Велена : другие произведения.

Чужими глазами

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Алиса давно забыла трагедию трехлетней давности и легко живет настоящим днем. Но растет список странностей, что происходят с ней чаще и чаще, и приходится спросить себя: так ли уж легко она перенесла аварию, в которой погибли ее друзья? И так ли уж она уверена в том, что не осталось последствий? P.S. Наш мир.
  
  -Ты меня не слушаешь.
  Я моргаю. Оказывается, я уже пару минут как бессмысленно гляжу на трепещущие от ветра листья. Клены и каштаны тянутся до третьего этажа, заглядывая в окна, словно нетерпеливые посетители в очереди.
  -Почему же. Я слышу.
  -Слышать и слушать это немного разные понятия. - Мягко упрекает меня мужчина.Это обаятельный, смуглый брюнет, расположившийся в кресле напротив. Я снова смаргиваю, опуская глаза на низкий столик из темно-зеленого стекла, разделяющий наши ноги. Но и там сталкиваюсь с отражением чужого взгляда. Он будто преследует меня: внимательный, пронизывающий до потаенных уголков души. Рентген. Свет автомобильных фар на темной дороге: вспышка, ступор, и никаких теней и тайн.
  За его спиной на стене расцвело яркое пятно. Картина, на которой красочные брызги вдруг сложились в тенистую аллею. Кажется, это копия одной из работ Клода Моне. Расслабляю спину, кончиками пальцев проводя по бархатистой обивке мягкого кресла. Оно тоже коварно, как замаскированный капкан: удобное, уютное, но проседает под тобой так, что из него быстро не выскочишь.
  От входа до окна протянулся толстенный ковер, в тон стенам окрашенный в бежевые, золотистые и коричневые тона. Декоративные растения, пара фикусов и одна орхидея, тоже вписываются в атмосферу. Нарочно, это все подобрано нарочно.
  (не расслабляться)
  Все это для того, чтобы расположить к доверчивым откровениям. Он и ждет их от меня, спокойно глядя в лицо и ожидая, пока подниму глаза.
  А что я?
  Я продолжаю молчать и держать лицо. Разглядываю предметы интерьера.
  Наверняка многие именно так ведут себя на приеме у психиатра?
  Доктор медленно наклоняется вперед.
  -Алиса. Ты сегодня пришла ко мне только потому, что записана на прием? Или все-таки хочешь добиться улучшения?
  Пожимаю плечами, следя за тем, чтобы руки остались неподвижны. Их так и тянет спрятаться куда-нибудь, как пугливых птиц. Глупые рефлексы.
  -Я рассказала все. Больше нечего. Вы рекомендовали не пропускать сеансы?
  Он откидывается назад, пропуская блик по стеклам очков в металлической оправе. Складывает ладони, соприкасаясь кончиками пальцев.
  Надо мной щелкает невидимый хронометр, отсчитывая время. Тик-так, щелк-щелк, время капает, уходит. И с этим ничего не поделаешь.
  -Так...Давай-ка, раз нет ничего нового, подведем итоги. Вместе попытаемся разобраться. - Он опускает руку на подоконник и ведет ею по ткани: - Ты не замечала ничего необычного... - Обрывает движение ребром ладони. -...До того, как попала в аварию.
  Нехотя откликаюсь:
  -Я вообще плохо помню, что было до того. Проблемы с памятью могут быть из-за шока. Но я точно знаю, что все было хорошо. Я помнила, что говорила, что делала и где была. Никаких провалов. - Мрачно добавляю я.
  Доктор медленно кивает.
  -Потом стала, как ты говоришь, терять память.
  -Угу.
  Сновасмотрю в окно, с каждой секундой теряя желание отвечать на его вопросы.
  -Так почему сейчас перестала идти на контакт? - Ровно спрашивает он. - Ты ведь пришла сама и доказывала мне свое сумасшествие. Хотела во всем разобраться, пыталась помочь мне. А теперь пришла, как по принуждению.
  Я слышу его голос смутно, словно плаваю под водой. Вязкие звуки раскатываются по комнате, сливаясь между собой.
  Как же давно я толком не высыпалась...
  -Так что с тобой? Ты была напугана, и хотела понять, что происходит.Ты же помнишь, как пришла сюда в первый раз?
  ...Конечно, помню.
  
  ***
  Обычный рабочий день...тогда был.
  Я почти три года работаю барменом в кафе на набережной. Работа не самая легкая, чаще нервная. Но наверное, я единственный сотрудник, который не ругается, когда его заставляют выйти в выходной или отработать сверхурочно. Особенно ночью...
  Есть что-то неповторимое в этих минутах, когда спадает дневной жар, сменяется ветер, и вдоль набережной разгораются огни фонарей, вывесок и гирляндовых фигур. Под крышей зала становится уютно, словно в доме с камином. От стойки как раз открывается завораживающий вид на речную гладь, отражающую звезды и городские огни. Мимо проплывают искрящиеся огнем корабли и небольшие яхты, с которых доносятся отзвуки праздника и запускаются салюты. И все это заключено словно в рамку из резного белого дерева стоек, которые оплетены диким виноградом.
  Обожаю это место.
  Но я люблю работу не столько за это, а за то, что благодаря ей у меня есть возможность говорить с новыми людьми. Их слова заглушают мои мысли, на какое-то время я вообще забываю, кто я, и проживаю чужую жизнь, вижу чужие воспоминания.
  Разве можно на это жаловаться?
  Их дороги похожи на нити, которые там, в городе, сплетаются в единое полотно, путаются между собой. Какие-то из них кружат на месте, редко покидая черту города, какие-то петляют, некоторые убегают за горизонт, так далеко, что и не знаешь, вернутся ли... Мне нравится думать, что куда бы ни увел путь, в какой-то момент своей жизни все они оказываются здесь, по ту сторону барной стойки.
  Как и любой бармен, я много откровений выслушиваю за смену. У каждого своя судьба, своя история и собственное видение мира. Каждый несет с собой собственный мир. И когда эти люди делятся со мной мыслями, я на короткий момент прикасаюсь к их миру. Становлюсь причастной к их судьбе. Пусть и только как слушатель, иногда наполняющий стакан.
  Мне приятно слушать, как сбывались чужие мечты. Пусть хоть у кого-то они сбываются.
  Что до меня...
  Отчаянно хочу путешествовать. Это нередко в наше время? Интернет переполнен фотографиями счастливцев. Они на берегу океана, на вершинах скалистых гор, на ледяных озерах, среди соляной пустыни или на краю обрыва над хвойным лесом. Не перестаю мечтать, что когда-нибудь увижу это не на экране, а собственными глазами. Я почувствую на себе тот холод или жаркую влажность, сама вдохну другой воздух...
  А до той поры моя синица в руках - это узнавать мир по рассказам других людей.
  Как-то мне рассказывал о своей прежней работе человек, приехавший жить из Дубая. Рассказывал о дикой жаре, как там невозможно выжить без кондиционера, как быстро изнашиваются автомобили и показывал фотографии знаменитых небоскребов.
  Еще встречалсяфотограф, недавно приехавший из Египта. Шутил над тем, как его гнали от пирамиды за попытку влезть на нее. Конечно - говорил он - после того парня, который прогулялся до самой верхушки и снял об этом видео, они там как с цепи сорвались.
  Потом он планировал поехать в Южную Америку, и я вздыхала, жалея, что не могу сорваться вместе с ним прямо сейчас. Только напоминала себе, что копилка понемногу наполняется, и однажды, когда-нибудь...
  
  ***
  Еще в первый визит доктор спросил меня, давно ли возникают такие мысли, и почему мне хочется уехать как можно дальше? Наверное, что-то случилось здесь, отчего я хочу убежать?
  До того я даже не задумывалась об этом... но ведь и правда. Совпадением не назовешь. Авария все перевернула.
  Три года назад (вечность назад) яучилась в медицинском. Собиралась стать не то хирургом, не то терапевтом. Сейчас даже и не вспомню, как называлось учебное направление.
  Студентка из меня получилась не слишком прилежная. И хотя я искренне хотела научиться всему, внимательно слушала лекции идобровольно искала дополнительныематериалы - умудрялась при этом прогуливать пары и отставать в оценках.
  (Это все они, они бы насмехались над отличницей)
  У меня были друзья. Хорошие друзья, не самые плохие люди, правда. Все из обеспеченных семей. Им был открыт вход в каждое престижное место, любой ночной клуб. С одним парнем я даже встречалась и уже надеялась на что-то большее. Мне так дорога была эта дружба, я так гордилась своими знакомствами среди "высшего общества"...
  (А ты вообще помнишь их имена?
  Лица?..)
  Все было прекрасно, а потом случилась беда.
  Поздней ночью наша хмельная компания влезла в машину и отправилась кататься за город. За рулем сидел мой молодой человек. Я сейчас путаю его имя, не то Андрей, не то Артем... Странно. Ведь он был для меня важен?
  С управлением он не справился. Мы попали в аварию, и уцелеть удалось только мне. Кажется, спас ремень безопасности.
  Две моих подругискончались в реанимации вместе с одним из парней. Жених одной из них получил тяжелые травмы, попал в кому, и только год назад смог встать на ноги.
  Водитель погиб на месте.
  
  ***
  Психиатр сделал вывод, что это меня изменило, поменяло приоритеты.
  Пришлось согласиться, когда я посмотрела на ситуацию его глазами.
  Первым делом я бросила учебу. Я больше не видела себя доктором. Родители были в шоке, пытались заставить вернуться, но поздно - меня уже отчислили за прогулы. Я оборвала прежние знакомства, в которых больше не видела смысла. Поменяла стиль, манеры, уехала в другой город и устроилась работать в кафе.
  Меня все устраивало. Аварию помню плохо, свою жизнь до нее - еще хуже, и чувствую себя комфортно с новыми взглядами и привычками. Ни на что не жалуюсь.
  Не жаловалась...
  Даже в собственных мыслях я увиливаю, оттягивая момент, когда придется перейти к главному.
  
