Ночь длилась бесконечно, а я все не могла заснуть. Стоило закрыть глаза, как возникали темные подвалы, столы, на которых мучили людей и нелюдей. Эти жуткие вопли, казалось, я все еще слышала их... Мне показали, что бывает с теми, кто не покорен воле Господина. Это очень-очень страшно, я не выдержу такое...
Уже светало, как в моей комнатке появился призрак. Он так и сказал: "Здравствуй, я призрак". Я не испугалась. Наверное. у меня уже нет сил пугаться после всего увиденного...
Он присел рядом с жесткой скамьей, заменявшей мне кровать, и принялся успокаивать меня спокойным и ласковым голосом. Он сказал мне, что мама и папа уже рядом, совсем-совсем близко, и скоро спасут меня... и еще рассказал много хороших сказок, так что я не заметила, когда уснула.
Когда наступило утро, меня призвали к этому чудовищу, которое на троне. Он сказал мне, что я должна стоять рядом с троном и говорить ему, когда кто-то неискреннен или желает ему зла. А если откажусь, то меня будут бить, пока кожа не слезет... Я заплакала и согласилась, подумав, что не предам хорошего человека, особенно, если он захочет убить это чудовище.
Затем ко мне подошел большой человек в кожанном фартуке и приковал меня длинной цепью к трону, как собачку... Мне было очень страшно и жутко некомфортно. Никогда раньше со мной так не обращались... Но издевательства на этом не закончились. Передо мной положили, прямо на пол, железную миску с кашей и приказали есть оттуда, а, когда я не согласилась, отодвинула миску ногой, меня несколько раз ударили... Я закричала и заплакала. Кто-то взял меня за волосы и ткнул лицом в миску, угрожая длинным черным хлыстом. Мне стало плохо, закружилась голова, все поплыло перед глазами. Последнее, что я помню, был этот черный, длинный, как змея, хлыст...
Пограничник.
Поговорив с девочкой и ощутив то, что видела и чувствовала она, я почувствовал раскаяние. Как я мог так играть жизнями людей ради призрачной цели? Зря меня не уничтожил Координатор. Я ничем не лучше этого Господина...
Так я предавался чувству вины, попутно раздумывая, как мне поступить. Девочку надо спасать, это понятно, но делать это надо так, чтобы группа Алекса ни о чем не догадалась.
Надо посмотреть, держится ли она еще...
Я перенесся в тронный зал и слезы навернулись на мои глаза, когда я увидел, как ломают ребенка. Была бы моя воля.... Но я в этом мире пока только призрак. Странно, я и раньше знал, что поступаю некрасиво, но не задумывался, насколько. Почему же сейчас я так изменился?
Тут я подумал о последних словах Координатора. Воронка Инферно - это очень страшно. Мир можно закрывать и вычеркивать... Еще раз посмотрев на девочку и услышав ее немой крик, направленный к небу, я понял... Если она погибнет, никому мало не покажется. Этого нельзя допустить!
Так ничего и не придумав, я решил - будь что будет и перенесся к месту нахождения группы Алекса. Они были, конечно же, удивлены моему явлению... Я не решился рассказать им все, потому просто отвел Алекса в сторону и рассказал ему... И о своем предательстве, и о том, что сейчас происходит... Алекс страшно побледнел и, как утопающий хватается за соломинку, ухватился за сигарету.
Покурив, он взял меня за плечо и заставил рассказать все остальным. Это было очень тяжело... Я и не думал, что говорить с людьми, которым устроил "приключение" так тяжело...
Сказать ли им, что даже в самые тяжелые моменты девочка молила Бога не о себе?...
Группа. Лена.
Когда я услышала, что во всем виноват этот... этот... слов нет, я не помнила себя. Глаза заволокла багровая пелена и... Не помню. Меня оттащили от этой сволочи, и Док принялся оказывать ему первую помощь, а я все рвалась, чтобы порвать его на мелкие клочки.
Муж старался меня успокоить, шепча нежные слова, поглаживая по спинке, объясняя, что этот... навозный червь нам еще понадобится... Постепенно я успокоилась, но напоследок прокляла его от всей души. Я знала откуда-то, что мое проклятие услышано и сбудется...
Он с ужасом смотрел на меня, видимо, поняв это.
- И что ты предлагаешь? - глухо спросил муж у этой сволочи.
- Можно организовать вылазку и эвакуировать ребенка. В принципе, ничего серьезного там нет, - запинаясь, ответил пограничник.
- Так. Постой тут, мы должны посоветоваться.
Он жестами показал нам, что следует собраться, и, когда мы организовали плотную кучку, тихо сказал:
- Что скажете, други? - и почти сразу, без паузы. - Штык?
