- Ну, зачем пришёл? - высокомерно, но в то же время со скрытым любопытством спросил Агабабов вошедшего Макса.
- Я хочу реванша, - просто, как о чём-то обыденном сказал Макс.
- Ре-ван-ша? - у Агабабова отвисла от удивления челюсть, но он тут же ехидно оскалился, - какого реванша ты хочешь? Реванша за молодость, былую славу, деньги?!..
- Я хочу реванша за всё, - так же спокойно ответил Макс. - Короче, я возвращаюсь на ринг.
- Ты изобрёл машину времени, поймал золотую рыбку или завладел волшебной палочкой? - весело заговорил он. - Иначе у тебя вряд ли получится снова стать таким же молодым, каким ты когда-то выходил на ринг. Ты пьян? А может быть, ты спятил? Или решил надо мной подшутить?! - в голосе Агабабова послышались злые нотки.
- Я возвращаюсь на ринг для того, чтобы вернуть всё, что я потерял, - заявил Макс тоном, не терпящим возражений.
- Он возвращается на ринг! - уже не сдерживая раздражения, протянул Агабабов. - А тебе известно о том, что это я решаю здесь, кто выйдет на ринг и кто кем на этом ринге станет?!
- Тебе придётся принять мой вызов, - спокойно сказал Макс, не обращая внимания на тон Агабабова.
- Вызов? - от неожиданности Агабабов на секунду утратил дар речи. - Ты мне - вызов?!
- Не только тебе. Всем вам, хозяевам новой жизни, да и самой этой жизни, тоже. Я уже официально объявил о том, что возвращаюсь на ринг.
- Объявил? Где?!
- Читай прессу.
Агабабов заглянул в компьютер и легко обнаружил эту новость.
- Ты можешь принять мой вызов, а можешь отказаться... - всё так же спокойно добавил Макс.
Перед тем, как прийти сюда, он всё тщательно рассчитал. Макс всегда всё расчитывал как компьютер, с математической точностью.
Агабабов, человек мелочный и злопамятный, ещё не забыл слова Макса во время их первой встречи после многих лет, проведённых Максом на зоне, когда в ответ на великодушный жест Агабабова, швырнувшего на стол перед Максом несколько упаковок с крупными купюрами, тот презрительно бросил, даже не взглянув на щедрый подарок: 'Сверни всё это потуже и засунь себе в задницу'.
Вчера, когда Макс вдруг снова объявился, бесцеремонно позвонив ему, самому Агабабову, богу индустрии развлечений и спорта, маленький бог в глубине души торжествовал: Макс дошёл до ручки и будет просить у него помощи. Тогда-то он ему припомнит эту несусветную дерзость. Поэтому он и согласился встретиться с Максом.
Но Макс в очередной раз его удивил. Агабабов всегда побаивался этого слишком сильного и независимого человека, потому и не торопился вытаскивать его с зоны.
- Отсидишь своё, вернёшься совсем другим человеком, - думал тогда Агабабов. Но зона не изменила и не сломила Макса.
- Ладно, чёрт с ним! - подумал Агабабов. - Он всё равно рано или поздно свернёт себе шею. А для моей рекламы это даже хорошо... Пусть поработает напоследок.
- Слушай, не лез бы ты на ринг, - уже доверительно и даже вкрадчиво сказал Агабабов. - Если тебе нужны деньги, можешь участвовать в клоунаде, я помогу с раскруткой... Какой из тебя боксёр сейчас? Ты забыл, сколько тебе лет?! У нас тренерами становятся в более юном возрасте... Ну, выйдешь ты на ринг, опозоришься, а то и вовсе калекой станешь.
- Я слишком долго вёл в этой жизни бой под канатами. Теперь я хочу реванша, за всё и сразу! И никто меня не остановит, в том числе и ты! - повысил голос Макс.
- Ну, как хочешь, я тебя предупредил, - примирительно сказал Агабабов. - В общем, это может быть даже интересно, - вдруг оживился он. - Только сколько ты продержишься на ринге? - уже без энтузиазма добавил Агабабов.
