Вириена : другие произведения.

Дети осенних сумерек

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Готические замки и бледные черноволосые красотки, способные выпить с кровью вашу жизнь или подарить ночь безумной любви давно ушли в прошлое. Рок и искушение поменяли свои лица, но не исчезли до конца. Просто... Просто в серых осенних сумерках все краски стираются и разглядеть правду становится сложнее. Рассказ написан на конкурс готического рассказа литпортала Seminar. Входит в число призеров.
  Будь Степан более трезвым, просто прошел бы мимо. Но, увы, распитая на пару со случайно встреченным институтским приятелем бутылка водки разбудила в душе благополучно спавшую все почти сорок лет его жизни потребность поучать и давать советы, и он остановился. Девчонка сидела на лавочке у подъезда, подтянув коленки к подбородку и сжавшись в маленький беззащитный комочек. Дешевая курточка, слишком легкая для ноября, висела на ее худеньких плечиках так, словно была куплена для кого-то раза в полтора более упитанного. Светлые коротко постриженные волосы отливали серебром в мертвящем свете фонаря.
  - Иди домой, - учительским тоном велел ей Дмитрий, с пьяной тщательностью выговаривая слова. - Поздно уже. Холодно.
  - Ступай мимо, - невнятно буркнула девчонка, не соизволив даже повернуть головы.
  - Как ты со взрослыми разговариваешь?! - Степан сам удивился прорвавшемуся раздражению.
  И тут девчонка наконец повернулась к нему, с напряженным вниманием вглядываясь в его лицо. Ее глаза казались лужицами темноты на фоне бледной до белизны кожи. И еще на этой неестественной белизне темнели разводы грязи... Или это была кровь... Девчонка бездумно провела рукой по щеке и губам, размазывая то, в чем она была испачкана, и Степан с пугающей ясностью понял - все-таки кровь.
  - Что случилось? - спросил он уже мягче. - Ты не сильно пострадала?
  - Ничего такого, - сообщила она голосом обиженного ребенка и снова отвернулась.
  - Девочка, послушай, - Степан сел на лавку рядом с ней и напряженно замер, не зная, куда девать руки. - Ты не должна сидеть тут одна. Давай, я провожу тебя до дому. Родители, наверное, беспокоятся.
  - Отстаньте от меня. Какое вам дело, - не глядя на него пробормотала девчонка.
  - Я не могу тебя так оставить, - чувствуя себя полным идиотом, заявил Степан. - У тебя кровь идет. Может, тебе помощь нужна. И вообще...
  - Мне не нужна помощь, - четко и раздельно произнесла девчонка, опять повернувшись к Степану. - Меня некуда провожать. Мне от вас ничего не нужно. Все. Отстаньте.
  - Где ты живешь?
  - Нигде.
  - Неужели бомжиха? - недоверчиво фыркнул Степан.
  - Да! Довольны?
  - Нет. Ладно, вставай и пойдем, - он сам поднялся и встал, ожидая.
  - Куда? Никуда я не пойду.
  - Ко мне домой. Умоешься, поспишь, а там разберемся, что с тобой дальше делать.
  - Не пойду я, - неблагодарная девчонка и не вздумала начать двигаться.
  - Ну и мерзни тут, - Степан отвернулся, притворяясь, что собирается уходить.
  - Ладно, - послышался тихий недовольный голосок у него за спиной.
  
  В квартире девчонка, едва скинув дешевые китайские кроссовочки, босиком прошлепала в ванную, где сразу раздался звук льющейся воды. Степан осуждающе покачал головой, хотя и сам не очень ясно понимал, к чему относится его осуждение - к бесцеремонности случайной гостьи или к нелепости его собственного решения привести ее сюда. Но, так или иначе, девчонка была здесь, и он пошел на кухню кипятить чайник.
  Она появилась из ванной спустя минут пятнадцать, успев за это время вымыть даже волосы. Джинсики и не по размеру большую футболку она, кажется, натянула прямо на мокрое тело.
  - Ну-ка, покажись, - велел Степан, поймав ее за плечо и подводя поближе к свету. Но, несмотря на его опасения, на лице гостьи не обнаружилось ни ссадин, ни кровоподтеков. - Вроде все в порядке, - сообщил он ей.
  - Я же говорила, - пожала она плечами.
