Владимиров Борис : другие произведения.

Гильотина

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Якобинской диктатуре посвящается...

   ГИЛЬОТИНА
  
   Якобинской диктатуре посвящается...
  
   "Из дерева, веревок и металла
   Создали смерти адское дитя.
   И крови вкус она познала,
   Став духом, образом и телом палача.
  
   Стоит на площади и смотрит вдаль угрюмо,
   Ей надоели крики, звон цепей.
   И хорошо, что дует ветер с юга,
   Срывает крики с чувственных ушей.
  
   Красивая; всем телом хочет в небо.
   И стройная, как тонкий, острый звук.
   Горит необычайно белым светом
   И заливает красным сотни рук.
  
   Измучена совсем - однообразье.
   Все те же лица, тот же ливень льет.
   Работа стала очень неприятна.
   Когда же наконец ее черед придет?
  
  
   ОН
  
   "Дождь проливной льет словно из ведра,
   В грязи утопает больная нога.
   Неровно иду и мутно в глазах.
   А ветер противно бродит в ушах.
  
   Длинные волосы спутались в клок.
   Мундир от воды давно уж промок.
   Манжеты хрустальные - в черной грязи,
   А справа на дереве ворон кричит.
  
   Дорога неровною веткой лежит.
   Окутал туман и мир холодит.
   Деревья без листьев: кругом воронье
   Летает, кружит, хочет сердце мое.
  
   Июль, промозглый июль наступил
   И новые жизни смертью скосил.
   Неважно кто гибнет, ведь жизнь - это прах.
   Но хочется жить и прячешь свой страх.
  
   Я молча иду и вижу вдали
   Большие и яркие смерти огни.
   Крестьяне восстали вы против, зачем?
   С ума вы сошли, обезумев совсем.
  
   Безумцы, хотели кюлоты носить.
   Но вам не дано поэмы сложить.
   Казнили вы Генриха, Марию - жену.
   Взамен получили свободу свою.
  
   Разграбив поместья, убили дворян.
   От крови хозяйской крестьянин ты пьян.
   Здоровый и сильный, но мелок твой мозг.
   Под словом всесильным он тает, как воск.
  
   Тобой управляют фанатики зла,
   Что любят тупого и злого козла.
   Который приказы бы их выполнял,
   А счастье свое в кюлотах искал.
  
   Но полно, как жарко поместье горит.
   И кто-то за кем-то куда-то бежит.
   Без крика несется от смерти вперед
   Красивая девушка, держит живот.
  
   Руками сжимает ткань и тесьму,
   Не в силах сдержать смерти реку.
   Сквозь пальцы сочится и в землю течет
   Дворянская кровь, что гордость несет.
  
   Загнали красавицу, стали кругом.
   Но взор ее не был еще поражен.
   Дышит прерывисто и глубоко,
   Готова душа улететь далеко.
  
   Факелы, косы, ружья и вилы:
   Крестьяне готовят дворянке могилу.
   Собаки залаяли, рвутся вперед.
   Все ждут, когда же она упадет.
  
   Но смел ее дерзкий стремительный взгляд.
   И слуги стоят, отступают назад.
   Но острые прутья изогнутых вил
   Отняли остатки слабеющих сил.
  
   Падает девушка тихо, как пух.
   А взгляд ее светлый как свечка потух.
   Лежит окруженная стадом из слуг,
   Теперь не узнает всех ужасов мук.
   Но двигаюсь дальше, как серая мышь
   Вот город вдали - мерцание крыш.
   Пожары, дым валит великой стеной.
   Мой страх убежал, простился со мной.
  
   Я был офицером, в сраженьях парил,
   Товарищей много в земле схоронил.
   Со смертью встречался, в лицо ей плевал,
   Сквозь пули и ядра бесстрашно скакал.
  
   Но что же я вижу? словно в Аду
   Город красивый в крови и дыму.
   Коричневый, серый - смерти цвета
   Проткнули страну, льются реки вина.
  
