Власов Иван Михайлович : другие произведения.

Любовь Без Права Передачи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  ...Приведенные ниже записи я прочитала в дневнике Оли.
  Разбирала бумаги по просьбе ее мамы, надеющейся, что они прольют хоть какой-то свет на ее странное исчезновение, и наткнулась на дневник.
  Эти записи не имели даты, как все остальные, а просто продолжили последние записи от 28 августа. Я не стала пока никому показывать их в силу фантастичности, в ожидании, в надежде, что в ближайшее время все и так прояснится.
  Будучи ее ближайшей подругой, я видела и хорошо знала персонажей этих записей, более того все, что касалось меня, нашей яркой короткой любви с Алешей, глубоко потрясшей меня, удивительным образом соответствует действительности.
  Еще одна странность - почерк в конце этих записей отличался от того, что был в начале. И вот еще что. Меня поразила откровенность, с которой Оля описывает любовные отношения, физиологический их аспект, чего раньше за ней не водилось...
  
  I
   ...Я шла по перрону на электричку в дурном расположении духа не выспавшаяся, не ожидая ничего хорошего от этого раннего солнечного утра, явно не соответствующего моему настроению.
  Что называется, тащилась, едва передвигая ноги.
  Виной тому была нелепо проведенная бессонная ночь. За мной шел некто, бросая на меня длинную тень.
   Включила боковое зрение. Это был симпатичный темноволосый молодой человек, которого я автоматически отметила еще у билетных касс. Он шел, хмуро глядя себе под ноги, совершенно не замечая меня.
  Мне-то было все равно, мое же тело взбунтовалось.
  Ну, уж нет! Где делась усталость!
  Выпрямленная спинка, втянутый живот, небрежная раскачка бедер, отпущенные на свободу ягодицы - ожившее танцующее тело бодро 'завышивало' впереди, я же понуро поплелась следом.
  Как и предполагалось, результат не замедлил сказаться.
  По крайней мере, когда я зашла в вагон, юноша последовал за мной.
  
  Какие же все-таки они (мужчины) одинаковые, играющий зад, прыгающие груди, что еще надо? Где уж тут место душе?
  Даже на лицо не глянул!
  Чего добилась? Кому и что доказала?
  Если бы я только знала, какие это будет иметь последствия!..
  
  Села в начале пустого вагона, поставила рядом на сиденье сумку, дабы юный любитель задниц не пристроился рядом.
  А он и не собирался. Прошел дальше и сел неподалеку от меня (через проход), чтобы я была у него на виду, и открыл книгу, всем своим видом показывая, что ему не до меня...
  Прикрыла глаза, предвкушая возможность поспать, наконец - впереди ждала многочасовая дорога, а пока сквозь прикрытые ресницы разглядывала своего неожиданного попутчика.
  У него было худощавое отрытое загоревшее лицо с большими темными, почему-то грустными глазами, похоже, его ночь тоже не задалась.
  С удовольствием смотрела на него, все же не напрасно старалось тело, но мысли потихоньку обратились в недавнее прошлое - бездарно проведенную ночь...
  
  Вчера я так и не сумела объясниться с Сережей. Он чувствовал, что я отодвигаюсь от него, и уже не знал, как мне угодить. И любимые конфеты, и легкий коньяк, и виноград, и любимая музыка не радовали меня. Не знала, как начать неприятный разговор.
  Видя мою отстраненность, Сергей догадывался, о чем я не решаюсь заговорить, мрачнел и запивал тревогу коньяком.
  Взял меня за руки - его большие серые встревоженные глаза пытались проникнуть в меня, в мои мысли.
  В них - такая мольба и боль, что решительные слова застревали в горле.
  Милый, добрый, ласковый мальчик. Ведь его невозможно не любить, он достоин любви.
  Ему, увы, не дано стать искусным любовником, но он меня любил, любил без оглядки, без условий, просто любил. Любил, как мог.
  Год назад я и не мечтала бы о другом. Если бы не Игорь.
  Хотя внешне Игорь ему проигрывал. Сережа - высокий спортивный красавец - легко и просто шел по жизни, источая спокойствие и уверенность, заражая и заряжая окружающих.
  Находиться рядом было одно удовольствие под дождем завистливых ли, восхищенных, но никогда не равнодушных взглядов.
  При этом Сережа не задирал нос, был прост и дружелюбен со всеми, со мной же был ласков, нежен, предупредителен, опекал и защищал, как мог. Короче, с ним я была бы, как за каменной стеной.
  
  Беда состояла в том, что я его не любила. И что мне его красота? Хвастаться перед подругами? Душа то ведь молчит, и что ей нужно? Да и не хотелось морочить голову - он заслуживал лучшего...
  
  Время шло, а я так и не решилась.
  Уходить было поздно, предложила лечь, на что он с пьяной легкостью согласился и направился в ванную.
  Устала от сомнений и нерешительности, хотелось спать. Плоть же соскучившись по любви, возражала, томилась ожиданием. А Сережа, как назло, застрял надолго...
  
  И почти уснув, сквозь сон с неудовольствием почувствовала на себе его большие требовательные руки. Как некстати!
  Но что-то не заладилось у него - то ли от моего не скрываемого нежелания, то ли от чрезмерного количества выпитого. Занервничал.
  Обычно я с удовольствием ласкала его, и не только руками, сама нимало возбуждалась, сегодня же мстительно ожидала, даже вызывала неудачу, чтобы хоть как-то погасить свое раздражение на его непонятливость и свою слабохарактерность.
  И была вознаграждена...
  Выдержав должную паузу, предложила перенести на утро, повернувшись спиной.
  
  ...Электричка тронулась, я вернулась в настоящее. Вагон оставался почти пустым, лишь в конце вагона разместилось несколько женщин с корзинами. Юный попутчик сидел на том же месте и читал или делал вид. Прикрыла глаза, погрузившись в воспоминания ночи...
  
  Проснулась я вскоре, разбуженная Сережей, его требовательными руками.
  Сон слетел мгновенно.
  Раздраженно повернулась, настроенная пресечь его поползновения. Тело же решило иначе - оно давно уже действовало за меня, вместо меня, а ему откровенно был нужен мужчина. Почему бы и нет! Может это наша последняя ночь?
  Сережа тихо лежал и виновато смотрел на меня не слишком трезвыми глазами. Ну что с ним делать?
  Пошла на поводу у плоти.
  
  Я любила его тело, всегда с удовольствием ласкала, поддразнивая, возбуждая.
  Провела рукой по лицу, затем по мускулистой безволосой груди, плоскому животу, дальше...
  Как же великолепно сложен этот красивый большой мальчик!
  Рука не ведала запретов - нетерпеливые пальцы заплясали в чувственном танце, в глазах зарябило, в пах вонзились жгучие стрелы.
  Сережа немедленно оживился.
  Перехватил инициативу.
  Теперь я внимала ему, ощущая не слишком умелые его губы, блуждающие по телу. Поиски затянулись...
  Наконец!
  - Не так сильно... не торопись... не дави... молодец... постой, - шептала я ему, и отпустила ноги, давая простор, а он (какая досада!) воспринял это как приглашение, сдвинулся вверх. Застигнутая врасплох плоть отчаянно сопротивлялась.
  
  Стоп, это чревато!.. Когда у тебя не слишком умелый любовник со столь весомым аргументом, нельзя пускать на самотек.
  
  Опрокинула на спину.
  Залюбовалась совершенством распростертого тела атлета, венчаемого гордым сооружением, магнитом притягивающим взгляд.
  И не было в мире силы, что сумела бы меня удержать!
  Приблизилась лицом.
  Застонал, а я и стонать уже не могла, лишь мычала.
  Господи, что я творила?
  Оторвалась. Все. Нет сил!
  Желание разрывало на части.
  
  - Только не торопись, - увещевала я себя, седлая атлета, - Не торопись!
  И отпугивая поспешность, поводя бедрами, стала осторожно 'надеваться', ощущая себя перчаткой не по размеру.
  
  Мертво, не шелохнуться! Ну, и?
  
  Необычная наездница на не менее странном седле неторопливым медленным шагом отправилась в страну наслаждения, позволив себе лишь перейти на легкий аллюр, хотя хотелось неистовой скачки, увы!..
  
  
  Теперь оставалось одно, чтобы не подвел Сережа! А он вполне мог.
  Прекратила раскачку, замерла, чувствуя (предвкушая) неотвратимо надвигающееся...
  Но нет! С Сережей что-то не так!
  С трудом сползла, сильно сдавила рукой, пытаясь спасти положение!
  Поздно!..
  Вулкан!..
  Желание рванулось к зениту, а разрядка не наступила!
  Невыносимо!
  Низ живота, вытесняя наслаждение, заливала вязкая, тянущая боль.
  - Ну что ж ты! - выдохнула в отчаянии.
  А он лишь стонал и всхлипывал, глаза его подернулись мутью наслаждения.
  Терзаясь болезненными ощущениями плоти, проклиная свою уступчивость, понуро потянулась в ванную комнату.
  Досада захлестывала меня, выдавливая остатки чувств...
  Вернулась, а Сергей уже спал, так и не удосужившись узнать мое состояние и хоть как-то успокоить!
  Будить не стала - бессмысленно!
  Какой же он неумеха!
  Игорь со мной такого никогда бы не допустил, а если бы и 'сорвался', все равно добился бы моих завершающих стонов.
  
  Вконец распаленная, неудовлетворенная и злая легла рядом со своим незадачливым любовником, еще более утвердившись по поводу нашего с ним будущего.
  Сон не приходил.
  Тихое посапывание спящего Сергея все более раздражало меня.
  И не найдя ничего лучшего, стала вспоминать Игоря, наши с ним встречи, нашу любовь...
  
  В действительность (в электричку) меня вернула женщина, требовавшая снять сумку с сидения. Вагон заполнялся. Посмотрела на своего вынужденного спутника, его не оказалось на месте. Но он не вышел (слава богу!) - его сдвинули к окну...
  
  Прикрыла глаза и погрузилась в воспоминания о другом мужчине, самом любимом, самом главном в моей жизни, но, увы, не моем!
  Казалось, выплакала все слезы, а вот нашло!..
  
  II
  ...Тогда, почти год назад, я собралась замуж.
  Мы с Юрой решили, наконец, оформить наши отношения, тянувшиеся второй год.
  Юра, молодой руководитель нашей фирмы, имел все надлежащие жениху атрибуты - квартиру, машину, деньги.
  Любила ли я его - не знаю, точнее, тогда еще не знала, что это такое.
  Среднего роста, уверенный в себе, с, увы, уже намечающимися лысиной и брюшком, он был завидным женихом и из большого числа претенденток выбрал именно меня, как мне тогда казалось, не вполне обоснованно.
  
  Начали жить вместе мы после одной из нечастых вечеринок, когда, будучи слегка подшофе, я не смогла отказать ему не слишком, впрочем, сопротивляясь.
  Мы замечательно проводили время, ездили в Турцию, Египет, Европу.
  С ним было легко и комфортно.
  Имел он лишь один недостаток - был постоянно в работе, и я казалась себе одним из дополнений в его жизни к машине, квартире, работе...
  
  И в постели все шло у него как в работе - гладко и размеренно.
  Мы встречались раза три в неделю. Когда он приходил после работы, ужин уже ждал его. Я всегда с удовольствием кормила его, любила смотреть, как он с аппетитом ест - это возбуждало меня.
  Мы выпивали немного вина или коньяка с фруктами. Затем он шел в душ, и мы ложились.
  Ему было не до фантазий.
  Устав от дел, он действовал всегда в заданной последовательности, никогда не отклоняясь.
  Начинал с поцелуев в губы, затем следовали шея, плечи, груди, одновременно ласкал руками бедра, ягодицы, живот.
  Я же нетерпеливо теребила его нехотя твердеющий инструмент любви.
  Доведя меня, до готовности, а если быть более точным - себя, постепенно отключая мысли о работе, приступал, как он полагал, к главному - 'въезжал' в меня, чаще сверху, реже сзади или сбоку.
  Дожидался, пока я весело покричу, затем, разряжался сам и отваливался с чувством исполненного долга.
  Через пять минут он уже спал, с утра у него всегда было много забот, я же еще долго переживала наслаждение, увы, не всегда полное, не сразу засыпала...
  
  Мне тогда казалось, что так все и должно происходить, ведь до Юры мои бывшие кавалеры не могли похвастаться и этим.
  
  ...А в тот вечер я пошла в филармонию. Давали первый концерт Чайковского с непременной нагрузкой - сюита какого-то современного композитора.
  На такие концерты я ходила одна без Наташки, с которой мы обычно ходили по театрам и концертам. Это позволяло мне вкушать музыку, сосредоточившись на собственных переживаниях, и не делить их ни с кем другим...
  
   От воспоминаний меня отвлекла ругань пассажиров, проталкивающихся к выходу. С неудовольствием глядела на сутолоку и вдруг вспомнила про своего молодого попутчика.
  Он сидел, глядя в окно, и, почувствовав, что я смотрю на него, улыбнулся мне, но не получив ответную улыбку, отвернулся к окну...
  
  ...В антракте мне захотелось пить, и я пошла в буфет.
  Большая очередь несколько остудила мою жажду, собралась уже отойти, но из очереди, показалось именно мне, махнул рукой какой-то мужчина.
  Оглянулась, но, не увидев никого за спиной, поняла, что звали все же меня. Стала вспоминать - где бы я его могла видеть, нет, он был явно незнаком.
  Подошла. Никак не прореагировав на мой вопросительный взгляд, спросил, что буду пить и, не получив ответа, заказал 'миргородскую', как бы прочитав мои мысли, себе же взял кофе. Мы отошли к столикам. Он не реагировал на мой вопросительный взгляд, спокойно и дружески глядел на меня.
  
  Теперь и я смогла рассмотреть его, не переставая, впрочем, удивляться.
  Сухощав и строен, невысокого роста, не намного выше меня на каблуках.
  Лицо - худощавое, и хоть правильное, пожалуй, ничем не примечательное, в толпе не обратила бы внимания, да вот только глаза (замечательные, большие!) выделялись на его лице.
  Казалось, они жили отдельной жизнью, меняя цвет от карих до темно-зеленых, удивлялись, лучились искорками смеха, высказывая приязнь и доброжелательность.
  С трудом оторвалась...
  Наконец, он задал вопрос: 'Как концерт?', - на что я ответила, что пока не очень, и пришла из-за второго отделения.
  Направились в зал, он уверенно подвел меня к моему креслу, заняв место справа от меня. Увидев мой удивленно-негодующий взгляд, пояснил, что это его место.
  
  И тут, наконец, до меня дошло, что он сидел рядом со мной все первое отделение, просто я не обратила на него внимание.
  Тогда, в первом отделении, кто-то справа дал мне программку, полистала ее, поблагодарив, отдала.
  Стало неловко за свою невнимательность, но он глазами показал, что нет надобности оправдываться.
  Началось второе отделение и, в отличие от первого, в котором я рассматривала оркестрантов, погрузилась в музыку Чайковского...
  
  Когда затих последний аккорд и овации, я продолжала сидеть, еще переживая звучавшую во мне музыку, не вставала, ожидая, когда разойдутся зрители.
  Вспомнила о соседе справа.
  К моему неудовольствию он продолжал сидеть, думая о своем, глядя рассеянно поверх голов расходившихся оркестрантов...
  Встала, почувствовав, что мне нужно пройти, он, пожалуй, с некоторой неохотой приподнялся, пропуская меня. Направилась к гардеробу, находясь еще под впечатлением музыки.
  
  Дождавшись пальто, отошла в сторону, положив его на барьер. Надевая шарф, вдруг с испугом обнаружила, что пальто нет, оглянулась, оно оказалось в руках моего соседа-незнакомца. Будучи уже в куртке, он невозмутимо помог мне одеться.
  Поблагодарив, пошла к выходу, не особенно беспокоясь...
  
  Мне не хотелось ни с кем разговаривать, почему я и ходила на концерты одна.
  Шла по улице, погруженная в себя, и вдруг почувствовала, что незнакомец идет рядом.
  На мой немой вопрос, он неожиданно улыбнулся. Какая все-таки у него замечательная улыбка, почти незаметная, одними глазами, но как много они говорили!
  Заговорил со мной, как со старой знакомой, объяснив, что, обычно, не знакомится так запросто, что я ему очень нравлюсь, что ему импонирует то, как я сопереживаю музыке, а это в наше время большая редкость, что он впервые в нашем городе, что ему еще рано идти в гостиницу, что он голоден, и не против перекусить, но не знает где.
  Проговорив все это разом, спокойно ожидал отказа, глядя на меня тепло и приветливо, но я совершенно неожиданно для себя согласилась.
  
  Невозмутимо спросил, куда мы пойдем?
  Не зная его финансовых возможностей, повела его в уютное недорогое кафе, знакомое мне еще по студенческим временам, где можно было быстро, недорого, но достаточно вкусно поесть, запивая неплохим вином...
  В кафе, сняв с меня пальто, незнакомец не скрывал гордости за свою спутницу, столь легко привлекшую внимание посетителей.
  По пути же к столику почувствовала спиной его взгляд.
  Оглянулась. Он откровенно любовался моими бедрами, плотно облегаемыми платьем.
  Смутился, что поймала врасплох.
  У меня это почему-то не вызвало неприятия. К тому же, тогда мне казалось, что со спины я не столь уж привлекательна из-за излишне развитых ягодиц. Его же восхищенный взгляд решительно опровергал это.
  
  Заказав еду и вино из небогатого меню, мы тихо беседовали, как старые знакомые. Незнакомец ненавязчиво расспрашивал, чем занимаюсь, как отношусь к музыке, какую предпочитаю.
  Похвасталась, что окончила музыкальную школу, люблю классику - Чайковский, Григ, Бетховен, интересуюсь романсами, шлягерами и авторской песней.
  
  Он, оказывается, тоже учился в музыкальной школе, играет на гитаре, увлекается джазом, любит естественно и классическую музыку...
  
  Говорили и о литературе. Здесь он знал много более моего, но в нем не чувствовалось ни капли зазнайства, столь характерного мужчинам.
  Он был прост и легок в общении, и мне вовсе не хотелось идти ни домой, ни к Юре, где тот должен был ждать меня после концерта, и, не слишком внимательно выслушав впечатления о концерте, уложить в постель, и не мудрствуя лукаво удовлетворить свои мужские, да, собственно говоря, и мои женские потребности...
  
   Почему-то я не чувствовала угрызений совести перед Юрой.
  Незнакомец, в отличие от других, демонстрировал, не таясь, откровенный интерес ко мне, любовался мною, а наши глаза вели еще более интересный и увлекательный диалог...
  Время пролетело быстро, кафе закрывалось, и по тому, как он расплачивался, было ясно, что не слишком богат, но мои попытки раскрыть сумку отверг решительно.
  
  Повела его к своему дому. И неожиданно для себя поняла, что вовсе не хочу расставаться с ним.
  Галантно поцеловав на прощание руку, поблагодарил за вечер, и уже приготовился ретироваться, хотя так и не сообщил своего имени, мое имя он тоже почему-то не спросил.
  Я же вдруг забеспокоилась, не торопясь забрать руку, ведь мне вовсе не хотелось, чтобы он так ушел.
  Он это почувствовал, но не стал, как все, просить мой телефон, а мило и чуть застенчиво спросил, не смогу ли завтра показать ему город, в который он едва ли когда попадет. И вновь приготовился получить отказ.
  
  Какой отказ! Я была готова тотчас же согласиться, уж очень хотелось вновь окунуться в его глаза, почувствовать себя в кои веки привлекательной женщиной, вызывающей восхищение и восторг, но все же выдержала должную паузу, договорившись встретиться с ним тут же возле моего дома завтра днем в воскресенье.
  Поднимаясь вверх по лестнице к себе, вдруг вспомнила, что завтра с Юрой мы должны идти на день рождения к его другу, но это вечером, а днем я была свободна и вновь увижу милого мне незнакомца...
  
  Дома мама сообщила, что звонил Юра, беспокоился, почему не отвечает мобилка. Вспомнила, что выключила ее еще на концерте и забыла включить.
  Позвонила Юре и соврала, что моя мобилка села, что 'зависла' с подружкой, что было уже поздно ехать к нему и встретимся завтра.
  Разве могла я тогда предположить, что этот вечер так перевернет мою жизнь!..
  
  ...И вот теперь почти год спустя я находилась в электричке, везущей меня к тетке в деревню, куда мне вовсе не хотелось ехать, хотя там была и мама, но нужно было как-то отбиться от Сергея, которому утром, уходя, я оставила записку с одним словом 'все!'.
  Вагон почти опустел, вдруг подумала о попутчике.
  Тот по-прежнему сидел глядя в окно. Почему-то захотелось, чтобы он обратил на меня внимание, он почувствовал это, но я уже успела прикрыть глаза, с удовольствием разглядывая его сквозь ресницы, вновь погружаясь в прошлое, в то счастливое время...
  
  ...Днем следующего дня я нетерпеливо высматривала незнакомца в окно - телефона ведь не спросила, но, слава богу, он вовремя подошел к моему дому. Неспешно оделась, выдержав положенные минуты, на которые следовало опоздать в моем случае, и легко сбежала по ступенькам.
  
  Не слишком надеясь, что я выйду, он терпеливо ожидал в подъезде, опираясь на теплую батарею. Увидев же меня, не смог скрыть неподдельную радость, весь засветился, отчего мне стало даже неловко. Поздоровалась, извинилась за опоздание, и мы вышли в город.
  Наконец, познакомились по моему настоянию. Он объяснил свою странность тем, что ему подольше хотелось видеть во мне 'таинственную незнакомку' (блоковскую).
  Но, если я настаиваю? Назвался Игорем.
  Назвала свое имя и я.
  