  ***
  Итак, это был обычный рабочий день. В смысле, вечер: я работала в ночную смену. И тут-то началось неладное.
  (Ой ли?)
  Ну, если вспомнить, если честно себе признаться...
  Я и раньше упускала время. Я и до того вечера ловила себя на том, что не помню как начала делать что-то. По пути на работу пропускала несколько секунд, не помня как перешла дорогу или свернула. Садилась на другой маршрут, из-за чего потом приходилось вызывать такси, чтобы не получить по шее за опоздание. Брала в руки предмет и забывала, зачем это делаю, или оказывалась в дверях, хотя уходить не собиралась.
  Но это же просто рассеянность, так? Подумаешь, замечталась о чем-то и пропустила часть дороги. По старой привычке села в автобус, который идет к институту. Убрала вещи, а потом забыла, куда что подевала.Со всеми бывает.
  Даже когда мне из института звонил куратор группы и уточнял, когда я приду в деканат, я не удивилась. Он уверял, что я звонила и просила узнать, как мне поступить снова, причем умоляла так, что он неделю бегал, узнавал, старался. Я вслух усомнилась в том, что это был мой голос, и посоветовала ему взять отпуск.
  (Так и продолжала играть труса)
  Но тогда все стало хуже.
  Начать с того, что попался трудный клиент. Бывший то ли следователь, то ли помощник в мэрии, в общем важная шишка. Разговора по душам с ним не вышло. Дядя изволил напиваться как не в себя, распускать шаловливые руки, хамить администратору и все время звать меня "ты, живо мля!" и тыкать пальцем в пустой стакан.
  Я вежливо улыбалась, недоливая коньяка, и проникновенно сочувствовала его тяжелой жизни, из-за которой он наверняка и нервничает. Обычно люди на этой стадии начинали плакаться и изливать душу, но этот орешек оказался крепче. Услышав в ответ о своем хамском поведении, о будущем увольнении за то, что лезу не в свое дело вместо того, чтобы делать свою работу, с которой справилась бы и глухая косорукая обезьяна - я вздыхала, кивала ему и жала кнопку вызова.
  Парни из охраны аккуратно стали выпроваживать посетителя, несмотря на угрожающие вопли о том, что всех нас накажут. Даже если у дяденьки и остались какие-то связи, у хозяина кафе они были не хуже. Тот, к тому же, не любил идти на поводу у истеричек. Составленные жалобы читались им для интереса, сверялись с показаниями камер наблюдения и отправлялись в мусорную корзину. Так что повода для волнения у меня не было. Ведь не было!
  Не знаю, зачем я тогда к ним полезла.
  (металлический блеск в руке)
  Да, точно. Я опасалась, что у буяна в руках осталась вилка, которой он ранее пользовался вместо указательного пальца. Вот я и насторожилась, кинулась предупредить парней.
  Руку успели ухватить, так что охранникам ничего не угрожало. Кроме моральной травмы из-за потока ругани... Но клиент разжал пальцы, швырнув оружие на стойку. Охрана отвлеклась, и тут он вырвался и толкнул меня назад, на стеллаж с фигурными бутылками. Те, разумеется, были заполнены крашеной водой вместо дорогого алкоголя, чисто для демонстрации. Но битое стекло есть битое стекло.
  Пока его хватали и оттаскивали, я растянулась на полу среди осколков, и тут это случилось.
  Момент падения. Удар о пол и десятки мелких зубов впиваются в выставленные ладони. Уши закладывает, отсекая звуки. И в следующий миг мне уже помогают подняться, а крикуна нет в зале.
  Та пара минут, за которую его вели к двери, для меня не существует.
  Шок? Все та же чертова рассеянность, или отголосок старой травмы? Да! Да, я так и думала!
  Но я видела свои руки. Яркий свет на кухне, где мне наспех обрабатывали раны, не позволил ничего утаить. На светлой коже остались следы от стеклянного крошева, в которое я упала ладонями. Еще я оттолкнулась правым предплечьем, и на нем осталось несколько царапин. Все эти алые царапины и ранки легко было объяснить. Кроме одной.
  Глубокому порезу вдоль правого запястья, ровному и длинному, неоткуда было взяться. Но именно из-за него, из-за вспоротой вены и потока темной крови меня отправили в больницу.
  Никто не подходил ко мне до официанток, поднявших меня с пола. Никто бы не успел взять кусок стекла и с силой полоснуть по руке.
  Кроме... меня?
  Я знаю, что когда вставала, из левой ладони выпал длинный острый осколок.
  
  ***
  Это первое, что я могу первым подозрительным случаем. Хотя я пыталась отделаться и от него. Придумывала что-то... Мол, взяла и не заметила, как напоролась на стекло. В конце концов, его там было столько, что удивительно, как я так легко отделалась! Да-да. В больнице так и говорила.
  Но саму себя убедить не получалось.
  Из-за случившегося меня на три дня освободили от работы, пока порез не начнет затягиваться. Я нервничала, оставшись дома наедине с самой собой, и решила, что давно не видела родителей. Что ж, не стоило терять такой шанс, раз уж он выпал. С перевязанными руками и заранее заготовленной историей о своей неуклюжести, я отправилась за билетом на вокзал.
  
  ***
  -А ты говорил, бармен в семье не пригодится! - Едко напомнила я.
  Братишка с такой довольной миной оторвался от стакана с мохито, что так и хотелось напомнить, как он в свое время поднял панику из-за моего отказа стать врачом. Ведь раньше так удачно складывалось, он юрист, я медик, в семье всегда будут нужные связи!..
  -Ага. Когда передо мной встанет сложнейший вопрос жизни и смерти, в каких пропорциях смешивать джин с тоником, обязательно позвоню тебе! - Так же иронично откликнулся Женька.
  Или уже Евгений Сергеевич. Солидный дяденька, со строгими костюмами в гардеробе, дорогими часами на руке и работой в собственной, как он говорил, юридической фирме. Не помню, сколько там их, таких учредителей. Восемь или десять, около того...
  А часы ему недавно подарилиродители.
  Впрочем, зря я к нему так строго. Братишка и вправду старается стать мастером в своем деле. Читает кодексы, судебную практику и к каждому заседанию готовится, как к Страшному суду. Потому и выигрывает. Я даже слышала в баре, как его клиенты друг другу советовали.
  -Надеюсь, когда ты надумаешь позвонить мне по поводу коктейля, я буду вне зоны доступа и сидеть на берегу Ганга. Или подниматься по лестнице на гору Тайшань.
  -Ты же помнишь, для чего индийцам служит Ганг? - Он поднял брови.
  -Да. Плохой пример. Но суть ты понял.
  -Так ты и вправду загорелась этой идеей?
  Я пожала плечами.
  -А ничего в этом удивительного. Здесь скучно до тошноты. Знаешь, как хочется оказаться в совершенно незнакомом месте, где говорят на другом языке, едят другие блюда, думают иначе, чем мы? Мне кажется, там даже воздух другой. Я... даже словами не могу описать, как хочу это ощутить!
  -Ого. Серьезно все... - Проронил Женя.
  Я всплеснула руками.
  -И знаешь, что самое обидное? Я боюсь сорваться с места. Куча людей без особого бюджета путешествует автостопом и подрабатывают на местах. Но я девушка и толком постоять за себя не смогу. А люди попадаются разные. Знаешь, как страшно одной? И обидно. Ведь многие так делают, и ничего с ними не случается, а я одна все равно ехать боюсь.
  -Лис. - Серьезно сказал брат. - Если ты так сильно этого хочешь, что у тебя даже слезы наворачиваются, то я готов с тобой поехать. Я не знаю, как и куда, но раз тебе так плохо... Я не могу так этого оставить.
  -Спасибо. - Я постаралась незаметно утереть глаз. - Да я уже не расстраиваюсь. Просто как вспомню, так захлестывает. Иногда даже на эти фотографии чужие смотреть не могу. Спасибо, Женя. Я буду надеяться, что получится.
  -И я тоже. - Он с досадой поджал губы. - А то у меня сама знаешь, это ярмо на шее...
  -Никто тебя не заставлял брать ипотеку.
  -Не заставляли; я сам решил. Давно хочу иметь собственное жилье и не трястись над квартплатой. Пожил студентом на этих съемных квартирах, вдоволь хватило.
  -Зато теперь стабильность: жертвоприношения в честь банка каждый месяц, на много лет вперед! - Пошутила я. Женька фыркнул.
  -Осталось только шесть, а может и досрочно погашу. В любом случае, я ни разу не пожалел. А ты не думаешь?..
  -Нет! - Воскликнула я. - Ну ее к черту, да еще с моей зарплатой. Я вон, на мечту свою никак не накоплю. А ты про какое-то жилье...
  -Для кого-то оно и есть мечта. - Заметил брат. Откинулся на спинку стула. - К слову о твоей. Куда ты хочешь поехать?
  Я замялась.
  -На дикий пляж, нырнуть с аквалангом, и спуститься по горной реке, и научиться стоять на лыжах, еще парашют и даже не знаю... Тут подумать надо! Я ничего не планировала.
  -Не узнаю прежнюю Алису. Раньше у тебя все было расписано на десять лет вперед.
  -Толку от такого расписания... Лучше уж не иметь никаких планов, чем получить разрушенные. - Заявила я, не думая.
  Он помрачнел и молча стал перемешивать трубочкой кубики льда, на которые налипли мятные листочки. Наверняка вспомнил, как впервые навестил меня в реанимации.
  И он, и остальные не говорили со мной о том, что случилось. Думали, что я только скрываю свою боль, и мои чувства надо беречь. Никто не верил, или просто не хотел верить, что я уже не страдаю - потому что все забыла.
  Я решила перевести тему; эти ледышки так противно постукивали, словно о мои собственные зубы.
  -Кстати о планах на будущее. Ты у нас мужчина состоявшийся и сам по себе приметный. Неужели не думал завести спутницу жизни?
  Он недовольно уставился на меня поверх стакана.
  -Завести-то ее легко. А вот вывести труднее, чем тараканов!
  -Да ты даже не пытался! По-любому ведь поступают намеки и предложения.
  Он посмотрел на меня и решительно поставил стакан на стол.
  -Поступать-то поступают. Когда они узнают, где я работаю, и что у меня почти есть своя квартира.
  -Ты не там ищешь.
  -Я не хочу искатьвообще. Не желаю себе печального опыта, какой был у нашего Хмелева. Все они одинаковые, уж не обижайся. Ничего не имею против недолгих связей, а жениться меня не заставит и конец света.
  -Я очень надеюсь, что конец света придет к тебе жгучей брюнеткой. С татуировкой, в синем сарафане и с цветком в волосах. Это будет творческая, чувственная и страстная натура, которая разбудит и как следует встряхнет тебя и весь твой мир, прагматичный ты наш сухарь.
  Брат искривил брови, с сомнением покосившись на потолок, словно перекатывая мои слова на языке.
  -Так замысловато меня еще никто не проклинал.
  