   Высокие стены и ставни висят.
   Вороны довольные мерзко кричат.
   Стелется дым, пеленою плывет.
   Здесь царство кошмара, смерть здесь живет.
  
   Лежит мостовая в грязи и воде,
   Но чувствую страх возвратился ко мне.
   Взрывается взгляд от кошмарного сна,
   И странная красная горка видна.
  
   Вперед продвигаюсь, за стену держусь,
   Со смертью веселой в танце кружусь.
   И хлюпает вязкая мокрая слизь.
   Крысы бегут, пытаясь спастись.
  
   Писклявые, толстые, мелкие, злые
   Бегут из огромной кровавой могилы.
   Споткнулся о что-то и чуть не упал.
   За стену держась, жадно воздух глотал.
  
   Неровные камни простой мостовой
   Впитали всю ненависть жизни былой.
   Неровные камни свидетели бед
   Несли на себе гром крестьянских побед.
  
   Но что происходит? в тот утренний час
   Я чувствовал жизнь и ждал ее глас.
   Его я услышал тот жалобный стон
   В свалке кровавой он был зарожден.
  
   В глухом переулке, в ранней тиши
   Покоились трупы в багряной крови.
   В белом белье руки, ноги видны,
   Вопросом немым наполнены рты.
   Глаза как хрустальный холодный фарфор,
   Немые глазницы поют словно хор.
   Холодную песню об ужасе сна,
   Где смерть, не мигая, жизнь пресекла.
  
   Замерзшие, твердые, в липкой крови
   Лучшие люди сбежать не смогли.
   Гордость людская, что делаешь ты?
   Гибнут безропотно счастья миры.
  
   И запах противный пронзает мозги.
   А взгляд отуманенный мерно парит.
   Но слышится тихий и гибельный стон.
   Он тянется к жизни, но смертью сломлен.
  
   Движение, шаг, трепет руки
   В глазах пробежали живые огни.
   Молоденький мальчик, нежнейший коралл
   В груди его рану сделал металл.
  
   Неровность дыханья, трепет немой,
   Средь мертвых провел эту ночь чуть живой.
   Ты в муках жестоких, смерть рядом стоит
   Костяшками косу в руках теребит.
  
   Но жалость вложила в руки кинжал,
   Я молча у мальчика жизнь отобрал.
   Не должен так мучится аристократ,
   Один он - ценнее чем толпы бродяг.
  
   Он умер и стало полегче душе,
   А злость закипела жарче вдвойне.
   Ветер холодный внезапно подул
   И кто-то жестоко мне плоть полоснул.
  
   Я делаю мягко крутой поворот,
   А мне улыбается ужаса рот.
   В саване черном, большом колпаке
   Смерть пальцем грозит и скалится мне.
  
   Я сделал работу всю за нее,
   Отмстит мне она, отмстит все равно.
   Ну что же ты милая, встречи я жду
   С другою подругой я не уйду.
  
   А вот и патруль, горожане идут
   И пьяные песни в веселье поют.
   И рады как дети, жестоки, грязны:
   Поймали, схватили, в тюрьму повели."
  
  
   ГИЛЬОТИНА
  
   "Мне дурно, мне плохо, болит голова.
   От криков и стонов и рук палача.
   Зачем? Не могу я здесь больше стоять.
   Противно жемчужную кровь проливать.
  
   Я очень высокая, выше чем все.
   Стою одиноко мечтами в огне.
   Спалите меня, сломайте, разбейте,
   Чтоб люди забыли о бедах навеки.
  
   Любила я кровь, как мерзкий вампир,
   Пила каждый день и день был как пир.
   Рубила без жалости мысли людей
   Летит голова, дайте крови скорей.
  
   Длинная очередь, вереница дорог
   От жажды язык онемел и засох.
   Вот шея, пульсирует трубочкой кровь,
   Молись если можешь и душу готовь.
  