- Я рискну.
- Док?
- Не верю я ему, но... да.
- Схема?
- Еще одна ловушка.
- Лена? - я немного опешила, обращались ко мне. Мужчины выжидательно смотрели на меня. Мне оставалось лишь вздохнуть и, глядя в глаза мужу, твердо сказать. - Как ты решишь, любимый.
Группа. Алекс.
Лена так и не приняла аргументов, почему ей нельзя идти. По опыту знаю, она как вобьет себе что-то в голову, танком не сдвинешь. Потому пришлось пойти на хитрость - усыпить ее и оставить со Схемой на связи. Мы же, собравшись и попрыгав, по старой традиции, дабы не звенело ничего, двинули в ночь. Пограничник открыл проход и мы оказались в огромном зале. Несмотря на наши мощные фонари, зал был темен и чем-то страшен. По стенам висели какие-то темные черепа, колья, мечи, все, буквально все навевало атмосферу ужаса.
Осторожно двигаясь к возвышению, мы старались не производить шума и были готовы ко всему. И тут я увидел мою дочь...
Боже, как она выглядела! Похудела, осунулась, от одежды остались какие-то отшметки... Мое сердце сжалось от жалости и я прыгнул к ней. Самое страшное то, что она была прикована к трону толстой цепью.
Пограничник выступил вперед, простер руки и одно звено цепи, раскалившись сначала, рассыпалось в пыль. Я подхватил моего ребенка на руки и быстро побежал к зеву портала.
Там нас уже ждали.
- Я знал, что кто-то будет настолько глуп, что осмелится прийти сюда, - прозвучал голос, будто усиленный мегафоном. Мы не стали застывать в шоке, напротив, смело врубились в шеренгу воинов. Прикрывая Мири собой, я старался прорубить себе путь к выходу. Рядом хрипло дышали мои товарищи.
Наконец, я увидел портал, который заслонял лишь один воин. Не раздумывая, я запустил в него все имевшиеся у меня "звездочки" сюрикенов и прыгнул в освободившийся проход.
Группа. Пограничник.
Я, конечно же, сразу узнал громовой голос, проникавший, казалось, во все уголки тронного зала. Отбивая летящие в нас заклятья, мы рванулись вперед, но... Впереди выстроилась личная гвардия колдуна во главе с ним самим. Странно, но он не стал использовать смертельную магию, желая лишь оглушить. Зачем это ему? Неужели... Страшная догадка пронзила мой мозг, будто молния, вызывая боль воспоминаний.
Когда-то давно, будто бы в другой жизни, я слышал о обряде Посвящения, посвящения демону. Только так, а не вызовом, как думают тупые колдуны, можно вызвать и оставить в реальности демона. Только посвятив ему ребенка...
Я рванулся, стараясь защитить и не допустить этого... потому что демон - это не просто башня, изрыгающая огонь, но и сущность, равная богам, и если он появится - этот мир можно будет закрыть... 'Это мой долг' - сказал я себе, прорубаясь к колдуну, но Алекс оказался быстрее. В воздухе тонко запели металлические пластины маленьких звездочек, с которыми не расставался Алекс, и... Фигура несокрушимого колдуна, которого не брали ни меч, ни стрела. ни заклятье, вдруг сложилась и, полыхнув багровым светом, рассыпалась в пыль.
Я замер, пораженный таким простым решением всех проблем... Моя заминка стоила мне дорого - кто-то из недобитых гвардейцев воспользовался ею и, пронзаемый дикой болью в спине, я вывалился в портал, немедленно захлопнувшийся за спиной.
Выпав на мягкую траву, я услышал бросившихся ко мне людей... Я пытался сказать им, что... Темнота поглотила меня...
Группа. Лена.
Я проснулась, будто от толчка и сразу же села, оглядываясь. Ни мужа, ни ребят... Не может быть! Они что, бросили меня здесь одну? Тут я заметила воронку портала и рванулась в него. И не надо меня называть дурой, поставьте себя на мое место! Однако прыгнуть в портал мне было не суждено - радист поймал меня в прыжке и держал до тех пор, пока я не успокоилась.
- Дурочка, куда тебя несет! - его голос был властным, но тихим и каким-то обволакивающим.
Я позволила усадить себя на землю и горько расплакалась. Как они могли, так поступить?
Истерика овладевала мной все больше, когда из портала вдруг показался муж, с чем-то в руках. Я немедленно прекратила плакать и бросилась ему на встречу.
- Возьми дочь, - он, не дав мне и рта раскрыть, сунул в руки... ребенка? Мира? Боже, что с тобой сделали!