- Увидим, - ответил Макс.
- Ну, тогда готовься, - почти с угрозой произнёс Агабабов.
Выходя от Агабабова, Макс испытал давно забытое чувство триумфа: он одержал свою первую победу после долгой, затянувшейся на целую жизнь серии горьких поражений с того незабываемого дня, когда стал чемпионом республики в первом тяжёлом весе. Это был пик его славы.
Макс был рождён для бокса. Как будто сама природа вылепила его для боя. По рингу он не двигался, а танцевал, и каждый его бой был похож на шахматную партию, разыгрываемую мастером. Только разыгрывалась эта партия не за шахматной доской, а на ринге. Каждая его атака была похожа на хитроумную шахматную комбинацию, где вместо ходов на шахматной доске были удары, каждый из которых он просчитывал, всегда опережая противника на один ход.
Макс был ярким подтверждением слов своего тренера, старого еврея, ставшего чемпионом республики ещё до войны:
- Бокс, - говорил тренер Макса своим ученикам, - это самое прекрасное, что есть в жизни.
И, глядя на Макса во время боя, никто не сомневался в истинности этих слов.
В восемнадцать лет Макс стал чемпионом республики в первом тяжёлом весе. В том же году его призвали в армию, и спустя год он стал ещё и чемпионом вооружённых сил. Ему предложили остаться в армии, но он не захотел и без экзаменов поступил в институт физической культуры.
Спустя год он подтвердил своё звание чемпиона республики, а затем пробился в финал первенства Союза, одержав подряд три блестящие победы. Однако в финале ему довелось встретиться с Виктором Геборяном, который был как будто зеркальным отражением Макса: та же манера ведения боя, та же стратегия, построенная на контратаках. Как и Макс, Виктор никогда не проигрывал.
Весь бой шёл на равных, оба противника не торопились, действовали осторожно, но под конец Макс не выдержал и ринулся в атаку, угодив в ту же самую ловушку, в которой не раз оказывались его противники, и пропустил удар, после которого уже не смог продолжать бой. За свою жизнь он получал немало ударов, но тогда впервые в жизни у него было такое ощущение, что все части его тела живут своей собственной жизнью, не подчиняясь командам головы.
Это поражение было первым в целой серии неудач, постигших Макса. Все беды вдруг обрушились на него разом, как на библейского Иова.
Женился он сразу после армии на Кате, с которой рос в одном дворе и учился в одной школе. С годами их детская дружба переросла в настоящую любовь, и когда Макс вернулся из армии, они сразу поженились. Вскоре у них родилась дочь. С рождением дочери их семейному счастью пришёл конец. Роды оказались тяжёлыми: у жены вдруг обнаружилась неизлечимая врождённая болезнь почек. В поисках спасения Макс возил её по всевозможным врачам. И в это же время тяжело заболел отец Макса. А спустя два месяца после того, как слёг отец, умерла мать. Умерла неожиданно, прямо возле больничной койки отца от инсульта. Наклонилась, чтобы не то подушку ему поправить, не то лекарство дать, и упала на пол. Примчавшемуся врачу оставалось только констатировать её смерть.
Лечение отца и жены стоило баснословных денег, которых у него не было. Именно в это тяжёлое время его и нашёл Агабабов, заведовавший отделом культуры и спорта в местном обкоме партии.
'Боров', как за глаза называли этого шустрого, несмотря на огромный живот, человечка, в то время набирал одну из первых своих бригад для дележа госсобственности в разваливающейся стране. Он и предложил Максу работу в составе одной из своих бригад, состоявших сплошь из бывших спортсменов, которых раньше курировал Агабабов.
Так Макс расстался с боксом и стал солдатом на службе у Агабабова. Нельзя сказать, что работу свою по выжиманию денег из мелких и средней руки лавочников он делал исключительно из-за нужды. Макс терпеть не мог всех этих 'барыг', как он сам их называл.
Официально Макс числился охранником Агабабова и не только охранял своего босса, но и выполнял наиболее щекотливые его поручения, в частности, улаживание споров с конкурентами за наиболее хлебные места в городе и взимание долгов с должников.