  - Чай будешь?
  - Буду, - гостья уселась на табуретку и ухватила выданную ей чашку обеими руками, словно греясь.
  - Тебя хоть как зовут, горюшко?
  - Марина я, - сообщила девчонка после некоторого раздумья.
  - Маша, значит. Хорошее имя.
  А ведь его гостья оказалась старше, чем он подумал в начале. Не четырнадцать, а, пожалуй, шестнадцать. Может быть, даже семнадцать. Уже не ребенок, просто хрупкое сложение заставляло ее казаться младше, чем на самом деле. Хотя еще и не женщина... Пока он ее разглядывал, девчонка успела допить чай и съесть третью конфету из стеклянной вазочки на столе. Довольно редкие в доме совсем небогатого Степана конфеты остались от прошедшего праздника, когда он, надеясь сам не зная на что, пригласил в гости Ниночку, молодую и красивую секретаршу директора НИИ, в котором Степан получал свою смешную зарплату. Вот только у Ниночки в последний момент изменились планы, и праздник он провел в обществе бутылки купленного в расчете на Ниночку марочного коньяка и телевизора.
   - Еще чаю будешь? - спросил Степан свою гостью, оторвавшись от неприятных воспоминаний.
  - Нет, спасибо, - ответила та тоном примерной девочки.
  - Тогда пойдем, я тебе в гостиной на диване постелю.
  - На диване... - в голосе гостьи Степану послышалось то ли недоумение, то ли недоверие, но он уже уходил из кухни.
  - Вот, держи подушку, - и, кинув девчонке названный предмет, Степан залез обратно в шкаф, где на верхней полке, к счастью, обнаружился комплект чистого постельного белья.
  Когда он уже закончил вдевать одеяло в пододеяльник, гостья все еще стояла, нелепо прижимая к себе подушку и глядя на него большими недоверчивыми глазами.
  - Ну, чего стоишь? - полюбопытствовал Степан.
  - А я разве не с вами спать буду? - осторожно спросила девчонка. - Или мне потом прийти?
  - Тоже мне, Лолита новоявленная нашлась, - Степан раздраженно отнял у нее подушку и кинул на диван. - Спи давай. А утром разберемся.
  И, когда он уже уходил в спальню, собираясь демонстративно хлопнуть дверью, его догнали два тихих слова:
  - Вы добрый...
  
  Девчонка просочилась в спальню, когда Степан едва начал засыпать. Ее голые ноги трогательно белели в темноте.
  - Ну, чего тебе? - недовольно проворчал он.
  - Я... Я не могу одна, - сбивчиво начала та. - Правда. Я... Вы не думайте, я все умею, я взрослая, - и стащила через голову футболку, обнажив свое худое юное тело с едва сформировавшимися маленькими грудями.
  - Чтоб тебя... Вали отсюда, - сердито бросил Степан. В конце концов, что эта пигалица о себе возомнила.
  - Я... Я ведь просто так предлагаю. Не за что-нибудь. Вы хороший. Мне от вас ничего не надо, - тихо и невнятно проговорила девчонка, подходя ближе. - Это просто так... Я сама хочу... - и как-то совершенно естественно скользнула к нему под одеяло.
  Будь Степан более пьяным, он вряд ли завелся бы так от первого же прикосновения этого странно горячего, обманчиво хрупкого тела. А будь он более трезвым... Будь он более трезвым, просто прошел бы мимо нее там, у подъезда. Но все было так, как было... Он даже не был у нее первым. Девчонка отдавалась с какой-то лихорадочной ненасытной страстью. Кажется, ее ноготки расцарапали ему спину. И в какой-то момент он даже дернулся от боли, когда она впилась ему в ключицу поцелуем, больше похожим на укус.
  - Прости, - шепнула она виновато. - Я буду осторожней...
  
  К вечеру пошел дождь, обещающий очень скоро набраться сил и стать снегом. Сначала колючим, а потом, когда-нибудь, ласковым, белым и пушистым. Но это будет еще нескоро, а пока, втянув голову в плечи, Степан спешил домой после очередного трудового дня. Утром он пожалел будить девчонку и выгонять ее на улицу. Просто оставил записку: "Можешь оставаться, сколько хочешь. Еда в холодильнике. Будешь уходить - захлопни за собой дверь". Возможно, он был не прав, оставляя почти незнакомого человека в своей квартире в наше неспокойное время. Но воровать у него все равно было практически нечего. А выгнать ее казалось как-то неловко. Словно подбросить щенка или котенка. Ладно, так или иначе, она все равно уже наверняка ушла и Степан никогда ее больше не увидит. Он даже не знал, рад ли этому. Хотя вроде бы должен был радоваться...
