Там, в бездонных безднах мирозданий, где рождается время и, как в песочных часах Вечности, с тихим шорохом, перетекают из одной бесконечности в другую голубые песчинки галактик, промелькнула крохотная долька того времени, за которое пылинка материи под названием Земля тридцать раз (в десятеричном счислении) прокрутилась вокруг невзрачной звёздочки Солнце.
И прошло там тридцать лет. Посреди огромного материка Земли Пангеи, где ранним утром тридцать лет тому назад посадил я космический корабль, наступил обыкновенный вечер. Один из тех тихих вечеров, которые тридцать лет приходят после трудового дня. Один из тех печальных вечеров, когда становится беспричинно грустно. Каждый пришелец хранит в душе память о потерянной родине. И на Фаэро в древности считали пришельцев людьми обездоленными, даже если были они знатны и богаты, потому, что нет у пришельца самого насущного -- родины. Поэтому относились к пришельцам сочувственно:
"Не обижай... пришельцев твоих, которые в земле твоей, в жилищах твоих" (Вт.24:14).
"Господь хранит пришельцев, поддерживает сироту и вдову" (Пс.145:9).
"Любите и вы пришельца" (Вт.10:19).
Чтобы стряхнуть печальное настроение, я поднимаюсь из кресла, пожалуй, слишком резко для своих восьмидесяти. Кольнуло в коленях, занудливо заныла поясница. Демонстративно выпрямляюсь, держу корпус прямо, назло пояснице, которая ноющей болью протестует против командорской осанки. Печатая шаг, как в магнитных ботинках по стальной палубе корабля, подхожу к распахнутому окну, чтобы ощутить приближение вечерней свежести. Опираюсь на подоконник - боль в пояснице стихает.
Тихий печальный вечер нежной прохладой осеняет истомлённую дневным зноем землю и вечерняя палитра сочных, ярких красок, выплеснувшихся на ещё горячую от дневного жара землю, ласкает и радует утомлённые слепящим солнечным сиянием глаза. Давно мы, пришельцы, привыкли к избытку кислорода, но всё ещё устаём от слишком яркого солнечного света.
Опираясь на подоконник, стою я, старик, у распахнутого окна и слабеющие глаза мои, рассеянно скользят по привычному пейзажу, простирающемуся за окном. Холмы, как застывшие волны океана, покрывают равнину Сеннаар. Склоны их, обращенные на запад, освещены ласковым розовым светом заходящего солнца, а с обратной от солнца стороны, вползают на холмы нежно фиолетовые вечерние тени. Этот пейзаж в нежных тонах розового фиолета так похож на холмистые ландшафты прохладно розовой планеты Фаэро, что от этого, увы, уже привычно, щемит сердце.
Вспомнился сон, приснившийся сегодня под утро. Будто бы, ночью в дверь кто-то постучал. Открываю -- сын! Не дождался он меня тогда, на Фаэро. Такой же красивый, высокий, спортивный, двадцатитрёхлетний... Радостно, крепко обнимаю я его, ощущая ладонями сквозь тонкую рубашку горячее, крепкое, натренированное тело! А он, щекотнув мою щеку и ухо жесткими пышными волосами, опускает голову мне на плечо и говорит:
-- Как же я по тебе соскучился, папа!
И чувствую, как возле моего уха мигнул глаз сына и стало мокро в ухе...
Просыпаюсь, вытираю мокрое ухо. А чья слеза закатилась туда? Нашариваю таблетку на прикроватной тумбочке. Пока успокаивается заполошное сердце, думаю: неужели, и в "том" мире люди тоскуют до слёз? Здесь, на Земле, у меня тоже сын. Второй. По годам - старше первого. Но как они отличаются! По развитию и по внешнему виду второй -- ещё подросток. Хотя, по сравнению с детьми аборигенов, наши дети акселераты и вундеркинды! В десять раз медленнее, чем на Фаэро развиваются люди Земли. Только к ста годам созревают для брака! (Быт.3:32). Поэтому цивилизация Земли так отстала от Фаэро. Зато живут люди Земли по тысяче лет, а не по сто, как на Фаэро. Но, всё равно, старятся и умирают, ибо
"Всякая плоть - трава, и вся красоте её - как цвет полевой" (Ис.40:6).