  ***
  Из-за бортов коробки, обшитой тканью, доносилось тягучее попискивание. Мама нагнулась над ней, запустив внутрь обе руки и не обращала внимания на то, что ее положение далеко от удобного: мало того, что приходится изгибать спину, еще и ноги скрещены по-турецки. У меня бы заболели все жилочки. Но я не занималась йогой несколько лет подряд.
  Если подняться повыше и заглянуть внутрь коробки, можно увидеть, как копошатся активные пушистые комочки, толкаясь вдоль теплого родительского бока. Кошка обреченно прикрыла глаза и не шевелилась, только иногда закручивала в колечко гибкий хвост.
  Кота я с самого приезда так и не увидела. Тамерлан, новоиспеченный отец семейства, судя по всему ушел в кошачий запой, подозревая, что в ближайшие пару месяцев ему не видеть покоя, как своих, пока еще целых, ушей.
  -Кукусики, тихо-тихо, не скандалим, все хорошо, я только кое-что посмотрю... - Бормотала мама, поднимая котят по очереди и тщательно осматривая. Ее кудряшки были собраны на затылке, но одна выбилась и свешивалась вперед, на что женщина периодически фукала, сдувая прядку в сторону.
  -До сих пор не пойму, как вы решились разводить сиамских кошек. - Заметила я, сидя у стола с подобранными под себя ногами. - Не сложно?
  -Сложно. Мне вот, к трехнедельному возрасту нужно уже приучить их к лотку. Ума не приложу, как буду это делать. Папа сказал, поможет, но он их пока даже на руки брать боится, чтобы не раздавить. - Вздохнула. - А я еще и родословную составлять взялась, никак не приступлю.
  -И всех надеетесь раздать?
  Зара, как будто поняв, о чем я говорю, скосила на меня взгляд лазурных глаз: "Ты что, сомневаешься в этом!?"
  -Не раздать, а продать; у нас уже очередь на следующих. И это не сиамские кошки, а тайванские. - Нараспев протянула мама, заглядывая в мордочку очередного котенка. Тот недовольно пищал и толкался лапками, вытягивая голову в сторону коробки.
  -А почему они белые?
  Она продолжала мурлыкать над ними как вторая мать, и казалось что рассуждать о достоинствах этих прелестных созданий готова вечно.
  -С рождения котятки и должны быть белыми. Как далматинцы, помнишь? Потом мордочка и лапки у них потемнеют. Я думаю, этих можно будет отдавать на выставку. Окрас "сил пойнт" смотрится эффектней всего. Да, малюточка? Ну-ка не вертись...
  -Я поняла не все слова, но твоя увлеченность мне нравится.
  Мама улыбнулась, бережно поглаживая недовольного котенка и опуская обратно в коробку. Зара мурлыкнула, подзывая его к себе, и принялась в утешение вылизывать. Ее хозяйка, тем временем, все-таки задала тот вопрос, который уже несколько минут висел в воздухе:
  -А ты не хочешь одного?
  Я даже не знала, как ей все объяснить, но чувство, охватившее меня, было похоже на блеклое подобие грусти по путешествиям.
  -Я хочу и котенка, и собаку. И хорька. Еще крысу, и попугайчика. И их клетки развесить вокруг аквариума. - Хмуро поведала я. - Но хозяйка квартиры категорически против животных. Это ее главное условие.
  Она фыркнула.
  -А хотя бы парней тебе заводить можно?
  -Ну-у... судя по тому, что она отзывается о мужчинах исключительно как о животных... Наверное, и на них запрет. Я пока не уточняла.
  -Жаль. Не было бы так одиноко.
  Я еле удержалась от того, чтобы спрятать между коленей пугливые ладони. Откуда она может знать, что я временами чувствую себя одинокой? Я никогда об этом не говорю. Может, на то она и мама.
  -Я не жалуюсь. У меня возле работаимеется выводок котов, а у дома бегают местные собаки. Я их прикармливаю, и они меня знают, радуются, часто провожают. Можно сказать, что у меня есть домашние животные, и их уже... сейчас прикину... двенадцать. Разве что живут они отдельно.
  -Ничего, придет время, и будет бегать у тебя по дому такой пушистик!.. - Засюсюкала она, чуть не целуя в носик очередного котенка. Тот оказался спокойного нрава: развалился у нее на ладонях, выставив набитый животик и свесив лапы.
  -Ага... Но если решусь, то возьму с улицы. Или из приюта.
  -Вместе с букетом болезней? - Пренебрежительно хмыкнула она. Я не ожидала этого тона, и меня даже покоробило. Руки словно сами сложились на груди, а корпус подался вперед, принимая некое оборонительное положение.
  -Есть ветеринары. Все проблемы решаемы. А я, кроме того что найду друга, еще и сделаю доброе дело хотя бы для одного бездомного. Ты видела, сколько их на улицах? И красивых, и не очень, но все они голодные и несчастные. А люди мимо бегают, гоняются за породой. Только те же самые люди, толком не разобравшись, хватают британца, а потом внезапно - оказывается! - что у него не тот характер. И начинается: "Отдам в хорошие руки..." А когда не берут, то ряды уличных котов пополняются.
  Я перевела дух и не дала ей возразить:
  -Все так, я не раз видела сама. И эти животные на улице долго не протягивают. Многие не переживают зиму. В "моей" стае собак уже сменилась половина. Новые родились или пришли со стороны, а прежние? Уж не думаю, что их кто-то забрал домой.
  Мама помрачнела, машинально поглаживая котенка.
  -Тут ничего не поделаешь, Лиса. Я тоже все понимаю. Думаешь, почему я так придираюсь к хозяевам, когда принимаю их в очередь на котят? Потому что не хочу потом найти их в подворотне. - Она потерла лоб, словно пыталась стереть с него что-то липкое.
  -Но мне нравится, что и как ты говоришь. - Призналась мама. - Умеешь убедить. И то, как ты заботишься об этих бездомных животных... Да еще и защищаешь их. Пожалуй, в некоторых вещах с тебя стоит брать пример.
  Пока женщина отвлеклась, один из обитателей коробки решил пойти напролом. Лапки вцепились в край коробки и над ними показалась косматая голова с выпученными от любопытства глазами. Котенок с усилием заскреб задними лапками и почти перевалился на пол, но заключенные в бережные ладони, был посажен обратно.
  Я со смешком вспомнила.
  -А я в детстве дралась только однажды и как раз из-за котенка. Мальчишки мучили его за гаражами; как он пищал!.. У меня откуда только храбрость взялась: схватила палку и лупила их, как сумасшедшая. Вопила что-то ... как бы даже не матом. Сама, конечно, тоже отхватила в ответ, помню какдолго сходили синяки на руках. Зато котенка отбила и как потом гордилась, что не струсила и не убежала...
  Мама повернулась и сейчас ошарашено смотрела на меня, даже не видя, что хвостатый исследователь не сдается и снова штурмует стенку.
  -Когда это было!? И почему ты мне не рассказала!!?
  -Разве не говорила? - Опомнившись, удивилась я. - По-моему,даже показывала этого котенка... Его в тот же день удалось пристроить. Не помню, кому. Знаю только, что я за него была спокойна. Ты что, не помнишь?
  -Алиса, тебя побили мальчишки, до синяков, да еще в такой ситуации! И ты думаешь, я оставила бы это просто так!? - Изумилась она. - Ты мне не рассказывала!!
  Вообще-то не просто побили. На левой руке у меня шла кровь, была порезана ладонь, и меня водили к доктору. Помню сочувствующие глаза над повязкой и едкий запах от ваты, смоченной каким-то антисептиком. Странно. Папа меня что ли водил, втайне от нее...
  -М-м... - Недоуменно промычала я. - Ну... Сюрприз! Вот такое вот было.
  -Может, ты что-то еще скрывала? - Снажимомуточнила мама. Я покачала головой.
  -И в мыслях не было что-то скрывать. Я была уверена, что ты знаешь... Ладно, прости. Может, мне тогда стыдно было.
  -За что? Поступок достойный.
  -За то, что не победила! - Выпятила я нижнюю губу. Мама потянулась и со смехом потрепала меня по макушке.
  -Воительница! Ты у меня всегда была решительная...
  За ее спиной мимо пробежал пушистый комок, победно задравший хвост. Она успела обернуться и заметить его, после чего со смехом начала вставать.
  -Вот еще один! А ну полезай обратно!
  
  ***
  -Вот еще одна странность. - Говорит мужчина в кресле напротив.
  Я уже рассмотрела все, что можно рассмотреть в этом кабинете. Пока что пялюсь на собственные руки, чинно сложенные на коленях. Может, зря я так сижу? Еще решит, что я прикидываюсь спокойной и...
  (врешь, ты просто врешь)
  и задаст вопрос, на который я ответить не смогу.
  -Ты и тогда не смогла ответить, почему не рассказала все матери. И сейчас не знаешь?
  Я все пыталась вспомнить его правильное отчество. Не Владимирович, а Владиленович, что ли. Александр Владиленович, попробуй-ка запомни и выговори с первого раза.
  -Не помню. - Я помотала головой. - Правда, не помню.
  -О том, что происходит сейчас, ты им говорила?
  Тик-так. Время идет. Время, что же ты за сволочь...
  Я еще медленней покачала головой.
  -Нет. Не говорила никому.
  -Вот мы и знаем ответ. Ты не хочешь тревожить своих родителей. Загружать, заставлять беспокоиться, мешать им.
  -А разве это плохо? - Я снова скрещиваю руки на груди, готовая к защите.
  -И да, и нет. Они не знают о сегодняшней тебе ничего. Я так и вижу, как перед звонком по скайпу ты приводишь себя в порядок и пытаешься поднять настроение. Читаешь анекдоты, смотришь какие-то шоу. Чтобы потом правдоподобно улыбаться.
  Я не помню, чтобы говорила ему об этом, но мое поведение он описал довольно точно.
  -Я... Наверное, вы правы. Я не хочу их тревожить. Тот разговор, когда я их посетила, был последним периодом, когда я думала, что со мной все в порядке.
  Я не хочу, чтобы они знали остального.
  
  ***
  Что говорить о том, что было позже? И я, и он уже это обсуждали: потом мне становилось только хуже.
  Я могла не видеть некоторых странностей, как делала раньше, но их замечали окружающие. Мне все чаще припоминали взгляды, слова и поведение, о которых я не имела понятия. На рассеянность уже не спишешь, да?
  Что говорить о том, как со мной перестала разговаривать София, второй бармен и просто хорошая подруга? Просто на очередное "привет" прошла мимо, ощутимо пихнув в плечо.
  Я постаралась догнать, но получила мрачный взгляд через плечо и угрожающее: "Не надо ходить за мной".
  Не могу и не люблю навязываться людям. Когда они по какой-то причине начинают меня отвергать, я просто отхожу в сторону. Бесполезно выяснять - скажут они, в чем дело или нет, былых отношений все равно не вернуть.
  Нужно смириться с тем, что все проходит. Так было написано на кольце царя Соломона.
  Но наперекор собственным мыслям я все же пыталась с ней поговорить. Это же Софа, та самая что учила меня заплетать волосы, чтобы не выбивались, делилась удобной обувью, в которой меньше уставали ноги. Это она прятала для меня на полках стикеры с нарисованными улыбающимися рожицами, когда предстоял трудный день. Это был тот самый человек, который знает, сколько сахара класть в твою чашку.
  Не могла я так просто ее потерять.
  Но на меня взглянуло другое лицо Софии. Эта, чужая и холодная, запросто могла меня ударить, если не отойду с дороги. Но за этой враждебной маской блестели глаза маленького, обиженного ребенка.
  Который отпрянул, когда я коснулась ее плеча.
  "Не смей меня трогать! Ты... ты предатель. Вот ты кто. Я же тебе душу открыла. Уйди от меня!"
  Еще немного, и в меня полетела бы посуда. Я не знала, что сказать. И она вышла за дверь, захлопнув ее, словно махом разрубила все, что нас связывало.
  Я просто не хочу это вспоминать.
  Он знает и остальное, я рассказывала, как посетители тоже подливали масла в огонь.
  Один постоянный клиент не желал больше сидеть за стойкой, и отшутился, что после того, как я вчера на него зыркнула, теперь боится быть проклятым.
  Другой сказал, что называя его вчера странным, я забыла буку "т".
  Я уже не знала, что думать об этом.
  
  ***
  -И ты решила, что это могут быть наркотики.
  Я смотрю в окно, на посмурневшее небо. А ведь с утра дождя не было в прогнозе...
  -Не я.
  Он уже знает, что неделей спустя мне повезло, если можно так сказать. Был наплыв посетителей в выходные и мы вышли на смену вдвоем. Налетела гроза, перед самым закрытием у нас вырубило свет, и мы с Софией оказались на складе в темноте. Она рванулась к выходу, споткнулась о коробку с бутылками воды и вывихнула ногу.
  "Без тебя обойдусь!" - я помню ее усталый голос. Она злилась, она не принимала мою помощь медика-недоучки, и ругалась в мою сторону такими выражениями, коих от нее никогда не слышали. Но я поняла, что под этим слоем льда еще есть что-то. Она не могла не скучать, ей тоже не хватало нашей дружбы и поддержки. И ей было отчего-то больно, глубоко внутри.
  И она тоже видела, каково мне. Сначала принимала мое изумление за притворство, но ведь не могла не понимать, что так убедительно я не сыграю. Какая-то ее часть верила, что я ничего не знаю.
  Как бы то ни было, ее удалось разговорить.
  