Агабабов неплохо платил, позволяя Максу успешно противостоять обрушившимся на него бедам. Но однажды, приехав за долгом к упрямому должнику Агабабова, Макс и его люди попали в настоящую засаду, которую устроили ему конкуренты босса. В завязавшемся сражении с применением всего имевшегося в наличии оружия был убит сам должник, те, кто должны были его защитить, и трое из людей Макса. Сам он не пострадал, но был арестован и в конце концов получил громадный срок за вымогательство, незаконное хранение оружия и ещё около десятка разных преступлений. Свой срок Макс отбыл от звонка до звонка.
Агабабов, обещавший помочь, забыл о нём, как только Макс оказался в тюрьме, и не сделал для него ровным счётом ничего ни тогда, ни потом. Агабабов в это время был занят организацией профессиональных ассоциаций бокса и различных единоборств - это было его хобби.
Макс просил своего шефа позаботиться о семье. Агабабов пообещал, но за всё время так ничем и не помог его близким. Между тем, пока Макс находился в лагере, умер сначала его отец, потом - жена. Дочь, которую после смерти Кати воспитывали дед с бабушкой, успела вырасти, выскочить замуж в восемнадцать лет, родить Максу внучку и развестись.От прежнего мужа у неё осталась куча долгов, и она работала то продавщицей, то официанткой, то вовсе сидела без работы, едва сводя концы с концами. Жила она в квартире, доставшейся ей в наследство от бабушки.
Света нигде долго не держалась по одной и той же причине: все хозяйчики хотели иметь её одновременно и в качестве официантки или продавщицы, и в качестве наложницы.
Макс же всё это время ничем не мог помочь своим близким и грыз себе руки от горечи собственного бессилия. За время своего срока он научился делать очень красивые украшения и ручки из пластика и посылал эти творения собственных рук дочери. Но, даже став взрослой, дочь так ни разу и не навестила его в лагере и на письма Макса не отвечала.
После того, как Макс освободился, Агабабов сам его нашёл.
- Извини, на работу взять тебя не могу, времена нынче другие. А в качестве компенсации, вот, тут всё, что тебе причитается, включая пенсионные фонды, - высокомерно усмехнулся Агабабов, указывая на три плотно свёрнутые упаковки купюр, лежавшие на столе.
Услышав ответ Макса, Агабабов побледнел, но промолчал. Про Макса говорили, что ему не только снесло крышу, но и унесло её далеко в море. Но это было не так. Хладнокровия Максу было не занимать. Просто он ни с кем и никогда не церемонился.
За долгие годы заключения Макс завоевал себе репутацию человека независимого и опасного. Было в нём что-то такое, из-за чего никто, даже самые безбашенные, не решался испытать его на прочность. Держался он обособленно, никогда не встревал в тюремные разборки, но в то же время одного его слова было достаточно, чтобы назначенная другими заключёнными экзекуция над каким-нибудь незадачливым зеком была тут же отменена.
Поэтому Агабабов, не ожидавший от Макса подобной выходки, решил, что ему лучше промолчать.
Макс не умел в жизни ничего, кроме бокса, и не собирался ничему другому учиться. Он знал, что рождён для бокса, а следовательно, не стоит размениваться на мелочи. После освобождения из лагеря те, кто ещё помнили его по прежней жизни, жалея Макса, находили ему более-менее достойную работу: ответственного за уборку или охрану в мелких фирмах, но Макс нигде долго не держался. Гордый и независимый, он крайне болезненно реагировал на любые проявления фамильярности или неуважения в свой адрес и возникавшие конфликты разрешал всегда одним и тем же методом.
Стоило кому-то из хозяйчиков, где он работал, назвать его как-то вроде 'паренёк' или 'рыжий', и Макс без слов мог уложить обидчика на пол одним ударом. Поэтому отовсюду он уходил со скандалом и нередко без денег, после чего долго слонялся без дела по городу или пил неделями, одалживая деньги у знакомых.
