и показал рукой: - Вторую придется выше гнать.
  Рыбаки, видимо, услышали разговор. Закрутили головами. Виктор приготовился врать и изворачиваться, но леший провел перед собой ладонью, словно вытирал стекло. Мужики снова склонились над столом.
  - Только сразу не получится, - произнес Кирюша. - Если ненадолго надо дорогу открыть, то можно быстро. А если хочешь, чтобы дерево на всю оставшуюся жизнь в другое место переселилось, то надо не спеша его двигать.
  - К осени-то успеешь?
  - Конечно! Недельки за три управлюсь. Только ты их поливай. Особенно с той стороны, куда пойдут. И много поливай, чтобы земля мягкой стала. Тогда быстрее получится.
  Мужики в беседке разложили воблеры по коробкам. Посматривая на темную тучу над горизонтом, рассуждали, собираться на рыбалку или нет. Кирюша прищурился и сказал:
  - Ты скажи им, чтоб не беспокоились. Не будет сегодня дождя.
  
  К вечеру Тимоха успел несколько раз насыпать и сдвинуть кучу песка в заросшее камышом русло. Под конец переехал на тот берег и, опустив отвал, разровнял запруду.
  - Всё! - выпрыгнув из трактора, сказал он. - Обмыть бы...
  - Вот, придет Лина, новоселье и обмоем, - предложил Виктор.
  - Я за ней схожу! - заторопился Кирюша. - Только надо трактор отсюда убрать. Лина технику не любит.
  - Ну, показывай дорогу! - полез в кабину Тимоха.
  
  Пока леший выводил через лес трактор, Виктор дошел до мотеля. Прихватив бутылку коньяка, стопочки и фрукты на закуску, спустился к реке. По вьющейся вдоль берега тропинке прошел до излучины. Свернул в лес, чтобы обойти заболоченную низину, с которой начиналась старица.
  За деревьями мелькнул желтый песок откоса. Вдоль него ковылял Кирюша. Рядом, медленно переставляя большие ноги, шла Лина. Кикимора выглядела как обросшая густой тиной коряга. В спутанных волосах застряли веточки. Прозрачная капля свисала с длинного острого носа. На узких плечах лежало ожерелье из кувшинок.
  Виктор зажмурился, но кикимора стала как будто ближе. Шлепая широкими ступнями по заболоченному берегу, она добралась до чистой воды и обернулась. Помахала рукой. Улыбнулась, показав острые пожелтевшие зубы. Виктор с закрытыми глазами помотал головой, но продолжал видеть плывущую к запруде Лину.
  Открыв глаза, Виктор медленно сделал шаг. Еще один. Шел и не мог понять, что с ним происходит. Откуда взялся этот сон наяву? Почему кикимору сквозь закрытые веки он видел лучше, чем открытыми глазами?
  - Ну, что ты там тащишься?! - поторопил его Кирюша. - Давай быстрей! Ночь на носу, а Лине еще обустраиваться надо!
  
  ****
  
  На следующей неделе в мотель заглянул районный прокурор, приходившийся Тимохе зятем. Подошел к Виктору и строго спросил:
  - Это ты сказки леснику рассказываешь? Он же у нас дурак - шуток не понимает. А ты ему про лесную нелюдь...
  - Да я ж не знал...
  - Теперь знай! Кстати, чего это вы там копать затеяли?
  Виктор рассказал про старицу. Прокурор усмехнулся:
  - Узнаю Тимоху. Сам живет без машины, на телеге в магазин ездит, а для какой-то кикиморы готов технику по буреломам гробить. Кстати, фермера, что удобрения в овраг свалил, мы нашли. Штраф содрали, заставили выгрести все и на свалку вывезти. Только торфяник-то он уже загадил.
  
  
  4. Влюбленные
  
  4.1
  
  Яркое весеннее солнце пробивалось сквозь листву узкими лучиками. Трава на полянке, зажатой между болотом и кустами ивняка, тянулась к теплу и свету. Казалось, она росла прямо на глазах.
  - Так почему Дубки? - Виктор вытащил из сумки копченую колбасу, положил на расстеленную дерюжку. - Вокруг березы, да ивняк вдоль болот.
  - Дубы растут дальше, у Глубокого, - Гоша вздохнул. - Тебя Кирюша туда не пустит, будь ты ему хоть трижды другом. Даже за ящик водки.
  - Чего это так?
  Гоша отвечать не торопился, достал маленький кривой нож - таким из картошки глазки выковыривать. Ловко снял с колбасы шкурку, принюхался.
  - Эх, надо было к Тимохе на хутор зайти. Вот у него колбаска...
  Виктор обиделся:
  - Не мог сказать? Я же там машину оставил.
  Гоша проворчал, нарезая колбасу:
  - Теперь сказал. Ты только с дочкой его поосторожнее. Он ее замуж мечтает выдать. Мне уже второй год сватает. Надежный ты, говорит, человек, и не летчик.
  - А что там у него с летчиками? - спросил Виктор.
  - Так Вера за летчика замуж вышла. Потом приехала с сыном и без мужа.
  - Бросил?
  - Нет, разбился.
  Виктор от удивления выругался. Гоша невозмутимо пояснил:
  - А Тимоха все равно считает - виноват! Женился, сына родил - не имеешь права помирать!
  - Дурдом какой-то!
  - Скоро другой дурдом придет, - Гоша кивнул в сторону болота.
  За разговором Георгий успел кривым ножичком нарезать колбасу. Виктор достал из рюкзака банку. Соленые огурчики ему презентовала будущая теща. Она умудрялась так солить их, что даже вялые экземпляры приобретали твердость и хрустели на зубах.
  - А что ты там про дубы у Глубокого говорил? - вспомнил Виктор.
  - Что не видать тебе их. Кирюша туда уже второй год никого не пускает. Тебе глаза от пенька отвел. Меня по осени в болото загнал. Уж, ему от бабушки досталось! Только без толку! Недавно какие-то туристы пытались пройти к озеру. Так он их два дня кружил по лесу. Я этих ребят потом встретил у магазина в Селище. Сидят, на навигатор смотрят, а там трек раз шесть чётко по кругу.
  - Силён!
  - Во-во. От любви вся сила!
  Виктор чуть не уронил бутылку водки на хрустальные стопочки. Гоша усмехнулся:
  - Ты чего? Не знал, что ли?
  - Чего?
  - Кирюша в Алену влюбился! Почти сто лет не замечал, а тут - в одночасье! Так он, получается, тебе не сказал? А все: Виктор, друг, да я за него... Наверное, мало ты его водкой поил.
  Из зарослей ивняка, отделявших бор от болота раздался скрипучий голос:
  - Не поил! Что я, сам пить не умею?
  На полянку вышел Кирюша - невеликий мужичок, заросший мехом от макушки до ступней и запястий. Крепкие, лопатообразные ладони высовывались, казалось, из рукавов свитера. Бережно прижимая к груди ольховый хворост, леший засеменил кривыми ножками к догоравшему костерку.
  - Что ж вы, человеки бестолковые, за углями не следите? Прогорят же! - запричитал он. - Смотри, Ольг, они ж так мне косточки перемывали, что про костер забыли...
  Следом за лешим появился Ольг. Смотрящий местного болота нес на плече огромного налима. Его любимый плащ от комплекта химзащиты болтался, хлопая по голенищам резиновых сапог. Водяной всегда ходил по лесу обутый. Говорил, что за перепонки боится. Виктор подозревал, что, в отличие от не признающего одежды Кирюши, Ольгу просто нравилось одеваться.
  А мохнатый леший уже суетился возле коптильни, которую еще весной принес Виктор:
  - Давай налима сюда! Что ты его за жабры держишь? Под хвост перехвати! Заталкивай! Заталкивай! Прогорят же угли! Жар уйдет! Рыба сырая будет, не смолистая!
  Приземистый леший и худющий высокий водяной никак не могли повесить коптильню из-за суетливости Кирюши. Он пытался поднять перекладину на плечо, вставал на цыпочки, подпрыгивал, но все время промахивался. Ольга от всех этих перемещений мотало из стороны в сторону, что еще больше мешало Кирюше.
  Виктор встал, перехватил у лешего перекладину и положил на верхний сучок рогатины.
  - Ты куда? Ниже клади! Костер-то у вас прогорел! Человеки! - это было самое страшное ругательство в устах Кирюши.
  
  Закуска поспела, когда разлили по второй. Чтобы не слушать сетования Кирюши, его послали за свежей черемшой. Втроем без лишних разговоров вытащили налима на листы лопуха и замерли, вдыхая дивный аромат копченой рыбы.
  
  Чуть погодя Виктор завел разговор, ради которого сегодня пришел в лес.
  - Гоша, поговори с Ниной Кирилловной. Хочу ей девушку свою показать, посоветоваться. Болеет она часто - простуда, бронхит.
  - А сам-то что? Привел бы, показал.
  - Так, мне дороги к избе нет. Поговори - может, она откроет.
  - О-о! Ты не понял! Дороги нет любопытным. А коли дело какое - милости просим!
  - Я даже не знаю, где свернуть...
  Тут не выдержал леший.
  - Ты б меня попросил! Я бы показал!
  - А потом Нина тебе показала бы, - осадил его водяной.
  Кирюша пригорюнился.
  - Привози! - сказал Гоша. - Когда к хутору с асфальта свернешь, смотри влево. На первую дорогу не съезжай, на вторую тоже. Третья будет, темная такая, будто в болото уходит. Соваться на нее не захочется, а ты сверни. И по мостику осторожно проезжай - не гони.
  - Ты, как свернешь, меня крикни, - опять оживился Кирюша. - Я проведу.
  Понимал леший, что если дорога откроется, то к нему претензий не будет.
  
  Водка закончилась раньше налима. Кирюша свистнул. Тихонько, но звук гулко разлетелся между деревьями. Леший собрал в лопух кости, недоеденный хвост и оставшиеся кусочки колбасы.
  - Боится! - он посмотрел в сторону двух больших берез, выросших из одного корня. Кряхтя, поднялся и понес к ним лопух. Из-за ствола высунулась острая лисья мордочка. Ольг покосился вслед лешему, пояснил Виктору:
  - Это Кыша. Мать у нее браконьеры убили. Кирюша ее выхаживал, с рук кормил.
  Леший сунул лопух за березу и засеменил обратно. Сказал виновато:
  - Щенки у нее будут, а филин всех мышей в округе извел.
  - А ты куда смотрел?
  - И не спрашивай - виноват! Гоша, ты только Нине не говори - опять заругает.
  - Ты же меня знаешь. Только ей и говорить не надо, - Гоша вздохнул.
  Вздохнул и Кирюша. Ольг посмотрел на лешего с сочувствием:
  - Ты Кышу ко мне присылай. Я ее лягушками подкормлю.
  - Не пойдет. Гордая!
  - А ты ей о щенках напомни. Не имеет она права их погубить.
  - Попробую...
  