Бросив взгляд на мужа, который был в последней стадии бешенства, я взяла себя в руки и обследовала дочь. Кожа да кости, Господи... А это что? Ее что, били? Я почувствовала, как во мне поднимается чувство... Трудно объяснить, пожалуй, боль, гнев и ярость.
Не обнаружив серьезных повреждений, я укутала дочь в свой китель и попыталась привести ее в чувство. Это было непросто, Мира была в каком-то странном обмороке. Потормошив ее, похлопав по щекам, я добилась от нее тихого стона...
- Малышка моя, доченька, очнись пожалуйста, - слезы капали на личико ребенка, а мне становилось все страшнее и страшнее... Что с ней сделали? Наконец, глазки доченьки медленно отрылись и она, будто не веря, тихо произнесла: 'Мама....'
- Да, моя хорошая, мама рядом, мама с тобой... - Хотелось разреветься прямо тут, но нельзя...
'Я люблю тебя, мама....'
Группа. Схема.
Чтоб я еще хоть раз! Успокаивал! Женщину! Лучше уж со львом завтракать... Вся морда исцарапана, ноги болят и вообще... Вырывалась она по-честному, на совесть...ну не умею я женщин успокаивать, не мое это!
Командир вывалился из портала с мордой, что твой тигр. Давно его не видел в таком бешенстве, с тех пор как... Ладно, не буду. Ленка сразу перестала изображать из себя фонтанчик и занялась дитём, а командир развернулся к порталу, явно намереваясь шагнуть внутрь, но тут из портала вывалились остальные... Поцарапанные, пораненные, злые, как... Последним вывалился погранец. С топором в спине. Мы рванулись к нему, но он был без сознания. Я вколол ему противошоковое и еще кое-что из аптечки... Топор аккуратно вытащили, перевязали... Но не жилец, вот что я вам скажу... В общем, очнулся он...
- Алекс, - говорит. - поздавляю... вы его... убили...
Ему было трудно говорить, дали фляжку - горло смочить, потом он продолжил.
Он замолчал, а ребята, подождав, начали медленно подниматься, снимая кепи... Я сразу и не понял, мне с моего места ничего не видно было практически.
Командир послал меня за валежником, сжечь надо погранца, так у них принято, оказывается. Пока я гулял, лагерь переменился. На возвышении покоился труп, ребята занимались своими делами - перевязка, сбор... нормальные дела после операции...
Церемония, если так можно назвать, была скоротечной, погранец не стал нам товарищем, и, если вспомнить некоторые детали, вряд ли стал бы когда-нибудь.
Среди наших, слава Богу, двухсотых нет... Всегда бы так...
Мы начали уже вопросительно поглядывать на командира, но тут проснулась девочка и он, каким-то шестым чувством почувствовав это, метнулся к палатке...
Группа. Мира.
Сознание возвращалось медленно, как будто нехотя. Первое, что я поняла - я не в замке. Птичье пенье, тихое, но такое родное. как будто попала домой. Мне снился добрый и хороший сон - папа пришел меня спасти, и я не хотела просыпаться, надеясь протянуть мгновения сна подольше.
Что-то зашуршало, и я открыла глаза...
То, что предстало моему взгляду - просто не могло быть. Обычная армейская палатка, темно-зеленая, светильник, болтающийся под потолком, автомат в углу. Наш автомат! И...
Обеспокоенное, такое родное лицо...
- Папа, - прошептала я. - Какой хороший сон...
- Это не сон, доченька, - как-то хрипло сказал он. - Мы пришли. Прости, что так долго...
Я не могла поверить в то, что это не сон. Казалось, все сейчас развеется и снова появится черный колдун и страшный хлыст, но тут палатка снова зашуршала и появилась... Мама.
Я заплакала, оттаивая. Во мне, будто бы, что-то расслабилось и тоска начала отступать. Я кинулась навстречу родителям и, счастливо улыбаясь, не замечая бегущих слез, обняла их так сильно, как только могла. Как сквозь пелену я слышала папу, успокаивающего меня и маму. 'Все хорошо, любимая, мы вместе, не надо плакать...'
Хотелось расслабиться и плыть по волнам счастья, но тут я вспомнила...
- Я не знаю, как тебя убедить, прошу, поверь, магия существует, он найдет нас, мамочка, ну скажи ему...
Я уже плакала, стараясь убедить родителей в реальности угрозы, но папа лишь улыбался, успокаивая меня.
- Успокойся, доченька, нет уже на свете твоего колдуна...