Кровь людей Фаэро, подстегнёт скорость развития и смены поколений. Жаль, если от этого сократится срок жизни. Поживём - увидим. Развиваются наши дети по земным меркам, нормально. А мы стремительно, как и на Фаэро, становимся стариками. Старческая немощь тела у людей Фаэро приходит в расцвете интеллекта. Какое трагичное несоответствие! Для жен наших тридцать лет прошли незаметно, а для нас...
"И вид лица моего чрезвычайно изменился, не стало во мне бодрости" (Дан. 10:8).
Оглядываюсь на мирно дремлющего в кресле Юнта: полноватый, добродушный старичек-боровичек, похожий на персонаж из доброй сказочки! И это - космический волк, мужественная физиономия которого на почтовых открытках шла нарасхват среди школьниц Фаэро!? Да и мои открыточки пользовались успехом... а сколько уж лет я стараюсь не приглядываться к своему лицу в зеркале? Но разве внешность определяет возраст человека? Ведь, в каждом из нас всегда живёт в духе тот же бравый астронавт, пришедший тридцать лет тому назад на эту, тогда чужую для нас, землю. Потому что, если Господь даёт молодость, то не на временное пользование, а навсегда! Главное, каждый день встречать с обновлено молодой душой и каждую ночь засыпать с обновленным, умудрённым интеллектом! Секрет молодости записан в Книге Книг:
"Посему мы не унываем: но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется" (2Кор.4:16).
Общая комната в доме Сынов Божьих называется кают-компанией. Сюда перенесли с Корабля кресла, расставив их вокруг стола. Кают-компания для заседаний членов Совета. У каждого своё кресло, по корабельному распорядку. Во главе стола -- моё. Кресло Инта пустует. В ожидании его члены Совета пьют чай, болтая о делах будничных, подшучивая друг над другом. Кроме кресел, в конце стола стоит самодельный стул на котором сидит красивый юноша землянин. По земным меркам - высокого роста. Смуглое лицо его освещается большими чёрными глазами, а вьющиеся волосы коротко подстрижены, как у нас, пришельцев. Это младший из трёх сыновей шестисотлетнего Ноя - Иафет, бывший пастушок, которому недавно исполнилось всего-то сто лет. (Быт.6:10). По земному, -- зелёный юнец.
Крепкие родственные узы связали нас, пришельцев, с семьей виноградаря Ноя. (Быт.6:2). Орт женат на племяннице Ноя, старший сын Ноя, статный силач Сим, женат на златокудрой старшей дочери Юнта, а младший сын Ноя, Иафет, безумно влюблён в бойкую голубоглазую Иру - старшую дочь Эрта, и, по всему видать, дело идёт к свадьбе. В новом кирпичном доме Ноя для молодых достраивается секция. Из сыновей Ноя только Хам выбрал в жены земную девушку.
Но не только родственные узы связывают с пришельцами пастушка Иафета. После первого свидания с шестнадцатидюймовым рефрактором, наповал сразила Иафета "звёздная болезнь". А ключ к мирам звёздным, как считает Иафет, хранится в золотоволосой голове астронавигатора Эрта. Маленькая дочка Эрта Ирочка звала Иафета: И-ифт, -- на манер имен людей Фаэро, с вибрирующей ударной гласной в начале имени. Это нравилось Иафету а, постепенно все привыкли к этому звучанию его имени. А так как Ифт все дни, как помощник Эрта, проводит среди нас, пришельцев, то мы забыли, что он землянин. Тем более, что Ифт свободно владеет сложным и выразительным языком Фаэро на котором изучил он Книгу Книг.
"Господь дал мне язык мудрых" (Ис.50;4).
Часто повторяет Иафет. Научив сообразительного и старательного Иафета работать с астрономическими приборами, Эрт приобрёл незаменимого помощника, готового ночи напролёт повторять одни и те же астрономические измерения. А через несколько лет работы астрономом, юноша Иифт был торжественно принят в члены Совета. Нечётное число членов было необходимо для голосования. Так появился в кают-компании смешной деревянный стул, который острослов Юнт назвал "стульчик младшего звездочёта". Не обо всём, что говорится на Совете, нужно знать всем людям, поэтому в Совете говорим мы на языке Фаэро.
