Меня зовут Август Сайм. Это имя я подарил себе сам. Словно до этого ничего и не было или было, но неважным и только с этим именем обрело значение. Как будто ты стал самим собой, а до этого тебя не существовало. Ты стал настоящим.
С прежним именем меня уже никто не хотел знать. Это угнетало, потому что я не мог и не хотел быть прежним. Верно говорят, что с годами мы становимся теми, кем на самом деле являемся. Моё призвание - писать прозу. Плохо или хорошо, но не останавливаясь, не сдерживая то, что лезет из тебя утром, днем и вечером, то, что не оставляет от прежнего тебя ничего святого. А ведь я мог просто забыться в пьяном угаре нескончаемых вечеринок, если бы только это "просто" не было таким сложным. Если бы я начал жизнь с чистого листа, то и на нем вскоре бы не осталось ни одного живого места. Мой стол завален грудой таких клочков бумаги, как и вся моя жизнь.
И всё из-за того, что бывают дни, когда ничего не происходит. Будто все демоны, сговорившись, рвут тебя на части, не оставляя ничего взамен. Ты отчетливо это осознаёшь, потому что уходит время, и у тебя ничего от него не остается. Например, ты исписал несколько тетрадных листов белибердой, вырвал их и выкинул в мусор, а тетрадь так и осталась чистой, но без этих нескольких листов. Тебе отчаянно обидно, что это могли бы быть самые лучшие строки.
Иногда, в такие дни, вместо того, чтобы продолжать писать, я бегаю из угла в угол, пытаясь обогнать время, быть вне его поля зрения, оказаться "мимо времени". Плацебо из телевидения и радио ненадолго даёт ощущение, что время наполнено важными вещами, и что ты - часть этого "великолепия". Но потом ты возвращаешься, снова становишься Августом Саймом.
Поэтому неудивительно, что и в этот раз загадочная строгость складок на её платье заставила меня задуматься о значении всего, что мы делаем и почему мы делаем всё именно так. Я уверен, что она придаёт этим деталям особый смысл и считает, что от этого зависит многое. Только мне всё равно. Мне кажется, что современный эстетизм в её одежде, словах, жестах и правилах жизни является способом подмены поиска смыслов их придумыванием, когда он преподносится как видимость содержания. Как сартровский Антуан Рокантен я злорадствую над её упрямой наивностью в стремлении воплощать "совершенные моменты". Жаль я сразу этого не заметил. Тогда бы можно было избежать и этого разговора.
- Ты понимаешь, что наживаешь врагов?
- Это что-то новенькое. Сначала все от меня отвернулись, а теперь хотят "познакомиться назад"? Сдаётся, кто-то по мне сильно соскучился.
- Да что с тобой? Хочешь разыграть спектакль "Хенк Муди против народа"?
- Господи ты боже мой! Не произноси это слово всуе! Народ, мать его! Звучит как "куча порванных гондонов". Кто они "эти", которые против меня? Стадо неуверенных в себе передорослей, мечтающих ещё как-то самоутвердится, поимев кого - то вроде меня?
- Ты неисправим.
- И что это значит? "Пошел ты на хрен"?
- Послушай меня. Ты - хороший человек, замечательный друг и охрененный писака. Не допусти, чтобы это стало только историей дней минувших. А ещё - закрой рот и открой глаза.
- И что ты хочешь этим сказать? Дружба приобретается через куплю - продажу? Нахер надо... Извини... Я должен идти ...
Не поднимая глаз, я чувствовал, что её глаза наполняются слезами. Не из-за обиды на меня. А из-за того, что всё так и должно было быть, неизбежно и неотвратимо. С самого начала. Быть может, впервые в жизни она действительно почувствовала, что такое неминуемость. Она испугалась настоящей, реально, доподлинно известной мне жизни. Жизни, которую хотела разделить вместе со мной, но не смогла.
- Не нашлось бляди, чтобы выручить дядю, - прошептала она сквозь слезы.
- Вот - вот, а то я уже всю задницу себе стёр об этот стул, пока ты пыталась до этого догадаться. Знаешь в чем твоя проблема?
-???
- Ты никогда не признаёшься, о чем действительно мечтаешь и чего ждёшь от этой жизни и от меня. А в действительности ты мечтаешь и решаешь всё втайне про себя за других. В частности, за меня. И надеешься на то, что когда твой замысел раскроется, все его поддержат, поскольку сойдутся с тобой во мнении. Другие, может быть. Но не я.
-Значит вот так ты со мной?!
-Ага, слон бьёт пешку. Ваш ход...
- Да пошёл бы ты, урод! И хватит кривляться!
- Вот и поговорили. Я рад, что мы, как взрослые люди, обо всём договорились. И спасибо за совет.
- Послушай, чем ты лучше остальных?!!! Кем ты себя возомнил?
- А я думал, мы закончили разговор... Ладно. Я не скрываю, что я не лучше остальных. Но по - своему. В отличие от тебя я слишком долго носил воду в хрустальных ведрах, поэтому считаю, что жизнь состоит не из десяти заповедей, а из десяти логических уловок, над которыми люди обычно задумываются только в свободное от работы время за чашечкой кофе. Даже судьи. Поэтому всерьёз кого - то наставлять я не собираюсь.
- Пускай всё так и есть, но неужели тебе сложно просто сходить со мной на эту встречу с читателями, к моему другу, и выдавить из себя пару долбанных слов?!
- Просто - это всегда сложно. Во - первых, я не читал его новый роман. Во - вторых, если он действительно хорош, то добавить к написанному мне точно нечего.
- Это не роман, а сборник стихов!
- Нууууу, тем более. По мне, писать стихи - всё равно, что делать из говна конфетку...
-...???!!!
- А что я такого сказал? Думаю, с этим миром уже ничего не произойдёт. Разве что он перевернётся пару раз в гробу...
- Ты - невыносимый кретин! Ты же тоже писатель!!! Прояви уважение к своему коллеге! Да хотя бы ко мне!
- ...!!!...???...А я что, по-твоему, сейчас делаю?
- Всё! С меня хватит. Псих ненормальный...
- Согласен. Но только потому, что ты всё слишком буквально воспринимаешь...
Она резко встаёт из-за столика, на ходу поправляя всё ещё загадочные складки на своём платье.
Впрочем, я уже не смотрю в её сторону, а наблюдаю за посетителями ресторана. Кажется, что они движутся только потому, что их толкают или отталкивают окружающие. Движутся по инерции. Едят по инерции. Живут по инерции. Они смотрят друг на друга и повторяют за кем-то одним из них движения и слова. Просто так заведено. Просто так проще. Загадочная строгость складок на её платье снова заставила меня задуматься...
- После презентации я сразу улетаю ... Ты летишь отдельно... Хотелось бы мне посмотреть как ты будешь подыхать от одиночества...
- Мне и сейчас одиноко. Даже рядом с тобой. Впрочем, вся проза, хорошая проза, великая проза - как раз об одиночестве.
- Ты жалок.
- Я и без тебя догадался.
Самолёт долетел вовремя, но я всё равно опоздал. Листья уже пожелтели и опали. Весь день я ходил по парку и тихонько пинал их носком огрубевшего ботинка - вдруг кто живой. Вконец отчаявшись, я попробовал реанимировать эту жёлтую падалицу, пнув по ней со всей силой. На мгновение возник листопад, и я почувствовал запах прелых листьев. Моя память хранит много запахов, но почему сейчас я ощущаю именно этот? Хочется верить, что это действительно что - то значит.