  Около подъезда стояла скорая помощь и милицейская машина. Соседки толклись рядом с рыдающей бабой Клавой - доброй, но чересчур любопытной пенсионеркой со второго этажа.
  - ...дверь открыта, ну я и зашла, - бормотала та сквозь рыдания. - А он лежит мертвый и срам не прикрыт... Синий весь, и укусы везде. На шее, на плечах... - баба Клава громко высморкалась, а Степан невольно потер пальцами ключицу, на которой все еще побаливал вчерашний укус. Хотя при чем тут это...
  Тут толпа любопытных задвигалась и расступилась. Из подъезда вынесли носилки с тщательно укрытым простыней телом. Почти сразу скорая уехала, за ней убралась и милиция, захватив с собой бабу Клаву. Видимо, для дачи показаний. И толпа стала разочарованно расходиться. Шоу закончилось. Степан тоже собрался домой.
  - Он не был добрым, - неожиданно прозвучал за его спиной знакомый тихий голос.
  Степан резко обернулся и увидел свою вчерашнюю гостью. Девчонка зябко прятала руки в карманы куртки. Ее непокрытые светлые волосы потемнели от влаги под осенним дождем.
  - Что ты сказала? - переспросил не расслышавший ее Степан.
  - Так. Ничего.
  - А что ты здесь делаешь?
  - Дверь захлопнулась, и мне было не попасть обратно, - совершенно спокойно объяснила девчонка.
  - Обратно, это ко мне? - спросил Степан, не зная, смеяться ему или плакать.
  - Да. К тебе, - пожала плечами девчонка.
  - Ладно, пойдем в квартиру. Там разберемся.
  В подъезде, а потом в лифте оба молчали. Девчонка сосредоточенно оттирала какое-то темное пятно со штанины своих дешевых джинсиков, а Степан мучительно пытался придумать, что он ей должен сказать такого, чтобы она, наконец, отправилась куда-то туда, где было ее место. Должны же быть у нее родители или еще какие-то родственники, с которыми она жила до этого времени. Оставить это создание у себя было не просто невозможно, это было, кажется, противозаконно. Она ведь несовершеннолетняя... Все так же молча они вошли в квартиру.
  - А я правда могу остаться на сколько хочу? - спросила она неожиданно, подняв на Степана взгляд своих светлых глаз со странноватыми золотистыми кружками вокруг радужкек.
  - Что? - Степан от неожиданности вздрогнул. - Да, то есть, нет. То есть, ты, конечно, можешь остаться, пока тебе это надо, но лучше бы тебе вернуться домой.
  - Не беспокойся, - девчонка легкомысленно махнула рукой. - Меня никто не ждет.
  - Но так нельзя. Ты ведь еще учишься? Где?
  - Ой... - недовольно протянула девчонка. - Ну не будь занудой.
  - Ты не должна так со мной разговаривать! И не тыкай мне! - Степан постарался сказать это как можно более строго.
  - Ой, да ладно, - фыркнула девчонка и прижалась к нему, ласкаясь как кошка.
  - Прекрати, - отстранился Степан. - Сейчас мы сядем на диван и ты мне все расскажешь: кто ты, откуда, как зовут, чем занимаешься...
  - А может, лучше ляжем? - мурлыкнула девчонка. Странно, но ее глаза, только что показавшиеся Степану совсем светлыми, сейчас налились какой-то странной темнотой. Хотя, наверное, девчонка просто отвернулась от света.
  - Я серьезно тебя спрашиваю!
  - Ладно, - грустно кивнула девчонка. - Пойду я тогда.
  - Подожди. Куда ты собралась?
  - Не куда, а откуда, - она поморщилась.
  - Я тебя не выгоняю, - нахмурился Степан.
  - Выгоняешь. Если будешь спрашивать, то я уйду.