  Мы бродили по старым улицам, и как умела, я увлеченно рассказывала о родном городе.
  Здесь ходила в школу, здесь на склонах реки встречали рассвет после выпускного, здесь прошла моя юность, здесь в парке впервые поцеловалась с мальчиком...
  
  ...Была поздняя осень, и солнце, казалось, из последних сил отдавало нам остатки тепла, согревая, неся успокоение и легкую грусть.
  Время летело быстро и вместе с падающими листьями крутило сказочный хоровод, вовлекая в него и меня, чтобы я уже не на шутку увлеклась своим спутником.
  Он не был слишком разговорчив, но с ним было легко и комфортно, его взгляд все чаще и дольше задерживался на мне, в глазах светилась тихая радость, я погружалась в них, плыла в его восторге, его удивлении...
  
  Мы стояли в парке, глядя с высоты крутого берега на речную даль. Он искоса поглядывал на меня с тихой улыбкой, спросил что-то, ответила, уже не важно что.
  Я безнадежно тонула в его обаянии. И вдруг как будто что-то щелкнуло во мне, сработала какая-то защелка, почувствовала, что потеряла собственное 'я', на смену пришло 'мы'. Возникло неодолимое желание прислониться к моему солнечному спутнику.
  
  Придвинулась к нему, он - ко мне. Глаза в глаза!
  - Зачем это вам? - Он не сразу ответил, глаза затуманились, чувствовалось, что он борется с сильнейшим желанием обнять меня.
  Но не решился, взял мою руку, поднес к губам:
  - Вы мне очень милы, а вам зачем? - Я не ответила, все ближе придвигаясь к нему, мне было удивительно хорошо.
  Забыв о времени, мы долго молчали, прислонившись телами и душами...
  
  'Боже, что я делаю, а как же Юра, с которым мне совсем скоро идти на день рождения? ' - подумала я, из последних сил сопротивляясь искушению...
  ...Солнце потихоньку с нами прощалось, уступая место сумеркам и прохладе. Поежилась.
  - Здесь невдалеке - ресторан (в моей гостинице), мне не хочется расставаться с вами, к тому же, вы наверняка проголодались? - слова моего спутника выразили и мое желание, и, взявшись за руки, мы направились к ресторану.
  
  Стол у окна в углу зала нас вполне устроил. Коньяк и легкий ужин продолжили наше стремительное сближение...
  
  В ресторане, хоть и был ранний вечер, заиграла музыка - медленный танец.
  Игорь вопросительно глянул на меня - и мы направились к центру зала.
  Умело повел меня. Я безнадежно растворялась в его темнеющих от нежности глазах, вся потянулась к нему, доверчиво прижалась и тихо млела, внимая музыке и танцу, тесно сплетясь в объятиях с партнером, которого еще день назад вовсе не знала.
  Закрыла глаза и плыла, покачиваясь. Время остановилось...
  
  Из блаженного состояния нас вывели рукоплескания нам немногочисленных посетителей ресторана.
  Оказывается, музыка давно завершилась, оркестранты ушли, а мы продолжали плыть в танце, подчиняясь внутренней музыке, слышной лишь ему и мне.
  
  Он неохотно отпустил руки, я покачнулась, придержал меня.
  - Что с вами... с тобой?
  - Мне очень хорошо, очень!
  
  Повел меня к столику, поддерживая, я шла трудно, как пьяная, покачиваясь, опустилась на спасительно подставленный им стул, глянула снизу сквозь пелену слез.
  - Кажется, я пропала. - Он сел рядом, взял за руку.
  - Я... тоже.
   Готова была до скончания века глядеть в эти дивные очи, но плоть взбунтовала, вырвав из меня слова:
   - Я хочу, очень... продолжения танца - только ты и я.
  
  Он согласно кивнул. Вышли из зала, остановила его, повернула к себе и первая потянулась к нему. Слились в долгом поцелуе, он с трудом удерживал меня почти на весу.
  
  - Прости, меня совсем не держат ноги.
  Душа забилась в уголочек, а тело?..
  Тело жаждало ощущения его губ, рук, меня всю трясло, дрожь передалась и ему. Повел к лифту. Дверь закрылась, рванулись навстречу!..
  - Может, сначала выйдете? - из небытия вывел нас чей-то голос.
  Лифт с голосом уехал вниз, мы же, не переставая целоваться, двинулись к его номеру.
  Зашли...
  И тут Игорь остановился в нерешительности, засомневался, что-то его беспокоило.
  Вернее всего, он полагал, что выглядит дешевым соблазнителем, легко добившимся расположения неопытной девочки.
  
  Неловко улыбаясь, взял пальто, повесил, подошли к столу. На столе предусмотрительно стояла маленькая бутылка коньяка и лежала шоколадка.
  
  А он-то ведь знал, что так будет!
  Сама подошла к нему, и, повернув к себе, заглянула в глаза.
  Они выдавали внутреннюю борьбу, но я уже закусила удила, меня ничто не могло остановить! Сказала, что сама напросилась в гости, и пусть ни о чем не беспокоится.
  Удерживая его голову руками, стала целовать, прижавшись.
  Что меня вело? Неодолимая сила тянула к нему.
  
  У меня был небогатый опыт соблазнения, но все мое естество рвалось
   к этой сладкой погибели.
   Почему же я так быстро сдалась, легко изменив себе?
  Наверное, потому, что впервые в своей жизни я почувствовала себя ЖЕНЩИНОЙ!
  Женщиной, которой откровенно восхищались, дарили самой себе, преклоняясь перед ее красотой.
  
  ...Тогда в свои двадцать пять лет, готовясь к замужеству, я была слабо искушена в любви. Юра был моим третьим мужчиной и вполне меня устраивал.
  
  До него был Роман, с которым у меня не сложилось.
  Он был неплохим парнем, неглупым, веселым - душа компании, пока дело не дошло до постели.
  Куда девались его чувство юмора и легкость? Полный эгоист, он мучительно долго возбуждался, нервничая и психуя, зато быстро 'отваливался', раньше, чем я успевала что-либо понять.
  В поцелуях и ласках он не опускался ниже груди, казалось, что понятие эрогенные зоны ему неведомо, и хотя сама в этом была мало сведуща, через некоторое время предложила ему дружбу, на что он не согласился.
  
  Первый же мой мальчик - милый и застенчивый - длительное время со мной встречался, но не решался на близость, ограничиваясь поцелуями и ласками, доводя и себя, и меня до ненормального, полуобморочного, болезненного состояния (я у него тоже была первая), пока не предложила себя сама.
  
  Валентин, так его звали - в тот самый знаменательный для всех девушек день долго со мной возился.
  Что-то у него не заладилось - пришлось взять 'инициативу' в свои руки, и, наконец, он 'пробил' меня, спешно и неловко, и сразу же 'выстрелил'.
  Было больно, много крови, и ни малейшего удовольствия.
  В результате - крайнее разочарование, зато я лишилась комплекса девственности...
  
  Потом мы с ним еще некоторое время встречались, трудно познавая азы любви. Увы, это длилось недолго.
  Так 'грязная' плотская любовь убила юношескую 'чистую', и мы расстались, впрочем, мне кажется, я по своему любила его, нам просто следовало встретиться позже, иначе, по другому...
  
  Спустя год я узнала, что он женился на женщине старше себя (с ребенком), быстрее всего, из-за того, что в постели с ней у него сложилось гораздо лучше, чем со мной.
  
  Из всего этого я вынесла основное - первый сексуальный опыт должен случиться непременно с опытным партнером (партнершей) во избежание в дальнейшем многих проблем и комплексов в жизни, порой фатальных и непоправимых...
  
  Тогда, почти год назад, Игорь должен был стать четвертым, самым, самым.
  Я так решила, так хотела, так чувствовала!
  Меня несло на крыльях безумия, и ничто не могло меня удержать, остановить, образумить! Юра был забыт, его не существовало.
  
  Действительность же превзошла все ожидания!
   Этот первый наш день любви я запомнила на всю жизнь во всех деталях и подробностях, ибо такое случилось со мной впервые.
  Это был праздник, пиршество, сказка!
   В кои веки почувствовала себя королевой - красивой, желанной, которую боготворят и наслаждаются ее наслаждением, когда ее блаженство дороже собственного удовольствия, собственных переживаний и радостей, когда мужчина одаривает, не требуя взамен ничего...
  
  Игорь, еще сопротивлялся, не удержался, глянул на меня, глаза загорелись, стали почти черными из-за огромных зрачков - черно-зеленый омут!
  Ноги подкосились, и я рухнула на стул, предложив, неожиданно охрипшим голосом, выпить коньяку.
  
  Разлил в стаканы, разломил шоколад, мы выпили, на меня он боялся смотреть, а, когда глянул, его глаза излучали такую дикую страсть, что уже через секунду мы, вскочив, неистово целовались, теряя одежды.
  
  Неожиданно он остановил меня и то необычное до абсурда, что творилось со мной в дальнейшем, было как бы уже не со мной.
  Скромность и стыд покинули меня, не оставив никаких тормозов.
  От глаз Игоря исходила непререкаемая сила, и я подчинилась без остатка, полностью отдав власть над собой, своим телом, душой, потеряв счет времени, не понимая, кто я, где я, что со мной.
  Но при этом, все, что он ни делал, предвосхищало мои самые сокровенные, неосознанные желания.
  
  Ритуал любви начался с душа. Он мыл меня, как маленькую девочку, как, наверное, моет дочку, чувствовалось, что он получает от этого величайшее наслаждение.
  Находя свои бедра излишне развитыми, немало удивилась, почувствовав вдруг поцелуй на своей попке, в недоумении повернула голову.
  В глазах Игоря было столько восхищения:
   - Я никогда не видел такого!
  Тонкий стан и вдруг поразительный контраст - у тебя удивительно красивые бедра, просто роскошные!..
  
  ...С неудовольствием вырвалась из тех счастливых времен в вагон электрички.
  Выходили пассажиры. А как там мой юный попутчик, который хоть как-то развлекал меня?
  Он сидел у окна и, похоже, спал. 'Все-таки милый мальчик, - думала я. - Интересно, куда он едет?'...
  Закрыла глаза и вновь погрузилась в то свое неожиданное счастье в тот первый, точнее, второй день наших встреч.
  
  Лежа в постели, я ждала Игоря из ванной комнаты, сама еще сомневаясь.
  
  А Юра? Что со мной? Что я творю?
  Ведь я напрочь теряла все, что строила, лелеяла - достаток, уверенность в будущем, само будущее!
  Последние сомнения уже оставляли меня, хоть и понимала, что пропала и качусь к пропасти! Изменить что-либо была не в состоянии!..
  
  Пришел Игорь. Застыл.
  Засмотрелся, не решаясь хоть как-то осквернить, оскорбить эту 'неземную' красоту.
   Глядя в его постоянно меняющие цвет глаза, я переживала вместе с ним его восхищение.
  Решился. Долгий поцелуй.
  Сладкие губы.
  Первые касания - ласковые, едва-едва.
  Тело внемлет его губам, упивается их нежностью, сопереживая радости познавания, трепещет, замирает!
  
  Время замедлило ход, могло бы и остановиться...
  Тихий шепот:
  - Какая же ты красивая... необыкновенная!..
  Разомкнула ресницы, засмотрелась.
  Его глаза темнеют, становятся бездонными, затягивают в глубину, в бездну.
  
  Перестала ощущать свое тело вне его ласк.
  Он легко читал мои мысли, предвосхищая желания.
  Я же, впрочем, это была уже не я, а некая оболочка, с трудом сдерживающая распирающее ее вожделение, впитывала его ласки, вздрагивая со стоном при каждом прикосновении.
  И уже 'созрела', но любовник не торопился, изводя меня, испытывая терпение, дразня.
  
  Дальнейшие же его действия разрушили все мои тогдашние представления о границах допустимого и дозволенного!
  Его губы, неумолимо смещались, приближаясь... Натянулась, как струна!
  
  Поцелуй! Всхлипнула, выдохнув свой восторженный протест - в глазах вспышки, россыпи искр!..
  Разве такое возможно?
  Почудилось даже, что мои нижние уста влажно ответили на его поцелуй. Потолок закачался, поплыл...
  
  И тут же содрогнулась как от удара!!!
  Сокровенное касание - легкое, нежное ...
  'Ааах!' - тело рванулось, затрепетало - в пах вонзились мириады жгучих стрел, а разбуженный комочек плоти - эта сверхчувствительная жемчужина - стала расти, доверчиво потянулась навстречу ласкающим губам, языку, упиваясь невероятными ощущениями, раздвигая створки раковины, выходя за пределы тела, за пределы всего сущего. Казалось, все вожделение вселенной стекалось в нее.
  Губы и язык моего искусителя силой сладчайшего воздействия опрокидывали всякое представление об их истинном назначении...
  
  Сколько прошло время, не понимала, находясь в полуобмороке, выпустив на волю чувственность.
  
  Странное состояние постигло меня.
  Будто мое тело приподнялось над землей и зависло, плавно покачиваясь, как на волнах. Затем стало растворяться в воздухе, тая...
  
  Меня не стало, уплыла легким облачком, исчезла...
  
  Не осталось ни вселенной, ни пространства, ни времени!..
  
  Из ничего (центра вселенной?) вдруг возникла пронзительно жгучая точка бесконечно сладостного ожидания.
  Она стремительно росла, увеличиваясь, грозя уничтожить, взорвать, разнести!
  Неотвратимость конца света!
  
  Господи, спаси!!!
  Мир содрогнулся от сокрушающей силы!
  Вспышка наслаждения! Взрыв вселенной!
  
  Невыносимое блаженство поглотило все вокруг, не оставляя места ничему...
  Сколько это длилось?..
  
  Пришла в себя, долго соображая: где я, кто я, что со мной?!
  Встревоженное лицо надо мной - огромные восторженные глаза. Это же мой возлюбленный! Наслаждение волнами нехотя покидало тело, уступая место сладостной истоме.
  Ноги были как чужие, бесстыдно раскинуты, но не было никаких сил ими пошевелить.
  На ладошке моего сладкого мучителя появилась капелька крови, слизнул языком.
  
  На мой немой вопрос, он сказал, что я кричала, что он попытался закрыть ладонью рот, а я вырывалась, кусалась и орала.
  
  - Боюсь, - сказал он, - сейчас сбегутся встревоженные работники гостиницы.
  Виновато смотрела на Игоря, ничего не понимая.
  
  Впервые я достигла взрыва наслаждения (и какого!) лишь от губ и языка!..
  - Извини, а как же ты?
  Я не знала, как вести себя дальше.
  Наличествующий опыт не давал ответа. Ведь раньше все было не так!
  Лежала, а мой любовник вел себя так, словно мы только 'приступили'. Да и тело мое было как бы и не мое, находилось в странном ожидании, предвкушая, настраиваясь...
  
  Стук в дверь заставил нас замереть.
  Шаги затихли.
  Я лежала без мыслей, отдавшись воле искусителя.
  Сладкие губы, нежные руки! Где они еще не побывали?
  
  Но мне смертельно захотелось вновь испытать эти ощущения.
  
  Руки, сами по себе, стали подталкивать голову. Оставил грудь, ее набухшие бутончики, уступив моей прихоти, распустила ноги, предвкушая.
  Полностью отдалась его нежности, медленно, мучительно умирая...
  
  Но что это! Вновь что-то не так.
  Почувствовала проникновение. Нет, не...
  
  Пальца?!
  Пока язык и губы забавлялись с твердеющей жемчужиной, палец (пальцы?) мягко погрузился в меня.
  Один, два, три... десять? Захлебнулась новизной ощущений - глотка непроизвольно отреагировала на это непотребство неизвестными звуками.
  Персты странного музыканта, играли на клавишах моей чувственности, касаясь потаенных, сокровенных местечек, и как нетерпеливые птенцы ворошили гнездышко, обрекая на сладчайшие муки.
  
  В глазах зарябило. Вновь закачалась, поплыла...
  
  Представилось, будто я - огромная чаша, наполняемая несовместимой смесью напитков. Здесь и неизбывные желания, и ненасытное вожделение, и непомерная чувственность, и неистовая страсть - жуткая взрывоопасная смесь!
  
  Раскачиваясь, расплескивая содержимое, чаша плыла над сушей, над водой, над землей. Сейчас прольется, заливая все вокруг потоками утоляемой страсти, разливами бесконечного блаженства!..
  
  Остановись мгновение, дай насладиться!..
  
  Но что это? Что-то происходило в мире, настойчиво и упрямо возвращая в реальность.
  Меня всю трясло, било. Творилось что-то нелепое, несуразное, неимоверное!
  
  Оказывается, это я сотрясала, никак не контролируя себя, не в силах удержать.
  Мое тело без всякого моего участия, в сопровождении дикого повизгивания неистово летало, намериваясь немедленно довести эту невыносимую муку до сладчайшего финала.
  
  Неожиданно прекратило, по нему волнами пробежала рябь, замерло...
  
  То, что со мной происходило дальше, было похоже на сильнейший припадок эпилепсии, свидетелем которого я была однажды.
  Началось с судорог, затем тело стало корчиться, выкручиваться, выгибаться, как лук при натягивании тетивы.
  Напряглось, натянулось и вдруг в бессилии пало - вязкая тягучая сладость толкнулась в меня, приподняла и бросила в бурный поток, понесла в безбрежную реку наслаждения!
  
  Толчки конвульсий сотрясали меня. Я хохотала и билась в истерике. Не было ни жизни, ни смерти, ни меня, никого, а одно лишь огромное потрясение начала мира, а может быть его конца? Чувства переполнили меня, я умерла...
  
  Потихоньку сознание возвращалось. Устала от содроганий. Ног не существовало, тело нехотя приходило в себя, а я еще и еще раз переживала этот неистовый восторг.
  Как такое возможно?
  
  Совершенно перестала понимать происходящее!
  Неужели это я?
  Неужто это происходит со мной?
  Все не так, все иначе! И только лишь губы, язык, пальцы?!
  
  Но какой невероятный взрыв наслаждения!!!
   И совсем другой - из глубины, из самого нутра, из центра (вселенной?), и в поражающей степени мощнее любого когда-либо изведанного.
  
  Виновато глянула на моего сладкого мучителя и утонула в его огромных от сострадания глазах:
  - А ты?
  
  Он молчал, а моя потрясенная плоть прислушивалась к себе, к своим ощущениям, к звучащей в ней музыке (гимну?), внимая его ласкам, постепенно приходя в себя...
  
  Но ведь и я могу!
  Хочу! Умею!
  Потянулась к нему.
  Прижалась. Между нами возникла помеха.
  Бедный, сколь же он терпелив! Оплела пальцами.
  Мучительный стон. Шалые мысли лезли в голову!
   Что-то еще мешало мне, что? Что он подумает?..
  Нет, не могу противиться!
  Все равно.
  Губы приоткрылись. Но не позволил, не дал, а жаль!
  
  И, отпугивая мои намерения, уронил на живот. Вытянулась в ожидании...
  Меня неторопливо выводили на новый виток наслаждения.
  Провел рукой по спине от шеи к лопаткам.
  Содрогнулась, как от удара плетью! Успокаивая, погладил голову, провел рукой по волосам, шепча ласковые слова.
  
  Почувствовала его губы и язык на шее, спине, ногах, ягодицах, меж ними... Жуть, но как невыносимо приятно! Тело внимало новизне ощущений, бесстыдно по-кошачьи прогнулось дугой. Не томи!..
  'Оох!!!'
  
  Наконец!! Дождалась!
  Выдохнула с восторгом радость встречи!
  
  Стала на колени.
  'Пришелец' забеспокоился, лихорадочно выбираясь, но я не давала, решительными толчками загоняя обратно.
  Заглянула в просвет меж нашими ногами, и увидела забавное зрелище - волосатый ребристый мешочек качался в такт любовному танцу.
  Не удержалась, придержала.
  Его рука, огибая бедро, потянулась к паху, что как вонзившаяся шпора подстегнуло меня!..
  
  Взвилась, почувствовав себя скаковой лошадкой, рванулась, понесла.
  Куда? Зачем?
  Неожиданно, непроизвольно сама перешла на рысь, затем на шаг, и далее вовсе остановилась, чувствуя приближение...
  
  Всадник же не давал покоя, продолжая пришпоривать.
  
  Воспротивилась, заржала, встала на дыбы, пытаясь сбросить неугомонного наездника. Он удержался и таки загнал меня в дикую муку наслаждения, сопровождаемую, сначала безудержным хохотом, затем горьким плачем и рыданиями.
  
  Пала без сил, всхлипывая и содрогаясь...
  
  Не успела опомниться, как нечеловеческий рык надо мной сотряс воздух, за ним последовали предсмертные судороги и агония наездника, пораженного стрелой страсти.
  Рухнул бездыханный.
  
  Повернулась на бок лицом к нему, глядя в его помутневшие глаза. Его лицо было искажено мукой непереносимого наслаждения.
  
  Никогда не видела столь сокрушительного опустошающего оргазма!
   Как могла, утешала, поглаживая моего необузданного, неутомимого любовника, обретшего, наконец, успокоение.
  
  Откинулась в изнеможении на спину.
   Глянула в окно и ужаснулась!
  За окном стояла глубокая ночь.
  Как странно, видимо что-то нарушилось в мире, случилось со временем. Оказывается, прошло много часов, а казалось - минуты.
  
  Силы оставили моего сладкого мучителя, он еще пытался бороться с собой. Безуспешно! Сон сморил его, рука замерла на моей груди.
  
  'Какое блаженство', - последнее, что подумала и я...
  