  ***
  -Она еще давно призналась мне в том, что забеременела в семнадцать лет. Молодость-глупость, всерьез собиралась замуж. Но потом узнала, что у ее парня есть и другие партнерши. Он подцепил от них много чего дурного, чем заразил и ее. Доктор сказал ей, что последствия для плода могут быть необратимы. Тогда она решилась на аборт. Но этот груз давит на нее всю жизнь...
  Я перевожу дух и продолжаю.
  -А потом я, в очередную смену, разозлившись от мелочи, бросила ей...Она и сама не помнит точно. Что у нее нет смелости даже на то, чтобы раскаяться. Не хватило и тогда, чтобы принять последствия своего поведения. Я тогда не назвала ее убийцей напрямую, не упрекнула в этом, но намек на то, что она совершила ошибку...
  Я отвожу глаза в другой угол, чтобы даже боковым зрением не видеть, как он смотрит на меня.
  -Я сказала, что она не имела права решать, жить кому-то или нет. И пользы от нее теперь, как от пластиковой куклы. Господи... Я бы саму себя ударила за такие слова.
  -Несмотря на это,она тебя простила.
  -Я не уверена в этом. Она просто постаралась забыть. Да и я уверяла, что никогда даже тени этой мысли у меня не было. В общем... Мы потом долго разговаривали. И в какой-то момент решили, что мое поведение похоже на человека, находящегося "под чем-то".
  Я понимаю, что мы обе в этом не специалисты. Сейчас, зная правду, легко усмехнуться над этой догадкой. Но тогда я ничего не знала. И тогда предположение казалось логичным.
  Придя к такому выводу, мы обе снова призадумались.
  Конечно, сама я ничего не принимала. Когда-то давно, еще до аварии, случалось покуривать с друзьями. Но прошло столько времени, да и симптомы не похожи.
  
  ***
  -И вы решили, что кто-то подсыпает тебе наркотики тайно. - Напоминает психиатр.
  Я снова встряхиваюсь, растираю ладонями глаза, пытаясь прогнать сонливость.
  -Да, у нас работала... то есть, работает одна девочка, Марина. Мариша... Я ей дико не нравлюсь, прямо ненависть с первого взгляда.Ну, знаете, когда проще убить человека, чем объяснить, чем он тебе не нравится.
  Я в свое время пыталась найти контакт, но желание быстро отпало. Просто обходила ее стороной, и она особо не лезла.
  Софа сказала, что Мариша тоже метила на место бармена, но вместо этого взяли меня. А ей надоело бегать по залу. И еще у нее мама фармацевт. Конечно же, мы решили, что Маришка может подсыпать мне что-то, чтобы подставить. Меня уволят, а она тут как тут, горит желанием работать и знает все нюансы.
  -Тогда вы приняли меры?
  -Да. Я ничего не ела на работе и пила только из бутылки, которую приносила из дому. А саму бутылку не выпускала из виду. Как только отошла, или к стойке подошла Мариша - все, значит, в этот день я не пью ничего. Пару раз таскала из кладовки сок, но там точно гарантия, что нет ничего постороннего. И все прекратилось!
  Я улыбаюсь. Сама не знаю отчего, то ли вспоминаю облегчение, которое испытала, то ли насмехаюсь над собственной наивностью.
  Шизофрения не легкая простуда. Сама по себе не пройдет...
  (Тебе было бы легче, окажись это шизофренией, да?)
  ...Но я просто обрадовалась и решила, что все позади. Никаких провалов в памяти. Ничего странного. Да я чуть не летала от счастья и пару раз усмехалась Маришке, когда та на меня косилась. Мол, выкуси стерва.
  А когда она ушла в отпуск, то окончательно расслабилась.
  Я тоже раньше была дурой.
  
  ***
  Неожиданный визг тормозов настиг меня из ниоткуда, и в первую секунду я не сразу осознала, что нахожусь вовсе не там, где должна. Я опять "встала" на дорогу к месту бывшей учебы.
  Вой тормозов ударил по ушам, как тревожная сирена. Огромный кусок металла несся на меня со всей неотвратимостью, как стенобитное бревно. Вой тормозов ввинчивался в уши, как тонкое сверло. Покрышки стесались об асфальт, оставив на нем черные следы, и бампер остановился в последнюю секунду. Он лишь толкнул под колени в последний момент, так что меня отбросило спиной на дорогу.
  -Ты головой думаешь или задницей, курица!? - Заорал мужик, высовываясь в окно. - Кто тебя, дуру тупорылую учил на дорогу выскакивать!? Учти, у меня стоит регистратор, так что все запи... Эй!
  Голос водителя осекся.
  -Э, ты чего?
  Я не в силах подняться, в полной истерике ползла назад, отталкиваясь слабыми ногами. Меня скрутил приступ такого дикого ужаса, что я, как маленький щенок, должна была сделать лужу - если было бы чем. У меня стучало в висках, как отбойным молотком, и все, что я видела- это машину, которая возвышалась надо мной, словно оскаливший зубы зверь. Я буквально видела на ней свою кровь, и брызги были даже на лобовом стекле.
  ...Удар. Боль. Невыносимая боль ломает грудную клетку и как дикий зверь, челюстями хватает меня. Давит. Перемалывает. Не дает дышать.
  Не могу дышать!..
  Я в панике хваталась за горло наяву.
  -Девушка, вам помочь? - Неуверенно позвал человек за рулем и открыл дверь.
  Щелчок ее замка подействовал на меня как выстрел из ружья. Я моментально вскочила на ноги и не обращая внимания на озадаченных прохожих, в один рывок достигла тротуара и бросилась бежать так, словно за мной гналась сама смерть.
  
  ***
  -Без комментариев! - Огрызаюсь я на открывшего рот Александра. - Не знаю! Не знаю, что это было! И не собираюсь об этом говорить!
  Я впервые так агрессивно отреагировала, и он сам почти растерялся. Почти. В следующий миг рука плавно поправляет очки, а взгляд остается прежним, спокойным и пристальным.
  Все-таки мне попался профессионал в своем деле.
  -А потом ты пришла на работу. - Мягко напоминает он. - И там произошел тот случай.
  Я перевожу дыхание.
  
  ***
  Мне едва не влетело за опоздание. К счастью, администратор не заметил, как я прошмыгнула от входа за стойку, а оттуда - на кухню. Я старалась не думать ни о чем, кроме работы: быстро переоделась, влезла в балетки, на скорую руку привела в порядок макияж - директор требовал, чтобы мы всегда выглядели, как на фотосессии - и кинулась за стойку. Хорошо хоть с утра мы не сильно загружены, и в зале не было недовольных моим отсутствием посетителей.
  Весь тот день я бегала как сумасшедшая. Помогала девочкам в зале, таскала коробки на кухню вместе с нашим грузчиком, вытерла стойку и все полки до зеркального блеска и начала протирать бокалы по второму кругу. Если бы сейчас в наше кафе пришла дама с телевидения в белых перчатках, то в моей зоне даже с микроскопом не нашла ни одного микроба.
  Потом и посетители подтянулась к обеду, и у всех душа требовала чего-нибудь прохладительного. Так что мне удалось загрузить себя по полной, и теперь я точно могу утверждать, что работа - лучшее лекарство. У меня вообще все проблемы вылетели из головы, и все опять стало прекрасно: я щебетала, как соловей и улыбалась так, что потом заныли щеки.
  К тому времени, когда наступило затишье, я уже валилась с ног. В зале было спокойно, новых людей на горизонте не наблюдалось, стойка блестела как новенькая, а протирать бокалы мне уже наскучило. Я решила пойти умыться, чтобы освежить распаренное лицо, и заново накраситься.
  -Юля, позовешь если что? - Окликнула я официантку, которая тоже скучала с телефоном в руках.
  Та отстраненно кивнула, мыслями пребывая в активной переписке.
  Воду недавно отключали, и она сначала не текла совсем. Будто в засаде караулила. Потом, когда я выкрутила ручку до отказа, она с громким пшиком рванула из крана и забрызгала мне ноги и пол. Я чертыхнулась и убавила напор. Тщательно намылила руки, не спеша умылась и вслепую пошарив рукой по стене, нащупала полотенце.
  Когда я подняла голову и увидела, как отражение повторило мои действия с запозданием, то даже не поняла, что нужно испугаться. Просто недоуменно нахмурила брови и вглядывалась в зеркало.
  Кто-то другой вглядывался оттуда в меня, сквозь мои глаза.
  Показалось или нет?
  Это все еще мои глаза?..
  Сердце стучало в самом горле: его удары вторили щелканью невидимого хронометра, который словно подвесили над моей головой.
  Показалось? Или нет!?
  Я медленно отодвинулась. Но зеркальный двойник подался вперед и приблизил лицо вплотную к холодному стеклу. Это были не мои глаза!!
  "Смотри на меня!!! Я здесь, я еще здесь, тварь!!"
  Я не успела закричать. Чужая рука вцепилась мне в горло снизу. Она будто вылетела из воды. Я ухватилась за нее обеими руками и в панике попыталась вырваться, оторвать ее от себя. Ноги заскользили по мокрому полу и лишили меня равновесия. В этот же момент рука дернула меня вниз с нечеловеческой силой так, что я ударилась головой о край раковины. И потеряла сознание.
  
  ***
  Меня тряхнуло. Еще раз, и еще. Пол подо мной хрустнул, как тонкий лед, и из темной воды выстрелили две белые руки. Впились в меня и рванули вниз, снова встряхнув все тело. В темную воду. В пустоту.
  (Оставь меня!)
  Я вырвалась в явь. Оказалось, меня всего лишь трясла за плечо встревоженная Юля. Как она потом говорила, меня довольно долго не было. Она пошла искать и нашла мое тело лежащим на полу, в луже натекшей воды и крови.
  Лоб раскалывался, будто по нему лупили молотком. Я попыталась его потрогать и выпачкала пальцы. Кажется, лопнула кожа у самых волос, и теперь мне залило правую половину лица.
  -Лис, мне плохо. Я крови боюсь. - Выдавила позеленевшая Юля и отвернулась, дрожащими руками вытаскивая из кармана телефон. - Можешь сесть сама?
  Я с глухим стоном прислонилась спиной к кафельной стенке. Было мерзко и холодно; теперь у меня намокли еще и штаны вдобавок к рубашке. Я протянула руку к полотенцу, висящему над головой, и скомкав его, прижала к голове. Так и сидела, отстраненно глядя на то, как девушка вызывает скорую.
  Я поскользнулась и ударилась о раковину головой. Просто поскользнулась. Просто ударилась. Так бывает со всеми. Да. Рассеянная, знаю. Впредь буду внимательней.
  Так я всем говорила. И почти поверила сама.
  
