Шаль Владимир : другие произведения.

Sharaga

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повесть о современной провинциальной молодежи, описывающая бесконечную череду серых будней: выпить, покурить, отодрать бухую в щи однокурсницу, набить рожу слабому.Все это происходит у нас во дворе, только мы стараемся этого не замечать...
   Шарага ЧАСТЬ 1.
  
   Первое сентября. Линейка. Все пацаны в кителях, девчонки - в голубых рубашках с погонами и юбках. Первокурсников выстроили в первых рядах. Все старшекурсники стояли в теньке, подальше от группы, и курили. Перед нами - затылки первогодок. Из первогодок полно баб, и Костя облизывается, глядя на их жопы в строгих форменных юбках.
  - Нихера, - говорит - че их так много-то в этом году?
  - А ты че, не рад? - спросил я.
  - Рад, - говорит Костян.
  - Ток те все равно никто не даст.
  - Почему?
  - Потому что ты урод.
  - Иди нахуй.
  - Сам иди.
  Линейка началась. Вышла эта старая овца, Выдра, заместительница директора. Она каждый год произносит свою вонючую речь, которая нахуй никому не нужна, кроме нее. Даже учителя стоят и зевают.
  - Здравствуйте, дорогие студенты, - начала эта коза - рада видеть, что в этом году стены нашего колледжа пополнило еще больше ребят. Какие вы все красивые, особенно мальчишки, вам всем так идет эта форма, прямо настоящие мужчины. Будущие железнодорожники! А девочки, цццц, все красавицы, как на подбор...
  - ****еж все это, - говорит Костя - пошли покурим.
  - А линейка?
  - Да похуй, все равно та же мура, что и в прошлом году. А эта херня вся для первогодок.
  - Ну, пошли.
  Мы выходим из ряда, и отходим в тень. Тут же натыкаемся на куратора. Толстая низкорослая бабка с короткой стрижкой. Когда она начинает говорить, изо рта у нее несет говном и видно, что передних зубов не хватает.
  - Вы почему из строя вышли? Живо вернулись!
  - У нас голова кружится, можно мы в теньке постоим?
  - Только не долго. И не курить. Тут полно родителей.
  - Ладно, - сказал Костя, и, когда кураторша ушла, достал сигареты.
  Мы закуриваем. Стоим и базарим про то, как ***во провели лето.
  - Я вообще ни *** не делал, - жалуется Костян - фигней страдал все три месяца. В "Контру" дрочил и в "Доту". А ты че делал?
  - К отцу ездил, - говорю.
  - И че?
  - *** через плечо. Посрались опять. Теперь уж навсегда. Мать его нахуй послала. Все, говорит, ты, ****ь, либо алименты платишь, либо вали нахуй в тюрьму.
  - А он че?
  - Просит мать, чтоб бумаги забрала из суда. А мать типа, нет, ищи работу, мразь. Будешь знать, мол. А батя, типа, ко мне подлизываться стал. Типа предлагает съездить куда-нибудь вместе, в мужской компании.
  - Ну а ты че?
  - Ниче. Ну его в жопу, ****асяй старый. Все детство, ****ь, сын, иди нахуй, не мешай, а как жопа подгорать стала, так, сынок, погнали вместе.
  - Да ни че, бывает, - говорит Костян - А баба у тебя хоть была за лето?
  - Не-а, а у тебя?
  - Тоже не.
  Подходят знакомые пацаны из другой группы. Мы протягиваем по одному руки и здороваемся.
  - Бухать седня будете? - спросил Генка.
  - Я хз, - говорит Костян - наверное.
  - Если че, у Медведя хата свободная. Родоки куда-то свалили на всю осень. Хату оставили на Медведя. А этот сразу всех бухать зовет.
  - Нормально, - говорю.
  - А из телок кто будет? - спрашивает Костя.
  - Ленка Зайцева будет, Лариска Бурцева из семнадцатой, Вика из двадцать шестой. Машка из нашей сказала, что подумает, но пока не решила.
  - Всего четыре бабы - это чет маловато, - сказал Костян.
  Пацаны ушли, и мы решаем вернуться в строй, пока кураторша не засекла. Вдруг к нам подруливает какой-то гондон из взрослых пацанов. С ним одна деваха, моя бывшая одноклассница. Она щас тоже на втором курсе учится, только на проводника. Пацан уродливый и бритый под машинку. Китель на распашку, вместо рубашки майка с портретом Мэрлина Мэносона и надписью "Sweet Dreams". Кроссовки драные, как у какого-то бомжа.
  - Сигареты есть? - спрашивает.
  Вместо ответа Костя протягивает ему пачку. Тот выхватывает сразу три.
  - Э! - удивляется Костян.
  - ***м по губе! - говорит старшак, и его телка заливается хохотом - все, не ****и. Какая группа?
  - Семнадцатая, - говорит Костя.
  - Мм, - старшак закуривает. Стоит и дышит на нас дымом.
  Костя смотрит на него, делая злое ****о.
  - Че ты зыришь? А? ****юлей навесить?
  - Коль, отстань от них, - говорит девчонка - пошли уже.
  Старшак не сводит с нас глаз. Взгляд у него тупой и агрессивный, как будто он вчера бухал всю ночь, а теперь мучается с похмелья.
  Я хочу послать его нахуй, но Костя пихает меня локтем, мол, ну их в жопу, молчи, не выебывайся. Мы молчим, и они уебывают. Мы возвращаемся в строй.
  ***
  Вечером собрались у Медведя. Сидим, ржем с водки и вина. Всем весело, и все до ****ы. Девки тоже пришли. Некоторые из них прям цыцы цыцами, ****ый в рот. Сидят на диванчике, и зырят в свои телефоны. Глядя на них, хочется ****ься.
  Медведь уламывал Лариску поебаться с ним:
  - Да че ты, пошли, ****ь! Хули ломаешься, будто не еблась ни разу.
  - Нет, я не могу...
  - Да че ты ноешь, нехуй ломаться говорю,как целка, пошли уже.
  - Ну... я не знаю...
  - Да будет классно. Будет охуенно классно!!!
  Наконец Лариска соглашается, поднимается и уходит в спальню вместе с Медведем. Геныч запирается с Машкой на кухне. Мы с Костяном сидим, не решаясь подойти к двум оставшимся. Все остальные пацаны дрыхли с перебухыча.
  Костян встает, берет бутылку, в которой осталось еще немного спиртяги и подсаживается к Ленке с Викой. Я поднимаюсь за ним, и тоже приземляюсь рядышком. Обе телки жирные и намалеванные. Жопы в спортивных штанах выглядят так, будто им туда творога навалили. Но всех нормальных баб уже разобрали, и делать больше ничего не остается.
  - Девчат, че скучаем? - говорит Костян.
  - Мы не скучаем, - смеются девчонки, отложив телефоны. Было видно, что им до этого момента было ****ец как скучно, но вот пришли мы, и им стало повеселее.
  - А че не пьете? - спрашиваю.
  - Мы пьем, но только водка уже надоела, - сказала Вика.
  - Так вино ж еще осталось, - сказал Костян, и метнулся за бутылкой на кухню, где уже во всю ****ись Генка с Машкой со словами "Я не смотрю!".
  С кухни донеслись голоса:
  - Костян, ****ь! ****уй отсюда нахуй!
  - Вино осталось еще?
  - Посмотри в погребе.
  - А ключи?
  - На.
  - Я ща вернусь, - сказал Костя, и вышел в подъезд.
  Девчонки скучали и стеснялись, поэтому молчали. Я решил разбавить ситуацию беседой, пока Костян не вернется с бухлом.
  - А вы из какой группы? - спрашиваю, хотя Геныч уже говорил, из какой.
  - Из двадцать шестой, - сказала Лена.
  - Мм, а на кого учитесь?
  - На слесарей. А ты?
  - Системная эксплуатация подвижных и железных дорог.
  - Ого! И че, на платном или на бюджете?
  - На платном.
  - Ясно.
  Вернулся Костик, и разлил всем остатки вина. Мы чокнулись и выпили. Через полчаса Костя с Ленкой засосались прямо на диване. Костя нажрался, и стал совать ей пальцы в трусы и тискать сиськи. Ленка была не против.
  Я был в зюзю бухой, но ****ь Вику мне че-то вообще не хотелось. Она была самая уродливая и жирная в их группе. Ляхи у нее свиные, изо рта паленой водкой пасет, на щеках блестящие гнойники. В общем, ну ее нахуй, думаю. Поэтому весь остаток вечера мы сидели и пили.
  - Тебя как зовут? - спросила Вика.
  - Артем, - соврал я.
  
  Костя отрубился на сиськах у Ленки. Я был еще в состоянии, чтобы поднять жопу и доползти до сральника. Мне нужно было поссать. Я встал и пошел искать сортир. Но был все-таки вдребезги, и по ошибке попал в комнату Медведя. На кровати разложилась голая Лариска, широко раздвинув ноги. ****а у нее не бритая, лохматая, как Бермудские острова. На клиторе был сделан пирсинг. На полу стояла полупустая бутылка из-под вина. Видно, чтоб выебать, Медведю пришлось ее еще и спаивать. Сам Медведь валялся на кровати и тупо пялился в пространство перед собой, *** знает, видел ли он меня вообще.
  - Эй, ты сдох? - позвал я его.
  - А, че?
  Медведь сощурился, пытаясь рассмотреть меня.
  - А, бля, эт ты... че те?
  - Где сральник? - спрашиваю.
  - Налево от кухни, - сказал Медведь.
  Я хотел идти, но загляделся на девчонку. Медведь это оценил.
  - Нравится моя ****а? - спрашивает.
  Я молча киваю.
  - Хошь ее выебать?
  - Я... не знаю, - говорю - она ж твоя все-таки...
  - Да че ты там ****ишь, - сказал Медведь - мне похуй, пусть ее хоть целый крейсер моряков выебет. Ну так че, будешь ее ****ь, или вали тогда нахуй!
  Я быстро расстегнул штаны и подвинул ее к себе. Облапал за жопу и сиськи. Мягкие и теплые. У меня тут же встал. После долгой возни я все-таки всунул. Лариска пьяно пробубнила:
  - Иди нахуй, чувак, дай, ****ь, поспать спокойно...
  Я посмотрел на Медведя. Он улыбнулся и кивнул, мол, разрешаю, не обращай внимания. Я начал. Сделал несколько неловких толчков и кончил ей прямо на живот. Встал и застегнулся.
  - Че, все, что ль? - удивился Медведь.
  - Ну да.
  - Скорострел ***в... ладно, вали...
  Я вышел, и пошел искать сортир дальше. Когда нашел, зашел и попытался поссать. Член все еще стоял, и, после долгих стараний выжать хоть что-то, я обоссал сидушку и половик мощной струей мочи.
  ***
  Первой парой физра, и мы торчим в переодевалке. Рядом с переодевалкой стоит мужской сортир, и поэтому воняет мочой и хлоркой. Все унитазы обоссаны, а из раковины несет канализацией.
  Косой, самый мелкий из нас, подходит ко всем, и стреляет сигареты. Все его посылают нахуй. Подруливает ко мне и спрашивает:
  - Че, Санек, бухали вчера?
  - Ага.
  - Праздновали первое сентября?
  - Да нет, просто так бухали.
  - Просто так?
  - А ты не просто так бухаешь?
  - Ну да, - ржет Косой - каждый день как праздник.
  Переоделись, вышли в спортзал. Наш физрук, Илья Николаевич (мы его зовем Илья Педорасович, потому что он лапает пацанов в разных местах во время растяжки), завидев нас, начинает орать:
  - Опять двадцать пять, ****ь! Снова вас терпеть, мудаков ****ых! Сраные зеки, матери зря вас нарожали, все равно жизнь в тюрьме кончите!
  Мы ржем над ним. Он какой-то шизик. В прошлом году мы всей группой писали на него заяву, типа, жестокое обращение с детьми, ругань и все такое. Ну, ему дали разок ****ы, лишили зарплаты, но не уволили, потому что кому еще нужна такая ***вая работа? Теперь он на нас только орать и может, больше ничего.
  Нас выстраивают в ряд. Физрук говорит:
  - Рассчитайтесь!
  - Иди в жопу, - говорит кто-то из ребят, и я узнаю Батю, он типа самый здоровый. Ему уже есть восемнадцать. Бухает больше всех в группе, если не в шараге. Подтягивается двадцать раз. Умеет делать "солнышко" и "топорик" на турнике. Шатается со старшаками, и иногда ****ит первогодок в сортире.
  - А, Черепов, - говорит физрук, улыбнувшись. Все поняли, что он ссыт, только старается виду на подавать. В прошлом году Батя его отхерачил на заднем дворе спортзала. - по тебе, дорогой, вообще армия плачет. Ты б не заикался?
  - Иди нахуй, пидор сраный, - говорит Батя, и мы ржем.
  - Что ты сказал? Ну-ка, повтори?
  - Я сказал, иди нахуй, мудачье, - говорит Батя, и мы снова ржем.
  - Вышел.
  - Да ладно вам, тренер, давайте в футбик зарубим. В жопу бегать. Заебались.
  - Ты че не понял? - орет физрук - вышел из класса!
  - Слышь, тренер, я че-то не понял, ты че, забыл, что ли, как огребал в прошлом году? Или те мало, а? Может еще ****юлей навешать? А по печени навешать тебе, а, гондон?
  Физрук молчит. Косо смотрит на нас, потом в свой журнал. Потом захлопывает журнал, говорит нам рассчитаться и бегать. Затем уходит в свой кабинет. Наверное, плакаться. Глаза у него на мокром месте.
  Мы не бегаем. Просто ходим туда-сюда, болтаем, ржем, хвалим Батю. Батя - наш авторитет.
  - Ну че, - говорит он - может в футбик зарубим?
  - А мяч? - спрашивает Косой.
  - У этого мудака возьмем.
  - Ты возьмешь, Бать?
  - Я-то? Возьму.
  - А как же физрук? Он даст?
  - Директору он в жопу даст, - сказал Батя, и кое-кто ржет. Я не ржу. У него вообще шутки только про пидоров и про то как ебуться в жопу. - че мне будет-то?
  Батя пошел к физруку в кабинет. Мы молча ждем. Через минуты две Батя возвращается с мячом. Довольный.
  - Ну, че? - спрашивают ребята.
  - Да ни че, - говорит Батя - сказал, иди, бля, бегай, я сказал вам бегать, а не мячи гонять. Ну, я ему говорю, типа, ты че на, оглобля старая, ****ы захотел? Ты, бля, че, собака сутулая, охуел? А если я те реально ща ****ы дам?
  - А он че?
  - Ну, он сказал, типа, ну вас нахуй, делайте че хотите. Я мяч и взял.
  Все две пары мы играли в футбол.
  ***
  Сидим на второй паре. Электротехника, этого алкаша толстожопого, нету, и мы сбились в углу класса, где Данька рассказывал всем, как ездил ыбаться.
  - Она мне звонит, короче, бухая, - говорит Данька - сказала, мол, ****ься хочу, просто ****ец, не могу терпеть больше, у меня там уже все чешется, приезжай, типа. Ну, я приезжаю к ней, в общем, радуюсь, думаю, щас потрахаться перепадет. Подхожу к ее дому, звоню в домафон, и тут трубку берет ее мать. Спрашивает "кто?". Я ей говорю, типа одногрупник, пришел домашку узнать. А она говорит, Даша спит, не надо ее будить, приходите в следующий раз. И сбрасывает. Я такой, типа в ахуе. Нахуй ехал, ****ь?
  Все дружно ржут. Даня лыбится, и пожимает плечами, как бы спрашивая у всех, ну как так можно-то, ****ь? Потом Данька поднялся, и сказал:
  - Пойдем покурим.
  - А электротехник? - спросил Косой.
  - В жопу этого алкаша, - сказал Даня - потом ему водки принесете, у мамки на взяточку отстегнете, и четверку так и так поставит. Все, погнали.
  Некоторые ребята встали.
  - А ты че? - останавливается Даня у моего стола - особое приглашение требуется?
  Я молча встаю, и мы толпой идем курить в сортир.
  В туалете воняет мочой вперемешку с хлоркой. Мы долго курили, смахивая пепел в смыв. В унитазе плавало не смытое говно. Сидушка была обоссана, как и пол вокруг кабинки. Нас было человек пять. Данька открыл окно, чтоб дым не скапливался и сторож не палил, и сказал:
  - О, гляньте-ка, Шалаева с каким-то телками!
  Мы обступаем окно, и выглядываем во двор. Там стоит телка, которая училась в нашей группе на первом курсе, но потом перешла в другую - на проводника. Но я ее не виню. Мы, вроде как, сами виноваты: доебывались до нее, обзывали шлюхой и задирали юбку, когда она шла по коридору мимо. Они курили, хихикали и о чем-то беззаботно болтали.
  - Давайте-ка ей отомстим, за то что кинула нас? - предложил Данька, и все согласились.
  Мы толпимся возле открытого окна, и хохочем. Даня расстегнул штаны и достал ***. *** у него толстый, венистый и мелкий, готовый взорваться от напряжения и ссак. Даня залез на подоконник, и, вытащив *** наружу, принялся ссать прямо на головы девчонок. Они не сразу замечают дождик, но когда заметили, отбежали и начали вопить:
  - Дебилы сраные, козлы, ****ь!
  - Иди нахуй, Шмара! - крикнул Данька, застегивая ширинку, и захлопнул окно.
  Когда возвращаемся в класс, толстый козел сидит за столом.
  - Можно войти? - спрашивает Даня.
  - Входите, - сказал учитель.
  Мы закрыли за собой дверь, и расселись каждый по своим местам. На середине пары заходит сторож - жирный мужик с лысиной на всю башку. Осматривая класс, спрашивает строго:
  - Кто курил в сортире?
  Все молчат. Лыбятся.
  - Я повторяю, кто курил в сортире?
  Все молчат, продолжая лыбится.
  - Не хотите говорить? Ну тогда ладно, смотрите. Кого поймаю, уши, нахуй, на жопу натяну. Потом не обижайтесь.
  Сторож вышел из класса, хлопнув дверью.
  - Вот же ослоеб тупой, - сказал Костян.
  - Ага, - говорю.
  ***
  У Медведя на хате. Уже бухие. На столе полупустой пузырь из-под водки и пара банок "Жигулевского". У Медведя седня днюха. Восемнадцать лет исполняется. Он говорит:
  - Хошь ****ы дам?
  - Не, не надо.
  - А мне похуй, все равно хочу дать тебе ****ы.
  Медведь грузно поднимается. Надо мной повисла огромная тень. Медведь встал возле меня, и изменился в лице.
  - Ты че?
  Медведь блеванул. Вся блевотина полетела на спящего Костю. Костян проснулся и заверещал:
  - Твою мать, ****ь, какого ***, нахуй за ногу!
  Медведь махнул в сортир и снова проблевался. Костя матюхается, бессильно пытаясь смахнуть с себя лужу прозрачной блевотины. Рвота воняет спиртом. Я ржу, как псих ебнутый. Выходит Медведь из сортира, и говорит:
  - Побухали, бля.
  
