Стоило вернуться домой, и события понеслись с невообразимой скоростью.
Слуги уже приступили к работе, и появление господина не прошло незамеченным. Джеймсу осталось только раздать указания: послать за врачом, констеблем и родителями спасенной девочки, а ее саму отправить на кухню, отнести Мелинду, которая уже пришла в себя, в гостевую спальню и приставить к ней лакея, чтобы не сбежала.
Потом отправился готовиться к встрече посетителей.
Кухарка в спешке приготовила завтрак, но эта ночная история лишила всякого аппетита.
Помешивая уже давно остывший чай, Джеймс пытался привести свои мысли в порядок, но когда объявили о прибытии констебля, доктор пришел еще четверть часа назад, все еще не знал, рассказывать ли о претензиях Мелинды на колдовство или нет.
- Констебль Стьюз, - наклонил голову Джеймс. - Присоединитесь к моей утренней трапезе?
- Нет, благодарю, - ответил Колин Стьюз. - Давайте сразу к делу.
- Как вам будет угодно. Тогда пройдемте в мой кабинет.
Когда констебль расположился в удобном кресле, Джеймс без утайки поведал обо всех подробностях этой ночи.
- Мелинда называла себя ведьмой, и то, что она делала, заставило меня усомниться в своем рассудке, - напоследок, поделился своими переживаниями он.
- Странная история. Очень странная, - задумчиво пробормотал Стьюз.
- Я согласен с вами, - кивнул Джеймс. - Знаете, мне нужен совет, что говорить мировому судье , когда он приедет в Ванминстер.
- У нас в запасе есть несколько дней, полагаю, мы сможем найти верное решение.
Но констебль Стьюз ошибался: времени у них не оставалось. История расползлась по городу, будто чума, и в том было много виновников. Это и доктор, который рассказал жене о "болезни" леди Честли, а та не сумела промолчать. И служанка, подслушавшая разговор своего хозяина и констебля, тут же пустила слух о ведьме. И отец Мэри, который рассказывал, как леди Честли приказала ему отвести дочь в лес, а он не смог противиться ее пожеланию.
К вечеру уже весь Ванминстер был взбудоражен и напуган. Ошалелая толпа сначала двинулась к священнику, пытаясь найти защиту. Услышав от него, что ведьму может остановить лишь святой огонь, горожане двинулись к Брок-Хаусу. Стоило им узреть лорда Честли, их пыл немного поубавился, однако особо ярые личности не желали молчать.
- Ведьма в нашем городе - не миновать беды, милорд! - выкрикнул один.
- Нужно сжечь ведьму! - поддержал его другой.
- Отдайте ведьму, мы ее отправим к дьяволу! - потребовал третий.
Им вторили менее бесстрашные горожане.
Джеймс обозрел толпу у себя на пороге грозным взглядом и ответил:
- Сейчас я выведу ведьму. Подождите здесь.
Он вошел в дом, но слышал ликующие крики толпы. Несмотря на свои слова, Джеймс не знал, что делать дальше.
Разве мог он отдать беснующейся толпе свою любовь, свою жену? Это значило отдать собственное сердце. Самолично поджечь хворост у нее под ногами.
Джеймс понимал, что никогда не простит себе этого, но... теперешняя Мелинда совсем не та, кого он клялся любить и почитать. Что стало причиной этих изменений? Болезнь? Но доктор Хартли утверждал, что Мелинда здорова. Значит, она всегда была такой, а он ничего не разглядел?
Гонимый мрачными мыслями Джеймс взбежал по лестнице. На мгновение замер у двери комнаты, где находилась жена.
"Что делать? Отдать ее на милость толпы? Или спасти ценой собственного дома?" - подумал Джеймс. Он знал, что если не выдаст Мелинду горожанам, те могут попытаться сжечь дом.
Решения не было. Лишь разговор с женой мог помочь увидеть правильный путь.
Джеймс вошел в комнату.
- Выйди! - приказал он лакею. - Мелинда, проснись!
Ее веки дрогнули, и она открыла глаза.
- Дорогой, - ее лицо озарила приветливая улыбка. - Они пришли за мной? Ты же не отдашь им меня?
Похоже, она вовсе не спасала и прекрасно слышала, что происходит возле дома.
- Я...
Джеймс еще не решил окончательно.
- Значит, отдашь, - печально пробормотала она.
Вспомнилась их первая встреча. Точно такая же грусть озаряла глаза Мелинды в тот день, когда он полюбил ее. Полюбил всем сердцем. Чаша весов качнулась не в пользу жаждущей крови толпы.
- Обещай, что бросишь то, чем занималась.