  ****
  
  Расходились поздно. Гоша отправился к бабушке в обход болота, и Ольг вызвался его проводить. Виктор с Кирюшей пошли в сторону хутора. Кыша так и не показалась. Только мелькнул в лучах заходящего солнца яркий хвост.
  Когда Виктор в первый раз приехал в этот лес, день был пасмурный, дождливый. Тогда сумерки опустились сверху, накрыли лес покрывалом тьмы. Сейчас же полумрак разливался по сырым низинам, а в кронах деревьев еще играли солнечные лучи. Сквозь листву виднелось темно-синее небо. Мелкие пичужки подлетали к Кирюше и снова исчезали за деревьями. Леший шел хмурый. Виктор подумал, что он переживает за Кышу, и не приставал с разговорами.
  На опушке леса у луговины Кирюша остановился. Долго переминался с ноги на ногу, кряхтел. Наконец решился:
  - Ты это... Привози свою девушку. Ко мне привози. Мы на Глубокое сходим. Там пляж, песочек, камыши...
  - Привезу. В следующие выходные.
  - Так ты же ее к Нине привезешь, - проскрипел леший. - А вы потом ко мне приходите.
  Виктор молчал, не понимая, что затеял Кирюша. Хитрить тот не умел. Мог завести в непролазную чащобу, мог кружить по лесу сутками, не выпуская, отводя глаза от тропок и дорог. Но хитрить леший не умел.
  - Там... это... - никак не мог продолжить Кирюша, и, наконец, решился. - Алене скучно. Приезжай с девушкой. Пусть познакомятся, поговорят по-девичьи.
  Виктор улыбнулся. Влюбленный Кирюша - это было невообразимо. Триста лет мужику, а как мальчишка! Но и обижать лешего нельзя. Он не поймет - добрая душа. Для него Виктор - такой же друг, как Ольг или Гоша. Кому же, как не им может довериться влюбленный.
  - Привезу! Что, в мотеле, без меня неделю не управятся, что ли?!
  Кирюша просиял. Борода раздвинулась шире плеч. Всхлипнув, он переступил с ноги на ногу и заскрипел:
  - Приезжайте. Вдвоем. Я вам шалашик на берегу... Сморчков свеженьких... Нину попрошу, чтобы она погодку теплую сотворила, - леший принюхался и подтолкнул Виктора в сторону хутора: - Ну, ты иди! Там Тимоха ужинать собирает, тебя ждет. Картошечка у него... колбаска...
  
  Виктор поднялся по луговине к хутору и остановился возле плетня. Обернулся. Внизу темной полосой лежал лес. По траве на полусогнутых лапах пробиралась Кыша. Под одиноким кустом бузины затаился заяц. Кирюша брел между березами. Выговаривал что-то умостившемуся на плече филину. В болоте Ольг поправлял покосившиеся кочки.
  Последнее время Виктор стал видеть многое, что раньше было скрыто темнотой или густыми зарослями. Видел не глазами, а каким-то глубинным чутьем. Тем, которое люди потеряли, променяв бесконечность тенистых боров на тесноту квартир.
  
  4.2
  
  Оставив Машу с Ниной Кирилловной, Виктор вышел на крыльцо. У ворот, прислонившись к плетню, стоял Кирюша. Поражало невероятное сходство деревянной фигуры с лешим. Гоше как-то удалось передать добродушие хозяина Дубков.
  Кирюша увидел спускавшегося по ступенькам Виктора и помахал рукой.
  - Привет! Извини, встретить не мог.
  - А что случилось?
  - Кыша в болото ввалилась. Ольга с испугу покусала, пока он ее на берег тащил.
  - Чего ей там понадобилось?
  - Хотела утку поймать. В топь влетела. А брюхатая ведь... Пока барахталась, все силы ушли.
  - Как же она Ольга покусала без сил?
  - Не знаю. Врет, наверное. Я сам не видел.
  "Может и врет, - подумал Виктор. - Ольг в последнее время совсем плох стал. Состарился... Только на Кышу наговаривать грешно. Не могла она покусать. Какой же зверь будет кидаться на водяного или кикимору?"
  Леший потоптался немного на месте и засеменил к скамеечке, вкопанной возле будки Буяна:
  - Нечего тут стоять. Пойдем - присядем.
  - А-а... - Виктор покосился на спящего пса.
  - Не бойся, мы ему не соперники. Он только медведя не любит, да на вертолет лает. Иногда.
  Буян так пригрелся на солнышке, что не стал даже смотреть, кто прошел мимо. Виктор перешагнул через толстенную цепь. Уселся на скамейку и, глядя на легкие облака, сказал:
  - А в Бору льет, как из ведра.
  - Скоро и там солнце выглянет. Я же обещал попросить Нину - и попросил!
  - Так это правда?
  - Что?
  - Что Нина Кирилловна умеет погоду делать?
  - Ой, да это любая ведьма может. Первейшее дело для них! Выйдет голой в полночь на крыльцо - дождь назавтра пойдет. Пройдется по лесу с непокрытой головой, с туеском перевернутым в руках - солнышко выглянет. Затопит печку поутру, кинет туда травки разные - к ночи такой мороз ударит...
  Пока леший объяснял хитрости управления погодой, Виктор поглядывал на крыльцо. Кирюша заметил беспокойство.
  - Не жди. Еще часик - не меньше. Видишь, дымок над трубой слабенький. Отвар готовит. Пока вода вскипит, пока настоится, пока остынет...
  - А мы что, час тут будем сидеть?
  - А что делать-то?
  Виктор поднялся.
  - Пойдем к машине. Я тебе подарок привез.
  Леший вскочил. Забежал вперед.
  - Какой подарок?
  - Пойдем, покажу.
  Кирюша семенил рядом, приплясывал от нетерпения, поскрипывал и кряхтел. Виктор даже пожалел, что сказал заранее и заставил лешего переживать.
  Машину он оставил за поворотом, вспомнив давние слова Гоши, что изба может испугаться. Да и колея заканчивалась там небольшой площадкой. Дальше шла просто широкая тропа.
  Покопавшись в кармане рюкзака, Виктор подал Кирюше небольшой калейдоскоп.
  - Смотри сюда. На солнце направь. Теперь поворачивай.
  Еще весной он заметил, как леший подобрал оброненный кем-то яркий значок. Полюбовался игрой света и спрятал на волосатой груди, как за пазуху сунул. И когда Маша сказала, что без подарка в гости не ходят, сразу подумал о калейдоскопе.
  Кирюша стоял столбом. Слышался шорох перекатывающихся стеклышек и редкие всхлипывания. "Это надолго, - подумал Виктор и стал вытаскивать из багажника вещи. - Лишь бы лес не забросил". Но леший оторвался от игрушки, как только палатка и спальник были прикручены к рюкзаку.
  - Ну, спасибо... друг... да я... да это... чудо-то какое, - слов у Кирюши не хватало. - Что это?
  - Это калейдоскоп. Смотри не разбей. Там зеркала хрупкие.
  Леший посмотрел на раскрашенную трубку и аккуратно отправил ее "за пазуху". Виктор поддернул лямки на клапане. Спросил:
  - Мимо болота пойдем?
  - А что?
  - Ольгу надо подарок отдать.
  Кирюша прищурился:
  - Тоже ка-лей-до-скоп? - выговорил он непривычное слово.
  - Нет, кубик Рубика, - Виктор достал из кармана рюкзака головоломку.
  Объяснять, что это за штука, пришлось долго. Зато леший, когда сообразил, засучил на месте короткими ножками:
  - Молодец! Ему такое и надо! Хоть чем-то заинтересуется!
  Виктор вытащил Машину сумку и захлопнул багажник.
  - Пошли. Посидишь на скамеечке, посмотришь узоры.
  - А Алене ты тоже подарок привез? А Лине?
  - Маша привезла. Мы на днях Гошу встретили - он и посоветовал. Только Лине мы еще утром отдали. И Нюше.
  - А что?
  Пришлось рассказывать нетерпеливому Кирюше о подарках.
  
  ****
  
  Маша с Ниной Кирилловной появились на крыльце, когда солнышко коснулось верхушек деревьев. Кирюша с сожалением оторвался от игрушки:
  - Нина, так мы пойдем? Поздно уже.
  - Идите. Вот, Кыше дашь, - ведьма протянула пучок сушеных травинок, перевязанный лыковым ремешком. - Не будет есть - скажи, я велела, а то не выносит щенков.
  - Ой, спасибо!
  - Ну, идите. Стемнеет скоро. Ты, девочка не беспокойся, простуды тебя стороной теперь обходить будут. Я к вам через несколько дней загляну, еще отварчиком напою, Алену проведаю. Давно ее не видела.
  - Спасибо вам, Нина Кирилловна. Большое спасибо.
  
  В лесу налетели комары. Леший взмахнул рукой, и гудящие кровопийцы стали держаться в отдалении. Низкое солнце едва пробивалось через листву. Густой лес - это не бор, в нем темнеет намного раньше. Шедший впереди Кирюша остановился.
  - Эх, не успеем до заката! А так хотелось у костерка посидеть, чайку попить.
  - Так стоять не надо. Пошли!
  - Ну, пошли!
  Леший направился к низкому, густому орешнику. Виктор подтолкнул Машу за ним. Раздвигая ветки, Кирюша повел их между кустов. С той стороны еще светило солнце. И вышли они почти на берег озера. За вековыми дубами блестела на воде закатная дорожка.
  - Как это? Напрямик же километров пять, - удивился Виктор.
  Довольный леший засеменил к берегу. Махнул рукой:
  - Давайте за мной! Немного осталось. Не каждая прямая дорога в лесу - короткая. Вон там шалашик. Только к Ольгу придется завтра сходить.
  - Сходим.
  
  Шалаш оказался уютно устлан еловым лапником. Ветки не выпирали, лежали ровным, мягким ковром. Завораживающе пахло хвоей. Ставить палатку сразу расхотелось. Виктор раскатал на лапнике одеяло, бросил на него спальник. Потянуло свежим дымком. Кирюша суетился у костра, подбрасывал сухие веточки. Над разгорающимся огнем висел старый алюминиевый чайник. Маша сидела рядом на толстом бревне и отмахивалась от дыма. Тишина стояла - в городе такой не бывает. Ни ветерка, ни шороха. Потрескивали изредка ветки в костре, да слышалось бормотание лешего:
  - Нам до ведьмы, конечно, далеко. Но и мы не лыком шиты. Сейчас такого чайку... Брусничка, мята...
  Маша смотрела на озерную гладь. Давно уже Виктор не видел на ее лице мирную улыбку. Полгода с бронхитом по больницам да санаториям.
  
  Чай пили из таких же, как и чайник, древних алюминиевых кружек. Кирюша заявил, что только в них сохраняется аромат. Мол, все эти новомодные пластики воняют, нержавейка - мертвый металл. Только обжигающий алюминий подходит для трав. Ну, может, эмаль еще.
  - Тебя из чего Нина поила? - спросил он Машу.
  - Из такой же кружки.
  - Вот, видишь! - обрадовался леший. - Я прав!
  Аромат заваренных трав смешивался с дымком от догорающего костра, поднимался над кронами дубов. В зеркале озера отражались первые звезды.
  Сзади кто-то осторожно тявкнул. Леший встрепенулся.
  - Ой, забыл! Иди сюда. Кыш, Кыш, Кыш...
  Блеснув в темноте глазами, из-за дуба вынырнула лисица. Сделала круг и подошла к лешему так, чтобы не проходить мимо людей. Ткнулась мордочкой в ладони.
  - Милая! Тут тебе Нина травку передала. Велела съесть.
  Кирюша выпутал из ремешка пучок, протянул Кыше. Поглядывая на людей, лиса выбирала из руки травинки.
  - Ешь, ешь - тебе надо, щенкам надо.
  Маша дождалась, пока будет съедена последняя травка, и протянула Кыше кусочек сахара. Лиса покосилась на лешего. Тот разрешил:
  - Ешь - это вкусно. После горькой травки - особенно.
  Осторожно, медленно Кыша подошла, взяла сахар. И сразу бросилась прочь. Только мелькнул в темноте рыжий хвост. Виктор посмотрел вслед. Как и неделю назад, он прекрасно видел лису, грызущую вдалеке сахар. Различал трещины на коре деревьев. Видел спину филина, сидящего на нижней ветке старого дуба. Повернувшись к Кирюше, спросил:
  - А ты чего филина не жалуешь?
  - Так он мышей всех сожрал. Ухает невпопад. Прошлой осенью повадился грибников пугать. Только я их к поспевшим грибам направлю, или на выход, чтобы лес не зорили, а он как ухнет над головой. Люди шарахаются, с пути сбиваются. Как тут уследить за всеми.
  - А ты с ним поговорить не пробовал?
  - Пробовал! Только глухой он. Старый.
  