  - Ну скажи хоть, как тебя зовут? - беспомощно попросил он.
  - Марина. Я же сказала вчера, - девчонка, кажется, обиделась.
  - Ах, да. Маша. А фамилия?
  - Зачем?
  - Ну, должен же я знать, кто живет под моей крышей.
  - Значит, я могу остаться?
  - Да. Пока не придумаем что-нибудь лучшее. Но спать ты будешь одна и на диване.
  - Оранская я, - сообщила Марина. - А на диване мы и вдвоем прекрасно поместимся.
  
  В довершение всех подлостей этого дня замок не хотел открываться. А ведь утро начиналось, вроде, неплохо. Странно, но неплохо. Степан тогда чмокнул уютно расположившуюся в его постели сонную Маринку в висок, оставил ей на тумбочке ключи и отправился на работу. Там почти весь день все тоже шло путем. Не особо, конечно, но как всегда. А вот потом...
  С третьей попытки Степан отпер наконец старенький замок своей квартиры. Захлопнул дверь и зло запинал ботинки под шкаф. Из гостиной доносились звуки работающего телевизора. Машка, забравшись с ногами в кресло, восторженными глазами смотрела на то, как большеглазые анимешные подростки, чем-то похожие на нее саму, с громкими криками крошили длинными ножами какую-то жуткого вида нечисть. Молча постояв минуту за ее спиной, Степан отправился на кухню, хлопнув за собой дверью. Кажется, там должно было остаться немного водки на дне купленной как-то под особо мерзостное настроение бутылки.
  - Что-то случилось? - девчонка умудрилась просочиться на кухню совершенно бесшумно и незаметно.
  - Не важно. Тебе не понять, - бросил Степан, глотнув остаток водки прямо из бутылки.
  - Скажи. Я все для тебя сделаю.
  - Что ты для меня сделаешь?! - обозлился Степан. - Тут ничего не сделаешь. Все просто. Все отвратительно просто...
  Девчонка молча уселась на табуретку и выжидательно уставилась на него глазами обиженной собаки.
  - Просто мой шеф получил грант...
  - Грант? - переспросила девчонка.
  - Именно. Грант - это, понимаешь ли, деньги. И неплохие деньги. А еще международные конференции и прочие приятные мелочи. Все бы хорошо, но грант он получил под мою идею, но для себя, любимого. Вот так-то...
  - И что теперь? - спросила девчонка после пары минут молчания.
  - А ничего. Так получилось, что ничего не доказать.
  - Ты придумаешь новую идею? Да?
  - Ты ничего не понимаешь! - опять взвился Степан. - Уже не придумаю! Все! Сколько можно!
  - Прости, - виновато сказала девчонка.
  - Сейчас... Сейчас я ему все скажу. В институте постеснялся, дурак, - Степан выскочил в гостиную и с грохотом вывалил на пол содержимое ящика тумбочки, разыскивая записную книжку с адресами и телефонами. - За такое убить мало... - телефонную трубку он бросил примерно после десятого длинного гудка. И выскочил в прихожую, на ходу натягивая куртку.
  - Ты куда? - догнала его девчонка.
  - Вернусь, - зло бросил Степан и захлопнул за собой дверь.
  
  Утро началось паршиво... Со звонка в дверь, жестоко насиловавшего больную с похмелья голову. С трудом попав ногами в брючины, Степан поплелся открывать. На пороге обнаружился смутно знакомый мужчина лет под сорок. Вот только вспомнить, кто он такой, представлялось совершенно невозможным.
  - Степашка, ты? - как-то печально спросил утренний посетитель.
  - Я, - не менее печально согласился Степан. Он очень не любил это прозвище, когда учился в школе. Да и сейчас особо приятных воспоминаний оно не вызвало. Зато сразу прояснилась личность визитера, оказавшегося бывшим одноклассником. Хотя, откуда он здесь взялся в такое время, по-прежнему оставалось неясным. - Ты, Вить, проходи.
  - Да, спасибо, - замялся тот. - Только я, вообще-то, по делу. Вот шел и думал, ты это, или просто тезка.
  - Я это. Не разувайся. На кухню пойдем, - Степан не имел ни малейшего представления, была ли Маринка где-нибудь в его квартире, и если да, то где. Кухня в этом смысле казалась самым безопасным местом.