   Немытая, в красном, частями в мозгах
   Я плоть пожирала на мрачных пирах.
   Но что это? платья красивые мрут,
   А грязные люди в кюлотах идут.
  
   Ну хватит, пресытилась пищей мясной.
   Устала я очень уйду на покой."
  
  
   ОНА
  
   "Звон колокольный разбил стены сна.
   И зала большая народом полна.
   Свечи мерцают, факелы жгут.
   Люди, как звери истошно орут.
  
   Объято все пламенем, выстрел гремит,
   Из окон открытых тело летит.
   Срываются двери, рвут шторы ножом.
   Хватаю оружие - думать потом.
  
   Понятно, все просто и ясно как сон.
   Крестьяне восстали, гори все огнем.
   Не вижу отца и брата здесь нет,
   Все спали наверно - ведь скоро рассвет.
  
   Толпа, обезумев, рвется вперед.
   Глупый, жестокий, страшный народ.
   В руке правой шпага, в левой стилет,
   На поясе грозно висит пистолет.
  
   Я так не вставала рано давно,
   Но хочется жить и теперь все равно.
   Я прячусь, по комнатам тихо иду
   Во мраке знакомый изгиб узнаю.
  
   Мой братец убит, застрелен в упор.
   Он весел, любезен был дерзок и добр.
   Я плачу и слезы текут по щеке,
   Одна я осталась в жизни реке.
  
   Распяли отца и сожгли на костре,
   Как ведьму, бандита, нарыв на руке.
   О слуги, не знали вы бед и хлопот,
   И сытым довольным всегда был ваш род.
  
   Зачем в благодарность хозяев убили,
   А замок чудесный огнем запалили.
   Мне надо прорваться в город к своим.
   Может быть там мы еще устоим.
  
   Тропинка. Светает. Туманно вокруг,
   Не чувствую ног, не чувствую рук.
   Но слышится колокол, запах огня
   Сжала сильней рукоятку рука.
  
   Вот и дорога, вот город большой.
   Наполненный гарью, тоской и войной.
   Там крики, здесь руки, могила голов.
   Объятые кровью красных костров.
  
   И смотрят внимательно, мне говорят
   "Беги, уходи, где костры не горят.
   Убьют тебя, голову быстро снесут,
   Замучат, тело твое заберут."
  
   О, Боже, как страшно, нельзя мне кричать.
   Надо нервы собрать и в кулак крепко сжать.
   Могила прекрасных и умных голов
   Не вымолвить больше им сладостных слов.
   А рядом в овраге, отдельно тела.
   Чтоб головы с телом разнять навсегда.
   Боятся восставшие жалких врагов.
   Что спят на подушках средь жарких мехов.
  
   Но двигаться надо сквозь ветви и дым.
   Подальше от влажных и темных могил.
   Подальше от скрюченных, скорченных тел
   Где голос предсмертный в крови прохрипел.
  
   Остался позади ужасный лес,
   На крышу мокрый черный кот залез.
   Кричит истошно, плачет и визжит.
   Отрублен хвост, из брюшка кровь бежит.
  
   На шее белой синий дивный бант,
   О бедный котик был когда-то франт.
   Чьи руки бережно ласкали черный мех?
   Кого ты радовал? Чей слышал смех?
  
   Животных истребляют как людей,
   Истории страшнее нет и нет смешней.
   С животной дикостью и пропастью в глазах
   Простой бродяга в розовых мечтах.
  
   Но что это за люди впереди?
   Веселые, с оружием они.
   Хмельные, с лицами без сна.
   Горланят песни громко без стыда.
  
   Увидели меня, бегут гурьбой.
   Но я одна, неужто будет бой.
   О Боже, с вилами, с лопатой, с топором
   Народ идет бесстрашно напролом.
  
   Нет страха там, где мысли светлой нет,
   А голова пуста, хотя на ней берет.
   Ну что ж красавчик знойный подойди.
   И девушку дворянку укроти.
  