  ****
  
  Утро выдалось прохладным. Вылезать из теплого спальника не хотелось. Но за стенами из еловых ветвей пели птицы, и вставало солнце.
  Виктор спустился к берегу. Вышел на бревенчатые мосточки. Зачерпнул ладонями воду, умылся. Озеро стояло тихое, подернутое низким туманом. Лишь у самого берега белая пелена открывала прозрачную гладь. Камыши в стороне, казалось, висели в воздухе.
  Откуда-то издалека к берегу подкатилась небольшая волна. За ней пришла череда волн совсем маленьких. Из тумана выглянула девичья головка.
  - Привет! Ты Виктор?
  - Здравствуй! А ты, наверное, Алена?
  Ответить русалка не успела. По крутому откосу скатился Кирюша.
  - Вот и хорошо! Вот и познакомились! Там уже Маша встала. Сейчас, чайку утреннего заварим - посидим. Алена, мы к тебе придем, - леший повернулся, направил поток красноречия на Виктора. - Пошли! Костерок надо разжечь. Потом спустимся, посидим, поговорим.
  Русалка улыбнулась. С легким кивком исчезла в пелене тумана. Набежали на берег волны.
  
  ****
  
  Прогревшееся за неделю озеро засыпало. Легкий ветерок приносил с воды приятное тепло. За лес на дальнем берегу пряталось солнце. На скамеечке, устроенной мастеровитым Тимохой прямо на мостках, сидела Маша. О чем они говорили с Аленой - не слышно. Понятно, что не о грустном. Колокольчиком разливался над водой смех русалки. Маша смеялась негромко, мягко. Видимо, боялась закашляться, не привыкла еще к тому, что здорова. Ведьма ворошила прутиком угольки в костре, отодвигая от чайника потухшие и подкатывая свежие.
  Кирюша, прихватив с собой филина, убежал к Селищу. Там - у торфяника приезжие браконьеры устроили пьянку. Виктор закрыл глаза и постарался увидеть лешего. Тот кружил двух крепких мужиков, одетых в камуфляжные куртки. Кружил знатно. Они уже минут пять не могли выйти из темного леса, куда пошли до-ветра. Филин ухал невпопад, Кирюша ворчал: "Зря я тебя сюда тащил. Тебе только кошек пугать. Надо было семейку твою прикормить. Молодые-то поумнее будут".
  - Ты не просто смотри, - Нина Кирилловна прищелкнула прутиком по боку чайника. - Помоги, а то он до ночи провозится.
  - Как? - Виктор открыл глаза.
  - Ну, пригони ему в помощь летучих мышей с заброшенного коровника. Видишь их? У деревни.
  Виктор сосредоточился и действительно увидел: вокруг старого скотного двора летают ночные охотники, ловят мошек.
  - Вот, теперь позови их. Подскажи: пусть к Кирюше летят.
  Виктор представил, как стайка летучих мышей направляется к полянке, где обосновались браконьеры. И тут же услышал голос лешего: "Спасибо...друг!"
  - Что же это получается? Я что, лешим становлюсь?
  Ведьма улыбнулась.
  - Нет. Твое время еще не пришло.
  - А когда придет?
  - Не знаю. Я судьбу так далеко не вижу. Вот, следующим летом Кошина невеста приедет - у нее спросишь.
  - А она...
  - Она - сильная ведьма. Неопытная еще, молодая, но это дело наживное - научу. Ей этот лес после меня достанется.
  Виктор задумался. Что же это получается? Судьбу, значит, далеко не видит, а кому лес достанется, да на ком Гоша женится - знает.
  Ведьма посмотрела на него.
  - Видеть судьбы тех, кто с лесом связан, может любая ведьма. Ну, еще судьбы близких. А Лена может намного больше. Она не только видит, она судьбу творит, направляет. Не знаю, как у нее получилось, но родителей своих она познакомила.
  - Как это?
  - Говорю же - не знаю. Дар у нее такой. Пра-пра-бабка ее, Василиса, тоже сильная ведьма была. Меня учила. В травах я разбираюсь лучше, а судьбу вижу не всегда. Вот, вы подарки привезли, и я увидела, что Ольг еще лет пятьдесят протянет. Разбередил ты ему душу этим кубиком. А Алена Кирюшу ненадолго переживет.
  - Как? Она же...
  - Да. Молодая. Но она и русалкой-то стала рано. Двадцати еще не было.
  - Утопилась?
  - Не верь ты этим сказкам. В лес уходят только по собственному желанию. Очень сильному желанию. Когда иначе жить невозможно. Когда лес или болото дороже становятся, чем своя жизнь. Когда от березок отойти не сможешь. Когда судьба лисенка станет важнее собственной. Но не каждый сможет в лес уйти. Для этого надо талант иметь. Видеть его, ощущать.
  - Как... - Виктор боялся высказать.
  - Да, как у тебя. Но это должно сойтись в одном человеке. Чтобы и талант был, и боль за лес, за озеро, за последнего карася в болоте.
  - А Ольг этих карасей...
  Ведьма опять улыбнулась.
  - Он же вам старых таскает, которые вскоре помрут, болото ему загадят. А так и болоту польза, и вам, и Кыше.
  - Вы что, все видите?
  - А как же! Тут хозяйский глаз нужен. Лесные жители - они, что дети малые. То перессорятся, то влюбятся.
  Теперь улыбнулся Виктор. Влюбленный Кирюша являл собой зрелище комичное и грустное одновременно. Когда Маша пришла на мостки с пакетом томатного сока, он пыжился, будто сам подсказал, что дарить. Каждое утро приносил венок из красивых цветов. Алена потом до вечера в нем щеголяла. Ольг рассказывал, что и Кыша сиротой осталась из-за того, что леший на берегу сидел и не уследил за браконьерами.
  
  Сумрак надвинулся из глубины леса. Виктор заметил оживившихся комаров. Не думая, взмахнул рукой, как делал это леший. Гудящая стая отлетела к озеру и расползлась над водой. Захлопали губы верховой рыбы, обрадованной нежданным подарком. Побежали, перекрещиваясь, круги. Виктор закрыл глаза и нашел летучих мышей. Маленькие охотники, кувыркаясь на лету, возвращались домой.
  Ведьма с улыбкой смотрела на дотлевающие угольки.
  
  
  
  5. Человек
  
  5.1
  
  Памятное место Игорь чуть не пропустил. Все ждал, пытался вспомнить, сбрасывал скорость у каждого перекрестка. И не узнавал.
  Несколько лет назад дорогу подняли, расширили. Теперь всё здесь изменилось. Светлана смотрела на мужа с тревогой. Раньше они проскакивали этот участок дороги, не замечая и не вспоминая. А сейчас...
  Лена протянула руку с заднего сидения, тронула отца за плечо.
  - Это здесь, папа. Там, где сосны.
  Игорь притормозил, остановился на обочине. Съехать с асфальта теперь уже не получилось бы. Внизу действительно уходила в лес грунтовка. Заросшая, давно не катаная колея ничем не напоминала ту дорогу, по которой он объехал смерть. Только сосны всё так же стояли на песке. Казалось, за двадцать лет они нисколько не выросли.
  Лена легко сбежала с насыпи к низким сосенкам. Подошла, прижалась к желтому стволу щекой. В ветвях мелькнула белка. Девушка подняла руку и рыжий зверек, стелясь, спустился по стволу. Мягко прыгнул на плечо.
  Родители, давно привыкшие к странному поведению дочери, ждали у машины. Игорь не слышал, что она говорила, заметил только шевелящиеся губы. Светлана глянула на мужа, и он в ответ на невысказанный вопрос покачал головой.
  Белка вернулась на дерево, скользнула вверх и исчезла. Лена выбралась на дорогу. Закинула косу на плечо.
  - Поехали!
  Родители послушно сели в машину.
  - Мама, ты говорила, что прабабушка Василиса жила где-то здесь, недалеко.
  - Не здесь. Дальше. Селище называется.
  - Пап, дай навигатор. Посмотрю, где это. Может быть - по пути.
  
  ****
  
  Светлое пятно бежало впереди. Растворялось в лучах фар встречных автомобилей и снова появлялось. Дорога походила на глубокий каньон. Высокие деревья оставляли для быстро темнеющего неба узкую полоску.
  Игорь бросил взгляд на дремлющую рядом жену. Подумал, что пора остановиться. Но дочь решила ехать до деревни с абсолютно неоригинальным названием Бор. Сколько таких Боров в России? Игорь стал вспоминать: два в Карелии, еще один в Ленобласти, несколько деревень в Новгородчине и где-то под Тверью... Это те, которые он проезжал и помнил. И вот - еще один впереди.
  Машины встречались все реже. Игорь бросил взгляд на часы - почти полночь. Целый день за рулем. Даже в молодости он старался так ездить только в Карелии, где полярный день плавно переходит в белую ночь. За Питером заметно темнело, и езда превращалась в тяжелую работу. Лучше остановится и поспать. Отпуск - торопиться некуда, тем более, в последние годы появилось множество уютных мотелей. А тут... Света, вон, утомилась.
  Игорь тихо спросил:
  - Лена, далеко еще?
  - Нет. Сейчас будет деревня, за ней мотель. Вон, видишь!
  Впереди показались светлые точки окон. Выплыла из темноты белым прямоугольником табличка "Бор". Пробежали мимо стоящие вплотную к асфальту домики. Промелькнула скупо освещенная высоким фонарем остановка автобуса. Почти сразу за деревней, немного в стороне от дороги высился двухэтажный деревянный дом. В полумраке он выглядел призраком. На повороте стояла деревянная фигура худого патлатого мужика и приглашающим жестом указывала на вывеску: "Мотель Бор". Чуть выше светилась надпись: "Места есть". Игорь облегченно выдохнул и свернул на дорожку, обозначенную низкими фонариками.
  На площадке у входа выстроился десяток машин с неместными номерами. Даже мурманский "пятьдесят первый" мелькнул в пробегающих по кругу лучах фар. Светлана подняла голову, потянулась:
  - Приехали?
  - Да. Умотала меня девушка наша. И надо ей было именно в этот мотель?
  - Папа, так он в этих местах - один.
  "И то, правда", - подумал Игорь, открывая дверь. В машину ворвался прохладный ветерок, отогнал усталость.
  
  Светлана так и не проснулась толком. Оставив ее в комнате, спустились вдвоем в кафе.
  Мотель выглядел, как музей древнерусской культуры. Кованые светильники, тяжелые льняные занавески и деревянные фигуры. Поражало мастерство, с каким вырезаны сказочные персонажи. В холле сидит на подоконнике русалка. Издалека видна каждая чешуйка на хвосте. А, присмотревшись, замечаешь, что нет там ничего. Так, отдельные штрихи, грубые канавки, оставленные резцом. То же самое и с ухмыляющейся бородатой фигурой лешего, стоящей у стойки бара. От входа кажется, что в курчавой бороде застряла солома, листики. Но, подойдя вплотную, Игорь не заметил ничего похожего. Все то же небрежно обработанное дерево. Внимательные глаза хозяина леса оглядывали каждого входящего, а вблизи непонятно, есть ли там вообще, чем смотреть. Только темные сучки не на месте.
  Пока Игорь вполголоса читал меню, Лена стояла возле деревянного лешего. Погладила по руке, провела пальцами по неровно вырезанной бороде. Рассеянно кивнула, соглашаясь на пончики с чаем. Тихо шепнула: "До завтра..."
  