- Конечно, брошу. Я сделаю все, что ты попросишь, дорогой Джеймс.
- Мы сбежим, - сообщил он и принялся развязывать веревки.
Едва только он освободил руки Мелинды, она захохотала и оттолкнула его от себя. Джеймс отлетел к противоположной стене.
- Какой же ты наивный! Я никогда не перестану колдовать. Магия в моей крови. Благодаря ей я всесильна! - и она снова захохотала. Дико! Безумно! Неудержимо!
Когда Мелинда склонилась над веревками, опутывавшими ее лодыжки, Джеймс поднялся на ноги и бросился к жене. Ее магические силы давали ей неоспоримое преимущество: был лишь один способ утихомирить Мелинду - и Джеймс ударил ее по голове глиняной миской, стоявшей на прикроватной тумбочке.
Ведьма вновь потеряла сознание, и он вновь связал ее.
Пришло понимание, что Мелинда - не человек, вернее, человек, но было в ней что-то демоническое. Не испытывая ни капли жалости к женщине, которая носила его имя, Джеймс собственноручно отдал ее толпе, а потом наблюдал за приготовлениями к казни.
Все сделали очень быстро: столб вкопали в землю на пустыре за городом, нанесли хвороста, привязали ведьму к ее жертвенному алтарю .
- Остановитесь! - за мгновение до того, как должен был вспыхнуть хворост под ногами Мелинды, на пустыре появился констебль. - Это беззаконие.
- Ведьма! Нужно сжечь ведьму! - двинулась на него толпа, и страж правопорядка уступил.
Священник тоже не пытался спасти заблудшую женщину. Он даже помог толпе, заранее окропив место сожжения святой водой. Джеймс надеялся, что это поможет: он-то помнил, что творила с огнем его жена минувшей ночью.
Видимо, Мелинда также была уверена в своих силах, потому что, когда подожгли хворост, она рассмеялась. Когда же огонь стал подбираться к ее ногам, а она сама начала задыхаться от дыма, то испугалась.
- Джеймс! - позвала Мелинда. Или она видела его в темноте, или просто угадала, где он стоял. - Джеймс, прошу тебя, помоги мне! - Он молчал. - Ты же любишь меня. Как же ты будешь жизнь, зная, что обрек меня на такие страдания?!
Он не мог больше наблюдать за казнью, поэтому развернулся, но уйти не успел, остановленный ее словами. Мелинда трижды выкрикнула заклятие на латинском языке, а потом довольно рассмеялась.
- Джеймс, послушай меня! Сколько бы твой Бог не отмерил тебе лет, ты все равно умрешь, а я еще вернусь. И пусть не смогу отомстить тебе, но твои потомки станут отличной заменой. Уж поверь, я отплачу им сполна.
Мелинда еще некоторое время изрыгала проклятия в адрес предателя-мужа, а потом пламя поглотило ее, и, в конце концов, осталась только горсточка пепла и воспоминания об ужасном превращении леди Честли из доброй и милой девушки в кровожадную ведьму.
Пепел развеяли на ветру, а воспоминания потихоньку стирались из памяти людей. Когда-нибудь, возможно, и Джеймс забыл об этой истории, если бы не одна находка. Колдовская книга Мелинды, спрятанная в сундуке с двойным дном.
Раз за разом перечитывая книгу, Джеймс догадался, о чем так неистово кричала Мелинда во время сожжения. Она наложила заклятье на одно из своих платьев. И теперь та, что наденет его, перенесется из своего времени в тот момент, когда сама Мелинда была в этом платье.
Джеймс приказал сжечь гардероб жены. Он лично наблюдал за этим процессом, опасаясь, как бы одна из служанок не припрятала что-нибудь из вещей. Но, видимо, это сделала не служанка, а сама Мелинда: как ни искали, но никто не смог обнаружить ее свадебное платье.
Угроза все еще оставалось, и лишь одно вселяло надежду. Подобные перемещения были возможны при одном условии: надеть платье должен "духовный двойник" Мелинды. Что это значит? Когда этот двойник появится? В колдовской книге об этом не говорилось, но Джеймс понимал, что заклятие ведьмы не подействует, пока этот самый двойник не родится на свет. Похоже, подобное случалось крайне редко. И лишь это остановило его, когда он задумался, не сжечь ли родовой особняк, в котором могло храниться заколдованное платье.
Пытаясь найти способ уберечь мир от возвращения Мелинды, Джеймс нашел заклятие перемещения во времени и в шутку попробовал его. Когда же шутка обернулась правдой, он понял, что теперь сумеет помешать жене исполнить ее жуткие обещания.