  Подвалила еще парочка пацанов - Кабан и Брус. Они учились вместе с Медведем. Только остались в десятом, а Медведь пошел в шарагу. Кабан жирный и с пивным брюхом, как у Медведя. Только Медведь побрит под карандаш, а Кабан рыжий и лохматый, как ****а у старухи.
  - Мы пиво принесли, - весело объявила из-за двери красная рожа Кабана, заманчиво звякнув пакетами. Видно, что он уже поддавший.
  - Заходите, - запустил всех именинник, пожав им руки.
  Пацаны зашли, и мы поздоровались. Медведь открыл пиво.
  - Че, - говорит Кабан - баб ****ь будем?
  - Себя ебни, - ржет Медведь - или вон Бруса попроси, он не откажет. Я уже спрашивал. Э, Брус, снимай трусы, раскрывай жопу.
  - Соси ***, - послал его Брус.
  Медведь ржет, и показывает ему фак.
  - Пацан, бери пиво, - говорит мне Кабан - будешь большой и сильный, как я.
  - И жирный, - подъебывает его Брус.
   Все ржут, кроме Кабана.
  - Я те ебло раскровлю, если не перестанешь выебываться перед малыми!
  - Ладно, ладно, не кипятись, - сказал Брус.
  Но Кабан уже прибухнувший. Он поднялся с дивана и въебал со всей дури Брусу. Тот че-то крякнул и растянулся по полу. Видно, что Брус просто бухой, и не может дать в ответку.
  - Все, бля, - сказал Кабан - так и лежи. Не вставай.
  - Я ща встану, а ты ляжешь, - прокряхтел Брус.
  - ****и больше.
  Через полчаса пиво кончилось. Бухой Кабан предложил развлечение:
  - Давай в пустые бутылки петарды кидать?
  Все были бухие, и поэтому согласились. Кабан достал из кармана куртки пачку "Корсаров". Вынул зажигалку, поджег одну и закинул ее в пустую бутылку из-под пива.
  - Бля, дебил, бросай!
  А Кабан только ржал, как сумасшедший, держа бутылку в руке. Петарда взорвалась, и бутылка разлетелась на осколки.
  - Бля-аааааааа! - заверещал Кабан - рука, ****ый в рот!!!
  Парочка осколков насквозь продырявили руку Кабана. Показалась кровь. Кабан верещал, как свинья. Брус угарал, достав телефон и снимая на видео.
  - Король ютуба, еб твою мать! - орал он на камеру - поздоровайся с ребятами!
  - Убери эту херню, или я ее тебе в жопу засуну, сука!
  - ****ь, Кабан, ее, наверное, надо продезинфицировать, - сказал Костя.
  - Ты думаешь?
  - Ну конечно. Водка еще осталась?
  - Вроде осталась, - Медведь передал ему пузырь. На донышке оставалось чуть-чуть, и он вылил все без остатка Кабану на ладонь.
  Кабан опять заверещал.
  - Побухали, бля, - сказал Медведь.
  ***
  Наш мастер, Йода, учил нас жизни:
  - Вы, ребята, пока еще ****юки, нихуя в этой жизни не знаете, говна не нюхали. Вы меня слушайте, я вам ***ню не посоветую. Я знаю жизнь.
  На перемене Йода подымается, и идет во двор, курить. Парочка пацанов увязывается за ним, и я тоже. Во дворе курим. Йода ходит и стреляет сигареты у студентов. Наверное, зарплаты не хватает. Никто не дает Йоде сигареты. Тогда он подходит к нашей групке и начинает доебываться. Кто-то из ребят дает ему одну. Йода лыбится своим спитым ****ом и прикуривает.
  - Вот вы пацаны пока, да? Вот и шлите все нахуй от себя. Живите пока можете. Пока учитесь. Потом все равно жизнь нагнет. Оглянуться не успеете, а у вас уже целка рваная и вы пашете за семь пятьсот на какого-то уебка усатого.
  Мы с пацанами ржем. Йода всегда несет какую-то смешную ***ню, с которой мы угараем. Тушим сигареты и возвращаемся в класс.
  На уроках Йоды можно вообще нихуя не делать.
  - Делайте че хотите, только мозги мне не ебите, - говорит Йода - но учтите в конце четверти - я пью "Столичную".
  Мы ржем. Йода - смешной малый, и все прекрасно понимает, что предметы эти - ***ня полнейшая, и нахуй нам не упали, и что нету смысла забивать нам этой херней мозги.
  - Кто из вашего класса уже ****ся? - спрашивает Йода - только честно, подымите руки.
  Несколько пацанов подымает руки. Я знаю, что они ****ят, но ничего не говорю.
  - Остальные, значит, дрочат, - подъебнул их Йода, и все заржали.
  ***
  Стоим с Ворохом и курим во дворе шараги. Ворох говорит:
  - Кто хочет помахаться?
  Все пацаны молчат. Ссут. Лыбятся. Все знают, что Ворох уже три года ходит на рукопашку. Он несколько раз ездил на соревнования и занимал призовые места. Ворох здоровый и крепкого телосложения.
  - Да че вы cсыте? Я в полсилы.
  Однозначно ****ит. Щас он разогреется и будет ****ится в полную силу. В прошлый раз один старшак с четвертого курса полез на Вороха. Ворох дал ему ****ы за двором.
  - Э, Косой, иди сюда, - сказал Ворох.
  Косой стоит, испуганно зырит на пацанов.
  - Я сказал, сюда подошел, быро!
  Косой бросил сумку на асфальт и неохотно подошел.
  - Ща ****ец будет Косому, - сказал кто-то из ребят.
  - Ага, вызывайте "скорую".
  Косой тупо лыбится, хотя все уже поняли, что он зассал.
  - Готов? - спрашивает Ворох.
  Косой заворачивает рукава на кителе и кивает. Ворох пошел на него. Замахнулся. Удар кулаком пришелся точно в челюсть. Косой тупо вытаращился на него, выпучив глаза, словно не ожидал такого.
  - Ты же сказал, что в полсилы, - сказал Косой.
  - Хватит ****еть! - сказал Ворох, и снова двинулся на Косого.
  Косой тупо защищался, поставив перед собой руки, и иногда махал кулаками между огребанием по ****у. Наконец Косой выкрикнул:
  - Все, я сдаюсь!
  - Еще не все, - сказал Ворох и продолжил одаривать его смачными ударами.
  Лицо Косого перекосилось. Красное хлебало истекало кровью и соплями. Он больше не старался защищаться от молниеносных ударов Вороха, и просто пытался уйти в сторону. Но Ворох его зажимал, и не давал проходу.
  - Молись, - ржет Ворох. Он резко присел и с разворота въебал Косому с ноги как в каком-нибудь фильме с Джеки Чаном. Косой рухнул. Держась за опухшее в крови ****о, Косой рыдал.
  - Мамку позови еще, - сказал Ворох, продел руки в рукава кителя и закурил.
  Все пацаны разошлись. Никто не помог Косому подняться.
  ***
  В шараге подходит Медведь и говорит:
  - Погнали в город.
  - А как же пары? - говорю.
  - Похуй.
  Съебываем с пары.
  - А на чем поедем?
  - У Бати тачка, - сказал Медведь - он когда на****ится, всех приглашает кататься.
  Батина тачка стояла во дворе шараги. Разваленная "лада". Когда мы подошли, Медведь с ним поздоровался.
  - А этот ****юк че тут делает? - спрашивает Батя. Он уже прибухнувший.
  - Он нормальный пацан, - оправдывает меня Медведь.
  - Н-да?
  Батя сел за руль.
  - Садись на задние, - сказал мне Медведь.
  Я послушно открыл дверцу и сел. Медведь сел спереди. Батя врубил магнитолу и завел, мы выехали. Они с Медведем кореша, потому что Медведь каждый раз всех зовет к себе на хату бухать. В салоне воняет спиртягой и еще каким-то непонятным говном.
  - Че, слыхали про пацана с Первомайска? - спрашивает Батя.
  - Нет, а че с пацаном с Первомайска, Бать? - спрашивает Медведь.
  - Отъебал одну телку, а у той бабы, короче, отец ебнутый на голову. На железке слесарем работает. Он когда с ночной смены домой вернулся, а они там это самое... - Батя посвистел, постучав тыльной стороной ладони об кулак - ебуться. Ну, он схватил топор, и короче захуярил обоих прям в постели. Ментам сказал, что типа сбежали. Потом порубленные тела нашли в речке.
  - ****уться можно.
  - Ага.
  Едем дальше. Когда выехали на общее движение, Батя улыбнулся, и стал разгоняться.
  - Бать, ты это, потише веди, а то малый сиденья обоссыт - сказал Медведь.
  - Да насрать!
  Батя разгоняется до шестидесяти, семидесяти, восьмидесяти...
  - Бля, Бать, тормози! - орет Медведь.
  А Батя только угарает, и давит на педаль. Мы проехали так пару улиц. Скорость Батя все также не снижал. Чуть не сбил тетку с ребенком, преходящих дорогу на зеленый. Тут откуда-то вылез ДПСник. Ну все, думаю, ****ец, приехали. Мама, не забывай писать. Батя сворачивает на обочину и глушит. ДПСник тоже тормозит позади нас, выходит из машины и подходит к нам. Батя открывает окошко. Они долго о чем-то базарят. Я не слышу о чем они говорят, так я обосрался, аж уши заложило. Тут мент берется за фуражку, и шагает к своей машине. Садится и уезжает.
  - Че за ***ня? - спрашиваю.
  - Денег ему сунул, и все тут, - сказал Батя - а ты уже обосрался?
  - Сиденья не обоссал? - ржет, поддакивая, Медведь, хоть и сам, небось, обосрался не меньше меня.
  - Идите в жопу!
  - На кого ты там вякаешь? - повысил голос Батя.
  Я молчу. Сглатываю.
  - Лан, не ссы, - сказал Батя - на седня прощаю. Я седня добрый.
  Батя и Медведь ржут, как уебки. Батя завел, и мы поехали.
  ***
  Идем к Дане домой. Кругом гаражи и темные дворы без освещения.
  - Слышь, Дань, а твоя мать не запалит, что мы бухаем? - спрашивает Костян.
  - Не, она куда-то съебалась со своим хахалем. Сказала - на всю ночь. Хата свободна.
  Дане уже есть восемнадцать, и он без проблем купил нам водку и вино. Я несу пакет с вином, Костя - два с водкой. От мороза руки щиплет. Грязный первый снег под ногами прилипает к подошвам. Бутылки в пакетах позвякивают. Данька идет впереди. Он уже прибухнувший, и поэтому его шатает. Потом он резко останавливается возле калитки одного дома.
  - Дань, ты чего? - спрашивает его Костян - пошли бухать.
  - Ща, погоди, - развязано пробубнил Данька - живет тут одна...
  Он подошел к забору, вцепился руками и заорал во всю глотку:
  - ИРКА, Я ТЕБЯ ТРАХНУ!!!
  Мы побросали пакеты, и принялись отдирать его от забора. Вцепился, как котяра в диван, и орет "Я тебя выебу, Ирка!". В окнах дома зажигается свет. Кто-то выходит на порог. Голоса. Нам удается отцепить Даню, мы хватаем пакеты с бухлом с земли и несемся со всех ног. Пробежали четыре-пять домов, и дальше пошли пешком.
  - Не погонятся? - с отдышкой спрашиваю я.
  - Я *** знает, - говорит Костя.
  - Да нахуй мы им упали? - угарает Даня - они даже не поняли ни ***.
  ***
  Медведь с Брусом притащили спайсухи ко мне домой. Брус "прожженный" и может достать. Обдолбались как суки. Медведь достал пластиковую бутылку, все подготовил и объяснял как курить: затянулся, подержал и выдохнул. Передал мне. Я затянулся. Сначала не брало, но потом накрыло конкретно. Ток я не ржал, как Медведь с Брусом. Я закрыл глаза и увидел корабль с алыми, как кровь, парусами. Корабль плыл к огромному черному квадрату. Когда корабль доплыл до квадрата и начал пропадать в нем, я обосрался, типа меня тоже может с концами затянуть в этот черный квадрат и я никогда больше не смогу выбраться из него. Я открыл глаза и меня отпустило. Брус схватился за живот и дико заорал:
  - БляяяяяяяяяяяяААААА!!!!! Я щас сдохну, я сдохну, ****ь, помогите мне, я истеку кровью!!!ВЫЗОВИТЕ СКОРУЮ НАХУЙ!!!!
  Медведь открыл ему глаза, и он успокоился. Охуенно посидели.
  ***
  Иду в шарагу. Время - 09:15. Я проспал, и решил, что поеду ко второй паре. Кураторша, конечно, ****ы всыпет, но мне уже похуй. Мать ушла на работу рано утром, и я мог спокойно нежится в постельке до восьми. Я шагаю, как вдруг возле меня останавливается грязный "жигуль". Из салона льются оглушительные басы. Говнячее музло. Я останавливаюсь, вглядываясь в темное окошко. Окно опустилось, и оттуда на меня глянуло самое прыщавое, бородатое и красное хлебало, какое я когда-либо видел.
  - Эй, пацан, подойди сюда, я кой-че спросить хочу, - сказал пацан. На вид ему было лет двадцать. Наверное, последний курс.
  - Че? - не понял я.
  - Иди сюда, ****ь, - повторяет пацан.
  Я понял, что лучше не встревать и не выебываеться. Ребята в говнище бухие, и ищут себе жертву, чтобы по****иться. Я молча иду, не оглядываясь. Пацан катит за мной на своей тонированной мусорке.
  - Э, ты меня че, не услышал? - кричит он мне вдогонку.
  - Иди нахуй, - сказал я, и втопил.
  Машина дала по газам, и ускорилась. Я топил, как бешеный. Сердце у меня колотилось. Было ощущение, что я щас сдохну. Вот сейчас они меня догонят, от****ят, кинут в свою тачку, там еще разок отпинают и выбросят мое бездыханное тело где-нибудь на помойке. Я бежал, как мог, а "жигуль" дышал мне в жопу. Парень за рулем сигналил, и, высунув голову из салона, что-то кричал и ржал, как ****утый. Показались какие-то гаражи, и я метнулся к ним. Спрятался между двумя, стоящими плотно прижавшись друг к другу. Машина остановилась. Мудак вышел из нее, и пошел ко мне. Жирное ****о заглянуло в щель, куда я залез.
  - Вылазь, сука! - заорал он.
  - Отвалите от меня, я вам нихуя не сделал!
  - Че ты за ним не залезешь, Лех? - спрашивает другой пацан.
  - Я не пролезу, - сказал Леха - давай ты.
  - Не, тут, бля, очень узко. Ну его в жопу, еще застряну.
  Оба оказались слишком жирными, чтобы пролезть.
  - Ладно, Лех, ну его нахуй, поехали уже.
  - Хорошо. Э, ****юк, мы тя запомнили, еще достанем, понял?
  Я не отвечаю. Оба садятся в свою машину и, вырулив на дорогу, уезжают.
  Я вылезаю через какое-то время.
  У входа в класс нарываюсь на кураторшу.
  - Пиши объяснительную, - говорит старая коза, и я беру бумажку, и иду писать. Я этого говна уже целый вагон написал. Директор ими, наверное, жопу подтирает.
  ***
  Метем двор за корпусом. На земле и в траве куча всякого говна: пивные бутылки, этикетки от чипсов, грязные гондоны. Даня зырит на меня, и кивает на Косого, сгребающего граблями мусор в кучу. Я понимаю, и стараюсь не ржать.
  - Слышь, Косой, лови!
  Даня ковырнул один гондон палкой и бросил в Косого. Презик прилип прямо к щеке Косого.
  - Фу, ****ь! - заорал Косой.
  Мы ржем.
  - Ладно, перекур, - говорит Даня.
  - А работа? - спрашиваю.
  - *** с ней.
  Идем и садимся на турники. Даня достает "Русский стиль" и протягивает мне. Закуриваем. Рядом с шарагой находится школа и детская площадка. Мелкие пацаны играют в футбол.
  - Пошли с ними сыграем, - предлагает Даня.
  - Пошли.
  Спрыгиваем с турников, и подходим к пацанам.
  - Здорово, пацаны, с вами можно? - спрашивает Даня.
  Пацаны молчат. Зырят на нас с испуганным ****ом.
  - Да не ссыте вы, ****ый в рот. Мы в полсилы, чтоб честно.
  Пацаны соглашаются. Распределились так: мы с Даней против всех. Их пятеро, и все ****юки. Мы их легко разъебем, и все, что Даня на****ил им про "полсилы" - ***ня. Играем в полную силу. В нашей команде никто не стоит на воротах. Я подбегаю к одному пацану, который вел мяч, ставлю ему подножку и выбиваю мяч.
  - Э, штрафной! - орет пацан.
  - Заткнись в ****у!
  Я довожу мяч до ворот и забиваю гол.
  - Так не честно, че за ***ня? - встрепетнулся один из малых.
  - Че те не нравится-то, а? - Даня подходит к пацану и со всей силы бьет под "солнышко". Пацан завыл.
  - Чтоб не ****ел, - сказал Даня.
  Играем еще. Выигрываем у них в сухую. Один пацан взял мяч, и сказал:
  - Мы все, играть больше не будем.
  - Не понял,- сказал Даня, и подошел к пацану вплотную - ты либо щас играешь, либо чтобы я вас ****юков больше на этой площадке не видел. Ток с нами играть можно.
  Пацан молчит. Строит из себя крутого. Я вырываю мяч у него из рук и запуливаю его нахуй в какой-то лес. Мы с Даней ржем. Отходим обратно к корпусу. Стоим и снова курим. Работать больше не хочется. Выходит мастер, и злобно зырит на нас.
  - Вы все сделали? - спрашивает.
  - Нет, ща докурим и закончим, - говорит Даня.
  - Рас****яи, ****ь нахуй! - говорит мастер и уходит.
  Мы докуриваем.
  - Давай съебемся? - спрашивает Даня - а то нахуй это - сидеть еще две пары, мозги сушить.
  - Ладно.
  Мне похуй, лишь бы съебаться побыстрее.
  ***
  Утро. Воскресенье, и в шарагу не нужно. Сижу у себя на кухне, и от нехуй делать жру. Мать борща вчера наварила кастрюлю. Разогрел, сижу жру. Может, потом к Медведю схожу, побухаем.
  - Папа звонил, - сказала мама.
  - Мм, и че?
  - Да ничего. Спрашивал, какие у тебя дела.
  - Мм. Денег перевел?
  - Да ему б кто перевел, придурку седожопому. Ох, прости меня Господи грешную!
  - Почему он не найдет работу?
  - Потому что дебил. Помолчи. Сиди ешь лучше. Не умничай.
  - Я ем.
  - Вкусно?
  - Угу.
  - Борщ хороший получился. Хлеб тебе дать?
  - Не, спасибо.
  ***
  На следующий день сижу в шараге. Делать особо нечего. Информатик сидит за своим столом и играет в "косынку" на компьютере. Ему похрен на то, что остальные пацаны нихуя не делают. Они тоже сидят за компами, и играют кто в "Контр страйк", кто в косынку.
  Костян сидел у меня за спиной, и от нехуй делать стал до меня доебываться:
  - Бушь спайсы? - говорит.
  - Не хочу, - говорю.
  - Да пошли.
  - Отъебись.
  - Так, заткнулись там нахуй! - крикнул информатик, и мы замолчали.
  Через минут пять Костян снова стал доебываться.
  - Ну пошли, Сань, скучно, просто ****ец какой-то.
  - Слышь, зачем тебе это вообще?
  - Ты о чем?
  - Ну, спайсы эти нюхать, ***йнсы.
  - Весело ведь.
  - Ладно, - вздыхаю я - погнали.
  Отпрашиваемся у препода. Тому похуй, лишь бы его не отвлекали от порнухи. Мы выходим из кабинета и идем по коридору до сральника, пытаясь не нарваться на кураторшу или Выдру. Спускаемся на второй этаж, где у нас сральник, заходим. Пока я на стреме, Костян высыпает спайсы на подоконник.
  - Ты все?
  - Не, щас, погодь.
  - Давай живее!
  Костя берет стержень от ручки, втыкает в нос и затягивается. Его штырит, и он передает стержень мне. Сую стержень в нос и тоже затягиваюсь.
  - А, еб твою мать!
  Ебашит по мозгам как следует.
  - Все, - говорю - пошли.
  - Ага, - говорит Костян - ****ьник ток вытри.
  Я вытираю порошок с носа, и мы возвращаемся в класс.
  ***
  Кураторша вызвала к себе. Сидим за ее столом. Она хлебает чай, и зырит на меня.
  - По скольким предметам ты не аттестован? - спрашивает. Изо рта у нее несет говном.
  - По всем, - говорю.
  - А почему?
  - Я хз.
  - А я знаю. Хочешь скажу?
  Я молчу.
  - Потому что ты, Саш, по-русски говоря, рас****яй.
  Я улыбнулся.
  - А тут нет ничего смешного, - сказала она - щас экзамен не сдашь, забираешь документы и валишь в военкомат. Когда там тебе восемнадцать исполняется? Седьмого?
  - Да.
  - Ну вот. Щас тебе восемнадцать исполняется, забираешь документы и в армию. Понял?
  - Понял.
  - Либо заканчиваешь заниматься ерундой, и берешься за голову. Саш, я же вижу, парень ты не глупый. Вот только ленивый, просто ужас. Ты понимаешь, что без образования ты никуда не устроишься? Будешь дворником или еще кем-то таким?
  - Понимаю.
  - Все, давай прекращай. Подойдешь ко всем преподавателям, попросишь вежливо, что тебе написать, чтобы они оценку могли поставить. Понял?
  - Понял.
  - Все, иди на пару.
  Я встал и вышел. Но ни на какую пару не пошел, и ни к каким учителям подходить не стал.
  ***
  ****им первогодку в сортире. В основном все драки проходили в сортире условно. Два пацана заранее договаривались, забивая стрелу, на какой конкретно перемене пойдут ****ится. Ребята из других групп толпой забивались в сральник, и следили, кто победит.
  Когда парнишка зашел поссать, мы затолкнули его в кабинку. На вид ему лет пятнадцать от силы. Костян держит его за руку, отчего живот и "солнышко" остаются открытыми, и я захуяриваю ему прямо туда. Пацан весь в слезах, по роже стекают сопли вперемешку с кровью. Косой стоит на стреме в дверях. Данька ржет, и бьет пацана по яйцам. Тот завизжал.
  - Дань, ты потише бей, а то еще инвалидом останется, - сказал Костя настороженно.
  - Заткнись нахуй, - сказал Даня, и зарядил пацану между ребер - эй, а говно ты есть любишь? - обратился он к пацану.
  - Нет, - сказал тот сквозь слезы. Голос из-за плача казался сиплым и сдавленным.
  - А жаль, сегодня у нас на обед как раз говно, - пожал плечами Даня, и, опустившись на колени возле унитаза, завернул рукав до локтя, взял ершик и стал им вылавливать плавающее говно в смыве.
  - Да ладно тебе, - ржет Костя - *** с ним. Пускай живет.
  - Нет, - сказал Даня. Выловить говно не получилось, и он раздавил его, размазав дерьмо по всему ершику. - он его сожрет, ****ь... Открывай ротик.
  Парень зажал губы, и ревел.
  - Откройте ему пасть, и держите, - сказал Даня.
  - Дань, может не надо?.. - спросил я.
  - Открывай, - настоял Даня - поаккуратней с пальцами, а то еще, сучара, откусит в ****у.
  Я стал держать пацана за руки, тот уже не сопротивлялся. Он так ослаб от страха, что ему уже было все похую, лишь бы побыстрее кончилось.
  Костя сунул пальцы ему в рот, и растянул губы. Показался язык. Даня поднес ершик к его лицу, и стал размазывать говнище по всей физиономии.
  - Вот так, - сказал он - вкусно, правда?
  Парень рыдал. Говно было свежим, и жутко воняло. Даня сунул ершик ему между губ, и стал чистить, как зубной пастой со вкусом поноса.
  В этот момент в сортир зашел старшак. Посмотрел на нас, улыбнулся, поссал и вышел.
  - Ладно, отпустите его, - сказал Даня, и мы его отпустили.
  Парень повалился на пол, и, проблевавшись, стал отхаркиваться.
  - Шухер, Выдра идет! - заорал Косой, и мы выбежали из сортира.
  ***
  В классе по Железным дорогам проходил экзамен, и поэтому нас послали в класс ОБЖ. Мы ввалились в кабинет, пихаясь и угарая, как ебнутые. Возле доски лежал манекен в спортивном костюме.
  - Ни ***, - орет Зюзя - да этот костюм дороже чем мой!
  Все ржут, и обступают манекен.
  - Глядите! - орет Батя, и, засунув руку в штаны манекену, начинает ему дрочить.
  Все опять ржут. Потом Костя взял руку манекена, и засунул ее себе в штаны и начал подергивать.
  - О да, детка, быстрее, быстрее...
  Все снова дружно ржут, и рассаживаются.
  Училка пришла к середине пары. Дала нам контрольную и ушла.
  - Бля, че за дела-то? - сказал Данька.
  - Да ну ее нахуй, - сказал Батя - я, короче, съебываю. Кто со мной?
  Все молчат.
  - Да ладно вам, все равно последняя пара, - сказал Батя - погнали. Только нужно, чтоб все, всей группой. Иначе че это за пацан такой, чтоб группу всю подвести?
  Все поддакивают, и поднимаются изо парт. Листки с недописанной контрольной складывают на учительский стол. Я сижу, потом тоже встаю и иду к выходу. Все равно неохота сидеть еще пару.
  - Ща, погодите, - кричит Батя, и все останавливаются.
  Один пацан сидел у окна, опустив голову в учебник. Я его сразу узнал, это был отличник Вася. Козлу больше всех было надо. Родоки у него работали где-то на железке начальниками, и поэтому послали сынка учится сюда, и ****и ему мозг, чтоб не забывал прилежно учится и лизать жопу учителям. Батя подошел к его столу.
  - Встал, - сказал Батя.
  Парень продолжал сидеть.
  - Ты глухой? Встал, ****ь!
  Вася сидел, опустив голову в учебник.
  Батя выхватил у него учебник, и дал им Васе по ****у, по макушке, по спине. Вася вскочил и попытался отбиваться, но Батя был крупнее, и вскоре китель Васи был разодран, рубашка торчала во все стороны, как у пугала.
  - Че, понял, или еще хочешь? - спросил Батя.
  Вася молча встал. Красное ****о было в слезах и соплях.
  ***
  Кондукторша протиснулась ко мне за деньгами. Протягиваю ей пятнадцать рублей. Зырю в мутное от грязи окно. Тянуться гаражи, завод, железная дорога. С грохотом проносится электричка. В электричке - люди с мрачным усталым ****ом, едут с работы или на работу. Вставляю в ухо наушник и включаю первую попавшуюся песню в "ВК". Дельфин "Весна". Заебись.
  На следующей остановке заходит девчонка в белом пальто, и садится напротив меня. Я смотрю на нее, пока она не замечает.
  - Привет, - говорю - можно познакомится?
  - Привет, - она выдергивает один наушник из уха, второй оставила - да можно в принципе.
  - Меня Саша зовут, а тебя?
  - Катя.
  - А фамилия?
  - А фамиля тебе моя зачем?
  - Ну просто так.
  - Филипихина.
  - Понятно.
  - Что "понятно"? - улыбается Катя.
  - Ну что Катя зовут.
  - Аа.
  Молчим. Автобус проехал по луже, и все окно забрызгало грязью.
  - Ты на какой выходишь? - спрашиваю.
  - На Киевсокой, а ты?
  - Я дальше.
  - Ясно.
  Доезжаем до Киевской, и Катя встает.
  - Ну ладно, пока.
  - Ага, пока.
  ***
  Курим во дворе второго корпуса, и ****им про жизнь.
  - Че с экзаменами? - спросил меня Костя.
  - Ниче, - говорю - завалил.
  - Че, прям все?
  - Прям все.
  - И че теперь делать будешь?
  - *** его знает. Пересдавать, наверное.
  - Мм, - мычит Костян - и когда пересдача?
  - *** знает. Скорее всего скажут.
  - Ну да, скорее всего скажут. Да ты не ссы, пересдашь в следующем году.
  - Ага.
  - А хвосты у тебя есть?
  - Угу.
  - И сколько?
  - Четыре.
  - Ни ***! По каким предметам?
  - Инженерка, ТО, электротехника и жд.
  - Да ты не ссы. Говорю же, пересдашь в следующем.
  - Ага.
  - Пошли в класс.
  - Пошли.
  ***
  Тремся с Медведем и Костей на Советской у "Октября". Курим и жрем мороженое. Медведь кусает свое и говорит:
  - К нам в город "Би-2" приезжает.
  - Когда?
  - В мае. Пятнадцатого.
  - Понятно.
  - Ты пойдешь?
  - Не, вряд ли. Денег нету.
  - Ясно.
  По Советской проходят два негра в шмотках. Они говорят не по-нашему и ржут. Медведь зырит на них и говорит:
  - Понаехали, ****ь.
  - Это типа студенты, - говорит Костян - учится приехали.
  - Да похуй, студенты-****енты, - говорит Медведь - хули они к нам приезжают-то? У них что, места там мало?
  Медведь подходит к ним и пихает одного в плечо. Негр замахивается и промахивается. Медведь с размаху бьет его в лицо. Тот осекается и падает на жопу. Второй достал "бабочку". Лезвие блеснуло в лучах солнца.
  - Эй, ты с этой ***ней поаккуратней, можно без жопы остаться, - говорит Медведь, но все равно отходит.
  Первый негр помог второму подняться, сложил "бабочку", убрал в карман, и они ушли.
  - Нахуй ты к ним прикопался? - спросил Костян.
  - Нехуй приезжать сюда.
  ***
  Страдаем ***ней на паре по инженерке. Учихи нету, и делать в общем нечего. В класс врывается Косой, весь взбаламошенный и возбужденный.
  - Там Батя Даньку ****ит в сортире! - орет, и выбегает.
  Все разом подымаются и бегут в сортир. Там Даньке уже весь хлебальник разбили. Кровь была везде: на плитке, на подоконнике, даже на рубашке Бати. Батя держал Даню за голову, и орал:
  - Ну че, больше не будешь ****еть?!
  - Иди нахуй! - не сдавался Даня, и Батя зафигачил ему коленом прямо в нос.
  Брызнула еще одна полоска крови, словно кто-то выдавил прыщ.
  - А теперь?! - никак не угомонится Батя.
  - А че случилось-то? - спрашиваю я у Косого.
  - Да Даня всем растрепал, что ****ся со Шмариной. А Шмарина типа телка Бати. Батя об этом узнал, и забил Дане стрелу.
  - Мм, ясно, - говорю. Стоим и смотрим, как ****ят Даню - Нахуя он это сделал?
  - Да *** его знает, - сказал Костя - просто сказочный долбаеб.
  - Ты меня понял? Ты меня понял, ****юк?! - тем временем разгорался Батя, и Даня выдавил из себя:
  - Понял...
  - Ну вот и все, бля!
  Батя его отпустил. Даня выглядел как разорванная на две половины жопа, в которую засунули гранату и вынули чеку. ****о все в крови. Передний зуб разбит.
  - Нахера ты сказал, что понял? - спросил у него Костян, когда Батя ушел.
  - А че мне оставалось? - возмущался Даня - он бы по другому не отпустил.
  - Ну, молчал бы, и все тут, - сказал Костя - он бы все равно отпустил потом.
  - Иди нахуй! Я б на тебя взглянул в такой ситуации!
  - Не будешь телок чужих драть, - съязвил Костян - нахуя тебе Шмарина? Баб, что ль, в шараге мало? Она ж шлюха та еще. Я рассказывал, как она мне дрочила в сортире? Я ж говорю - Шмара. И фамилия ей богом дана.
  Все ржут, кроме Дани.
  Шмарина - реальная шлюха. В "инсте" эта дура выложила фотки, где у нее сиськи чуть ли не голые вываливаются напоказ. Пацаны знают, что Батя ошивается со Шмариной, и подъебывают его, мол, хули ты ей такое позволяешь. А он на это отвечает, мол, что красоты не надо стесняться, и почему бы ее не показать другим. Дебил ****ый.
  Мы толпой возвращаемся в класс.
  - Где вы все были? - спросила учиха.
  - Курили, - сказал кто-то, и мы расселись по местам.
  - Что у тебя с лицом? - спросила училка Даню.
  - Упал.
  - Может к медсестре сходишь?
  - Не, не надо.
  - Ну как хочешь, - сказала училка, и продолжила вести урок.
  ***
   - А ты уже ****ся? - доебывается Ворох.
  - Ну да, - говорю - а как же.
  - Че ты ****ишь-то?
  - Я не пизжу.
  - Ладно, ладно, *** с тобой. А я знаешь кого выебал на днях?
  - Ну, кого?
  - Машку эту знаешь из двадцать шестой?
  - Ну, знаю.
  - Она мне отсосала. Прям реально, в кабинке сортира. Она сама предложила. Давай, говорит, отсосу тебе. Ей подруга сказала, типа у меня *** здоровенный. Маша решила проверить.