  ****
  
  Утро встретило ярким солнцем. Из-за того, что вчера поздно легли, рано встать не получилось. Пока рассаживались, перекладывали вещи, к мотелю подъехала еще одна машина. Молодая пара быстро поднялась на крыльцо. Парень пропустил девушку вперед, задержался и посмотрел на Лену. Игорь насторожился, но дочка кивнула парню, как старому знакомому. Улыбнувшись в ответ, незнакомец скрылся в дверях.
  - Кто это? - не выдержала Светлана, от которой тоже не укрылся безмолвный диалог.
  - Вы скоро познакомитесь, - непонятно сказала Лена.
  Игорь глянул на жену. Увидел, как она в недоумении пожимает плечами, и выдохнул:
  - Поехали! - повернулся к дочери: - Садись!
  И опять, в который уже раз, поразился ее уверенному взгляду. Похоже, наступал момент, когда судьбы создавались желанием одного человека. Его девочки.
  
  ****
  
  Навигатор отсчитывал последние сотни метров до деревни. Из-за поворота появился указатель. Разбросанные в беспорядке избы создавали впечатление, что в этой деревне каждый сам по себе. Магазин у дороги, как ни странно, работал. На старой, времен советской власти скамеечке сидели три старушки. Две держали на коленях одинаковые цветастые пакеты. У ног третьей стояла тележка с картонной коробкой. Те, что с пакетами, одеты по-деревенски, а дама с тележкой щеголяла в джинсовой куртке поверх темно-синего платья, в синих босоножках и черной шляпе с широкими полями. Если деревенские бабушки, стоило Светлане к ним подойти, поджали губы, то по-городскому одетая дама улыбнулась. Игорь собрался прийти на помощь, но жена после некоторого замешательства спросила:
  - Здравствуйте! Скажите, пожалуйста, здесь в деревне когда-то жила Василиса Полонникова. Хотя, у нее могла быть другая фамилия. Это моя прабабушка.
  Старушки крепче ухватились за пакеты. Смотрели они Светлане за спину. Их лица выражали решимость молчать. Умереть, но молчать. В глазах затаился страх.
  Подошла Лена. Взяла мать за руку.
  - Поехали! Они ничего не скажут.
  Светлана, отступая к машине, посмотрела на городскую. Та испуганно попыталась оправдаться:
  - А я ничего не знаю. Мы только позапрошлым летом дом купили. Слышала, что когда-то в деревне ведьма жила. Василисой звали. А фамилия... фамилии не знаю, - она виновато посмотрела на местных бабулек. - Говорят, где-то за озером еще одна ведьма живет.
  Лена, уже сев в машину, вдруг повернулась:
  - Спасибо! Вы нам очень помогли, - закрыла дверь, потом снова открыла. - А Василиса на вас зла не держала. Поехали, папа.
  
  Когда машина скрылась за поворотом, одна из местных старушек промокнула выступившие слезы. Другая неожиданно выматерилась.
  - Вы что? - удивилась приезжая.
  Но ее уже не замечали. Что-то эти двое знали, чего-то боялись.
  - Боже, глаза-то видела? И коса...
  В ответ опять послышались матюги.
  - Думаешь, узнала?
  - А ты не слышала? Ведь она за покойницу Василису говорила.
  - Ну и что? Может это она так... случайно...
  - Не случайно. Ты что, слепая стала? Это же вылитая Василиса в молодости.
  - А ты молодой-то ее видела? Вот я на пять лет тебя старше и то помню ее только старухой.
  Городская дама в недоумении переводила взгляд с одной бабки на другую. Машина давно уехала, а страх все еще стоял рядом и уходить не собирался.
  
  ****
  
  - Папа, направо. Не разгоняйся. Здесь где-то дорога должна быть, - уверенно сказала Лена. Чувствовалось: встреча со старушками придала ей уверенности. Она положила руку отцу на плечо: - Вот тут поворачивай!
  Нахлынули воспоминания. Захлестнули так, что заложило уши. Игорь, словно в тумане, съехал на лесную дорогу. Все, как тогда. Песчаная накатанная колея под колесами. У дороги растут сосны, а в глубине - густой осинник с отдельно стоящими елочками.
  Дорога перевалила через холм, другой. Впереди на развилке деревья на глазах сгибались, закрывая наезженный путь. Слева открылся темный коридор. Уходившая в низину сырая колея не внушала доверия.
  - Папа! Нам - налево!
  - Лена, ты уверена? - встрепенулась Светлана. - Там же болото!
  - Мама! Нам - туда!
  Игорь чувствовал: Лена права. Права, как всегда!
  
  5.2
  
  Виктор вел машину медленно. Его встревожила девушка у мотеля. Он видел её впервые, но лицо показалось на удивление знакомым. И кивнула она естественно, словно они давно знали друг друга. Номера на машине мурманские, а знакомых в Заполярье у него не было.
  Выкручивая руль на причудливо виляющей лесной дороге, успел заметить, как качаются деревья на повороте к избе Нины Кирилловны.
  Ветра нет. Что-то здесь не так.
  Остановив машину, Виктор подал назад до развилки. Присмотрелся к колее, уходившей в сырой лес. На мягкой земле отпечатался свежий протектор. Виктор понял, кого он встретил у мотеля.
  Маша спросила:
  - Случилось что?
  - Нет, все хорошо. К Нине Кирилловне гости пожаловали. И кажется, я знаю, кто это. Но раньше Гоши нам туда соваться не след.
  - Как скажешь, - во всем, что связано с лесом, Маша доверяла мужу.
  
  На хуторе царила суета. Дети носились по двору, разгоняя бестолково мечущихся кур. Из окон слышались указания, что доставать из погреба и куда нести. Только сам хозяин выглядел невозмутимо-довольным. Тимоха, наряженный в серую рубашку и черные новые джинсы, сидел в беседке с кружкой кваса в руках.
  - О-о, какие гости! - улыбнулся он и крикнул пробегавшему мимо внуку: - Митька, принеси еще пару кружек.
  Тот, ни слова не говоря, сменил направление, оставив на ступеньках беседки корыто с порубленной свеклой.
  - Во! Моя выучка! - похвалился Тимоха, - Проходите сюда.
  Не успели гости дойти до беседки - вернулся внук. Все так же молча поставил на перила старые эмалированные кружки.
  - Ты где корыто оставил? - начал выговаривать Тимоха. - Гости как в беседку попадут? Дурья твоя голова!
  Внук подхватил корыто и уже на ходу оправдался:
  - Так я же быстро, деда. Они и подойти не успели.
  Виктор пропустил вперед жену, переставил кружки на стол и сел на гладко оструганную скамеечку.
  - Что это у тебя творится?
  - Младшую замуж выдаю! Хватит ей одной сына воспитывать.
  Виктор удивился. Если старшая дочь Тимохи постоянно жила в городе, то младшая почти никогда с хутора не выезжала. Сын ее в школу еще не ходил, так что нужды мотаться в город не было. Если только в магазин изредка.
  - И за кого?
  - Нашелся хороший человек. Разглядел! Инженер новый из ДРСУ.
  Тимоха налил квас из пятилитрового бидончика. Виктор отхлебнул.
  - А познакомились-то они как? Ты что, дорогу его пригласил асфальтировать?
  - Нет. Асфальт я не люблю. Слишком громко по нему копыта стучат. А познакомил их старший зять. Привозил зимой на рыбалку дорожного начальника, ну и инженера прихватил.
  - На Глубокое?
  - Да.
  - Он же не рыбак, - удивился Виктор, хорошо знавший городского прокурора.
  - А он и не ходил. Весь день тут просидел. Да и мы ничего не наловили. Клевало плохо. Вернулись к обеду. За столом молодые и познакомились, разговорились...
  - И что? Сразу сладилось?
  Хуторянин прихлебнул из кружки, хитро улыбнулся:
  - В тот день Кирилловна к нам заглянула. Из магазина шла. Посмотрела она на этого инженера и говорит: судьба тебя парень сюда привела. Ты не противься. Все хорошо будет.
  - Ну, и...
  - Ну, и зачастил он к нам. Почти каждую неделю приезжал.
  Виктор удивился:
  - А чего это я его не видел?
  - Ты ж зимой к нам не ездишь. Все из деревни к Кирюше ходишь. А зря! Я дорогу почти каждый день чищу.
  - Для зятя будущего?
  - Для порядку! - возмутился Тимоха.
  - А что ж раньше-то не чистил?
  Хуторянин насупился. Допил квас. Громко стукнул кружкой по столу.
  - А хоть и для зятя! Должен же у Олежки отец быть!
  Маша, до того молчавшая, решила увести разговор в сторону от нервной темы:
  - Хороший, хоть, отец-то?
  - Да ничего. Они всю весну у него в городе жили. Это только сейчас Олежек к нам на лето перебрался, а молодые в городе остались. Вот распишутся сегодня - приедут. Часика через два ждем. Вы тоже оставайтесь, раз уж приехали, - Тимоха все еще обижался.
  - Ладно, извини, - Виктор подвинул кружку поближе к бидону. - Налей-ка, лучше, еще. Хороший у тебя квас, мягкий.
  
  ***
  
  Шалаш Кирюша весной подновил, сделал больше. Теперь он мог вместить человек пять, да еще и место осталось бы. Но сам леший встречать друзей не вышел. Виктор огляделся. Лес стоял тихий, пустой. Недалеко в кустах притаился молодой лис. Прошлым летом он еще был маленьким лисенком и бегал хвостиком за Кышей. Любимец Маши в отсутствие лешего боялся выйти к людям. За озером медведь пытался достать орехи, запасенные белкой с осени. Лапа в дупло не пролезала. Медведь злился. Кора разлеталась из-под кривых когтей. Далеко - у деревни семейка кабанов спала в олешнике, налопавшись ночью на огородах молодой свеклы. Ножки поросят смешно подергивались. А Кирюши в лесу не было, и не было давно. Виктор свалил рюкзак у шалаша и заторопился к воде.
  - Что случилось? - забеспокоилась Маша.
  - Кирюша куда-то ушел. Нет его в лесу.
  Возле мостков уже поджидала Алена.
  - Привет! Не беспокойся. Кирюша в Красный бор пошел. Хочет договориться - щенков Кыши туда пристроить. На днях Нина ему сказала, что у Тита кто-то лис пострелял. Подождите, к вечеру подойдет.
  - Уф... - выдохнул Виктор. - А я уж подумал - случилось чего. Но ждать мы не будем. Посидим с тобой полчасика и пойдем. Тимоха младшую дочь замуж выдает.
  Маша села на скамеечку, подала Виктору пакет и стаканчики.
  - Здравствуй, Алена! Мы сок привезли твой любимый.
  Виктор разлил томатный сок по стаканчикам. Нагнулся и протянул один Алене. Нина Кирилловна говорила, что у лесной нелюди остается на память о том времени, когда они были людьми, какое-то одно чувство. Кирюша без ума от всего яркого и блестящего. Ольг любит разные загадки. Может неделями возиться с головоломками или размышлять над каверзным вопросом. Лине нравятся бусы и серьги. А Алена любит томатный сок. Помидоры ее не интересуют, только сок. Хотя, она могла не есть, не пить.
  Эта мысль заставила Виктора усмехнуться:
  "Как можно хотеть пить, живя в озере? Но что-то Кирюша надолго ушел в Красный бор. Хватило бы и часа. Поговорил с Титом - и домой. Ходу здесь - пара минут. Для него тридцать километров - не крюк. Нырнет за дерево - и дома".
  Виктор вспомнил, как в первый раз прошел короткой лесной дорогой вслед за лешим. Только отошли от избы Нины Кирилловны, а тут уже и озеро. Иногда он завидовал такому умению. Оставалось утешать себя тем, что когда-нибудь станет лешим и сможет ходить по лесу напрямик. А все к этому шло. Лес он видел не хуже Кирюши. С водой труднее. Но и Ольг, например, разбирается только в болотах и озерах.
  
