 |
Мулаточный бизнес
Эту казахскую поговорку в переводе на новорусский я впервые услышал от своего прапорщика: "Чем тоньше мужской волос, тем толще его голос".
- Ну, и в чем тут фишка? - с первого раза поговорку я не просек.
Прапорщик Ной Прибык был внуком репрессированных и переселенных в Казахстан украинских кулаков, чем безмерно гордился. В принципе, кулачья жилка билась в нем постоянно с невероятной энергией, заставляя и в сорок пять извлекать доход и выгоду из всего, даже из воды и воздуха.
Видом он напоминал песенного Афанасия: "Бежит по полю Афанасий, семь на восемь, восемь на семь". В русских пядях это будет рост сто сорок сантиметров и сто двадцать в плечах. Морда в вершках - тридцать пять на тридцать сантиметров. Лицом такое не назовешь. Медведь сдохнет от зависти.
Вот такой могутный колобок, на лицо ужасный, но добрый внутри, служил со мной на точке в казахской полупустыне. Пятьсот верст до ближайшего города и пятьдесят - до Урала. Не до гор, до реки.
Еще пять солдатиков, радиолокатор на высоченном земляном холме, вагончик без колес, два ГАЗ-66 и пятитонная бочка из нержавейки для воды с надписью "Молоко". Больше на точке ничего не было.
Ной был неисправимым оптимистом, весельчаком, задавакой и... бабником.
На мой глупый вопрос он задумчиво потеребил белокурые кудри и с присвистом выдохнул. Потом долго разглядывал мое блестящее будущее - лысину на полголовы.
- Не понимаешь ты, командир, своего счастья.
- Лысина в двадцать пять лет - ты считаешь счастье?
- Это для тебя, командир, лысина - урон красоте, а для девок - метка женского счастья.
- А подробнее?
- Сразу вижу, командир, не силен ты в женских тайнах, хоть и был женат. А может, как раз поэтому. Не изменял жене?
- Было. Пять раз. В Адлере, куда каждое лето на две недели в профилакторий вывозили. А там через забор - конфетная фабрика. Разве устоишь от двойной сладости?
- Понимаю и одобряю. Но пять раз - маловато. В нашем деле нужен огроменный опыт и постоянная тренировка. До изнемождения. Кажный божий день. А ты вот уже неделю на точке, а на рыбалку со мной - отказываешься.
- Не люблю я рыбу.
- А я - люблю? Ты че, думаешь, я газон за пятьдесят км без удочек из-за рыбы гоняю?
Вот, из-за него, неугомонного, - прапорщик скосил глаза на колени. - Но, не пойми правильно, командир, не только из-за него. Не только удовольствия ради, как говаривал наш поп, а и "продолжения рода человеческого для".
- А черная икра откуда, если осетров не ловишь?
- Мулаточный бизнес, командир. Сочетаю, так сказать, приятное с полезным. И тебе советую. Хватит по туалетам кожу с ладоней сдирать, пора тебе тоже внести лепту в дело спасения казахской нации. Я вот за двадцать лет спас... - прапорщик вынул из заднего кармана потрепанную записную книжку. - Точно. Так. Девятьсот шестьдесят пять всего учтено, сотня неучтенных на ум пошла, удачно - восемьсот пятьдесят семь, полсотни неудов на ум пошло. Итого, командир, считай, девятьсот деток у меня казахских, пятьсот - мулаток, остальные - казашата-мультики, как я их называю. И, учти, за каждую мулаточку имею пять кило паюсной икры. За мультиков ничего не дают, там один расход получается. Сил и плоти своей расходуешь немерено, но все, как в урну выплюнуто. Только девчонки-мулатчонки у казахов в цене. Такая, командир, у меня бухгалтерия складывается.
- Ной, так ты что - вместо рыбалки казашек...
- Командир, не надо так грубо думать. Я ж не только себе удовольствие, я еще и интернациональную помощь, можно сказать, посильную на горбу пру.
- Эх, не помощь ты прешь, а баб молоденьких.
- А вот тут ты неправ, командир! В корне неправ, не подумай чего хорошего! Не только молодух. Иной раз и сороковки попадаются. А ведь коренные казашки за сорок - что наши под сто. Представляешь, какие муки моральные переношу, ведь, почитай, с бабушкой родной спать приходиться! Можешь представить себя, командир, в постели со столетней бабулей? Вот! Я тоже не могу. Поэтому, как ты говоришь, пру их, прям так, без представления. Подушку на голову - и в бой! Тяжко, а надо. Как говорится, с надеждой и верой в черную икру. Помогает.
- Так значит, поговорка про это?
