Жители села Шушенское очень любили Ильича за его всякие выдумки.
-Нам с тобой,Ильич никаких телевизоров не надо!- говорили они, слюнявя самокрутки из газеты "Искра". Как-то всей деревней ловили светляков, по пятаку за сотню. Наловленных насекомых В.И. положил в одну большую стеклянную банку и повесил под потолок, обещал что свет будет как в городе. Всё село сбежалось, неужто правда? Долго сидели в темноте, ожидая когда же загорится.
-Дак, добра же Ильич хотел всем!- рассказывает старый крестьянин Тимофей Остроносов(фамилия разказчика изменена на противоположную, по желанию последнего), - ну ошибся малость. Учёный человек, приврать любил, не без того. Вот по весне добрую сотню зайцев убил одним веслом. А мы-то вот и не додумались по темноте своей, стихи говорит надо читать,грамоте учиться.
Зайцев-то правда выкинуть всех пришлось, больные да тощие, по весне-то, всего и делов, один хвост, и тот линялый.
А Ильич, он что, мужчина крепкий. Со всеми мужиками на рубль спорил, что победит, на ручках-то. Знамо, всех победил. Хорошо мужики заработали, хотели ешё раз поспорить с ним, да не предлагал больше. Бывало-ча идёт наш Ильич с ружьём по селу, так весь народ по избам прячется и носу не кажет. Стрелит как тую корову, говорит за ведмедя принял, но цену дал хорошую, хозяева не в обиде. Купаться опять же в речке повадился. Срамота! Бабы мимо идут, плюются глядючи, как мужик без порток по берегу скачет.
Про обыски? Нет, не слыхали. Пол-года не прошло, зачастили к нему, Ильичу значит, кульеры, а што? У нас кто едет, так за 100 вёрст всё известно, и кто такой, и что везёт, и зачем. Становой наезжал, спрашивал:
-Что- говорит, -Ездят кульеры-то?
-Ну знамо дело,не без того.
-А возят что?
-Нелигальную макулатуру - отвечаем.
Он смеётся.
-Ну пусть их! - говорит.
Хороший человек. Любил с Ильичём лясы точить, а мы на лавках по углам, завсегда умных людей послушать приятно. Ильич-то его,господин становой звал,
а тот его господином Ульяновым величал. Из-за этого у нас после революции большие склоки были. Разделились мужики. Кто за Ленина пошёл, а кто за Ульянова. Народу наубивали - страсть! А потому как-тёмные. Дак наслушались мы их разговоров, и порешили промеж собой также господами друг-друга величать.
Ильич отговорил. Вы грит товарищами называйтесь, потому как все люди - братья. Попросил я у соседа тогда хомут по-братски, эх... да.... ну вот. Не получилось вобщем ни с тем, ни с другим. Коляй да Митяй - так и осталось. Ну завистники, оно конешно. Сам посуди-ни кола, ни двора, а 30 рублёв кажинный месяц царь самолично посылал на содержание. У нас таких деньжищ отродясь никто не видывал. Приставали к нему мужики, мол расскажи, как бы так релюцинером стать, чтобы царь за энто по тридцатке отстёгивал?
Смеялся поначалу, а потом сердиться начал.
-Вы - говорит - только о деньгах, а я о светлом будущем для всех людей озабочен! Сурьёзный такой, а от денег между тем не отказывался. А когда срок ему вышел, уехал, за ручку со всеми попрощался.
-Теперь - грит - мы наделаем делов!
Ну и взаправду, не обманул, смута была великая. Кто, чего - непонятно. А стало быть о тридцатом годе слух до нас дошёл, что уж помер давно, а хоронить не дают, да токо мы не поверили, не по-христиански это. Лектор к нам приезжал из Центру,
так мы его спрашивали об энтом. Запалился он весь.
-Всех,- кричит -расстреляем, чтоб неповадно было!
А электричество нам уж перед самой войной наладили. Лампочку Ильича сказали нам доставят. Ну понятно дело, все в расстройстве, столько деньжищ угрохать,чтобы на светляков в банке смотреть!? Это уж потом заметили что другая лампа-то, стало быть додумался всё таки. Председатель наш"тысячник", на нас с кулаками кидался:
-Вы,- говорит, -хари, в жисть не поймёте, чево там светится! Я товарища Сталина на выступлении видел, и енти лампочки вам в задницу буду вворачивать!