  ****
  
  На хутор вернулись ближе к обеду.
  Суматоха уже улеглась. Тимоха выговаривал что-то детям на крыльце. В беседке сидел Гоша, а рядом с ним - девушка, встретившаяся утром у мотеля.
  - Добрый день! - Виктор присмотрелся. - Гоша, ты чего?
  Внук ведьмы сидел с таким видом, словно его стукнули по голове пыльным мешком.
  - А-а! Привет! - немного оживился Гоша. - Это Лена. А это Маша и Виктор. Они сюда часто приезжают. Только не к нам и не к Тимохе. Шалаш у них на озере.
  - Здравствуйте! Правда, мы уже встречались сегодня.
  - Да. Вы даже кивнули, - подтвердила Лена.
  Теперь вспомнила и Маша.
  - Так это вы от гостиницы отъезжали?
  
  Поговорить им не удалось. Над малинником мелькнула черная крыша прокурорского джипа. Из чердачного окна раздался детский крик: "Едут!". Тут же во двор высыпало многочисленное семейство зажиточного хуторянина и прибывшие на празднество родственники. Шум поднялся такой, что разобрать, кто и что кричит, не удавалось.
  Лена вышла из беседки. Потянула за собой Гошу.
  Виктор завернул к машине. Вытащил из багажника мощный бинокль. Купил в прошлом году, но так ни разу и не воспользовался. Сам он и без оптики видел лес, а Маша не интересовалась тем, что делается вдалеке. В лесу она ценила покой и возможность просто посидеть у костра, поговорить с лешим или русалкой. Иногда ходила на болото к водяному. Могла часами выслушивать его брюзжание. Ольг баловал ее клюквой и большими кувшинками.
  Виктор открыл чехол. Цейсовская оптика в обрезиненном корпусе выглядела достойно. Оцифрованные лимбы подтверждали, что это серьезный прибор, а не китайская пластиковая игрушка. Не к месту дарить такое, но другого подарка все равно нет.
  
  На заднем дворе под навесом стоял стол. Вытянувшись метров на тридцать, он мог принять намного больше народу, чем собралось на свадьбу.
  Поздравления затянулись почти на полчаса. Последним оказался Гоша. А, может быть, так и было задумано...
  Из ящика со стружкой появилась метровая деревянная фигура лешего. Виктор поразился, насколько талантлив внук ведьмы. Борода Кирюши на обоих изображениях - у избы Нины Кирилловны и в баре мотеля, выражала добродушие. Но на этот раз прообразом послужил явно другой леший. Лукавый, насмешливый. Он стоял, сложив руки на груди. Гости зааплодировали. Гоша смутился окончательно. Ссутулился и постарался спрятаться за спинами друзей, что выглядело комично при его огромной фигуре. Маша тут же повисла у него на локте.
  - Гоша! Кто это? Это же не Кирюша?
  - Это Тит.
  - А где он живет?
  - В Красном бору.
  Виктор, зная, что Гоша режет свои произведения с натуры, повернулся:
  - И ты оттуда тащил на себе?
  - А что?
  - Ну да, для тебя ничего особенного, а я бы помер.
  - Да, ничего... Меня Кирюша вывел к Тимохиной луговине.
  Маша переглянулась с Леной и повела Гошу к столу, выспрашивая:
  - А у Тита озеро есть? А там красиво? А почему бор Красный?
  
  ****
  
  Расходились в сумерках. Виктор привычно загнал комаров повыше, где крутились летучие мыши, залетевшие сюда от деревни в поисках еды. Они часто вечерами прилетали к Виктору. Леший говорил, что другу не положено прикармливать чужое зверье, но не обижался. Как не обижался на Машу, баловавшую вкусненьким щенков Кыши.
  На западе еще светлела полоска неба, а над головой уже зажигались первые звезды. Впереди поднималась темная стена леса.
  Виктор остановился:
  - Сейчас я Кирюшу позову - он вас до избы доведет.
  Лена придержала его за плечо:
  - А может, сам нас проводишь?
  - Со мной часа два тащиться будем. До темноты не дойдем.
  - Почему?
  - Я же не леший. Быстро ходить не умею.
  - А ты попробуй. Сейчас будем входить в лес - иди вперед. И представь, что за кустами - изба. Ты же помнишь, какой там лес?
  Виктор молча подошел к краю луговины. Отсюда - немного в гору, и заросли папоротника сменятся сосновым леском. По нему с поломанными ребрами он брел когда-то в полную неизвестность. А там уже видны коряги, которые внук ведьмы собирал по всему лесу.
  Виктор раздвинул кусты и увидел по ту сторону коряги. Они тянули свои лапы, норовя схватить и не отпускать. Над ними виднелся знакомый мезонин с балкончиком.
  Сзади его подтолкнул Гоша:
  - Проходи, не задерживайся.
  Радостно залаял Буян, словно кто-то застучал лопатой по подушке. Виктор помотал головой, не понимая, как у него получилось преодолеть несколько километров одним шагом. Но решил, что разбираться сейчас - не время. Лучше поговорить с Кирюшей или Ниной Кирилловной. Глядя на сваленные кучей пни, он спросил:
  - Гош, как ты их сюда таскал? В них же килограмм двести. И ухватить неудобно.
  - Мне Кирюша помогал.
  - Кирюша?
  Представить лешего, таскавшего тяжеленные разлапистые комли, было невозможно.
  - Ну, не сам. Мишку попросил. Я только от опушки один волок, а то Буян вместе с будкой за ворота хотел выскочить. Не любит он мишку.
  - Он еще вертолеты не любит! - крикнул выглянувший из-за завала леший. - А я вас жду!
  Лена подошла к Кирюше, присела и взяла его руку в ладони.
  - Здравствуй, леший!
  Потупившийся было Кирюша, расцвел.
  - А я знал, знал! Верил, что ты придешь! Гоша не верил, а я верил!
  Теперь смутился Гоша. Маша погладила его по локтю - выше ей было не дотянуться.
  - Не обращай внимания - это ж Кирюша.
  
  5.3
  
  В Красный бор - к Титу Виктор попал через неделю. Закрыл глаза, присмотрелся к незнакомым местам и вышел из-за кривой сосны.
  Здесь не рос мох. Под ногами лежал ковер из опавших иголок с проплешинами светлого песка. Деревья щеголяли красноватой корой. Лишь кое-где виднелась зелень молодой сосновой поросли и редкая травка. Солнце, проглядывая сквозь плотную хвою, укладывало золотые лоскутки на красно-рыжее великолепие.
  Тит появился - как из-под земли вырос. Усмехнулся ехидно:
  - Что застыл? Нравится?
  Виктор еще на свадьбе заметил, что для фигуры Тита Гоша выбрал осину. Леший, под стать своему лесу, оказался рыжим. В почти красной бороде проглядывали седые прядки. На голове красовалась соломенная шляпа с ободранными краями.
  - И что, кто-то хочет это рубить? - спросил Виктор.
  - Не только хочет, а уже рубит! - Тит расплел руки, сложенные до того на груди. Повернулся. Уходя, буркнул: - Пошли!
  В отличие от Кирюши, хозяин Красного бора гостей не жаловал. Даже тех, кто мог помочь. Виктор пожал плечами, но говорить ничего не стал.
  За лешим, конечно, он не успел. Тот свернул за ближайшее дерево и исчез. Виктор привычно огляделся. Увидел, как на другом краю леса так же оглядывается Тит - не может понять, почему человек не поспешил за ним. В тот момент, когда леший уже собрался возвращаться, Виктор шагнул за сосну и чуть не сбил его с ног.
  - А... ты... как...
  Широко открытый рот уже не мог сложиться в ехидную ухмылочку. По верхушкам сосен пронесся ветерок, взъерошил иголки. Сквозь шорох послышался смех. Донеслось: "Молодец!" Другой голос подтвердил: "А я что говорила!" Пролетевший между сосен сквознячок унес за собой звон колокольчиков. Теперь ведьмы смеялись уже вдвоем.
  - Ой, Нина! Сначала, значит, Кирюшу заслала. Вроде, как место для лисят присмотреть. А теперь ты пожаловал! Ты кто такой?!
  - Не знаю, - Виктор подумал и пояснил: - Ведьмы тоже не знают. Я спрашивал.
  Тит нахмурился. Почмокал губами.
  - Ладно, пошли.
  
  С высокого холма открывался прекрасный вид на луговину, озеро и деревеньку перед ним. Спокойная гладь отражала темный еловый лес на другом берегу. Левее бор спускался к самой воде. Дорога пробегала между домиками, виляла по луговине и упиралась в вырубку, на краю которой работал трелевочный трактор. Рык дизеля иногда перекрывался визгом бензопилы.
  Виктор покосился на Тита. Леший стоял поникший. Бессильно свесив руки, с горечью наблюдал, как упала еще одна сосна.
  - Это что за деревня?
  - Чернодолье, - тихо ответил леший.
  - А озеро?
  - Черненькое, но в деревне его называют Плотичным.
  - Понятно... - протянул Виктор. Это был соседний район, и он в местном лесничестве никого не знал. Если только попросить Михалыча - может быть, договорится по прокурорской линии. Но сейчас надо прекратить творившееся безобразие.
  - Тит! Ты трактор-то в воду загони. Там, вроде, топко - до завтра провозятся.
  - Дык, как же я эту железяку сдвину. У нее и глаз-то нет. Отвести нечего.
  - А внутри кто сидит?
  - Человек.
  - Вот ему и отводи!
  Тит приосанился, выпятил грудь. Взъерошил пальцами бороду. Натянув шляпу поглубже, сжал кулаки и рывком сгорбился. Трактор заглох. С берега послышалась ругань. Виктор, наблюдавший за лешим, понял, что пропустил самое интересное.
  Трелевочник плотно сидел по самую кабину в воде. На крыше стоял мужик в шортах и сапогах. Двое в комбинезонах бегали вдоль берега, усиленно жестикулируя, и создавали ненамного меньше шума, чем до этого дизель с бензопилой.
  - Они тут до завтра просидят. В деревне трактор есть?
  - Есть, даже три. Но местные не дадут. Они вчера пытались ими дорогу перегородить, но приехали какие-то люди на джипах, с пистолетами...
  - Ясно! А в озере кто живет?
  - Трифон.
  - Водяной?! Это хорошо! Пошли, поговорим!
  - Пошли.
  На сей раз, леший не стал торопиться. Спокойно подождал Виктора и вывел на берег озера, поросший высокими елями.
  Трифон - копия Ольга, только не с зелеными, а с черными волосами, обрадовался:
  - Ой, значит, можно придержать эту механику?
  - Можно, - Виктор решил тянуть время. - Только совсем не топи. Пусть попробуют вытащить, а то следующий пригонят.
  - Понял! А потом забрать можно?
  Тут в разговор раздраженно влез Тит:
  - Да, на хрена тебе трактор? У тебя ж есть уже!
  - Такого нет.
  Трифон вылез на притопленную корягу. Отряхнул мокрую кору с пальцев. Уселся поудобнее. Посмотрел перепонки на свет.
  - Не следишь ты за лесом, Тит. Не следишь! Все в бору пропадаешь, а елки - вон, в воду падают.
  - А ты их поменьше подмывай. Чем тебе песчаный берег не нравится? Все заболотить норовишь.
  - А тебе плевать. Ты же сосенки любишь.
  Виктор понял, что началась дежурная перебранка. Осмотрелся и шагнул за толстую ель, собиравшуюся рухнуть на лежавшую в воде соседку.
  Водяной свалился с коряги. Вынырнул, отплевываясь.
  - Ты кого привел?
  - Человека, - усмехнулся леший.
  - Да какой это человек? Он же ходит, как ты!
  - Лучше меня! - Тит, наконец-то, нашел, чем уесть Трифона. - Он отсюда сразу к Глубокому вышел.
  - Да, ты что?
  Вода подернулась рябью, порыв ветра взъерошил камыш у берега. Откуда-то издалека звоном хрустального колокольчика прилетел легкий женский смех.
  