  - Круто.
  - Ага.
  ***
  - Говнюки из двадцать шестой зовут по****иться, - сказал Медведь.
  Мы вчетвером сидим на второй паре. Сегодня суббота, и пришло от силы человек восемь из группы. Учителя нету. Делать опять же нехуй.
  - А скок их будет? - спрашиваю.
  - Человек пять-шесть, - говорит Медведь - да вы не ссыте, они все ***сосы еще. Всех от****им, как первоклашек.
  - А из наших кто пойдет? - спрашивает Костян.
  - Геныч пойдет, Данька, Тимка из двадцать третьей обещал помочь, Косой тоже собирался, ток от него там проку никакого, сами знаете- сказал Медведь - Батя тоже собирался.
  - Ууу, ну с Батей-то мы их всех на *** натянем, - обрадовался Костян, потирая чешущиеся кулаки.
  - А они че, с Данькой помирились уже? - спрашиваю.
  - Да *** их знает, - сказал Медведь - вы как, идете?
  - А где стрелу забили?
  - У Лесного Воронежа.
  - У речки значит ****ится будем, - говорю.
  - А че с кураторшей? - спрашивает Костян - думаешь, она не заметит, что с пары несколько человек съебалось?
  - Да *** сыми, - сказал Медведь - ниче она вам не сделает. Объяснительную свою сунет опять, и отъебется.
  - Лан, тогда на перемене съебемся по тихому, - говорит Костян, и мы сидим еще пару.
  На перемене съебываем. Проходим мимо вахтерши, старой придирчивой клячи.
  - Вы куда, мальчики? - спросила она.
  - Покурить.
  - А, ну ладно. Только не долго.
  Выходим и толпой садимся на "девятку". Ржем и материмся на весь салон. В автобусе старперы с отвращением зырят на нас. Доезжаем до Гоголевской и идем на Советскую. Батя закуривает, и некоторые из пацанов следуют его примеру. Я тоже закуриваю. Испуганные прохожие смотрят на нас, как на ходячий зоопарк, но нам похуй.
  - Че, Санек, ссышь? - спрашивает Костян.
  - Че сразу ссу-то? Ты сам там не обосрись смотри.
  - Я-то не обосрусь.
  - Ну-ну.
  - Да не ссыкуйте вы, - встревает Батя - там лохи одни, щас по базарим маленько, дадим ****ы кому надо, и мирненько по домам.
  Дальше идет спуск, ведущий к речке. Обычно там гуляют семьи и парочки. Но сейчас день, и там никого нету, кроме пенсионерок. Спускаемся по каменной лестнице, проходим жилые дома. Из-за заборов высовываются и лают собаки. Выходим на огромное грязное футбольное поле. Там возле ворот уже ждут восемь-девять пацанов из двадцать шестой. Я всех узнал, кроме одного. Выглядел он лет на двадцать с чем-то, башка бритая, как у зека. Одет в "адидасы". В губах, искривленных в мерзкой ухмылке, торчит дымящая сигарета.
  За главного у нас Батя, потому что он старше и практически всегда базарит. Батя говорит нам подождать, и идет в их сторону. Пацаны прекращают ржать, и тот в "адидасах" тоже подходит ему на встречу. Они о чем-то долго базарят, курят и сплевывают в траву, мокрую от снега. Кажись, Батя его знает. Потом слышится, как Батя орет матюхами, и заезжает бритому по рылу. "Адидас" очухался, и дал в ****о Бате. Пацаны с той стороны шелохнулись, но мы уже гнали на выручку.
  Я подогнал к какому-то пацану и заехал с ноги ему в "солнышко". Тот задохнулся, и рухнул, схватившись за живот. Еще двое пошли на меня. Костян подлетел и втащил кулаком одному в затылок, тот упал и заревел, как баба.
  - Заткнись нахуй, сука! - орал Костян, пиная его под дых - хорэ орать, пидор, вставай! Я твою мать выебу!
  Второй замахнулся на меня, и сразу же получил в ****о. Я увернулся, и дедовским приемом врезал ему с локтя. Из носа у парня хлынула кровь, и он зажестикулировал, мол, сдается. Он пошел к своим пацанам, придерживая нос кверху, чтоб кровь не текла. Но мне похуй, я догнал его и подножкой сбил с ног. Пацан повалился в грязь, я сел сверху и, придерживая его коленями, начал молотить кулаками по рылу.
  - Ну че, бля? - ору, а сам не перестаю бить его - кто там ****ел, типа семнадцатая группа гондоны?! А, кто, ****ь?!
  А он только пытался защищаться и визжал, как свинья резанная:
  - Бля, все, хватит, прекрати!
  Я выбил ему зубы и слез. Посмотрел на свои кулаки. Костяшки пальцев были все в крови. Тем временем наши пацаны их разъебывали. Ребята из двадцать шестой группы с позором начали давать ебу с футбольной площадки.
  Мы свистим и орем им вслед:
  - Валите нахуй, свиньи!
  - Шоб больше не ****ели про нас!
  - И баб наших не ебли! - вопит Костян.
  - Ладно, съебываем, - гордо говорит Батя.
  Мы вернулись на Советскую, пихались, курили. Все скинулись, и Батя купил двухлитровку "Столичной" с пластиковыми стаканчиками, типа отпраздновать. Мы выпили возле кинотеатра "Октябрь". Потом стали расходится. Медведь пошел с Батей. Я с Костяном.
  - Классно по****ились в этот раз, - сказал Костя, когда мы шли на остановку - ни как в прошлый раз, когда нас всех разъебали к ***м. Ну у них там тогда, считай, одни старшаки были, так что не честно получилось, не по-пацански.
  - Ага, - говорю - теперь никто ****еть не будет, типа семнадцатая группа слабаки.
  - Ты щас домой?
  - Да, наверное. А че?
  - Да нет, думали побухать у Медведя. Но у него родоки вернулись.
  - Ясно. Ну тогда ладно, пока.
  - Давай, пока.
  ***
  Сидим на паре по обществу. Хрен знает, нахуя обществознание вообще сдалось тем, кто учится на железнодорожника. Еще в школе с их обществом весь мозг выебали. ОГЭ, ***.
  Училка - злая стерва. Вся группа считает, что ее как следует не доебали в прошлом, вот она и злится сидит. Мы предлагали Бате ее выебать, но он отказался.
  - Вы ее видели ваще? - спросил он - да ее б даже собака ****ь не захотела!
  Мы ржем.
  Училка читает журнал, подбирая себе жертву. Она знает, что этот ее предмет нахуй никому не нужен, и никто нихуя не учил, но все равно спрашивает и лепит двойки.
  - Поветьев, - называет мою фамилию.
  Все ржут. Я неохотно встаю.
  - Назови мне, что такое экономика, и какую роль она играет в обществе, - спрашивает училка.
  Я молчу.
  - Ну и чего же ты? Отвечай.
  Я молчу.
  - Учил?
  - Нет.
  - Что-нибудь сам рассказать сможешь?
  - Нет.
  - Садись, два.
  ***
  - В моей старой школе дискач собираются проводить, - сказал Костян - Новый год, все дела-***.
  - А ты-то, шаражник, откуда знаешь? - угараю я.
  - Дак мне Ирка сказала.
  - Эта которая в одиннадцатый класс, что ль, пошла?
  - Ну да. Говорит, Новогодний праздник у них сначала будет, а потом по плану дискач.
  - Там в сто пудов ток своих пускают, - говорит Медведь - нас не пустят. Фейс контроль, ёпта.
  - Да не, пустят, - говорит Костян - я ж, как-никак, там девять лет отучился, ****ый в рот. Считай, девять лет жизни псу под хвост отдал. Ну че, пойдете? Там теперь старшеклассниц! А вы знали, что самые тихие девки - гораздо большие шлюхи, чем наш местный колхоз?
  - Че ты несешь? - ржет Медведь.
  - Че, не знали? Ну вы лохи, конечно, в этих делах. Короче, не хотите как хотите...
  - Да нет, мы-то пойдем, - говорю - а во скок там начало?
  - В шесть, после концерта.
  - Ладно, тогда возле твоего подъезда собираемся, хватаем маршрутку и мчим на твой ****ый дискач.
  ***
  В полшестого подхожу к двору, где живет Костян. Под курткой у меня рубашка и джинсы. Мать все постирала и погладила. Бабки на меня с подозрением глянули.
  - Драсьте, - говорю.
  Откуда-то из кустов вываливается Медведь, и бабки вздрагивают в ужасе. Одна даже крестится. Медведь уже, поди, бухой. От него бьет перегарищем за километр.
  - Нажрался?
  - Да, - лыбится Медведь.
  Мы здороваемся. Закуриваем. Стоим ждем Костяна.
  - Вот же ****юк, - нервно говорит Медведь - щас уж шесть, а этого гондона нету.
  - Да щас придет, он всегда так опаздывает.
  - Ну ты в домофон позвони хотя бы. Скажи, чтоб быстрее, а то че как баба-то?
  Я уступаю, подхожу к подъездной двери и набираю "81". Отвечает мать Костяна:
  - Он спускается.
  - Ну че? - спрашивает Медведь.
  - Сказала, спускается.
  Наконец домофон звонит, и выходит Костян, на ходу здороваясь с бабками.
  - Хули так долго? Че, мамка не пускала на танцульки?
  - Пошел нахуй, - сказал Костян.
  Быстро шагаем на остановку. Пока ждем автобус, выкуриваем еще по сигарете. Подъезжает маршрутка, залив нашу обувь грязью.
  - Слышь, - говорю Костяну - а там как, без переобувки пускают?
  - Да *** его знает, - говорит Костян - я с собой взял.
  - Че?! Ну ты и падла, Костян! - ору я.
  - Я че, виноват, что вы такие долбаебы? Вы ж тоже в школе учились, не дураки, могли бы и догадаться!
  - Ладно, - говорит Медведь - может без переобувки пустят. На какой выходим?
  - На следующей.
  Выходим из автобуса и идем к Костяновой школе ?19. Из окон уже слышатся басы и виднеется цветомузыка.
  - Ща попляшем, - предвкушая, радуется Костя.
  - Ага, - говорю.
  На пороге курит парочка знакомых Костяна. Он здоровается с ними, и мы тоже протягиваем им руки. Заходим. Дискотека проходила как обычно - в спортзале. В холле Костян сразу же садится на лавку и переобувается. Носки у него драные и воняют потом.
  - Фу, ****ь, - ржет Медведь, морщив нос - ты б хоть ботинки простирнул разок.
  - Иди в жопу, - злится Костян - ****о свои простерни!
  Пока он переобувается, я замечаю парочку девчонок, столпившихся в углу. Девки зырили на нас, шептались и хихикали. Одеты они все были в красивые нафуфыренные платья. Лица были изрисованы косметикой.
  Наконец-то Костян подымается, и показывает нам, где переодевалка. Вешаем куртки. Медведь с Костяном тоже в рубашках и галстуках. Медведь здоровый, и рубашка плотно облегает пивной живот. Я окидываю его взглядом, и начинаю уссываться:
  - Ты че при параде-то? Девок, что ль, цеплять?
  - Да не, - говорит - че туда, как ты, что ль, колхозник, припираться?
  У зеркала стояли пацаны в "блевотных" майках, и причесывались.
  - Вот же пидоры, - говорит Медведь.
  - Ага.
  Выходим из холла. Из зала слышится "Ее улыбка, мама". Вообще, бабская песня, но мне тоже нравится. Бодрым шагом бежим к дверям спортзала, куда заходят те девчонки. Но тут нас обрывает какая-то старая тварь, сидящая у входа.
  - Вы кто? Вы здесь учитесь? - спрашивает.
  - Нет, - говорим - мы из Железнодорожного колледжа.
  - Ммм, паспорта есть? - спросила бабка.
  - Нет, - говорю - а че, нужны, что ли?
  Бабка устало вздыхает.
  - Мальчики, я не могу пустить вас без удостоверения вашей личности, - говорит - вы новости вообще смотрите? А вдруг вы террористы, и спрятали в карманах оружие? Да и переобувки я у вас что-то не вижу.
  - Но я проучился здесь девять лет, - говорит, оправдываясь, Костян.
  - Поздравляю!
  Мы стоим, и молча ждем.
  - Ну хотя бы студенческие есть? - спрашивает вахтерша.
  - Но нам никто не говорил, что нужны студенческие! - возмущается Медведь.
  - Это не мои проблемы, мальчики.
  - У меня есть студенческий!
  Мы удивленно вылупились на Костяна. Тот уже торопливо достал из внутреннего кармана рубашки свой студенческий, и спокойно прошел в спортивный зал мимо вахтерши.
  - А вы валите отсюда, хулиганы! А то я охранника позову.
  - Да успокойся, шиза, мы уже уходим, - говорит Медведь - разоралась тут, ****ь.
  - Ах ты подзаборник вшивый! Валите давай отсюда нахуй! Сережа! - позвала она охранника, и мы съебываем.
  Забираем куртки из переодевалки и выходим на улицу.
  Медведь достает сигареты и мы закуриваем.
  - Вот же сволочь, - говорю - кинул нас, сучара.
  - Ага. Надо будет ему ****ы завтра всыпать.
  Мы докуриваем, и идем на остановку.
  ***
  На Новый год в шараге планировали проводить концерт. Елка, танцульки и прочая ***ня. Нас собрали в актовом зале, чтобы объявить об этом. Выдра вышла на сцену, и, оправив платье, стала нести свою обыденную пургу:
  - Дорогие студенты, скоро Новый год, и хотелось бы похвалить отличившихся студентов, которые закончили эту четверть на одни только пятерки. Таких студентов ожидает дополненная президентская стипендия. Я рада слышать, что в нашем колледже учатся такие целеустремленные ребята. Ну, а остальным, кто был не аттестован в этой четверти, придется обдумать все, и исправить свои ошибки в следующем году.
  - Бля, как она задрала, - сказал Костян - давай через окно свалим?
  - А кураторша?
  Мы глянули через плечо. Кураторша поймала наш взгляд. Мы отвернулись.
  - Давай скажем, что поссать.
  - Че, оба?
  - Ну ты скажи, что посрать.
  Встаем. Незаметно протискиваемся через зал. Кураторша за нами.
  - Вы куда?
  - В туалет.
  - Что, оба?
  - Ну да.
  - Мне нужно посрать, - сказал я.
  - Если учую дым, заставлю писать объяснительную.
  - Хорошо.
  Выходим в сортир. Актовый зал находился на первом этаже, и открыть окно оказалось не так сложно.
  - А куртки?
  - Зайдем через главный.
  Вылезаем через окно, прыгаем в сугроб и несемся в переодевалку. Среди курток и сумок, беспорядочно сваленных в кучу, отыскиваем свои вещи и, на ходу все на себя напяливая, бросились к выходу. Шагаем по Советской улице, спокойно покуривая.
  - Ты пойдешь на этот концерт? - спрашивает Костя.
  - Не. Нахуй надо. Там одни дебилы будут.
  - Это да. В жопу их.
  - А Медведь не планировал бухычь?
  - Не знаю. Скорее всего, нет. Он сказал, что будет праздновать с родоками.
  - Во урод.
  - А ты че, не хочешь с мамкой праздновать?
  - Да хотелось в компании побухать просто. Мамка опять салатов наготовит, потом на неделю останется. Каждый год одно и то же. Смотрим эти сраные куранты, орем ура и начинаем жрать. Потом идем спать. ***ня.
  ***
  Вызвали мать к куратору. Подхожу к корпусу, вижу, отчимская машина стоит на парковке. Андрей сидит в машине и, открыв окно, злобно курит. Он замечает меня, и говорит так, будто ему не насрать на меня, и он действительно переживает:
  - Давай, мать уже внутри, иди ищи.
  Я молча прохожу мимо, захожу в здание и поднимаюсь в кабинет кураторши. Там уже стоит моя мать в куртке. Видимо, ее прямо с работы сюда вызвали.
  - Так, вот он и явился, - говорит кураторша таким тоном, словно куда-то опаздывала - проходи, бери стул и садись.
  Снимаю с парты стул, ставлю рядом и присаживаюсь. Сидим и молчим. Мать жалостливо смотрит на меня, будто готова вот-вот разрыдаться. В дверь заходит Выдра, и говорит:
   - Извините за опоздание, - сказала она, тоже взяла один стул и села напротив меня и матери рядом с кураторшей - мы готовы обсуждать состояние Поветьева.
  Она достала какие-то бумажки и положила их на стол перед носом матери. Я мгновенно узнаю приличную стопку бумаги, ведь я сам сотню раз заполнял их своей росписью.
  - Ваш сын написал уже около двадцати объяснительных, и большинство из них без уважительно причины, - сказала Выдра, и глянула на меня.
  Я отвернул взгляд, и вперил его в пол.
  - Саша, в чем дело? - строго спрашивает меня мама.
  - Ни в чем, - говорю.
  - Ты что, хочешь довести меня до инфаркта, что ли?
  - Нет.
  - Ну хорошо, лягу я щас в больницу и подохну! И что ты будешь делать?
  - Да при чем тут это-то, я не пойму?
  - А что причем?
  - Так, ладно, - прервала нас кураторша - кто в данный момент несет ответственность за ребенка?
  - Я, - сказала мама.
  - Так, - сказала Выдра - и почему вы не следите за его воспитанием? Почему не уделяете ему внимания?
  Мама не знает, что на это сказать, и поэтому молчит.
  - Хорошо, - сказала, драматично вздохнув, Выдра, будто ей и впрямь не насрать - вот что я предлагаю: Саше уже исполнилось восемнадцать, я верно понимаю? Мы даем ему последний шанс исправить свое положение среди студентов и преподавателей, поднять свою успеваемость и посещаемость занятий. Вы со мной согласны?
  - Нет, я согласна. Конечно, согласна...- сказала мама, и, не удержавшись, заплакала.
  - Поветьев, - сказала Выдра - ну не любишь ты нас, ну не нравимся мы тебе так уж. Ну хоть мать-то ты свою пожалей. Она у тебя глянь какая маленькая и худенькая. А ты такой лось здоровый, и не учишься.
  Я не отвечаю. Хочется дать ей в ****о и убежать далеко-далеко.
  - Ладно, мы закончили, думаю, - важно говорит Выдра, и поднимается - спасибо, что пришли. Извините, что оторвали вас от работы, но вы видите, что это было необходимо. Будем надеяться, что Саша все понял, и в Новом году будет учится лучше.
  Выдра попрощалась и вышла. Мама поднялась. Лицо у нее было красным и мокрым от слез. Она посмотрела на меня, и сказала тихо-тихо:
  - Нужно уже становится мужчиной, Саш, - и вышла из кабинета.
  Я молча сидел, и кураторша сказала мне идти на пары. Делать нечего. Я встал и пошел на пару. *** знает, какой предмет, ведь учителя опять нет. Приземляюсь рядом с Костей. Костян ржет:
  - Че, всыпала тебе мамка ****ы?
  - Заткнись нахуй.
  ***
  В двенадцать ударили куранты на Красной площади, и мама радостно завопила:
  - Ураааа! С Новым годом!
  Мы чокнулись стаканами с соком.
  - Тебе что положить? Картошечки положить?
  - Да.
  - А салатику?
  - Да.
  - А курочки?
  - Да.
  Мама позвонила всем нашим дальним родственникам, и кричала в трубку "С новым годом!", словно сумасшедшая. Мы молча ели. По "ТНТ" стали показывать Новогодний концерт со звездами "Камеди Клаб". Мама смотрела. И я тоже. В некоторых моментах я смеялся. Затем мы снова ели: чай с пирожными. Андрей налил себе водку. Мама посмотрела на него, типа, ты че, охуел, тут же ребенок.
  - Да я немножко, - лыбится Андрей.
  Через два часа мама сказала, что пойдет спать, поэтому Андрей должен уйти. Я обрадовался этой новости, и даже предложил проводить его до дверей.Но тут этот говнарь начал хитрожопить.
  - Я, наверное, за руль сесть не смогу щас. Можно я у вас переночую, а завтра поеду?
  - Ладно, поспишь со мной. Только не приставать, понял?
  - Хорошо.
  - Сынок, ты когда ложиться будешь?
  - Попозже. Щас не охота.
  - Что будешь делать?
  - Телик гляну.
  - Спокойной ночи.
  - Спокойной ночи, - сказал я, и мама с Андреем ушли в спальню.
  Где-то через час, когда мама захрапела, позвонил Медведь.
  - Бухать бушь?
  - Куда приходить?
  - В свой двор. Мы уже тут. Выходи.
  Я еще раз проверил, спит ли мама. Затем взял ключи, нацепил куртку и вышел в подъезд. Спустился. На улице перед подъездной дверью ждали Медведь, Кабан с перевязанной рукой, Брус, Гена и Костя. Я со всеми поздоровался.
  - С Новым годом! - заорал Медведь.
  Все заржали. Кабан вынул из пакета сложенные друг в друга пластиковые стаканчики, всем раздал и разлил.
  - Вот это уже Новый год, ****ь! - сказал Костя - не ***ня какая детсадовская.
  - Ну а хули, - гордо сказал Медведь.
  Мы всей громкой счастливой компашкой разложились на замершей лавочке. Медведь постелил пакет и накрыл поляну. Магазинный оливье в пластиковых коробочках вонял, и жрать его никто не стал.
  - Че на каникулах будешь делать? - спросил меня Костя.
  - *** знает, - говорю - спать.
  Все ржут.
  - Ну, шоб *** стоял и бабы давали, - сказал Медведь, и мы выпили.
  Через час все нажрались, и стали орать "Рюмка водки на столе!". Где-то лаяли собаки. Медведь с Кабаном встали и нассали на клумбу. Моча воняла пивом. Потом какая-то бабка с четвертого этажа открыла окно и заверещала:
  - А ну замолчите, негодяи, у меня дети спят!
  - Заткнись в ****у, дура, у нас Новый год! - закричал Костя.
  - Калинин, я тебя узнала, я все твоей матери расскажу, что ты пьешь с дебилами!
  - Ой, да завались ты в ****у, сука!
  - А ты не ругайся на меня, не ругайся, - сказала бабка - все, доигрались: я звоню в полицию!
  Она захлопнула окно и скрылась в глубине квартиры.
  - Ладно, у меня мать спит, - сказал я - я пойду, наверное.
  - Точно?
  - Да, пойду.
  - Ну смотри.
  - Все, давайте пацаны, с Новым годом.
  Я жму всем руки и подымаюсь по лестнице на свой этаж. Разуваюсь, вешаю куртку и уже хочу пройти к себе в комнату. Но тут останавливаюсь перед маминой спальней. Прислушиваюсь. Матрас в маминой комнате громко скрипел пружинами. Я иду дальше, забив на них ***, захожу к себе в комнату, ложусь на кровать. Меня отрубает.
  ***
  Сидим на инглише. Инглиш - такой же ***вый предмет, который хер знает зачем вообще сдался. Ввели его по той причине, что нам как-никак а нужно получить среднее. Зато новая училка - бомба. Не то что та старая карга, которая вела у нас инглиш в прошлом году. Молодая, лет двадцати пяти. Наверное, студентка из какого-нибудь педагогического универа. Плохо училась, вот ее и послали на практику в нашу ****ую шарашку, учить нас дебилов.
  Сидим на уроке. Весь класс зырит на нее и балдеет. Девок у нас нет, одни пацаны, и те все похожи на доисторических обезьян, так что ей, скорее всего, неприятно находится среди стольких следящих глаз.
  - Итак, - говорит - хеллоу, мальчики.
  И мы все дружно басим в один голос:
  - ХЕЛЛОУ!
  - Приятно слышать, что вы еще не забыли английский язык, - сказала учиха, поправив выпавший локон - меня зовут Анастасия Петровна. Я буду вести у вас английский два раза в неделю.
  О, спасибо, Господи! В кое-то веке ты услышал мои молитвы! Два раза в неделю! Да хоть обдрочись под партой!
  Сидит она к нам боком, и, когда закидывает ногу на ногу, короткая юбка задирается, и выглядывают чулки. Мы чуть ли не воем, как этот долбанутый волк из денсеевского мульта.
  - Черепов, - читает Анастасия Петровна по журналу, но Батя и пальцем не пошевелил- назови-ка мне имя презент континиус, пожалуйста.
  - Да забейте вы на этот кунилингус, - сказал Батя - сходим в кино седня вечерком?
  Весь класс дико ржет.
  - Что? - удивилась Анастасия Петровна.
  - Пойдемте со мной на свиданку? Я вам пива куплю, - повторил Батя, и мы снова ржем.
  - Что ж, Черепов, благодарю за такое предложение, но у меня уже есть молодой человек.
  - Не волнуйтесь, Настенька, с ним у нас никаких проблем не возникнет.
  - Не поняла?
  - Подвинется пассажир, говорю!
  - Вынуждена отказаться, - помолчав, ответила Анастасия Петровна - но спасибо за предложение... эээ... Никита. Лучше назови мне время презент континиус.
  - Может и до кунилингуса дело дойдет, - лыбится Батя своей зековской беззубой ухмылкой, высовывает язык и просовывает его между двух пальцев, как бы показывая, как это делается.
  Класс снова заливается хохотом.
  - Так, вышел из класса! - завопила училка.
  - Че?
  - Пошел вон из класса!
  - Да пожалуйста.
  Батя развязано поднялся и вышел в коридор.
  - Итак, - сухо сказала учиха, злобно убрав еще один непослушный локон - откройте учебники на странице сорок пять, и спешите оттуда текст и таблицу...
  Мы открываем тетрадки и следим за мелькающим кружевным просветом у нее между ног.
  ***
  Сижу у куратора. Общаемся.
  - По какой причине тебя поставили на учет в полиции? - спрашивает.
  - Не знаю, - говорю.
  - А я знаю! Сказать?
  - Ну скажите.
  - Тебя поймали в нетрезвом состоянии у магазина прямо под Новый год. Так было, или не так?
  - Так, - говорю.
  Кураторша посмотрела на меня, словно хотела во мне дыру проделать.
  - Ты в курсе, если комиссия тебя никак не оправдает, ты не сможешь работать на железной дороге?
  - В курсе, - говорю.
  - И что ты будешь делать, если не сможешь работать на железной дороге?
  - Не буду работать на железной дороге.
  - Смысл тогда учится здесь?
  - Не знаю, - говорю - переживу как-нибудь.
  - Переживет он. Учится надо, Саша. За голову браться, а не ерундой всякой заниматься. Наверное, тебе это уже бесполезно объяснять. Ладно, сделаем так, - говорит, вздохнув, кураторша, и достает какие-то документы - подпиши здесь, - я подписал - это подтверждение того, что я провела с тобой вразумительную беседу. Все, можешь идти на урок.
  Я встаю и выхожу из ее кабинета уже, наверное, в сотый раз за год.
  ***
  Еду в электричке. За окном - пасмурно и сыро. Стоят какие-то ржавые вагоны в коросте. Они изрисованы разноцветными граффити. Мужики в оранжевых жилетах сбились в кучку и жрут водку. Слышится стихающий звук проносящегося в небе самолета. Возле меня сидит пьяный мужик с черной бородой. От него сильно дает перегаром. Мужик смотрит на меня и говорит:
  - Студент?
  Я киваю.
  - Аа. И где учишься?
  - В училище.
  - Аа. ***ня все это, парень, слышишь? Разъебайство и ****обольство, все эти училища-***лища. Институты-хуюты, бля. Ну вот закончил я и учило и институт этот ****ый. И где я щас? Сижу народ пугаю. Даже на машину денег нету, ****ый в рот. И кому я такой нужен, а? В ****у я такой никому не сдался. Все ***ня, пацан. Везде одно кидалово.
  На одной из остановок он развязано подымается.
  - Ты выходишь? - спрашивает.
  - Нет.
  - Аа. Слушай, десять рублей не дашь?
  Соскребаю ему кой-какую мелочь из кармана. Они всегда так: думают, если попросят меньше, дадут больше.
  - Спасибо, пацан. Дай Бог тебе здоровья.
  Мужик вышел. Электричка поехала дальше.
  ***
  Торчим на старой "стройке" - это у нас в конце микрорайона местечко. Куча недостроенных домов, каменных блоков, заросших травой и исписанных граффити. В основном тут пацаны бухают, нюхают и ебут баб. Иногда бомжи устраивают оргии. Снег тает, и в выцветшей траве расцветают собачьи какашки.
  - Ну че, - говорит Костян - ща весна кончиться, и ****уем на дачку. Телок драть и шашлыки жрать.
  - Откуда у тебя, бомжа-то, дача? - спрашивает Медведь.
  - Бабкина еще, - говорит Костя - ноет, мол, дед помер, одна жить не собираюсь. И короче переехала к нам. А дом остался свободный.
  - Нормально, - говорю - ток где баб-то взять?
  - С этим разберемся. Вон Кашкина давно на мой *** напрашивается.
  - Только ты стропон одеть не забудь, Костян, - ржет Медведь - а то стыдно будет.
  - Шагай нахуй, - показывает фаг Костя, и Медведь в ответ показывает ему два.
  - А че по бухлу? - спрашивает Медведь - денег-то нет.
  - Дак твой брат на что?
  - Ага, идите нахер, я его упрашивать не буду. Он мне еще с прошлого раза ****ы отвесил, что я у него самогонку с****ил.
  - Да ладно, успокойся, - говорит Костян - никто твою парашу пить не собирается. Ослепнем еще, назад дороги не найдем.
  - Иди в жопу, - посылает его Медведь - нормальное пойло.
  - Можно у матери денег взять, - говорю - она даст, если сказать, что для учебы.
  - Ну вот и все, - бодро сказал Костян - решили, значит поедем.
  ***
  В училище подходит Хомяк - однокурсник. Здороваемся.
  - У тебя сигареты есть? - спрашивает.
  - Последние две остались.
  - Слушай, дай мне одну, я те потом верну если че.
  Так и быть. Все равно собирался идти курить. Спускаемся на первый этаж и выходим на улицу. Идем за "Бегемота", чтоб менты не палили. Закуриваем.
  - Ты до какой пары остаешься? - спрашивает Хомяк.
  - Не знаю. Наверно на всех.
  - Нахуй?
  - Дома делать все равно нечего.
  - А ты как, бухаешь вообще?
  - Иногда, а че?
  - Да все хотели к Серому завалится. Он из армейки вернулся. Отметить хочет. Всех бухать зовет.
  Серый учился у нас на первом курсе. Тогда ему было восемнадцать лет. Резко забил приходить на пары. Потом оказалось, что его прижал военком.
  - Ну ты как, пойдешь бухать? - допытывается Хомяк.
  - Да *** пока знает, - говорю - наверно.
  - Ты мне без этой ***ни, ладно, "не знаю", "наверно". Нормально скажи, бля - "да" или "нет".
  - Ну... да.
  - Ну вот и все, ****ь.
  После второй пары съебываем. Все равно физра и идти влом. Садимся на "девятку" и дуем до Рабочего. Выходим и идем, месив грязь под ногами.
  - У него какой дом? - спрашиваю.
  - Да *** знает, - говорит Хомяк - сорок седьмой, что ли...
  - Ну охуенно, че, - говорю - щас еще на местных напремся, от****ят.
  - Да не ссы ты. Нормально все будет.
  Наконец находим тот самый дом. Стучимся. Открывает сам Серый. За год в армейке он знатно подкачался.
  - Здорово, - говорит - заваливайтесь.
  Заходим. Не разуваясь, проходим в гостиную. На диване сидят трое взрослых пацанов, всем лет по двадцать. Уже прибухнувшие. На столе стоит открытый пузырь "Столичной". На мятой газете насорено семками. Со всеми здороваемся.
  - А эти хули тут забыли? - спрашивает жирный пацан, похожий на обезьяну - ****ы вам дать, а?
  - Да успокойся ты, бля, Рыжий, - заходит Серега - это свои.
  - А, ну раз так... - успокаивается Рыжий, хоть он и черноволосый. *** знает, откуда такая кликуха взялась вообще.
  - Садитесь, епта. Че встали, как не родные? - сказал Серега.
  Садимся. Серый нам оформляет по стопочке. Сразу выпиваем.
  