  Резкий толчок вагона вырвал меня из тех счастливейших времен.
  Состав, с воем набирая скорость, отходил от очередной станции.
  До моей конечной остановки было еще далеко. Мой милый попутчик мирно спал на своем месте. Поскорей прикрыла глаза и я, чтобы вернуться в сладкие воспоминания первых наших с Игорем дней...
  
  ...Солнечное утро.
  
  Проснулась в радостном настроении на удивление бодрая и отдохнувшая, хотелось летать.
   Это ведь не сон? Нет, не сон!
   Рядом со мной на спине лежал он - мой нежный, неистовый, неутомимый любовник, с которым познала мир неизведанных ощущений.
  
  Вновь и вновь переживала вчерашнее...
  
  Ведь так не бывает!
  Я - избранница Бога, которую вознесли до небес блаженства!
  Где тело, где душа, где я, где он?
  Что с нами было? Этот восторг, эта радость, эта сказка, этот пир любви.
  
  До этого, и, особенно с Юрой (с ним я в основном и набирала свой небогатый опыт), мы любили каждый за себя, окунаясь в одиночку в свои, собственные чувства, ощущения, переживания.
  Юра - сам по себе, еще погруженный в дела, и, даже позабыв о делах, по-мужски сдержанно, в соответствии с отработанными представлениями.
  Я - сама по себе с одной лишь мыслью - успеть, добежать, дождаться, вскочить в оргазм.
  С Игорем же все было иначе - я не торопила наслаждения, напротив бежала их. Они сами находили меня, настигали, заставали врасплох, неожиданно, непредсказуемо, неповторимо - смерч, стихия!
  
  Да и не этом дело!
  
  Это был незабываемый праздник - мы делали совместное радостное, замечательное, восхитительное действо, познавая себя, друг друга, с редкой откровенностью и свободой от эмоциональных и нравственных тормозов.
  
  Он искренне наслаждался представившейся возможностью, позволяющей зреть, трогать, пробовать на вкус и запах каждый сантиметр тела желанной женщины.
   Это был первый в моей жизни мужчина, показавший, что чувственность, эмоциональность, нежность - это не чисто женские свойства, а в той же степени и мужские.
  
  Откинула одеяло, не сдержалась, захихикала.
  Меж ног моего коханца под углом торчала стрела, направленная в угол потолка.
  Придвинулась и стала с интересом разглядывать.
  Она оказывается не прямая, а изогнута дугой.
  
  Никогда прежде мне не доводилось так близко и беспрепятственно это разглядывать. Удивительное сооружение!
   Поцеловала. Игорь зашевелился.
  Соскочила с кровати и побежала в ванную комнату...
  
  После душа нагая, халата у меня не было, вернулась в комнату.
  Игорь спал или делал вид, стрела, увы, улетела. Остановилась перед зеркалом шкафа.
  
  Мое тело отражалось, лучилось в большем зеркале в лучах солнца.
  Оказывается я непозволительно красива!
  Смотрела на свое отражение глазами моего возлюбленного.
  Скуластое лицо, с широко посаженными зелеными глазами, в обрамлении русых волос, лебединая шея.
  Достаточно высокая, стройная, даже тоненькая, грудь - небольшая, но имеет идеально правильные полушария с дерзко торчащими в стороны большими бутонами сосков, плоский с легкой выпуклостью внизу живот, стройные длинные ноги, и вдруг неожиданно широкие бедра, по мне, пожалуй, великоватые, но Игорю именно они показались самыми, самыми.
  Повернулась боком, спиной, разглядывая свою грудь, бедра, расходящиеся книзу ягодицы. Вовсе они не тяжелые, а округлы и полны лишь в сравнении с тоненькой талией - я очень себе нравилась.
  
  Подошла к окну, пошевелила бедрами, потянулась, выгнулась.
   Как хорошо!
  Утреннее осеннее солнышко через стекло приятно грело меня спереди: лицо, грудь, живот, но вдруг сзади я также почувствовала тепло, но совсем иное - жгучее.
   Обернулась, что там?
  Огромные изумленные глаза!
  Лежащий на спине, восхитительный в своей наготе, фавн расстреливал меня восторженными глазищами, стараясь навсегда запечатлеть эту неземную красоту, купающуюся в утренних лучах солнца.
  Неужели, я на самом деле так прекрасна?
  Застыла, как бы позируя, мне было невозможно приятно и ничуть не стыдно. Наслаждалась его восторгом, время остановилось...
  
  Встал, неуверенно приблизился. Это не сон?
   Нет, перед ним - не приведение!
  
  Коснулся груди, провел рукой, все еще не веруя в реальность.
  Это была я - земная, живая, теплая, с радостью разделяющая его восторг и обожание.
  
  Тело жадно впитывало его ласки, а душа тихонько отлетела в сторонку, и со стороны радостно сопереживала этому неземному празднику постижения!
  Меня качнуло, стоять не было мочи, мой милый отнес и бережно положил на постель. Растворившись в блаженной неге, предвкушала радость продолжения.
  
  Вдруг Игорь тряхнул головой, возвращаясь в реальность.
  - Я ведь опаздываю на поезд! - простонал он.
  - А я на работу.
  
  Все мое существо воспротивилось этой дикой несправедливости:
  - Я не желаю никуда идти, я люблю тебя и очень хочу!
  
  Игорь глянул на меня, и его решение вызрело тотчас:
  - Будь, что будет, этот день - наш! Поеду завтра, - он щедро дарил мне еще один день праздника любви, и я с благодарностью приняла этот бесценный подарок.
  
  Направился в ванную, я же ожидала своего желанного, и думала о себе, о нем, о произошедшем со мной чуде, что за два дня так круто изменило мою жизнь, разрушив все представления, открыв неведомую планету любви!
  
  Зазвонивший телефон вернул меня на грешную землю в мир, в котором жила еще вчера.
  Это был Юра, недовольно отключила мобилку, сейчас он находился вне меня, неожиданно застигнутой любовью, расцветившей яркими цветными красками мою жизнь, навсегда разделив ее на 'до' и 'после'...
  
  Пришел Игорь, и, став у постели, с нескрываемым восхищением разглядывал распластанную нимфу. Глядя снизу, возвращала его восхищение.
  
  Лег рядом, недоверчиво прикоснувшись к бутончику на груди, вновь проверяя реальность происходящего. Тот мгновенно вздулся, демонстрируя, что живой, реальный, ждущий.
  Игорь смотрел на меня своими темнеющими от нежности глазами, затягивающими в их глубину, отбирая всякое желание сопротивляться.
  
  Собрав волю в кулак, с трудом оторвалась от его глаз, мне и самой хотелось властвовать, познавать, наслаждаться! Опрокинула на спину, решительно освободив от мешавших мне трусиков, с удовольствием разглядывала его ладное тело - слегка волосатую выпуклую грудь, впалый в рельефных клетках мышц живот без грамма жира, сильные ноги...
  
  Провела рукой вдоль тела, по груди, животу, далее, неумолимо приближаясь, выдерживая паузу и его терпение. Натянулся - весь ожидание...
  
  Дрогнул, по его телу пробежала судорога, но он уже не сопротивлялся, не отталкивал руку, сдался, хотя еще пытался вернуть власть надо мной.
  
  Переместив голову на живот любовника, наблюдала пробуждение - эту увлекательнейшую картину...
  Вспомнила вчерашнее - ну, погоди!
  Включилась в игру, испытывая его, дразня, доводя до безумия, как мастерски это делал он.
  Забавлялась, как кошка с мышкой.
  
  Склонилась и стала ласкать грудью, заводясь сама неимоверно.
  
  Шалые мысли лезли в голову.
  Тряхнула ею, отгоняя, еще пытаясь бороться с неодолимыми желаниями, но сдержаться была уже не в силах!..
  
  Делая это впервые, приблизилась, коснулась губами, обвила...
   Со стоном выдохнула изумление!
   Не с чем сравнить - живой, упругий, податливый.
   Задохнулась, замотала головой, в глазах поплыло.
  Непостижимо!
  Удивительно странное, противоречивое ощущение - от сознательного неприятия, до неосознанного восторга!
  
  Оторвалась, подняла глаза.
  Дикая сладостная боль стояла в его умоляющих о снисхождении глазах.
   Но я не пощадила его!
  
   Обретя власть над поверженным мужчиной, не хотела ее терять!
   Управляла как марионеткой, делая с ним все, что хотела, отпустив на волю необузданную фантазию.
  В упоении слушала его всхлипывания, стоны в мстительном ожидании...
  
   Возможно, я и восторжествовала бы, да взбунтовала моя плоть, снедаемая вожделением.
  Она взывала, зазывая к себе, суля все восторги земли и царское угощение!
  
  Вскинулась, уже не в состоянии совладать с собой, оседлала любовника, устраиваясь.
  
  Не тут-то было!
  
  Неистощимый фантазер, что за странная прихоть, двумя руками проталкивал мои бедра дальше. Еще пыталась препятствовать, держась за спасительную живую ручку - она уже за спиной, а я, раскинув ноги, сижу на его груди.
   И что дальше? Господи, что же это!
  
  Подведя под меня руки, играя ягодицами, он жадно погрузился в меня языком.
   Охнув, выплеснула свой восторженный протест.
  В глазах вспышки, россыпи искр от творимого со мной безобразия.
   Вздрагивая и постанывая, внимала новым впечатлениям плоти.
  Невменяемая, она выгнулась, натянулась, торжествующе оседлав голову изыскателя, грозя полностью поглотить.
  Затем, без всякого моего участия, наседая, стало неистово тереться промежностью о его нос, губы и язык...
  
   Содрогнулась, взорвалась!
  В исступлении сжала бедрами бедовую голову, стараясь вдавить нос, язык, губы в свою ненасытную вагину с риском задушить до смерти.
   Затряслась, завыла, зарыдала в безутешности выхода страсти!
   Соки любви вырвались наружу и остудили жаркие уста сластолюбца.
  
  Тут же, не успев до конца насладиться, еще переживая блаженство и негу, продолжая всхлипывать и вздрагивать, мое тело, неожиданно даже для меня самой, (ну и прыть!) переместилось с груди моего изобретателя на живот, жадно поглотив его неудовлетворенность не остывшим еще лоно.
  
  Только охнула, изумленная.
  И загляделась в его очи, наконец-то, увидела, как они меняются, лучатся, темнеют, туманятся.
  
  Так странным образом устроившись на живой луке необычного седла, новоиспеченная наездница уже не стала тратить время попусту - поскакала, понеслась, в неистовой скачке...
  
  Увы, путь был недолог.
   Копье наслаждения вырвало крики неземной муки из глотки сраженной наездницы.
  Побежденная амазонка вывалилась из седла, освободив луку, пала, роняя стоны, умирая...
  
  Еще переживая отголоски наслаждения, я лежала рядом с любовником, успокаиваясь, благодарно лаская, безмерно удивляясь его неистощимости и познаниям в любовных утехах.
  С губ сорвался давно назревший вопрос:
  
  - Откуда в тебе столько понимания женщины, твоя неутомимость, сумевшие довести меня до запредельного состояния, как ты смог так легко распознать меня и подарить мне столько сладостных незабываемых минут! У тебя видимо было много женщин?
  
   Он отрицательно покачал головой:
  
  - Нет, женщин у меня было совсем не много, я их просто люблю и считаю, что женское тело - самое совершенное, что смогла создать природа.
   И отнюдь не считаю себя столь неотразимым, искушенным любовником, да мне и трудно оценить это.
  Тебя же я люблю и очень хочу дать тебе как можно больше радости, удовольствия, наслаждения - ты невероятно привлекательная девушка, и обладаешь великолепным, чувственным, нестандартным, невозможно соблазнительным телом и исключительным темпераментом.
  
   Замолчал, сомневаясь, следует ли продолжать...
  
  - Впрочем, если хочешь, могу рассказать тебе историю, которая подвигла меня к тому, что ты имеешь в виду, но это может быть неприятно тебе, хотя и было много лет назад.
  - Хочу!
  - Что ж не обессудь.
  
  В ту пору я заканчивал институт, и влюбился без памяти в девушку - студентку второго курса. Она ответила на мою любовь.
  Не буду вдаваться в историю наших взаимоотношений.
  
  - Она была красивая? - прервала его я.
  - Да! Неимоверно! Она настолько похожа на тебя, вернее, ты на нее, что позавчера, в концертном зале, я даже испугался, мне показалось, что это она сидит.
  Глянул на меня, как бы вновь сравнивая нас, тихо продолжил:
  
  - Мы долго встречались, вместе ходили в походы, ездили на море, все было замечательно. Через положенное время она сама захотела и допустила меня к себе.
   Ни я, ни она не были первыми друг для друга.
  
  С этого все и началось. Я упивался ее телом и собой.
  В женском оргазме я тогда слабо разбирался, и через некоторое время почувствовал, что хоть ей и неплохо со мной, она не слишком торопит близость.
  
  Не понимал причины ее сдержанности, да и не задумывался над этим. Очень любил и был занят только своей любовью.
   Правда, иногда чувствовал на себе ее укоризненно-вопросительный взгляд, но не придавал значения, считая себя изысканным, неутомимым любовником, что соответствовало действительности лишь отчасти.
  
  Как-то после сверх длительной и, как мне показалось, замечательной близости, не без бахвальства спросил:
  - Ну, как! Тебе понравилось? Какой я мужчина?
  Она тихо, почти прошептала, но я услышал:
  - Никакой!..
  
  Это для меня было, как гром среди ясного неба, как ушат холодной воды на мою горячую, самодовольную, дурную голову!
  Обиженно повернулся к ней спиной, всю ночь не спал, крутился и вздыхал, а утром, лаская, стараясь доказать и ей, и себе, что все-таки что-то стою, вдруг впервые почувствовал свою неспособность.
  
  - Прости, я не должна была тебе вчера такое говорить, - попыталась загладить свою резкость она, но меня понесло, вскочил и оскорблено ушел, не простившись.
  
  Вовсе не оскорблен, я был раздавлен, убит, уничтожен!
  
  Мы разошлись.
  Не ей, я себе не простил такого унижения!
  
  Набрал разных, соответствующих книг, статей, нашел информацию в Интернете о Дао-любви, Тантре, и понял, что она более чем права.
  
  С тех пор я хотя бы этим стараюсь доказать свою состоятельность женщинам.
  Сумел отыскать ее, но к тому времени она уже вышла замуж, затем родила ребенка и стала недосягаемой.
  
  Тогда, мне стыдно в этом признаться, я нашел для себя некий полигон для обучения искусству любви - смазливую деву с пышными формами, которую не любил, но был благодарен ей за терпение, возможность экспериментировать, искать, познавать.
  Впрочем, она вполне была мной довольна, ей было очень хорошо, по крайней мере, ее телу, которое я доводил до полного исступления.
  
  Я очень ей благодарен, с нею я научился не только искусству любви, а в корне изменил отношение к женщине, к ее телу, к желаниям и стремлениям, понимая, что женщина - совсем другая планета, и нет смысла ее менять, нужно просто стараться понять и принимать ее такой, какая она есть.
  Она меня, кажется, нимало любила, полагая, что взаимно, слегка путая секс с любовью.
  Долго с ней встречался, да пожалуй, и женился бы.
  
  Но судьба распорядилась иначе - случайно встретился со своей бывшей любимой. И понял, что не переставал ее любить. Ее муж (моряк) в это время был в плавании.
  
   После рождения ребенка она еще больше расцвела, налилась и стала невозможно, недопустимо привлекательной женщиной.
  
  Была ранняя осень, мы бродили с ней по паркам, вспоминая наши встречи, нашу любовь.
  Она была рада встрече, и сказала, что я изменился, возмужал.
  Ответил любезностью, что она похорошела и стала настоящей красавицей, и не лукавил.
  
  Добившись свидания, на следующей встрече не без труда склонил ее к близости.
  Хотел реабилитировать себя, показать, на что стал способен, она приняла это и была поражена, произошедшей во мне перемене.
  
  Мы стали встречаться, она познакомила меня с дочкой - славной девчушкой, забавно познающей трудности языка.
  Я до беспамятства любил ее, но это уже была другая (зрелая) любовь.
  Делал все, чтобы завоевать ее любовь, и, как мне тогда казалось, достиг цели...
  
  Через некоторое время предложил ей руку и сердце, она почти согласилась, лишь ожидала мужа.
  Но после приезда мужа не стала торопиться, поскольку моей любви и перспективе жить в двухкомнатной квартирке на скромную инженерную зарплату, уверенно противостояла безбедная жизнь в загородном доме...
  
  Шло время, она теперь уже тайно продолжала встречаться со мной, по ее словам ей было замечательно хорошо, но о разводе не заикалась.
  Мне этого было мало, я настаивал, слыша в ответ, что разве так, без обязательств, тебе плохо со мной? Мол, вот-вот муж уедет, подожди...
  
  Вскоре муж действительно ушел в плаванье, но разрешилось все иначе.
  Она забеременела, не ведая, впрочем, от кого, и в результате все же выбрала достаток и семью, а не любовь и неизвестность.
  
  Любила ли она меня?
  Думаю, да!
  Ведь она слишком многим рисковала, я же ее любил безмерно, не находя себе места, впал в депрессию, и настолько сильно страдал, что слег в больницу.
  Высох, отощал, ничего не ел.
  Жизнь без любви?..
  Стало абсолютно безразлично, что со мной будет.
  От долгой болезни, а может быть и от смерти, меня выходила медсестра - тихая, славная, добрая девушка.
  
  Возможно, я ей и приглянулся, а может быть, от врожденной доброты от сострадания ко мне, короче, она сошлась со мной.
  Я был благодарен за доброту, заботу, внимание, и, в знак благодарности, а скорее в отместку женщине, отвергнувшей меня, женился на ней.
  Теперь ты знаешь, что я женат.
  
  - Я и без этого знала, а также почти наверняка знаю, что у тебя есть дочка лет пяти, шести.
  - Откуда? - поразился Игорь.
  - Чувствую.
  
  Пока он говорил все это, я благодарно ласкала его.
  - Ты ведь голодна, а соловья баснями не кормят, пойду куплю еды, - вдруг встрепенулся он и обнаженный вскочил с постели.
  Не смогла удержаться от смеха - так забавно было наблюдать за перемещениями по комнате моего неутомимого кавалера в столь потешном состоянии.
  Как, он, смущаясь, неловко заталкивает в джинсы упирающуюся, непослушную плоть.
  
  ...После еды и душа прилегли 'отдохнуть'.
  Задремала под нежные ласки любимого...
  
  Привиделся сказочный сон, будто я на острове.
  Вокруг море, пальмы, лежу одна на берегу нагая под лучами теплого вечернего солнца.
  Ноги в воде, теплые ласковые волны набегают, играя раскинутыми ногами, омывая, стекая струйками, вызывая неповторимые ощущения.
  
  Нашла большая волна, накрыла, приподняла, утащила в море, но мне не страшно. Распластанную на воде меня качает на волнах все сильнее и сильнее...
  
  Нет сил!
  Кричу в экстазе и... просыпаюсь в конвульсиях.
  Что со мной?
  
  Оказывается неуемный в своих фантазиях любовник, поселился во мне сзади во время сна, и слегка покачивая, нежно лаская груди, пальцами другой руки теребил чувственный комочек плоти...
  Проснулась окончательно.
  Вот это да!
  Меня 'взяли' во сне?!!
  И что ждет дальше?..
  
  Вечереет, время бы и поесть, но как не хочется отрываться друг от друга!..
  
  ...После еды сидим, обнаженные у стола, мой неугомонный расслаблен, спокоен, сидя в кресле, хрустит яблоком.
  Я уже поела, встала, и налив себе в бокал вина, стала прохаживаться по комнате, проверяя его реакцию, и стоило мне повернуться спиной к нему, отпустив небрежные бедра, поворачиваюсь - 'полная готовность'.
  Поистине у меня волшебный зад!
  Приблизилась, в его взгляде вспыхивают вопросительные огоньки.
  Что мной управляет?
  С интересом наблюдаю за действиями своего ненасытного тела.
  Оно, не ведая сомнений, подходит, садится на бедра любовника лицом к нему, благополучно упрятав в себе его вопрос.
  Предложила выпить из моего бокала - он благодарно принял оба предложения.
  Так, прикладываясь поочередно к бокалу, мы наслаждались вином и друг другом.
  Затем мои бедра сами по себе нетерпеливо заелозили, и вскоре мы уже одновременно пили - я крупными глотками наслаждение, попискивая и содрогаясь, он допивал вино, и мое блаженство...
  
  Вышли погулять, держась за руки.
  С удовольствием вдыхала ночную прохладу, пошатываясь от приятной усталости любви, прежде никогда не испытанной.
  
  Увы, близилось время неминуемого расставания, как пережить это?
  
  ...Поздняя ночь, лежим, обнявшись, не прекращая взаимных ласк.
  
  - Ты сегодня обходишься без оргазма, тебе не будет плохо? - побеспокоилась я.
  
  - Мне это вовсе не сложно, я легко контролирую себя, и научился длительно удерживаться на пике наслаждения, получая удовольствие от процесса, а не от результата.
  Кроме того, рядом с тобой я хочу быть постоянно на высоте, пытаюсь постичь тебя во всей полноте.
  Ты удивительно темпераментная, непредсказуемая, и мне не хочется терять остроты восприятия, тратить время на восстановление, - задумался, следует ли продолжать.
  
  - Понимаешь? В любви всякая женщина похожа на музыкальный инструмент, что требует правильной, порой длительной и тонкой настройки, после чего прекрасно звучит, не фальшивит.
  Одна женщина - клавесин, другая - арфа, а вот какой ты инструмент, так до конца и не разобрался.
  Тебя трудно понять, ты всегда разная: то разноголосый орган, то скрипка, то арфа, то виолончель, но, как же ты звучишь!
  Я наслаждаюсь музыкой твоего тела...
  