  5.4
  
  Ничего не добившись в городе, Виктор приехал в лес злой. Маша отправилась к Ольгу с новой головоломкой, а он подсел к Кирюше. Леший водил прутиком по золе холодного кострища и что-то ворчал в бороду.
  - Ты чего такой?
  - Рубят...
  Можно не спрашивать, что и где. Попытка нажать через Михалыча, провалилась. Дачу в Красном бору строил прокурор соседнего района. Оставалось надеяться только на себя.
  
  Вырубка на берегу Черненького уже начала наполняться строительным материалом. Лежали рядком бетонные блоки, громоздились сваленные в кучу кирпичи. Новенький экскаватор ворочал ковшом, копая котлован. Возле вагончика сидели давешние лесорубы и смотрели на два трактора, ушедшие в воду по верх капотов. Крыша трелёвочника торчала маленьким треугольником. На краю поля стоял еще один трактор.
  Всхлипывая, Тит жаловался:
  - Не могу я уже больше их отсюда гонять. Трифон, вон, помогать вздумал. Механик! А им плевать! Рубят! Лес губят, от озера отделяют. Сколько лет люди живут, а строить там и не подумали. Понимают - если отрезать бор от воды, то берег начнет зарастать ивняком. Не будут лес продувать зимние ветра. Осинник заполонит все. Белки уйдут, лисы... Вон, даже Трифон, хоть и дурак, а понимает: нельзя подмывать здесь берега. А эти...
  Тит стоял за спиной Виктора и бормотал, бормотал... Всхлипывал и снова бормотал. Похоже, совсем опустились руки у лешего.
  В это время на дороге показался джип. На огромной скорости проскочил через деревню и затормозил перед вагончиком. В пыли между домами бегали перепуганные куры. Собаки устроили концерт.
  - Так! Похоже, приехал хозяин, - Виктор вышел на открытое место.
  Он сначала хотел подойти, поговорить, но передумал. Не о чем говорить с человеком, который губит красоту, когда рядом много свободного места. Ведь можно же было построить дом на лугу между лесом и деревней. Нет, надо влезть в единственную часть бора, что выходит к воде. Виктор не знал, что делать. Отвадить бы прокурора от этих мест. Но как?
  Он посмотрел на понурившегося Тита. Отчаяние и боль за лешего заполнили душу. Стало горько и тоскливо. Навернулись на глаза слезы. Виктор хотел прекратить творящееся на берегу безобразие. Прекратить раз и навсегда, чтобы эти люди больше никогда не пытались губить природу.
  Колыхнулся воздух над вырубкой. Заглох экскаватор. Люди побежали к деревне. Впереди всех неслась собачонка, мирно дремавшая до этого под вагончиком. За ней, оглядываясь и прибавляя шаг, бежал прокурор. Поджавшая хвост собака тоже оглядывалась и повизгивала. А деревенские псы замолкли.
  Охнул Тит. Траву взъерошил порыв ветра. Раздался женский голос:
  - Хватай его! Держи крепче! Упадет сейчас!
  Виктор хотел повернуться. В глазах потемнело, ноги подкосились. Он еще успел почувствовать, как его обнял за талию леший, и потерял сознание.
  
  ****
  
  В себя он пришел на знакомом ларе в избе Нины Кирилловны. Пошевелиться мешало тяжелое ватное одеяло. Потолок, плавно изгибаясь, качался на зыбких стенах. Сил не хватало даже вытащить руку. Попытка повернуть голову привела к очередному обмороку.
  
  В следующий раз Виктор очнулся, почувствовав, как ему поднимают голову, подвигая подушку. Рядом стояла Лена. Из-за нее выглядывал Гоша.
  В дверях появилась ведьма с кружкой в руках:
  - Ты, герой, молчи. Тут я говорить буду. Так, Коша, отойди и не мешай. А ты, девочка, аккуратно пои его. Не забывай - помешивай ложечкой.
  Обжигающий отвар возвращал силы. Приятное тепло разливалось внутри. Уходила тошнота. Потолок уже не качался.
  Ведьма сидела в ногах и тихо выговаривала:
  - За что ж ты так осерчал на людей-то? Их же теперь в лес пряником не заманишь. Да, и не жалко, конечно. Но вот с лесом-то ты что сделал?
  Быстро проглотив очередную ложку отвара, Виктор спросил:
  - А что с лесом?
  - Там теперь проклятое место. Сильно проклятое. В него не то что браконьер - леший побоится заглядывать.
  - Почему?
  - Так, ты его проклял. Пей и не разговаривай, - ведьма заметила, что Виктор опять собирается открыть рот. - Молчи! За Машей я Кирюшу отправила. Скоро здесь будут. Ты теперь пару часиков полежи, а на ночь я вас в заднюю светелку определю. Начнет темнеть - встанешь, поужинаешь.
  
  
  6. Домовой
  
  
  Кроны вековых дубов трепал ветер. Сильными порывами устремлялся к воде - покрыть рябью зеркальную гладь у берега. Здесь, под прикрытием дубов вода хранила спокойствие. А на середине озера ветер разгонял волну и бросал ее на дальний берег. Продолжал свой бег по камышу, пригибал кусты ивняка, поднимался к верхушкам темных елей, раскачивал их и растворялся под облаками.
  Виктор прихлебывал обжигающий чай и слушал Кирюшу. Леший с удовольствием рассказывал, как мужики из Чернодолья, не дождавшись хозяев, стали богаче на два трактора:
  - Машину городские забрали. Трифон все-таки утащил на глубину еще один трактор. Тот, что ближе к берегу сидел, деревенские вытащили. Отдал он его им. Зачем, говорит, мне два одинаковых механизма. А красная махина с ковшом так и стоит на вырубке, - не давалось лешему слово "экскаватор". - Раза три пытались деревенские подойти к ней. Шли толпой, чтобы не страшно было, но сбегали, так и не добравшись до первых пеньков. Сильно ты там лес приложил.
  - Да я не знал, что такое возможно. Только обозлился...
  - Я и сам не знал, - Кирюша задумался. - Нет, что такое возможно - знал. Не думал, что ты сможешь. Это только старой и сильной ведьме под силу. Да и то, она много дней силу копит, отвары пьет, землю травками посыпает. И только потом проклинает.
  - А зачем проклинают лес?
  - Лес - редко. Чаще - болота... Иногда - озера. Но с чистой воды быстро проклятие сходит. А болота приходится закрывать, чтобы никто не совался. Это когда старый смотрящий ушел, а нового нет. Лес-то что - и без лешего постоит. Ну, зарастут боры, волки расплодятся. Озеро тоже может подождать. А болота - они присмотра требуют. Иначе слишком много людей в них пропадает.
  Ветер разгулялся не на шутку. Дубы уже скрипели не переставая. На озеро наплывала тень грозового облака. Докатывался издалека рокот грома.
  Виктор покосился на шалаш.
  - Не бойся, не сдует! - голос Кирющи звучал самодовольно. - С наговорами поставлен. Как положено.
  - С какими наговорами?
  - Так это, чтобы не протекал, чтобы прохладу днем давал, а ночью чтоб тепло было... Еще от насекомых всяких, комаров там и муравьев. Вот только от шершней не заговаривал. Нет их в Дубках. У Тита есть, а у меня нет.
  Виктор не понял, хорошо это, что в Дубках нет шершней, или плохо. Только он собирался переспросить, как в лес на дальнем берегу ударила молния. Мелькнула изломанной дорожкой и погасла. На мгновение небо стало темнее елок. Долетел сухой, оглушающий треск, и упали первые тяжелые капли дождя. Зашипели в костре. Со шлепками расплескались на бревнах.
  Кирюша, подхватив чайник, засеменил к шалашу. Виктор забрал кружки и пошел следом.
  Небо озаряли яркие вспышки. Гром раскатывался по лесу, вытряхивал из темных туч потоки воды. Стих ветер. Озеро, еще недавно трепавшее камыш злыми волнами, успокоилось.
  - Хороший дождик, - сказал леший. - И главное - вовремя! Грузди хорошие будут и клюква.
  - А клюква-то тут причем? - спросил Виктор. - Она ж на болоте растет. Там и без дождя воды хватает.
  - Любая ягода свежую воду любит... - начал разъяснять Кирюша и вдруг выскочил из шалаша. Постоял мгновение, прислушиваясь, и скрылся за ближайшим дубом. Пытаясь разглядеть, куда рванул леший, Виктор закрыл глаза. В лицо пахнуло огнем и паром. Мелькнула мохнатая фигура. Издалека долетел крик: "Шурш!" Виктор вышел под дождь и шагнул за дуб, чтобы оказаться на опушке у крайних домов Селища.
  
  Горел дом, стоящий ближе всех к лесу. Горел, не замечая ливня. Успевший добежать до огорода Кирюша неуклюже перевалился через плетень и заметался под окнами. Одно из них выдавило огнем. Взвился желтый язык пламени, затрещал шифер. Леший подпрыгнул, лег животом на низкий подоконник. Сполз внутрь, проскользнув под потоком огня. Виктор, прикрываясь локтем от жара, старался подойти ближе и разглядеть хоть что-то в дыму и пламени. Горел потолок. Видимо, от удара молнии загорелся чердак, а потом огонь проник в комнаты. На дороге по тут сторону дома метались две старушки. Бежали люди с ведрами. Что-то с громким хлопком полыхнуло - видимо, рванул газовый баллон.
  В окне показалась темная фигура. Кирюша тяжело перебрался через подоконник. Сделал несколько шагов. Протянул Виктору большой серый клубок. Прошептал: "Это Шурш. Помоги...", - и завалился набок. Поджал колени к животу, обхватил их руками. Посмотрел виновато на стоящего над ним Виктора и обмяк. Маленький, беззащитный - он лежал посреди запущенного огорода. Сполохи огня освещали рыжие подпалины, под которыми угадывались волдыри ожогов.
  Виктор сунул теплый дрожащий клубок за отворот куртки. Опустился на колено. Тело лешего оплывало коричневым туманом. Несколько мгновений - и на месте, где он лежал, осталось только пятно пожухлой травы.
  Обрушилась крыша. Рассыпая искры, взметнулись навстречу дождю языки пламени. Виктор поднялся и погладил клубок, от которого исходило горе. Великое горе потерянного жилища! Казалось, тот, кто сидел за пазухой, умирал вместе с домом. Виктор сделал несколько шагов назад и наткнулся на плетень. Еще раз погладил клубок. Почувствовал страх. Теплый комочек боялся человека и умолял о помощи. Дрожал, пытался забиться подмышку и тут же снова прижимался к ладони.
  Виктор вдруг понял, что надо сделать. Застегнул молнию и, придерживая клубок снизу, перебрался через плетень. Неуклюже нырнул в кусты.
  