  Пока его гость как-то по-хозяйски располагался на одной из табуреток, Степан жадно выглотал кружку воды.
  - Сушняк? - осведомился Витек.
  - Угу, - буркнул Степан. - Так что случилось?
  - Случилось что... - задумчиво повторил Витек. - В общем, как я уже сказал, я по делу, - и достал из кармана удостоверение с красными корочками.
  - Вот, значит, как. Милиция.
  - Милиция, - легко согласился Витек. Точнее, Виктор, кажется, Игоревич. А потом, переходя на официальный тон, спросил: - Мне необходимо знать, где ты был вчера с девятнадцати ноль-ноль и до двадцати одного тридцати.
  - Я, - Степан потер виски, вспоминая. - Водку я пил.
  - Бывает, - авторитетно кивнул Виктор. - Все это время?
  - Кажется, даже немного дольше.
  - Один?
  - Не то чтобы. В рюмочной. Тут внизу.
  - Это могут подтвердить?
  - Да, конечно. Продавщица меня еще все домой отправляла. Не помню зачем...
  - Буянил?
  - Да нет, вроде. А в чем, собственно, дело?
  - Дело-то... Это хорошо, что свидетели есть. Потому что дело очень нехорошее. Уваров Петр Сергеевич тебе знаком?
  - Это мой непосредственный начальник в НИИ, - сообщил Степан, ощущая, как замирает сердце в предчувствии чего-то страшного.
  - Вчера около двадцати ноль-ноль Уваров Петр Сергеевич был убит в собственной квартире. Ты был последним, кто ему звонил. К тому же говорят, что вчера у вас возникли некоторые разногласия.
  - Точно, - Степан сжал руками пульсирующую тупой болью голову. - Возникли. Но не думаешь ли ты...
  - Не думаю. К тому же у тебя, как я понял, алиби.
  - Повезло мне, - с прорвавшимся истерическим смешком в голосе проговорил Степан.
  - Это точно, - неожиданно серьезно кивнул Виктор. - А у господина Уварова со многими были... - он замялся, подбирая слово, - разногласия?
  - Нет, я не знаю, кто мог бы его убить, если ты про это, - покачал головой Степан. - А, собственно, это точно убийство? Возможно, несчастный случай?
  - Это точно убийство, - мрачно кивнул Виктор. - В общем, это не совсем соответствует процедуре, но, возможно, ты сможешь сказать что-то полезное... - и достал из кармана аккуратный конверт с пачкой цветных фотографий внутри.
  Первое, что бросилось Степану в глаза, это кровь. Кровь на песочного цвета паласе, кровь на стенах, кровь на спинке дивана. Одна из рук лежащего на полу тела купалась в кровавой луже. И еще кровь - на разорванной почти на два куска майке... Пошло и бесстыдно приспущенные до колен штаны. И чернота развороченного горла. Тут выпитая вчера водка подступила к горлу, и, бросив на стол фотографии, Степан опрометью кинулся в туалет.
  Когда желудок соизволил успокоиться, Степан тщательно прополоскал рот, вздрогнул, увидев в зеркале свою бледную физиономию, и постарался пригладить пятерней торчащие во все стороны волосы.
   - Вот так вот, - устало сказал ему Виктор, когда он вернулся на кухню.
  - А чем его так? - осторожно спросил Степан. - Ну, в смысле, горло и вообще...
  - Это покажет экспертиза, - сухо сообщил Виктор. А потом добавил: - Но выглядит оно, как если бы его убивали голыми руками и еще... - он прервался, не закончив мысль. - Ладно, пойду я.
  - Вить, подожди, - остановил его Степан. - Ты мне одного человека по вашим данным проверить не можешь?
  - Вообще-то, нет, - осторожно ответил Виктор. - А в чем, собственно, дело?
  - Да так, ерунда, - махнул рукой Степан. - Девчонка тут одна попалась. То ли беспризорная, то ли нет.
  - Будешь делать заявление?
  - Какое? - недоуменно переспросил Степан. - А, нет, ты не понял. Наоборот, я ей помочь хочу, если опять увижу.
  - Попробую посмотреть. Как ее зовут?
  - Маша... То есть, Марина. А фамилия... - Степан нахмурился, вспоминая, - Оранская. Лет шестнадцать-семнадцать.
