Аннотация: Маленькая война и некоторое количество людей, втянутых в переплет.
Пятый вечер месяца дождей вставал над притихшим миром. Селяне затворяли двери и захлопывали ставни; разбойники, позевывая, таились в зарослях у торгового тракта в ожидании припозднившихся путников; лорды правили, не вставая из-за пиршественных столов, а маги собирали в склянки бледный свет нарождающейся луны. Жизнь текла неспешно и нескончаемо, как воды реки Императоров, но в чью-то жизнь холодными ночными ветрами уже врывались перемены.
...Аника терпела объятья сестры-Привратницы с детским стоицизмом и равнодушием. Она уже устала от нескончаемых проводов и хотела спать, но решением Великой путешествие начиналось вечером: так, дескать, отъезд девушки вызовет меньше пересудов, привлечет меньше любопытных глаз. Какая разница, думала послушница устало, уже вся Обитель знает. Она не умела прощаться.
- Мне пора, - напомнила она, неловко отстраняясь, и потянула за ремень стоящей на тропе котомки. Взваливать тяжелую ношу на плечи не хотелось, как и идти куда-то на ночь глядя, но Аника только запахнула шерстяную накидку поверх балахона послушницы.
- Если бы Ханна была жива, - выдохнула привратница глухо, - Она же говорила: присмотри за внучкой.
- Она всем это говорила, старшая. Не волнуйся, я ненадолго ухожу.
- Ты не знаешь, о чем говоришь, - Сестра поджала губы, - Но это вне наших сил. Жизни тебе, маленькая, и мягкой дороги, и ясного неба...
Аника терпела, наблюдая за танцем узловатых пальцев в Жесте благословения. Невелика была птица, чтобы открывать ради нее главные ворота, хватило и боковой калитки.
- Ну... до свиданья, старшая, - быстро сказала Аника и со странной смесью облегчения и стыда выскользнула наружу, чуть ли не впервые оказавшись за стенами Обители. Ей было стыдно за свою невнимательность и грубость со старшими, стыдно за проводы, с которых хотелось сбежать - но между тем девушке казалось, что все были рады отделаться от нее вместе с ее проблемой. Уже не оглядываясь, послушница зашагала прочь, не видя, как Сестра-Привратница прячет морщинистое лицо в ладонях...
...Хенгист Эр Райаннери наступающего холода не замечал: после снегов Границы ирваннский вечер был для него не страшен. Его тоже провожали, только относился он к этому не в пример проще.
- Точно здесь высадить? - спросил кучер в очередной раз, - Время недоброе, до жилья едва ли до темноты доберешься...
- Не пропаду, - усмехнулся Хенгист. Рукоять карабеллы в потертых ножнах говорила за них обоих - и правда не пропадут. Спокойная уверенность воина (а в том, что случайный попутчик был именно имперским воином, а не сторонним лихим человеком, кучер уже не сомневался. Ключевое слово - был, отметил бы сам Хенгист) также незамеченной не осталась, как и серая военная форма, которую попутчик, не в пример дезертирам и особо изобретательным разбойникам, содержал в чистоте и носил с достоинством; как и приходящая только с опытом экономность в движениях; как и верно подобранная - ничего лишнего - поклажа, а на эти вещи у кучера взгляд был наметанный, кого попало он подвозить бы не стал. А такой, глядишь, и помочь сможет, случись чего в дороге...
- Да уж вижу... Родные места, говоришь? - переспросил он с сомнением, - Не лучшую чащобу ты себе выбрал. Местные рассказывали, в западу лежит дорога Старших, и ночами по ней едут призрачные караваны... И проходят они мимо башни некромантов, которая, хоть и не живет там никто, тоже не без охраны - духи стоят на страже, и пришелец, будь то вор или просто любопытный путник, пополняет их ряды...
- Любишь ты сказки рассказывать, - отметил Хенгист, - Как же, ходил я по той дороге.
- Дети у меня, двое, - нисколько не обиделся кучер, - Пацан и девка. Мелкие еще, до стола не достают. Вижу раз в месяц, зато есть, что рассказать... И как на дороге?
- Не знаю, караванов не видел, - отозвался Хенгист. Он ощутил мальчишескую досаду на то, что не видел призрачных караванов: может, защищал детский оберег от мороков, может, те и сами боялись являться потомственному некроманту из рода эр Райаннери и мальчишка спокойно ходил по теплым от солнца плитам... - Хотя может и не брехня это все, караваны тут правда ходили, возили провизию из Ирванна к Старым городам. В те времена, когда строили ту дорогу, Ирванн был - что для нас Желтые степи со всеми их каганатами. Так, плодородные полудикие земли, очередная непокорная провинция...