   Какой же ты противный сельский сын,
   Неужто кем-то мог быть ты любим?
   Нечесан волос, мерзок, грязен вид.
   Костюмчик сельский жиром был залит.
  
   И пахнет очень плохо от тебя,
   Ведь в реках нет воды и далеко моря.
   Ты ухмыляешься и смотришь свысока,
   Но сталь летит вперед и смерть твоя близка.
  
   Рука взметнулась быстро как стрела.
   И тело сталью острой обожгла.
   В глазах чудовища томительный вопрос,
   И чувствую, что выше стал мой рост.
  
   Толпа в смятении, теряется народ.
   Но выскочил вперед второй урод.
   Ужасней первого, страшнее Сатаны.
   С лицом был красным, словно от чумы.
  
   Спешит ко мне, готовый ко всему,
   Но пуля дырку делает во лбу.
   Он рухнул молча, крика не издав.
   Народ отпрянул, разум потеряв.
  
   Вот факелы, ножи, глаза блестят,
   И руки девушку схватить, связать хотят.
   Но страшно, ведь кусается змея,
   Хоть внешне гладкая и дивно хороша.
  
   Копье в плечо, нож в спину, вилы в грудь.
   В плену как в иголках, не можешь вздохнуть.
   Толкнули и молча вперед повели.
   Кто скажет, что ждет нас в печальной дали."
  
  
  
   *************
   О Франция! В войне жестокой злой
   Ты быть перестала прекрасной страной.
   Хозяйкой гуляет смерть в городах
   Резвится на мокрых от крови коврах.
  
   Страна захлебнулась в липкой грязи.
   И роли сменили актеры судьбы.
   Усеяны трупами твои города.
   И в реках окрасилась красным вода.
  
   Для диких животных хватает еды.
   Трупы лежат, не боятся чумы.
   Весь ум уничтожен грубой рукой.
   Замки разбиты грязной ногой
  
   И лезвия точат, веревки несут.
   На площади будет времени суд.
  
  
  
  
   ОН
  
   "Время летит, не замедлит свой шаг.
   Сколько провел без еды я впотьмах?
   Мокрые стены, плесень и сырость.
   Но сердце тревожно и быстро забилось.
  
   Шаги в коридоре, идет часовой,
   Волшебную Фею ведет он с собой.
   Окутаны волосы светом прекрасным,
   А платье сияет снегом цветастым.
  
   Фигурка подобна стремительной лани.
   Чудесный алмаз в нем ровны все грани.
   Как он оказался в ужасной пещере?
   Где люди без света совсем омертвели.
  
   В камеру грубо толкнули созданье,
   Отдав на съеденье мое, растерзанье.
   Картиной привык я всегда любоваться,
   Судьбою чужой не могу забавляться.
  
   Подходит тихонько и молча садится.
   Слеза, как хрусталик чистейший искрится.
   Бездонные глазки с пространством вселенной,
   Лазурью бескрайней и жизнью бесценной.
  
   И плачет, беззвучно, без всхлипа и слова
   И кажется с жизнью проститься готова.
   О милая Фея, в смерти объятьях
   Мы будем как боги на черных распятьях.
  
   Сбежим мы отсюда, тебе обещаю.
   И губы твои своими встречаю.
   Прекрасные волосы нежно ласкаю,
   В объятьях, как в море в тебе утопаю.
  
   Но странно, что в темной и мертвой тюрьме
   Мы любим друг друга, как свечи в огне.
   Мы плавно взлетаем, летим в никуда.
   Уносит, как лодки страсти река.
  
   Странное чувство любви,
   Движет вперед, стремится спасти.
   И ясно и четко нам говорит,
   Что жизнь не отступит, она победит.
  
   Прекрасны и жарки во влаге тела.
   Сыграли мелодию света, добра.
   Поведали судьбы свои без прикрас.
   И дерзкая мысль зародилась тотчас.
  