  - Ладно. Попробую... - поморщился Виктор. - Но, сам понимаешь, обещать ничего не могу.
  
  Машка объявилась получасом позже. Открыла дверь ключами и вошла как к себе домой.
  - Привет, - рассеянно бросила она Степану. - Ты доволен?
  - Чем? - раздраженно спросил тот.
  - Ну, я сделала то, что ты хотел, - удивилась она.
  - Что ты сделала?! - раздраженно спросил Степан. Этим утром он был совершенно не в настроении разгадывать глупые загадки.
  - Ну, с Уварвым, - обиженным тоном сообщила девчонка. - Ты же сам сказал, что его убить мало.
  - Марина, я просто не понимаю, - осуждающе покачал головой Степан. - К чему эти глупые шутки?! Его ведь на самом деле убили.
  - Ну, я и говорю, - кивнула девчонка. - Я прочитала адрес в твоей записной книжке и пошла... Думала, ты сам не сможешь...
  - Маша, прекрати. Это не смешно, в конце концов!
  - Но я и не... - начала девчонка, подняв взгляд на Степана, и неожиданно осеклась, словно увидела в его лице что-то не то. А потом продолжила совсем другим тоном. - Да, действительно. Глупая шутка. Да и как бы я его убила, - и она беспомощно пожала плечами и сцепила пальцы рук перед грудью.
  А перед глазами Степана снова встали те фотографии. Кровь. Тело с укусами и разодранным горлом. Просто невозможно было представить нежную хрупкую Машку, делающую такое. Да и не смогла бы она так изувечить взрослого неслабого мужчину голыми руками. Степан невольно взглянул на ее худенькие ручки. Такими тонкими пальчиками просто невозможно... И весь напрягся, забыв, что надо выдохнуть. Розовые, коротко остриженные ноготки девчонки были окружены полоской чего-то темного. Грязи, возможно. Но Степан откуда-то знал совершенно точно, что это кровь, и чувствовал, еще не совсем ясно понимая причину, как темной волной на него накатывает ужас. Болезненным усилием он заставил себя оторвать взгляд от ее рук, страшась, что она заметит и поймет. И прикрыл глаза, отвернувшись.
  - Что-то не так? - осторожно, словно ступала по тонкому льду, спросила девчонка.
  - Извини, голова болит. Выпил вчера много, - невнятно буркнул Степан.
  - А, ну да. Конечно, - легко согласилась она. - Съешь таблетку.
  - Да, сейчас, - и он пошел на кухню, остро ощущая всей своей такой беззащитной спиной ее пристальный взгляд.
  Девчонка ненадолго исчезла в ванной, откуда послышался звук льющейся воды, а потом тоже появилась на кухне.
  - Маш, - начал Степан, чувствуя, как неестественно напряженно звучит его голос, - ты как, еще не решила домой вернуться?
  - Домой? - переспросила она натянуто-светским тоном. - Пожалуй, да. Хватит тебя напрягать.
  - Ну, ты можешь остаться, - тихо сказал Степан, зная, что лжет, зная, что она знает, что он лжет, и боясь, до ужаса боясь того, что она ответит на эту ложь.
  - Ты добрый, - серьезно кивнула девчонка и потянулась погладить его по плечу. Должно быть, она даже сквозь рубашку ощутила, как напряглось и заледенело его тело от ее простого прикосновения.
  - Пойду я, - сообщила она, вставая. - Ключи вот оставлю.
  - Заглядывай еще, - буркнул Степан, презирая себя за ложь и трусость.
  - Да, я еще зайду. Обязательно, - серьезно пообещала девчонка уже через порог. И не оглядываясь сбежала по лестнице вниз.
  А Степан аккуратно и бесшумно прикрыл за ней дверь и прижался к холодной двери лбом. Было страшно. Страшно до какой-то сверхъестественной жути. А память наперегонки с воображением услужливо подкидывали празднично-яркие картинки. Кровь. Еще свежая, красная. Разинутый в немом крике рот. Тонкие, неестественно сильные пальцы... Или это когти... Рвущие одежду, стремясь добраться до трепещущей в животном ужасе плоти. И опять кровь. Кровь из только что разорванного горла. Кровь на нежных розовых губах, исказившихся в гримасе наслаждения...