  ***
  Тикают несуществующие часы.
  -Ты довольно долго так делала. Скрывала проблему от самой себя. Это не редкость. Я знаю. Но это ничего не дает, и ты должна это понимать.
  -Ага. - Ровно отзываюсь я.
  -Что ж. Ты тогда попала в больницу и насколько помню, снова пару дней не выходила на работу. У тебя ведь были конфликты с начальством по этому поводу?
  Я махнула рукой.
  -Не с начальством. Администратор пригрозил, что вычтет из зарплаты и прогулы, и недоработанный день. Я сказала, что это логично, и ничего не против не имею. Он растерялся - думал, буду скандалить. И потом за тот день все-таки заплатил. Пожалел и заступился перед директором, так что с этой стороны все было улажено. А потом этот... недоносок.
  -Ваш охранник?
  -Да. Решил воспользоваться ситуацией! Коз-зел...
  
  ***
  Человек, который контролировал камеры наблюдения и дежурил после закрытия, передал через официанток, что я должна к нему подойти. Именно так: должна я, а не он просит. Я только плечами пожала - опять была занята и мне было не до каких-то охранников. Потом забыла, а к вечеру он сам позвонил через служебный телефон и повторил, что у него ко мне есть разговор.
  Вадик - человек одинокий, хотя ему далеко за тридцать. Ни женат не был, ни подруги не имел, и живет совсем один. Он постоянно находился в стадии неуклюжего ухаживания за кем-нибудь из наших девочек, а когда список заканчивался, то принимался по второму кругу. Я его знала плохо, меня он еще не допекал, и причин недолюбливать его лично у меня не было.
  До того.
  Я устало выдохнула и пошла наверх.
  -Что у тебя за проблемы? - С ходу выдал охранник. Ни здрасьте, ни добро пожаловать.
  Я стояла в дверях и мне было скучно, уныло, и хотелось поскорее пристроить свою болящую головушку дома на подушку.
  -В смысле "проблемы"? - Устало переспросила я.
  Он поднял руку и постучал себя пальцем по лбу, намекая на мою перебинтованную голову, которую я сверху перевязала пестрой банданой.
  -Я вот об этом уже знаю.
  Я пожала плечами.
  -Ударилась, с тобой такого не бывает?
  -Ударилась? Случайно, да?
  Он отъехал на своем стуле, прошуршав колесиками, и махнул мне рукой. Другую ладонь положил на компьютерную мышку.
  -Пойди сюда, глянь на монитор.
  Я обогнула стол и уставилась на видео, снятое из верхнего угла комнаты, в которой легко было узнать наш служебный туалет.
  -У нас что, там камеры стоят!? - Натурально охренела я. - Да директора засудить мож...
  -В кабинках нету, только тут и в коридоре. А ты думала, как он узнал, что Валентина таскала продукты с кухни? - Захихикал Вадик. - Она ж их прямо тут под блузку перепрятывала!
  Он посерьезнел.
  -А теперь смотри без комментариев.
  Я нахмурила брови. На экране появилась, судя по всему, я. Подошла к умывальнику, повторила уже знакомые мне действия и принялась долго вытирать лицо полотенцем.
  -Я поверить не могу. - Бормотала я себе под нос. - Все это время, снимали нас в туалете, ну приехали, ......ц просто...
  -Цыц! - Шикнул охранник. - Сейчас будет самое интересное.
  Та я, которая на экране, больше не шевелилась. Она замерла со склоненной спиной и с полотенцем у лица. Потом как-то механически протянула руку к крючку, повесила его, и замерла, опустив голову и упершись руками в края раковины.
  Вадик шевельнул пальцем на колесике мышки, увеличивая изображение. Стало видно, что у меня начинают дрожать руки. Голова медленно поднялась, и мое лицо уставилось на зеркало.
  Изображение снова замерло, будто видео поставили на паузу. Но судя по отсчету времени в углу экрана, замерла как раз я. Прошла минута. Другая.
  Лицо на экране стало медленно искажаться в какой-то неестественной, осатанелой ненависти. Никогда не думала, что одной мимикой можно изобразить такое. Казалось вот-вот, и я задеру верхнюю губу, оскалю зубы и кинусь рвать противника... кого?
  Руки плотно вцепились в края умывальника и в следующую секунду тело совершило рывок вниз, словно дергая его на себя. Даже от одного взгляда у меня вспыхнуло болью в голове. Я-на-экране упала на пол и осталась неподвижна. Было видно, как вокруг меня начинает медленно расплываться темное пятно.
  -Ты это смонтировал!? - С отвращением переспросила я.
  Вадик круто развернулся на стуле, ко мне лицом.
  -А, ты еще отпираться будешь!? Ты сама все видела!
  Я выпрямилась и отступила назад. Меня почему-то окатило чувством отвращения к этому человеку. Ну откуда ты взялся!? Было же все хорошо, все успокоилось, зачем ты тыкаешь меня носом в какое-то дурацкое видео!?
  -И к чему ты вообще ведешь? - Огрызнулась я.
  Он сложил руки на груди.
  -А я прямо сейчас щелкну, и отправлю это видео на почту Вячеславу Викторовичу, директору. И сама думай, где ты после этого окажешься. Вот к чему я веду.
  Я мрачно уставилась на него, пока мысли бесились в голове. Толкнуть ногой в этот стул, чтобы его отнесло в сторону, вытащить и разломать диск. Что он тогда будет иметь? Ничего, никаких доказа... Минутку. Записи с камер стираются каждую неделю, если не произошло ничего из ряда вон выходящего. Воскресенье было вчера. И эта видеозапись до сих пор здесь? Он нарочно ее сохранил?
  -Почему не отправилсразу?
  Вадик пожевал губами.
  -А я еще думаю. Ты ведь наверняка не захочешь, чтобы кто-нибудь узнал. Мало ли, что тогда случится. Может, тебя просто отправят отдохнуть в отпуск. Может, оштрафуют за якобы "травму на производстве". А может и в писхушку отправят. Но рисковать-то наверное, не надо, да?
  Я недоуменно склонила голову.
  -Тебе чего-то надо от меня? Что сделать, чтобы ты удалил файл?
  Он неожиданно ухмыльнулся и прошелся взглядом по мне, снизу доверху.
  -Для начала... сиськи покажи. А я подумаю.
  Что-то щелкнуло внутри, и в меня словно бес вселился. Давно не помню, чтобы я испытывала такую ярость и желание ударить. Может, и не просто ударить.
  Я подалась вперед, уперев руки в столешницу, и наклонилась к нему, растягивая губы в широкой улыбке, так что зубы обнажились до самых десен.
  -Вадик, а ты не боишься просить об этом явно неадекватную женщину? Я ведь могу потом с ножом прийти, чтобы вырезать тебе наглые глаза. Может, мне этого мало будет, и что-нибудь еще порежу...
  Он побелел, а потом оттолкнулся, отъезжая подальше, и рявкнул:
  -Пошла на...р отсюда!
  
  ***
  Психиатр изгибает брови в подобии недоумения и недоверия.
  -Он ведь никому так и не рассказал?
  Я разминаю шею и пожимаю плечами
  -Мне же удалось его напугать. Может, решил, что с такой записью сразу меня не увезут, а будут разбираться. А пока разберутся, суть да дело... Я-то рядом, и кухня с ножами тоже. В общем, лично я не знаю, чтобы он кому-то что-то ляпнул.
  -Ты сказала, что тогда для тебя все изменилось. Что именно?
  Смотрю вниз, упорно не поднимая глаза. Впрочем... чего это я. На этот вопрос я могу ответить без опаски.
  -Я... - Звучит мой хриплый голос. - Я больше не могла убеждать себя, что все нормально.
  
  ***
  Из крана тихо капала вода, разбиваясь о гладкую белую поверхность раковины. В такт каплям щелкали часы в комнате, отсчитывая проходящие минуты. Кажется, в последнее время это тиканье стало тревожить меня.
  Я стояла в собственной ванной и замерев, всматривалась в отражение. Кончики пальцев аккуратно упирались в полочку. Мышцы ног начинали ныть от постоянного напряжения: я стояла на носочках и в любой миг готовилась отскочить назад.
  Отражение как отражение. Со знакомым усталым лицом, спутанными темным волосами и заживающей ссадиной на лбу.
  Не понимаю.
  Спать... Так хотелось спать, что болели глаза, будто высушенные горячим воздухом. Я плохо спала в последнее время. То и дело просыпалась среди ночи, а чтобы погрузиться обратно в сон, приходилось долго искать удобное положение и уговаривать себя не думать ни о чем. Усталость сказывается.
  Точно. Это может быть просто усталость.
  На третий или четвертый день без сна человек начинает видеть галлюцинации. Немного поспать мне удавалось, но ведь и длится это больше трех дней? Может, в этом все дело.
  Нужно будет запастись снотворным. Или хотя бы успокоительным.
  В зеркале снова мелькнуло движение, которого быть не должно. Показалось!? Я отступила. Еще. Прижалась спиной к двери и толкнула ее, не отрывая взгляда от зеркала. Отражение послушно повторяло, но тень падала на лицо, и мне казалось, что ее глаза блестят как у кошки, от нетерпения дрожащей в засаде.
  Я зажмурилась. Просто спать! Нужно поспать!! Так ты вернешься обратно, в нормальный мир, где отражения не следят за своими хозяевами.
  "Да!! Беги-беги, мышка, топ-топ! Мы сдохнем вместе!! И я и ты, ха-ха!!"
  Отражение оставалось на месте. Сумасшедший блеск во взгляде угас. Я должна была выйти, немедленно уйти от него и поскорее отгородиться дверью.
  Но не смогла.
  Наверное, это чувствует кролик, когда напротив него окажется удав?
  Один нерешительный шаг, и нога утопает в толстом махровом коврике, постеленном вдоль ванной. Еще шаг. Я медленно, но верно возвращалась к зеркалу, будто меня к нему подтягивали на аркане.
  Отражение повторило мой наклон и приблизило свое лицо к моему, почти нос к ному. Кто бы меня сейчас видел, в самом деле...
  И оно ожило.
  На миг это лицо снова исказилось в беззвучном вопле. Она рванулась вперед и что было силы ударила руками в стекло.
  Я со вскриком отшатнулась и меня швырнуло в сторону, на стену. Казалось, вокруг меня и саму меня должно усыпать осколками, но зеркало осталось целым. Но что-то вышло из него, учуяв мой страх. Я это увидела. А это увидело меня. Теперь не скроешься.
  Страх душил меня, но нужно было встать. Я подняла голову и...
  Что-то невидимое обрушилось на меня сверху.
  Дальше воспоминания размываются. Я сидела на полу, скорчившись и зажав уши руками. А со всех сторон на меня кричал кто-то, срывая голос на исступленные вопли.
  "ТЫ!!! Все ты!! Все испортила, все сломала!!! Бросила все, все что я любила! Ты, все ты виновата!! Ты меня здесь похоронила, ты, тварь!! НЕНАВИЖУ-У!!"
  Я с усилием задержала дыхание, а потом стала дышать как можно медленней. Я старалась успокоить пульс.
  "Если сдохну, то и тебя заберу!! Знай, заберу с собой!!"
  Стиснула зубы. Я поняла, что голос дает слабину. Еще минуту назад такой громкий, он словно бы выдохся. В ответ на эти мысли голос сорвался на сплошной яростный вой.
  "НеСмейНеСмейНеСмей меня заталкивать, не смей убира..."
  Это оборвалось в один миг.
  Я стояла с прижатыми к лицу руками. Не смотреть на зеркало, не смотреть. Она опять увидит меня. Она нападет. Не смотреть... Выход. Слева выход.
  Я на шатающихся ногах вышла из ванной комнаты.
  
