Критическая рецензия на детектив Андреева О.И. "Месть"             http://samlib.ru/a/andreew_o_i/mest.shtml       Только лицемеры и патологические склочники получают удовольствие от кидания грязи в других.    Критика, как и зубного врача, оправдывает осознание, что излечение через боль - тоже добро.    И особенно трудно рвать зубы без наркоза у глубоко тебе симпатичных людей...    Всегда хочется попросить прощения за причиненные страдания.       Выбор на это произведение пал по трем причинам:    - помню хорошо это произведение по конкурсу РД;    - читал и оценивал другие произведения этого автора на разных конкурсах;    - так как детективные монстры ДК, как всегда, корпоративно опустили новичков незаслуженно ниже плинтуса, но стояли мы рядом, то, надеюсь, автор не оспорит равенство писательского уровня и право на его рецензирование.       Мне, как и другим писателям, очень трудно абстрагироваться от предпочтений в жанрах и стилях, но - постараюсь быть предельно объективным.       А чтобы еще больше соблюсти объективность - дам три разных взгляда:    - если бы я был редактором;    - если бы я был читателем;    - если бы я был писателем.      -- Рецензия от редактора.       Знакомый редактор, на словах ратуя за бумажные книги, сам давно не читает рукописи,    принимая только откорректированные электронные тексты. В его компьютерном разделе всего четыре папки. Два нуля - это папка, в содержимом которой сомнений нет. Буква "Ж" в квадратике стоит на папке с "розовой" серией. Буква "М" в квадратике содержит мужскую графомань. На мои сомнения, что скрывает папка с маленькой буковкой "х", он ответил, что это не то, что я подумал, и даже не "хренотень" или "хорошо". Туда он складывал малохудожественные произведения, которые под его ножницами могли сократиться до просто художественных, то есть достойных издательских расходов.       Для определения художественности ему достаточно одной страницы. Конечно, самой    информативной в этом плане является первая, и особенно первые фразы. Они характеризуют не только уровень писательского мастерства, являются показателем стиля, но и определяют отношение автора к своему творчеству и к читателю.       Вот это последнее - особенно важно. Все писатели любят себя, но не все уважают своих    потенциальных читателей. Это уважение проявляется всего в нескольких деталях:    - текст можно читать без словарей;    - текст является "вкусным" чтивом;    - текст увлекает интригой или новыми знаниями;    - текст не содержит затрудняющих понимание ошибок.       Чтобы заслужить уважение редактора, нужны несколько другие параметры текста:    - пресловутый "формат", то есть соответствие жанровым предпочтениям издательства и строго заданному объему;    - соответствие понятию "художественная литература";    - соответствие вкусовым предпочтениям редактора;    - соответствие содержания планке окупаемости тиража.       Рассмотрим первый абзац произведения "Месть" глазами этого редактора издательства, выпускающего классические детективы:       "В небольшом лесном поселке, который приткнулся вплотную к берегу лесного озера, остались не брошенными не более ста дворов. Селяне остальных двухсот усадеб уехали: кто в мегаполис, кто за рубеж, кто помер от старости или загнулся от паленой водки".       Как оценит редактор это с точки зрения стиля? Плохо.       Можно избежать повторения факта расселения, соединив оба предложения: "В небольшом лесном поселке из трехсот дворов, который приткнулся вплотную к берегу озера, две трети уехали в мегаполис, за рубеж, кто помер от старости или загнулся от паленой водки".    То же, но короче в два раза и доступнее пониманию.       Ясно, что дальше последует описание тяжелой жизни богом забытого поселения. Не очень радостно и увлекательно. Пока плохо. Второй абзац:       "Заброшенные дома оживленного когда-то села хирели, кособочились крышами, завистливо глядели темными заколоченными окнами на немногочисленные избы, из печных труб которых ежедневно вился дым".       Третье назойливое, уже неинформативное, повторение заброшенности селения. Зависть к дымящим ежедневно трубам, особенно в летнюю жару, - сомнительна.       Третий абзац:       "Варвара Петровна, пятидесятипятилетняя крепкая женщина, осталась одна жить в просторном доме. Муж пил последнее время почти беспробудно, будто спешил до старости осушить спиртовые запасы округи. Но не успел, скончался на сорок девятом году от некачественного пойла, оставив в наследство жене, кроме дома, одноствольное ружье и патронташ с патронами, заряженными на серьезного зверя".       