- Наконец-то. Неудобно, мне, командир, тебя учить. Меня может оправдать только двадцатилетний, как бы помягче сказать, постельный опыт. Бабы почему мужика по волосам привечает? Природа им нашептала, что избыток тестостерона выталкивает из головы мужика не только тараканов и дурные мысли, но и волосы. Вот и получается, что лысина заточена исключительно под бабоугодное дело, понятно излагаю?
- Да я, Ной, сам уже думаю...
- Вот. Зря. Думать об этом, командир вредно. Сначала ты задумаешься, потом - он, - прапорщик скосил глаза теперь на мои колени. - Да если, не дай бог, он умел думать, рази ж он полез бы туда, куда мы его пихаем? Да ни в жизнь! Так что думалки отбрасываем сразу и завтра едем сполнять интернациональный долг.
- Куда?
- Ага, согласен значит! Я и не сомневался, - Ной открыл записную книжку на последней странице. - Так, командир, Асию завтра записываем за тобой, а мамку ее, так и быть, оставлю себе. Род Кажибаевых, это третий поселок за лиманом.
- Что, прям так сразу?
- А ты, командир, чемодан хотел собирать? У тебя ж все нужное - с собой.
Весь следующий день я нервно расхаживал вдоль паучьего каната, разложенного на земле вокруг вагончика. Солдаты сплели его из верблюжьей шерсти и постоянно дополняли. Спасал он не только от пустынных тарантулов, но и от мерзких скорпионов и змей.
Кому мерзкие, а вот Ной, наоборот, ставил водяные ловушки под канат и с удовольствием жарил в масле песчаных гадюк, нарезав их сардельками. Предлагал и мне жареного скорпиона, но меня вырвало только от одного вида колючей твари.
- Эх, слаб ты, командир, на желудок. Это же чистые белки! А верблюжачьи яички съешь? Вчера тут один неосторожно к нам забрел. Так я его постриг немножко в разных местах.
Меня вырвало снова теперь только от одних слов, когда я представил процесс стрижки, Ноя с овечьими ножницами и жутко орущего оскопленного дромадера. Вряд ли ему захочется к нам в гости в ближайшие сто лет.
Как-то длинными холодными вечерами Ной рассказывал мне о своем библейском имени. Оказывается, его отцу приснилось, что родится мальчик, который спасет население планеты. И назвать его надо Ноем.
Что ж, планету от вымирания Ной, может, и не спасет, но казахскую нацию от вырождения он спасает более чем успешно. Ведь его пятьсот красивейших мулаток принесут уже полноценное потомство. А те - свое. И попрет!
В этот день Ной ездил заправляться к летучим нефтяным озерам. Они в районе Маката повсюду. Каждый день в разных местах среди барханов появляются темно-синие озера. Нефть, профильтрованная через многометровые слои почвы, очень легкая. Переезжая от озера к озеру, Ной находит близкую к бензину жидкость и заливает несколько бочек в запас.
Выехали мы под вечер и уже через час подъехали к лиману. Жаркий летний воздух полупустыни возле воды был напоен прохладой и речными ароматами. Я прекрасно понимал старые казахские кланы, издревле селившиеся вдоль великой реки.
Мы остановились недалеко от берега и смотрели, как из многочисленных землянок выходили казашки с детьми. Старец в черном халате, как пастух, сгонял их посохом в стаю.
- Командир, поехали, ждут нас.
- Подожди, интересно, куда это он их собрал?
- Куда, куда. Купаться люди идут, что тут интересного. По три раза в день ходят.
Но я все же досмотрел весь процесс купания казахской семьи. Старец пошел в сторону реки, а семейство за ним. Молодые парни и девушки впереди, матери, держа детей за руки, в хвосте.
Все чинно, прямо в одеждах, зашли в реку и стали приседать. Расшалившуюся молодежь старик стебал посохом по спинам. Но мальцы только смеялись и продолжали подныривать под визжащих девчонок.
Минут через десять все семейство вылезло на берег и замерло в нелепых позах. Парни раскорячились, а девки махали подолами. Я догадался, что идет сушка. А что? Удобно.
И искупались, и бельишко простирнули заодно.
Мы проезжали вдоль длинного ряда землянок с плоскими крышами.
- Ной, а дырки под крышами - вентиляция?
- Да. У них там при любой жаре прохладно. Курорт прямо.
- Ага, курорт - без света и газа. На костре готовят?
- Плохого ты, командир, о казахах мнения. Думаешь - в землянках живут, лаптем сурпу жрут? Прошли те времена. Ты вон погляди, сколько на старых казашках серебряных бляшек понадето. За одну - холодильник дают.
- Ага, и верблюду в зад его втыкают?
Ной тормознул у крайней землянки.
- Вот, смотри, где у них верблюжий зад. Видишь, выхлопная труба от дизель-генератора?
Поменьше нашего, конечно, но на свет, телевизоры и холодильники хватает.