А сосед мой Митрофан ему и ответствует:
-Мы, мол с изобретателем энтим три года вместях жили!
Конфуз такой вышел, он уж опосля расспросил где-кого, и начал новую дуду
дудеть, давайте дескать, музей откроем. А на кой он нам? Лучше б на трудодни прибавку дали, за Ленина-то, а? Но музей открыли конечно, туристы везде шляться стали, да расспрашивать. А нам и не скажи, начальство строго-настрого наказало:
-Про лампочку, зайцев и корову, ни гу-гу, в музей, мол идите, там расскажут. А сосед мой, как всегда, с вопросом:
-А про морковку можно?
Начальство понятно в панику, какая-такая морковка, контрреволюция! Потом один Митрофана зазвал, угостил, да про морковку всё и выспросил. Это уж мне сосед
потом рассказал. Про морковку-то? Дак история немудряща. Ильич-то когда приехал на поселенье, один-одинёшенек целый год почитай жил, скучно, вот и стал приставать к мужикам с разговорами про революцию, да про власть Советскую. Спросили его как-то про подпольщиков, мол кто ж такие? А он на морковку показывает, вот говорит, революционеры-подпольщики, как морковь. Под землёй прячутся, в подполье значит. А сосед и спроси:
-А хвостик как же?
-Это дела наши. - объясняет Ильич - Все на виду! Придёт революция - всё перевернётся!
-Это как же,- не скумекал сосед -релюционер на поверхности обретаться будет, а дела в подпол?
-Нет - отвечает Ильич - всё на поверхности будет!
Посоветовались мужики:
-Протухнет должно ваша власть, потому как морковке под землёй гораздо приятственней!
Туалет вот опять же, как приехал, велел отдельный возвести, и руководил сам, показывал где и как устроить. Мы-то всё больше на жёрдочке, а летом в лопухах, значит. Натащил он туда газет всяких, да бумаги писаной, да токо смотрит-пропадать стала. Проследил он, мужики-то у нас смирные, вжисть чужого не возьмут, да вот бумаги на курево не хватает. Вот и повадились они потихоньку тягать. Ну, Ильич тут-как тут, и замок повесил на дверь. Не было у нас до тех пор замков, вот и стали все ходить-глазеть на красоту такую. Бывало идёт он, по малой-ли большой нужде, а к туалету-то и не протолкнуться. Вот тогда мы и узнали, каков он матершинник, такое загибал, что и не передать.От него и мы переняли малость. Это, понятное дело, до приезда барыни было, ну тут уж Ильич маху дал, оно конечно, барыня городская, в теле, да токо безрукая кака-то, и запаху нашего пужалась, чуть-что глаза закатывает. Дак ещё и не скажи ничто, сразу в обморок наровит, или краснеет как.......
Сразу-то всё и не упомнишь, а как начнёшь, оно так и цепляется одно за другим, как репей за портки. Да вот, про портки. Не любил наш Ильич скотину домашнюю, собак особенно, а те прям как чуют. Раз шёл он с рыбалки, а тут как раз Полкан соседский пробегал, собак-то у нас не привязывали. Зашумел на него Ильич, да побёг, и удочки побросал, а Полкану того и надо. Догнал Ильича, да штаны-то с него и спустил, али тот сам из штанов выскочил, не знаю. Ну и пришлось вождю пролетарьяту нашего в кустах отсиживаться, а как смеркалось, так он задами до дома пробираться стал. Тут уж как на грех собаки опять его увидали, да за ним. Он со страху-то на главну улицу выскочил в одной шляпе, да через всё село! Гулянье по ту пору было, уж не помню какой праздник, цирк одним словом. Впереди он голой задницей сверкает, за ним собаки, а позади народ - валом.
-Хватай его! Караул!- кричат.
Добежал он до дому, шасть в дверь, а у хозяйки гости. Матрёна-то вдова была, мужика еённого лесиной в тайге придавило, дак к ней с соседнего села сваты приехали с женихом. Ну, как жених увидел такое представленье - картуз свой об пол.
-Ноги- говорит, -моей, здесь не будет! Расстроилась свадьба, мда-а-а... Горевала конечно Матря, да уж сделанного не воротишь. Вот так и жили, а уж он, что ни день бывало,что-нибудь да отчебучит. Весело жили, не то что нынче.....