За свою жизнь Макс не раз задавал себе вопрос: а стоит ли жить так, как живёт он, лишённый всего, человек без будущего? В такие моменты жизни он себя не жалел, издеваясь над своим организмом как мог: пил, курил всякую дрянь, лез на рожон в жестоких драках. Но его исполинское здоровье ничто не в силах было подорвать, а судьба как будто изо всех сил старалась продлить его мучения. И тогда он начинал искать смысл во всех своих злоключениях, читая Библию, богословские книги и философию, но по-прежнему оставался так же далёк и от бога, и от ответа на свои вопросы, как и был до этого.
'Дала бы жизнь какой знак', - иногда думал он. Но жизнь знаков не давала, а может быть, они были, эти знаки, но он их просто не замечал. Настоящее его было мрачным, а будущего и вовсе не было. Он чувствовал себя уставшим настолько, что хотелось плюнуть на всё и просто плыть по течению жизни, уже не важно, куда и зачем.
Долгие годы он заставлял себя жить ради будущего: освободиться, вернуть всё то, что он задолжал дочери - все силы и тепло души, и наконец взять реванш за всё и сразу: за потраченные впустую годы, за непрожитую жизнь.
И вот он на свободе, которая оказалась не менее жестокой и опасной, чем неволя, и теперь не знал, что делать со своей волей. Здесь ему тоже нужно было выживать точно так же, как и там, держать удары, подниматься, если он падал, снова и снова защищаться.
Может быть, всё было бы иначе, но самый страшный, сокрушительный удар в своей новой жизни он получил от дочери. Дочь, вместе с внучкой Макса, жила в однокомнатной хрущёбе, доставшейся ей в наследство от родителей матери, в постоянном страхе перед завтрашним днём. Семейная жизнь у неё не сложилась, от прежнего мужа осталась куча долгов. С мужчинами не везло, с работой тоже. И во всём этом был виноват её отец - Макс, исчезнувший из её жизни так рано, когда она особенно сильно в нём нуждалась.
Когда он, накупив сладостей и игрушек для внучки, пришёл к дочери, та не пустила его даже на порог.
Так и сидел он до самого утра во дворе в обнимку с резиновым крокодилом, и ему казалось, что там, где у него должно быть сердце, лишь леденящая пустота.
В горле стоял огромный ком и тяжело было дышать.
- Вот, возьмите, вам станет легче, - сказала как с неба свалившаяся женщина, примерно одного с ним возраста и протянула ему упаковку с большими таблетками.
- Вы очень похожи на одного человека, - сказала женщина. - Мой сын называет его русским Мухаммадом Али... Раньше его многие так называли. Сын у меня помешан на боксе.
Макс внимательно посмотрел на неё.
- Вы случайно не его родственник, того самого человека?
- Вы угадали, - усмехнулся Макс.
- Я так сразу и подумала, увидев вас. А где он сейчас? Жив ли? О нём ходило так много слухов... Говорили, что он стал бандитом, попал в тюрьму, а потом уехал за границу. Так много всего... И никто не знает, что с ним произошло на самом деле.
- Он... Он умер, - твердо сказал Макс.
- Неправда! - возразила женщина. - Такие, как он, никогда не умирают! Во всяком случае, для других людей, - осторожно добавила она.
- Вы так думаете? - Макс впервые за всю эту долгую ночь улыбнулся.
- Просто знаю.
- Как вас зовут?
- Таня. А вас?
- Макс.
- Так же, как и его... - Она внимательно посмотрела на Макса. - Удивительное совпадение.
- Почему вы подошли ко мне? - спросил Макс.
- Разве это удивительно? Я живу тут, напротив, - она показала на высотный дом. - И случайно увидела вас в окно. Вы так долго сидели здесь один, и я подумала, что, может быть, вам нужна помощь.
- Помощь?
- Ну да, каждому из нас когда-нибудь нужна помощь. Пойдёмте ко мне , вы совсем замёрзли.
- Вы не боитесь вот так вот звать незнакомого человека в дом?
- Неужели мне нужно вас бояться? Пойдёмте!
- Я хочу дождаться дочери и поговорить с ней.