Здесь смысловой дуализм. Чтобы не было сомнений в оживлении мужа или повторного брака,    лучше сделать уточнение "... женщина, после смерти мужа, который пил... осталась одна...".    Только в третьем абзаце на стену вешается ружье, которое должно вскоре выстрелить. Появляются первые признаки интриги, ведь хочется узнать - кого убьют? Хорошо.       Сложив название "детектив" с могучим ружьем, редактор начинает верить, что дальше будет описано смертоубийство и расследование. Ему теперь хочется узнать список кандидатов в убивцы, замысловатость преступления, насколько умен и ловок убийца, а также силен и опытен сыщик, дабы от этого зависит "вкусность" чтения и увлеченность сюжетом.       Ищем дальше, пропуская несущественные описания. Вот и первый подозреваемый:    "По соседству, слава Богу, дом не пустовал: в нем жил Алексей Николаевич Малашин с женой Ириной. Молодая бездетная пара, помыкавшись несколько лет в городе, решила вернуться в родительское гнездо Алексея, которое после смерти хозяев недолго пустовало".       Редактор обязательно обратит внимание сначала на смысловую неопределенность: "...родительское гнездо Алексея, которое после смерти хозяев недолго пустовало".       Ищем намеки на уголовные черты. Их нет. Это сугубо положительная личность. Дальше узнаем, что он не подозреваемый, а жертва.       Зато внук Славик - "Длиннющему и тонкому в талии юноше исполнилось восемнадцать лет" имеет неопределенный статус. Но - ленив и своенравен. В убивцы подходит.       Наконец, совершается преступление: безжалостный расстрел трактора и его владельца из могутного ружья. Подозревается, естественно, бедная женщина.    И, наконец, долгожданный сыщик, вернее два: молодой лейтенант полиции и старый следак из прокуратуры.       На этом абзаце редактор закрывает файл с рукописью и помещает его в папку "М".    Ему - все предельно ясно.       Никто не спорит, что в описаниях будней полицейской службы тоже встречаются загадки. Часто при расследовании убийств или ограблений так и не удается найти преступника и дело закрывается. В детективе это невозможно.       Полицейские в своей работе используют всю мощь своего аппарата, тогда как в детективе основным инструментом расследования является сила интеллекта.       Одно из правил детектива - сыщик и читатель должны быть равны в проводимом расследовании.    Сотни полицейских учреждений и вспомогательных служб и умишко читателя - где ж тут равенство, когда даже расшифровку звонков не дадут без санкции прокурора? Куды бедному читателю податься, дабы преуспеть в собственном безрадостном расследовании? В Инет с протянутой клавой? И там нужного нет.       Ролевая игра умов автора в роли сыщика с читателем не получается, а это - самая привлекательная и обязательная сторона детектива.       Одно время в России считали чистосердечное признание - царицей доказательств. И сейчас в уголовных делах многие детали преступления не добываются следователем, а сообщаются преступником путем признания и раскаяния.       Это также неприемлемо в детективе, где недопустимы доказательства на основе раскаяния или признания преступника.       Это еще один веский довод, что описанное полицейское расследование ни в коей мере не может быть признано детективом.       Пусть уголовные дела спокойно и дальше спят в своих гробах-хранилищах. Пусть мыши насладятся их прахом.      -- Рецензия от читателя.       Что может сказать рядовой любитель детективов, не знающий их отличия от полицейских расследований, но страшно любящий читать про таинственные расстрелы тракторов и их хозяев?       Он тоже исследует первые абзацы, чтобы решить - посвятить два свободных вечерних часа головоломным приключениям полицая, разыскивающего маньяка-трактороненавистника или залезть под одеяло к женушке, нечаянно оголившей до пояса розовые, дрыкающие от нетерпения, соблазнительные ножки?       Три первые абзаца, как мы убедились, рисуют грустную сельскую картинку, от которой хочется стать на четвереньки и завыть на луну.       Стоп. Перечтем еще раз. Нет луны, как нет ни времени года, столетия и вообще - нет времени, кроме неудобочитаемого возраста героев. Действие висит в неопределенном временном континиуме, что затрудняет определиться в отношении к героям. В гражданскую войну за убийство кулака медалью награждали и красными революционными шароварами.       Ага, вроде не кулак - фермер. Кулак с возу - на груди легше. Да, сейчас за убийство даже двух фермеров медали, как ни странно, не дают. Хотя суть эксплуатации человека человеком, запрещенная христианской моралью, - налицо.       Ищем дальше завлекалку, способную перебить видение голенькой женской ножки, уже наполовину уползшей под теплое одеяло.       Может, Славик, "живая душа", развлечет сильнее?       