Мне горестно читать газеты,
Смотреть ТВ по вечерам.
Считать последние монеты,
И вновь внимать чужим пирам.

И видеть боль на чужих лицах,
Очерченных густой тоской.
Людей заброшенных в больницах,
Лежащих за живой чертой.

И подаяния просящих, 
Сейчас так много стариков.
Молитвы в храмах возносящих,
Застыли спины бедняков.

Ватаги брошенных детишек,
Забывших имя матерей.
Голодных и худых плутишек,
Не знавших чтенье букварей.

А что твориться там в глубинке, 
Где нет дорог, больниц и школ.
Где свет от свечек по старинке,
Заброшен люд на произвол.

В глазницах брошенных домов,
Свистят ветра и воют вьюги.
И нет табличек адресов,
И редкий слышен вой зверюги.

Где раньше в пашнях хлеб родился,
В рост человека бурьяны.
И аист тут всегда гнездился,
Грачи и те здесь не видны.

Земля пустеет, вымирает,
Источник хлеба, молока.
Его след быстро исчезает,
Как жар в глубинах уголька.

Кого виним, на кого ропщем,
Кому готовы всё простить?
Кого словами в грязи топчем,
Кому даём власть захватить?

Да мы ж понять никак не можем,
В стране все беды от того,
Пока мы стадо, то не сможем,
Врага увидеть своего.

Он повсеместно, рядом с нами,
Преступной властью обличён.
С трибун воспетый болтунами,
В одежды мира облачён.

Он так уверен, что мы с вами,
Его не тронем никогда.
Что мы привыкли лишь словами,
Вражиньи рушить города.

Так пусть познает меру гнева,
Народа втоптанного в грязь.
Свой пожинает плод посева,
Тот, кто зовётся просто мразь!