  Просыпаюсь. На груди у меня лежит спящий Хомяк. От него несет перегаром. Снимаю его, и встаю. В голове гудит. Иду искать сортир. Открываю какую-то дверь. Сидя на унитазе, Серый **** телку.
  - Закрой в ****у! - заорал Серый, и я захлопнул дверь.
  Я вернулся в гостиную. Смотрю в окно. Дед в грязной телогрейке пытается толкнуть машину, застрявшую в снегу. Выходит Серый из туалета вместе с телкой. Я ее знал. Это Катя Шуваева, тоже учится на втором курсе, как и я.
  - Привет, - говорит мне.
  - Привет.
  - Ладно, Сереж, я пойду тогда, - сказала она, Серый ущипнул ее за жопу. Она пискнула, прошла в прихожую, обулась и вышла.
  - Ща, погоди, - говорит ей Серый - покурим и пойдешь.
  Он накидывает на плечи куртку и они выходят во двор. Их долго не было. Потом Серый вернулся. Сел на диван. Открыл пузырь и оформил нам по одной.
  - Я больше не буду, - говорю.
  - Слышь, пацан, ты, бля, знаешь, как в армии ***во? Там ****ят каждого, кто даст слабину. Так что пей, пока дают, и не выебывайся, понял?
  - Понял.
  ***
  Стою в очереди в военкомате. Тут толкучка пацанов из чужих шараг. Те, кто только пришел, взвешиваются на весах возле лестницы. Какой-то жирный пацан встал на весы.
  - Парень, тебе бы похудеть, - сказала медсестра.
  По очереди за его спиной пробежался смешок. Жирдяй обиженно встал с весов.
  Я стою за каким-то широкоплечим дагистанцем, болтающим с двумя первогодками. В его словах куча понтов и выебонов.
  - Пошли покурим, - говорит.
  - Очередь просрем, - говорят пацаны.
  - Да похуй, нихуя нам не будет, - сказал он - вон, этот посторожит, - сказал он, кивнув в мою сторону - э, пацан, если че, мы тут стояли, понял?
  - Понял, - говорю.
  Они уходят, и я захожу следующим.
  - Снимай штаны с трусами, - говорит доктор, молодой парень лет тридцати.
  - Че, нахуя? - говорю.
  - Так, ты мне давай тут не выебывайся, и без тебя проблем хватает, - сказал врач - снимай трусы, поворачивайся спиной и нагнись.
  Из-за того, что мне впервые такое предлагали, я испугался. Мне казалось, что этот врач - пидор, и хочет просто поглядеть, как у меня там в жопе все выглядит. Не, раньше я, само собой, проходил комисии у врачей, но там хирург только *** просил показать. Все что ты делал, на мгновенье снимал штаны с трусами. Еще я стеснялся медсестры, отстраненно записывающей что-то в свой журнал. Но я все равно расстегнул ширинку, стянул портки, повернулся и нагнулся. Доктор ничего не сделал, не стал засовывать мне пальцы в жопу, и, посмотрев, сказал:
  - Все, одевайся, можешь идти.
  - Все?
  - Да. Позови там следующего.
  Я натянул портки с труханами и вылетел из кабинета. Подходит Медведь. Здороваемся.
  - Те скока еще врачей осталось пройти? - спрашивает.
  - Еще одного, - говорю - уролога.
  - Бля, во везет. Я только что пришел.
  - А хули ты ток что приперся-то? - спрашиваю - сказали ж, вместе с группой на остановке собираться.
  - Не ****и, - говорит Медведь. Видно, перебухал вчера.
  Мы проходим оставшихся врачей, и выходим в холл, где какие-то тетки сказали нам ждать результатов. Через час выходит еще одна жирная тетка в строгой юбке, и зовет пять пацанов. Мы идем за ней через плохо освещенный коридор, за этой колыхающейся жопой в складках, напоминающих гармошку, и стоим еще одну очередь в какую-то дверь. Оттуда выходит Костя.
  - Ну че? - спрашиваю.
  - Годен, ****ь, - говорит Костян.
  Я зашел. Третья тетка с волосатой родинкой выдала мне синюю книжечку.
  - И че? - спрашивает Медведь, когда я выхожу в коридор.
  - Тоже годен.
  - Говорят, Косой не годен.
  - Этот там пол роты из автомата переебет, - сказал Костя.
  - Так он же ****юк совсем, - говорю - доходяга, ****ь, еще тот. Его когда мать родила, она думала, он сдохнет.
  - А ты откуда знаешь?
  - Косой сказал.
  - Ему мать такое ****ит?
  - Ну да, а че здесь такого?
  - Да нет, ничего. Пошли покурим.
  - Идем.
  ***
  Сижу на ТО. ***ня полнейшая, это ТО. Один *** ничего не понятно. Николай Андреевич, препод, че-то объясняет. Я его не слушаю. Во-первых, мне похуй, а во-вторых - скучно. Сижу и гляжу в окно. На облезлый завод, столбы, газовую станцию. На улице пара старших пацанов курят и ржут. Подымаю руку и отпрашиваюсь, типа поссать. Спускаюсь по лестнице, и шагаю по коридору до сральника. В коридоре перегорела лампа, и поэтому темно. На стенах весят стенды с героями Второй Мировой и фотками выпускников. Захожу в сортир. Воняет ссаньем и хлоркой. Открываю окно. Сажусь на подоконник и закуриваю, чтоб не палили. В сортир заходит учитель. Глядит на меня. Я его увидел, но гасится не стал. Похуй, все равно уже спалил.
  - Почему не на улице куришь? - спрашивает препод - на улице же все курят.
  - Урок идет, - говорю.
  - Аа.
  Учитель ссыт и уходит. Докуриваю, закрываю окно, тоже ссу, чтоб потом не бегать, и возвращаюсь в класс.
  ***
  В училище. Заходит кураторша и прерывает урок.
  - Можно я Поветьева заберу на минутку? - спрашивает она учителя.
  Учитель кивает, и мы выходим. Заходим в ее кабинет.
  - Садись, - говорит.
  Сажусь.
  - Ты куда сбежал вчера с третьей пары? - спрашивает.
  - Я отпросился, - говорю.
  - Ниче ты не отпрашивался. Учитель тебя даже не видел. Он не знает, как ты выглядишь. Ты сбегаешь с пар, прогуливаешь. Приходишь пьяный на урок. Ты знаешь, что тебя могут исключить?
  - Знаю.
  - Ну тогда зачем ты все это делаешь? Нам на зло? Нам это параллельно, ты понял? Нам легче заявление на тебя накатать директору, и до свидания, армия. Ты в армию хочешь?
  - Нет.
  - Ну вот и все. Чтобы больше с пар не сбегал. Все, иди.
  Встаю и выхожу.
  ***
  Бухаем у Медведя в общаге. Он съехал от родоков и шарага выделила ему комнату в общежитии. Сидим у него в комнате, и бухаем.
  - Че, Медведь, хорошо одному живется? - спрашивает Костян.
  - Ага, *** там плавал, - сказал Медведь.
  - Чего, не один живешь, что ли?
  - А хули ты хотел?
  - Ну он хоть нормальный пацан? Свой?
  - Не, не бухает, ничего такого, - сказал Медведь - но он сюда ток спать приходит. *** знает, где он вообще ошивается весь день. Наверное, в библиотеке, *** его знает. Так что можете сидеть скока хотите.
  - Слышь, Медведь, - говорю - а баб тут как, много?
  - В общаге? Да не, не особо.
  - Ну хоть одна дала?
  - Да ***ня все это, - сказал Медведь - с пацанами лучше посидеть.
  - Ага, - ржет Костя - так только пидоры и говорят.
  - Че сказал?
  Медведь привстал, и дал Костяну смачную оплеуху.
  - Ах ты годон!
  Началась драка, но такая, ерундовая, в шутку. Сижу, бухой в зюзю, и смотрю, как мои друганы ****ят друг друга. Потом они перестали, и Медведь разлил всем еще по водке. Из закуски была только окаменевшая жопка батона.
  - Ну а че, - спрашиваю - а родоки как к этому вообще отнеслись, типа, что ты съебался от них?
  - Да никак, - говорит Медведь - им, походу, вообще насрать. Мать немного по истерила, и забила ***. Все равно, говорит, ток бухаю, не учусь ни ***. ****ят про то, что обеспечивать меня перестанут. И если вылечу из шараги, батя меня от армии косить не станет.
  - И че теперь будет?
  - Да ни че. Устроюсь куда-нибудь.
  - Кто тебя такого возьмет? У тебя ****о такое, бля, будто ты уебал лошадь с ноги, - угарает Костян - Разве что диваны грузить.
  - Да хотя бы диваны. Че в этом такого-то? Главное че - деньги платят.
  - Ну это да, бабосики сейчас важно, - говорит Костян - будет хоть на че побухать после шараги.
  Сидим еще немного, потом мы с Костяном собираемся и уходим. На улице закуриваем во дворе общаги.
  - Че, скок думаешь он протянет без мамки с папкой? - спрашивает Костян.
  - А *** его знает, - говорю - это ж Медведь. Теперь с братом че-нибудь с****ят.
  - Ну да.
  - Пошли на автобус.
  - Ага, пошли.
  ***
  Сидим в шараге. Костян говорит:
  - Слыхал, Батю посадили.
  - Ну на ***! За че?
  - Деда какого-то на тачке сбил. Дед старый совсем, и он там ему все кости, наверное, переломал. Батя сначала от ментов гасился у мамки, потом все же нашли. Сказали, мол, так и так, ваш сын подозревается в убийстве. И забрали. Его там в какой-то поселок сослали.
  - ****ец какой-то.
  - Ага. Теперь его мамка должна семье того дедка компенсацию за причиненный ущерб выплачивать.
  - И сколько же дали?
  - Срок? Два года. Смогли доказать, типа несчастный случай, все дела, темно, нихуя не было видно. Но свое Батя все равно отсидит. Дед-то умер.
  - ****ец, ****ь.
  - И самое главное, прикинь вот, вернется пацан с зоны, ни образования, ни работы, ни *** у него нету. В армию если заберут, прокормят там годок, и вернется. Нахуй никому не нужный, кроме мамки своей.
  - Можно же в шарагу восстановится, - говорю.
  - Да нахуй надо? Я его знаю. Ему это нахуй не надо. Он здесь от армии косил, я те говорю.
  - Ну да, верно.
  ***
  Выношу мусор. Мама попросила. Здороваюсь с бабками во дворе. Захожу за дом. Там у нас помойка. В мусорном контейнере роются цыгане. Не успевает мой пакет приземлится, как они его тут же схватили и разорвали в клочья. Не могу видеть эту шваль, поэтому иду в "детский уголок" у своего подъезда, сажусь на качели - здесь что-то типа слепой зоны, с нашего балкона не видно - и закуриваю. Темнеет. Сижу и дымлю.
  - Че, заняться вообще не чем?
  Разворачиваюсь. Шалаева с каким-то дурами.
  - Отъебись, - говорю.
  - Есть сигареты?
  Вместо ответа молча протягиваю им смятую пачку. Две девки берут, одна не берет.
  - Ты на нее ваще не смотри, - сказала Шалаева - она дурочка, не курит.
  - Ну и правильно, - говорю.
  Молча курим. Уже совсем темно. Часов девять, наверное. Шалаева стоит, выпятив ногу на каблуке вперед, типа "ночная бабочка". Я заглядываюсь на икру без колготок.
  - Че, выгоняют тебя, а? - спрашивает Шалаева.
  - Пока нет.
  - В каком смысле?
  - Мамка отмазала. Упросила преподов, чтоб поставили.
  - И че, поставили?
  - *** его знает. Посмотрим.
  - А ты у кого?
  - У Воеводина.
  - А, старый хрыщ, - морщится Шалаева - ****ый извращенец. Хотел, чтобы я осталась после занятий, говорит, хочу тебе что-то сказать.
  - И ты осталась?
  - Не, ты че, дебил? Нахуй его послала, конечно!
  - Мм.
  - Ты ему коньяка подгони, или че-то еще такое, ну... мужское там какое-нибудь.
  - Мужское?
  - Ну я не знаю!
  Девчонки захихикали. Я залыбился.
  - А ты че один? Где твои супер-уебки? Костян, и этот... ну, алкаш жирный.
  - Медведь? *** их знает. Шатаются где-нибудь.
  - Понятно.
  Они докурили, и Шалаева сказала:
  - Ты щас гуляешь, или так, просто?
  - Так, просто. Мусор выносил.
  - Че, погулять не хочешь?
  - Ладно, только куртку накину.
  Я взбежал по ступенькам, в прихожей накинул спортивную ветровку.
  - Ты куда намылился? - интересуется мама, выглядывая с кухни.
  - Гулять.
  - Уже поздно.
  - Я не долго.
  - А, ну ладно. Ты один или с кем-то?
  - С кем-то.
  - Костя и Вова? - настоящее имя Медведя.
  - Ага.
  - Ну иди с Богом. Только не долго.
  - Ладно.
  Выхожу во двор. Рядом с Шалаевой толпятся какие-то старшаки. Один из старшаков держит бутылку "Столичной" и разливает девкам и другим пацанам по пластиковым стаканчикам. Девчонки смеются. Я захожу в подъезд.
  - Уже вернулся?
  - Ага.
  - Чего так?
  - Так, ничего.
  - Ужинать не будешь?
  - Нет, потом.
  - Ну смотри. В магазин не сбегаешь?
  - Зачем?
  - Хлеб надо купить.
  - Ладно.
  Все равно нехуй делать. Хоть развеюсь.
  ***
  В магазе натыкаюсь на Костяна. Здороваемся.
  - Купи сиги, - говорит.
  - Че, ****юкам не продают?
  - Отсоси.
  - Давай деньги.
  - Держи.
  Купил ему сигареты. Выходим. Стоим напротив магаза, ****им:
  - Че, как там Медведь, освоился?
  - Да *** его знает, - сказал Костян - забухал наш Миша, видать, в зимнюю спячку готовится.
  Мы ржем, как долбоебы. Мимо нас в магаз заходят девчонки. С отвращением зырят на нас.
  - Ну а ты че? Слыхал, выгоняют тебя.
  - ***ня все это, - говорю.
  - Ну да, отстегнешь преподам по денежке, и автомат.
  - Ага, ток денежки нету нихуя.
  - Да, это, брат, ****ец. Жизнь - сплошной ****ец.
  - Типа того.
  Молчим. Не *** болтать.
  - Ладно, я пойду. Мать за хлебом послала.
  - Ну давай.
  Докуриваем, и в расход. Зайдя в свой двор, натыкаюсь на пьяную тетку. Под глазом у нее был намалеван фингал, помада густо размазана по губам. Волосы растрепаны, как у настоящей ****и. Она валялась перед самым подъездом, и короткая кожаная юбка у нее задралась, и было видно обосранные розовые трусы в засохших коричневых пятнах.
  - Эй, пацан, - говорит - у тебя есть закурить?
  - Нет.
  - А выпить?
  - Нет.
  - Эти козлы меня выебли, и тут бросили. Кажись, у меня сотряс.
  - Поздравляю, - говорю.
  - Вызовите "скорую", пжалста.
  Я перешагнул ее и набрал домафон. Она вяло ухватила меня за ногу. Я отпихнул ее руку, и зашел в подъезд.
  На своем этаже встретил Павлика. Он живет со старой матерью, ****ит ее, когда набухается. Нихуя не работает. Ночью водит домой всяких баб. **** их полночи, а потом избивает. Целую ночь их вопли слушает весь подъезд.
  Павлик стоит в дверях своей квартиры напротив моей двери в трусах и грязной алкашке, и орет на какую-то тетку:
  - Пошла нахуй, слышишь, пошла нахуй отсюда!
  - Я никуда не пойду!
  - Я сказал, ****уй отсюда, сука!
  Тетка упрямо стояла. На щеках у нее были слезы. Павлик размахнулся, и как следует втащил ей. Тетка упала и заревела. Павлик заметил меня.
  - Здорово, пацан, чирика не найдется?
  - Нет.
  Он молчит. Что-то бубнит под нос. Я стою и гляжу на тетку.
  - Слышь, пацан, ****уй отсюда пока можешь, - сказал Павлик - на эту не смотри даже, она тебе нахуй не упала.
  Я захожу к себе. Крики за дверью продолжаются.
  ***
  Сидим с Хомяком за нашей старой школой. На площадке гоняют малые, играют в футбол. Хомяк купил пиво, и мы бухаем.
  - Бля, во в школе хорошо было, - говорит Хомяк - нахуя ушел? Оценки, вроде, нормальные были. Да и телки там лучше, ни то, что в училе - один колхоз, ****ь. Ты по школе не скучаешь, Санек?
  - Нет, - говорю.
  - Че так?
  - Да что там, что здесь - ***во. Здесь учителя мозги трахают, там мастера в жопу ебут. Домашки всегда дохуище.
  - Ну это да, - говорит Хомяк. Делает щедрый глоток. - а где ща хорошо? Нигде, ****ый в рот. Щас бы еще работу после училища найти. А то еще *** кого возьмут.
  - Да никто тя не возьмет, - говорю.
  - Это еще почему?
  - Да потому что ты колхозник. Ты ваще кто по жизни-то? Батя у тебя кем работает?
  - Ну, на рынке.
  - Ну вот то-то и оно, бля. Возьмут щас этих, у кого мамаши-папаши, ****ь, начальниками работают. Они пихнут своих деток куда-нибудь управляющими, и все, сынок, живи да радуйся.
  Хомяк не отвечает. Сидим и тупо пьем. Какой-то пацан забивает гол. Другой пацан, который стоял на воротах, кричит:
  - Вы охуели? Пинальти, ****ь!
  - ***льти, - кричит тот, который забивал.
  Пацаны подходят друг к другу и начинают ****ится.
  ***
  На кухонной плите стояла кастрюля с супом. В желтом жирном бульоне плавала подгнившая луковица, по которой уже ползали мухи. Я подошел к окну, открыл форточку, чтоб не воняло, и закурил. Во дворе общежития мужики толкали "Волгу". Один, который помоложе, толкал, второй, дед, жег бензин.
  - Ну че, экзамены пересдал? - спрашивает Медведь.
  - Как не *** делать, - говорю.
  - Нормально.
  Скатерть на столе была изгваздана в катышках от использованных чайных пакетиков. Медведь отрыл со дна раковины, забитой скользкой посудой, грязный гравированный стакан, сполоснул под краном и налил мне водки. Я выпил, закусил бутербродом с салом.
  - Ты где жратву-то взял? Сало это тебе не ***ней страдать. Откуда бабло?
  Медведь весь засветился. Ща, думаю, лопнет от счастья.
  - Да меня грузчиком взяли.
  - Охуеть. Куда?
  - На Овощную Базу.
  - Это которая у переезда?
  - Да. Брат там работал до армии, знаком с начальством, вот и устроил.
  - И скок платят?
  - Нормально. За пять часов пятьсот рублей срубил.
  - Пятьсот - это нормально.
  - Ага. Но это наемная работа. Не на все время.
  - А Костян социальную стипуху оформил. Теперь ему будут платить не пятьсот, как отличникам, а косарь.
  - С *** ли? Он же дебил, и не учиться нихуя.
  - А у него типа мать одна и двое малых. Я так на первом курсе оформил, когда отец с мамкой разбежались. Ниче, платили пару месяцев. Потом перестали. ****ят, мол, не достает средств для всех нуждающихся.
  - ***ня это, - говорит Медведь.
  Мы уже набухались, и несли всякую дичь:
  - А че родоки? Не звонят?
  - Да в жопу их! Мать звонила на днях. Спрашивала, не надумал ли вернуться.
  - А ты?
  - Нахуй оно мне надо? Мне и тут ****ато.
  - Ну это правильно, - говорю - не давай им ****еть тебе, мол, ты еще пацан, ни *** в жизни не понимаешь. В жопу их.
  - Ага. Те еще оформить?
  - Да не, мне хватит уже. Еще домой надо. Мать мозги выебет, что бухой опять.
  - Давай, пока.
  - Пока.
  ***
  По среди пары в класс вошла кураторша, и объявила:
  - Извините, Павел Сергеевич, можно я прерву урок на пять минуток?
  - Да, конечно, - на отъебись ответил мастер, и уселся за стол, уставившись в ноут.
  - Так, - начала кураторша - если кто не знает, позавчера, в депо, поезд задавил Даниила Раковского. Нужно всей группой скинуться хотя бы по пятьсот рублей, на похороны. Будьте любезны, спросите своих родителей, объясните им ситуацию. Завтра мы всей группой пойдем в Ильинскую церковь, и будем присутствовать на его отпевании. А в четверг пусть староста подготовит презентацию о вреде алкоголя. Спасибо еще раз, Павел Сергеевич, извините, что прервала урок.
  - Ничего, - сказал Павел Сергеевич. Видно, он сам охуел от такой новости.
  На перемене все скинулись кто скока смог, а деньги отдали старосте группы.
  - Бля, ****ец какой-то творится, - сказал я - как же так?
  - Он бухой был, - сказал Костя.
  - А нахуя в депо поперся?
  - Он там с какими-то пацанами был. Забрались в пустой вагон, и забухали там. Потом вылезли, пошли бродить, Данька лег на рельсы и там и отрубился. А эти даже не заметили.
  - ****ый рот...
  - И не говори, - сказал Костян - Медведь всех зовет к себе. Помянуть надо.
  - Хорошо.
  ***
  В среду Даню отпели, и отвезли на кладбище. В церкви над закрытым гробом, в котором лежало то, что когда-то было Даней, плакала женщина в черной косынке.
  - Это Данькина мать, - прошептал мне на ухо Костян.
  Приехала служебная маршрутка, и какие-то мужики загрузили гроб внутрь вместе с венками. Данина мать несла черно-белую фотографию, где Даня еще маленький. Мы попросились, и нам разрешили по присутствовать на похоронах. Все-таки однокурсник. Автобус привез нас на кладбище, и я помог мужикам дотащить гроб до могилы. Могила уже была выкопана. Мужики опустили гроб в яму. Тут мать Дани прыгнула следом за гробом, и принялась вопить:
  - ЭТО МОЙ СЫН! ЭТО МОЙ СЫН! ЭТО МОЙ... МОЙ...
  - ****ь, вытащите ее оттуда!
  Мужики схватили мать Дани за плечи и оттащили от гроба.
  Приехал священник с грязной лохматой бородой. Его привезли на машине. Он стал читать "Отче наш". Все молчали. Потом священник кончил читать.
  Мы с Костей и Медведем закурили. Небо было чистым и голубым. Облака - перистые. Подошла мать Дани. Она уже немного успокоилась.
  - Вы Саша? - спросила она.
  - Да.
  - Данил мне про вас рассказывал, - сказала она - говорил, вы хороший друг.
  - Он был лучше.
  - Спасибо.
  Она слегка улыбнулась мне уголками рта. Подступила и обняла меня за плечи, плотно прижалась. Ее волосы пахли жухлой сырой листвой. Потом она отпустила меня.
  - До свиданья, - говорю.
  - До свиданья, Саш. Спасибо, что пришли.
  