  ***
  Растираю плечи, словно от холода. Даже сейчас становится не по себе и взгляд ищет, нет ли поблизости зеркал. Хотя теперь-то чего переживать...
  -Только после этого ты поняла, что не одна?
  -Понимаете, об этом хорошо смотреть фильм. Или читать в книжке. Там-то это все происходит не с тобой, а с кем-то другим. Я просто не могла вот так просто признать: да, я сумасшедшая.
  
  ***
  В ту ночь я не могла уснуть не от бессонницы, а из-за страха. Мне казалось, что во сне я ослабну и на меня можно будет снова напасть. Кто бы это ни был, хорошего от него
  (от нее)
  ждать не приходится.
  Включив на ноутбуке какую-то комедию для фона, я попутно искала признаки шизофрении. Может, было самонадеянно ставить диагноз самой себе. Но это первое, что пришло мне в голову, и пока находились только подтверждения ему.
  Этот синдром как-то назывался... Я помню, когда еще училась. Фантомная болезнь? Человек читает о симптомах болезни и они тут же проявляются у него. Понятное дело, что статейки, выпавшие в поиске, не давали точной гарантии. Но наверное, это в какой-то мере меня успокаивало. Монстр почему-то не так страшен, когда знаешь его имя.
  Кофе под утро стал горчить. А может, у меня просто случилась передозировка. В итоге я не выдержала и задремала ранним утром под тихую музыку. Страх куда-то отступал вместе с темнотой, и сознание облегченно решило вырубиться.
  Как сейчас помню, RedHotChiliPeppers, исполняли"Californication".
  Я открыла глаза, по ощущениям, через полчаса. На работу нужно было только вечером, но спать уже расхотелось. Я встала и пошла на кухню в очередной раз ставить чайник, хотя бы для какао.
  Питьевой воды не осталось. В кране тоже ничего, и в ванной вода не шла тоже - я-таки решилась туда войти, старательно таращась на пол. Если бы я знала, что вода не отключена в связи с очередным ремонтом, а попросту перекрыта, наверняка от моего спокойствия и не осталось и следа. Но... Я только пожалела, что не получиться умыться и вернулась на кухню.
  В руках обнаружились сигареты.
  Раньше, еще когда училась, я выкуривала в день не меньше пачки. Если нервничала, то и больше. Но в какой-то момент решила слезать с этой привычки, и теперь покупала сигареты очень редко. Этой вот пачке было уже... точно не вспомнить - почти полгода.
  Зажав в зубах сигарету, я начала искать зажигалку по карманам и тут осознала то, от чего моментально проснулась.
  В квартире висел запах газа.
  Не веря самой себе, я медленно наклонилась, заглядывая на плиту. Уши тронуло слабое шипение. Все конфорки на плите были выкручены до предела. Даже в духовой печи.
  Дрожащими пальцами вытащив сигарету, я положила ее на подоконник так аккуратно, словно кусочек динамита. Перекрыла газ и бросилась немедленно открывать все окна.
  После этого и записалась на прием к психиатру.
  
  ***
  -Понимаете. - Заявила я в первый прием, неуверенно комкая в руках легкий шарф. Тогда в этом кабинете висела еще одна картина, немного жутковатая, и я то и дело косилась на нее. Показалось, или это перекошенное лицо следит за нами?? - У меня... шизофрения. И кто-то внутри хочет меня убить.
  -Вот так-так. Сразу точный диагноз? Повезло мне. - Хмыкнул доктор. - Расскажите с самого начала.
  С этого и начались наши беседы.
  -...Вы думаете, что это отдельная личность?
  -Я знаю. Она со мной говорила.
  -Что она сказала?
  Вообще-то в основном она билась в истерике.
  
  ***
  Никогда бы не подумала, что к психиатру так просто не попадешь и не продерешься сквозь очередь. Но поговорить с ним я смогла не сразу, а только через несколько дней. И за то время, пока я ждала и пыталась как раньше ходить на работу, происходило еще кое-что.
  Днем все было спокойно, не считая пары мелочей которые мне опять припомнили на работе. Я отшутилась и только.
  Она приходила, как правило, с ночью. Каждый вечер. Будто темнота давала ей какую-то власть, или в ней она находила дополнительные силы. Если быть готовой к ее приходу, если каждую минуту держатся настороже, то удавалось остаться в безопасности. Ей не удавалось пробиться наружу и оставалось только бесноваться где-то внутри.
  Если бы я могла видеть воочию ту больную часть моего сознания, если бы у нее было собственное тело, то оно металось бы по комнате, как клетке, билось о стены и крушило все подряд. Она хотела рвать волосы на моей голове. Она хотела ломать мне кости. И чем больше она распалялась и вопила, тем тише и спокойней становилась я, наблюдая за ней как бы со стороны.
  "ТЫЫЫЫЫ!!" - Выла она. - "Во всем виновата ТЫ!! Все испортила, что могла! Ненавижу!! Не-на-вижу!!!"
  Я глотала снотворное, чтобы вырубиться без сновидений. Оно действовало наповал. Строго говоря, мне не должны были отпускать такой препарат без рецепта, но в аптеке работала моя бывшая однокурсница. Знакомства зачастую решают много проблем.
  "Все умерли..." - ее затихающий голос пробивался сквозь наползающий сон. Уже чувствуя, как тело расслабляется, я до последнего держалась за него, чтобы не пропустить этого монстра.
  Монстр продолжал говорить, но неизвестно, кому были обращены эти слова.
  "Они все умерли. Умерли... остались там... ВСЕ-Е!!! А она, счастливая тварь... целая! Невредимая! Сухая вышла из воды!!! Виновата... во всем виновата..."
  Она быстро перегорает, каждый раз после вспышки ярости. Словно забивается в темный угол и ждет своего часа.
  Я каждую ночь проваливалась в сон, как в темную воду. Мне оставалось только молиться, чтобы доктор помог. Чтобы она не успела больше ничего сотворить. Я боялась, что в следующий раз, когда она прорвется, то завершит начатое.
  Пусть она уйдет. Пусть просто уйдет туда, откуда пришла.
  
  ***
  -Она будто не осознает реальность. - Сказала я ему во второй прием.
  -В чем это выражается?
  -Я думаю... Не знаю, может ошибаюсь, но... она будто застряла на той аварии, зациклилась и все еще находится там. Меня же не сразу вытащили, я долгое время провела среди тел своих друзей. Может, я приходила в себя, видела их, и это как-то сказалось. А теперь она уверена, что все они умерли. Но ведь я знаю, что это не так. Один из нас, Слава, все еще жив. Он ездит в инвалидной коляске, но вроде бы, имеет все шансы на выздоровление.
  -Вроде бы?
  -Я... я с ним с тех пор не общалась.
  
  ***
  Мало-помалу Александр Владли... Владили... да тьфу с ним, Александр Владимирович - сформировал вывод.
  -На самом деле ты помнишь все, что случилось. Но помнить не хочешь. Потому твое сознание распалось надвое, и другая часть не может успокоиться. Внутри тебя живет чувство вины. Оно глубоко, так глубоко запрятано, что сама ты о нем даже не подозреваешь. Оно нелогично. Но от него никуда не деться. Она и есть твое чувство вины.
  -Что мне делать? - Глухо спросила я тогда. Кажется, это был четвертый или пятый по счету прием. В память остро врезался дождь, который настойчиво стучался в окна. Будто просил пустить его внутрь.
  -Как-то раз я, кажется, видела ее глазами. Я тогда шла на работу, и шел дождь, как сейчас. Теплый, слабый, я даже шла без зонта. И тут на миг все стало серым, унылым: сырость и слякоть, мерзейшая погода, от которой наползает такая тоска, что хоть вой. А потом щелк - и опять все нормально.
  Понимаете, если она... эта часть меня так воспринимает мир, то мне страшно. Она просто не видит ничего хорошего.
  Он сложил руки на животе и заговорил медленно, проникновенно, дав прочувствовать смысл каждого слова.
  -Тебе поможет мысленный возврат к тем событиям. Это может быть посещение кладбища. Ты знаешь где похоронены твои друзья. Иди к ним. Прощайся с ними, отпусти их. И проси у них прощения. Уверен, что будь они живы, то не захотели твоей смерти. Попроси у них прощения за все. И прости себя сама.
  
   ***
  В его словах был смысл, и я поверила, что все так и есть.Я просто ощущаю себя виноватой, отсюда все и пошло. Но чем дальше я заходила вглубь кладбища, тем меньше уверенности во мне оставалось.
  Если не смотреть вниз и по сторонам, на безмолвные памятники, то здесь было даже красиво. Высокие сосны тянулись к небу, а раскидистые каштаны и акации раскинули ветви, словно огромные зонтики. Каштаны недавно цвели, и земля по многих местах еще была усеяна белыми опавшими цветами.
  Как же мне не хочется сюда идти, кто бы знал...
  Какой участок? Я сверилась с запиской от сторожа. Здесь направо. И повторив обрисованный им маршрут, неожиданно для себя оказалась лицом к лицу с крайней могилой. Взгляд в упор с надгробной плиты заставил меня остановиться.
  Света. Белые длинные волосы, яркие глаза. Волосы были искусственно наращены, конечно, как и ногти с ресницами. Но она и сама по себе была неземной красоты. Я не помню ни одного фото, где она не позировала бы как модель, с довольной улыбкой на полных губах. Но родители нашли такое. Здесь Света была моложе, еще до косметических улучшений, и серьезно смотрела на меня из под слегка нахмуренных бровей. При жизни я помню ее совсем другой.
  Марина была тут же, за одной оградой. Рыженькая хохотушка наоборот, осталась на фото самой собой и лучилась собственным светом помимо солнечного. Я обхватила себя руками в приступе дрожи, осознав, что помню эту фотографию.
  
  ...-Ну-ка глянь, что покажу! - Загадочно говорю я. Она глядит на закат над рекой и обернувшись ко мне, слышит щелчок фотоаппарата.
  -Ах ты! Подловила меня?
  Я хохочу и уворачиваюсь, пока она в шутку пытается отобрать его.
  -Ну Лиса, не надо, ну давай удалим! - Настаивает она, и в голосе помимо смеха чувствуется настойчивость.
  В отличие от Светы, Марина не любила фотографии. Мне так и не удалось выяснить, почему. Не считать же причиной шутливую отмазку в стиле "фотография ворует часть души"?
  Но вот борьба окончена, и польстившись на условие о покупке мороженого, я показываю, что получилось. Фото отличное: она здесь такая как она есть, с милым удивлением на лице и сияющими глазами. Волосы вспыхнули в воздухе от ее движения и кудрявым обрамлением легли вокруг плеч.
  Она задумчиво склоняет голову набок, придирчивым взглядом отыскивая повод убить эту фотографию, и тут на ее лицо набегает какая-то тень.
  -Что? Что не так?
  Она обнимает себя за плечи и ежится.
  -Как-то холодно стало, не думаешь?.. - И подумав, добавляет. - Знаешь, оставь.
  -Правда? В кои-то веки?
  -Да. - Она кивает и снова начинает улыбаться. - Сдаюсь. И правда хорошо получилось...
  