- Непростой ты человек, - уважительно покачал головой кучер, не отрывая взгляда от ленты дороги, - Откуда столько знаешь?
- Учился, - откликнулся Хенгист коротко, - За поворотом притормози.
- Ну, бывай...
Он вскинул на плечо рюкзак и, махнув рукой отъезжающей почтовой карете, бесстрашно углубился в мокрые заросли на обочине. Остатки дождя не доставляли ему неудобства, даже когда деревья стряхивали прямо на голову пригоршни холодных капель. Тонкая ниточка-связь с затерянной в лесах башней крепла и уверенно вела его на запад. И бывший воин чувствовал себя усталым и счастливым, словно возвращался домой, хотя никто его там не ждал...
...Джессика бросила недалеко от костра охапку еловых веток и постелила сверху плащ. Теперь, когда приготовления к ночлегу были закончены, можно было отдохнуть, растянувшись сверху, стянуть сапоги и подождать, пока закипит травяная настойка в котелке над огнем. Девушка зажмурила глаза, подставив ладони теплу. А ведь можно представить...
...Что ребята рядом, к примеру. Услышать в негромком потрескивании дров шум голосов и жизнерадостный гогот мужских глоток, вжиканье точильного камня и флейту Файда, негромкие распоряжения Гверна - о да, а в дыме костра - аромат табака его трубки, а еще запах сытной похлебки и обиженный вой, когда Сильва обжигающим половником хватит по чьим-то вороватым пальцам...
Джесс крепко зажмурилась, прогоняя наваждение. Ребята сейчас воевали на Островах, оттуда вернутся уже в новых шрамах, будут сыпать непонятными байками и именами, да и вернуться далеко не все, через четыре долгих месяца... А здесь только она и Меч. Такими вечерами прошлое казалось ей особенно далеким, будущего не существовало за пределами грядущего дня и хотелось совершить что-нибудь странное - например, выдернуть кинжал из ножен и задумчиво посмотреть на тонкое, сильное запястье... Но нет. Этого Меч не одобрит. И вообще, вот вечерний чай уже закипает, сейчас голод пройдет, она согреется и ляжет спать...
...Еще одна женщина в это время плакала, уткнувшись носом в подушку, горько и безудержно. И тем не менее щеки ее оставались сухими. Маги не плачут, так учили Ингерн еще в Алой Акадмии, и подвергать заветы учителей сомнению она пока не собиралась. Просто ей было очень, очень плохо.
Стоп. Успокоиться и начать наконец думать логически. Кто она без силы? Второсортная боевая магичка, не без таланта, такую с руками оторвут в любой наемный отряд, если она когда-нибудь опустится настолько низко. Да и полноценно колдовать она сможет только через... м-м-м, месяца через три. По самым оптимистичным прогнозам.
Хотя подобные мысли успокоения не несли, Ингерн обнаружила, что уже сидит на кровати, подтянув колени к груди. Она еще дрожала, как от холода, но счеты с жизнью сводить больше не хотелось. А следовало немедленно подсчитать потери и продумать пути отступления.
Дому Атэйро нужны только лучшие и он может это себе позволить. Не стоит надеяться, что ее башня за это долгое время не сменит владельца. Дому великих воинов ни к чему магичка, которая не может зажечь огонь в своем камине... Как люди постоянно трогают языком болячку на месте больного зуба после похода к цирюльнику, Инга коротко дунула на ладонь; безрезультатно, она осталась пустой... Сознание мага, тот бесценный инструмент, с помощью которого он изменяет окружающий мир, требует долгой и тщательной настройки. Посмотри сейчас на Ингерн какой сторонний волшебник, он увидел бы странное: словно сорваны струны, вывернуты колки - при всем желании не извлечь ни звука. И испугался бы: что это, полная утрата сил? Инструмент сломан? Нет, ответили бы более умудренные опытом маги, понимающе ухмыляясь в седые бороды. Скорее, в самом начале коренной перестройки. У женщин случается...
Завтра с утра придется нанести визит Хашье, Верховному магу Дома, и сварливый старикашка не преминет высказать ей свое мнение о произошедшем прежде, чем вышвырнет вон. Стоит собрать вещи. На то, чтобы пережить эти три (ладно, если быть с собой честной - пять) месяцев в тишине и покое, у нее денег хватит. Купит себе небольшой домик в пригороде, будет делать амулеты на продажу... А потом?