- Он не мой! Я... - и тут до меня дошло, что сказал папа. Неожиданно вспомнились его слова, сказанные давным-давно: 'Если кто-то посмеет покуситься на мою семью, то он проживет ровно столько, сколько мне понадобится, чтобы до него добраться'. Понимание того, что больше не надо бояться, было настолько ошеломляющим, что у меня перед глазами потемнело, и я упала в спасительный обморок... В который раз, в который раз... В гаснущем сознании прошелестел голос: 'кажется, это становится привычкой'....
Группа. Алекс.
- Ну, а что ты хочешь, командир? На ее долю такие стрессы выпали, что мама не горюй. Очнется сейчас, не паникуй.
Голос упокаивал, да я и сам понимал, что ничего страшного не произошло. Каждого отпускает по-своему. Чудовищное напряжение, овладевшее мной с того самого момента, как пропала доча, начало потихоньку отпускать. Но расслабляться было рано - мы еще не дома.
Что там погранец говорил? Координатор? Ну что-ж, поищем координатора. Здесь мы, похоже, зависли надолго, надо с ребятами поговорить.
Поцеловав начавшую приходить в себя дочку, я двинулся к вопросительно смотрящим на меня ребятам.
- Жива, здорова, все в порядке, - проговорил я, и слитный облегченный вздох был мне ответом. 'Дети - это счастье, всегда и везде'. Для нас, офицеров, не раз глядевших в яростный оскал Бездны - это были не просто слова. Совсем не просто.
- Так, товарищи офицеры, что делать будем? - задал я риторический вопрос. И так все было ясно.
- Надо подождать денек-другой, - безапелляционно сказал Док. - Ребенку надо прийти в себя, окрепнуть, иначе...
Ну да, иначе - волочь ее на себе, что не проблема, и создавать комплекс ребенку, что недопустимо.
- Принято. Еще?
- Ну, придем в себя, отдохнем и вперед, искать купца, а что тут думать? - Штык, как всегда, прям, как одноименное устройство.
- Хорошо. Так и поступим. Штык, на тебе охранение, ок?
- Принято, командир.
И импровизированный лагерь завозился, приводя себя в строгий, армейский порядок, оборудуя огневые, распределяя секреты и охрану... А я пошел к палатке, откуда уже выходила похудевшая, но со счастливым блеском в глазах, доченька [тут корявеватенько, надо чего-нить сделать. И где, блин, описания красот природы?].
- Кормиться будешь? - как будто и не было всего пережитого, как ни в чем не бывало, поинтересовался я.
- Да! Да! Да! - подпрыгивая, радостно закричала Мира.
И ей немедленно навалили полную миску каши с мясом, с которой она и убежала обратно в палатку. Подойдя к палатке и услышав довольное чавканье, я удовлетвореннно улыбнулся.
- Любимый, а что мы будем делать теперь? - ласковый голос подкравшейся жены заставил подпрыгнуть от неожиданности и оторвал от мыслей.
- Ты меня так не пугай, а то я писаться начну, - мрачно пошутил я, а она в ответ лишь звонко рассмеялась. - Будем отдыхать пару дней, пока доча не окрепнет, ну а потом...
Она понимающе улыбнулась и ушла к костру обеспечивать то, что называют 'быт' и на что не каждая жена способна. Только наши, офицерские, привычные ко всему...
Группа. Штык.
Да... Когда уже думал, что все, наконец, закончилось, то судьба преподнесла очередной сюрприз. То одно, то другое... Хорошо хоть ребенка выдернули.
Видя, что командиру сильно не до нас, решил, все-таки, заняться окружающей действительностью. У нас тут вокруг природа... дикая. И звери дикие, видимо, есть. А кушать надо, не только ж на сухпае жить, правда? Кивнул Доку:
- Схожу, еду посмотрю.
- Давай, всем полезно будет.
И двинул.
Скользя вдоль необычных деревьев, чем-то яблони напоминающие, я старательно осматривал доступное мне пространство. Зверей не видно, птиц - тоже. Что-то, вообще говоря, странное здесь творится. В нормальном лесу должны быть звери. Значит что? Или звери попрятались, или мы в ненормальном лесу.
Присел, лег, огляделся, замер. Лежу...
Никого и ничего, только пташка какая-то поет. Странно как-то все тут, надо вернуться.
Вот и лагерь. Так, плевать на чувство, моя интуиция сейчас пятую точку порвет от напряжения.
- Командир!
Да, командир у нас первостатейный. Сразу собрался, как кот, разве что уши не прижаты, а так - вылитый...
- Слушай, командир, чего скажу...
Группа. Алекс.
А ведь Штык прав, как-то слишком тихо вокруг. Я огляделся и приказал...