  Бухаем у Медведя. Надька Савельева из двадцать третьей, телка Дани, нажралась и ревет. Другие девчонки ее успокаивают.
  - Вот так, - сказал Костян - был пацан, и нету.
  - Да... - задумчиво протянул Медведь.
  - Он вообще нормальный пацан был, свой в доску. Ток ****утый чутка на голову, - продолжал Костян - Считай, вообще почти не бухал, а забухал, и вот тебе, пожалуйста. Все теперь, на третий курс без Даньки.
  - Ладно, за Даньку, лучшего пацана, - сказал я.
  Все чокнулись, и выпили. Потом посидели еще немного, и я сказал:
  - Мне идти надо.
  - Еще не посидишь?
  - Наверное, нет, - сказал я - Че-то совсем ***во.
  - Ну смотри.
  Выхожу в подъезд и долго блюю на лестнице.
  ***
   - Жизнь - говно, - сказал Медведь.
  Мы бухали в маршрутке. Медведь купил нам по пиву. Едем и весело кричим матом.
  - Вы б потише выражались, - сказала какая-то тетка с ребенком на коленках - дети же слушают.
  - Пусть слушают, - сказал Медведь - говна еще нахлебаются.
  - Вот же засранцы, - сказал какой-то дедок с тросточкой - молодежь сейчас сплошником одно быдло!
  - Это кто быдло, мудак?! - орет Медведь, расплескав пиво.
  Старичок молчит. Видно, что зассал. Когда допиваем пиво, выкидываем пустые бутылки через окошко. Водитель все видел в зеркало заднего вида, но ничего не сказал. Медведь громко рыгает. Я угараю.
  - Свиньи, - шипит старичок.
  - Заткнись в ****у!
  Мы ржем, и выходим у Площади Славы.
  ***
  - Медведя вчера менты задержали, - сказал Костян.
  - ****ь, а за что?
  - Мы бухали вчера у его брата в гараже, Медведь пошел погулять, голову проветрить, все дела. Видит, мент стоит. А там участок рядом. Полез на него, и уебал разок. Я вылетаю, гляжу, а этот мента ногами ****ит на асфальте. Выскакивает второй, и дубинкой ему въебал по башке. Медведь и рухнул. Его в участок потащили на ночь.
  - А ты че?
  - Я успел съебаться.
  - А брат его?
  - Этот тоже.
  - Брата кинул?
  - А ему это как нехуй делать.
  - И че теперь с ним будет? С Медведем, в смысле.
  - Да нихуя ему не будет. Посидит, протрезвеет, и номерок папки вспомнит.
  ***
  На утро вижу Медведя во дворе шараги. Подошел поздороваться. Закурили.
  - Ты че не заходишь? - спрашиваю.
  - Да ну в ****у, - сказал Медведь - башка болит. Мусор ****ый. В рот я их всех ****.
  - Ты отцу позвонил?
  - Ну да, больше ничего не оставалось.
  - А он че?
  - Приехал. Заплатил штраф, меня и выпустили.
  - И все?
  - На учет только поставили.
  - Понятно. Ладно, мне на пару идти. Куратор мозги ****. И так много пропустил.
  - А, ну иди.
  - Ты не пойдешь?
  - Не. В ****у это.
  - Ну и правильно. Не *** там делать.
  ***
  К нам в шарагу пришли менты читать лекцию о вреде наркотиков. Лекцию читала жирная тетка-мент. Ее жопа в строгой юбке собиралась гормошкой. Ее никто не слушал. Всем было похуй. Пацаны болтали, ржали, а кураторша гоняла по классу, пытаясь их угомонить. В заключении тетка сказала:
  - Итак, вы уже взрослые ребята, и потому я буду разговаривать с вами, как со взрослыми мужчинами. От наркотиков ничего хорошего не бывает. Я понимаю, конечно, вы считаете, что это круто, наверное. Все эти ваши современные кумиры, Курты Кобейны, Мэрлины Мэносоны и прочие. Но вы должны понимать, что наркотики - не шутки. И назад пути уже не будет.
  Звенит звонок, и все пацаны поднимаются, не дослушав тетку, и идут во двор, курить.
  ***
  После шараги пошли с Костяном и Медведем в "Космос", на дискач. Там все время труться намалеванные бабы лет по пятнадцать-шестнадцать, можно подкатить. Когда приходим, еще не началось. Тетка-вахтерша сказала, что начало в 18:00. Идем переждать в "Ключике". Садимся за стол, Костян покупает нам по бургеру и берет компот. Жрем. За соседним столом сидит цыганка и зырит плазму на стене. Через стол развалилась толпа гастарбайтеров, в основном все чумазые чурки в спецовках, изгвазданных в побелке, в цементе и в еще каком-то говне. Жрут картошку с котлетами и подливой, громко базарят на своем и ржут. Меня от них тошнит, и я стараюсь не смотреть в их сторону. Жру свой бургер, и побырому запиваю компотом. По телику начинают показывать бой Емельяненко с Митрионом. Бой продлился недолго. Митрион уебал Императора.
  Выходим. Во дворе напротив "Космоса" уже труться бабы и пацаны, ждут начала. Мы тоже подруливаем. Когда начинается, заходим внутрь и пихаем куртки вахтерше. Та дает нам номерки, и мы проходим в зал. В зале ебошит цветомузыка и спецэффект дыма. Музыка сначала была говняная, современная, потом вроде нормальная пошла, не ***ня какая.
  - Че, баб будем приглашать? - спрашивает Костян.
  - Приглашай, - говорю - кто те не дает.
  - Я и приглашу, - выебывается Костян, хотя сразу видно, что зассал - че тут такого-то?
  Мы ржем с него. Я приглядываюсь к бабам. Все в платьях, с прическами. Ни то что бабы из шараги, все какие-то крокодилихи толстожопые. Заиграл "Медлячок" Басты, я выбираю одну, и подхожу, чтобы пригласить. Нормальная такая, с жопой и сиськами. Соглашается. Она берет меня за плечи, я ее за талию. Танцуем. Я не умею, и все время наступаю ей на ноги, но она не обращает внимания. Когда песня кончилась, пошли на улицу, курить. Вынимаю "Русский стиль", и протягиваю ей сигарету. Оба закуриваем.
  - Тебя как звать? - спрашиваю.
  - Лена, а тебя?
  - Саша. Что, нравится здесь?
  - Вообще да, но тут музыка не вся хорошая. У нас в школе получше была на выпускном.
  - А ты ща в школе или в шараге?
  - В шараге. В Аграрном учусь, на нянечку.
  - Понятно.
  - А ты где?
  - В РЖД, система подвижных.
  - Ясно.
  Молча курим. Возле "Ключика" стоят взрослые пацаны с бабами. Видно, что бабы младше их лет на пять, и просто из понтов с ними тусуются, типа пацаны взрослые, с машинами, и вся такая ***та. У "Космоса" трутся менты. Их здесь ставят, чтобы без драк. А то пацаны, когда набухаются, идут ****ить мелких и прохожих.
  Стоим еще, докуриваем.
  - Может, вернемся? - спрашивает Лена.
  - Давай.
  Возвращаемся внутрь. Оглядываю зал. Ни Медведя, ни Костяна не видно. Похуй, не малые, разберуться. Лена предлагает бухнуть.
  - А у тебя есть? - спрашиваю.
  - Нет, но тут у пацанов знакомых есть.
  Я не сразу соглашаюсь из-за других пацанов, но Лена меня уговаривает, и я соглашаюсь. Идем в сортир. Женский и мужской. Из мужского несет говном и мочой. Заходим. На подоконнике сидят три пацана и две девки. Пацаны с крашеными черными волосами и проколотым ****ом, типа панки. Они открыли окно и курят.
  - Это кто? - спрашивает самый здоровый, с черной бородой.
  - Знакомый, - говорит Лена - вино еще осталось?
  - Ага.
  Пацан достает из-за батареи трехлитровую бутылку с красным. Протягивает Лене. Она мощно прикладывается, и передает мне. Я тоже прикладываюсь. Винище дает по мозгам. Потом какой-то парень достал из кармана вэйп, и раскурил. Стал передавать по кругу. Я тоже затянулся, подержал внутри, чтобы выебнуться, потом выдохнул густым дымом. Голова закружилась. Стало че-то совсем ****ато. Еще этот кислый запах мочи и говна. Подхожу к одному из сральников и срыгиваю.
  - Во бля, - ржут пацаны - глянь, глянь, блюет!
  Пацаны и телки ржут. Я блюю еще и перестаю. Полегчало. Смывать не стал. Не хотелось ни к чему тут прикасаться. Ленка тоже ржала. Я выхожу из сортира. В коридоре Ленка догоняет меня.
  - Ты че, обиделся?
  - Нет.
  - А че тогда?
  - Ничего. Пошла нахуй.
  - Дебил, - сказала Ленка, и отвалила.
  Я захожу в зал. Музыка заеабала, бьет по мозгам, башка раскалывается. Я беру куртку в холле, и выхожу на улицу. Пошел снег. Менты задержали группу малолеток, разгуливающих с пивом, и сажают всех в "бобик". Я иду мимо. Подходит какой-то пацан. Тоже бухой в щи.
  - Эй, сигареты есть?
  Даю ему сигарету.
  - Блаадару!
  ***
  Сидим на перемене у окна, выходящего на лестницу снаружи. Костян отпер дверцу, и можно было курить без палеба. Дымим, базарим:
  - Медведь на права сдал, - говорит Костя.
  - Да ты че?
  - И машину ему батя подогнал. Правда она подержанная, старая, бля. Но Медведь говорит, нормально, гонять можно. И баб возить тоже не стыдно.
  - Нормально. Будет нас катать.
  - Ага, *** там плавал, катать. Телок он будет катать, и ****ь заодно.
  - Пошли пожрем, - говорю.
  - Погнали. Ток у меня денег нет, у тя скока?
  - Сотэн.
  - Норм. Потом отдам.
  Спускаемся на первый этаж в переодевалку. Там вахтерша торгует всякими пирожками. Мы берем по пирожку с острой капустой, и тут же жрем. Подруливает какой-то пацан. С виду понятно, что какой-то чурка не русский. Ему там на че-то не хватило, и он глянул на меня.
  - Эй, пацан, рублей пятнадцать дай, - говорит.
  - А ****у жать не будет? - спрашиваю.
  - Ты хули выебываешься? Говорят те, двадцать рублей дал, быстро, бля!
  - А че не сто?
  Пацан замахивается, и попадает мне в щеку. Я прикусил язык. Больно, ****ь... Тоже замахиваюсь, и залетаю чурке прямо в носопырку. Он валится с ног, держась за ебло.
  - Чтоб не ****ел, - говорю.
  - Иди нахуй, пидор, - сказал цыган - мы тебя с пацанами достанем, яйца, нахуй, отрежем.
  - ****и больше, - говорю.
  Я пнул его еще разок под жопу, чтоб не залупался, и мы поднялись на свой этаж.
  - Во оборзели, эти жиды, - говорит Костян - хули они тут учатся?
  - Да *** их знает. Всех бы уебал в ****у. Терпеть их, ****ь, не могу. Все борзые, как танки, *****.
  - Ага. Такое ощущение, что это не они у нас гостят, а мы у них.
  ***
  Захожу в "Эконом" через дорогу от дома. Подхожу к кассирше. Кассирша - зачетная девчонка лет двадцати пяти. Не отрываясь зырит в телефон и с кем-то усердно переписывается. Я говорю:
  - Здрасьте, я по поводу вакансии грузчика.
  - Подойдите к Андрею.
  Кто такой Андрей, она, само собой, не уточнила. Но я его отчего-то очень быстро нашел. Подошел к первому встречному и спросил:
  - Вы Андрей?
  - Да, а кто спрашивает?
  - Да никто. Ищу подработку. Вчера вам звонил.
  - А, понятно... ну хорошо, что пришел. Смотри, че надо: щас, короче, вызываем такси, прем до Донской, там магазин закрывается. Оттуда нужно забрать два холодильника и две морозилки. Понял?
  - Ага.
  - Ну стой тогда жди, раз понял. Туда на такси поедем. Обратно машина заберет.
  Я выхожу на улицу и закуриваю. Через минут семь выходит Андрей с кейсом для инструментов.
  - С холодильника нужно стекла снять, чтоб не расхуярить, - сказал Андрей, тупо улыбаясь - Ты куришь?
  Даю ему сигарету и подкуриваю.
  - Пашибо.
  Возле магазина останавливается дряное такси. Андрей гасит докуренную до половины сигарету и садится спереди, я - сзади.
  - До Донского сколько с нас? - спрашивает Андрей.
  - Двести.
  - Поехали.
  В такси играет магнитола. Андрей болтал с водиетелем:
  - Не, я, конечно, раньше тоже слушал "Каспийский груз, но согласись, что заебывает одно и то же?
  - Я, честно говоря, вообще рэп не особо, в основном что-то лирическое, типа Лободы или там Фадеева.
  - А Лепса?
  - И Лепса тоже?
  - Да, Лепс, конечно, охуенен.
  Мы подъехали к зданию, снизу которого было написано "Продукты".
  - Приехали, - озвучил Андрей, заплатил за проезд и мы вышли.
  Зашли внутрь. В магазине воняло тухлым мясом. За прилавком стояла женщина.
  - Здрасьте, мы за холодильниками, - сказал, лыбясь, Андрей.
  - Наконец-то, я, бля, думала, вы не приедете.
  Андрей стал снимать стекла с холодильников. Управились с четырьмя за полчаса. Во дворе магазина припарковалась газель.
  - А вот и наши, - сказал Андрей.
  Зашел толстый мужик и поздоровался со мной и Андреем.
  Мы стали выносить первый холодильник. Подходя к двери, я спросил:
  - А он пролезет?
  - Не ссы, пролезет, - сказал бодро Андрей.
  Как и предполагалось, холодильник не лез.
  - Так, поверни его так. Да не так, а ко мне, на меня, на меня ****ь... ну ****ый в рот, ну поверни ты уже эту ***ню!
  Я растерялся. Эта срань просто не хотела лезть в узкую дверь. Казалось, что она не для того придумана. Я подумал, как эти холодильники вообще вносили сюда. Может, их просто по запчастям сюда втащили, а потом собрали? Тут господь-бог смиловался, глядя на мою беспомощность, и холодильник каким-то чудом проскользнул в щель.
  - Ну наконец-то, - сказал, выдохнув, Андрей - больше возились с этой ***той.
  Небеса дали мне просраться.
  Перекур. Выходим во двор и дружно курим мои сигареты. Потом заходим и таким же макаром проделываем тоже самое со вторым холодильником. После гигантских холодильников морозилки проскальзывали на раз. Андрей не преминул шуткануть про ****у шмары с семью абортами.
  - Ну вот и все, бля, - довольно вздохнул Леша, водитель, который нихуя не делал, только стоял, смолил бычок и следил за работой.
  Мы дружной толпой загрузились в машинку и двинули искать гараж хозяйки "Эконома", в который нужно было затащить две сломанные морозилки. Всю дорогу Андрей не мог вспомнить дорогу. Где-то через час с лишним мы все же смогли отыскать нужный гараж. Мы выбрались из машины. Гараж был отрезан от нас не растаявшим оледенелым сугробом.
  - ****ец, ****ь... - сказал Андрей.
  Мы покурили, обдумывая дело. Потом я блеснул умом:
  - Может лопата есть?
  - Есть.
  - Где?
  - В гараже.
  Леша сказал, что видел через пару гаражей каких-то мужиков.
  - Так, ладно. Саш, пойдешь спросишь у них лопату, хорошо? - распорядился Андрей.
  Я пошел искать гараж. Через пять-шесть гаражей наткнулся на трех мужиков, распивающих чефир.
  - Здорово, мужики, не одолжите лопату? Очень надо просто. Там гараж, короче... надо откапывать.
  Мужики глянули на меня, как на долбаеба, и сказали, что лопаты ни у кого нету. Я вернулся к пацанам ни с чем.
  - Ну че? - спросил Андрей.
  - Говорят - нету нихуя.
  - ****ят. Лан, стой тут, я пойду побазарю.
  Андрей вернулся с лопатой. Мы стали откапывать по одному. Управились минут за двадцать. Андрей попытался открыть ворота.
  - ****ь, тут еще этой сраный лед...
  Стали долбить лед. Еще минут десять. Наконец-то лед был раздолблен, и мы затащили морозилки внутрь. Закрыли за собой ворота и двинули обратно к "Эконому". Когда мы на заднем дворе магазина разгрузили оставшиеся холодильники, Андрей подошел ко мне, довольно улыбаясь.
  - Ну что ж, нормально так поработал, молодец, держи.
  Он протянул мне пятьсот рублей. Я взял.
  - Извини, что так мало, но сам понимаешь, толком ничего не сделали. Да и я вон куртку любимую расхуярил, мать в жопу выебет без вазилина.
  - Ну ладно, я пойду тогда.
  - Ага, давай.
  Жмем руки и в расход. Я шел через мокрую улицу по растаявшему снегу к себе домой и думал, куда потратить эти пятьсот рублей.
  ***
  Мы с Костяном курили в сортире. Была двадцатиминутная перемена, и все студенты жрали в столовой рядом с первым корпусом. Следующей парой должна была быть физкультура, и Костяна распирало:
  - Так больше не может продолжатся, - сказал он - ****ь, я больше не выдержу эту скотину! Давай кураторше расскажем?
  - Не, не прокатит, - сказал я - он нас потом вообще зароет.
  - Да... - в безнадеге выдохнул Костя. Он курил уже вторую сигарету. Запрыгнув на подоконник, закинул ногу на туалетную сидушку, и смахивал пепел в смыв. В смыве плавало говно. - постой, у него машина есть?
  - Да,"беха" черная.
  - Откуда знаешь?
  - Видел, как козел паркуется на заднем дворе.
  - А ты знал, что этот дебил восемь лет боксом отзанимался?
  - Не.
  - А теперь он в церковном хоре поет.
  - Че? Нахуя?
  - А *** знает, - сказал Костян - все-таки мужику восемь лет по башке херачили.
  Костя надолго замолчал, и что-то обдумывал. Потом заржал, и долго курил, улыбался и дымил, и на меня посматривал, мол, вижу ли, что он что-то крутое затеял.
  - Ну, че? - говорю я в нетерпении.
  - Навалим ему в салон, - серьезно сказал Костян, и затушил бычок об побелку над подоконником.
  Я долго не соглашался, но короче решили так: Костя взломает машину. Он это умеет. Он стоял на условке в полиции из-за вскрытия продуктовых палаток. Срать буду я, Костян на стреме.
  На следующее утро, до начала пар, мы встали, и вышли через черный ход в общаге, который оставляли открытым на ночь для проветривания помещения. Мне уже восемнадцать, и я у кураторши попросил место в общаге. Мол, живу в ****ях, ездить до вас далеко. Костя тоже попросился. Ну, нам и выделили комнату одну на двоих.
  Выходить во время сна и пар не разрешалось, поэтому все нужно было делать быстро и ритмично. "Беха" стояла на заднем дворе среди других машин.
  - А если сигналка? - спросил я.
  Костя взял с земли гальку и запулил в машину. Сигналки не было.
  - Ха, лошара! - обрадовался Костян - наверно ему зарплаты не хватает, чтоб сигналку новую поставить! "Моя зарплата семь пятьсот, вы того не стоите! Ваши родители зря вас нарожали, закончите жизнь в тюрьме!" - передразнил Костя нашего физрука.
  Я заржал.
  Через пару минут машина была вскрыта.
  - Готов? - спросил Костян.
  - Ага.
  Я готовился - специально не посрал утром, хотя желудок у меня на этот счет просто больной. Остальные ребята на меня орут, когда я выхожу из сортира, чтоб я потом побрызгал как следует и форточку открыл.
  Я залез в салон.
  - Отойди, - говорю Костяну - я не могу при тебе!
  Костя ржет, но все равно отходит. Отличный парень Костян! Никогда не подведет!
  Я снимаю штаны и изо всех сил тужусь, но не выходит. Теплый сентябрьский ветер обдувает анус и теребит лобковые волосы. Хорошо. Тепло и солнечно. Будто ты какой-то дикий зверь, и весь мир - твой туалет.
  - Ну ты че там? - шипит Костя - Давай быстрее, до пар десять минут осталось!
  - Ща! - тужусь. Нихуя не выходит.
  Но потом я выдал. Как следует навалил. Весь салон дымился и искрил.
  - Я все, - говорю.
  Костя подошел посмотреть, словно желая убедится. Заглянул в салон. Там было жарко, и лужа темно-коричневого поноса воняла нестерпимо.
  - Фу, ****ь, - ржет Костян - чувак, это не нормально. Тебе желудок лечить надо.
  Костя закрыл машину и мы вернулись в общагу.
  ***
  Лежу у себя в комнате на кровати. Делать нехуй, и решаю подрочить. Я часто этим занимался, максимум два-три раза в день. Мать дома, а компьютерный стол находится в гостиной, где мама смотрит "Дом-2" после работы. Встаю с кровати и иду в сортир. Там дрочу минут тридцать, но все же кончаю. Густой соплей сперма плюхается в смыв, и я смываю ее, типа посрал. Выхожу и иду через зал в свою комнату. Мама сказала:
  - Ты чего так долго?
  - Понос, - говорю.
  - Выпей таблетку.
  - Не, спасибо.
  - Ты к выпускным экзаменам готовишься?
  - Да, а как же.
  Нихуя я не готовился.
  ***
  Сидим с Костяном и Медведем на лавочке на Площади Славы. Подходят какие-то пацаны, я их в нашей шараге не видел, наверное, с ПТУ или с Аграрного.
  - Слышь, пацаны, сиги нам купите, - говорит один.
  - А че сами? - говорю.
  - Восемнадцати нет.
  - Первый курс?
  - Ага.
  - Давайте деньги.
  Встаю, идем к ближайшей палатке, где есть сигареты. Покупаю им сигареты, пока они стоят за спиной. Подхожу и протягиваю пачку, но перед этим вытягиваю три.
  - Э, че за дела? - спрашивает пацан.
  - Дела - это когда баба дает, а тебя *** не стоит, - говорю - а это так, ***ня. За помощь.
  Пацаны уебывают, и я возвращаюсь на лавочку. Даю по сигаретке Медведю с Костяном. Медведь вынимает зажигалку и всем поджигает. Курим. Сидим еще минут пять от силы, потом я поднимаюсь и говорю:
  - Я пошел.
  - Домой?
  - Да.
  - Ну давай.
  Жму им руки и ухожу.
  ***
  В шараге мастер что-то вяло объясняет, никто ее не слушает. Я смотрю в окно. Там старый завод и длинная стенка с проволокой. Над заводом из трубы поднимается густой пар, и смешивается с серым небом. Какой-то мужик долбит лед лопатой. Проезжает локомотив без вагонов, и громко гремит колесами.
  Прозвенел звонок, и все спустились в раздевалку. Одели куртки и вышли во двор - курить. Я тоже закуриваю. Костяна нет, Медведя тоже. Скорее всего, прогуливают. Я сам приперся сегодня только потому, что дома делать нехуй. Закуриваю. Стою и разглядываю старшаков. Они стоят возле своих машин и болтают с девчонками. Девки тоже курят, и слушают музыку из салона. Один из парней - чурка, и к нему липнет больше всего баб. Он много выебывается и понтово курит, типа круче него нет никого. Затем подъезжает разваленный жигуль, открывается дверь, никого не видно, но кто-то говорит:
  - Съебываем отсюда.
  Чурка лыбится и садится в машину. Я тушу сигарету в снегу и захожу внутрь.
  ***
  Автобус забит народом. Кто с работы, кто еще откуда. Я сижу, зажатый между толстым храпящим мужиком, от которого несет перегаром, и бабкой с двумя огромными пакетами. В соседнем кресле сидит девчонка. Я ее где-то уже видел. Она слушала музыку в наушниках и иногда смотрела на меня. Я делал вид, что она мне не интересна, и пялился в окно, на голое поле и мелькающие окна домов в темноте. Автобус остановился и заглох.
  - Ну вот, - говорит какая-то старуха - опять переезд закрыли. Что ж ты будешь делать-то! Когда же уже мэр этот мост проклятый построит?
  - Нихера его не построят, - ответил ей дед - даже анекдот про этот переезд уже есть. Выходит, значит, мэр и его министр на балкон. А они уже это, того самого, - дед постучал указательным пальцем по кадыку - и говорит министр:"Вон, Валера, видишь мост стоит?" А мэр бухой ему отвечает: "Нет, не вижу". А министр ржет и говорит:"Так правильно, что не видишь. Мы, говорит, на эти деньги щас бухаем!".
  Некоторые деды рассмеялись. Бабки молча поправляли пакеты на коленях.
  Переезд открыли через минут двадцать. На одной из остановок зашла старая бабка, та прямо вся разваливалась. Она поднялась и встала передо мной. Я опускаю глаза в телефон.
  - Во молодежь пошла, - сказала тетка - даже не глянет!
  Я молчу. Пошла она нахуй.
  ***
  Стоим за углом шараги и пыхтим вэйпом. У вэйпа - вкус клубники. Я никогда его раньше не курил, но Костян предложил, и я решил попробовать. Теперь мы курили вэйп, когда денег на сигареты не было. Медведь затягивается, держит и выдыхает весь дым наружу. Дымок приятно пахнет. Медведь передает вэйп мне и я тоже затягиваюсь. Круто, ****ец просто.
  - Шалаева забеременела, - сказал Медведь.
  - Я знаю, - сказал Костян - она уже третий месяц с животом ходит.
  - А от кого? - спрашиваю.
  - *** знает, - говорит Медведь - от какого-то чурки. Он старше ее на пять лет. Ей шестнадцать. Его из шараги выперли. Забрали в армию. Про ребенка ничего не знает.
  - Во обрадуется пацан, когда демобилизуется!
  - Ни *** не понимаю, - говорит Костян - хули они в них находят?
  - Как что? Огромные ***, наверное.
  - Откуда знаешь? Проверял?
  - Иди в жопу.
  - И в жопу давал? - ржет Костян - не порвали?
  Медведь бьет Костяна в плечо, но так, слабо, чтоб заткнулся. Передаю вэйп Косте. Он затягивается и говорит:
  - А она сказала, что замуж за него выйдет. Мать ей денег на аборт совала, та не взяла.
  - ****утая.
  - Ага.
  Пыхтим еще, и сваливаем из шараги. Все равно третьей парой физ-ра, а на нее толком никто не ходит.
  ***
   Дома сижу за компом. Мать на работе, будет еще не скоро. Делать нехуй, и я пишу Кате в "ВК". Отвечает быстро. Пишу:
  "Привет"
  "Привет"
  "Как дела?"
  "Норм, у тебя как?"
  "Сойдет, гулять бушь?"
  "А когда?"
  "Сегодня"
  " Во сколько?"
  "Через полчаса"
  "Хорошо. Тогда подходи к "Октябрю".
  "Ладно"
  Вырубаю комп, одеваюсь и выхожу. Иду две улицы, кинотеатр от моего дома недалеко. Я пришел раньше времени, и решил подождать внутри. Плюхнулся в кресло, и стал смотреть афиши. Шло в основном одно говно. Я глянул на часы. Уже без пятнадцати. Давно бы пора. Выхожу из кинотеатра. Катя уже ждала на месте.
  - Привет.
  - Привет.
  - Куда пойдем?
  - Да пошли куда-нибудь.
  - Может, в кино?
  - Можно и в кино, - улыбается Катя.
  Заходим в "Октябрь" и смотрим, что идет. Я предложил сходить на что-нибудь нормальное, но Катя захотела пойти на последнего "Гарри Потера". Я купил попкорн и по политровке колы. Заходим и садимся в зал. Фильм идет два часа. Заебись. Через два часа выходим в зал. В зале куча народа. Берем куртки из раздевалки и выходим на улицу. Гуляем по Советской.
  - Ну как тебе фильм? - спрашиваю.
  - Ничего, - говорит Катя - интересный.
  Заходим в гурсад и я покупаю нам по сладкой вате. Идем и жрем. Вата прилипала к пальцам.
  - А как учеба? - спрашиваю.
  - Заебала, честно говоря, - смеется Катя - скорей бы лето уже. Речка, солнышко, песочек.
  - Ага. А ты в школе осталась?
  - Да. А ты на железку пошел, да?
  - Ага, а откуда знаешь?
  - Там на третьем курсе парень знакомый учится. Сказал, видел тебя.
  - А че за парень? Может знаю.
  - Да не, вряд ли ты его знаешь. Феликс зовут.
  - Мм.
  Заходим в магаз, я покупаю две бутылки пива.
  - Восемнадцать есть? - спрашивает тетка.
  - Есть, - выебываюсь я перед Катей.
  - А паспорт показать можете?
  - Нет.
  - А студенческий?
  Показываю студенческий. Кассирша пробивает пиво, и мы выходим.
  - Хорошо, когда восемнадцать уже есть, - сказала Катя - можно гулять допоздна, и не бояться комендантского часа.
  - Ну да.
  Садимся на лавочку, и я открываю пиво сначала Кате, потом себе. Пьем. Наблюдаем за прохожими.
  - Куда поступать собираешься? - спрашивает Катя.
  - Не знаю, пока не думал об этом. Мне еще в шараге полтора года торчать, так что *** его знает, че дальше будет. А ты?
  - А я наверное в пединститут пойду, - сказала Катя.
  - В другом городе?
  - Нет. В местный. Просто жить в другом городе нужны деньги, а мама не собирается меня обеспечивать. Так что пойду в наш, убогий.
  Молчим. Я не знаю, о чем еще говорить. И задаю типичный вопрос:
  - А ты какую музыку слушаешь?
  - Да разную. Я миломанка.
  - А "Нирвану" слушаешь?
  - Нет.
  - А Мэрлина Мэнсона?
  - Я про него слышала, но мне не нравится.
  - Прикалываешься?
  - Нет, - смеется Катя.
  - Ну ты вообще, - говорю.
  - Музыки много, - с прищуром лыбится Катя.
  - Ну да.
  Сидим еще какое-то время. Я вытягиваю руку и приобнимаю Катю за плечи. Катя отстраняется.
  - Не надо.
  - Почему?
  - У меня парень есть.
  - Где?
  - В армии.
  - А хули ты молчала тогда?
  - Ты не спрашивал.
  - Охуеть не встать!
  - Я думала, мы просто так гуляем, без этого всего.
  - Да понятно все с тобой.
  ***
  Бухаем с Медведем в парке. Взял денег у мамки, и купил на них пиво. Сидим, баразрим:
  - Че у тя с той бабой? Дала?
  - *** там плавал.
  - Че так?
  - У нее пацан в армии.
  - Ну и *** с ым, - сказал Медведь - нахуй он ей нужен, если в армии все равно? А так бы поебаться перепало. Все бабы ****и на этот счет. Я знаю одну. У той просто матка самовозгорается. То с одним пацаном трется, то с другим. И всем дает, главное. Голод матки у нее, епт.
  - А че за баба?
  - Да ты ее не знаешь. Танька Селезнева. Она старше меня. Учится в 37-ом. На парикмахера. Но ****ь та еще. Хочешь скину ее страницу в"вк"?
  - Давай.
  Медведь скинул. Я зашел на ее страницу. Сразу видно, шлюха ****ая. Под глазами тушь размазана, на губах трехслойная помада, сиськи вываливаются. На фотках с разными пацанами. Одна даже с Кабаном есть.
  - Ниче такая, - говорю - а если позвать, ниче от других пацанов не будет?
  - Да хули ты им упал? Не ссы.
  Вечером прихожу домой, и пишу той бабе в личку. Отвечает не сразу. Через час. Я чистил картоху для ужина, когда она написала. Зову ее гулять. Не соглашается. Спрашивает, кто такой и что из себя представляю. Баба, я так понял, попалась цсвэшная. Пишу, мол, Медведь тебя знает, вот и мне посоветовал подкатить. Спросила, скок лет. Пишу, восемнадцать есть, не ссы так что. Ладно, где старая заброшка знаешь, спрашивает. Пишу, что знаю. Говорит, приходи через час туда.
  Дочистив картошку, я оделся и пошел. Матери дома еще не было. Прихожу на заброшку. Это больница, заброшенная еще со времен распада СССР. Мы ей пугаем малых пацанов, типа там привидения живут или вроде того. Они ссут туда ходить до невозможности.
  Таня подошла минут через десять. На ней юбка чуть ли не до жопы, коленки в колготках в сетку.
  - Давно ждешь? - спрашивает.
  - Не, только что пришел.
  - А, ну ладно. Сигареты есть, а то мамка отобрала?
  Даю ей сигарету.
  - Спасибо.
  Прикуриваю от зажигалки, и закуриваю сам. Курим и ****им:
  - Мать достала, - сказал Танька - ****ит про то, чтоб шарагу не прогуливала, не шла по ее стопам и прочая херотень. А я ей говорю, типа, нахуй она мне нужна, эта твоя шарага? Че в ней делать-то? Я, ****ь, лучше в магазин к подруге устроюсь. А че, она говорит, нормально получают. И выходные два через два.
  Стоим, курим.
  - Ты Жишу знаешь? - спросила.
  - Знаю.
  Жиша - пацан с ПТУшки. Вернулся из армии. Там ему, говорят, башку к ***м отбили. Теперь он отморозок тот еще. Гоняет со взрослыми пацанами по району на мотоциклах.
  - Так вот, - говорит - я с ним. Так что ты ничего такого не думай, понял?
  - Понял.
  - Ладно, пошли.
  Гуляем. Проходим мимо сверкающей вывески "Бассейн". Подходим к стадиону "Олимп". Там катаются на коньках малые с родителями. Вообще, зима уже кончается, но все еще холодно, и лед нормальный.
  - Ты кататься умеешь? - спрашивает Таня.
  - Нет.
  - Почему?
  - Не учил никто.
  - Ясно.
  Проходим мимо стадиона, глядя, как народ катается. Там была парочка знакомых пацанов, и я им кивнул. Увидав, с кем я, они залыбились. Я показал им фак, выебываясь перед Танькой. Проходим мимо палатки, и Таня просит купить пива. Я не жмот какой, и покупаю две бутылочки. Открываю и протягиваю. Садимся на лавочку и пьем.
  - А че ты с Жишой крутишь? - спрашиваю - он же отморозок.
  - Я знаю, - говорит Танька - он иногда дебил ****утый, но все равно, у нас с ним типа любовь-морковь, а ты, малолетка сраная, не лезь во взрослые дела, усек?
  Я молчу. Отхлебываю пива. Сидим еще немного. Краем глаза я смотрю на ее ляжки, выглядывающих из-под юбки. У меня встает.
  - Ну что, пойдем? - спрашивает Таня.
  - Ща, погоди...
  Таня лыбится, типа все поняла. Сидим. Потом она встает, тянет меня за куртку и говорит:
  - Пошли.
  - Куда?
  - Ну пошли.
  Я ставлю пиво на лавку и подымаюсь. Танька заводит меня за закрытую палатку. Тут темно, и нихуя не видно. Таня садится на колени и расстегивает мне ширинку. Достает мой *** из трусов и сжимает в руке. Мой *** окреп. Тогда Танька прибрала волосы за спину, опустила голову и принялась сосать. Ее голова то подымалась, то опускалась. Мне ****а как кайфово! Я почувствовал, что сейчас кончу, и сказал об этом Тане. Она перестала сосать и стала надрачивать мне. Я кончил, и застегнул штаны. Мы вернулись на "Стадион"и сели на ту самую лавочку. Я беру свое пиво и делаю смачный глоток. Когда Танька допивает свое, встает и говорит:
  - Ладно, я пойду, наверное.
  - Куда? Так рано?
  - А ты че думал, я с тобой ****ься буду, что ли? Размечтался, ****ь! Малолетка еще.
  - Хорошо, пошли провожу хоть, - говорю.
  Встаем и срезаем через улицу Лермонтова. Я тут живу неподалеку. Так как я не знаю, где она живет, она мне показывает, куда идти. Заходим к ней во двор. У подъезда толпятся взрослые пацаны. Один из них Жиша. Я хочу уебывать, но пара пацанов нас замечает, и кивают Жише. Жиша смотрит и кричит:
  - Э, сюда подошли, ****ь!
  Выбора нет. Подходим. Жиша не смотрит на Таньку. Он смотрит на меня. Остальные пацаны тоже смотрят на меня и лыбятся, типа мне щас ****ец будет. У меня коленки поджимаются. У Жиши башка лысая, как у зека, татуха с волком на полщеки и глубокий шрам на лбу. Жиша сплевывает и говорит:
  - Ты нахуй трубку не берешь? - это он Таньке.
  - А че, должна, типа? - злиться Таня.
  - Не ****и! Хули трубку не берешь?
  - Иди нахуй, Жиша, все, я домой!
  Таня проходит мимо толпы и забегает в подъезд. Жиша снова глянул на меня. Слез с мотоцикла и подошел ко мне в плотную.
  - Че она те рассказывала?! - заорал он.
  - Ниче...
  Жиша резко втащил мне по ****у. Я пошатнулся, но на ногах устоял. В глазах встали слезы.
  - Еще раз, и я тебя похороню, - сказал Жиша - ты меня понял?
  - Понял...
  - Все, ****яй отсюда.
  Я ухожу со двора. Вот же сука, эта Танька! И Медведь тоже на****ел.
  ***
  Медведь предложил сходить в ФОК, подкачаться. У него родители на железной дороге работают, и ему дают бесплатные абонементы. Он отдал один мне, а я не дурак, чтоб от такого отказываться, все-таки на халяву. Кидаю дома в рюкзак мятую майку и стертые старые шорты. Я в них маме на даче помогал полоть картошку с огурцами или спускался в подвал, чтобы отнести засоленные на зиму овощи. Для переобувки беру драные кеды. Других у меня просто нету.
  Подхожу к белому зданию. Это ФОК. Там еще есть бассейн и секция по футболу. Когда ****юком был, ходил пару недель на футбол. Сначала нравилось. Играл. Потом заебало, и бросил. Захожу, переобуваюсь и прохожу в коридор в мужскую переодевалку. Там уже висят чужие сумки. Вешаю свою и переодеваюсь. Выхожу в спортзал и отдаю абонемент тетке фитнес-тренерше. Нахожу Медведя. Тот как обычно делает жим на грудь. Здороваемся.
  - Ну и, - говорю - че тут где?
  - А ты че, слепой? - говорит Медведь.
  Ему на меня насрать, и он идет с другими пацанами на жим ног. Мне похуй, что качать, и поэтому беру две гантели и без разминки начинаю качать бицепс. Надоедает, бросаю гантели и передыхаю. Гляжу на двух баб, делающих приседания. Заглядываюсь на их подтянутые жопы в легинсах. Они это замечают, и я отворачиваюсь. Снова хватаюсь за гантели. Через пару подходов надоедает, и опять бросаю. Похуй. Поднимаюсь и иду к выходу.
  - Уже надоело? - спрашивает тренерша.
  - Ага, - кидаю я.
  Переодеваюсь. В переодевалку заходит Медведь.
  - Че, уходишь? - спрашивает.
  - Да, - говорю.
  - Че так?
  - ***ня этот твой спорт, - говорю.
  - Ну давай.
  - Пока.
  ***
  Весной у нас закончились общеобразовтельные предметы, типа инглиша, истории и общества, и началась практика. Наш мастер, старый пердила Иван Сергеич, говорит:
  - Чтоб, бля, без глупостей всяких, когда в депо пойдем. Поняли?
  - Ага, - сказал кто-то, кому не так сильно похуй.
  - Я поделю вас на две группы, первая пойдет в четверг, вторая - сидит дома. На следующей неделе наоборот. Вот список первой группы.
  Все вскочили, и столпились вокруг журнала. Мне не повезло, и моя фамилия стоит третьей из тринадцати человек. Вот же говно, теперь придется идти в это вонючее депо, возится в грязи и мазуте, а вторая группа будет дома нежится в постельке. Ладно, ***ня все, зато на следующей неделе отдыхаю.
  В другой день прихожу на автобусную остановку, где Иван Сергеич должен был нас всех встретить, чтобы отвести в депо. Мне повезло, в отличии от других пацанов из нашей группы, я жил близко. Железнодорожные пути проходили у меня прямо за домом. Я поздоровался с Костяном и еще двумя пацанами. Больше никто не пришел. До Сергеича доперло, что больше никого не будет, ведь эта его практика нахуй никому не сдалась, и повел нас в депо. Когда приходим, нас встречает какой-то мужик со спитой рожей.
  - Здорово, студенты! - сказал он - ну как оно?
  Все неохотно что-то пробубнили.
  - Че с вами делать-то, даже не знаю... Сергеич, куда их сунуть-то, шоб не мешались?
  - Да никуда их совать не надо, - сказал Сергеич - дай им лопаты, и пусть идут в ****у снег грести.
  - Ну... ладно.
  Нам раздают разваленные лопаты и посылают разгребать снег. Весенний снег у вагонов - самый грязный и мокрый. Сергеич закуривает и зырит, как мы работаем. ****о у него древнее и сморщенное. Из-за ушей торчат клочки седых волос. Сергеич напоминает домового, бухающего с рождения. Он работает на железной дороге уже сорок с лишним лет. Боже, понятия не имею, как люди держаться так долго... Сергеич следит за тем, как мы работаем, смоля довольно вонючую сигаретку. Эта не практика, а наебалово. Мы ничего не учили, не изучали никакие поезда, а тупо выполняли грязную работу за этих алкашей, которых гоняет поджопниками их начальство, а вместо того, чтобы отыграться на них, они нагружали работой нас.
  К Сергеичу подруливает какой-то мужик, и я слышу, как он просит у него одолжить двух крепких ребят. Сергеич сразу же смотрит на меня, хоть я нихуя не крепкий.
  - Поветьев и Калинин, - орет Сергеич - на выход!
  Мы с Костяном бросаем работу и идем за тем мужиком. Он заводит нас в узкую конорку, где сложены всякие пренадлежности для работы: лопаты, гребки, спецовки, тележки, перчатки, и главное - все держащееся на соплях и божьей силе. Мужик говорит нам:
  - Переоденетесь и возьмете тачку с лопатами. Затем подымите ее на платформу и загрузите песком. Песок вывалите на заднем дворе. Поняли?
  - Поняли.
  - Смотрите, ****ь, чтоб без ***ни.
  Мужик ушел, и мы стали переодеваться. Я скинул с себя куртку и штаны, и остался стоять в одних трусах. Быстро переоделся в спецовку и какие-то грязные форменные штаны. Одежда была сырой и замызгана мазутом, и на ощупь казалась старым при старым картофельным мешком. Костян тоже переоделся. Без одежды он напоминал голума из "Властелина колец". Мы взяли лопаты и загрузили их в тачку. Тачка была без колес, и тащить ее было нужно врнучную. Мы схватили ее и потащили в приемное депо. Поднялись на платформу на втором этаже. Как и сказал тот мужик, песок был на месте. ****ая куча отсыревшего песка, напоминающего говно вперемешку с мазутом.
  - Во бля... - сказал Костя.
  Мы взяли лопаты и принялись нагружать ими тележку. В этот момент задние ворота депо с грохотом открылись и внутрь въехал поезд. Он гудел и испускал клубы вонючего пара. Он остановился в метре от нас. Я мог видеть в отражении окон свое грязное в мазуте, невыспавшеесе, спитое хлебало. У нас не было страховки, а у платформы, на которой мы загружали песок, местами отсутсвовала ограда, и из-за любого неловкого движения можно было не удержаться и ебнуться с пятнадцати метров вниз прямо на рельсы.
  Работали где-то минут пятнадцать-двадцать, но у этой ****ой кучи не было конца. Наконец место в тележке закончилось, и мы оттащили ее на задний двор. Перешли через пути и вывалили все в общую кучу. Таким образом мы проделали это еще раза два-три, но от этого куча не уменьшилась. Руки забились от напряжения, и не сгибались.
  - В жопу, - сказал Костя - пошли лучше покурим.
  Мы бросаем работу и идем к выходу из депо. Снаружи курят мужики. Они сбились в кучу, и было видно, как один из них, прикрывая спецовкой бутылку, разливает водку.
  - Мужики, а нам это самое... нальете? - спрашиваю.
  - А вам скока лет-то?
  - По восемнадцать.
  - А, ну тогда нормально.
  Мужики достали и сполоснули еще два пластиковых стаканчика, оформили нам по стопочке.
  - Спасибо, мужики.
  Выпили.
  - Че, как практика-то, пацаны, - спрашивает мужик, разливавший спирт - нравится?
  - Нормально, - говорю.
  - Вы Сергеича слушайтесь, ребят, он ***не не научит.
  - Ага.
  Мы докурили и вернулись в депо. Нагрузили еще тележку и отнесли ее на задний двор, к остальной куче. Тут, мы как раз собирались идти за следующей порцией этого говна, откуда-то выскочил низенький мужичок с пивным брюшком и приянлся на нас орать:
  - Какого хера вы тут делаете?! За каким, ****ь, нахуй, ***м, вы вывалили все это говнище здесь?! Кто вам сказал это делать?!
  Мне похуй, что он орет. Говорю:
  - Сергеич.
  Мужик осомтрел нас злобным ****ом.
  - Нам сказали - мы сделали, - дополнил я в свое оправдание.
  - Где он?
  - *** знает, - говорит Костя.
  Мужичок ушел, сверкая праведным гневом.
  Мы продолжили нагружать тележку и таскать ее на задний двор. Через час меня все заебало, и я говорю Костяну:
  - Давай съебемся?
  - А Сергеич?
  - Нахуй его. Они теперь бухают, и им на все похуй.
  - Ну ладно.
  Бросаем лопаты и втихаря даем по съебкам. Незаметно переодеваемся в конуре в свою одежду. В жопу эту их практику, нахуй не упала. Вместо этого покупаем пузырь в продуктовом, и заваливаемся к Медведю.
  ***
  Валяюсь на кровати у себя в комнате. В шарагу сегодня не пошел. Все равно до лета неделя осталась, а там практика, и можно не ходить. На****ел матери, типа плохо себя чувствую. Она не поверила, но доебываться не стала. Ушла на работу часа полтора назад. Где-то в 12 зазвонил дверной звонок. Я пошел открывать. На пороге встал Медведь с пузырем. Я его запустил и закрыл дверь.
  - Меня из общаги выселили, - сказал Медведь.
  - За че это? - спрашиваю.
  - Бухой соседа уебал.
  - За что?
  - Я ему говорю, "ЦСКА"- нормальная команда. А он мне ****ит про "Спарту". Говорит, типа "ЦСКА" говно, все ***ня кроме "Спартака". Ну , я его и уебал разок.
  - И че теперь? К родокам вернешься?
  - А *** знает. Может, и вернусь. А может у пацанов перекантуюсь.
  Он налил мне водки, и мы выпили. Молча закусываем нарезной колбасой.
  - Можно я тебя чуток посижу?
  - Можно, - говорю - но у меня мать скоро вернется.
  - А, понятно, - сказал Медведь.
  Посидели еще часок. Подрочили в комп. Я Медведю новый "Мортик" показал. Ток он все равно ни в че не врубился. Что не понятно, родоки у Медведя вроде бы продвинутые, тачку вон ему подогнали. А сам Медведь будто бы из дикого леса вышел, тупой, как *** знает кто.
  - ***ня эти твои игры, - сказал Медведь - лучше бухать. Лан, пойду я.
  - Заходи давай.
  - Окей. Все, бывай.
  - Ага.
  Я закрыл за ним дверь. Бутылку из-под водки спрятал под раковиной. Не выкидывать же с балкона. Третий этаж все-таки.
  