Я смущенно отвернулся к окну. Вспомнил Афган. Да, там мы тоже вначале, глядя на горку вымытых голышей в туалетах, думали, что жители - дикари. Ан нет, их уровню гигиены многие наши поселки позавидуют.
- Все, командир, приехали. Пошли, посмотришь теперь их хоромы внутри.
Встретил нас глава рода в серебристом халате.
- Уважаемый! Договор был на Асию и... - Ной полез в записную книжку. - Темно, не видно. Ладно. Короче, на мать ее. Все правильно?
- Этот кто? Не знаю. Не было на него договора, - старик ткнул в меня коричневым пальцем.
- Не было, сейчас будет. Командир, шляпу сними.
Старец, осмотрев лысину, одобрительно причмокнул и уставился на мой рот.
- Что он смотрит, Ной?
- Зубы покажи, командир, улыбнись. Они больных боятся, поэтому не всех к себе подпускают. Мне доверяют, а тебя проверяют.
Я оскалился. Все тридцать зубов, как солдаты. В одном, правда, пломба, но это не их забота. Надеюсь, пересчитывать не будут. Врач сказал, что у меня зубов мудрости не будет. Бог не дал, обделил мудростью. Но меня это мало печалило. Мне ума хватает, в отличие от некоторых, которые постоянно жалуются.
- Асию тебе, Ной, а Малика - ему, - глава рода безмятежно разглядывал восходящую полную луну, которая желтой печатью утверждала на планете тихую ночь. Тихую - не для меня. Меня, по всей видимости, ждала ночка бурная.
Ной взял старика под руку и отвел в сторону. По отдельным долетавшим словам я понял, что он мне набивает цену и сбивает ее с девушки. Наконец, старик угомонился.
- Испытание тебе будет, командир. Если девчонка не понесет от тебя, забракуют. Слух пустят по всему Уралу, так что ты уж постарайся, не оплошай.
- Это, Ной, как его, может ты к девочке?
- Ну, командир, несерьезно. Ты что, испужался? Вперед и с песнями. Я в твоем возрасте спички не носил, от него прикуривал. Давай, зажигай, отдыхай, доставь девушке любые удовольствия, которые она попросит, а я пошел трудиться за двоих, - прапорщик притворно вздохнул и повел старика под руку к соседней землянке.
А я как же? Мне-то куда? Я резко повернулся и увидел перед глазами кучу серебряных бляшек. Лицо казашки было выше.
- Иди за мной. Я тетка Асии. Бедная девочка третий год зачать не может. Вся надежда на тебя. Будет у нее малышка - получишь два круга икры.
Тетя достала из глубин своего пышного одеяния ключ и со скрипом открыла ржавый амбарный замок на двери.
- Она там. Иди. Я здесь посторожу.
- А свет?
- Зачем тебе? Не найдешь так, что ли? - толстенная дверь захлопнулась.
Она под замком? Такое сокровище, что ли? Ничего не понятно. Я вытянул перед собой руки и сделал два робких шага. Слева послышался тихий девичий смешок.
- А ты не Ной, да? Кто ты? Дедушка Ноя обещал. Мы же с ним уже договорились.
- Я его командир, Олег Стасов. Капитан. Не женат, - девушка хихикнула. - Разведен. Короче - один я.
- Ты сюда, что - жениться пришел? - голос, полный ядовитого сарказма.
- Нет.
- А зачем? Не двигайся, а то получишь! - она вскрикнула на мой шаг в ее сторону.
Но я успел ткнуться пальцами в мягкую грудь. Девушка была голая. А чего это я удивляюсь? Ах, да. Кто-то из солдат рассказывал у вечернего костра, что казашки в первую брачную ночь не раздеваются, а жених должен сам разорвать на ней одежды.
Но... Тетка сказала, что Асия три года уже пытается забеременеть. Я опять нашарил руками тонкую талию девушки.
И получил кружкой по голове. По звуку понял, что это алюминий. Но это внешний звук.
А внутренний мне подсказал, что второго удара по лысине я не выдержу. Я же не Ной с его лохматой медвежьей башкой, об которую рельс согнется.
А у меня тонкая и хрупкая организация, салонное воспитание, требующее нежного обращения. Короче, кружка оскорбила меня в самых лучших чувствах и направила все помыслы в сторону двери. Я медленно убрал с талии руки и отступил назад.
Тут же девичья рука ухватила меня за ремень брюк и усадила на деревянный топчан.
- Куда ты? - жаркий девичий шепот заставил меня передумать.
- Так ты же...
- Дурень, это у девушек означает согласие.
- Ломом по башке?
- Подумаешь, неженка какой! Я ради своего парня на смерть бы пошла.
- Но, я же не твой парень.
- А кто?