  Мариша... Неужели ты что-то почувствовала еще тогда? Неужели что-то внутри тебя знало, что мы делаем фотографию для надгробия?
   Я поежилась.
  К девочкам недавно кто-то приходил. На могиле Светы лежал букет длинных белых роз, Марине оставили розовые пионы.
  Загорелый парень, который не то Артем, не то Андрей, лежал недалеко, через три могилы. Его наоборот, не навещали давно. Хотя памятник поставили очень дорогой и вычурный, с выбитым цветным портретом. Изображение в камне сделало его лицо милее, чем в жизни. Цветов не было даже искусственных, а края могилы скрылись под поднимающейся травой.
  Я присела на ближайшую лавку, и первое время не знала, что дальше делать. Я ни разу здесь не была и теперь казалось, что покойники глядят на меня с укором.
  Может, не так уж и неправ мой психиатр.
  Я решилась и подала тихий голос.
  -Привет. Мы как-то давно не виделись. У вас без изменений? - Я почувствовала себя очень глупо за эту попытку шутить. - Надеюсь, на той стороне хорошо. Все наладилось. Вот у меня полный бардак...
  Я сидела не меньше двух часов. Тишина прислушивалась ко мне, пока я осторожно подбирала слова. Тишина заполняла долгие паузы, как мягкая вата. Поначалу говорить было трудно от кома в горле. Стыдно было жаловаться на свою жизнь им; у меня-то она хотя бы есть. Но потом стало спокойней.
  -Если... если можете. Вы постарайтесь простить меня. Я не хотела, чтобы так сложилось. Видит бог, не хотела.
  И... У меня даже не получается почувствовать себя виноватой. А ведь должна. Наверняка должна...
  Но ведь этому чувству неоткуда взяться! Конечно, авария вспоминается смутно, но я уверена, что не дергала водителя, не падала на руль, вообще не делала ничего, что могло повлиять на наш путь.
  Хотя все мы там были хороши. Веселились, пили прямо в машине, залив мартини обивку на задних сиденьях, да кричали песни в открытые окна. Сейчас нам наверняка стало бы стыдно. А тогда еще, вроде бы, прошел дождь... Может, поэтому на повороте занесло машину?
  Или не было поворота?
  Я потерла виски. Начала расти головная боль где-то в затылке. Не помню, отчего же мы разбились...
  Но ведь нужно вспоминать?
  Воскресить в памяти ту ночь... Запах дождя, сладких духов девочек, алкоголя. Ветер, который врывался внутрь и трепал мои волосы, а еще проносящиеся мимо оранжевые огни. Что было потом? Почему закрутило машину? Мы во что-то врезались. Может, был мост, и мы вылетели с него. Или сшибли дерево...
  На миг у меня получилось. Я ясно увидела машину, лицо водителя и пассажиров, вылезших между сиденьями так, что можно сказать, вся компания сидела впереди.
  Но увидела сначала сбоку, а потом напротив, будто с другой стороны лобового стекла.
  Я сидела на кладбище, глядя на окрашенный оранжевым закат, и понимала, что нехорошо иметь плохую память. А уж такую дырявую, как у меня...
  Ведь я была пристегнута. Потому и спаслась: Женя приучил меня пользоваться ремнем безопасности даже если я нахожусь в полубессознательном состоянии. А может, наоборот? Может, я единственная не пристегнулась, и меня выбросило вперед? Потому и осталась жива, а они... Да ведь я даже не знаю, отчего они умерли!
  Меня тогда сразу вырубило, и судьбу друзей я узнала только от других людей, по обрывкам разговором. Но подробностей не спрашивала - слишком тяжело. А теперь, оказывается, тяжело не знать.
  Теперь здесь лежат словно бы чужие люди.
  Я тряхнула головой и встала: пусть лучше так, чем никак вообще. Главное, что я решилась прийти. Это уже шаг. Теперь смогу привыкнуть, что они мертвы. Успокоюсь, и вылечусь.
  Остановившись, я зацепилась взглядом за еще одну могилу, буквально заваленную цветами. На ней было фото улыбчивой светловолосой девчонки с огромными ясными глазищами. Прямо воплощение милоты. Даже разум не сразу понимает, что это не просто фото, а над могилой.
  Стало как-то жутковато.Пожалуй, пора уходить. А то еще кого-нибудь увижу. Тут и детские могилы есть... Не знаю, стоило ли приходить сюда в такое время. Думала, станет легче, но пока ничего не чувствую.
  
  ***
  На выходе из кладбища я задумалась и едва не столкнулась со знакомой девушкой, высокого роста и с темными волосами, стянутыми хвост. Та шустро вильнула, проскакивая мимо, и недоуменно обернулась на мое машинальное "Привет!"
  -Я вас знаю?
  Я запнулась. Да что ж такое, я секунду назад была готова поспорить, что знаю это лицо! И зовут ее Ольгой. И работает она фитнес-инструктором - хотя об этом и так можно догадаться по подтянутому виду, дорогой полуспортивной одежде и майке с логотипом.
  -Ой, обозналась, наверное. Перепутала с... неважно. Извините.
  -Меня память тоже иногда подводит. Но вас я точно не встречала. - Она улыбнулась одними губами и развернувшись, быстро зашагала вглубь кладбища.
  Приближаясь к ограде, я то и дело оборачивалась. Ее все еще было видно. Даже когда она остановилась на том же месте, где стояла я.
  Так выходит, у нас все же есть общие знакомые? Так? Хотя... Там довольно тесно. Мало ли кого из соседних могил она пришла навестить.
  Все-таки показалось.
  Однако когда я уже вышла, то разминулась с мужчиной, увлеченно говорящим по телефону. Могла пройти мимо. Не было повода обратить на него внимание. Но ведь никуда не деться от повторного узнавания. Я и его помню! Но откуда...
  Он уже шагал по тропинке за оградой, оглядываясь по сторонам.
  -Оля, ты чего так рванула? Я же дорогу не помню. Где ты там? Ну голос подай. Да помню я, что тут нельзя кричать... Ладно, понял.
  Я стояла в ступоре, глядя ему вслед.
  Может, не у меня одной проблемы с памятью?
  
  ***
  Я действительно сомневалась, что этот поход на кладбище чем-то поможет. Но он и вправду помог. Все как-то разом успокоилось.
  К доктору я ходить перестала. Несмотря на то, что он сомневался в таком быстром результате и рекомендовал продолжать принимать выписанное им лекарство. Меня
  переполняло облегчение, и дела пошли отлично. На работе наладились отношения, посетители только и нахваливали мою расторопность, а в воздухе повисло трепетное ожидание праздника на день города. Только и разговоров было, что о нем; выступления приезжих звезд, концерты по всем паркам и набережной, какой-то невероятный салют...
  Мне вообще тогда было не до прежних проблем: у меня стала налаживаться личная жизнь.
  
  ***
  Все началось тогда, когда после очередной ночной смены я печально пересчитывала содержимое кошелька. Обещанную зарплату задержали, и теперь я прикидывала, во сколько мне обойдется такси, и не лучше ли будет пойти пешком. Иногда я так делала, во имя здорового образа жизни и экономии. Далеко, но за час должна дойти. Плеер в уши, рюкзак за спину - и вперед. Но так гудели усталые ноги, что дорога наверняка растянется для меня часа на два, а то и вовсе закончится сном на очередной лавке.
  Ко мне заглянул наш повар Андрей
  (надо же, какое совпадение имен)
  которому тоже пришлось допоздна таскаться в кладовку и обратно под тяжеленными ящиками.До меня не сразу дошло, что он предлагает подвезти меня до дома. Мол, ему как раз в ту же сторону, и район у нас один.
  Я согласилась тут же, в душе поблагодарив судьбу за такой шанс. Мы погасили везде свет, проверили сигнализацию, вышли вместе и быстро поднялись вверх, к стоянке. Правда, видя изможденное лицо парня, я засомневалась в том, что мы доедем живыми. И неожиданно для себя самой предложила повести.
  -А умеешь?
  -Иначе не предлагала бы. Так как?
  -А права у тебя есть?
  Ну-у... быть-то они были. Но сдавала я с помощью брата и его знакомых, да больше ради галочки "лишь бы были, пригодятся". На водительское место меня из всей семьи никто не пускал. Но сейчас будто что-то дернуло почувствовать руки на руле.
  -Есть! Давай ключи. Если не боишься, конечно. - С хитрой улыбкой поддела я. Сработало.
  -Держи! Посмотрим, что ты там умеешь. - В тон мне ответил он. И зря. У меня внутри что-то проснулось, больше всего похожее на азарт.
  Ну ты сам напросился...
  Вырулив на дорогу, я метнула взгляд по зеркалам - нет, никого. Потянувшись к рычагу, переключила скорость и вывернула руль, одновременно нажимая газ.
  Мотор взревел, и машина сорвалась с места, отпечатав на асфальте рисунок покрышек. Парень сбоку от неожиданности схватился за дверь, а я, закрутив вираж на повороте, с победным возгласом утопила педаль в пол. Свернула с дороги, уходящей наверх, и пустила автомобиль по извилистой нижней дороге, где на такой скорости нас то и дело заносило в "дрифт".
  Как же здорово! Будто и не я раньше боялась педалей, и втихую презирала сцепление, плохо понимая, зачем оно нужно. Сейчас я будто родилась за рулем и чувствовала громаду металла вокруг себя, как второе тело. Фонари сами летели навстречу, по бокам сливаясь в одну полосу света, а машина рвалась вперед, как почуявший свободу вольный зверь.
  А если еще быстрее? Да!! Сво-бо-да!
  Я рассмеялась и едва не пустилась пританцовывать за рулем, поводя плечами под песню "Небо в алмазах". Город-312, кажется? Самое то!
  Андрей не подавал ни звука и даже поднял руку, чтобы дотянуться до ремня безопасности. Чем меня только рассмешил. Да к черту эти ремни, только будут мешать! И я ушла в очередной вираж, идеально вписавшись в поворот.
  
  ***
  -Ну ты даешь, мать! - Выдал он в конце пути, когда я, развернув авто на месте, лихо припарковалась впритык к бордюру возле своего подъезда.
  -Шоу закончено, пройдите к выходу, пожалуйста. - Прокомментировала я, открывая двери. Мотор продолжал мягко урчать.
  -Нет, серьезно, где ты так научилась? - Восхищался парень, обходя машину мимо капота. Я пожала плечами с напускной скромностью.
  На самом деле я понятия не имела, когда и где меня учили так водить. Вроде всплывали смутные воспоминания о том, как подростками мы выбирались на пустырь за домами. Тамместные парни, тогда казавшиеся невероятно крутыми и взрослыми, устраивали соревнования между собой на велосипедах, мотоциклах, стареньких машинах и вообще всех видах техники. И меня, не верящую своему счастью, пригласил один из них. Сначала в роли "штурмана", на пассажирское сиденье. Потом по моим просьбам, поменялся местами...
  Но я не была уверена в этом. У меня ведь рядом с домом не было никакого пустыря.
  Или это было в гостях? Летом у бабушки или тети?.. Понятия не имею.
  -До завтра. - Отсалютовала я, и скрылась за дверью подъезда. Мне очень польстил его взгляд.
  А уж еще больше я обрадовалась, когда выйдя из дома на следующий день, увидела его на том же месте. Если бы не бодрый вид и другая одежда, решила бы, что впечатленный парень так и ночевал здесь, чтобы иметь возможность встретить меня наутро.
  -Подвезти? - С озорной улыбкой поинтересовался он.
  