   Бежать очень быстро и тихо, но как?
   Патрульный идет и поет он - дурак.
   И Фея солдата манит ногой,
   Распахнута дверь и рука в шею бьет.
  
   Упал наш охранник и дух испустил.
   Я девушку крепко за руку схватил.
   И саблю солдатскую сжав в кулаке
   Мы с ланью бежали вдвоем в темноте.
  
   Подвалы в кошмаре да толстые крысы
   А эхо доносится грохотом быстрым.
   К дверям мы подходим, те плотно закрыты,
   Охранники были мною убиты.
  
   Вот мы в лабиринте, огромной темнице,
   И выйти нельзя, решетки в бойницах.
   Но, что это? призрачный свет появился
   Ударил ногой, замок отвалился.
  
   Слепнут глаза от ярких лучей,
   Но ждут нас уже руки злых палачей.
   Искали нас долго, тюрьму окружили,
   И накрепко двери все обложили.
  
   Но двери открыты, толпится народ,
   И к смерти коварной нас грубо ведет.
   Ну что же от пули не смог умереть,
   Язык гильотины придется терпеть.
  
   Я весел, не страшно сейчас умирать,
   Кому после смерти мундир мой стирать?
   Ведь кто-то наденет военный костюм,
   И полон он будет воинственных дум.
  
   Другой якобинец возьмет сапоги,
   Чтоб ноги скрывать от осенней грязи.
   А феи моей волшебный наряд
   Станет одеждой десятку ребят.
  
   Мамаши умелые ткань раскроят,
   И деткам своим штаны смастерят.
   Прекрасно, я весело жизнь провожу.
   И смело без дрожи к тебе подхожу.
   Ну здравствуй старушка стальной язычок,
   Как мерзок и гадок этот щелчок.
   Очистить тебя, омыть бы водой
   И было б общенье приятней с тобой."
  
  
   ОНА
  
   "Мой добрый спаситель, любовник и друг,
   Не смог ты нас вырвать из мерзостных рук.
   Идем по дороге, гонимы толпой.
   Но весел, так страшно твой взгляд озорной.
  
   И люди боятся к тебе подходить.
   Посмотришь и кажется можешь убить.
   Нам цепи надели, на площадь ведут.
   Зеваки довольные жертву уж ждут.
  
   За ночь я осталась без брата, отца,
   Любовник остался со мной до конца.
   Смешно, что вдвоем мы идем умирать.
   Признаться на это мне просто плевать.
  
   Не жить мне средь этих диких крестьян,
   Что жизни лишают сотни дворян.
   Хватают так больно и платье мне рвут.
   Мне плохо от грязных вонючих их рук.
  
   Толпа у дороги дружно стоит,
   Плюет она в нас и злобно кричит.
   Но выбежал юноша, быстро дыша.
   И мне преподнес он три белых цветка.
  
   Толпа онемела, стала молчать.
   Не зная, что можно на это сказать.
   Огромная площадь ровно лежит,
   А в центре красивая Дама стоит.
  
   Мой друг подошел ей отвесил поклон,
   Как он элегантен, как он утончен.
   Беседу завел о вопросах земных,
   И ветер порывистый быстро затих.
  
   Но что-то он долго беседу ведет.
   Ревную, но знаю она заберет.
   Его заберет, уведет навсегда,
   В тот мир, где не властвует света река.
  
  
   Бороться бессмысленно в этой борьбе.
   Я буду повержена в красном вине."
  
  
   ГИЛЬОТИНА
  
   "Кружится мир и в круг сбились тучи,
   Я крепкая, грудью вздымаюсь могучей.
   Кружиться голова в тяжелом опьяненье,
   Борюсь сама с собой и гибну в том сраженье.
  
   Я вижу каждого, но жалко жизни тех,
   Кто мало испытал сладостных утех.
   Толпа бурлит, кипит живим огнем,
   И кто-то движется неровно в нем.
  