- До утра она вряд ли выйдет из дому, так что у вас есть ещё пару часов. А то совсем замёрзнете и не сможете говорить. - Таня улыбнулась. Улыбка у неё была открытая, только немного странная: улыбалась она как будто только одной частью лица.
- Что у вас с лицом? - спросил Макс.
- Наследство от мужа, - горько усмехнулась женщина. - Очень заметно.
- Заметно, но вас это не портит. У вас красивое лицо.
- Спасибо.
- Это правда.
- Пойдёмте.
Макс поднялся и покорно пошёл с ней.
- Этот очаровательный крокодил для вашей дочери? - спросила Таня.
- Для внучки.
- Вы уже дед?
- Не похож? - усмехнулся Макс
- Не похож, - засмеялась Таня.
- Дочь ненавидит меня, - пожаловался он Тане, когда немного пришёл в себя, сидя в её гостинной.
- Неправда! Вы ей очень нужны... Особенно сейчас, больше, чем когда-либо.
- Вы знаете мою дочь?
- Нет.
- Тогда почему вы так уверены в том, что я ей нужен?
- Знаю. И вы тоже знаете. Ей очень вас не хватало всю жизнь.
- Я хотел как лучше... У меня не было выхода...
- Я знаю. Не важно сейчас, кто виноват. Сейчас вы должны решиться. Пора подниматься.
- Кто вы? Откуда у вас умение читать чужие мысли?
- Вся ваша жизнь и ваши мысли написаны в ваших глазах.
- Я умер.
- Начните жить снова. У вас ещё достаточно сил. Если хотите, чтобы дочь не только любила вас, но и уважала.
- Спасибо вам! - поблагодарил Макс Таню. - Я и правда замёрз, а у вас отогрелся.
- Заходите, - сказала Таня. - Просто заходите.
Выйдя от Тани, он уже всё для себя решил. Именно тогда он и позвонил Агабабову.
Новые попытки поговорить с дочерью ни к чему не привели: днём она ему не открывала дверь, а вечером её не было дома, и какая-то старуха, видимо, нянька его внучки или соседка, через дверь сообщала ему, что 'хозяйки нет дома'. У Макса снова всё похолодело в груди, он чувствовал неладное и решил в любом случае увидеться с дочерью, хочет она того или нет.
Он подошёл к ней утром, когда та возвращалась домой.
- Я устала, - пыталась уйти от встречи с отцом дочь.
- На этот раз тебе придётся со мной поговорить, хочешь ты этого или нет!
Он сказал это так, что дочь с изумлением посмотрела на него.
- Ты стал обо мне беспокоиться?
- Я всегда о тебе беспокоился. Если бы не ты, то я предпочёл бы уже давно сдохнуть!
- Неужели?! А я думала, что ты меня бросил.
- Я хотел спасти твою мать, - спокойно сказал Макс, - так же, как сейчас хочу спасти тебя и мою внучку.
- Что ж раньше не спас?
- Да, я допустил ошибку и пропустил удар, после которого не смог устоять на ногах. Но я поднимусь, ты увидишь! Я тебя об одном прошу: дай мне шанс! Один единственный шанс!
- Что ты придумал? - дочь с удивлением смотрела на отца. Она ему не верила, но ей очень хотелось ему поверить.
- Дай мне время, совсем чуть-чуть, и я освобожу тебя от долговой кабалы. Только оставайся дома, не уходи никуда по ночам.
- Ты решил взяться за старое?
- Я всё исправлю.
Войдя в зал, он сразу же вдохнул тот самый воздух, который вдыхал когда-то разбитым носом, будучи ещё совсем ребёнком с цыплячьей шеей, бледный, с длинными худющими руками и неуёмной жаждой победы - победы во что бы то ни стало, победы любой ценой.
И эта жажда победы была теперь тем незримым мостом, которая соединяла его нынешнего с прежним, не умевшего проигрывать и не желавшего этому учиться.
На ринг с жизнью он вышел весело, уверенный в своей быстрой и яркой победе. Бокс был для него таким же искусством, как для других музыка или шахматы.