  Звонок в дверь заставил Степана вздрогнуть и напрячься. Он знал, что это она. Что она вернулась, как и обещала. Вернулась за ним. И ни за что на свете он не хотел открывать эту дверь. А звонок все надрывался, потом сменился стуком. Напряжение становилось просто невыносимым, и Степан медленно, словно повинуясь некой всевластной силе, стал отпирать замок.
  - А я уже собирался ломать дверь, - сообщил ему обнаружившийся за дверью Виктор.
  - А, это ты, проходи, - тихо пробормотал Степан. Страх, перегорев, отхлынул. И оставил после себя тупое безразличие.
  - Опять на кухню?
  - Да, пожалуй.
  - Ты один? - в голосе Виктора явно звучала настороженность.
  - Один, конечно. Можешь посмотреть.
  Странно, но Виктор на самом деле заглянул в комнаты сквозь приоткрытые двери.
  - Так что еще случилось? - спросил Степан, когда они расположились на табуретках.
  - Узнаешь? - Виктор толкнул ему через стол дешевую цветную фотографию. На ней напряженно улыбалась в объектив светлоглазая светловолосая девчонка, Машка. Степан узнал ее сразу и опять почувствовал, как болезненно сжимается что-то внутри.
  - Вроде, похожа, - кивнул он.
  - Оранская Марина Сергеевна, - сухо проинформировал его Виктор. Шестнадцать лет. В сентябре этого года должно было исполнится семнадцать.
  - Почему должно? - тупо переспросил Степан. - Ведь уже ноябрь.
  - Оранская Марина Сергеевна умерла двадцатого июня этого года. Точнее, была убита.
  - Что? Ерунда какая-то, - пробормотал Степан, ясно чувствуя, что нет, не ерунда. Все именно так, как и должно быть.
  - Вот именно, что ерунда. Я понимаю, что это тяжело, но не мог бы ты опознать ее еще на нескольких фотографиях?
  - Я... Да, конечно.
  И в руки Степану вложили еще одну стопку снимков из аккуратного конвертика знакомого облика... Кровь. Кровь на дешевом линолеуме, кровь на стенах, кровь на полу. Перевернутые стулья. И хрупкое юное тело с безвольно раскинутыми в стороны руками так, словно на прощанье она хотела обнять весь этот мир. Укусы и кровоподтеки. И жестоко разорванное горло. Оранская Марина Сергеевна.
  - Это она? - настойчиво ворвалось в сознание Степана.
  - Что? - Степан с усилием отвел взгляд от последней страшной фотографии. - Я не уверен, - лгать было так просто. - Похожа, но сам понимаешь, узнать человека после такого...
  - Это она?! - Виктор встал и, перегнувшись через стол, навис над Степаном.
  - Не знаю. Да и как это может быть она? Сам подумай, - примирительно произнес Степан. А в сознании отдавалось: "Она... Она... Она...".
  - Ты прав, - как-то странно скривился Виктор. - Не может. Вот только в квартире убитого прошлой ночью господина Уварова были найдены отпечатки пальцев, соответствующие пальчикам Оранской Марины Сергеевны. А образцы были сняты с трупа. Ее трупа.
  - Ерунда какая-то, - опять повторил Степан, не слишком надеясь, что эти слова что-то изменят. - Может, напутали что. Бывает.
  - Так где ты встречал ту девчонку, про которую говорил?
  - Здесь. У подъезда. На лавочке, - сбивчиво начал Степан. - Я поздно домой шел, а она сидела тут одна. Вот я и остановился спросить, не нужно ли помочь...
  - И?
  - И ничего, - отрезал Степан. - Больше я ее не видел и ничего не знаю.
  - Степа, послушай, ты сам видишь - это бред какой-то. Ты ничего от меня не скрываешь?
  - Нет, - тихо проговорил Степан, качая головой.
  - Пойду я тогда, - Виктор резко поднялся. - Мы тебя еще в отделение вызовем, для дачи показаний. Повторишь все, что знаешь.
  - Да, конечно...
  - Я еще загляну как-нибудь.
  - Конечно, - опять тупо повторил Степан. А в сознании отдавался другой голос. Тихий голосок подобранной на скамейке девчонки: "Я еще зайду... Обязательно... Обязательно... Обязательно...".
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"