  Утро мы проспали - пришлось брать такси, едва успели - поезд уже отходил. Запричитала в безутешности:
  - Миленький, я хочу с тобой!..
  
  III
  ...С этого дня моя жизнь превратилась в зал ожидания.
  Всю неделю я ждала пятницы, а в субботу утром уже погружалась в долгожданный неповторимый праздник любви, увы, недолгий, в воскресенье вечером праздник кончался, начинались будни и томительное ожидание следующих встреч.
  С тех пор я невзлюбила воскресные вечера.
  
  ...А Юра, мой несостоявшийся муж, разумеется, сильно переживал наш разрыв, так и не смог понять - что случилось.
  Чувствуя вину, видя, как он мучается, страдает, я старалась не попадаться ему на глаза, а когда все же сталкивалась с ним, он останавливал меня и заглядывал в глаза - я не выдерживала его укоризны, опускала голову, впадала в слезы, умоляя:
  
  - Прости меня, если сможешь, прости!..
  
  Надо отдать ему должное, он не стал мстить, более того, отпускал с работы в мои бесконечные поездки, не придирался за опоздания, а через некоторое время утешился другой счастливой претенденткой - скоропостижно женился, возможно, и в пику мне.
  Но иногда я ловила на себе его долгий, болезненный, вопросительный взгляд, опускала глаза, чувствуя неизгладимую вину...
  
  ...Вспомнила свой первый приезд в северный город к Игорю.
  
  Плохо спала, в вагоне было жарко, душно, все время просыпалась, выходила из купе, глядя на часы, торопя их медленный ход.
  К утру вся извелась, удивляя попутчиков странным поведением, не в силах усидеть на месте.
   Наконец, перрон!
  
  Увидела его, взмахнув крыльями, полетела.
  Устремился навстречу, сплелись в упоении, опустились на землю, замерли, слезы застилали глаза, мешая видеть дорогое лицо, любимые глаза.
  Долго стояли, тесно прижавшись, боясь поверить...
  
  Опомнились - никого, пассажиры давно разошлись.
  
  - Куда поведешь? - спросила я.
  - Поедем на квартиру моего товарища. Он уехал.
  
  Какая сказка!
  Роскошная, современная квартира с огромной, как бассейн, ванной с джакузи.
  Не успев войти, слились в объятиях, теряя по пути одежды, рухнули в заблаговременно заполненную водой ванну-бассейн, дорвались.
  Вода не мешала нам, напротив, помогала, поддерживая.
  Мой возлюбленный зацеловал, заласкал меня, легко удерживая на весу.
  Закачалась, как на волнах, упиваясь.
  И вскоре мои стоны нарушили тишину ванной комнаты.
  
  Праздник любви начался!
  Переместились в комнату, где нас ждало двуспальное ложе.
  Зазвучала тихая музыка - Вивальди?
  
  Неповторимый, сказочный мир чувственности - нежные, изысканные ласки в сопровождении музыки.
  Перестав принадлежать мне, мое тело плыло, парило, качалось на волнах блаженства.
  
  Увы, в самый неподходящий момент моя плоть нарушала идиллию единения музыки и любви, самопроизвольно пускалась в пляску, завершающуюся воплями наслаждения, заглушающими музыку...
  
  К середине дня, утолив любовный голод, мы испытали другой, и Игорь повел меня в ресторан, после чего, держась за руки, мы долго бродили по городу, заходя в музеи.
  
  ...Музейный зал.
  
  В центре зала - скульптурная группа 'Три грации', чуть далее - безрукая Венера.
  Игорь ходит вокруг них - внимательно, с непонятной придирчивостью изучает.
  Я задержалась в другом зале, где наслаждалась пронзительно-печальными осенними пейзажами Левитана, сказочностью лунных ночей Куинджи, подхожу к Игорю.
  Он ходит вокруг Венеры, поглядывая то на нее, то на меня.
  Казалось, будь его воля, он без раздумий освободил бы меня от одежд, и поставил бы рядом с 'вечной' Венерой на постамент для сравнения.
  
  ...Вечер, Игорь сидит на постели, я стою перед ним без одежд, которые неспешно потеряла с его помощью.
  Он почему-то не дает мне лечь, пристально, внимательно меня обозревает, поворачивая. Затем, едва касаясь, начинает оглаживать мое тело (как скульптор), его выпуклости и впадинки.
  Прохладно, но я внимаю его странной прихоти...
  
  Неожиданно изрекает:
  - А ведь ты более совершенна, чем Венера!
  
  Удивил! Ведь я знаю о себе все, что чуть повыше Венеры, что у меня более тонкий верх и потяжелей низ, но сравнивать нас!
  Мое тело - нестандартно, что порождает немалые трудности при покупке одежды, которая, если не велика в талии, то мала в бедрах, увы, оно далеко от классики.
  Спорить с ним бесполезно - это его предпочтения, но он настолько убежден, что сама уже вижу себя его глазами.
  
  Ложусь в ожидании утех.
   Увы, мой исследователь не торопится, не в силах выйти из состояния благоговения.
  
   Дотронулся, проверяет - живая ли я, теплая?
  Да, уж в этом-то я много лучше Венеры - она ведь каменная, холодная.
  Не дождавшись, роняю его на спину.
  С трудом оттаивает...
  
  Утром вновь бродили по городу.
  Игорь удивительно интересно рассказывал о своем родном городе, о его истории.
  Можно было бы еще долго гулять, если бы не холод, здесь, на севере, много холоднее, чем у нас, чего я не учла, пришлось вернуться.
  
  Входим, сомлела в его объятиях.
  Отнес меня (замерзшую) в ванную комнату, и через минуту я уже наслаждалась, окунувшись в теплую воду, в нежность, в счастье.
  
   Обычно, счастье воспринимается, как нечто, что предвкушаешь, или, что уже состоялось.
  С моим же милым я постоянно находилась в нем, растворяясь, купаясь.
  
  Увы, наши два счастливых дня пролетели в миг...
  
  Отныне мои поездки приняли регулярный характер.
  Каждую неделю я ездила к нему, иногда он приезжал ко мне.
  
  И, разумеется, были бесконечные прогулки - говорили, молчали, внимая жажде постижения, мешала плоть.
  
  У нас было мало времени, и моя избалованная плоть жадничала, стараясь насытиться им впрок, на всю неделю, не успевала - пора было уезжать!
  
  Это не значит, что мы только и делали, что любились, вовсе нет, но все, что мы делали, было пронизано, напитано любовью, чувственностью, непреходящими ласками.
  
  В этом были: и потребность души, и чудо постижения, и радость дарения...
  
  Мы дарили и познавали, обретая любовь и красоту.
  Много говорили о жизни, музыке, искусстве, литературе под непрекращающиеся взаимные нежности.
  И, конечно же, наши мнения разделялись.
  
  Как-то речь зашла о Булгакове.
  Мой милый заявил, что 'Мастер и Маргарита' - самое талантливое произведение во все времена.
  Я взвилась от возмущения:
   - Да, под былым воздействием наркотиков Булгаков действительно довел свое воображение до маниакально-болезненного состояния, до душевного надрыва, что позволило ему создать несомненно талантливое произведение - фантасмагорию.
  Но оно явно не дописано - там почти нет Маргариты и вовсе нет Мастера. По мне есть вещи много талантливее.
  
  Игорь даже прекратил ласки от негодования, попытался возразить, но я не давала, продолжая доказывать свою правоту, забывшись, возмущенно теребя его плоть.
  
  Утверждала, что бесхитростные лирические повести о любви Тургенева - не менее талантливы, а в 'Идиоте' Достоевского уж никак не меньше душевного надрыва!
  
  Он всхлипнул, пораженный столь необычным способом убеждения, откинулся в блаженстве на спину, не в состоянии продолжать спор.
  Затем не выдержал, вскинулся, уронил меня, и...
  
  После чего я уже не имела ни собственного мнения, ни желания спорить, а плыла на волнах непреходящего наслаждения и блаженства...
  
  ...Многое в нашей любви было странно для меня, необычно.
  
  Например, более всего прочего мой сладкий почему-то отдавал предпочтение немалым моим ягодицам.
  Он не скрывал, что они его неимоверно заводят.
  И, положив меня животом на постель, мог часами играть ими, тискать, целовать, покусывать, затем лечь на 'восхитительные подушки' и, поселившись во мне, сколь угодно долго 'кататься'...
  
  ...Мы стремительно привыкали друг к другу.
  
  И наши тела приучались (приручались), легко и доверчиво откликаясь на нежности.
  
  Припомнился один чудной случай.
  
  Как-то (Игорь тогда гостил у меня) мы очень долго гуляли, замерзли, устали.
  Поужинав, легли и сразу уснули.
  
  Среди ночи неожиданно проснулась, не ведая причины.
  Тихо лежала, думая о нас, испытывая приятное слегка щекочущее чувство, затем это стало мешать мне, становясь неприятным, тянущим, болезненным, не давая уснуть.
  Плоть откровенно требовала, но не будить же из-за этого утомившегося любовника. Встала, начала ходить, по комнате, терзаясь все более.
  Все, не могу! Что меня вело?
  Снедаемая желанием, склонилась над моим любимым, приблизила свое лицо к его спящему мышонку, коснулась, прошептала:
  - Малыш, ты мне очень нужен!
  
  И вдруг (не чудо ли?) он потянулся, зевнул, подрос, надулся, приподнимаясь, продолжая расти, даже пригубила в знак благодарности, после чего его 'готовность' стала полной.
  
  Ну и? Вожделение не ведало сомнений!
  Встала на колени над спящим мужчиной и осторожно 'наделась' на его не спящий орган, удерживаясь на коленях, едва касаясь ягодицами бедер недвижного любовника.
  Он ровно дышал, продолжая спать, или делая вид.
  Тихо задвигалась (хотя очень хотелось запрыгать), стараясь не разбудить, тянущая боль ушла, постепенно перерастая в сладость.
  Приложила пальчик к 'спусковому крючку', ускоряя развязку.
  Наслаждение легко нашло меня.
  Взорвалась, выдохнула восторг, содрогаясь, зашлась толчками конвульсий, закричала безмолвно, и мне стоило огромных усилий, чтобы мои крики были не громче шепота! Милый так и не пошевелился.
  
  ...Утром я с понятным любопытством спросила у него, как ему спалось, на что он ответил, что славно, но его мучили эротические сны с моим участием. Если он и лукавил, уж очень правдоподобно...
  
  Любовь необычайно обострила мои чувства, ощущения.
  
  ...Я часто звонила Игорю.
   Едва заслышав его голос, все мое тело, все его жилочки начинали вибрировать, трепетать, резонируя с его баритоном, приводя меня в транс.
  Я теряла себя, становилась рассеянной, отвечая невпопад, без причины виновато улыбалась окружающим, как бы извиняясь за свое счастье, и только то и делала, что торопила, подгоняла время, приближая скорую встречу с любимым.
  Время без него считала бесполезно утерянным.
  
  И, наконец, дождавшись встречи, увидев его, как птица, вопреки притяжению земли, летела. Скорей, скорей!
  И затем, погрузившись в любимые очи, купалась, тонула, погибала.
  Меня охватывало удивительное состояние полета, никогда не испытываемое мною ранее.
  Как будто, находясь на качели, я летела (падала) вниз - захватывало дух!
  
  Когда же он целовал меня, касался, гладил - в глазах все плыло, ноги отказывали, подкашивались.
  Ему приходилось удерживать меня, дабы я не рухнула (и где тот полет?), хотелось немедленно принять горизонтальное положение, и пить взахлеб из его рук, губ нежность, любовь...
  
  Нередко случалось так, что нас обоих одновременно охватывало непостижимое состояние взаимного погружения.
  Время останавливалось, мир замирал, безлюдел, никого, только мы вдвоем.
  
  Как-то, замерзнув, мы заскочили в кафе, сели, греясь, наслаждаясь теплом, медленно растекающимся по телу, сделали заказ.
  Затем, ожидая, взялись за руки и загляделись завороженные друг в друга.
  Очнулись лишь, когда выключили свет, кафе закрывалось, еда осталась нетронутой...
  
  Я расцвела и стала невозможно, непозволительно красивой.
  Вся светилась от любви, несла ее, заражая окружающих, щедро рассевая ее.
   На моем лице сама по себе появлялась странная, загадочная улыбка, заставляя улыбаться встречных, казалось, я знаю что-то такое, какой-то, известный только мне, секрет (тайну), чего не знают, и никогда не узнают, другие.
  И это была правда!
  Наташка, подруги, знакомые сопереживали моей любви, завидовали мне светлой завистью, тянулись ко мне, желая хотя бы погреться в лучах моего счастья.
  
  Тело наполнилось любовью, налилось (груди, бедра), походка преобразилась, стала свободной, раскованной. Встречные мужчины, независимо от возраста, улыбались мне, провожая взглядом, и причиной тому были не только мои соблазнительно покачивающие бедра.
  
   Я ловила на себе их восхищенные взгляды, это было исключительно приятно, но мне мил был лишь один, всю себя отдавала ему, других не существовало...
  
  Изредка Игорь приезжал ко мне, тогда мама оставляла нас одних, стараясь не мешать, уезжала к своей сестре или еще куда, и хоть он нравился маме, она настойчиво отговаривала меня от развития отношений с ним, предрекая скорую крайне болезненную разлуку.
  Я с ней соглашалась, но была не в силах что-либо изменить - это было сильнее меня!..
  
  ...Дома у меня была гитара.
  Игорь просил меня, и я с удовольствием пела ему под гитару романсы, песни, в том числе и свои (авторские).
  
  Но более всего он любил в моем исполнении украинские песни, которые мало знал.
  Он восхищался их мелодичностью.
  Как же он на меня смотрел!
  Эти изумленно-недоверчивые глаза!
  И хотя после этого он трудно переходил к любовным утехам, не решаясь спугнуть очарование (приходилось помогать ему), я не сетовала...
  
   ...Утром, проснувшись, Игоря возле себя не увидела, а услышала звуки гитары из другой комнаты.
  Лежала, внимая, наслаждаясь.
  Это были не джазовые импровизации, которые любил играть Игорь, и к которым сама была равнодушна.
  Что-то другое, незнакомое, идущее из недр души - мягкие переливы, неожиданные переходы, удивительные перепевы.
  Не Григ ли?
  Заслушалась!
  Душа потянулась к нему.
  Незаметно вошла, Игорь, сидел спиной.
  
  Увы, легко почувствовал меня, перестал играть. На мой вопрос:
  - Что ты играл? - ответил:
  - Тебя. То есть, о тебе.
  - ???
  - Я думал о тебе, а руки сами по себе перебирали струны.
  
  Не смогла удержаться, прижалась к нему - сомлела.
  Растворялась в нем, плавно погружаясь в мир ирреальных ощущений, когда понятие мое (его) тело теряло смысл, наши тела уже не существовали в отдельности, сливаясь, обретая гармонию с совершенством мира, удивительного, сказочного мира любви...
  
  Так в наших поездках друг к другу прошла зима, подходила к концу весна, а я не только не успокоилась, а все более погружалась в любовь, в наркотическую зависимость от нее, от ожидания встреч с любимым, и, как истинному наркоману, мне стало недоставать, необходимо было увеличивать дозу и частоту.
  Я изнемогала без него, часто звонила, чтобы хоть услышать его голос, все более нуждаясь, предчувствуя - вот-вот что-то должно было произойти.
  Никогда ничего не требовала, и вначале он сам, по собственной инициативе, обещал найти какое-то решение, даже развестись, я же была готова на все, лишь бы быть рядом с ним, но к концу весны он уже не заговаривал о нашем будущем.
  Видела, как ему тяжело, как он разрывается на части, мучается.
  Это усугублялось еще и тем, что моя плоть, разбалованная им, не выдерживала столь долгих разлук, терзалась и, как попрошайка, вымаливала любовь.
  
  Мне казалось, что я потихоньку превращаюсь в нимфоманку.
  Едва приехав, теряя сознание, слабо соображая, торопила - скорей, скорей, и пила, расплескивая, огромными глотками любовь, наслаждение, блаженство, восторг, и лишь насытив любовью страждущее тело, как-то успокаивалась.
  Впрочем, он не возражал, с восторгом гасил мой любовный накал, не переставая поражаться моему темпераменту, наслаждался мной, моим блаженством.
  
  Зато самое замечательное начиналось потом, после...
  Я впадала в удивительное состояние: полета, падения, невесомости, погружаясь в его дивные глаза, растворяясь в них - наверное, это и есть вершина любви.
  И легкая, как пушинка, возносилась в небо, часами парила с любимым, держась за руки, неохотно возвращаясь в реальный мир...
  
  Вспоминая сейчас с болью эти сладкие, счастливые дни, часто себя спрашиваю, что же больше всего осталось в моей памяти - самое острое, пронзительное?
  Нет, это не были картины любви, не утоление страсти, не восторги тела.
  
  Оказывается, то, когда мы, взявшись за руки, бежали под дождем мокрые, счастливые от метро домой и было самым ярким моим воспоминанием!
   Как странно?..
  
   ...В середине мая Игорь устроил себе командировку в наш город, и должен был на неделю приехать.
  Упросила маму, и, пойдя мне на встречу, она уехала к сестре, якобы на посадку картошки. Это была неделя незабываемого счастья. Лишь однажды в самом начале она была омрачена, но в том была и моя вина...
  
  Встретила на вокзале.
  Он приехал совсем другой, не такой, как всегда - был задумчив, печален, хоть и не скрывал радости встречи.
  От еды решительно отказался, сказав, что поел в поезде, я и не настаивала, поскольку и сама торопилась любить.
  
  Повела в ванную, нетерпеливо раздела, сбросив его и свои одежды.
  Быстро мыла любимое тело, зацеловала, заласкала.
  
  Игорь же находился в заторможенном состоянии.
  Его отрешенность не успокаивала, а напротив заводила меня.
  Вожделение переполняло меня как мартовскую кошку.
  Нетерпеливо выпроводила его из ванной, быстро домылась сама.
  
  Надела самую сексуальную полупрозрачную тесноватую ночнушку.
  Глянула в зеркало и восхитилась собой.
  Через ткань пробивались, разве что, не прорывая, большие упругие бутоны, венчавшие призывно торчащие в стороны груди, а бедра и ягодицы настолько бесстыдно распирали, натягивали ткань, просвечиваясь, что даже у меня вызвали желание...
  
  Вышла из ванной, погруженный в себя Игорь лежал на постели, меня не замечал.
  Может быть это какая-то игра?
  Что ж поиграем!
  Стала игриво прохаживаться перед безразличным ко мне мужчиной, покачивая бедрами, небрежно роняя ягодицы, косо поглядывала на его реакцию, стараясь расшевелить.
  Наклонялась, что-то поднимая с пола, чуть не разрывая ткань растягивающими ее бедрами, поднимала руки к волосам, натягивая ткань поднимающимися грудями.
  
  С удовлетворением почувствовала следящий за мной взгляд, дефилируя перед ним, находя пустяковые ненужные занятия.
  Наконец, уже не скрывая распирающего тело желания, приблизилась к лежащему мужчине.
  
  Глянула в глаза и ужаснулась - дикий зверь!
  Отшатнулась, отступила назад - поздно!
  
  Вскочил, грубо схватил меня, и с размаху бросил на постель. Затем, разрывая рубашку, закинул ноги на свои плечи, и...
  Было больно, обидно, неприятно.
  - Не надо, не надо!..
  
  Но он уже ничего не соображал, не владел собой, и быстрыми, резкими толчками таранил меня.
  
  Почти сразу опомнился, совладал с собой, сокрушенно извиняясь:
  - Миленькая, любимая, славная, солнышко мое, прости, прости, прости!
  В глазах - мольба о прощении, страх потерять меня, раскаяние.
  - Меня может извинить только одно, - виновато уговаривал он меня спустя некоторое время, - ты даже не можешь себе представить, насколько ты соблазнительна в движение - эта неистовая пляска грудей, летающие бедра, и полупрозрачная ткань, многократно усиливающая воздействие!
  Это тягчайшее испытание для любого мужчины!
  Если можешь, прости, ты разбудила во мне зверя с инстинктами, идущими из глубины веков. Обещаю, это не повторится более, но знай, не могу не предупредить - любому мужчине неимоверно трудно укротить себя, глядя на твое бесподобное, разыгравшееся тело...
  
  Он долго еще сокрушался, целовал, ласкал меня, успокаивая.
  
  Я же давно уже не помнила зла, мне стало даже лестно, что смогла довести до такого состояния моего исключительно нежного и ласкового любовника, увидела впервые за долгое время, сколь он терпелив и сдержан, имея неудержимый, неистовый темперамент, постепенно приходила в себя, успокоилась, но навсегда запомнила этот урок.
  
  После случившегося меня ждало удивительное испытание - небывалый чувственный изыск, видимо так любовник пытался реабилитировать себя.
  
  Распластал на спине, стараясь ублажить, воздействуя на самые сокровенные, чувствительные местечки на моем теле.
  Изголодавшаяся плоть внимала его ласкам, предвкушая скорый восторг.
  И когда я уже готова была взлететь в блаженную высь, он вдруг прекратил ласки...
  Что-то новенькое!
  Переждав, возобновил ласки, и вновь остановился у заветной черты.
  
  Что он творит?
  А он не унимался, и делал это всякий раз, когда приближался выброс наслаждения...
  
  Ничего не понимала.
  
  Низ живота медленно заливала свинцовая тяжесть, я завыла от мучительной неудовлетворенности.
  
  Он же продолжал истязание...
  