А потом, подумала Ингерн с ноткой истерического веселья - в наемный отряд. В провинцию Сакрэль, сражаться за независимость. И ежели любезный гвардеец Анатоль проживет еще пять месяцев, на поле боя они непременно встретятся снова...
Воспоминание о человеке, который стал причиной всех ее неприятностей, не кольнуло в сердце раскаленной иголкой: в груди было пусто и холодно.
Одному человеку было сейчас куда тяжелее. Полуэльфу, если точнее.
Тэллион был в родной стихии, но этот лес не умел затягивать раны своих детей. Повязка медленно пропитывалась кровью, магия и травы держали его на ногах - но большего сделать уже не могли. Полуэльф кривился при каждом шаге, но продолжал идти. Превосходный следопыт и разведчик, он тем не менее оставлял достаточно следов для своего преследователя. Охотник в полудне пути, силы на исходе; но не перспектива скорой смерти, уже вошедшая в привычку, заставляла его бессильно скрипеть зубами. Невыполненный долг перед провинцией Сакрэль, где граф с отрядом уже второй день держит оборону без должной магической поддержки - вот что подтачивало силы раненого вернее слабости и боли.
Но кто сказал, что чуда не случится? Не раз он подходил к Порогу и ближе...
Тэл так и не понял, когда измученное тело подвело его. Просто земля вдруг рванулась навстречу и боль от удара была нестерпимой.
- Я не хочу убивать тебя, женщина, - Хорди, охотник за головами в упор смотрел на незнакомку. - Иди своей дорогой, а с этим мы сами договоримся...
Он был уверен, что преследует одного человека. Откуда она тут вообще взялась, эта баба?.. И перевязать клиента успела - вон, свежие тряпки белеют - и костер развела, варит, судя по запаху, какую-то травяную дрянь...
Она спокойно встретила взгляд, отложила в сторону ложку, которой помешивала будущее питье. Поднялась на ноги, оправила складки длинного, до щиколоток, балахона из некрашеного льна, перехваченного шнурком на талии. В сторону посоха даже не взглянула, да и тот, как Хорди определил на глаз, ни оружием, ни мощным артефактом мага не являлся. Так, удобная палка, чтобы опираться в дороге...
- Ты ведь не говорить с ним собрался, добрый человек, - а вот то, что она совершенно не боялась, охотнику не нравилось, - Я не для того вытаскивала его из-за Порога, чтобы этот труд пропал даром.
- Или ты уходишь сама, или... - Хорди развел руками.
- Что - или? - женщина шагнула навстречу, закрывая собой раненого, - А теперь скажу я. Иди своей дорогой и найди другую работу, ведь Свет еще живет в твоей душе.
- Или? - охотник оскалился. Истинный Свет, значит. На паладина она не похожа, а в силе священников он изрядно сомневался: толстенькие служители храмов не добавляли религии Ирванна авторитета. Да и что может этот свет? Не убивать и не калечить, а раз так - чем собирается его останавливать эта самоуверенная баба? Вот заодно и проверим, подумал Хорди, двигаясь вперед. Работа должна быть сделана в срок.
- Ты выбрал, - резюмировала женщина с грустью и охотник едва успел вскинуть руку к глазам.
Она сияла. Сияла светом куда ярче и чище нарождающегося солнечного, белоснежными стали и одежда, а сияние глаз на серьезном, сосредоточенном лице проникало в самые глубины души, где разгоралась навстречу тусклая искра...
И переносить эту искру было не легче, чем касание раскаленного металла.
Жизнь бесценна, говорила искра, а ты столько раз отнимал ее - и Хорди сгибала пополам мучительная боль в груди. Ты виновен, говорил он себе сам, зарываясь ладонями в палые листья. Жизнь нужно хранить и беречь, а ты столько раз отнимал ее...Ты не имеешь права жить дальше, звенело в ушах, и рука тянулась за отброшенным в сторону кинжалом...
- А вот этого не надо, - смуглая женская рука мягко перехватила его запястье, - Успокойся, все хорошо... Все теперь хорошо, все еще можно исправить...
По щекам опытного, бывалого воина струились слезы. Жалко дрожал подбородок.
- Правда? - низкий голос дрогнул.
- Да. Теперь иди.
Когда Хорди, шатаясь, скрылся за деревьями, она устало села к огню.
- Можешь отпускать свой нож. Он уже не вернется, - сказала она тихо.
Пальцы раненого дрогнули и отпустили рукоять на поясе. Тэллион приподнял веки.
- Кто ты?
- Лара Хэммоль. Лара-Проповедница, если тебе это о чем-то скажет.
Теперь она выглядела очень молодой и очень усталой.