Ощущать себя одиноким и быть одиноким - это две разные вещи. Марк никогда не был одинок. Его всегда окружали друзья, готовые ради него снять с себя последнюю рубашку, девушки, тоже готовые для него всё с себя снять... Марк умел нравиться. Его любили все. Те, кому он не нравился даже не подозревали, что в глубине души они любили этого смазливого, обаятельного юношу, который привлекал к себе внимание только одним своим видом. Марк знал это. Он без стеснения пользовался своим положением в обществе. Что ему стоило улыбнуться и сказать что-нибудь приятное? Люди вокруг него становились марионетками, которыми ему без труда удавалось управлять. А потом Марк умер...
Это был первый понедельник апреля. Стояла теплая сухая погода, с безоблачного неба на просыпающийся город светило солнце, пели птицы... Ничего не предвещало беды.
Марк проснулся рано. Утром он обычно принимал душ, выпивал чашку крепкого кофе и спешил в университет, но в этот день, очнувшись в кровати, он судорожно вспоминал события прошлого дня. Во рту стоял приторный вкус водки, и очень хотелось пить. Двор, скамейка, водка, сок... В его голове события выстраивались в корявый диафильм, где не было ни голосов, ни логической последовательности событий. Обычное утро обычного дня.
С улицы доносились позывные понедельника: дребезжание трамваев, визжание клаксонов автомобилей и душевная матерщина местных алкоголиков. Город жил и продолжал жить. Городу было наплевать на всех кроме него самого. Город был самым большим эгоистом. Марк в это утро ощущал городской эгоизм по-особенному. Он чувствовал его всеми частями тела: когда пил выдохшуюся минералку, когда сонный стоял под прохладным душем, когда курил первую сигарету, когда потел в переполненном автобусе, когда его рвало в туалете универа... Это чувство сопровождало его весь день, даже когда его сбила машина. Как раз в этот момент городской эгоизм дошел до своей точки экстремума.
Марк не чувствовал боли. Он лишь чувствовал себя одиноким. Именно чувствовал. Он смотрел на синее небо и плакал. Никаких звуков, только мертвая тишина и небо. Он вспоминал какую-то песню, которую слышал по радио в автобусе. Скорее не саму песню, а ощущение, которое сопутствовало этой песне. Вспомнив, ему стало намного лучше...
Марк с трудом поднялся с колючего асфальта. Кружилась голова. Он огляделся. Пустота. Никого, только одинокий фонарь светился желтым поносом в глубине темноты. Светало. Огненное зарево полыхало над разваливающейся хрущевкой, и, казалось, что горит целый дом вместе со сраным быдлом и с другими деструктивными личностями. Марк закрыл глаза и тотчас пошли "вертолёты", они сбили его с ног и повалили на землю. Он лежал на влажной вонючей земле и чувствовал едкий запах говна где-то рядом... Ему было хорошо.
Это был первый понедельник апреля. Тот день, когда Марк умер.
***
- Конченый алкоголик! Растёт в семье дебил! Ты что, обосрался?! От тебя несет дерьмом!.. Говнюк! - мать так надрывалась, что на её шее четко проступали вены.
Марк спокойно раздевался и клал грязные вещи в стиральную машину. Он иногда апатично поглядывал на мать и кивал головой.
- Чего же ты не остался там, откуда пришёл?! Бич вонючий! Домой пришёл, поесть, поспать! - от гнева на её глазах показались слёзы. Она судорожно застёгивала свои высокие сапоги, смотря куда-то в пол.
- Угу,- с полным безразличием кивнул Марк.
Мать в сердцах матернулась и с оглушительным грохотом закрыла за собой входную дверь. Марк по инерции продолжал кивать...
Он лежал в наполненной доверху ванной, слушал равномерную какофонию стиральной машины и думал. В его душе поселилось чувство одиночества. Он явственно видел то самое синее небо и ощущал своё одиночество. Тот сон был таким реальным, что ему становилось немного жутковато.