Ленивый внучек, собиравшийся идти ленинским путем, неожиданно меняет мировоззрение и продается за "немалые деньги" акуле капитализма. Нет, это слабая приманка. Не любим мы предателей и перевертышей.       Пьяница Николай еще больше навевает зевоту, особенно две страницы уговоров сломать невинный трактор. Ну, не веселит народ описание пьянок и их деятельных участников.       А уж когда больная Варвара безжалостно расстреливает работавший, как часики, агрегат по уборке снега, читателю становится совсем плохо. Он понимает, что его обманули с тайной и загадочным преступлением. Выключает компьютер и, подпрыгивая от приятных ожиданий, бежит к постели гасить неудовлетворенные желания.      -- Рецензия от писателя.       Что ищет он в краю далеком, то бишь, писатель, в чужом произведении? В первую очередь доказательств собственного превосходства. В стиле, языке, композиции, владении методами и приемами писательского мастерства. Во вторую очередь - что бы перенять из чужого?       Композиторы ищут в музыкальных сочинениях "мотивчик", нечто, близкое к хиту.    Писатели ищут в произведениях "вкуснятину", умение создать в произведении атмосферу, из которой не хочется уходить, безупречный стиль и образный язык.       Начнем с жанра. Как доказано выше, данное произведение не является классическим детективом, а описанием заурядного, одного из миллионов, полицейского расследования.       Тысячи папок с расследованиями гораздо более сложных убийств пылятся в железных шкафах полицейских архивов. Признать их все детективами и пачками публиковать? Не надо.       Тут сразу возникает естественный вопрос, а является ли данное произведение художественной литературой?       Является, так как посредством слова созданы довольно яркие собирательные образы, несущие читателю несомненную правду жизни.       Итак, жанром этого рассказа надо признать полицейское расследование.       Теперь о стиле, который больше всего характеризует писателя.       Стиль неровный и далеко не профессиональный. Много смысловых дуализмов, стилевых и логических погрешностей.       Вот наиболее яркие примеры:    - Нас уже вели полтора века иным путем (точно полтора?А татаро-монголы не рулили? Или они триста лет туда вели?);    - нежданно-негаданно в доме Варвары появилась живая душа, было с кем отвести разговорами    душу;    - любовался белым, как наливное яблочко, лицоми ( белая, как смерть? Это красиво?);    - как она ее назвала, южная болезнь "тропическая язва" (к врачам обращаться не пробовала?);    - бранился и махал руками, словно пропеллером (машут крылья, пропеллер вращается);    - у нее в голове, как у лампочки накаливания, стряхнулось спираль (лампочки от этого сходят с ума?);    - Не каждый день людей убивала, не так просто, оказалось, лишить человека жизни (убивала через день?);    - Выпал первый снег и прикрыл всклоченную плугом землю белым одеялом ( а непаханую часть?).       Перечислять большое количество штампов(встретил нового буржуя в штыки, купалась в счастье), канцеляризмов (откликнуться на призыв власти, развивать малый и средний бизнес на селе, принять должность управляющего фермой, все есть: люди, ресурсы, осуждающее современные нравы, успешно работал риэлтором, двухтактным тарахтеньем, прилегающих к его усадьбе улиц), нет смысла, так как они как раз и подчеркивают отсутствие стиля и своего, оригинального и образного языка.       Фабула - расположение основных событий литературного произведения в их хронологической последовательности, рваная. Поэтому сюжетная линия имеет скачки в несколько лет, тогда как определение рассказа требует описание одного события из жизни главного героя.       Построение сюжета выглядело бы намного стройнее, если события, предшествующие расстрелу трактора и его хозяина, приводились в виде воспоминаний. Тогда композиция будет более целостной.       Среди литераторов ходит легенда, как граф Толстой принимал начинающих писателей. Он просил одной фразой передать сюжет романа. После этого говорил: "Вот это и публикуйте". Он давал понять, что если сюжет так прост, то он ничего не стоит.       Данное произведение трудно передать одной фразой из-за наличия нескольких боковых сюжетных линий. Если вычленить главное, то это рассказ о больной сельской женщине, страдавшей от грохота снегоуборочного трактора местного фермера. Она выстрелила в него из ружья. Этим ружьем тайно воспользовался убийца, давно искавший удобный момент отомстить фермеру, зная, что обвинят женщину. Следователи, однако, исследовав прошлое фермера, нашли человека, имевшего более сильный мотив для убийства. Признанием убийцы расследование завершается.       