И все же каждый раз с волнением ждала, что, наконец, снова наступит ее время, да только ночь сменялась ночью, а выбор был не в ее пользу. И в ее душе росло опасение, что будущее столь же печально и одиноко, как и настоящее. Но она пока еще сохранила крупицы оптимизма, а потому с завидным постоянством отгоняла страх, что от нее, в конце концов, избавятся.
Но порой накатывало такое отчаяние, что хотелось плакать. Вот только плакать она не умела, да и к тому же слезы - это не выход.
А ведь было же время, когда она была необходима, когда без нее попросту не могли прожить. И эта зависимость доставляла ей неимоверное удовлетворение. Вспоминая прошлое, она еще ощущала отголоски радости, которая некогда бурлила в ее душе, подобно родниковому ключу.
И она чувствовала, как в душе закипает обида. Обида на весь мир, на свою судьбу, на самого родного и близкого человека, которого еще недавно просто боготворила. Разочарование? Досада? Гнев? Да, эти эмоции сплетались в нечто непонятное, ввергая ее в самую настоящую меланхолию, без права на победу, без возможности спасения, без надежды на счастливое будущее.
Ей так хотелось окунуться в беззаботность молодости. Хотелось снова испытать удовлетворение от того, что она кому-то нужна. Но в душе только смущение и стыд, рожденные собственным несовершенством. Конечно, она понимала всю свою непривлекательность. Да, и возраст уже не тот. По сравнению с другими, она выглядела настоящим пугалом. Но ведь в этом не только ее вина. Mon Dieu! Это вообще не ее вина! С ней просто так обращались: без должного внимания, без ласковой нежности, без трепетных прикосновений.
И вот во что она превратилась: растянутая от долгой носки и многочисленных визитов в гости к стиральной машине, обесцвеченная палящими солнечными лучами, лишенная всяких женственных украшений Футболка. Самая обыкновенная. И к тому же - старая! Порой она даже чувствовала презрение к себе. По сравнению со своими соседками: элегантными шелковыми и атласными ночными рубашечками с лентами, вышивкой, кружевными вставками и соблазнительными разрезами - она была жалкой голодранкой.
И пусть ее хозяйка всегда заштопывала дырочки, появлявшиеся то тут, то там, это не прибавляло Футболке ни капли уважения. Как уж тут вызвать интерес в ком-то другом? Так что права ее хозяйка, что, облачаясь для визитов своего кавалера, отдает предпочтение другим ночным рубашкам.
Открылась дверца шкафа, и Футболка, уже ничего хорошего не ожидая от этой жизни, равнодушно ожидала, когда же выберут кого-то из ее соседок. Каково же было ее удивление, когда выбрали ее. Ее! Простую затрапезную страшненькую Футболку!
Было так приятно снова прикасаться к нежной коже своей хозяйки, что она сразу ничего и не поняла. Но, когда хозяйка выключила свет, нырнула в постель и, после неудачной попытки сдержать слезы, зарыдала, у нее мелькнула догадка. И с каждой секундой горестных стенаний, ее уверенность крепла. Похоже, хозяйка рассорилась со своим кавалером.
Но вот хозяйка повернулась на другой бок и, тихонько засопев, уснула. А Футболка еще долго гнала от себя сон, разрываясь между радостью из-за возвращения из долгой ссылки и сочувствием к своей хозяйке. Под утро она, наконец, поняла, что готова навсегда остаться в шкафу, даже если это разобьет ей сердце, лишь бы хозяйка снова была счастлива. И она помолилась Великому и ужасному божеству одежды, чтобы так и случилось...