Аннотация: Второй рассказ из серии "Про Геру". Намёки на толстое литературное
Вечер принёс досаду и козлиный запах. Но источник запаха подойти не решался и маячил на горизонте. Между тем, Гера постепенно осознал себя сидящим в летнем кафе в компании Ганджея. Последний был человеком, с которым можно было обсудить любую тему - от "Слова о полу-ку-ку Игореве" до коней в яблоках, гусей в яблоках и Вильгельма Теля с его сыном-мутантом, имевшим адамово яблоко на голове.
В тот момент Ганджей цитировал собственный трактат "300 способов заняться сексом в викторианской позе".
- ...Мужчина обладает партнёршей сверху, при этом выписывая левым семенником восьмёрки и девятки, а правым одобрительно похлопывая партнёршу по плечу...
Козёл не преминул появиться и испытать муки творчества от пинка Геры. От дальнейшей гериной помощи козёл ловко уклонился, при этом мелким почерком начертав на столешнице буквально следующее:
"Глубокая мысль о литературе, вызванная падением мухи в кружку пива".
Вот некоторые любят читать между строк. Но если между строк что-либо и написано, то опять-таки в строчку. Если в одну, то на этом всё и заканчивается, если же нет, то между этими строчками тоже можно читать до бесконечности, пока читатель, наконец, не наткнётся на столбец иероглифов. Кое кто плюёт с досады и начинает читать сами строки, а то, что между ними начинает подчёркнуто игнорировать и лишь самые упорные садятся за изучение древнеегипетского и японского.
- А что в этом тексте между строк? - спросил Гера.
- Ни между строк, ни в самих словах нет ничего кроме букв.
- Тогда зачем этот текст?
- Вы настаиваете на развёрнутом обьяснении? - Оскалился козёл, - Извольте! Иногда не хочется читать написанное между строк, потому что видишь, как положительный эффект от глубокого анализа текста сторицей перекрывается негативным эффектом от смысла поверхностного, а потому всем доступного. Ведь то, что написано между строк - это вторая гармоника. Она звучит всегда слабее, чем основной тон. И если твой, конкретно, организм не резонирует с ней, то она так и остается полузадушенной и малозначащей... - далее рогатый, ссылаясь на Умберто Эко, говорил о значимости внетекстовых факторов при оценке литературных произведений. Рогатый говорил, что любой текст для читателя это приглашение к сотворчеству, приглашение достроить мир, намеченный автором на основе личного опыта и фантазии. Вспоминал Борхеса, утверждавшего, что "Дон Кихот" воспринимался бы читателем совсем иначе, будь его автором не Сервантес, а Шекспир. ...
- Не знал что козлы не только травоядные, но и травокурящие... - вставил Ганджей.
- А если бы автором "Глубокой мысли" был не я, а Борхес, возникли бы у Вас сомнения в художественной ценности этого текста? - вопросил Геру рогатый вития.
- Да, хотелось бы знать, возникли бы? - поддержал его Борхес (почему-то Эрих Мария).
- И это Вы будете объяснять всем и каждому? - парировал Гера, прекрасно зная, что лучшая защита это нападение.
- Нет, только Вам. Остальным я уже объяснил. - сказал козёл с видом пассионария. Окружающие закивали, мол, да, мы в курсе.
- Позвольте, я проиллюстрирую эту мысль! - вмешался Борхес, - Недавно я посмотрел половину фильма "Матрица", но сюжет знаю практически полностью!
- А первую или вторую половину?
- Как бы это сказать? Левую половину, - правая половина экрана была скрыта от меня причёской сидевшей впереди дамы.
- Вы оба неубедительны и противоречите как себе, так и друг другу.
Козёл, Ганджей и Борхес удивлённо переглянулись - оба? Ну, конечно - если каждый противоречит каждому, то конечно оба. По точке зрения на душу населения.
И тут козёл нашёл иной способ отстоять свою правду, - окатил Геру струёй жидкого кала, после чего ретировался, сочтя дальнейший спор бессмысленным.
Подошедший прищелец взял Геру за шиворот и ткнул носом в стол.
- &*)_%, - сказал прищелец, - пошли вон, укурки, ещё блевать здесь будут!
Ганджей тоже поднялся, прихватил со стола салфетку с творением козла и удивлённо констатировал, что у рогатого совершенно герин почерк.