  Вышел он на задворках мотеля. Дождь здесь еще не начинался, но тучи от Селища уже накатывались на Бор. Долетали негромкие раскаты грома.
  Задняя дверь мотеля оказалась запертой. Пришлось идти к парадному крыльцу через двор и пустую стоянку. В холле Виктор встал на колени. Расстегнул куртку и выпустил клубок. Тот метнулся в темный угол, но прикатился обратно. Прижался на мгновение к ноге и исчез. Просочился сквозь щели в дощатом полу, оставив ощущение благодарности и домашнего тепла.
  - Кошку принесли, Виктор Васильевич? - раздался за спиной голос официантки.
  - Нет. Домового.
  - Скажете, тоже!
  - Не хочешь - не верь.
  - Может, вам чайку горячего? Вон, как промокли.
  - Лучше - коньячку! За новоселье!
  Официантка хихикнула и скрылась за дверями кафе.
  "И за добрую память..." - с грустью подумал Виктор.
  
  
  7. Судьба
  
  Этой осенью он часто приходил в Дубки, чтобы посидеть у озера. Алена никак не могла привыкнуть к тому, что в лесу нет Кирюши. Виктор чувствовал, как русалка теряет интерес к жизни. Пытался поговорить с Ниной Кирилловной, но ведьма только развела руками.
  И вот сегодня, спустившись к воде, Виктор понял, что озеро опустело. Когда-нибудь в нем снова поселится русалка, а в Дубках появится леший. Пройдет много лет, и лесная нелюдь будет кому-нибудь рассказывать о любви Алены и Кирюши. И так же, как Ольг, будет сетовать, что не помнит имен. Леший на века останется "тем, кто спас домового", а русалка... Наверное, про нее будут говорить: "та, что полюбила лешего из Дубков".
  Виктор поднялся к шалашу. Сквозь порыжевшую хвою проступали засохшие ветки. Над холодным кострищем одиноко висел старый алюминиевый чайник. На бревне стояли перевернутые кружки.
  Из-за дуба вышла лиса. Нисколько не боясь, подошла к Виктору и села у ног, как любила сидеть рядом с Кирюшей. Ухнул в глубине леса филин. Ветерок пробежал по листве, донес невнятный вздох.
  "Нина Кирилловна, наверное, уже знает, что озеро осталось без присмотра", - подумал Виктор.
  Он сходил за хворостом и развел огонь. Спустился к озеру набрать воды. Повесил над костром чайник. Заглянул в шалаш, где висели пучки собранных Кирюшей трав. Выбрал показавшиеся подходящими, и сел дожидаться, пока вскипит вода.
  Кыша лежала рядом, положив мордочку на лапы. Ее чуткие уши слегка поворачивались, реагируя на неслышные Виктору звуки. Подрагивал рыжий хвост.
  
  Опустевший лес нагонял тоску. Ветерок не знал, в какую сторону повернуть. То пробегал рябью по воде, то легонько раскачивал камыш. Залетал наверх, чтобы спрятаться среди тяжелых листьев, и тут же выбирался на волю - раздувал пламя под чайником.
  Над водой разнесся далекий всплеск. Виктор прикрыл глаза и увидел, как выбирается на заболоченный берег протоки Ольг.
  Водяной сел, свесив ноги в воду. Подпер голову ладонью.
  "Ну, вот! За озером хоть какой-то присмотр будет, - подумал Виктор. - А лес остался без хозяина. Набегут в Дубки любители шашлыков. Дорогу от деревни проложат. Загадят красивый берег. Прогонят Кышу и филина..."
  К горлу подкатил горький комок. Навернулись слезы. Ветерок, словно почувствовал, что человеку плохо, дунул в лицо прохладой. Поднялась на ноги лиса. Ткнулась носом в опущенные между колен ладони.
  Виктор очень хотел превратиться в лешего, охранять этот кусочек леса. Защищать Кышу, гонять браконьеров. Заботиться о вековых дубах и лелеять редкие здесь ландыши.
  Он открыл глаза. Посмотрел на руки - обычные, а не покрытые шерстью, и подумал:
  "Наверное, я еще не настолько полюбил лес, чтобы остаться в нем навсегда".
  Кыша беспокойно фыркнула. Метнулась в прибрежные кусты. Донесся сзади хруст треснувшей под ногой ветки. Виктор обернулся.
  Из-за шалаша вышли ведьмы. Лена кивнула и поставила на бревно корзинку, полную сыроежек. Нина Кирилловна кивнула:
  - Сидишь?
  - Сижу, - вздохнул Виктор. - За лесом пытаюсь присматривать.
  - Ты не расстраивайся. Вот, девушка с тобой посидит. А я пока к Ольгу схожу. У него на болоте плакун зацвел.
  Лена подняла с бревна кирюшины травки и присела рядом с Виктором. Провела перед лицом засохшими пучками, словно хотела уловить аромат уходящего лета. Отложила в сторону. Долго смотрела на пляшущее под чайником пламя. И только когда вода закипела, тихо произнесла:
  - Нина Кирилловна сказала, что Кирюша домового спасал...
  - Да, - подтвердил Виктор. - Я Шурша потом в мотель пристроил.
  - Удивительно! Не думала, что домовой к человеку пойдет.
  - Ему деваться было некуда. Дом сгорел, Кирюша... - Виктор вздохнул и продолжил: - Шурш меня боялся, но еще больше боялся остаться под дождем. В огороде. Он хотел в дом, и я его отнес в мотель. Ничего другого в голову пришло...
  - Этот домовой помнит прабабушку моей матери. И сгоревший дом был ее. Сколько она от односельчан натерпелась... Люди боятся нас. Ненавидят. Я это на себе испытала. В школе. Да и родители со мной мучились. А я просто не понимала, что пугаю людей.
  - Лена, - вспомнил Виктор давний разговор с Ниной Кирилловной. - Я слышал, что ты своих родителей познакомила...
  - Нет, они познакомились сами. Только папа... Ну, тогда он еще не был... В общем, он должен был погибнуть, а я его спасла. Это было давно, и я плохо помню. Все получилось как-то само собой. Видимо, я очень хотела родиться... У меня остались какие-то детские воспоминания. Это - как сон. Будто я уже взрослая, смотрю на папу, машу ему рукой. Он молодой еще. Все так странно. Как будто мне, маленькой, приснилось, что я большая. Потом - мне было, наверное, лет пять - мы проезжали мимо того места. Папа остановил машину, и я поняла, что это был не сон. А этим летом судьба снова привела меня на то место, с которого двадцать лет назад все началось. Я стояла у сосен, и белка прибежала ко мне. Я поздоровалась с ней и услышала в ответ: "Пора!" А может, это сама судьба подсказала.
  Закипел чайник. Виктор снял его с перекладины. Поставил краем на угли, как это делал Кирюша. Положил травки и спросил:
  - А мою судьбу ты увидеть можешь?
  - Да. Только в ней нет ничего особенного. Ты не станешь ни водяным, ни лешим. Просто будешь рядом с теми, кто в лесу живет. Всегда. Человек, связанный с лесом, но не привязанный к нему.
  Виктор повторил про себя: "человек, связанный с лесом, но не привязанный к нему". Спросил:
  - Я что, ведьмак?
  Лена задумалась, но ответить не успела. К костру подошла Нина Кирилловна:
  - Ты - человек! А ведьмаков не бывает. Ведьма - это ниточка, связывающая людей и тех, кто ушел в лес, стал лешим или русалкой. Она им, как мать. Вся ее сила - в травах, в наговорах, родившихся из шума деревьев, пения птиц. В доброте. Но иногда наступает время, когда лесную нелюдь приходится защищать от людей. Ведьме это не под силу. Защитить тех, кто в лесу живет, может только человек!
  
  
  
  
  
  Зимняя охота
  
  
  Деревня перед Рождеством похожа на игрушку. Издалека кажется, что домики под белыми шапками на крышах опрятны и ухожены. Зимой не увидишь запущенности садов и огородов. Извечный русский беспорядок прикрыт снегом. Разбитая улица почищена трактором еще к Новому году. Всё однообразно белое и чистое, не как в городе, где снег становится серым, не успев долететь до земли.
  
  ****
  
  Потопав ногами, Василий поднялся на крыльцо. Сзади уже топал Михаил - сбивал снег с валенок. На веранде громоздился садовый инвентарь. Стараясь не наступить на грабли и опасаясь уронить совсем не по-деревенски висевшую на стене косу, охотники осторожно прошли до двери и с удовольствием нырнули в тепло.
  - Уф! - выдохнул Михаил. - Наконец-то добрались.
  Василий прижал задубевшие на морозе ладони к еще теплой печке. Михаил включил свет и приложил руки рядом.
  
  Немного отогревшись, молча накрыли на стол. Круг копченой колбасы, соленые огурчики да буханка хлеба. Нехитрая закуска охотника, привычного к сухомятке. Появилась на столе и поллитра - лучшее средство, чтобы согреться с мороза.
  Поднимая в непослушной, едва отогревшейся ладони стакан, Василий выдал тост:
  - Ну, за удачу.
  Михаил опрокинул в рот водочку, закусил хрустящим огурцом и привычно уже похвалил:
  - Ты, прям, генерал!
  - А что, могём! - так же привычно ответил Василий.
  Пожевали колбаски. Выпили по второй: за мороз. Наконец, тепло стало доходить до замерзших конечностей. Наступила приятная расслабленность. Бесславный поход за зайцами перестал раздражать. Появилась уверенность, что завтра добыча попадет в расставленные петли. Тогда к Рождеству они будут дома не с тремя зайцами на двоих, а, как минимум, с двумя на каждого. Надо только подождать.
  Василий разлил по последней. Закрутил пробку, чтоб остатки не выдохлись до завтра. Выпили. Закусили.
  - Михаил! Может, печку затопим?
  - Рано еще. К утру выстынет хата - замерзнем.
  - Давай, затопим. Чайку горячего охота.
  - Ладно, немного... Только плиту прогреть. А для тепла попозже.
  Знаток деревенского быта поднялся и прошел в угол, куда еще вчера навалены были колотые поленья. В первый день они бегали к поленнице три раза. Потом сообразили натаскать дров про запас, чтобы не выскакивать на мороз, если захочется чаю. Газовый баллон стоял снаружи и замерз основательно. А может быть, в нем ничего не осталось. Хотя Семёныч, выдавая ключи от "дачи", уверял, что газа там еще на неделю. Да и Бог с ним - Михаил, выросший в деревне, прекрасно обходился плитой печки.
  Через час они прихлебывали горячий чай, а на плите разогревались вчерашние кислые щи с тушенкой. За окном быстро темнело. Небо затягивали облака.
  