  ЧАСТЬ 2.
  
  Летом делать нехуй. Медведь съебался с родоками в Москву. Костян тоже куда-то пропал. Валяюсь дома, и мать **** мозги:
  - Валяешься-валяешься целый день, весь увалялся уже! Хоть бы дело себе нашел. На работу устроился, и мне бы легче стало, и самому бы лучше жить было. А то целый день дома сидишь, на улицу не выходишь. Сходил бы, голову хотя бы проветрил.
  Молча поднимаюсь, натягиваю шорты и майку с портретом Курта Кобейна, обуваюсь в прихожей и выхожу в подъезд. Из квартиры напротив вываливается Павлик, сосед-алкаш. Павлик живет со старой матерью и ****ит ее, когда сильно набухается. Иногда я слышал их вопли по среди ночи через стенку. На Павлике - рваная алкашка в пятнах из-под пива, трусы с желтым засохшим кругом мочи на писюне и резиновые шлепки. Жмем руки.
  - Здорово, Шурик, на сигареты есть?
  - Нету, - говорю.
  - ****ишь.
  - Не пизжу.
  - Лан, и так нормально. Че, доучился или учишься еще?
  - Учусь.
  - Аа, учишься, это хорошо. Учись, Шурка, надо учится. А поработать еще успеешь.
  - А че сам не работаешь?
  - На работе ебут во все щели.
  Ржем.
  - Андрюха зайдет седня?
  - Не знаю.
  - Ладно, ****яй, куда шел.
  Жмем еще раз руки. Спускаюсь бегом по лестнице. Выхожу во двор. Все кругом уже зеленое. На лавке у подъезда сидят бабки и ****ят про то, что Путин опять снизил пенсию. В песочнице малолетний пацан роется совком. В руке у него собачье говно, облепленное песком. Его жирная мать в потных легинсах дрыхнет на лавочке.
  - Как дела-то, Сашенька? - спросила одна из бабок, улыбнувшись.
  - Нормально.
  - Мать не болеет?
  - Нет.
  - Работает?
  - Ага.
  - Ну и дай ей Бог здоровья. Она у тебя хорошая, вон тебя воспитала одна. Молодец. Ты ее не обижай тока.
  - Хорошо.
  - Каникулы у тебя сейчас?
  - Ага.
  - Ну беги.
  Отваливаю. Иду через двор. Возле общаги ПТУ курит парочка знакомых пацанов. Здороваюсь, иду дальше. У "Алкобренда" встречаю Джигу. Джига учился в моей школе. Потом ушел после девятого в шарагу. Сейчас учится в Железнодорожном техникуме на четвертом курсе, ему уже двадцать лет. Жмем друг другу руки.
  - Есть? - спрашивает Джига.
  Даю ему сигарету. Заходим за "Бегемота" и закуриваем.
  - Че, не заебался еще учится-то?
  - Да там ниче, - говорю - преподы мозги не ебут, и то хорошо.
  - Это пока, - говорит Джига - щас третий курс, и преподы станут заебывать со своими курсовыми, дипломами, ***мами...
  - Это да. А ты щас куда потом, в армию?
  - Да, наверно.
  - А откосить не получится?
  - *** откосишь от нее. Туда щас даже пидоров берут.
  - А взятку?
  - Охуел? Че взятка-то? Где я столько бабла соберу до призыва?
  - Да я *** знает.
  - Ладно, хер с ней, с армией. Может отслужу, может - нет. Посмотрим. Слышь, Санек, полтинник до завтра займи, а?
  - Не, ща нету, - говорю.
  - Эх ты, ****обол, для братана зажал.
  - Не ****и, для братана. Какой ты мне, нахуй, брат?
  ***
  По дороге из магаза встречаю Пашу, бывшего однокашника. Паша учится в одиннадцатом классе, и уже заканчивает. Здороваемся.
  - Ну че, как лето? - спрашивает.
  - Нормально. Скучно ток, ****ец. А у тя?
  - Тоже норм. Недавно вот с классом в Пединститут ходили.
  - Мм. И че там?
  - Да ничего особенного. Показывали-рассказывали, ***-мое, типа, наш институт самый лучший в округе, так что поступайте. ***ня короче.
  - Понятно. И че, думаешь поступать?
  - Да *** пока знает. Может и поступлю. Мать ноет, чтоб туда шел.
  - А сам че думаешь?
  - А я пока не думаю. Заебался думать. Еще эти экзамены сдавать... короче, мозг уже весь выебали с этой учебой. Сначала в школе мозги ****и, теперь будут в универе мозги ****ь. В общем, ну его пока. А че у тебя с шарагой, учишься?
  - Да типа того...
  - Ясно.
  Паша достает "Русский стиль"и закуривает.
  - Ты что, куришь? - спрашиваю.
  - Ну да, а что?
  - Да нет, ничего, но чтоб ты, - лыблюсь я - и курил.
  - Пошел ты.
  Стоим, курим.
  - А че у тя с той бабой, ну, с которой ты ****ся в девятом еще? Вы еще встречаетесь?
  - А, Маринка-то? Да ниче, посрались опять.
  - Помиритесь.
  - На этот раз *** знает. Может, бросит. Ей какая-то падла на****ила, типа я на экскурсии в Питере себе шлюху в отель вызывал.
  - А это правда?
  - Да это пацаны прикалывались, типа, давай по приколу позвоним. Ну и позвонили. Но никто не приехал. Наверное, просекли, что мы школьники, и просто ***ней страдаем.
  - Ладно, я пошел тогда.
  - Ну давай. Пока.
  - Ага, пока.
  ***
  Ждем с Пашей автобус. Пока ждем, жрем одну самсу на двоих. Стоять душно и жарко. Лето в этом году охуевшее. Паша кусает самсу и говорит:
  - У Таньки ДР седня. Ты пойдешь?
  - *** пока знает. У меня подарка нету.
  - Да *** с ним, с подарком. Она всех однокашников бывших приглашает на хату. Родоков не будет.
  - Ладно, а во сколько?
  - В шесть. Я за тобой зайду тогда.
  - Хорошо.
  - Слышь, а ей сколько исполняется-то?
  - Восемнадцать.
  - Совершеннолетняя значит.
  - Ага.
  Подъезжает "девяностый" и мы садимся.
  ***
  В половину шестого звонит в домофон Пашка. Иду открывать. Отпираю дверь и запускаю его.
  - Разуйся пока, мне мать рубашку гладит.
  - Нахуя?
  - Ну просто.
  Паша разувается и проходит в гостиную. Выходит моя мать в халате.
  - Драсьте, - говорит Пашка.
  - А, здравствуй, Паш, проходи. Иди на кухню. Саша, поставь чайник.
  - Пошли, - говорю.
  Заходим на кухню. За столом сидит Андрюха, мамкин хахаль. Андрей сидит в одних трусах. На столе полупустой пузырь из-под "Столичной".
  - Съебись, - говорю.
  - Ты так со мной не разговаривай, - сказал Андрюха, но из кухни все же съебался.
  Ставлю чайник на плиту, и поджигаю конфорку.
  - Ты не придумал, че подарить? - спрашивает Паша.
  - Мама дала пятьсот рублей, - сказал я.
  - А, я тоже деньгами, - лыбится Паша - правильно, хули тут думать-то.
  Хлебаем пустой чай.
  - Лан, выходить надо, - говорит Паша - а то опоздаем еще.
  Складываю чашки в раковину и иду в свою комнату. Мама гладит рубашку на гладильной доске.
  - Мам, скоро уже?
  - Все уже. Не стыдно тебе, такой здоровый лоб, а мать ему все рубашки гладит?
  Не отвечаю. Одеваю рубашку и джинсы. Рубашка у меня летняя, с короткими рукавами и всякими хуюшками на карманах. В прошлом году папка привез из Сочи.
  - Мы ушли, - говорю.
  - Ну идите с Богом, - говорит мама.
  - До свиданья, - сказал Паша.
  - Пока Паш.
  Обуваемся и спускаемся. Когда подходим к Танькиному двору, остается пятнадцать минут.
  - Ну че, звони.
  - У нее какая квартира? - спрашиваю.
  - Двадцать шестая.
  Звоним в двадцать шестую. Отвечает сама Танька. Говорим, кто. Открывает. Забегаем по ступенькам на второй этаж. Танькина дверь третья по счету. Ждем. Открывают. Заходим. Танька в искрящемся платье и с каким-то гнездом на голове.
  - С днюхой, - говорю, протягиваю ей бабки и приобнимаю.
  - Спасибо, мальчики. Вы проходите в зал, там ребята.
  Разуваемся и проходим. На диване расположились девки с пацанами. Со всеми здороваемся. Мест больше нет, и мы с Пахой стоим. Возвращается Танька, и говорит:
  - Ну, вроде бы все. Ладно, давайте начинать.
  На столе - чипсы "Лэйс" в мисках, сухарики, разные салаты, мясная и колбасная нарезка, три бутылки вина, две "Столичной" и несколько бутылок "Балтики" и "Жигулевского". Пацаны все бывалые, и потому пьют одну водку с пивом. Девки пробуют вино. Мне наливают полный стакан. Бухаем, ржем. В основном вспоминали угарные моменты из школы.
  - Вы б хоть покушали, мальчики, - сказала Танька - а то сразу пить.
  Я подсел к Ирке, ничего такая. В школе она мне нравилась иногда. За год стала еще понтовей - сиськи отрасли и жопа больше стала. На Ирке черная футболка с Мэрлином Мэнсоном и серые джинсы с "молнией" на жопе.
  - Ты куда пошел? - спрашивает.
  - В РЖД, - говорю.
  - Мм, какой курс?
  - С осени третий уже.
  - Не жалко, что в десятый не пошел? По школе не скучаешь?
  - Да нет, наверное, - говорю - хотя классно было, как-то даже жаль, что ушел. А вообще похуй, зато экзамены не надо сдавать.
  - А в институт потом в какой пойдешь?
  - Не знаю. Не думал еще. Надо пока в шараге доучится. Потом думать буду, если, конечно, захочу дальше учится, а не работать.
  - Понятно.
  Я не стал спрашивать, куда она будет поступать. Мне было похуй. Я и на днюху-то пришел, чтобы побухать. С Танькой в школе мы толком-то и не общались. За девять лет учебы только и обмолвились, что парой-другой словечек.
  Побухали еще, потом пацаны вышли на балкон, курить. Я попросил, и мне тоже дали сигарету. Стою, затягиваюсь. Молча гляжу во двор. С этой стороны фон такой себе: одни гаражи да бетонная стена соседнего дома. Отсюда виден небольшой футбольный фок. Я вспомнил, как в детстве ходил туда играть с пацанами. У одного из гаражей какие-то мужики готовят шашлыки. Бабка во дворе снимает белье с веревки. Возле подъезда ебуться собаки. Докуриваю и захожу в квартиру. Ищу глазами Пашу. Замечаю его рядом с одной девкой, Настей. Она нормальная, только у Паши все равно не было шансов. Она уже ходила с одним пацаном с РЖДэшки.
  Подруливает Паша. Он уже бухой. Говорит:
  - Ладно, пошли отсюда нахуй.
  - Погнали, - говорю.
  Среди кучи кроссовок в прихожей отыскиваем свои, обуваемся. Вываливаемся в подъезд. Спускаемся и идем на остановку. Уже темно, но не настолько. Во дворе играют в догонцы пара малых пацанов. Паша останавливает одного.
  - Хули ты бежишь?
  - Просто, - говорит пацан.
  - Курить есть?
  - Нету.
  - А если найду?
  - Ищи.
  Паша просто доебывался от нехуй делать, но для виду наскоро облапал пацана по карманам.
  - Все, ****уй отсюда нахуй.
  Пацан убегает. Мы идем на остановку.
  ***
  Над магазином говорилось "Салон Мебели". Вытираю ноги от грязи и захожу. Стоят двое старых мужиков в изгвазданных серых комбинезонах и о чем-то базарят.
  - Драсьте, - говорю.
  - Здорово, тебе кого? - говорит один из мужиков.
  - Я насчет работы...
  - Какой работы?
  - Ну, у вас есть вакансии на работу?
  - Тебе сколько лет-то? - лыбится второй мужик.
  - Восемнадцать.
  - Аа, понятно. Студент?
  - Ага.
  - Ясно. Учись пока, да радуйся, что работать не надо. Поработать еще успеешь.
  - Вакансии есть? - повторяю вопрос.
  - Нет, извини, вакансий нет пока.
  - А будут еще?
  - *** знает.
  - Спасибо, - говорю, и выхожу.
  ***
  Мы с Пашей и Джигой стоим в моем дворе и курим. Здесь слепая зона, и с моего балкона не видно. Рядом с домом находится ПТУ. Возле общаги толпятся гопники, раскуривают вэйп и ржут. Из подъезда выходят накрашенные бабы и садятся на лавку. Одна из них Ленка - бывшая Джиги. Она высокая, как столб, и ужасно страшная. Лицо все в красных воспаленных прыщах, губы намалеваны, волосы грязные, короче, настоящая колхозница. Ленка училась в ПТУ на парикмахера. Джига смотрит на них. Тут ржавый турник, Джига тушит сигарету об асфальт, и пытается подтянуться. Подтянулся два раза и сдох.
  - Че, все? - спрашиваю, и мы с Пашей ржем.
  - Пошел нахуй! - сказал Джига - сам-то сколько смогешь?
  - А я не умею, - говорю - вот и не выебываюсь, как некоторые.
  - А я че, ****ь, по-твоему, выебываюсь, что ли?
  - А че ты еще делаешь-то?
  - Лан, не ****и. На пиво есть?
  - Откуда, ****ь?
  - Мамка не дает?
  - На пиво? Нет.
  - ***ня, - выебывается Джига - нахуй надоело все. Шарага, учеба, все заебало.
  - А че тебя не заебало-то? - спрашивает Паша.
  - Бухать не заебало, - говорит Джига - ****ь баб не заебало.
  Тут девки поднимаются с лавки и идут через двор. Их жопы в коротких юбках проплывают перед нами. Джига пускает слюни. Сплевывает в грязь, переступает через собачью какашку и идет к ним, вытирая на ходу подошвы на кедах. Джига свистит им. Девки заметили, но не остановились.
  - Э, ****ь! - орет через всю улицу Джига - куда пошли, куры?
  Девки остановились. Джига подошел. Они глянули на него с отвращением.
  - Ты че не отзываешься? - спрашивает Джига.
  - Мы с тобой вроде бы все, того, разбежались, - говорит Ленка.
  - Ты че, ****ь, нюх потеряла?
  Джига разворачивается и бьет ее со всей силы по ****у. Ленка падает. С нее слетает один каблук. Юбка на жопе задирается. Видно белые трусы. Ленка ревет.
  - Сука ***ва! - орет Джига, и возвращается к нам.
  - Нахуя ты ее ударил-то? - спрашиваю у него.
  - Заебала, ****ь.
  ***
  Сижу дома. Мать свалила на работу. Отчим тоже куда-то съебался. Наверно, бутылки собирать. От нехуй делать сажусь за комп и играю в "стрелялку". Надоедает. Встаю и иду на кухню. Роюсь в холодильнике. Достаю кастрюлю борща, ставлю на плиту и поджигаю конфорку. Пока борщ греется, делаю себе бутик с сыром. Жую и гляжу в окно, во двор. Сегодня погода херовая, и идет дождь. На улицу даже, ****ь, не выйдешь, приходится торчать дома.
  Звонят в дверь. Встаю открывать.
  - Кто? - спрашиваю.
  - Это я.
  Отпираю. На пороге стоит Джига, неизменно бухой.
  - Че тебе? - спрашиваю, не впуская его.
  - Пожрать че-нибудь есть?
  Отхожу и пропускаю его в квартиру.
  - Разувайся, - говорю - обувь кинь в углу.
  Джига разувается и проходит на кухню. Снимаю борщ с плиты и наливаю ему в тарелку.
  - О, борщец, - лыбится Джига - пойдет. Хлеб есть?
  Достаю из хлебницы буханку батона и отрезаю ему два ломтика. Джига жрет как свинья и говорит:
  - Бля, вчера ****ы огреб.
  - От кого?
  - От Ленкиного брата. *** такой здоровенный. С пацанами меня сторожил у подъезда.
  Ленкин брат - Коля. Ему 22. Здоровый, как бычара. Служил в спецназе, там ему башку отбили нахуй. Жил за мамкин счет и копался в своем моцике в гараже каждый день. Вечерами бухал с пацанами возле подъезда. Часто соседки вызывали ментов. Менты приезжали, но толку от этого было мало.
  - Ну ты сам виноват, - говорю - нехуй было бить ее.
  - Ну это да, - сказал Джига - ладно, спасибо за обед. Пошел я.
  Подымаюсь провожать его. Джига обувается, мы жмем руки и он уходит. Возвращаюсь на кухню и выглядываю в окно. Во дворе к Джиге подруливают два пацана. Один из них - Коля. Они базарят. Коля пихает Джигу в плечо. Джига замахивается и бьет Колю в ебасос. Другой пацан бьет Джигу. Джига падает. Коля встает и теперь они ****ят Джигу, пока он не перестает дергаться. Потом они уходят. Джига встает через пару минут и ковыляет со двора.
  ***
  Раздаю в центре Советской флаеры. Жарко. Майка на спине и под мышками от пота вся мокрая. А до конца рабочего дня нужно стоять тут еще час. Через минут десять забиваю на все и иду в тенек. Возле перехода стоит тетка за прилавком и продает квас. Толстый потный мужик в солнечных очках достает из кошелька сто рублей и протягивает ей. Тетка берет из-под прилавка бутылку и заполняет ее до середины. Мужик лыбится и отпивает. Я подхожу и говорю:
  - Один с сиропом.
  - Двадцать рублей.
  Отсчитываю мелочь и даю ей двадцать рублей. Тетка наливает мне квас в пластиковый стаканчик. Пью прямо тут. Бросаю использованный стаканчик в бак рядом с прилавком, закуриваю. Смотрю на наручные часы. 11:32. Возвращаюсь на Советскую.
  ***
  Я, Паша и Джига гуляли возле железной дороги. Джига пил пиво.
  - Джиг, дай тоже хлебнуть? - просит Паша.
  - Те нельзя, ты еще ****юк, - издевается Джига.
  - Я немножко.
  - Ну ладно, ладно, на, ток не ной.
  Джига протягивает Паше бутылку. Паша присасывается и делает глоток. Джига выдергивает бутылку.
  - Половину высосал, *** ты моржовый! - орет Джига.
  - Да я немного отпил.
  - *** се немного. Свинья жирная, сука, ****ь, прожорливая! Гони бабло за пиво!
  - Ой, да иди ты нахуй, Джиг. ***ней страдаешь.
  - Ща еще и этот попросит отпить, - показал на меня Джига.
  - Нахуй мне твое пиво? - говорю - оно дешевое и уже теплое.
  С грохотом проносится электричка. Мы останавливаемся, и глядим на вагоны. Поезд проезжает. Джига разбивает бутылку об рельсы и говорит:
  - Ладно, пойду поссу.
  Уходит за гаражи. Видно, как он стоит к нам спиной и ссыт. Тут из того самого гаража, на который ссал Джига, вышел дед и, заметив Джигу, заорал:
  - Ты охуел, бля?!
  Джига не успел увернуться, как дед засадил ему пинком под жопу.
  - Вали отсюда нахуй, пидораз, бля, сраный! - продолжал ругаться дед.
  - Сам вали нахуй!
  Дед погнался за Джигой. Джига в топил в нашу сторону. Дед не стал за ним гнаться.
  - Чтоб я вас здесь больше не видел. А то уши, ****ь, на ебасральник натяну!
  - Мы потом еще придем, - орет ему осмелевший Джига, когда он уходит - весь твой гараж обоссым нахуй!
  ***
  Кабан на свою днюху всех зовет в сауну, отпраздновать, побухать, да и в общем охуенно провести время.
  Мы с Медведем и Костяном заходим в магаз, закупиться жратвой. Набиваем в пакеты чипсы, колу, водяры, пива. Встаем в очередь на кассу.
  - Ну че, Медведь, как Москва? - спрашиваю - нормальная?
  - Ага. Заебался, честно говоря. Одни хачи, ****ь, да чурки. Не протолкнуться, ****ый в рот.
  Кассирша с мрачным ****ом говорит "Здравствуйте", и начинает пробивать. Я оплачиваю, Медведь берет пакеты и мы садимся к нему в тачку. Медведь продал "девятку", которую ему подогнали родоки, и купил подержанную "Ладу" у приятеля, но неплохую, чтоб ездить могла нормально. Кидаем пакеты с бухлом и хавчиком в багажник и едем в "Плазу". Там уже Кабан, Брус и остальные пацаны с шараги.
  - А там на сколько часов? - спрашивает Костян.
  - На два часа только. Но ниче, и бухнуть успеем, и поплавать, и попарится.
  Подъезжаем к "Плазе". Тетке в холле говорим, что на днюху к другану. Она нас провожает до сауны.
  - Здесь разуваться, - говорит тетка - оденьте тапки.
  Все разуваемся и надеваем тапки. Заходим. Пацаны уже парились без нас. Из парилки вышел Кабан, обернутый полотенцем. Кабана за год разнесло конкретно. Жирный, потный, сиськи до колен, бля, висят. Здороваемся. Дарим деньги. Все скинулись по пятихату, и подарили вместе.
  - Вот, Кабан, с днюхой, шоб здоровенный *** стоял и бабы все давали в жопу, - ржет Медведь.
  - Спасибо, пацаны, спасибо, - лыбится Кабан. ****ьник у него красный, уже успел прибухнуть.
  Проходим в раздевалку, переодеваемся в плавки. Выходим к столу. За столом уже развалились Брус, Генка, Косой и еще парочка знакомых пацанов. Со всеми здороваемся. Садимся за стол. Медведь разливаем всем водяры. Подымется Медведь, чтобы сказать тост:
  - Ну шо, ребятки, - говорит - пришли на днюху к крутому пацану, можно сказать, к братану. Давайте бухнем как следует. За Кабана.
  - Ты ток не переусердствуй, - подъебывает его Брус - а то тебя через час уже домой вести надо будет.
  Мы ржем.
  Все чокаются. Выпивают. Наливают еще по одной. Открываем пиццу и чипсы, и жрем. Потом встаем и толпой заваливаемся в парилку. Я сел на лавке сверху, чтоб пожарче было. Кабан подлил водички на камушки. Хорошо и душно. Я сходил за пивом и вернулся. Отхлебнул. Нормально так дало.
  - Погнали поплаваем, - говорит Брус.
  Выходим и сигаем в бассейн. Ныряем, бесимся, брызгаемся. Потом вылазим и снова за стол - бухать. Я еще немножко поплавал, и погнал в сортир, поссать.
  