"Ведь ничего не изменилось,- думал он. - Я такой же лицемер, как и был раньше. Я такой же алкаш, как и был раньше. Я такой же "душа компании", как и был раньше. Я такой же ловелас, как и был раньше. Я такой же ублюдок, как и был раньше..."
Чувство одиночества не растворялось, как растворялись другие не нужные переживания Марка. Как исчезли сочувствие, любовь, скромность. Как канули в лету все остальные хорошие чувства Марка. Марк даже не ощущал единение с водой, в которой он отмокал. Он лежал, нервно теребя в руках мочалку, и думал, пока на него не полилась грязная вода из машины, трубу от которой он забыл положить в раковину. Только запах дерьма вперемежку с запахом порошка вернул его в реальный мир.
***
Двери университета распахнулись перед Марком едва к последней паре. Он устало поднялся на третий этаж, нашел свою аудиторию и забился в угол за самой крайней партой у стены. Чувство одиночества постепенно перерастало в отрешенность. Ему было насрать на всех вокруг. Он даже не вслушивался в голоса, обращенные к нему, ему запоминались лишь обрывки фраз:
- ...Марк...
- ...Хреново...
- ...Дебилы...
- ...Не хочет...
- ...Бывает...
Марку хотелось перевалить всех вокруг. Разможить черепа всех об стену, разрезать каждому глотку от уха до уха... Он наделся, что это просто отходнях после бухла, что это пройдёт, что надо немного пивка, чтобы опохмелиться - и всё точно пройдёт. Марк не понимал, откуда взялось это дерьмовое чувство, что его породило. Если алкоголь, то нужно немедленно бросать пить, если никотин, то нужно немедленно бросать курить, если стресс, то нужно немедленно бросать учебу, предков и курить травку...
Неожиданно в его голове что-то коротнуло. Он словно ожил. Дерьмо отступило, оставив место славному лицемерию и благородной лжи. Марк выдавил улыбку и заговорил...
***
- Солнышко моё,- приговаривал лысый чел тёлке блядоватого вида на ушко, ласково перебирая руками по её здоровому заду.
Парочка стояла прямо посреди улицы, не обращая внимания на прохожих и на презрительные взгляды Марка, сидящего на скамейке напротив. Чел раскраснелся от выпитого пива и солнца, которое, несмотря на апрель, разошлось не на шутку, он присасывался то к губам тёлки, то к батлу пива в левой руке. Краля просто висела на нём, обмякнув от того же пива и жары, жировые складки на её боках мерзко подрагивали, а лоснящиеся грязные волосы неприятно блестели. Марк морщился, но с интересом наблюдал. Ему нравилось ощущать отвращение, перед тем как испытать что-то приятное. Он сидел и ждал свою очередную жертву, красивую наивную девочку, которая купилась на его обаяние. Марк знал, что через несколько дней уложит её в постель, а потом и не позвонит. Стыд его покинул одним из первых.
Марк достал из кармана косяк: сигарету, где место табака была марихуана, и медленно, с расстановкой, подкурил. Он вдыхал дым, задерживал его в легких, а потом медленно выдыхал. Тягу за тягой он повторял это упражнение, и его мозго-мышцы накачивались приятной лёгкостью. Тяга за тягой, и ему уже нравилась эта нечистоплотная парочка, Марк начал находить в них какой-то шарм. Тяга за тягой, и он превращался в самого лучшего и доброго лицемера на свете.
Травка дарила ему нежность и ласку. С девушками наедине Марк по-иному никогда не общался. Только под балдой ему удавалось произвести на даму наилучшее впечатление. Это был его обязательный допинг.
- Марк, привет, а вот и я,- за спиной у него раздался приятный голосок, засунутый глубоко в пещеру.
Марк кинул косяк под ноги, растоптал его и хищными глазами посмотрел на дичь.
- С тобой всё в порядке?- тот же голосок из той же пещеры звенел в его ушах.