  После сытного ужина разговор потёк веселее, хоть и крутился вокруг неудачной охоты. Обсудили пустые петли и решили, что установлены они правильно. Только зайцы почему-то ушли. Вроде и место - самое то! Осинник. А зайцев нет. Похоже, спугнул кто-то.
  Михаил, лежа на топчане у печки, спросил:
  - Слушай, а что там Семеныч про ведьму говорил?
  Василий нехотя ответил:
  - Да, нёс всякие бредни. Будто бы она за озером живет. За лесом смотрит, чтобы порядок был.
  - Это как? - Михаил приподнял голову. - Лесником, что ли, работает?
  - Не знаю. Только Семеныч предупредил, чтобы мы к озеру не совались. Вот за торфяник - можно, - Василий перевернулся на живот и посмотрел с печки на товарища.
  Тот уставился на окно. - Чего там?
  - А! Показалось.
  - Что?
  - Будто кто прошел по двору.
  - Успокойся! Ходить тут некому - на всю деревню две старушки.
  - Глухомань, - согласился Михаил и сел.
  - Ты куда?
  - Свет выключу.
  Они еще полежали, вглядываясь в темноту за окном. Говорить не хотелось. И спать не хотелось. Но идущее от натопленной печки тепло все-таки сморило охотников.
  
  ****
  
  Набитая еще в первый день лыжня огибала торфяник. Слева выглядывал из снега плетень, а справа, на болоте, торчали редкие стволы засохших сосёнок. По ту сторону торфяника виднелся густой осиновый лес, в котором зайцы кормились и прокладывали свои тропы: узкие канавки в глубоком снегу. Косые бегали по кругу - грелись. Забегали в лес и вновь спускались к торфянику.
  Утренний мороз обжигал щеки, украшал инеем воротники и края ушанок. Охотники шли молча. Говорить о том, что охота превратилась в тяжкий труд, не хотелось. К трем зайцам, попавшим в петли в первый день, вчера не прибавилось ни одного.
  Ограда закончилась, и охотники вошли в лес.
  - Бери левее! - Василий смотрел на навигатор. - Первая точка уже рядом.
  - Чего с лыжни-то сходить. Приведет, куда надо.
  - Вперед посмотри!
  Подняв голову, Михаил обомлел. Лыжня раздваивалась.
  - Мы же здесь только прямо ходили.
  - Может, не мы одни тут ходим, - предположил Василий.
  - Может, и зайцев наших вчера кто-то упер?
  - Не похоже. Заяц мечется, когда в петлю попадет. Такую яму выроет - трудно не заметить. А наши петли нетронутыми остались.
  - И то правда, - согласился Михаил. - Ладно! Левее, так левее.
  
  Первой петли на месте не оказалось. Засечки на стволах согнутых друг к другу осинок на месте, а проволоки нет.
  - Что за черт? - Михаил рассматривал лыжню, уходящую дальше в лес. - Вот мой след. Видишь, задник обломан. Значит, никто тут после нас не ходил.
  - А это что? - показал Василий на следы, идущие рядом.
  - Ничего себе, размерчик!
  Длинные неглубокие вмятины на снегу могли остаться только после огромных валенок.
  - Он, наверное, в снегоступах шел, - предположил Василий.
  - Кто?
  - Дед Пихто! Что я тебе, следопыт, что ли?
  - Ладно. Пошли дальше.
  Михаил отступил в сторону, пропуская вперед Василия с навигатором в руках.
  
  Все десять петель оказались аккуратно сняты. И везде кто-то прошел в огромных валенках или небольших снегоступах. Странно, но следы появлялись ниоткуда и обрывались бесследно. Будто кто с дерева слез и на другом дереве спрятался.
  - Слушай, а может, это снежный человек шалит? - предположил Михаил.
  - Откуда ему взяться? С Гималаев, что ли, пришел? Да и как он по деревьям лазает, если даже кора не осыпалась, - Василий провел рукавицей по стволу. На снег посыпался мусор. - А где ему там прятаться?
  Охотники задрали головы. Нетолстая осинка не смогла бы укрыть даже кота. Каким бы худеньким ни оказался снежный человек, свои валенки ему там спрятать было негде.
  - Что делать будем? - спросил Михаил. - Проволоки у нас с собой нет. Может, ну их, этих зайцев? Поехали домой! Недобрый тут лес.
  Василий вытащил из-за пазухи навигатор.
  - Значит так. До обеда мы успеем вернуться и взять проволоку. Поставим новые петли. Сначала здесь, а потом пройдем в сторону озера. Вечером позвоним домой, скажем, что задержимся до завтра.
  - А если это ведьма? Семеныч...
  - Дался тебе этот Семеныч! Наслушался сказок, вот и боится всего подряд, - Василий, переступая на месте, разворачивался. - Мало ли, что народ говорит. Может, за озером летающая тарелка села, а народ: ведьма, ведьма. Сказки все это! Ты же видишь - следов нет, лес пустой! Ни ведьмы, ни волков. Зайцев, и тех не стало.
  - А... - Михаил посмотрел на огромные следы у дерева.
  - А этому шутнику... - не найдя слов, Василий махнул рукой. - Пошли!
  
  Расставив петли в осиннике, охотники вышли в березовый лес. Заячьи тропы здесь не встречались. Василий повернул в сторону озера, в надежде, что на берегу подлесок станет гуще. Заяц зимует там, где есть что погрызть. А много ли съешь в редком березовом лесу?
  Михаил шел по лыжне, которую протаптывал напарник с навигатором. Неожиданно Василий остановился и крикнул: "Эй!"
  Впереди на полянке стоял мужичок в темно-коричневой шубе до пят. Бородатый, в мохнатой шапке. Переступал с ноги на ногу. Услышав крик, повернулся и, неловко переваливаясь, побежал к ближайшей березе. Охотники рванули к нему, обходя с двух сторон. Когда до мужика оставалось рукой подать, тот скрылся за деревом. Охотники обежали толстый ствол и закрутили головами. Беглец обнаружился в стороне. Подпирал спиной соседнюю березу. Василий не растерялся. Сунул навигатор в карман. Сделал три широких шага и обхватил руками ствол. Мужик опять увернулся. Скрипуче захихикал, выглянув из-за дерева чуть дальше. Охотники бросились за ним.
  Погоня продолжалась долго. Мужичок прятался за деревьями, перебегал от куста к кусту, и поймать его не получалось. В очередной раз бородач обнаружился сзади. Недалеко, вроде, но у запыхавшихся охотников не осталось сил даже развернуть лыжи. Так и стояли вполоборота, смотрели краем глаза на неуловимого мужика.
  - Всё! Набегались! - раздался скрипучий голос. - Теперь в деревню идите. И сразу домой уезжайте! Хватит вам и трех зайцев.
  Василий медленно, незаметно вытащил валенки из креплений. Присел и из последних сил прыгнул назад, разворачиваясь в воздухе. Не долетел до обидчика немного и тяжело рухнул в снег. Обложил матом лес, мужика, зайцев.
  - Эх! Не любишь ты лес, - мужичок переступил с ноги на ногу, словно собирался пнуть барахтающегося в снегу охотника. - Теперь просто так я вас не выпущу. Побегаете, как зайцы.
  Михаил попытался развернуться. Правую лыжу перенес, а левая зацепилась за что-то в снегу. Чтобы не упасть, взмахнул руками, но не взлетел, а стал клониться вперед. Нагнулся. Выставленные вперед руки провалились в глубокий снег.
  Отплевываясь от таящего снега, охотники вытирали мокрые лица. Мужичок исчез, как будто его и не было.
  
  ****
  
  В осинник они вернулись в темноте. Шли молча, размеренно переставляя лыжи. Понимали, что до деревни еще идти и идти. Гоняясь за мужичком, они оказались от нее в десяти километрах. Да еще и за большим болотом, с незамерзшими даже в жуткий мороз окнами. Но навигатор не врал! Сначала они точно вышли к обозначенному на карте болоту и долго обходили его, потому что боялись влететь в припорошенную снегом полынью. Потом взбирались на крутой склон, так же имевшийся на карте.
  К ночи разъяснилось, и мороз начал придавливать сильнее. Узкий серпик луны прятался за деревьями и мало что освещал. Белые пятна света на снегу раздражали. Казалось, реальны только освещенные островки, а темные провалы вокруг зыбки и опасны.
  В осиннике охотники вышли на собственную лыжню, и идти стало легче. Пропала необходимость торить дорогу. Вдруг, сзади раздался вой. Охотники остановились, и, затаив дыхание, обернулись. Через полоску лунного света проскочила серая тень. За ней в подлеске мелькали горящие глаза. Не издав ни звука, напарники рванули по лыжне.
  Выскочили к торфянику, и тут Михаил резко свернул:
  - Завал!
  Василий чуть не въехал в присыпанные снегом голые ёлки. На повороте оглянулся. Огоньки глаз подступали.
  - Бежим! - крикнул Михаил.
  Погоня продолжилась. Задыхаясь, охотники не оглядывались. За спиной слышалось азартное повизгивание. Временами, окрестности оглашал голодный рык. Блеск глаз появлялся то слева, то справа, гоня напарников вперед.
  Бежали быстро. Второе дыхание пришло вовремя, помогая держаться на расстоянии от стаи. Лыжня становилась глубже, накатанней. Несколько раз выходили к торфянику, и снова поворачивали в лес. Надвигались огоньки глаз. Время шло, стая нагоняла, а деревня не приближалась. Казалось, кто-то не пускает к ней, заставляет бежать кругу. Вдруг Михаил споткнулся. На него налетел Василий. Придавил ноги.
  Вырвав лыжу из-под напарника, Михаил увидел, что она схвачена проволочной петлей. Обернулся.
  За лежащим на боку Василием стоял мужик в шубе. Чуть дальше мерцали холодные глаза. Оттуда донеслось рычание, перешедшее в жуткий вой.
  - Ну что, зайцы, набегались? - проскрипел знакомый голос. - Оставлю вас здесь. Волки до утра постерегут. А потом ваши мороженые тушки в болото брошу - налимов подкормлю.
  Василий, вытащив ноги из креплений, перекатился на живот. Вскочил и припустил к деревне. Оказывается, до нее оставалось совсем чуть-чуть. Следом несся Михаил.
  Краем поля охотники выскочили к избе. Влетели в дверь, которую, уходя, не заперли. Обрушили стоящий на веранде садовый инвентарь. Благополучно увернулись от падающей косы, обогнули летящие в лоб грабли и ввалились в горницу. Захлопнули дверь. Задвинули щеколду.
  Сквозь свист срывающегося дыхания послышался стук в окно и приглушенный стеклом скрипучий голос:
  - Не тяните время. Я же сказал: домой!
  Василий сорвал с вешалки барсетку. Сдвинул щеколду. Михаил придержал напарника за плечо.
  - Там волки!
  - Плевать! Надо уносить ноги! Авось прорвёмся.
  Мужичок за окном подтвердил:
  - Прорвётесь. Если поторопитесь.
  Охотники, ощущая себя дичью, выскочили за дверь. Под ногами путались упавшие грабли и лопаты. Нечищеный снег во дворе мешал бежать. Хлопнули дверки. Мотор взревел и вынес джип на дорогу. В ярком свете фар мелькнул идущий по обочине огромный серый зверь.
  
  ****
  
  Скрылись огоньки уехавшей машины, а леший всё стоял, глядя ей вслед. Молодая луна освещала засыпанные снегом крыши. На другом краю спящей деревни пару раз тявкнул Полкан. Обиделся, что его заставили изображать волка. У ног лешего сидела лиса. Суетились, переступая лапками, подросшие к зиме лисята. Им очень понравилась увлекательная охота на браконьеров.
  
  
  Повесть вышла в сборнике "Эльфийские саги"
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"