  Сижу в парилке. До конца оставалось минут тридцать.
  - ****ый в рот, Кабан, ты охуел?! - заорал Медведь.
  Выбегаю и оглядываюсь. Кабан присел на корточки над бассейном и срал. Из его жопы брызнул понос. Завоняло. Вода в бассейне потемнела.
  - Ты еблан, Кабан, не, ну ты скажи? - продолжал бесится Медведь - нахуя ты эт сделал?
  - Весело, епта, - лыбится Кабан. Он бухой в щище и ничего не воспринимает.
  Жопу он как следует не подтер, и на светлых плавках отпечаталось темное пятно от говна.
  - А если тетка щас зайдет? Я убирать не буду.
  - Ну и нахуй ее, давай одеваться и съебывать, пока убираться не пришли. Все равно все уже выжрали.
  Так и сделали. Пошли в раздевалку. Я достал из пакета специально заготовленные сухие трусы и полотенце. Зашел в сортир, переоделся и вытерся. Мокрые трусы убрал в пластковый пакет.Вышел и оделся в одежду. Всей толпой вываливаемся в холл.
  - Ну как вам, ребята, понравилось?- спросил бородатый мужик, видимо, хозяин заведения.
  - Ага, - лахаем мы - пасибо большое.
  - Не за что, не за что, - лыбится мужик - заходите еще.
  Мы выходим, и слышим, как мужик заходит в сауну и громко орет:
  - Это что за ***ня, я не понял?!
  Мы угараем и ****уем оттуда. Возле "Пятерочки" прощаемся.
  - Лан, Кабан, еще раз с днюхой тя, давай, братка, счастливо.
  - И вам, пацаны, ваще отлично посидели.
  Жмем руки и расходимся. Мы с Костяном и Медведем идем искать, где Медведь припарковал свою ***ву "Ладу".
  ***
  Бруса выперли из школы, за то что бухой пришел на ЕГЭ, и его забирают в армию. Пошли проводить пацана. Скинулись по сотке и купили пива.
  Брус уже в военной форме. На башке голубой берет. Башка бритая по карандаш. Сидит и молчит с мрачным ****ом.
  - Слышь, Брус, - говорит Медведь - ты в армии это, того, держись, бля. Там ток ****ят, что дедовщина прошла. Духов по ****у, конечно, не бьют. Там щас с этим строго, ДИЗБАТ, и прочая ***та. Они по печени ***рят или по ногам. Короче, где под формой синяков не видно.
  - Ага, - говорит Брус - я там сам кого хошь умотаю.
  - Ты-то? - ржет Кабан - Не ****и.
  - А я и не пизжу, - говорит Брус .
  - ****ишь, - доебывается до него Кабан.
  - Ладно, Кабан, отъебись от него, - говорю - дай пацану нормально побухать посидеть. Там уже год не будет бухать.
  Сидим. Пьем за Бруса.
  - Слышь, Брус, а это, бабу уже выебал? - спрашивает Костян - а то там в армии баб нету, ты знал?
  - Конечно выебал, - ****ит Брус.
  - Бля, да кто ему даст-то? - снова лезет Кабан - Он страшный, как гоблин.
  - Сам ты гоблин!
  - Лан, лан, я подъебываю. Не ссы в штаны.
  - Ты, бля, до****ишься.
  - Ты че, выйти хочешь?
  - Может и хочу.
  - Ну дак пошли, бля, че сидишь? Ссышь?
  - Не ссу. Не охота просто руки об тя марать.
  - Ну тогда заткни ****о, понял?
  Брус молчит. Подходит участковый мент. Смотрит на нас, лыбится своим спитым хлебалом и говорит:
  - А что это мы тут распиваем спиртные напитки в общественном месте, а?
  - Да тут пацана в армию надо проводить. Начальник, будь пацаном, не доебывай седня, ладно?
  - Ладно, я подумаю.
  Это он намекает, типа, чтоб и ему оформили. Медведь достает лишний пластиковый стаканчик и наливает менту водки. Тот выпивает одним глотком, занюхивает воротником и уходит.
  - Чтобы, ****ь, не шумели, усекли? - сказал он.
  - Да поняли, поняли.
  Сидим еще, бухаем. Водка кончилась, и Медведь предлагает сгонять в "Алкобренд". Он как раз через дорогу.
  - Кто сгоняет?
  - А там еще как, открыто? - спрашивает Костян.
  - Да, а как же. Сгоняешь?
  - Бля, не знаю.
  - Да сгоняй для пацанов-то, ну ****ый же в рот.
  - Ну хорошо.
  Медведь дает ему денег, и Костян уебывает до"Алкашки". Возвращается минут через пять, с литровым пузырем и буханкой нарезного хлеба. Бухаем до коменданского. На улице давно тмища, народу никого. Ток алкаши да старшие пацаны лахают на всю улицу, сидя на лавках с бабами. Тоже бухают. Я встаю.
  - Я пошел, короче.
  - Я тоже, наверное, - Костян подымается.
  - Че, Бруса на поезд не проводите?
  - Да не, че-т поздно уже.
  - Ну давайте.
  Жмем руки.
  - Давай, Брус, удачи в армейке, - говорю.
  - Ага.
  ***
  Захожу во двор к Джиге. Он живет с матерью и бабкой. Возле подъезда женщина в изгвазданном затертом халате с дырками развешивает белье. Другая тетка кормит кошек у клумбы. Иду мимо. Звоню в подъезд. Открывают. Джига отпер дверь. Он в майке-алкашке и каких-то пыльных шортах. Джига сказал:
  - Иди на кухню, матери нет, только эта старая дура.
  - Хорошо.
  Джига закрыл дверь. Я разулся и прошел на кухню. На кухне - нереальный срачь: раковина забита грязной посудой, стол изговнян и весь в крошках и еще какой-то ***не. Сажусь на стул возле окна. Джига заходит на кухню.
  - Ток давай потише, а то бабка уснула только что. Если проснется, будет мозги нам ****ь.
  - Почему?
  - От скуки.
  Джига открывает форточку и закуривает. Я тоже прикуриваю. Подхожу к окну, чтобы дым выходил и не воняло. Во дворе мужик паркует "Волгу". Бабки ****ят на лавках. Дети гоняются в "детском уголке". Потом Джига уходит в спальню и приносит приставку "денди", старую и пыльную. Подключает ее к древнему телику на холодильнике и впихивает картридж с игрой "Черепашки-ниндзя". Играем молча, не болтая.
  - А у тебя выпить есть? - спрашиваю.
  - Щас.
  Джига нагибается под стол и вытаскивает бутылку с мутной жидкостью.
  - Собственного производства, - лыбится Джига.
  Он встает и моет в раковине пару более чистых стаканов. Наливает по стопочке. Сразу выпиваем. Играем еще. Потом слышится щелчок замка в прихожей.
  - Бля, мать с работы вернулась, - сказал Джига, но бутылку прятать не стал. Все-таки нам по восемнадцать.
  Мать Джиги - женщина сорока с чем-то лет, с заебанным усталым лицом, измалеванным в косметике. Она заходит на кухню и вносит пакеты. Смотрит на нас.
  - Здрасьте, - говорю.
  - Здрасьте, - сказала мама Джиги, глянула на бутылку на столе, но ничего не сказала. Стала разбирать пакеты.
  Мы молча продолжаем играть.
  - Мам, а че на обед? - спрашивает Джига.
  - Ты на работу устроился? - спросила она.
  Джига промолчал.
  - Леш? - продолжает допытываться его мать.
  - Нет, - бубнит Джига.
  - Мне сегодня звонили из училища, - сказала его мама - ты почему не был в училище?
  - Да нахуй надо?
  - Нахуй надо, да? А кто тебя кормить будет, когда я сдохну? Ну кто, Леш? Ты мне можешь сказать, ну кто? Че ты молчишь-то? Нечего сказать потому что? Учится ты не хочешь, работать тоже не хочешь. А что ты вообще от этой жизни хочешь? Бухать с друзьями и потаскух всяких домой водить? Хоть бы дома помог разобрать, так даже этого не делаешь. Я точно скоро не вынесу и умру, Леш, ты слышишь меня вообще?
  Джига молчит. Я подымаюсь и говорю:
  - Я, наверное, пойду.
  - Ага, - Джига тоже подымается, чтобы проводить меня.
  Мы проходим в прихожую, я обуваюсь. Мы жмем друг другу руки.
  - Пока.
  - Пока.
  ***
  Мать по-прежнему ныла по поводу работы. Спустя несколько дней я устроился в компанию "Транстелеком" провайдером. Моим начальником был мужик лет двадцати пяти по имени Паша.
  - Итак, - сказал Паша - оклада у нас нет, получишь то, что заработаешь. Зато имеется премия и возможность карьерного роста. Ладно, подойдешь к тому парню, его зовут Антон. Ты будешь проходить у него стажировку. Давай, дуй.
  - Хорошо.
  Я отошел от его стола и подошел к Антону. Парень лет двадцати с обвислым животом, проколотым ухом и жиденькой черной бороденкой. Он болтал по телефону.
  - Хорошо... ладно... когда я смогу вам перезвонить? Отлично, до свиданья.
  Он повесил трубку и глянул на меня.
  - Привет, - говорю.
  - Ага, ты новый стажер?
  - Ну да.
  - Отлично. Что делать знаешь?
  - Откуда?
  - Так, ясно. Разберешься. Меня зовут Антон.
  - Саша.
  Мы пожали друг другу руки.
  ***
  Сегодня жарко, и мы с пацанами едем на реку Воронеж. Я взял с собой полотенце, запасные трусы, солнечные очки и какую-то мамину книжку. В городе закупились холодным пивом и высушенной камбалой. На пляже полно дедов с волосатыми ногами и бабок с обвислыми сиськами и жопами. В воде у песка старухи намыливают волосы шампунем. Дети плещутся в воде возле берега. Я расстилаю одеяло на песке и раздеваюсь. Медведь и Костян тоже идут в раздевалку, чтобы надеть плавки. Я буду плавать так, в шортах. Нахуй все эти плавки нужны? Иду пробовать воду. Теплая. Подымаюсь на платформу и с разбегу ныряю бомбочкой. Переплываю реку туда-сюда раза два, потом вылезаю и иду на песок, греться. Разваливаюсь на одеяле, надеваю очки и лежу, греюсь, кайфую. Достаю мамину книжку. "Старик и море" Хеменгуэя. Читаю страницы три и откладываю. Смотрю на солнце. Сквозь линзы очков получается какое-то время смотреть, но глаза все равно щиплет. Снимаю очки и оглядываю пляж. Медведя и Костяна не видно. Наверное, решили сплавать на тот берег. Сижу. Тут мимо проходят две девки в купальниках. Одна ничего такая, с фигуркой, а другая тощая, как пила. Девки расстелили одеяло недалеко от меня и включили колонку на полную громкость. Играет "Все будет хорошо, куда бы ты не шел". Девки перевернулись на живот и загарают. Гляжу на их жопы. Зырю на них какое-то время, потом забиваю. Тоже переворачиваюсь на живот, чтоб не обгореть, и загараю так. Проезжает катер, по воде пробегает рябь. Дети бегут в воду и прыгают на них, ржут. У меня под ухом ****ит какой-то мужик со своей бабой:
  - Я че, ****ь, в свой выходной выпить не могу даже?
  - А тебе лишь бы побухать, Дим, нет бы за детьми смотрел, а то уплывут еще куда-нибудь.
  - Да че с ними будет-то, ****ый в рот? Куда они могут уплыть тут? Здесь же Детский пляж. Все, успокойся. Лежи загарай вон. Погода какая хорошая сегодня.
  Заебало лежать, иду снова к речке. Плаваю какое-то время. Захотелось ссать. Идти до туалета в лом. Ссу тут, прямо в воду. Че тут такого-то? В воду все ссут. Выплываю. Мою ноги от песка. Возвращаюсь к одеялу. Костян с Медведем уже тут.
  - Ну че, бухнем?
  - Ага, давай.
  Садимся и открываем по пиву. Пьем. Хорошо.
  - А вы куда плавали? - спрашиваю.
  Медведь распечатывает камбалу и ***рит ей по камню.
  - Так, никуда. На соседний бережок. Костяну нужно было посрать, а тут не хотел.
  - А хули ты с ним пошел?
  - Показать, где посрать.
  - Он че, ****ь, без тебя что ли не найдет?
  - Тут народу дохуя. Мало ли че, спалят еще. А Медведь места знает, - говорит Костян.
  - Ладно, похуй.
  Сидим, пьем. Подходят те самые девки.
  - Мальчики, а с вами выпить можно?
  - Ага.
  Достаем пиво и им.
  - Вас как зовут?
  - Это Даша, а я - Юля.
  - Че девчонки, каникулы нравятся? - спрашивает Медведь.
  - Да, нормально, - говорит Даша - скучно только. Ребята из школы поразъехались, кто по деревням, кто поступать. Гулять не с кем. Бухать тоже.
  Допиваем остатки пива.
  - У вас курить есть? - спрашивает Юля.
  Достаю "Русский стиль" и раздаю им по сигарете. Отходим к переодевалке. Там уже курят парочка мужиков в плавках. Прикуриваю им и себе. Стоим, затягиваемся, пускаем дым. Мимо проходит жирная тетка в купальнике с двумя малыми. Кожа у нее красная и сморщенная от загара, из-под лифчика и трусов торчат бледные места. Зырит на нас и говорит:
  - Совсем охуели, тут дети, бля, играют, а они сигареты курят.
  - Мы не мешаем, - говорит Даша.
  - Ой, помолчала бы, не доросла еще рот открывать.
  - Сама заткнись.
  - Что ты сказала?
  - Иди нахуй, сказала. Отъебись.
  - Ах ты овца малолетняя. Хамка!
  - ****уй давай отсюда, пока не огребла.
  - От тебя-то огрести, что ли?
  - От меня.
  Тетка заливается.
  - Шагай давай, - говорит Даша.
  - Ой, да заткнись ты, шалава малолетняя.
  - Сама шалава!
  Тетка уходит. Докуриваем и возвращаемся к пацанам. Медведь разлегся во весь рост на одеяле, нацепил мои очки и загарает. Пузо у него просто огромное.
  - Пошли плавать, ребят, - предлагает Даша.
  - Пошли.
  Заходим в воду. Я ныряю и брызгаю в девчонок. Они пищат и брызгают в ответ. Ржем, визжим, как придурки малые. Потом выходим и на песочек, загорать.
  - Ну ладно, мы пошли тогда, - сказала Даша - было здорово, пока.
  - Что, и телефон не дадите свой? - спрашиваю.
  Девки лыбятся и диктуют мне номера. Уходят переодеваться.
  - Лан, тоже надо собираться, - говорит Медведь.
  Берем сухие вещи и шагаем к мужской переодевалке. В кабине воняет ссаньем. Скидываю мокрые трусы, они плюхаются и пачкаются в песке. Надеваю сухие, отряхиваю мокрые и выхожу. Одеваемся и валим на остановку.
  ***
  - Здравствуйте, компания "Транстелеком" вас беспокоит, извините, можете ответить на парочку вопросов по поводу вашего телевиденья и интернета?
  - Идите нахер, мне ваш интернет в жопу не сдался!
  На той стороне повесили трубку. Я откинулся в кресле и тоже повесил трубку. За соседним столом сидел Антон, и что-то рисовал в блокноте.
  - Ну как? - спросил он.
  - Никак, - ответил я - я пойду покурю, хорошо? Скажешь Паше, что я на улице.
  - Ладно.
  Я встал со стула, потянулся, взял со стола пачку "Русский стиль" и вышел через черный ход на задний двор. Вынул одну сигарету из пачки и подкурил. Затянулся и выдохнул. С крыши соседнего здания капало. На парковке перед салоном "ТТК" стояли машины - одна Паши, начальника, и другая Наташи - секретарши. По улице туда-сюда проносились люди. Я сплюнул и посмотрел на серое небо.
  ***
  Я зашел в салон "Билайн". Девушка за прилавком, увидев меня, улыбнулась. Это Аня. Мы познакомились с ней во "Вконтакте" три недели назад. Я подошел и поздоровался.
  - Привет. Я щас на обед через десять минут, подождешь?
  - Ладно.
  Я вышел на улицу, достал сигарету и закурил. Через дорогу мужики в оранжевых жилетках прокладывали новую дорогу.
  Через десять минут вышла Аня.
  - Ну что, пошли?
  - Ага.
  