  И вдруг в какой-то момент я почувствовала, что тянущая боль внизу живота куда-то уходит, перерастая в исключительно приятные ощущения...
  
  Так, чередуя сладчайшие воздействия, мой испытатель умело вывел меня на вершину наслаждения и длительное время удерживал.
  
  Бесконечное блаженство - я плыла меж облаков в небе, поднимаясь все выше и выше, сливаясь с другими блаженствами, наслаждаясь всей полнотой переживаний.
  Кажется, даже запела.
  Чувство реальности оставило меня...
  
  Как долго находилась в этом странном необычном состоянии - не знаю.
  Думаю долго!
  И лишь, спустя много времени, что-то сорвалось во мне, не удержалось, а жаль!..
  
  Всхлипнула и тихие, едва заметные конвульсии ознаменовали завершение сказочного путешествия в страну непреходящего блаженства.
  С неохотой вернулась в реальный мир.
  - Господи, что со мной было?
  Где я была? Как это?
   Какой восторг! - шептала я, и мысленно благодарила неистощимого в фантазиях любовника, достигшего вершин совершенства...
  
  Эта незабываемая хмельная неделя, пролетела как миг.
  Мы, как сплелись в начале руками, так ни на минуту не отпускали, ни в магазине, ни в метро, ни в кафе, как чувствовали, что это наша последняя неделя счастья.
  
  Взяла отгулы, Игорь лишь один раз сходил на завод, отметив командировку, и мы получили возможность бесконечно наслаждать друг друга.
  День смешался с ночью.
  Мы как с цепи сорвались!
  Просыпались в любовь, часто забывая поесть.
  Оголодавшие, набрасывались на еду, затем, друг на друга, выходили на улицу, целовались везде, где нас настигала потребность, неожиданно срывались, удивляя прохожих, на крыльях любви мчались домой...
  
  Нам не было надобности говорить, да и слова нам не были нужны.
  Часами могла смотреть в его глаза, растворяясь в них, могла без причины вдруг заплакать, или засмеяться.
  Упивалась его ласками, теряя ощущение реальности, погружалась в мир непреходящего восторга, наслаждения, блаженства...
  
  Удивительное состояние совместного полета - невесомую, меня приподнимало над землей. Удерживая руку моего милого, тянула его в синеву.
  Взявшись за руки, мы подолгу парили над землей, миром, рассевая любовь...
  
  Наслаждаясь близостью с любимым, пила жадно огромными глотками любовь и не могла, не в силах была утолить эту жажду - еще, еще, еще...
  
  Увы, все в этом мире кончается.
  
  В последнюю ночь мы не спали, я тихонько лежала, обняв его, и, как не силилась, не могла сдержать слез, но не желала, чтобы он их видел, твердила (про себя), пришедшие откуда-то строки:
  - Чтоб оттолкнувшись ото сна,
  - В твое плечо душа уткнулась,
  - Чтобы небесная она
  - Земному раю улыбнулась...
  
  И вдруг почувствовала на плече горячую каплю.
  Боже, он тоже плачет!
  Меня прорвало, захлебнулась рыданиями:
  - Я не хочу, не могу с тобой расставаться, желаю с тобой засыпать и просыпаться, я люблю тебя, как никто и никогда не полюбит.
  Миленький, не покидай меня, не уезжай! - как будто знала, что это наша последняя встреча.
  Он молчал, до боли прижимая к себе...
  
  Лишь к утру, мы забылись недолгим сном.
  Утром я проснулась от ласк.
  На улице шел дождь, что соответствовало нашему настроению.
  Еще было немного время.
  Он наслаждал мое тело.
  И, хоть проснулось желание, не хотелось тратить на это наши последние минуты.
  Мы пытались запомнить навсегда, запечатлеть в памяти друг друга: глаза, улыбку, контуры и изгибы тела, мягкое тепло кожи, сладость губ, нежность рук...
  
  Все, пора!
  Мой любимый старался не смотреть на меня, отводил глаза, а когда мне все же удалось заглянуть, в них стояла боль, мука и такое отчаяние!
  Вновь сплелись в объятиях!..
  
  
  
  
  IV
  ...Перрон.
  Смотрела на уплывающее лицо любимого сквозь пелену слез, пошла, затем, побежала, не в силах расстаться с моим единственным, желанным, любимым.
  Конец платформы остановил меня.
  Все, я уже не могла, дошла до конца платформы, до черты страданий!
  Надо что-то решать!
  
  Пошла на вокзал к кассам, взяла билет на следующий поезд, и полетела вслед за ним к нему - моему суженому...
  
  - Вам плохо? - женский голос вернул меня в действительность, в электричку...
  - Все хорошо, - буркнула я, недовольная, и тут почувствовала, что держу в руках мокрый от слез платок...
  
  Вспомнила (как же это больно еще и сейчас!) ту последнюю нашу встречу, впрочем, это не была встреча.
  
  Приехала к нему, спустя несколько часов после его возвращения домой из командировки, из нашего недавнего счастья.
  Дальше так продолжаться не могло!
  Я должна была что-то понять для себя, решить, сделать, посмотреть на его жену, на ребенка, а может быть, даже поговорить ней?
  Адрес я знала.
  Пристроилась для наблюдения на скамейке недалеко от подъезда, спрятавшись за газетой и темными очками...
  Весна - солнечно, тепло.
  Даже здесь (на севере) деревья уже укрылись зеленью.
  Запели соловьи, провозглашая весну, призывая своих подруг.
  Замечательная пора, располагающая к любви, настраивающая на счастье!..
  
  Шло время, наконец, увидела, как из подъезда выбежала маленькая девочка в цветастом платьице, лет пяти-шести, подбежала к детской площадке, побежала обратно, позвала:
  - Мама, папа, скорей!
  
  Вышел Игорь, за ним - молодая невысокая светловолосая женщина.
  Лицо милое, доброе, но тело-то ведь вовсе не худенькое, как описывал ее Игорь.
  Талия заметно округлилась.
  Ну, конечно же, она беременна и это вполне заметно.
  Игорь об этом не говорил.
  То-то в последние наши встречи он не заикался о разводе.
  Вот и объяснение.
  Света, так звали его жену, все решила за всех нас легко и просто, предполагая, что от беременной-то жены он никак не уйдет, по крайней мере, в обозримом будущем...
  
  Девочка, взяв папу и маму за руки, потащила к детской площадке:
  - Папа покатай, мама садись!
  
  Мама и дочка сели на качели, Игорь начал их раскачивать.
  
  Изображение подернулось пеленой, помутнело, слезы полились сами собой.
  Решение пришло!
  Но как же больно, как невыносимо больно!
  
  Качаясь на скамейке, я убаюкивала боль, и все твердила про себя:
  - Такая боль, что впору петь,
  - Что впору думать что угодно,
  - Что впору вырваться посметь
  - Из тела прочь и плыть свободно!..
  
  Но боль не уходила, заполняя меня, и уже готова была сорвать с моих уст вопль отчаяния. Попыталась подняться, не смогла (не вырваться из тела!), непомерная тяжесть давила к земле.
  Как старуха, опираясь руками, сползла со скамьи, встала и чуть не рухнула, но удержалась, и с трудом переставляя прямые негнущиеся ноги, потащилась восвояси.
  Оглянулась в последний раз:
  - Прощай, любимый!..
  
  Мне даже показалось, что Игорь заметил мой уход...
  Помню только обрывки происходящего...
  Зазвонила мобилка, кажется, это был он. Автоматически ответила:
  - Да, слушаю?..
  - Это была ты? Ты где? - надрывался голос. Спазм сдавил горло, я захрипела:
  - Нет, я умерла.
  
  Он что-то говорил, я открывала рот немая, как рыба, а слова не получались.
  Завыла громко и отчаянно!
  Потом рухнула в траву и забилась в истерике.
  Люди проходили мимо, кто-то меня поднимал, опять валилась на землю, вставала, шатаясь, шла, опять падала...
  
  - Вызовите скорую помощь, - сказал мужской голос.
  - Не надо!..
  
  Встала, покачиваясь, пошла...
  
  - Она же пьяная, разве не видите, с утра накачалась, - послышалось за спиной...
  Дальше - сплошные провалы в памяти...
  Метро... провал... поезд, верхняя полка, мокрая от слез подушка... провал... чей-то голос:
   - Вам плохо?..
  
  Длительный провал в памяти...
  Огромные, испуганные глаза матери... опять провал...
  Вот мама кладет холодный компресс на лоб... провал... она что-то спрашивает, наконец, услышала:
  - Что сказать Игорю? Он звонит, - я ничего не понимала!
  - Скажи, меня нет, я вчера умерла!..
  
  Провал...
  
  Даже сейчас в вагоне электрички по прошествии стольких месяцев, я не сдержалась, тихонько заскулила, вызвав удивленный взгляд своего юного попутчика...
  
  Игорь потом и звонил, и приезжал, но я никогда его больше не видела, не говорила с ним. Никогда!
  Я бы не выдержала этой пытки!
  Слушала его голос или просто отключала мобилку, даже, когда сама звонила, чтобы услышать любимый голос.
  Впрочем, нет, был один случай.
  А может это, было, видение?..
  
  Мы с Сережей стояли в метро на перроне. Оживленно беседовали.
  Подходил поезд.
  Вдруг я почувствовала, что мою спину жжет чей-то взгляд.
  
  Забеспокоилась, завертела головой, и вдруг увидела его!
  Игорь, это был наверняка он, находясь метрах в пятнадцати от меня, буравил меня своим взглядом.
  Двери поезда раздвинулись, пропуская пассажиров.
  Игорь, продолжая смотреть на нас, пятясь спиной, протолкнулся внутрь вагона.
  Меня всю трясло, ноги ватные, не могу пошевелиться, крик застрял в глотке!
  Сергей недоуменно таращился на меня.
  
  И тут, не помня себя, взвилась и птицей полетела к нему!
  К этим единственным в мире любимым глазам, ударилась телом и крыльями о закрывшуюся дверь и медленно 'стекла' на перрон, в последний раз слившись с ним, с чернотой его глазищ!
  В них замер крик любви, смертельной муки и страха за меня!..
  
  Когда я очнулась, надо мной склонились встревоженные лица Сергея и еще какой-то дамы в форме.
  Приподнялась, успокаивая их и еще нескольких человек, стоящих вокруг.
  Подходил следующий поезд.
  
  Вдруг, не владея собой, в неудержимом порыве с радостным криком избавления бросилась туда!
  
  Дальнейшая жизнь потеряла всякий смысл!
  
  Но рука Сережи мертво держала меня, не давая мне этой последней утехи.
  Тщетно вырывалась, наконец, поняв безнадежность затеи, затряслась в рыданиях, уткнувшись в Сережу.
  Он бережно обнял меня, гладил по голове, успокаивая.
  Подняла голову.
  В его глазах стояли слезы такой невыносимой муки и боли!
  Какие же страдания я несу этому доброму большому мальчику с его ненужной мне любовью.
  
   Направились к выходу...
  
  Провалы в памяти...
  
  Как мы добрались до дома, не помню, мамы еще не было, я пообещала, что со мной ничего не случится, пусть не беспокоится и оставит меня.
  Сережа не уходил, и лишь дождавшись мамы, сказал что-то ей и ушел.
  
  Я лежала в своей комнате без желаний и мыслей.
  Мама, видя, что я успокоилась и уснула, вышла из комнаты...
  
  Повинуясь неведомому порыву, встала и спокойно направилась к окну.
  Открыла окно, стала на подоконник и в последний раз глянула на этот бессмысленный мир.
  Не было ничего, что могло удержать меня здесь, где нет, и не может быть моего любимого со мной!..
  
  Почти шагнула, но огромные глаза, в которых застрял крик ужаса, остановили меня.
  Мама не кричала, а сипела:
  - Не надо, не надо, не надо!...
  
   И, нелепо перебирая ногами, меленькими шажками приближалась ко мне.
  Замерла, видя, что я двинулась к проему окна, вновь засеменила.
  Я застыла, не решаясь нанести ей этот последний удар.
  
  Она же, наконец, добравшись до меня, схватила за руку и сорвала с подоконника на пол. Упала на меня всем телом, судорожно оплетя руками, и все шептала, не в силах даже заплакать:
  - Не надо, не надо!..
  
  Не пытаясь вырваться, я лежала давно уже не живая, но и не мертвая еще.
  Не знаю, сколько прошло времени...
  
  И тут, нелепо лежа рядом со мной на полу, срываясь в плач, судорожно всхлипывая, она заговорила:
  - Однажды почти двадцать лет назад, такая сцена уже была, только наши роли поменялись, вместо тебя на подоконнике стояла я, а вместо меня в комнате ты - пятилетняя девочка.
  - Я этого не помню.
  
  - Тогда я сказала тебе, что вытираю окно, поэтому ты это не очень то и помнишь.
  В те времена, мы вполне счастливо жили в этой же квартире втроем с твоим отцом.
  Но пришла беда - я полюбила другого мужчину, также обремененного семьей.
  Он был старше меня, и у него были уже взрослые дети.
  
  Мы настолько сильно любили друг друга, что готовы были на все.
  Раскрылась перед твоим отцом.
  Он, хоть и очень уязвленный, благородно ушел в чем был, оставив все, квартиру, мебель, ведь он очень меня любил, да и тебя...
  
  Потом он женился и у него, как ты знаешь, сейчас другая семья.
  Так, что не он оставил нас, как он тебе всегда рассказывал, а все случилось из-за меня.
  А тот человек все же так и не смог связать со мной свою жизнь.
  Его жена, понимая, что мужа уже ничем не удержишь, решилась на то последнее, что может сделать женщина в ее положении - на третьего позднего ребенка.
  И когда мой любимый уже жил с нами, сообщила, что ждет ребенка.
  
  Мой избранник был непреклонен, и тогда я настояла на том, чтобы он вернулся в семью, а сама попыталась проделать то же, что и ты сейчас, чтобы одним махом разрубить узел неразрешимых проблем.
  
  Ты кричала:
  - Мама, не надо!
  - И если бы не ты, меня бы уже не было.
  
  И вот нынче все повторилось.
  Никогда более я никого так не любила, а мой любимый вскоре умер от сердца, от недостаточности, от невозможности жить без меня, только, я точно знаю, что если бы он остался со мной, то и сегодня был бы жив и жил вместе с нами...
  
   Дальше свою жизнь я уже донашивала.
  Ты знаешь, у меня потом были мужчины, но любимым был он один.
  Я очень не хочу, чтобы ты повторила мою участь.
  И вдруг горько заплакала, вспоминая себя молодой, любящей, любимой, то невозможно короткое свое счастье.
  
  - Пообещай мне, что это не повторится!
  
  Я уже не сдерживалась, и вместе с криком из меня вырвался комок тугой боли.
  Спазмы плача сотрясли меня.
  Так мы долго лежали на полу, и, устав, омытая слезами, я заснула прямо на полу.
  После того случая я никогда более не повторяла попытку разойтись с жизнью, но уже и не жила...
  
  С Сережей же я еще продолжала встречаться вплоть до сегодняшнего дня, когда, наконец, решилась отпустить его, ибо нельзя сложить то, что не складывается...
  
  V
   А познакомилась с ним я месяца через два после разрыва с Игорем.
  Познакомилась благодаря Наташке, потащившей меня на день рождения своей однокашницы, в надежде вывести меня из затянувшейся тяжелейшей депрессии, переживая за меня, боясь, что я не выдержу и что-то сотворю с собой...
  
  После разрыва с Игорем я потеряла всякий интерес к жизни.
  Казалось, в мире как бы притушили свет, превратив цветную яркость дня в постоянные черно-белые сумерки.
  Отощала как выдра.
  Былая красота слетела с меня, как листья с дерев поздней осенью...
  Но любовь не проходила, а, как кровоточащая рана, саднила, терзала, мучила, превращаясь в хроническое заболевание.
  
  Меня нашла и замучила бессонница, когда же все же удавалось заснуть, мне мог присниться (какой подарок!) мой милый, его глаза.
  Он приходил ко мне тихий, грустный, добрый.
  Как наяву ощущала его губы, необыкновенно ласковые руки, они, как и тогда ласкали меня, доводили до безумного состояния.
  Проснувшись, я не находила себе места, терзаясь неизбывными желаниями, мчалась в ванную, и выла, как белуга, снимая напряжение под холодным душем...
  
  Когда же мне становилось уж вовсе невмоготу, звонила Игорю, бывало и ночью, и... молчала.
  
   Он знал, что это я, и тоже молчал (нам не нужны были слова)...
  Или говорил тихо, едва слышно, теплые, ласковые, утешающие слова.
  Слезы заливали меня, но становилось легче.
  
  После этого, во сне ли, наяву, я впадала в удивительное состояние - покидала (невесомая) свое бренное тело и, воспарив, летела туда, на север, к моему суженному.
  Невидимая подлетала к его дому, к окну, увидев его, заходилась от любви, смотрела на него, не могла насмотреться - любимое до замирания сердца лицо, глаза...
  
  Я не жалела о случившемся, нет!
  Да, я мучилась, страдала.
  Если бы не Игорь, наверняка бы вышла замуж, пожалуй, и родила бы, живя в довольстве и достатке, но не знала бы любви, этого удивительного, неповторимого чувства-состояния, редко кому достающегося...
  
  ...На вечеринке, сидя на диване, я равнодушно взирала, как высокий, молодой красавец отбивался от яростных атак девиц, в том числе, и от Наташки, пышная грудь которой, столь бесстрашно распирала блузку, что устоять мог разве что мертвый.
  Но выбрал почему-то он печальную бледную деву, прекрасную в своем загадочном отчуждении, то есть, разумеется, меня, пригласив на очередной танец, вызвав этим зависть и раздражение у девиц, не исключая Наташки, которая, наверное, сильно пожалела, что поторопилась с моим приглашением.
  
  Сергей, так назвался мой кавалер, пытаясь как-то развлечь меня, много танцевал со мной, и в конце вечеринки вызвался проводить.
  Мне было безразлично, и я не отказала.
  К моему удивлению он не сделал даже попытки поцеловать меня, а попрощался со словами:
  - Вы мне бесконечно нравитесь, я вижу - вам очень плохо, и, если нужна будет помощь, позовите!
  
  И ушел. Мысленно поблагодарила его за понимание, но была слегка уязвлена...
  Потом я стала достаточно часто встречать его.
  Он как бы случайно попадался на моем пути, что меня не слишком трогало.
  
  Но однажды, когда за мной увязались юные сопляки, не дававшие мне прохода, своевременная помощь Сережи очень даже пригодилась.
  Ему не потребовались усилия, чтобы разогнать шпану, она испарилась, едва завидев мощную фигуру моего защитника.
  Сережа предложил проводить меня, из чувства благодарности я не смогла отказать.
  
  Мне было легко с ним, могла молчать, могла говорить, рядом шел спокойный, уверенный в себе человек, заражая и меня своим спокойствием...
  
  Стали встречаться, гуляли по городу, ходили в театры, на концерты, иногда в кафе, но даже попытки меня поцеловать он никогда себе не позволял.
  Это меня нимало коробило.
  Собственно, не меня, а мое тело.
  Игорь настолько развратил мое тело, что ему, приученному к регулярным ласкам, уже давно требовался мужчина.
  Это, увы, не мог быть Игорь.
  Плоть же изнывала от отсутствия мужчины, вызывая неприятные болезненные ощущения.
  Сережа терпеливо ждал и был, наконец, вознагражден!..
  
  Как-то мы сидели в кафе, немного выпили, он пригласил меня на танец.
  Уверенно повел.
  Возможно, все как всегда бы и завершилось, если бы не моя плоть, разбуженная вином, дошедшая до границ терпения. Тело напрочь отказало мне в послушании и, вопреки мне недвусмысленно прижалось к юному красавцу, оставив душу за скобками.
  
  Тому ничего не осталось, как принять мою капитуляцию, точнее моей плоти.
  После кафе Сережа, развивая успех, уже не сдерживаясь, впервые за все это время неловко поцеловал в призывно раскрытые губы.
  Я еще сопротивлялась, но плоть, ликуя, брала реванш...
  
  'Что ж, будем выбивать клин клином,' - сдалась и я.
  
  Когда же мы подошли к моему дому, Сережа поцеловал меня с намерением попрощаться, да мое тело решило по своему, и, взяв моего провожатого за руку, потащило к себе, зная, что матери нет дома.
  
  Вошли, Сережа растерянно глядел на меня своими серыми влюбленными глазами, не зная, как себя вести.
  Не знала того и я.
  
  А вот мое тело, не ведая сомнений, само начало его целовать, прижавшись грудью, терлось животом, и, положив его руки на свои 'волшебные' ягодицы, добилось!
  
  Нечто мощно уперлось в живот, поражая силой давления, я испугалась, но тело не останавливалось, продолжая действовать, уверенно расстегнуло брюки и выпустило на волю...
  
  То, что я увидела, повергло меня в ужас, отметая всякое представление о...
  
  Плоть также затрепетала в страхе и уже не столь резво развивала события, не вполне уверенная, что такое, без увечья сможет поместиться в положенном для того месте.
  
  Сережа не понимал моего страха, а ужас в моих глазах воспринял за восторг.
  Чтобы хоть как-то выйти из шока, повела моего красавца в ванную, помогла раздеться и стала мыть его бесподобное мускулистое тело, стараясь оттянуть время, в надежде привыкнуть к потрясению тела, впрочем, не без восторженной тревоги роняя взгляды...
  Пальцы руки не сходились!
  С некоторой опаской разделась сама.
  Мылась, с удовольствием сопереживая его восхищению.
  Ох, если бы не...
  
