 |
Анна Федоровна, женщина глубоко верующая и богобоязненная, невзлюбила племянницу по линии мужа Аманду с первого взгляда. Во-первых, за черный цвет кожи и розовые ладошки. Во-вторых, за кошачьи повадки и мурлыкающий голосок.
Также Анне Федоровне не нравились полные негритянские губы Аманды, ее вызывающе короткие юбки и полное отсутствие нижнего белья.
- Твоя сестра, Игнатий, шлюха, прости господи, гулена и развратница, - выговаривала Анна мужу в первый же день появления чернокожей красавицы в их деревенском доме. - Согрешить с басурманином - двойной грех. А имя-то какое твоя Кларка дала этой негритоске срамное, перед соседями стыдно. Баба Парашка так и сказала мне: "Какое имя - така и девка, тьфу на нее".
- Анюта, брось. Бабка глухая, как пень, не расслышала.
- Не скажи, она слышит даже то, что я подумать не успеваю. И чего Кларка через семнадцать лет про нас вспомнила? Чего из города эту страхолюдину на нас наслала?
- Какая ни есть, а она родня! Ничего, что черная, зато гуторит по городскому почище нас. Каникулы у нее в институте, никогда в деревне не была, вот и приехала посмотреть, заодно и породниться.
- Роднись, роднись, мне куска хлеба не жалко, да только меня не заставляй с этой нехристью ручкаться, не дай бог заразная она. Я слышала все болезни срамные от негритосов пошли.
- Какие болезни? Окстись, Анюта! Дитё ведь она еще неразумное. Ладно, сам ее деревенской жизни обучу. Она ведь в своем городе лошади живой не видела, не говоря уж про овец с козами.
- Вот, вот. Этой козе только таких козлов, как ты и не хватает.
Уже на следующий день зоркая Анна вспомнила это свое пророчество, когда муж за обедом уронил под стол ложку. Она краем глаза заметила, как тут же раздвинулись колени племянницы.
А уж когда Аманда вызвалась помыть полы на веранде, где Игнатий в кресле читал газету, терпению Анны пришел конец. Девица нагибалась так, что юбка сползла на талию. Верная супруга вырвала мокрую тряпку и еле сдержалась, чтобы не отхлестать чернокожую развратницу. Игнатий даже глазом не повел, делая вид, что увлечен последними новостями.
С этого случая Аманда стала непроходящей головной болью ревнивой супруги. Нет, Анна не была ханжой, не ограничивала мужа в исполнении супружеских обязанностей, как принято у немецких бюргеров, которые расписывают любовные утехи по дням, не более раза в неделю.
Но христианские заповеди блюла строго.
Половую тряпку Анна теперь запирала в кладовке под замок. А за мужем, который усердно обучал Аманду деревенским премудростям, установила наблюдение. Отлучалась из дома только в случае крайней надобности.
В выходной, как всегда, она до обеда торговала на базаре в соседнем дачном поселке излишками молока и разной деревенской снедью. Вернувшись, ни мужа, ни племянницы в доме не застала. В летней кухне их тоже не было. И только из сарая доносились негромкие голоса и мурлыкающий смех Аманды.
В голову Анны мгновенно полезли сцены измены мужа с этой голозадой срамницей. Ее просто затрясло, когда она разобрала негромкие слова мужа.
- Амочка, ну, давай смелее, что ты смущаешься? Сначала смажь кремом. Да, вот так. Хорошо. Бери его не двумя пальчиками, а всей ладонью.
- Вот так? - раздалось противное хихиканье негритоски.
- Нет, держи его как ложку - крепко и нежно, поняла?
- Вот так?
- Не жми так сильно, Амочка, нежнее, нежнее. Отлично, умница, молодец. Еще, еще раз.
Уже Амочка? Быстро же они снюхались, кобель с сучкой! Анна представила, что сейчас твориться за дверью сарая и ей стало плохо. Брать руками? Такого она не позволяла себе с мужем ни разу за всю супружескую жизнь. Ах, развратники! Да что же это они там себе позволяют?
Потрясенная женщина кинулась искать хоть маленькую щелку в двери. Но, нет. А ей очень хотелось увидеть хоть одним глазком творимое в сарае богомерзкое действо.
- А так правильно?
- Да, хорошо, хорошо. Давай, сильнее работай пальчиками, и двигай, двигай! - довольный голос мужа привел потрясенную супругу в ступор.
Господи, ему нравится! Анна вспомнила слова его распутной сестры, согрешившей с негром:
- А я тебе говорю, мужики ищут на стороне только то, что не могут получить дома.
Вот оно! Вот он и нашел утешение в лице распутной девки. Нет, этого она ему не простит. А девку сегодня же вон со двора.
В сарае опять послышалась возня и приглушенный смех.
- А если не получается, тогда как надо? - хихикнула Аманда.
- Тогда надо сделать легкий массаж пальцами, а лучше - пососать.
Анна Фелоровна содрогнулась от этих слов. Неужели они и на это пойдут?
- Как, прямо ртом?
- Ну, конечно, а чем же еще? Осторожно бери губками и соси. Ну, попробуй.
Этого бедная супруга перенести не могла и в бессильной ярости прижалась к двери сарая.
- Так?
- Хорошо, только не чмокай, а сильнее работай губами. До тех пор, пока не брызнет.
- А когда брызнет, глотать надо или можно выплюнуть?
От этих слов у Анны потемнело в глазах, и она всем телом навалилась на дверь. Хлипкий крючок не выдержал, и яркий поток света хлынул внутрь сарая.
Ошеломленная супруга смотрела на испуганную девушку, сидевшую на низкой скамеечке, на стоящего рядом с ней мужа, на зажатый в руке Аманды белый сосок от коровьего вымени, на розовый язычок, слизывающий с пухлых губ капельки молока, на изумленные выпученные глаза Милки, жующей клок сена и на полное ведро молока под коровой.
Муж обучал городскую девчонку премудростям дойки.
< |  |