   Какая пара - дивная мечта.
   Прекрасен юноша и девушка бела.
   Хотят чтоб я им шеи отсекла.
   А смерть их души в небо отнесла.
  
   Приятен запах крови, он манит.
   И сладостно тревожит мой язык.
   Но не хочу я больше убивать.
   И нету сил кого-то разрубать.
  
   А милый юноша склонился предо мной.
   Он крепок строен здорово сложен.
   И шлет рукой воздушный поцелуй.
   К такому храбрецу попробуй не ревнуй.
  
   А карие глаза, так весело горят,
   Что в теле неживом мне душу теребят.
   И руки на груди уложены крестом.
   И звон цепей его был быстро укрощен.
  
   Вот слово говорит о сбывшейся судьбе,
   Историю поет и стало больно мне.
   Из ада я пришла, чтобы уменьшить боль.
   Но мир, как был во тьме и радуется скорбь.
  
   Он жизнь мне рассказал как лучшей из подруг.
   И уже, меньше стал для жизни солнца круг.
   Есть замки далеко, красивые цветы.
   Но губятся теперь чудесные мечты.
  
   Причиной стала я для тысячи смертей.
   От мысли черной той не стало веселей.
   А девушка иглой мне посылает взгляд,
   Хоть грязен, но красив сиреневый наряд.
  
   И нету больше здесь приятных добрых лиц.
   Нежнейшие цветы средь мерзких злобных крыс.
   И серая толпа безжалостно идет.
   И добрые цветы с жестокостью сотрет."
  
  
   ОН
  
   "Ты, стройная, стоишь на площади большой,
   И пламенем горит язык твой золотой.
   Веревки как струна натянуты висят,
   А руки палача их отпустить хотят.
  
   Тебе я отдаю последние слова,
   О жизни молодой прошедшей навсегда,
   И вижу впереди в корзине для голов,
   Смерть черная сидит и ждет моих шагов.
  
   А легкий ветерок мне волосы поднял.
   И правою рукой я девушку обнял.
   Но вместе мы взошли на черный эшафот.
   И сладким очень был ее пурпурный рот.
  
   Как долог поцелуй и время медлит ход,
   Но требует убить нас преданный народ.
   Палач поднял язык и маску натянул.
   Я голову сложил и кажется заснул.
  
   И лезвие, свистя, мне голову снесло.
   Душа взлетела ввысь и стало хорошо.
   И кровяной поток в корзину лил журча.
   И смехом жутким злым смеялась голова."
  
   ОНА
  
   "Вот очередь моя, за юношей иду,
   И очень хорошо, что быстро я умру.
   В корзине дикий смех раздался и погас.
   И вижу - высоко взлетел большой Пегас.
  
   Я голову кладу и жду последний миг.
   Но встал на полпути большой стальной язык.
   Не может он упасть и голову отсечь.
   Чтоб жизни молодой часы скорей пресечь.
  
   В смятенье палачи, несут язык другой,
   И вешают наверх и пробуют рукой.
   Но снова не смогли страдания унять,
   Решили топором мне голову убрать.
  
   Но поздно, в этот миг короткий и большой
   Сталь падает и кровь является волной.
   И заливает весь печальный эшафот.
   А голова моя встречает милый рот."
  
  
   ГИЛЬОТИНА
  
   "И нежный поцелуй прощальный неземной,
   В корзине для голов кровавой и большой.
   Я жизни забрала и срезала цветы.
   На небе пусть живут прозрачны и чисты.
  
   Я жизнь отобрала, так лучше будет им,
   А мы, кто на земле все в пламени сгорим.
   И чувствую струной веревки порвались,
   А части тела вдруг внезапно взорвались
  
   И лезвие ядром вперед летит в толпу.
   И голову снесла без крика палачу.
   Разломан эшафот, туман вокруг и дым.
   Бежит смешной Пегас, Диаволом гоним."
  
   9 октября 1997 года
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"