  Пошли в спальню.
  Сережа был в заторможенном состоянии.
  Я сама подошла к нему, стала на цыпочки, поцеловала, прижалась - мешала неодолимая преграда.
  Нашлась, вышла из положения.
  Охватив руками его шею (что меня вело?), подтянулась и опустилась на преграду, чувствуя необычную поддержку.
  Казалось, она вполне могла удержать мой вес, но я не стала проверять, оставаясь на цыпочках, терлась о великолепное тело, заводя и себя, и его.
  И, вскоре, 'созрела', повиснув без сил на...
  
  Сережа бережно уложил меня на постель.
  
  Застыл надо мною с гордо торчащим могучим жезлом, с восторгом, даже с некоторым благоговением, обласкивая взором мои красы-прелести, не решаясь, однако, осквернить эту 'неземную красоту'.
  
  Лежа на спине, я призывно глядела на него, возвращая ему его восхищение, сама немало восторгаясь бесподобным телом атлета.
  Но постоянно спотыкалась глазами о монументальное сооружение, и как не старалась, уже не в силах была отвести тревожного взгляда.
  ...Время шло.
  Заждавшейся плоти уже давно было не до восторгов, а мой нерешительный любовник не торопился.
  
  И, тут с изумлением наблюдаю за действиями своего тела - рука сама по себе потянулась к Сергею, и в нетерпении потянула его за живой могучий рычаг вниз к себе.
  Ну и ну!
  
  Он послушно лег рядом.
  Прикрыла глаза, предвкушая...
  Увы! Имея такую неотразимую внешность, мой юный любовник на удивление не оказался столь же неотразимым и умелым в ласках.
  Избалованная Игорем, я привыкла к изыску, нежности, мягкости, что предполагало гораздо больше умения и неспешности.
  
  А получила совсем иное - неуклюжесть и напор!
  Ощутила его горячие, скорые губы на своих призывно открывшихся губах, шее, плечах, грудях.
  Соски мгновенно вздулись, обнадеженные.
  
  Ну, куда он торопится?
  Атакуемая плоть отчаянно сопротивлялась.
   Решительно отвергла неподготовленную атаку.
  
   Положила его руку на свой живот.
  Он подчинился, поглаживая внутреннюю поверхность бедер.
  Отпустила ноги в ожидании...
  Дождалась! Кто его учил?!
  Неловкие грубые пальцы.
  - Не торопись! - пришлось корректировать его действия, охватила руками голову, подтолкнула ее.
  Он послушался и неумело ткнулся губами...
  - Да! Молодец! А язык?
  Выгнулась, помогая ему.
  Но нет!
  Что ж он творит!?
  А он (какая досада!) упрямо сдвинулся вверх, и припал губами к моей груди, к шее, к губам.
  Вновь ощутила непомерную силу давления.
  Пришлось уступить.
  К счастью, я давно уже была готова.
  Увы!
  Почувствовав, как меня разрывает на части, взмолилась:
  - Постой! Это невыносимо!
  
  С трудом выползла из-под горы мышц с орудием пытки между ног.
  Опрокинула на спину, успокаивая.
  
  - Дай я сама!
  Провела рукой по груди, животу, бедрам...
  Господи, не дай погибнуть!
  
  Охватила пальцами.
  Приблизилась лицом.
  Возбуждение рванулось к небесам, вызывая безумные намерения!
  И уже не существовало в мире силы, что могла бы удержать меня!
  Уста разверзлись в исступлении, неимоверно растягиваясь, никак не соразмеряясь. Непостижимо!
  В глазах поплыло от жути восторга, захлебнулась, испытывая невозможные ощущения, остервенело мотая помутневшей головой.
  Лоно заливалось соками, терзаясь мучительной пустотой.
  Что я творила?
  Не помню!
  Помню лишь стоны истязаемого атлета, свое мычание и неумолимое желание растерзать!..
  
   Возможно, это и случилось бы, если бы не теплая струя, ударившая в лицо, охладив мой пыл.
  Отодвинулась - извержение вулкана!
  И это, ни с чем не сравнимое зрелище, взорвало меня изнутри!
  Пустое лоно зашлось в конвульсиях.
  Меня всю корежило.
  Низ живота заливала вязкая тянущая боль! З
  Завыла от мучительной неудовлетворенности.
   Сережа же, стеная от наслаждения, виновато снизу глядел на меня замутненными глазами:
  - Прости, не сдержался!
  
   Не желая более терпеть эту муку, легла на спину и замерла в ожидании.
  Он не стал ждать приглашения, продолжая удивлять своим неумением...
  - Не дави сильно... не торопись... осторожно... нежно, - направляла я его.
  - Поцелуй меня, - попросила, - да, здесь, хорошо...
  
  Он послушно следовал подсказкам, его неопытность умиляла меня, хотя еще год назад я сама не смогла бы похвастаться большими познаниями в этом.
   Губами, языком он прилежно познавал меня, не позволяя остынуть, сопереживая мне, постигая и сам новые ощущения...
  
  Вскоре я вновь почувствовала его 'готовность', поразившись столь быстрому восстановлению. Желание разрывало на части!
  
  И, положив на спину своего неумелого любовника, бесстрашно приступила к его освоению. Хотелось немедленно 'одеться', но это чревато!
  Присела над ним.
  Проехалась.
  Непостижимо!
  
  Стоя на коленях, отпугивая нетерпеливость, стала медленно и очень осторожно 'натягиваться', как удав на добычу.
  Было невозможно приятно и почти не больно - не так уж и мало там места...
  
  Наконец, дальше некуда, поражалась, что мне это хоть как-то удалось.
   Казалось, от моего полностью заполненного тела осталась лишь оболочка.
  
  Стоп, никаких аллюров!
  И покачиваясь как на волнах, не скорым шагом направилась в страну блаженства, ощущая набухшим комочком вожделения (впервые!) трение о непомерно распиравшую меня плоть...
  
  Путь был недолог.
  
  В глазах зарябило.
  Лицо любовника подернулось мутью приближения выброса наслаждения.
  Тело затрепетало, по нему волнами пробежала дрожь, замерло.
  
  Выдохнула с воплем сладостный ком!
  Лоно зашлось схватками конвульсий, тщась высвободиться, выдавить из себя могучего гостя - бесполезно!
  
  Я же корчилась, билась, истерично рыдала, хохотала, поражая изумленного атлета безудержностью, неуправляемостью вырвавшейся страсти!..
  
  V
  - Дальше ехать некуда, приехали! - прервал сладостные переживания чей-то голос, мешая до конца насладиться стоящим перед глазами видением.
  
  Никак не могла сообразить - что со мной, находясь еще во власти неимоверных картин любви.
  
  Тряхнула головой.
  Мой юный попутчик.
  Господи, как некстати, на самом интересном!
  
  Вышли из вагона.
  - Вам куда? - спросил юноша.
  Я назвала село, где жила моя тетя.
  Ему оказалось почти по пути со мной, но дальше.
  
  - Вы не возражаете, если мы пойдем вместе?
   Он не производил впечатления насильника или бандита, и я согласилась.
  Мне было очень приятно идти рядом с этим красивым, стройным юношей.
  
  Тело же пришло просто в восторг, и верное себе, под влиянием только что пережитых воспоминаний, запустило свою раскачивающую бедра походку.
  
  Идти было не менее получаса.
   Пошли по сокращенному пути через поле.
  Он назвался Алексеем, назвала и себя.
  
  Некоторое время шли, почти молча, лишь изредка перекидываясь словами, я все еще находилась в воспоминаниях, он же не слишком пытался меня разговорить, демонстрируя такт и выдержанность, не скрывая, впрочем, мужского интереса ко мне.
  Шла в задумчивости, мое же тело помимо моей воли весело включилось в игру, заводясь, соблазняя, умножая его удовольствие откровенной небрежностью бедер - сказывалась ночь неутоленной любви и навеянные воспоминания.
  
  Результат нетрудно предположить.
  Теперь, когда тропа сужалась, Алексей пропускал меня вперед, делая затем это все чаще, даже, когда это вовсе не требовалось, чего, собственно, и добивалось разыгравшееся тело.
  
   Но затеянную игру пришлось оставить.
  Чувствовалось приближение грозы, а ведь у меня не было зонтика.
  
  - До дождя мы не дойдем, а у меня нет зонта, - прочитал мои мысли Алексей, с непонятной какой-то радостной интонацией в голосе, пожалуй, даже восторженной, оглядываясь на потемневшее за спиной небо.
  Наши опасения подтвердили далекие раскаты грома.
  По пути в полукилометре виднелось одинокое раскидистое дерево, но до него еще нужно было дойти.
  
   Он взял меня за руку, и мы весело побежали к дереву, так что, первые капли дождя настигли нас лишь у самого дуба.
  Резко потемнело, поднялся ветер.
  Спрятались под густой кроной.
  Мой вынужденный попутчик галантно накинул на мои плечи ветровку.
  Поблагодарила, исподтишка поглядывая на него.
  
  Красивый мальчик, интересно, сколько ему лет? Он все более меня интриговал.
  
  - Сколько нам ждать? Куда вы идете? - спросила я Алексея, чтобы что-то спросить.
  - Думаю, недолго, - ответил он, - в Н-ке у нашего шефа дача, совсем недалеко от вашей тети, я работаю на компьютерной фирме, и у нас сегодня корпоративная вечеринка.
  Все поехали на машинах еще вчера, а я не смог.
  Не желаете присоединиться?
  У меня нет девушки, точнее мы с ней недавно разошлись, а вы мне очень, очень нравитесь.
  Я понимаю, что вам не до меня, вас что-то мучает, но, поверьте - это лучше, чем копать картошку у тети.
  Вы развлечетесь, к тому же, к утру я верну вас вашей тете...
  
  Тут пошел сильнейший ливень, помешав ответить.
  Молнии под раскаты грома все чаще и ближе расстреливали нас.
  Придвинулась вплотную спиной к своему славному попутчику, изголодавшееся же тело сразу встрепенулось, предвкушая утеху.
  
   Он самоотверженно прижал меня к себе, защитив от стихии.
  Вздрагивала при каждом ударе грома.
  Мне было очень страшно, тело же, не ведая сомнений и страха, воспользовалось представившейся возможностью, прижалось ягодицами (теснее некуда), к молодому красавцу и терлось (от страха ли?).
  
  Его руки охватили меня спереди, и, как бы нечаянно, легли ладонями на груди.
  Негодуя, попыталась сбросить, но страх перед стихией был сильней.
  Такой дикой грозы я не видела давно.
  
   Молнии рассекали воздух со всех сторон, неумолимо приближаясь.
  Раскатистое их сопровождение заставляло меня все сильнее вжиматься в своего попутчика, пытаясь спрятать в нем страх.
  Его же, да и мою плоть разгул стихии явно тешил.
  Юноша прижимал меня к себе с растущей настойчивостью, его руки вожделенно мяли груди. Волшебные свойства моего зада неожиданно подтвердились, ощущая его реакцию.
  Нашел время!
  Попыталась отодвинуться, увы, только до ближайшего раската грома.
  Это уж слишком!
   Решительно развернулась, уперлась локтями в его грудь, с трудом отвоевывая утраченное пространство между нами, в гневе подняла голову.
   В его глазах ни грамма раскаяния!
  Лишь восторг и восхищение!
   Мною ли, разгулом стихии?
  Хотела сказать что-то резкое, злое!
  Не успела, буквально в нескольких метрах от дерева огненная стрела рассекла стену дождя.
  
   Невероятной силы раскат грома заглушил и мой голос, и негодование...
  
  Когда страх развеялся, мое тело уже было в его теснейших объятиях, а его губы - на моих губах.
  Силы были неравны.
  Мне приходилось одновременно бороться со своим страхом, юношей и оголодавшей плотью, которая недвусмысленно прижалась к стройному мужскому телу, провоцируя.
  Губы раскрылись и дождались, наконец, сладости первого поцелуя.
   Какой восторг, какая наглость!
  Разбушевавшаяся стихия и вожделение тел (объединившись) праздновали победу надо мной, демонстрируя родство дикостью и бесшабашностью.
  Надо прекращать, если так пойдет дальше, боюсь, что после следующего удара грома, непрошенный гость поселится во мне...
  
  Не рано ли празднуется победа?
  Охватила руками его голову, из последних сил пытаясь оторвать его губы от своих. Возмущенно глянула снизу.
  Он был прекрасен!
  Пораженное страстью, опрокинутое бледное лицо, огромные, горящие глаза, выражали невероятный восторг и неземную радость от восхитительного безобразия происходящего, от разбушевавшейся стихии, от близости моего тела, от неодолимости встречного позыва тел...
  
  Все!..
  Устав сражаться, безвольно уронила руки, не в силах сопротивляться.
  Неутоленное прошедшей ночью вожделение, не восполненные муки растревоженного сладостными воспоминаниями тела, необузданность стихии сделали свое дело - сломили меня, отринув остатки стыдливости и благоразумия.
  
  Как же я опустилась!
  Такого скорого падения я еще не переживала!..
   Почувствовала его руки - они пробрались под одежду, легли на бедра, последняя преграда пала!
  Охватила его шею, потянулась вверх.
  
  Сокровенное касание - проникновенное, мягкое, ощутила, как медленно, но неуклонно распирается неподатливая плоть.
   Какая дикость!
   Какая сладость!
   Какое бесстыдство!
  Даже стихия притихла в изумлении.
  А нечаянные любовники уже зашлись стонами, неумолимо приближая...
  
  Вспышка!
  Яркая, жуткая, смертельная!
   Содрогания тел!
   Толчки конвульсий!
  Финальные крики восторга, могучие раскаты грома, легко их перекрывшие!
  
  Пораженная разнузданностью стихия не выдержала, взорвалась!
  
   Это было ужасно!
  Ударив в дерево, молния расколола его надвое, и, казалось, прошила наши тела.
  
  Страшная грохочущая сила неимоверно вжала нас друг в друга, раскидав, затем, далеко друг от друга.
  
  VI
  ...Очнулась я, очевидно, не скоро.
  Встала.
  Разорванное обуглившееся дерево с шипением тлело и дымилось.
   Дождь закончился, гроза уходила.
   Оглянулась по сторонам.
   Моего юного попутчика не было видно, он что сгорел?
   А это что?..
  Невдалеке от меня, некрасиво разбросав ноги, лежала девушка без признаков жизни в разорванном платье в черных опалинах.
   Задранное платье даже не пыталось прикрыть загоревшие некрасиво раскинутые ноги, обнажив, бесстыдно открыв на всеобщее обозрение, белую полоску тела.
   Туфель на ней не было.
   Что-то очень знакомое в девушке заставило меня подойти поближе.
  Склонилась над ней.
   Боже мой, мне показалось, что я смотрю в зеркало, да ведь это же точная моя копия!
  Девушка зашевелилась, села, завертела головой, оглядываясь по сторонам, увидела меня. Тряхнула головой, пытаясь отогнать наваждение.
   Вскочила и в страхе попятилась назад. Дикий ужас стоял в ее вытаращенных глазах, и, вдруг она дико закричала, закрыв лицо руками!
  
  Начала ее успокаивать, но голос был какой-то не мой - хриплый, чужой.
   И со мной что-то было не так.
   Потрогала себя, разглядывая.
   Почему я в джинсах, рубашке, кроссовках? Я ведь была в платье!
   Провела рукой по лицу, по телу. Груди не было. У меня хоть и не слишком большая грудь, но не плоская же вовсе, а лицо, почему в щетине?
   Расстегнула рубашку и ужаснулась. Волосатая, мускулистая, мужская грудь с маленькими сосками.
  
  - Что ты сделал с моим телом! - грубым мужским голосом завопила я.
   Схватила девушку, и затрясла ее за плечи, а она с диким ужасом смотрела на меня, пытаясь вырваться, затем, вырвавшись, по девичьи кулачками била меня по лицу, по груди и кричала:
  - Отдай мое тело, отдай!..
  
  ...Наконец, мы устали кричать и драться.
   Ничего уже не исправить, не изменить! Нужно было как-то разбираться в том, что произошло.
   Я слышала о реинкарнации, о переселении душ, но это должно было происходить после смерти, да и не сохраняло память о прошлом.
   Может быть, мы оба умерли от удара молнии, и наши души покинули тела, затем воротились, да перепутали?
   А может, нас поразила стихия в наказание за разнузданность?
  И как результат - эта ужасная трансформации тел и мозгов. Объяснения не было, но необходимо было что-то предпринимать...
  
  - Идиотка! - думала я, - надо было тебе демонстрировать свою неотразимость еще там на вокзале?
   И потом, зачем я согласилась идти вместе?
   А эта нелепейшая близость? Какая бесстыдь!
  
  Со злорадством вспомнила о Сереже, вот бы он меня сейчас увидел, и захихикала противным мужским смехом.
  
  Некстати захотелось в туалет. Боже, где и как я это буду делать?
   Извинившись, отошла подальше за крону упавшего дерева, и что дальше?
   Вытащила нечто, похожее на сосиску, и 'зажурчала', с некоторым отвращением, но и с интересом, разглядывая приобретение.
   Закончив, затолкала 'это' в трусы, застегнула джинсы и брезгливо вытерла руки листьями дерева.
   Что ж достаточно удобно, не то, что прежде, впрочем, теперь придется многому учиться, хотя почувствовала, что мои действия я проделываю вполне автоматически, как будто это уже делала не раз.
  
  Вернулась обратно к Алексею в моем теле.
   Идти к тете стало бессмысленным, придется возвращаться в город.
  
  - Что мы станем делать? - спросила я у него, но за деревом никого не оказалось.
   Алексей в моем теле уходил по дороге на станцию, унося в руках мою сумку.
   'Кретин!' - разозлилась я, и быстро нагнала свое тело.
   Заорала:
  - Ты соображаешь, что творишь?
   Нам друг без друга уже никак не обойтись!
   Во-первых, если мы будем вместе, нам, возможно, удастся вернуть обратно свои тела!? И потом, куда ты сейчас пойдешь, к своей маме?
   Вот она порадуется!
   Давай лучше по пути в город в электричке обсудим случившееся, но в любом случае нужно держаться друг друга.
   Я бы и рада никогда больше тебя не видеть, но теперь придется терпеть, тут уж ничего не поделаешь!
  
  Мое тело согласно кивнуло головой.
   Пошли по дороге, мое тело впереди, я - сзади.
   Мне хотелось подумать о сложившейся ситуации.
   Я как-то спокойнее восприняла случившееся, чем Алексей, возможно из-за того, что мне было безразлично, что со мной будет.
  
   Моя женская жизнь нашла свое завершение, выполнив основную задачу.
   Вошедшая в нее любовь заполнила все жизненное пространство, стала целью существования.
  После того, как я потеряла Игоря, жизнь потеряла смысл.
   Я жила, работала, любила, точнее занималась любовью, встречалась с друзьями, ходила в походы, на концерты, играла на гитаре, вроде все, как и до Игоря, но, нет!
   Моя жизнь разделилась на 'до' и 'после'.
   Я познала любовь, а жизнь без любви? Впрочем, я его люблю и сейчас.
   Боже, какую ересь несу, вот бы он оказался рядом!
   А теперь? Теперь мне вообще все равно, хоть какое-то развлечение - побуду мужиком...
  
   Размышляя, я машинально смотрела на идущую впереди женскую фигурку.
  И вдруг пришла в ужас от того, что получаю удовольствие от тонкого стана, покачивающихся бедер.
  - Ты можешь не вертеть задом? - раздраженно попросила я. - Это меня отвлекает.
  - Может мне полететь?
  - Получила, - подумала я, - мало того, что умыкнул мое тело, так еще и соблазняет.
  
  В шкуре мужика я смотрела на свое тело иначе.
   Тело то мое действительно очень соблазнительно.
   Не даром, на него столь быстро покусился (не без моих усилий) Алексей.
   Стройная, высокая шея, красивая посадка головы, тонкий стан, длинные ноги, упирающиеся в широко раскинувшиеся бедра, забавляющиеся друг с дружкой округлые ягодицы - все это ласкало глаз.
   Не удержалась и шлепнула, это оказалось неимоверно приятно, и сразу же пощечина обожгла лицо:
  - За что? Ведь это же мое тело.
  
  - Было твое...
  
  VII
  ...Итак, отныне я стала он, а он - она.
  Мы подходили к станции...
  Я мужчина!
   Не прошло и часа, как мы приехали сюда. Уходил в платье, возвращаюсь в брюках.
  Бред!..
   До электрички еще оставалось время.
   Собирались пассажиры, много молодежи, все вроде было, как и раньше - перрон, скамейки, люди, но что-то изменилось.
  Что? Ах, да - все стало как бы меньше, люди стали ниже ростом.
   Выше большинства окружающих я смотрел поверх их голов.
  И вот еще что изменилось.
   Это уже поразило меня в самое сердце!
  Мир наполнился женскими округлостями, только то и делал, что вертел головой - груди, задницы, бедра, ножки, до чего раньше мне было мало интереса, а сейчас они упрямо лезли в глаза, таращился на них, и отнюдь не без удовольствия.
  
  'Какие же эти мужики кобели, - раздражался я, - не пропустят ни одной юбки'.
  Все это усугублялось еще тем, что у меня был ничтожно малый опыт нахождения в мужском теле, исключающий сдерживающие факторы, накапливаемые годами. Для меня же все было внове и интересно.
  
   Моя непосредственность разозлила спутницу.
  
  - Ты можешь не пялиться? - прошипело мое тело, оказавшись действительно красивей многих других.
  - Ты знаешь, а ты ведь очень даже! - похвалил я свое тело.
  - Ты тоже, только не задирай нос!
  