- Этот, как его, - любовник.
- Жаль.
- Почему?
- Я дала себе слово, что отдам свою честь только жениху.
- А как же эти, ну, которые приходили три года?
- Как приходили, так и уходили. Как вот ты сейчас уйдешь. А я так девушкой и останусь.
Я привстал.
- Сиди, Олег. Я же еще не все сказала. Значит, Ной тебе ничего не передал?
- А что он должен передать?
Девушка долго молчала.
- Скажи дословно его слова.
Я передал наш разговор с Ноем.
- А что обо мне сказал? - девушка схватила меня за руку и стала трясти.
- Дай вспомнить. Если дословно: "Доставь девушке любые удовольствия, которые она попросит", - только произнеся фразу вслух, я понял ее несуразность. Что-то я не припомню, чтобы девушки выпрашивали у меня удовольствия.
- Вот. Я знала, что он тебя найдет.
- В каком смысле? Зачем ему искать? Мы и так вместе служим.
- Дурень, он искал мужчину, с такой фигурой, как у меня. Я его про солдатиков спрашивала, но они не подошли. Нужен худенький, стройный мужичок, вот как ты. Теперь мне все ясно. Раздевайся, быстро.
- Да не буду я раздеваться, пока ты толком все не объяснишь.
- Боже, какие мужики бестолковые тугодумы! Ну, хорошо. Я его дочь.
- Кого?
- Да Ноя же, он мой папа. Не понятно?
- Вообще-то, понятно. Но, как-то все неожиданно. А мама?
- Мама - Малика. Папа сейчас с ней. Она - коренная казашка, а я - мулатка.
- А я кто?
- Ты, Олег, - дурень набитый, если думаешь, что от меня ждут еще одну мулатку.
- А чего тогда ждут?
- Дедушка просто хочет, чтобы я родила и осталась в его семье. А я - не хочу жить в этих поганых сырых могилах. Я хочу окончить институт, стать врачом и лечить деток. А они меня три года держат голую под замком. Тетка с меня глаз не спускает. А я все равно убегу. С твоей помощью. Раздевайся.
Вот это я влип. Начал медленно расстегивать брюки и остановился.
- А я что одену? Тут хоть клочок материи есть?
- Нет. Голые стены и деревянный топчан.
- Можно я трусы оставлю? Я их ведь уже поносил.
- Оставь, - я услышал шорох натягиваемых брюк.
- А тетка не слышала наш разговор?
- Нет. Это же землянка. Что делается в коридоре - еще слышно, а изнутри комнаты - ничего не разобрать, в земле звуки тонут. Я же говорю - могила. Так что не бойся.
- А дальше что? - я двумя руками держался за резинку трусов.
- Скажи - "да".
- Да.
- А теперь я повторю. Похоже?
- Да.
- Ну, вот, Олежек, и славненько.
- Так-то так, а с хаты як?
- О чем ты?
- Да это есть такая русская сказка, как мужики зимой, чтобы не мерзнуть, решили сани в доме строить.
- Построили?
- Да.
- А они же в дверь не пролезут.
- Вот и я об этом. Ты-то уйдешь, а я как отсюда выберусь?
- Как-то так, - она схватила кружку.
Я же говорил, что второго удара не выдержу.
Ной освободил меня только утром. Тетка упорно его не хотела впускать в келью племянницы. На меня она смотрела трясущимся от вожделения убийства взглядом палача.
- Да как ты посмел...
- Тихо, тетя, тихо. Видите, у мужичка две шишечки на лысине. Он - пострадавший, а не
похититель. Надо было лучше смотреть, кого отпускаешь.
- Так темно же, да и голос похож на мужицкий.
- А мой на женский похож? - фальцетом пропищал Ной.
- Вот, стерва, обдурила!
- Надо было, тетя, не только смотреть и слушать, а еще и щупать, - Ной запустил ей руку под юбку.
Тетка замерла от моря чувств, потом шумно выдохнула и шмыгнула в свою келью напротив.
С полчаса мы ехали в сторону точки молча. Потом я решил отыграться.
- А ничего девочку ты мне подсунул, Ной, горячую, - от резкого торможения на моей лысой башке образовалась третья шишка.
Ной потянулся за монтировкой. Глал он меня до самой части, пока я на бегу убеждал его, что это ничего с его дочкой не случилось, и эта фраза - просто глупая шутка с моей стороны.
Солдаты с удивлением наблюдали за перевернутой субординацией, когда капитан на коленях умолял прапорщика поверить в его непорочную святость.
В непорочность той ночи долго не мог поверить даже я сам. Помню хорошо, что было два удара по башке, а вот что было между ними - провал. И еще эти странные бурые пятна на трусах, откуда они? Неужели и правда Асия была девушкой?
|  |