  - Два латте с собой и два бутерброда с ветчиной, - сказал я. Девушка за кассой кивнула и пошла за заказом.
  Когда она вернулась, я заплатил, взял заказ и вернулся к Ане за столик.
  - Как институт? - спросил я.
  - Нормально. Сложно, правда. Все эти дипломы-***мы писать. Задолбалась. Но жаловаться уже поздно, сама ведь поступала.
  - Ну да. Что с работой?
  - Да ничего нового. Устаю если только. А у тебя как на работе?
  - Тоже неплохо.
  - А в училище?
  - Так-сяк. Понемногу.
  - Понятно.
  За окном люди ждали светофор. Загорелся зеленый, и нахлынул целый поток из людей. Я допил остатки кофе.
  ***
  Я прошел через грязный двор к подъезду и открыл дверь ключом. Поднялся по ступенькам. На стене было написано крупными буквами "У мусорного мешка нету ног, будьте добры, донесите его до баков сами". На втором этаже бабка подметала пол от "бычков".
  - Заебали уже, сил моих больше нету убирать за вами, мразями.
  Я молча прошел мимо. Отпер дверь. Закрыл дверь. Разулся и прошел на кухню. Матери дома не было. Я поставил пакет с продуктами на стол. Стал разбирать его. Открыл холодильник и убрал две двухлитровки "Балтики" в дверцу. Прошел в ванную, разделся и принял душ. Потом вернулся в зал, плюхнулся на диван и включил телевизор. Крутили "Орла и решку". Я не стал переключать.
  ***
  Мы с Аней лежали на кровати у нее в квартире. Ее родителей дома не было. Я пялился в потолок и курил. Аня посапывала во сне. Я поднялся и прошел на кухню. Попил воды из-под крана. Вынул из холодильника сыр и молочную колбасу "Емельянов". Отрезал по куску, и сделал себе бутерброд. Я открыл форточку над окном, чтобы дым выходил наружу. Стал жевать и смотреть во двор с четвертого этажа. В темноте виднелись огоньки окон соседней пятиэтажки. На лавке перед подъездом сидела группа подростков. Они ржали. Под ногами у них стояла бутылка из-под пива.
  ***
  Костян со своей дачей заебал. Дача, дача, ничего кроме дачи своей ****ой не знает.
  - Надо, пацаны, съездить, - говорит он - лето, бля, кончается. Потом снова шарага начнется, зачеты, ***ты, диплом писать. Заебешься.
  Вообще, делать больше во дворе нечего. Пацаны местные заебали, ток в футбол да в карты рубятся, а там хоть солнышко, водочка, шашлык. Так и быть, соглашаемся. Договариваемся, на какой день. Купили мясо и пива, чтобы хватило. На следующий день утром подхожу на автовокзал. На стоянке столпились грязные маршрутки. Блатные водители курили возле своих "газелек" и ржали между собой, ожидая сигнала, что можно отъезжать. Ищу глазами Медведя и Костяна. Уже думаю, что они меня наебали. Стою тут как дебил ***в с рюкзаком. Но тут вижу их: идут вместе, еще и с двумя бабами. Еб вашу мать... Подходят, здороваемся.
  - Это Надя, - представляет баб Медведь - а это - Настя.
  - Привет, - говорит Настя.
  - Привет.
  - Ну че, когда отъезжаем? - спрашивает Медведь.
  - Надо билеты купить, - сказал Костян.
  - Ну так иди.
  Идем с Костяном к кассе за билетами. В проходе останавливаю его за шкирку и говорю:
  - Я не понял, че это за ***ня?
  - Не понял. В смысле?
  - Какого *** вы баб притащили? Могли б сказать...
  - А нахуя?
  Он прав. Аню я хотел позвать, но она отказалась, так как "все мои друзья алкаши и мудозвоны". Отпускаю Костяна. Идем к кассе за билетами. За кассой сидит жирная тетка с бородавкой на лбу.
  - На девять тридцать до Доброго, пять билетов, - говорю.
  - На девять тридцать ничего не осталось, - на отъебись говорит тетка.
  - Точно?
  - Точно.
  - Может проверите? - спрашиваю.
  - Молодой человек, я же сказала вам, что билетов на девять тридцать нет!
  - Тогда на следующий.
  Берем билеты на десять и возвращаемся. Там Медведь болтает с бабами. Девки ржут.
  - Ну че? - спрашивает Медведь.
  - *** через плечо, - говорю - на девять тридцать билеты кончились. Придется тут торчать еще полчаса.
  - ****ь...
  Идем внутрь и садимся на лавку со всеми вещами. Я сажусь напротив Нади, телки Кости. Она в коротких шортах, и я заглядываюсь на ее ноги. Она это замечает, и я отворачиваюсь. Осматриваю вокзал. Толпы людей с сонными рожами расселись на лавках. Кто с детьми, кто еще с чем. И все устали, все нервничают и злятся друг на друга. Какая-то старуха очистила банан и принялась жрать. Со мной рядом развалился бомж в драном пальто и с грязным пакетом. Он уснул и похрапывал. Я встаю и говорю:
  - Я в туалет.
  - Я тоже схожу, - говорит Надя.
  - Только давайте быстрее, ладно? - говорит Костян - чтобы без всякой ***ни.
  - Ладно, - говорю.
  Идем в сортир. Надя заворачивает в женский, я в мужской. В сортире воняет ссаками. Сидуха обоссана, в смыве плавают куски не смывшегося говна. Ссу и выхожу. Тут окошко открыто. Надя вышла и говорит:
  - У тебя сигареты есть?
  Достаю и даю ей "Русский стиль". Закуриваем.
  - А тебя как зовут? Извини, я так и не узнала, - улыбается Надя.
  - Саша.
  - Мм, очень приятно. Ну, будем теперь знакомы.
  Докуриваем и возвращаемся к ребятам. Там уже как раз объявили о посадке. Всей толпой заваливаемся в автобус и долго-долго едем. Я сидел рядом с Надей. Она воткнула наушники в уши и слушала музыку, глядя в окно. Белый провод наушника скользил по ее бледной шее. Краем глаза я попытался заглянуть ей в лицо, но мне показалось, что она смотрит, и я отвернулся. За окном стали открываться самые настоящие ****я: какие-то заборы, бля, куры-свиньи всякие там, грязь по колено, ****ый в рот. На остановке выходим, ну и Медведь говорит:
  - И в какую сторону ****овать?
  - Тут рядом, - говорит Костян - дойдем пешком минут за десять.
  Прем пешком по грязи, через какой-то редкий березовый лесок. Сквозь листья деревьев пробивался солнечный свет. Запела кукушка:
  - Кукушка-кукушка, - ржет Медведь - сколько мне жить осталось?
  Кукушка прокуковала раз пять-шесть, и заткнулась.
  - Все, - говорит Костян - ****а те скоро.
  Доходим до Костяновой дачи. Разваленная изба из гнилого отсыревшего дерева с погнутой крышей. Костян отпирает замок на калитке, и мы заходим.
  - ****ь, - говорит Медведь - как твоя бабка вообще тут жить могла?
  - Да *** ее знает, - сказал Костя - она ****утая немного, если честно.
  Бросаем вещи на стол, убираем мясо в холодильник, и выходим во двор.
  - Ах, как тут хорошо-то, - радуется Надя - солнышко, птички.
  - Пойдем на речку? - спрашивает Настя.
  - Пойдем, ток не щас, - говорит Медведь - сначала шашлыки и пиво.
  
  Народу у реки было мало. Пара малых пацанов, сигающих с тарзанки. Девки загорали в купальниках на песке. Солнце согревало их загорелые попки и балдело. Я разделся и сел на траву. Трава была сырая и грязная. Медведь достал пиво. Открыл. Протянул мне. Выпили. Хорошо дало. Отставив пиво, я подлег к Наде с Настей. Костян и Медведь ничего мне не сказали, и я не ушел. Небо в солнечных очках казалось розовым.
  - Ты взял сигареты? - спрашивает Надя.
  Привстаю и вынимаю ей из кармана пачку "Русский стиль". Девки закуривают. Я не курю. Вообще, хотел бросить. Лежу. Живот под солнечными лучами нагревается. Встаю и иду в воду. Не ныряю, осторожно захожу, *** знает, че местные в эту реку сбрасывают. Вода какая-то грязная, мутная и зеленая. На соседнем берегу бабка полоскает грязное белье. Коровы ходят. Бык. Гуси пасутся. Разгребаю воду и плыву на середину. Потом обратно. Течение отнесло меня к каким-то камышам. Встаю на ноги. Ноги упираются в скользкие водоросли. Выхожу на берег и снова лажусь греться.
  
  Все спали на втором этаже. Мне кровати не хватило, и Костян достал для меня пыльный матрас из погреба. Похуй. Стелю простыню и накрываюсь сверху одеялом. Сойдет. Подушка воняла тухлятиной. Переворачиваюсь на затылок, хотя люблю спать боком. Спать не хочется. Но потом все же отрубает. Проснулся из-за того, что кто-то ****ся. Медведь, сраный коняра! Матрас на втором этаже громко скрипел. Кроме скрипа звуков не было. Темп нарастал. Я сунул руку в трусы и начал дрочить. Кончил за секунду до того, как кончил Медведь. Потом меня снова отрубило.
  
  Утром встал и пошел в сортир на улице. Посрал и вернулся в дом. Надя уже проснулась. Пила чай на кухне. На ней была Костина футболка с потными кругами. Я сел рядом.
  - Доброе утро, - говорю.
  - Доброе, - улыбается Надя - ты чай будешь?
  - Было б неплохо.
  - Хорошо. Я как раз чайник поставила.
  Надя встает и наводит мне чаю.
  - Тебе сколько сахара сыпать? - спрашивает Надя.
  - Одну.
  - Давай не выебывайся.
  - Ладно, три.
  Пьем чай. Потом Надя говорит:
  - Если тебе интересно, то мы с Костей не еблись.
  - Мне не интересно, - говорю.
  - Аа, но мы все равно не еблись. У него не встал. Я подрочила ему и пососала. Но тот не в какую. Наверное, выжрал много.
  Я молча шаркаю губами по чайной чашке.
  
  Когда все проснулись, пожрали, че было в холодильнике и пошли гулять по окрестностям.
  - Тут березовый лесок есть, - сказал Костян - там летний лагерь старый. Ток он заброшенный. Дома, столовая, туалеты, все есть, только людей нету.
  - Я где-то слышала, - говорит Настя - мне мама про него рассказывала.
  Лагерь и впрямь был заброшенный. Все как и сказал Костян: куча заброшенных хибар с голыми внутренностями. Видимо, он тут еще с Советского Союза стоит.
  - Лан, детишки, далеко только не разбегайтесь, - сказал Медведь - мне нужно поссать.
  - Мне тоже, - сказал Костян.
  - Ссыкуны ***вы, - ржет Настя.
  Они ушли в лесок, за березы. Мы с девчонками пошли осматриваться. Мы зашли внутрь здания, на котором сверху было написано "Актовый зал". На двери была табличка со стертой надписью "Дискотеки проводятся с 19:00 до 22:00". На голом полу был разбросан всякий мусор: бутылки из-под пива, использованные гондоны. В углу лежало засохшее почерневшее говно.
  - Тут жутко, - говорит Надя - прямо как в фильме ужасов каком-нибудь.
  - Ага, - говорю.
  - Что-то Костяна с Медведем давно нет, - сказала Настя.
  - Может, дрочат друг другу, - говорю, и девки уссываются.
  - Ладно, я пойду их поищу, - сказала Настя - вы тут не шалите.
  Она уходит.
  - Сигареты с собой? - спрашивает Надя - я свои не взяла просто.
  Закуриваем.
  - Здорово вот так вот лето проводить, - говорит Надя - а то б дома сидела целыми днями, листая ленту.
  - Ну да.
  - Ой, смотри какая паутника красивая!
  Мы нагибаемся и смотрим на паутину. Она и вправду была красивой. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь щели прохудившейся крыши, плясал на ней солнечными зайчиками. Надя смотрит на меня. Наши лица слишком близко. Потом Надя протягивает ко мне лицо и целует в губы. Мы стоим и сосемся. Я облапал ее за жопу и сиськи. Надя стала расстегивать ширинку у меня на джинсах. Я задрал ей юбку и развернул раком. Стянул с нее колготки. Трусы были розовые в горошек. Я стянул и их. Прицелился и вставил. Начал толчки. Надя засопела и оперлась об облезлую стенку. Я ускорился. Я почувствовал, что кончаю и вынул из нее член. Надя развернулась, присела на колени и стала дрочить и сосать. Я схватил и сжал ее волосы на голове. И тут же выстрелил. Надя выплюнула мою сперму и вытерла рот. Натянула трусы и юбку. Я одел джинсы и застегнулся.
  ***
  Первое сентября. Сидим с Костяном в шараге. После линейки нас сразу послали на занятия. Три пары. Препод че-то вяло объясняет. Никто его не слушает. Костян играет в игрушку на телефоне. Я смотрю в окно: дворник метет двор от листьев. Пацаны курят сигареты во дворе. Звенит звонок и мы идем на улицу.
  - Че, как те дачка-то? - спрашивает Костян.
  - Нормально, - говорю - ток жаль, что мало.
  - Да, ***в дождь.
  Курим.
  - А че у вас с Надей? - спрашиваю.
  - Расстались, - сказал Костя.
  - Почему?
  - Стала ходить с каким-то пацаном с ПТУхи.
  - Мм.
  - Ладно, пошли на пару.
  - Пошли. ###
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"