Даже в этом коротком пересказе четко видны натяжки. Например, если человеку мешает звук, надо просто воспользоваться берушами или простыми ватными шариками. Полная тишина и покой.    Вторая натяжка - в селе очень трудно чужому человеку два раза незаметно влезть в дом, бегать с ружьем, стрелять из него и чтобы этого никто не видел. Собаки на чужака такой вой поднимут - мало не покажется.       Третья натяжка - несерьезный мотив у женщины для убийства. Только очень глупый следователь сочтет ненависть к трактору достаточной для убийства его хозяина.       В произведении диалоги занимают две трети текста, остальное описания. Тем не менее, психологические характеристики героев через диалоги - самые яркие и удачные.       Неплохо выписан образ подозреваемой в убийстве Варвары Петровны Степановой и ее непутевого внука Вячеслава Михайловича.       Тщательно и любовно прописаны, в основном в диалогах, их психологические черты, хороши и внешние описания. Эти герои воспринимаются зримо и выпукло.       А вот признавшийся убийца Трофимов Борис Николаевич - картонный герой, не запоминающийся ни внешностью, ни характером, кроме экзотической боязни тепла.       Пьянице Николаю Зубову, не играющему даже второстепенную роль в произведении, наоборот, посвящены лучшие, но бесполезные по информативности, диалоги в произведении, занимающие почти четверть текста. Герой запоминается, но как фон.       Мало уделено внимания и описанию сыщиков, практически две фразы:    "Экий ты - золотой парень! - восхитился Михаил волосами, которые огненно-медной короткой щеткой покрывали голову коллеги. Ему казалось, что с симпатичного лица парня можно собрать не меньше горсти веснушек, небрежно разбросанных природой";    "Сорокалетний Михаил Иванович Семашкин, высокий и стройный мужчина прошелся пешком до районной прокуратуры, где встретился со следователем лейтенантом Тимофеевым Ильей Григорьевичем, который сидел один в просторном кабинете".       Этого читателю явно недостаточно. Где их сверкающий интеллект и подтверждение железной логики в расследовании? А ведь они тоже главные герои.       Жертва, фермер Алексей Николаевич Малашин, кроме картечи в грудь, в произведении больше ничего не получил. Его жена, дающая налево и направо из желания заиметь ребенка, охарактеризована в очень странных выражениях, не составляющихся в зримый образ. Она любима, да, но странною любовью. Она красива, да, но странной красотой.       Остальные второстепенные герои, необходимые для обслуживания боковых и неверных линий следствия, не запоминаются даже фамилиями, что хорошо.       Хотя описательная часть мала, но рисует достаточно образное состояние современной жизни в малых умирающих поселках.       Язык произведения богат и деревенским говором, удачно сочетающимся со сленгом, и своеобразными редкими оборотами речи, характерными только для определенной части населения, но неровен. Встречаются труднопроизносимые спотыкачи, которые я называю "тяжелогизмы", типа "пятидесятипятилетняя", "работоспособный", "прострелянной",    Не украшают стиль и скрипяще-шипящие определения, обильно разбросанные по тексту: "ноющая боль под ложечкой, когда слышала звук работающего", "заколоченными окнами на немногочисленные".       Язык сворачивается в трубочку и начинает подсвистывать, а это может сделать читателя языковым инвалидом, так как таким языком потом можно будет только макароны всасывать, а от мяса придется отказаться. Это не есть хорошо, а есть плохо, так как то, что не дает есть хорошо - есть плохо. Как-то так, если без запятых, а если их расставить, то будет еще хуже.       Неубедительно описаны примененные методы следствия, основанные не на тонких логических рассуждениях, а в основном на признаниях свидетелей. Нет блестящей игры ума, догадок, озарений, неожиданных поворотов, что больше всего нравится читателям.       Вместо этого - опросы, допросы, сбор фактов, заграничные экскурсы - нудная полицейская работа, недоступная читателю.       Неприятное впечатление оставляют ошибки в описании следствия, в устройстве и структуре полиции и прокуратуры, путаница в функциях и названиях. Например, упоминающийся Департамент полиции был упразднён еще после февральской революции постановлением Временного Правительства от 10 марта 1917 года.       Самое досадное в финале, что не приводится никаких веских доказательств и улик убийства, кроме рассуждений о болезни и разных косвенных показаний. Убийца сам признается в преступлении. А если бы не признался? Тогда - кто убил? Все повисает в воздухе.       Поэтому писательское и читательское послевкусие совпадают: бедность идеи привела к скучному и бесполезному чтению, к потере драгоценных минут жизни. <