  А ведь было от чего, ловя взгляды-выстрелы проходивших мимо разновозрастных дев...
  Подошла электричка.
   Зашли, пристроившись в середине пустого пока еще вагона, чтобы спокойно без помех поговорить о сложившейся нелепейшей ситуации.
  
  Напротив нас села (не случайно) роскошная девица в очень короткой юбке.
   Взяла досада:
  - Помешает спокойно поговорить, - думал я.
   Глаза же непроизвольно уставились на почти полностью оголившиеся полненькие ножки.
   Они безуспешно прятались под юбку.
   Чего пялиться, совсем недавно я это все имел сам, пожалуй, и получше.
   Но девица оказалась очень даже.
   Груди столь мощно и бесстрашно распирали блузку, что казалось, сейчас сорвут пуговицы и все ее богатство вывалится наружу.
   Она призывно смотрела на меня, не скрывая досады, недоумевая, что я нашел в своей спутнице, изрядно уступающей ей?
   Затем, чтобы меня уж вовсе добить, закинула ногу за ногу, далее оголять стало нечего, белая полоска трусиков призывно засветилась между ног, вызывая некоторое беспокойство в моем паху, и (о, ужас!) что-то там весело зашевелилось, заметно распирая джинсы.
  
  Торопливо прикрыл ветровкой реакцию тела на девицу, покраснев и вызвав у той насмешливую улыбку.
  Мое тело жило привычной для него мужской жизнью, выдавливая все женское, что застало меня врасплох.
  
  - Успокойся, давай перейдем на другое место, - попросило мое тело, и направилось к отдельно стоящей скамье в конце вагона.
   Нелепо удерживая впереди себя ветровку, я поплелся следом и сел рядом с ним, насмешливо и понимающе глядящим на мои странные пассажи...
  
  ..........................................................................
  ...В течение всего долгого пути мы обсуждали сложившуюся ситуацию, договорившись в результате, как будем действовать в ближайшее время и где жить...
  ..........................................................................
  
  ...После приезда в город направились сначала в мою квартиру, слава богу, мама (чья мама?) находилась у тети, взяли все, что, могло понадобиться для жизни девушке на первое время, затем на квартиру, которую снимал Алексей, чтобы обеспечить мужской одеждой меня.
   После чего с радостью разбежались по своим домам, порядком надоев друг другу, договорившись о завтрашней встрече, с трудом привыкая к несуразностям новоприобретенных тел...
  
  По пути домой я был не в силах удержать себя от отнюдь не платонических взглядов на по летнему открытые женские тела, на их соблазнительные подвижные округлости.
   В маршрутке же, куда я с трудом протиснулся, недовольный, зажатый в проходе, вдруг неожиданно для себя почувствовал немалое удовольствие от давления, прижатого к моему животу, пышного женского зада далеко не юной женщины, стоявшей на ступеньку выше.
   Ну и ну! Что дальше?..
  
  Пришел, наконец, домой, устав от потрясений дня, направился в ванную охладиться, разобраться в себе, рассмотреть внимательней свое тело.
   Уверенно, как будто не в первый раз, мыл его, внимательно разглядывая.
   Почему-то захотелось облиться холодной водой.
   Мужское начало все настойчивей вытесняло из меня женщину, хотя в пристальном изучении отражения в зеркале она присутствовала.
   Вытираясь, услышал звонок в дверь.
   Обернув полотенце вокруг бедер, вышел в коридор.
   В ответ на мой вопрос послышалось:
  
  - Наташа! А Оля есть? - Получив отрицательный ответ, Наташка все же проявила настойчивость:
  - Можно войти? - это таки заставило меня открыть дверь, натянув предварительно шорты и футболку.
   Наташка, удивленно, но не без интереса разглядывала меня:
  - Кто вы, и где Оля?
  
   Пришлось на ходу придумывать:
  - Я двоюродный брат Оли, она со своей мамой гостит у нас.
   Моя и ее мамы - сестры.
  Я смотрел на нее совсем другими глазами, так как видел перед собой вовсе не ту знакомую Наташку, а другую, неведомую мне.
   Предо мной стояла изумительно красивая, высокая тоненькая девушка.
   Лишь большие тяжелые груди, являя дерзкий контраст с тонким станом и не слишком широкими бедрами, полнили ее.
  Хотелось помочь бюстгальтеру поддержать эту вожделенную тяжесть.
  
  - Не знал, что у моей сестры столь красивая подружка, - неожиданно для себя бросил я.
  - Не знала, что у моей подружки столь привлекательный брат, - отпарировала девушка.
  - Кстати, она обещала, что вы покажете мне город, - продолжил я игру.
  - И когда вы это придумали? - насмешливо улыбнулась Наташка.
  - Только что, - честно признался я, с трудом отрываясь от выреза в блузке, - Ну, так что? Окажете милость, покажете город?
  
  Я ведь прекрасно знал, что у Наташки сейчас никого нет.
  - Может быть, - согласилась она - а пока я поищу свой диск...
  
  И включилась в игру (диска-то ведь не существовало!), кажется, я ее тоже заинтересовал. Мне хорошо было известно, что Наташка умела нравиться и любила играть парнями, но с удивительной регулярностью через короткое время почему-то отшивала их...
  Поискала на столе, затем, став на стул, порылась на стеллаже.
   Груди упрямо потянулись вверх за руками, короткая юбка, нисколько не скрывая стройные ноги, приподнялась, открыв соблазнительную складку начала ягодиц.
   Не найдя того, чего там и не могло быть, она спрыгнула со стула с моей помощью, намеренно прочесав всей упругой тяжестью грудей сверху вниз по мне.
   Чуть дольше необходимого придержал ее, заглядевшись в синеву глаз. Наташка, что-то решая для себя, продолжила поиски не существующего диска...
  При этом мы внешне спокойно разговаривали об Оле, обо мне, о жаре.
   В разговоре я чуть было не попался, спросив про то, как у нее решилось с работой, зная, что недавно она ушла с прежней фирмы. Наташка удивленно спросила:
  
  - Откуда вы знаете?
  На что я неубедительно промямлил, что об этом мне рассказала Оля.
  - Вы говорили обо мне?
  - Да, Оля много рассказывала о вас, намериваясь в будущем познакомить, - на ходу придумывал я.
  - Зачем?
  - У меня нет девушки, я трудно с ними схожусь.
  - Неужели, и когда это с вами произошло?..
  
  Что-то в моем поведении беспокоило девушку, неся опасность, что еще сильнее разжигало ее интерес ко мне.
  - Хорошо, давайте встретимся в шесть часов вечера у почтамта.
  Ушла, задержав напоследок на мне взгляд, полный не заданных вопросов.
   Ее состояние передалось и мне.
   Зачем мне все это?..
  Захотелось есть.
   Следуя былой памяти, сделал тоненький бутерброд с ветчиной, проглотил, даже не почувствовав.
   Тело возмутилось!
   Отрезал большой ломоть мяса, толще хлеба, почувствовал удовлетворение...
  Решил пройтись, поразмыслить, хоть немного разобраться в произошедшем.
   Вышел на улицу.
   До встречи с Наташей было еще время.
   Куда податься? Направился в парк.
  Купил любимое мороженное.
   В былые времена (в женском теле) я наслаждался им, сейчас с трудом доел. Лучше бы выпил пива.
   Какие мы разные!..
  
  Не слишком жарко - конец лета.
   С удовольствием разглядывал проходящих женщин, ловя их ответные взгляды, поражаясь всеядности мужчин.
   Странное состояние испытывал я, объединив в себе два начала - мужское и женское, находившиеся в постоянной борьбе, в неприятии.
  
  С одной стороны я - привлекательный молодой человек, не имеющий прошлого, не знающий его. Как бы все впереди, и что ждет впереди?
   Меня ничто не тревожило, а что может тревожить мужчину, не имеющего прошлого?
   Память хранила только женское прошлое, что находилось в глубоком противоречии с телом. Суть-то моя исключительно мужская. Плоть определяла сознание, поступки, действия.
   Как принять такое?
  
  В очередной раз бессознательно провожаю взглядом хорошенькую девушку.
   Стройные длинные ножки едва касаются земли.
   Летит!
   Их даже не пытается прикрыть коротенькая облегающая юбка, под которой вызывающе ходят округлые, плотно обтянутые бедра.
   Женская память насмешливо со стороны наблюдает за мной. Обращается через внутренний голос:
  - Не хочется ли шлепнуть по попке это солнечное создание?
  - Очень, - мужская плоть не скрывает возникшего желания.
  - Вперед!
  
  Легко насмехаться!
   А ведь как непросто урезонивать мужское начало!
  Оно рвется из меня в прямом и переносном смысле.
   И вместо того, чтобы разбираться в сложившейся нелепейшей ситуации, я порхаю взглядом с одной юбки на другую, открываю неизведанный мир чувственности, красоты и совершенства женского тела.
  Интересно, мое бывшее тело так же мается?
  Ведь оно - темпераментное, голодное, избалованное любовью. Не натворило бы...
  
  В моем же теле разум безуспешно пытался примирить мужское и женское.
   На все происходящее женская память смотрела, как на некую игру.
   Каждое намерение, действие, воспринималось с уничтожающей иронией, демонстрируя стойкую несовместимость.
  
  Единственная надежда, что все скоро вернется на круги своя, или сквозь женскую память все же прорастет мужская.
   А пока? Пока следовало удерживать себя в рамках приличия...
  Думая обо всем этом, я почему-то свернул в боковую аллею.
   И понял причину лишь, когда почувствовал, что помимо воли с удовольствием обласкиваю взглядом ладную фигурку девушки, идущей впереди меня, прямую спинку, красивые бедра, раскачивающие юбку.
   Она остановилась, почувствовав мой взгляд, оглянулась.
   Милое личико, в глазах немой вопрос. У меня нет опыта знакомства с девушками, точнее, я его не помню.
  
   Но ведомый прошлой памятью, легко включился в игру:
  - Вы знаете, я с удовольствием смотрю на вас, и стараюсь найти причину - что меня так привлекает, притягивает?
  - ???
  - И, наконец, сообразил - это то, что вы в юбке. В джинсах вам, вероятно, тоже недурно, но в юбке вы изумительно хороши, у вас невозможно красивые бедра, юбка вроде и скрывает, на самом деле, напротив, подчеркивает их совершенство.
  - И что? - Ее глаза округлились от изумления.
  - Это, пожалуй, все, что я нашелся пока сказать, разве что, мы бы могли продолжить наше знакомство, но это зависит от вас.
  - ???
  - Меня зовут Алекс, а вас?
  - Лена, - улыбнулась девушка. Ее глаза со все большим интересом разглядывали меня.
  - Давайте сбежим отсюда!
  
  Ответить она не успела - к нам торопился лысеющий мужчина кавказской национальности, негодующе схватил ее за руку и потащил, упирающуюся с явным сожалением в глазах.
  Не успел!
   Оставалась самая малость, впрочем, что мне с ней было делать, ведь впереди - встреча с Наташей...
  Иду дальше.
   Две славные девушки, опершись на перила, глядят вдаль на противоположный берег реки. Подхожу, оперся о перила, неожиданно даже для себя заговорил:
  - Девушки, вы замечательно красивы, но не могу понять, кто красивее?
  - ???
  - Точнее, знаю, но не решаюсь сказать об этом - это небезопасно, вспомните яблоко раздора, погубившее Трою.
  
  Девушки округлили глаза от удивления, а я улыбнулся и пошел дальше, отчего их удивление переросло в досаду...
  
  Так я ходил, развлекаясь, теша самолюбие.
  
  Впереди навстречу шла не слишком высокая девушка в открытом сарафане с потрясающей фигурой.
   Пышная грудь, роскошные бедра, талия выгодно подчеркнута пояском, и что удивительно, приветливо улыбается.
   Я улыбнулся в ответ и искал, что сказать, но она заговорила первая:
  - Почему не звонишь? Еще дуешься? Я была не права, но и ты хорош! Мог бы и позвонить!
  - ???
  - Что-то ты странный какой-то - перегрелся?
  - ???
  - Почему молчишь, так и будешь дуться?
  - Знаешь, я немного не в себе.
  - Чувствуется! Слушай, а почему по твоему телефону отвечает женский голос? Утешился? Так быстро?
  - Нет, просто поменялся телефонами с двоюродной сестрой, - соврал я.
  - Что-то ты сегодня какой-то не такой, иначе на меня смотришь, как будто в первый раз видишь! Но такой ты мне даже больше по душе! Может, проводишь?
  - Извини, мне на почту.
  - Тогда давай провожу тебя я.
  - Не стоит, в другой раз.
  - ???
  Повернулся и пошел, оставив девушку.
   Изумление и оскорбленное самолюбие выражали ее глаза.
   Вдруг в памяти всплыло имя. Остановился, проверяя себя:
  - Кристина!
  Мужская память, похоже, стала пробиваться сквозь женскую.
   Это обнадеживает!..
  Она повернула голову, качнулась ко мне, но не ответила, развернулась и обиженно пошла прочь.
   С немалым удовольствием проводил взглядом. Походка ее могла бы и мертвого возбудить!..
  
  Почтамт.
   Скоро 6 часов. Наташи еще нет.
  Невдалеке цветочный ларек.
  'Не купить ли розочку?' - подсказывает мне внутренний голос.
   Дельный совет - хоть какая-то польза от былой памяти...
  Стою, в руках цветок.
  
  - Не меня ждете? - обращается ко мне симпатичная девушка, в глазах насмешливый интерес.
  - Вас, но не сегодня.
  - Молодой человек, подарите розочку, - цепляет меня другая милашка.
  - Не могу - это мой опознавательный знак, у меня встреча с агентом.
  
  Идет изумительно красивая высокая девушка - Наташа!
  Походка стремительная!
   Сколько в ней грации!
   Полные груди играют, волнуются, пляшут в восхитительном танце, завораживая взгляд. Увидела меня.
   Протягиваю розу и неожиданно (для себя) целую.
   Не отшатнулась, но и не ответила.
  Упругое касание грудей - остановись мгновенье!..
   Заглядываю в озеро глаз.
   Они выражают меняющуюся гамму чувств - в них и радость, и тревога, и сомнение, и вопросы...
  Что она видит во мне, где мужское и женское столкнулись, рвут на части, не уживаются, не помирятся?
   Может быть, такое: 'Недавно познакомились, а смотрит как на давнюю знакомую, глаза добрые, а видит насквозь, в них чуть ли не женское понимание, сочувствие, но и мужской интерес'...
  
  ...Теплый вечер.
   Солнце, теряя яркость, задумчиво катится к горизонту, толкая впереди себя упирающийся день.
   Сказочный закат зажигает пожар в окнах домов. А что в нас?..
  
  Прогуливаемся по парку.
   Неспешный разговор.
   Остановил, повернул к себе.
   В ее глазах - невысказанные вопросы: 'Кто ты, что ты, зачем?'
  Неведомая сила неудержимо притягивает.
   И эти невозможные округлости!
   Нет сил! Прижался, сомлел.
   Груди упруго расплескиваются о меня..
   И вдруг неожиданная реакция.
   Мне неловко, смущен, обескуражен. Дрогнула, в глазах - замешательство...
  Тело же живет отдельной жизнью.
   Руки сами по себе потянулись к девушке.
   Опыта нет, то есть, наверное, существует, но не со мной - забыт.
   Мужское начало требует немедленного продолжения, женское же - урезонивает: 'Не спеши, наслаждайся, все впереди'...
  
  Отодвинулась, выдохнув:
   - Как странно! Что ж ты со мной делаешь?..
  
  Неудержимое желание ощутить упругую мягкость груди, вжаться лицом.
   И, конечно же - остаться наедине.
   Похоже это обоюдное желание.
  
   Держась за руки, подходим к ее дому.
   Уверенно веду к знакомому подъезду, придерживает меня:
  - Откуда ты знаешь, где я живу? Что происходит? Я всем сердцем чувствую - здесь что-то не так! Мне кажется, что давно тебя знаю, и ты обо мне знаешь слишком много. Кто ты? Зачем все это? Я боюсь тебя, но не в силах противиться тебе. И себе?
  
  Наполненная тревогой синева глаз!
   Пожал плечами, испытывая странную раздвоенность.
   С одной стороны, я - мужчина, с трудом сдерживающий неодолимое влечение к этой красивой девушке, воспринимая ее, как 'прекрасную незнакомку'.
   С другой - действительно о ней я знал столько, что ставило нас в неравное положение.
  - Может, еще погуляем?
  
  Ну, уж нет!
   Наташа, взяв меня за руку, решительно потянула в подъезд.
   Необходимо следить за собой, чтобы не попадаться.
   Зайдя в знакомую квартиру, делаю вид, что мне здесь все внове.
   Как вести себя дальше?
  Мне, мужчине, еще не постигшему соответствующей выдержки, хотелось ее немедленно! Хотелось целовать, ощущать полноту грудей, упругость бедер.
   Стоило огромных усилий, не приступить к этому тотчас же.
   К тому же я знал, что у нее сейчас нет парня.
   На самом деле все это какая-то дурь! К чему приведет!?
  Наташа с недоумением воспринимала мою нерешительность, не понимая причины сомнений.
  
   Перехватила инициативу.
  - Мне жарко, - бросила она, направляясь в ванную, - приму душ.
  
  Полилась вода, затем шум воды затих.
  - Принеси, пожалуйста, полотенце, - послышалось из ванной, что я и сделал, порывшись в известном мне шкафу, но потянул время, якобы на поиски, и протянул ей полотенце через приоткрытую дверь.
  Дверь, 'случайно' открылась и перед моим взором предстала прекрасная в своей наготе нимфа...
  
  Немая сцена - моя смущенная физиономия, разинутый рот и восхищенные глаза, расстреливающие сверкающую красоту в капельках воды, и победный взгляд девы, осознающей свою неотразимость!
   Вызывающе раскинулись в стороны полные тяжелые груди с напряженными от прохлады крупными бутончиками, тонкий стан продолжила прекрасная линия бедер, черный треугольник, сверкая алмазами, разделял точеные ноги, завершая это великолепие.
  
  - Не забыл прикрыть двери? - насмешливый вопрос вывел меня из ступора, поспешил притворить двери, сопротивляясь неодолимому желанию немедленно ощутить тяжесть ее грудей в руках.
  
  Вышел на балкон остудить голову. Почувствовал спиной ее присутствие, оглянулся.
  
   Волнующее, притягивающее меня тело в легком халатике, более подчеркивающем формы, не скрывающем, стояло в дверях на балкон, ожидая продолжения предыдущей сцены.
  - Мне тоже нужно принять душ, - пролепетал я, с трудом протискиваясь - груди упруго прочесали по мне.
   Насмешливый взгляд проводил меня к дверям ванной комнаты.
   Открыл холодный душ, с удовольствием подставляя разгоряченное тело под освежающие струи. Некоторое время спустя, закрыл кран и, не найдя полотенца, лихорадочно соображал...
  Дверь ванной распахнулась, и на пороге появилась девушка с сухим полотенцем в руках.
  
   Ее глаза с лукавым интересом рассматривали мою наготу, а рука протягивала полотенце:
  - Долг платежом красен.
  Прикрылся полотенцем.
  - Не вытереть спинку?
  
  Дева не уходила, продолжая с загадочной улыбкой меня разглядывать.
   Наконец, дверь закрылась, я растер тело, и, обвязав полотенце вокруг пояса, направился из ванной комнаты на балкон.
  
  Решительности моей как не бывало!..
  Наташа задумчиво ожидала завершения, задуманного ею же сценария.
   Обратилась лицом ко мне, но насмешливость в глазах исчезла без остатка, сменившись тревожным ожиданием, даже некоторым испугом.
   Очевидно, она зашла слишком далеко, и не знала, как выйти из всего этого, не знал это и я...
  
  Мне было известно о ней многое, в том числе некоторые интимные подробности, что делало меня хозяином положения.
   Например, то, что Наташка легко сходилась с парнями, но быстро их бросала.
   Что-то у нее не ладилось с ними.
  
  Как-то (в той жизни) она спросила меня, что я испытываю в финале близости с мужчинами, и после моего неохотного описания того, что трудно, да и невозможно описать, была крайне обескуражена...
  
  А еще раньше она как-то проговорилась, но не стала углубляться в подробности, что в юности с ней произошли нехорошие вещи, связанные с насилием, что, очевидно, и отложило отпечаток на ее отношение к мужчинам.
  
  В некотором раздумье смотрел в эти полные сомнения глаза словно вопрошающие: 'Может быть, ты именно тот, кто снимет с меня это проклятье?'
  
  Мужское и женское во мне разрывало на части.
  И хотя плоть откровенно ее желала, срывая тормоза, мне стало даже боязно (страх первого соития?), я ведь никогда 'этого' не делал, мужской опыт напрочь отсутствовал (вернее, не сохранился в памяти), а женская память - совсем иное.
  
  В это время наши же тела, не спрашивая, сами взяли инициативу на себя.
   Руки легли на плечи девушки, приближая влажные приоткрывшиеся губы.
   Два тела задохнулись в поцелуе.
   Халат девушки, медленно сполз, приоткрыв, сначала вырвавшиеся на свободу груди, затем талию, немного задержался на бедрах и, наконец, мягко пал к ногам...
  
  Спустя некоторое время, увлеченные любовники, обнаружили, что одежды давно уже не укрывают их тела, и они обнаженные целуются на балконе, на виду у всего города.
  
   Переместились в комнату и вновь устремились друг к другу...
  
  Я находился в преддверии самого загадочного, самого непостижимого и желанного действа на земле, неотвратимо надвигающегося, и ничто на свете уже не могло помешать, при том, что все было как бы внове, полно тайн и ожиданий...
  
  Девушка охнула, затрепетала, ее ноги подогнулись, откинулась на постель.
  