* * *
Наконец-то! Дверь резко распахивается, на пороге возникает долговязая, тощая фигура Инта, виновника столь долгого ожидания. Опираясь на костыль и жизнерадостно улыбаясь, Инт доковылял до своего кресла и обессиленный рухнул в его воздушные объятия. По осунувшемуся лицу, видно -- как трудно даётся ему работа на стройках домов, которые он курирует. Да и годы. Шестьдесят -- не старость, но прожитое и пережитое отложили усталые грустинки на лицах каждого из нас.
Космомеханик Инт нашел применение своей неуемной энергии и художественному таланту, освоив профессию строителя архитектора. Многие люди, освоив производство обожженного кирпича, стали строить такие же, как у Ноя, дома с секциями, объединёнными коридорами или террасами, увитые виноградом, решив:
"И буду строить домы и жить в них, и
насаждать виноградники и есть плоды их" (Ис.65:21).
Говорят, такие же дома строили ещё при Каине. Но, после смерти Каина, перессорились разноязычные и разноплеменные люди. И когда большое наводнение уничтожило город, многие люди ушли с того места
"и они перестали строить город" (Быт.11:8).
Но, с появлением пришельцев, снова появилось у людей великое нравственное понятие:
"дом отца моего" (Лк.16:27),
или "Отчий дом". Объединение людей не только по семейному признаку, но и по общему доброму жилищу, где живут дедушки, растут внуки. Но большинство людей, под влиянием попа Донока, проклявшего "жилища дьявольские", всё ещё ютятся в тесных и тёмных шатрах из козьих шкур.
Чтобы избежать стандартизации домов, в будущем городе, Инт создаёт новые проекты коттеджей. Беспокоясь за планировку города и эстетику улиц, Инт взвалил на свои плечи инспекцию и курирование новостроек. Недавно, спрыгнув с лесов стройки, Инт сломал ногу и теперь прыгает на костыле, который тут же превратился во всепланетный эталон меры длины. Тем более, -- длина костыля Инта соответствует среднему росту мужчины землянина. Поделив зарубками костыль на четыре части, Инт получил меры длины, которые люди назвали "костыль" и "локоть". Для мелких измерений была принята мера "палец", равная ширине большого пальца. В костыле укладывалось четыре локтя, в локте - двадцать пальцев. Строительство по чертежам требовало общих мер длины и они сами появились, удобные тем, что были всегда с собой у каждого строителя.
Как только Инт упал в кресло, уложив на всепланетный эталон длины свою многострадальную конечность, я, стоя у окна, объявляю:
-- Сегодня Совет открывается сообщением астрономов. Прошу, Эрт...
Поднявшись из кресла, Эрт заговорил чуть взволнованно и торопливо, стараясь скорее освободиться от груза, лежащего на душе его:
-- Меня упрекают за увлечение делами небесными, когда на земле дел невпроворот. Дескать, себя развлекаю и Ифта от дел отвлекаю... Но сегодня я выдам и третьего соучастника нашей тайной астрономической компашки. Это командор. Об этом никто не знал. Сегодня пришло время всем заинтересоваться: что стало с Луной после гибели Фаэро?
Эрт из кружки глоток разбавленного вина отпивает и уже спокойно продолжает:
-- Луна не могла обрести устойчивую орбиту из-за отрицательного вектора орбитальной скорости во время катастрофы. Поэтому скорость Луны оказалась меньше скорости Фаэро, тем более Земли, и Луна, вращаясь по спирали вокруг Солнца, приближается к нему. Сейчас траектория Луны пересекает траекторию Земли, которая нагоняет Луну. Я и Ифт ведём наблюдения за их сближением. Уже не один год всю рутинную астрономическую работу по замеру скоростей квалифицированно и тщательно делает мой коллега Ифт. За что я выражаю ему большую благодарность!
Повернувшись к Иафету, Эрт делает глубокий церемониальный поклон, как это было принято в научных обществах Фаэро. Ифт вспыхивает от смущения, а все остальные по-доброму улыбаются, понимая шутку Эрта, над чопорныи заседаниями научных обществ.
-- Анализ наблюдений, -- продолжает Эрт, -- приводит к выводу: сегодняшнее противостояние Земли и Луны - последнее. Во время следующего противостояния Земля догонит Луну, они сблизятся на земной орбите так, что...
-- Произойдёт захват Луны. Земля превратит её в свой спутник!
Все заулыбались.