  Непередаваемая картина - распростертая женщина в ожидании любви!..
   Разбросанные волосы, бездонные глаза!..
   Застыл в оцепенении, не в состоянии постичь.
  Достойное кисти художника тоненькое стройное безупречной формы тело, изумительные плавные линии!
   И вдруг (какой контраст!) - эти разметавшиеся груди, неожиданно полные, роскошные!
  Тем комичнее выглядел я, расстреливающий глазами ее красы, стоя над ней, с нелепо торчащей частью меня...
  
  - Иди ко мне! - ее просьба, сняла оцепенение.
  
  Все, что происходило в дальнейшем, стало странным сочетанием (или противоборством?) во мне мужского и женского начал.
  
  Лишенный собственного опыта, я то следовал мудрым подсказкам женской памяти, то срывался на торопливость мужских притязаний, то выбирал нечто иное (третье), что на уровне подсознания впитывало весь предыдущий опыт поколений.
  
  Порой мне казалось, что мужская память, тоже потихоньку просачивается в меня...
  Но было еще одно - и это было самое невероятное!
   Во мне вдруг проявилась зеркальность ощущений (двойственность).
  Похоже, метаморфоза, приключившаяся с плотью, сыграла со мной злую шутку, впрочем, как считать.
  Постигая собственные чувства, я одновременно и вполне определенно переживал ощущения девушки (как свои), будто это моего тела касались мужские руки и губы.
   Более того, я, безусловно, знал, как мне действовать - казалось, существовал некий клубок чувственной нити, ведущий меня по лабиринту ее ощущений, безошибочно находя единственно правильный путь.
  
  Опустился на колени рядом с лежащей девушкой.
   Тонкий, едва ощутимый аромат полевых цветов.
   Ресницы дрогнули, прикрыли глаза, коснулся их губами.
  
   Шея, плечи, губы, грудь...
   Охватил руками, зарылся лицом в мягкую полноту, задохнулся!..
  
  Упругая мягкость или мягкая упругость? Только женская (девичья) плоть позволяет объединить эти два взаимоисключающих свойства. И мягкая, и упругая одновременно - непостижимо!
  
  Ласкал ее и одновременно чувствовал - это мои соски набухают, напрягаются, стреляя острыми стрелами в пах.
  
  Ощущал губами бархатистость ее кожи, и вновь тут же, вместе с ней, упивался нежностью ласкающих губ...
  
  Без моего участия рука сама потянулась...
   Девушка дрогнула, застонала, и тотчас же сам явственно почувствовал сокровенные касания.
  
   Жгучие ощущения!..
  Внимала ласкам, прислушиваясь к себе, вдруг замерла, притихла, ожидая, боясь чего-то, и я (вместе с ней) также почувствовал этот нечаянно возникший страх...
  
  Что-то в ней нарушалось, сминая первоначальный всплеск желания, кто ж ее так напугал?
   Как избавить от кем-то навеянных страхов.
  Тревожное ожидание передалось и мне.
  
  Отгонял нетерпение, опасаясь напугать ее еще больше.
  Мои же губы не теряли понапрасну время на поиски заветных местечек, о которых не очень то ведали мужчины, впрочем, не особенно утруждаясь, но точно знали и неохотно говорили женщины.
   А то, что это ей исключительно приятно я определенно знал, чувствовал.
  
   И тут она натянулась, забеспокоилась - уста достигли, добрались...
  
  Девушка резко дернулась, сдвинув ноги:
   - Не надо, я не хочу!..
  
   Но меня уже было не удержать!
   Преодолел сопротивление, и, раздвинув языком влажные лепестки, уткнулся в пока еще безжизненный чувственный бугорок в излучине губ.
  
  Она вскрикнула, завибрировала, отталкивая мою голову.
  
   Но меня не обманешь! Ощущал сам, каково ей.
  
  Она испытывала такое впервые!
  Еще пыталась удержать, затем выпустила мою голову, вновь охватила, но теперь уже не отталкивала, а напротив, прижимала все сильнее:
  - Не надо, нет! Нет?.. Да, да... дааа! - выдохнула она и распустила согнутые ноги.
  
   А клубок чувственной нити катился дальше к самым потаенным и сокровенным местечкам.
  Вздрагивания и стоны сопровождали каждое прикосновение.
   Прерывистый шепот:
  - Миленький, что ж это! Как же, как хорошо!
  Затем вовсе бессвязное лопотание, бессмысленное, исступленное.
   Оторвался.
  
  Заглянул в ее глаза.
  
  В них и удивление, и восторг, и радость, и наслаждение, и вопросы, и ожидание, и недовольство?
  
  И тут произошло непредвиденное!
   Я совершил грубую, типично мужскую ошибку - поторопился, разорвав нить чувственной связи.
  
  Не в силах был более сдерживать себя, свое мужское нетерпение...
  
  Девушка охнула, затрепетала.
   Раздавленные груди упруго сопротивлялись.
   Начала отвечать. Через некоторое время оставила притворство, безвольная, безучастная.
  
  Уже приближался исход, а девушка лишь едва реагировала, привычно постанывая.
  
  Меня это заело чрезвычайно, завело!
  
  И вот ее ноги на моих плечах...
  И ненависть уже не сдерживаемой страсти!..
  
  С криком оттолкнула меня, забилась в угол дивана, в глазах дикий ужас.
  
  С помутневшей от возбуждения головой недоуменно взирал на нее.
   Что не так, что случилось?
  
  - Прости, я не хотел напугать тебя, поторопился, прости, но уж очень ты меня завела.
  Сделал попытку успокоить ее погладить, приласкать.
  
   Девушка отодвигалась, дрожа, всхлипывая, глядя на меня с мольбой, страхом и ненавистью?..
  
   - Мне уйти?
  
  Она не отвечала, и лишь спустя некоторое время, немного успокоившись, заговорила:
  - Прости, ты не виноват.
   Просто давно, когда-то надо мной жестоко надругались таким вот образом.
  - Кто?
   - Я не могу (не хочу) сейчас об этом говорить.
   Я хочу, хочу... не так, а как вначале, только прошу тебя, пожалуйста.
   Как же было хорошо, как здорово, ты все испортил!
  
  Нить чувственной связи нехотя восстанавливалась.
  
  Я вновь стал ощущать ее, как себя.
  
  Губы, плечи, груди, бедра...
   Замершее в ожидании тело, дрогнула, согнула ноги, прижимая руками мою голову...
  
  Ее наслаждение умножалось на мой восторг...
  
  Господи! - исступленно выдохнула она, почувствовав вдруг в себе мои пальцы, в то время как язык и губы управлялись с ее комочком нервов.
   Тело рванулось навстречу, упиваясь новизной ощущений.
  - Да, да, да, - со стоном согласилась она, выгнулась, нетерпеливо задвигала бедрами. С ее губ срывались стоны, лепет, бессмысленная вязь слов.
   Пальцы продолжили сладкую ее пытку, неспешно исследуя, впрочем, они знали, что, сколь долго и как действовать, уверенно и точно находили тайные сокровенные местечки.
  
  Последующее же было внове даже для моей памяти. Что меня вело?!
  
  - О, боже! - вырвалось изо рта пораженной девушки, когда один палец проник в анус, другой - в лоно, образуя 'скобу', почти касаясь друг друга через тоненькую чувствительную стеночку.
   Ее зад подскочил, нетерпеливо запрыгал, девушка захлебнулась стонами!
   Я же вместе с ней переживал это изысканное безобразие!..
  
  Но что дальше?
   Как удержать себя?
  Оторвался от нее.
  
  Мужская суть вновь разрывала чувственную связь, протянувшуюся меж нами.
   Она же была настроена бесконечно долго наслаждаться непривычными ласками.
   В ее глазах давно отсутствовал страх, лишь нетерпение, требование!
  Вдруг столкнулись с предметом моей неудовлетворенности.
   Потянулась рукой, заворожено разглядывая.
   Приблизилась лицом.
  - Можно я? Я еще...
  - Что?
  Не ответила.
   Коснулась губами, обвила...
  Всхлипнул! В глазах поплыло!
   Откинулся на спину, переживая неизведанные ощущения!
   Так вот она какая нирвана!
   Меня не стало - исчез, пропал, испарился!
   Осталась одна восторженная, ликующая плоть - ничего более!
   Выпустила...
  
  Приоткрыл веки.
   Надо мной изумленное лицо, глаза, подернутые мутью вожделения:
  - Господи, как же это!..
  
  И в упоении вновь впустила в кольцо ласковых губ с игривым языком.
   Захлебнулся невыносимыми ощущениями!
   Теперь нить сопереживания потянулась в обратную сторону - от меня к ней, теперь она стала соучастницей моих блаженств и наслаждений (и своих?).
   Заласкала, затерзала, приближая неминуемый взрыв.
  
  - Погоди, я сейчас взорвусь!
  
  Замычала в ответ, остервенело мотая головой, предвкушая мое сладостное поражение.
  Точка не возврата! Чувственный беспредел!..
  
  Но у меня иная миссия!
  
  С трудом освободился, глянул в ее безумные глаза, лицо в красных пятнах.
  
  Можно и очень хочется войти в нее, но тогда я тотчас же 'прольюсь'.
   И чтобы она не остыла, вновь припал к ней, вливая в нее поток нежностей.
   Нить соучастия повела нас дальше.
   Девушка захлебнулась стонами, настроенная бесконечно наслаждаться, все сильнее прижимая мою голову, ритмически подталкивая.
   Ее стоны перешли в повизгивания.
  
  Все, терпение покинуло меня.
  
  Мужское начало упрямо и безнадежно разрывало незримую нить чувственной связи.
  
  А напрасно!
  
  И в угоду своей нетерпеливой плоти, стоя на коленях, сел на пятки, приподнял ее бедра...
  И отпустил на волю свою страсть, упиваясь созерцанием колышущихся волнами, летающих грудей, меняющих цвет глаз.
  
  Приложил пальчик к ее чуткой жемчужине (подсказала женская память)...
  
  Стоны, ускоренные встречные движения, невероятный их размах, учащенное дыхание, остановившийся взгляд, облизывание губ - все это предвосхищало близость исхода!
  
  Ну, давай же!
   Где ты наша нить соучастия? Я совершенно не чувствовал ее.
  
  А моя прелестница не торопилась, казалось, намерено испытывая меня.
  
  ...Наконец!
  Уже ни на что не надеялся, готовый сдаться, все же увидел кривящийся рот, краснеющее пятнами лицо, распахнутые сладчайшей мукой глазищи.
   Тело девушки прекратило пляску, затем затрепетало, стало выгибаться, натянулось, пало, по нему волнами пробежала рябь, замерло.
  
  Вдруг уста низвергли неожиданно низким утробным голосом:
  - Аааах!
  Скривилась в плаче, зарыдала, запричитала, завыла...
  
  Непередаваемое зрелище - женщина, переживающая восторг наслаждения!
  
  Замутненные утоляемой страстью безумные глаза!
   Некрасивое, донельзя искаженное гримасой наслаждения лицо!
  
   Корчащееся, содрогающееся в сладких муках тело!
  
  Стон, плач, хохот, рыдания - нет в мире лучшей музыки, большей награды для мужчины!
  Ощутил ее конвульсии, что не оставляло сомнений в подлинности происходящего.
  Едва успел выхватить, осквернив мутными плевками, живот агонизирующей девы, как из моей глотки вырвался победный рык, провозгласивший славное завершение длительной схватки мужского и женского начал, где нет побежденных - лишь победители!..
  
  Девушка, еще переживая наслаждение, с изумлением созерцала мою безобразную агонию.
  
  Затем потянулась рукой, охватила, продлевая сладостную муку, пока я с мольбой о пощаде не свалился рядом.
  
  Долго лежали притихшие, умиротворенные...
  
  Возобновил ласки.
  Просветленный лик.
   С глаз девушки катились слезы счастья и благодарности:
  
  - Боже, как хорошо, божественно!
   Ведь так не бывает, так не может быть!
   Мне не с чем сравнить, даже не представляешь, что ты со мной сделал!
   Теперь можно и умереть, мой милый, мой славный, мой ласковый зверь!..
  
  Переживая одновременно ее и свои чувства, я гладил, успокаивая утомленное любовью расслабленное тело - потерявшие напряжение груди, живот, бедра.
   Она безучастно воспринимала ласку, и уже никак не реагировала. Переживания были слишком велики!
  
  Счастливая мученица даже не пыталась бороться со сном, прикрыла глаза и ровно задышала, забыв убрать с лица блаженную улыбку.
  
  Тихо последовал за ней...
  
  VIII
  Вдруг мой глубокий сон что-то упрямо разорвало!
  
  Узы Морфея неохотно отпускали меня, смертельно хотелось спать, но тупая настойчивость этого кого-то упрямо возвращала в реальный мир.
  
   Приоткрыл глаза.
  
   Какой бред!!!
  
   Алексей?!!
  
   Тогда кто я?
  
   Он продолжал настойчиво трясти меня:
  
  - Конечная остановка, нужно выходить, вам куда?
  
  Меня охватил дикий ужас!
  Где я?!
  Где сон?!
  Где явь?!
  
  Дальнейшие мои действия уже повергли в дикий шок молодого человека.
  
  Руки стали лихорадочно ощупывать собственное тело, сначала охватили груди, мягкая, упругая полнота не оставляла ни малейшего сомнения в их половой принадлежности.
  
  Затем опустились к промежности, приподняли юбку, открыв, округлившимся от удивления глазам юноши, белые трусики.
   Не находя ничего лишнего, вновь вернулись к груди.
  
  Когда же мои руки расстегнули рубашку пораженного попутчика, оголив его плечо (да, на правом плече действительно темнела знакомая родинка!), он шарахнулся от меня, и с ужасом оглядываясь, поспешил к выходу из вагона.
  
  Я должна была до конца убедиться (в чем?):
  - Алексей! - позвала я, - постойте!
  
  Он с еще большим ужасом поворотился ко мне и выскочил из вагона.
   Двинулась было за ним, но оставила затею, и в тяжелом раздумье пошла по перрону.
  
  Господи! Буквально только что я в его теле любила свою подругу Наташку, а еще ранее он это делал со мной, что за бред, а он об этом ничего не знает?
  
  Наверное, это все же сон!
  Голова разрывалась от теснившихся мыслей, не находя объяснения, а ноги сами по себе свернули на знакомую проселочную дорогу.
  
   Да ведь я же знаю его мобилку на память!
   Не один раз набирала в той жизни, во сне?
  - Алексей?
  - Да.
  - Не пугайтесь, вы меня не знаете, я ехала с вами в электричке, скажите, вы живете в общежитии по адресу? - И назвала адрес.
  - Кто вы, откуда вы знаете меня, мой телефон и адрес? Что вам от меня надо?
  - Ничего, я просто хотела удостовериться, извините...
  
  В трубке послышались гудки.
   Сомнений не было - это был он.
  Глупый, я знаю не только это, я знаю и о тебе, и о твоем теле еще очень и очень много.
  Может быть, вернуться в город?
  
  Ладно, пойду к тете, заодно по дороге подумаю, хотя моя голова не могла придумать никакого логического объяснения произошедшему безумию, и я двинулась далее.
  
  Неожиданно зазвонила мобилка.
  'Алексей?' - понадеялась я.
  Нет, это была Наташка:
  - У тебя есть двоюродный брат, Алексей? - поразила меня своим вопросом она.
  - Нет, то есть, да, а что? - соврала я.
  - Ты не можешь дать мне его телефон?
  - Нет, я его не знаю, а зачем тебе? - вновь соврала я.
  - Мне очень надо, мне, я... Я потом тебе все объясню. И адреса ты его не знаешь?
  - Нет, он сейчас живет где-то в городе, снимает квартиру, - не уставала врать я.
  - Мне он очень нужен!
  - Зачем, и откуда ты его знаешь? - спросила я, уже прекрасно зная причину звонка, но, совершенно не зная, как ей помочь.
  - Я его встретила у тебя дома. Ты разве не знала, что он жил у тебя?
  - Нет, это мама дала ему ключи, - соврала я, - но причем здесь ты?
  - Он был у меня... дома, но неожиданно пропал, - не ответила на вопрос Наташка.
  - Как это был, а как он к тебе попал и что он у тебя делал? - уточняла я для себя.
  - Он меня... Он со мной... Мы с ним... Короче, он мне нужен, я его хочу!
  - Как хочешь? - съязвила я.
  - Хочу его найти, остальные вопросы потом.
  - Не знаю, как тебе помочь, подруга, но спрошу у тетки, - придумала я на ходу и отключилась.
  
  В голове был полный сумбур!
  Дурь, бред, фантастика!
  
  Что делать? Как это все принимать?
  
  Ноги же уверенно продолжали перебирать знакомую дорогу, не мешая размышлениям о нелепости, абсурдности случившегося...
  
  И затем, вместо того, чтобы попытаться разобраться в произошедшем, мои мысли плавно перекочевали на другое.
  
  Шла под свежими, острейшими впечатлениями своей недавней экскурсии в мужское тело - тело Алексея.
  
  Увы, только тело, почти не затронутая душа осталась за пределами внимания.
  
  Вновь и вновь переживала только что пережитое мужское прошлое.
  Память четко зафиксировала все детали, все подробности...
  
  Перед глазами всплывали неимоверные, удивительные картины этого фантастического путешествия в мир мужчин - нелепый, недоступный пониманию, нисколько не похожий на наш (женский).
  Какие же они, однако, как странно устроены!
  
  За короткое время пребывания в мужском теле я узнала о мужчинах значительно более чем за много лет общения с ними.
   И не в восторге!
  
  Стала вспоминать - первые мои ощущения, первые впечатления, первые несуразности.
  
  Перед глазами всплыло мое собственное тело, жившее некоторое время вне меня, его восприятие Алексеем (мной в его теле).
   Я даже несколько убавила ход, стараясь обуздать раскачку бедер, хотя смотреть на меня было некому.
  Как щекотало в паху, когда моя задница (мне тогда не принадлежавшая) выплясывала передо мной (Алексеем), какие странные, удивительные ощущения, полные вожделения!
  Провела рукой по ягодицам - ну что в них такого? Обычные мышцы.
   Однако же, как возбуждали!
  Даже представить себе трудно, чтобы мы так воспринимали мужчин!
  
  Вспомнила свои прогулки по городу, заигрывания с девицами в парке?
   Зачем? Мне ведь это вовсе не было нужно!
  
  Если бы эта метаморфоза со мной (с телом) произошла до знакомства с Игорем, я с ним вела бы себя много иначе, мы бы не расстались, да и вообще не так бы жила!
  
  Перед глазами возникли совсем недавние сцены любви.
   Я в теле Алексея в квартире Наташки! Какое раздвоение? Нелепейшая смесь мужского и женского в одном теле!
  
  Абсурд, дикость!..
   Как наяву, вижу ее обнаженное, великолепное тело, его восприятие Алексеем (мною в его теле).
  До чего я дошла?
  
   Что натворила, и как теперь буду смотреть ей в глаза?
   Но ничуть же не виновата! Ведь то была не я!
   Но какой же все-таки это бред!..
  
  Утешает лишь то, что произошедшее, не столь фатально для Наташки, пожалуй, что и не бесполезно.
   Но мне-то как вести себя с ней дальше?
  
  А в любви? Насколько мы различны!
  
  Вспомнила свои ощущения в мужском и женском телах.
   Все познается в сравнении, а мне это было почему-то позволено - кем и зачем?..
   Кто надо мной так нелепо пошутил?
  Как наши ощущения несопоставимы, несоизмеримы!
  Проведя достаточно времени в мужском теле, я так и не постигла их души, зато тела наелась по уши!
  
  И теперь с полным основанием могу сказать - женские ощущения совсем иное.
  
  Насколько же они более остры, пронзительны, совершенны!
   Бессмысленно сравнивать! Но мне это было позволено, я это делаю!
   Почему? Ведь я испытала и то и другое.
  Вспомнила свою любовь с Игорем.
  Как же он безукоризнен в сравнении с безграмотностью, эгоистичностью, бездарностью и неуклюжестью в любви других мужчин!
   Он открыл меня, разбудил мою женственность, мой темперамент.
   С ним я познала все восторги и наслаждения, доступные женщине.
  
  Я узнала любовь и знаю теперь, что это такое и еще верю, что с Игорем у меня сложится, и, даже, если не в этой жизни, то в другой, там, где мы будем счастливы и всегда вместе!
  
  Любовь - исключительно иррациональное чувство, но познавшие любовь знают что-то такое, чего не ведают, никогда не узнают другие.
   Может быть, и смысл жизни.
  Не знающие же любви, не страдают, но и не живут.
  А что, если все произошедшее со мною - сон?
  А сейчас я не сплю?..
  
  Далекий раскат грома вернул на землю.
  Потемневшее небо позади меня не оставляло сомнений - до грозы до тети не доберусь.
   А ведь у меня нет зонтика!
  
  Далеко впереди маячило большое дерево, и я припустила к нему...
   Первые капли дождя настигли уже возле него.
  Молнии и громыхание неумолимо приближались, пошел ливень.
  Сидя под деревом, трясясь от холода и страха, я поглядывала на дорогу, и, вдруг, вскочила в ужасе.
   Так и есть, спасаясь от ливня, по дороге к дереву бежал Алексей.
  Ну, уж нет!
  С меня хватит!!!
  Рванулась от дерева, но близкое сверкание молнии и страшный грохот заставили меня, уже полностью мокрую, оставить эту затею, вернуться под дерево и подчиниться судьбе...
  
  ....................................................................................
  ...На этом записи Оли обрываются.
   Странно все это, необъяснимо.
   Чудится, что она где-то рядом. Наблюдает за мной, не решаясь открыться, только в чьем обличии?
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"