-- И Орт будет петь серенады в лунные ночи, как на Фаэро!? - радуется Уст.
-- Да, Уст, будут на Земле лунные ночи! Но запоет ли серенаду на земле хоть одно создание Божие? Не станут ли в лунные ночи петь только рыбы в океане? Переходный процесс захвата Луны Землей продлится полгода. За это время Луна не раз пройдёт в такой близости от Земли, что на Земле... ничего не останется! Много воды на Земле в океанах, но ещё больше её в морях, заполняющих пустоты в земной коре. Гравитационные волны приливов, которые начнут корёжить литосферу, выдавят эту массу воды наружу и приливные волны океанов наземных и подземных затопят сушу! Тем более, высоких гор на земле, пока что, нет. Они появятся от сдвигов литосферы при катастрофе!
Единый материк развалится на множество материков, которые, плавая на мантии, будут дрейфовать под воздействием Луны. А когда "развернутся хляби земные" и земное чрево изрыгнёт раскалённую магму, -- это будет столь крутой коктейль из воды и магмы, от которого, того и гляди, вся планета закипит! Представьте сотни тысяч вулканов, извергающихся в океанских глубинах! А сверху льётся кипяток, вперемешку с камнями и вулканическим пеплом!
И, "полгода такая погода!" от которой не только сухопутным -- полный карачун, а даже головастику в океане кисло! И до начала этого кошмара, по нашим расчетам, осталось два с половиной года. Вчера я ещё раз просчитал траектории Земли и Луны по первой и второй производным от их смещения. Главный результат тот, что вероятность столкновения Луны с Землёй нулевая! А это, как говорили курсанты словами из анекдота: "хотя это пустячёк, а, всё-таки, приятно, а, значит, это - не пустячёк!". Я сказал.
Эрт садится в кресло, вытирая платком повлажневшее лицо. Разрядился, как конденсатор. И теперь это забота всех, а, в первую очередь моя! Молчание, повисшее в кают-компании, становится тягостным. Все ожидают, что скажу я. Привыкли к тому, что всё решает командор! Иждивецы! Впрочем, я их сам разбаловал... А я старше всех... не тот, что тридцать лет назад... Выдержав демократичную паузу, я говорю:
-- Грядущая катастрофа серьёзна. Но не неожиданна, как на Фаэро. Два года -- достаточно, если не терять время и голову. Если кто-то поглядывает на Корабль, чтобы на орбите отсидеться, -- он не туда поглядывает. Вернёмся мы на безжизненную планету. Думать надо не о том, как самим спастись, а о том, как спасти жизнь на планете! В том числе и людей. Настало время оправдать высокое звание сынов Божиих! Пока я не знаю путь к спасению жизни. Знаю одно: это сверхзадача у которой может быть только не тривиальное решение. Нужно додуматься до того, о чём никто не думал! А пока у меня две просьбы к вам. Первая: держать язык за зубами. Паника нужна Доноку, а не нам. Луна удаляется от Земли на два года. И вторая просьба: каждый день повторять из Книги Книг слова Бога, обращенные к людям:
"Я сказал: вы - боги, и сыны Всевышнего все вы" (Пс.81:6).
Победить богов могут боги, но не природа, потому что сила богов в разуме. Я сказал.
Все молча встают из-за стола. Солнце скрылось за холмами, равнина Сеннаар погрузилась в сиреневые сумерки. На вершинах холмов появляется серебристый зыбкий свет восходящей на небосклон звезды. Это - Луна. Сейчас она удаляется, чтобы через два года вернуться. Но есть на планете сыны Божьи, которые будут просыпаться с мыслью: "Мы - боги, нас ждут великие дела!".
* * *
По воздушной галерее с визгом бегают младшие наши потомки, а со двора слышны ломкие басочки старших, затеявших в темноте какую-то игру. Со стороны секции Юнта доносятся дразнящие запахи свежеиспеченного мясного пирога, который так хорошо запивать бодряще весёлыми винами из подвалов Ноя. Это хлебосольные хлопотушки: дочки Юнта, под руководством его жены, готовят ужин, рассчитывая, что, как обычно, кто-нибудь обязательно заглянет к ним вечерком "на огонёк", чтобы воспользоваться их радостным гостеприимством. Жизнь продолжается. И мы - сыны Божии, -- в ответе за эту жизнь!