  ***
  Мне не очень хотелось рассказывать доктору, будто я пожадничала делиться своим недолгим счастьем. Но по одному лицу и голосу наверняка было все понятно. Я наслаждалась каждой прожитой секундой. Дни выдались трудные, на работе мы были загружены по полной, но никому это не мешало. Он ждал меня после смены, чтобы отвезти домой, а наутро всегда стоял у моего подъезда.
  У нас не было особой романтики, со стороны мы вообще могли показаться друзьями, активно обсуждая что-то или ведя оживленный спор в его машине, почти до самого утра. Я ведь уже говорила, что люблю говорить с интересными людьми?
  Но с ним было и что-то еще.
  Романтика просто не была нужна. Зачем цветы, если вместо них он всегда ждал меня у машины уже с кофе? Утром была еще и булочка, врученная со словами, что позавтракать можно и в дороге, а с утра вместо этого поспать подольше хотя бы на пять минут. Зачем комплименты, если в машине у зеркала заднего вида болтался бочонок, источающий запах апельсина - на следующий день после того, как я сказала, что обожаю этот запах.
  Мне как никогда нравилось узнавать его все ближе и ближе. Он любил старый рок, в этом наши вкусы полностью сходились. На досуге копался в машинах и собирал с нуля мотоцикл у себя в гараже. "Он почти готов! Там осталось по мелочи: найти толковые колеса, верхнюю раму, руль, сиденье, выхлопную трубу и тормоз...". По натуре он был настоящим "жаворонком" и вполне мог до работы в пять утра уже копаться в гараже.
  Он имел манеру прищелкивать языком, когда задумывался или пытался сформулировать мысль. А если был в хорошем настроении, то сам того не замечая, щелкал пальцами в ритм музыке, наверняка звучащей в его голове. И мог часами обсуждать фильмы Гая Риччи или Тарантино. Очень радовался, когда узнал, что мне они нравятся тоже.
  Глядя в эти глаза, я думала, что пропадаю.
  Ему я долго смущалась признаться в своей дружбе с местными животными. Местные старушки и так косились на меня, как на ведьму, когда я ходила, окруженная сворой здоровенных зверюг. Но пришлось рассказать, ведь я кормила их в основном с утра и вечером, как раз когда у нас с ним было время для встреч.
  Парень сначала робел, когда нас окружила стая из девяти собак, но стоило вожаку поесть с его руки, как Андрей тут же стал всеобщим любимцем. После он смеялся, что о таком моменте будет рассказывать потомкам.
  Я была очень рада, что нам не мешает моя болезнь, которая прекратилась очень вовремя. Хотя то и дело прислушивалась, напряженно вскинув голову: показалось или нет? Внутри меня кто-то говорил, или нет? И я почти никогда не смотрела в зеркала.
  Так было, пока не наступил тот самый праздник в честь юбилея города. Мы с Андреем оба работали, как черти, но мне повезло с дневной сменой. К вечеру мы уже были в центре.
  Помню, как небо расцветили салюты, осветив его от края до края. В воздухе одуряюще пахло цветами, мороженым и порохом от фейерверка. На языке, а потом и в голове играл алкоголь, и кровь бурлила, требуя продолжения вечера.
  Как мы оказались у меня дома, помню смутно. Задыхались от смеха и чего-то еще, что кружило голову, взбегали наверх по лестнице, которая показалась невероятно длинной. За спиной щелкнула дверь, и темнота обрела другой смысл, а слова наоборот, его потеряли.
  Мне с ним было так хорошо... Чувствовать его дыхание, эти руки, и не думать ни о чем плохом. Ведь все плохое, что со мной было, уже кончилось. Теперь все будет не так, как раньше.
  Я давно не чувствовала себя такой спокойной и счастливой, когда мы засыпали рядом. Просто растворялась в блаженной усталости, слушала чужое дыхание и думала, что больше никогда не буду одинокой...
  Даже не подумала, что у этих слов есть зловещий смысл.
  
  ***
  Наутро я проснулась одна.
  Просыпалась долго и с трудом, ворочаясь и утыкаясь носом в подушку. Ух, наверное не стоило так напиваться... Ломила голова. Еще ныла левая рука, от запястья до костяшек пальцев. Наверное, хваталась ею вчера за перила, когда мы поднимались наверх.
  -Вот бы сейчас воды... - Простонала я, не в силах пошевелиться. Квартира отозвалась тишиной. Кроме меня здесь и вправду никого не оказалось.
  Я с трудом слезла на пол и обошла комнаты, чтобы в этом убедиться. Попыталась подавить в себе чувство обиды, что зародилась внутри, как воспаление. Но смогла не сразу. Долго стояла в коридоре, глядя на перекошенную вешалку для одежды, которая вчера сорвалась, когда я была прижата к ней спиной. Она как безмолвное подтверждение тому, что мне не ничего не приснилось.
  Но мы ведь ничего друг другу не обещали. И повода разводить слезы нет... Совсем нет!
  У всего свои причины. На Андрея это совсем непохоже, но
  (а ты решила, будто его знаешь)
  вдруг случилось что-то, пока я спала. Я так уверилась в этом, что даже начала припоминать: звонок глубокой ночью, сонный голос над ухом и кровать рядом со мной резко пустеет, а он уже спотыкается в проеме, спеша к порогу и одеваясь на ходу. Это ведь было? Почему бы и нет?
  Вдруг что-то плохое? Отчего ему пришлось сорваться в ночь и даже не успеть попрощаться?
  Шатаясь на ходу, я добралась до телефона и яркий свет экрана ударил в глаза. Сморщилась и почти наугад послала вызов: его номер и так был последним в списке набранных.
  Гудки улетали в пустоту.
  Я чуть не заснула с трубкой возле уха. Спохватилась и решила подождать, пока он сам позвонит. Наверняка занят.
  До сих пор болела рука...
  У меня как раз был выходной, и половину его я провела на диване. Включила телевизор, убавила громкость до приятного бормотания и лежала в полудреме, обещая себе больше так не пить. Чтобы не ползать на кухню, принесла сразу графин воды. На улице окончательно рассвело, потом солнце заглянуло в окна и потянулось лучами по полу до моих ног. Затем передумало и стало медленно вытаскивать их наружу, уходя в зенит. Часов в десять или одиннадцать дня с улицы донеслось жужжание газонокосилки.
  Передача о путешествиях прервалась на рекламу как раз после того, как один из ведущих припрятал в каком-то переулке извечную бутылку со ста долларами. Я мысленно пообещала ему, что когда-нибудь такое послание заберу. И почувствовала, что очень, очень-очень хочу есть.
  В холодильнике разве что не качалась мышь на веревочке. Хмыкнув над единственной пачкой кетчупа и кособоким яблоком, я пришла к выводу, что из дома сегодня все же придется выйти. Так... нужно тогда привести себя в порядок. Хотя бы умыться и волосы причесать. Или прохожие уверятся в том, что настал зомби-апокалипсис.
  Умыться... ноги сами свернули в сторону ванной. Наощупь включив свет, в следующую секунду я чуть не завопила.
  "Я снова ЗДЕСЬ, сучка!! Та-дам! Думала, избавилась от меня!? Ха-ха!!"
  Зеркало над раковиной оказалосьо разбито вдребезги, до мелких осколков. Различить в нем что либо кроме сотен цветных пятен, было невозможно. Но взгляд из него никуда не делся, будто в каждом обломке затаился ненавидящий глаз.
  Я подняла перед собой левую руку. Костяшки на ней были сбиты до крови.
  
  ***
  Остаток дня я провела вне дома. Квартира стала давить со всех сторон, как ловушка. И меня не отпускала иррациональная уверенность в том, что на улице я нахожусь в меньшей опасности, чем внутри. Я была согласна ночевать на скамье, или с моими собаками в скверике, лишь бы не возвращаться домой.
  Под утро в плейере села батарейка. Она и так держалась до последнего. Когда это случилось, я лежала на лавке, глядя на звезды и подпевала как могла:
  -Nur liebe Kinder... gibt fein acht...
  Ich bin die Stimme aus dem Kissen...
  Ich hab euch etwas... mitgebracht...
  Hab es aus meiner... Brust... gerissen...
  Голос в наушниках умолк на полуслове. Сквозь пелену пробились далекие голоса сверчков и орущая автомобильная сигнализация на дальнем перекрестке.
  Спокойней, когда вокруг нет полной тишины.
  Я выдохнула и повернула голову, взглянув на окна своего дома. Пятый этаж, горит свет на кухне - моя квартира. В рассветной полутьме только это окно светилось, как глаз громадного циклопа. Интересно, видит он меня?
  Я продолжила еле слышно, почти шепотом напевать:
  -Нам не страшен серый волк. Серый волк... Серый волк...
  Глаза закрылись сами собой, и я с трудом их открыла. Веки слипались, как намагниченные, а под ними будто сыпанули песком.
  Когда мне рассказывали о пытке в виде лишения сна, я только недоумевала. Как это может действовать? В чем пытка? Но сейчас начала понимать, в чем смысл.
  Все то, что не давало покоя раньше, начинает отступать. Так выцветает старая фотография. Только гораздо быстрее. Да, я знаю что больна на голову. На всю голову. С этим все ясно. Но чем дольше сидишь и мерзнешь августовской ночью, чем больше слипаются веки а тело опутывает слабость, тем больше на это становится плевать.
  Это, пожалуй, самое верное средство уйти от проблемы. Создать себе новую. Почему нет? Недосыпание как девиз. Как стиль жизни. Осталось только узнать, в какой момент такого существования я отключусь и рухну.
  Но все же встать и войти в подъезд пришлось. Я решилась на это тогда, когда встало солнце. Показались первые собачники и ранние работяги, и даже знать не хочу, что они обо мне подумали.
  Втиснула ключи в замочную скважину
  (ты забыла ее запереть, забыла снова, может ты забыла что-нибудь еще?)
  и робко переступила порог. Быстро пробежала до комнаты, будто пол мог схватить меня за ноги, и спешно переоделась. Поставила плейер на зарядку. Потянулась к расческе. Сонливость то и дело накатывала волнами, и в эти секунды меня порядком шатало. Но в дело вступали какие-то внутренние резервы организма, и я продолжала двигаться. Приняла душ, резко меняя горячую воду на холодную и обратно. Ругалась сквозь зубы, зато почти не обращала внимания на зеркало. Потом решилась и вообще убрала осколки в мусор. Оно все равно было старым. Включила фен, и поток горячего воздуха снова меня чуть не усыпил.
  На улицу я выскочила уже минут через двадцать. Стараясь думать только о том, что вижу и что делаю, быстрым шагом пошла по улице, решив дойти на работу пешком. Иду, ни о чем не думаю... Смотрю на деревья, на прохожих, на солнечные зайчики. Хорошая погода, теплая, наконец-то мне тепло. Хорошая музыка в наушниках; плейер успел немного зарядиться. Все в порядке, ничего страшного не происходит...
  
  ***
  С самого утра посетителей в кафе уже было валом. Свободных мест просто не осталось. С кухни до меня доносились только отрывистые ругательства, которыми шеф-повар раздавал команды (чтоб быстрее доходило). Возможно, люди еще не отошли от праздника, и душа требовала продолжения банкета. Другого объяснения такому ажиотажу я не смогла придумать.
  Впрочем, мне даже думать было некогда. Барную стойку осаждали с трех сторон, и я не успевала бегать от одного человека к другому. Официантки сбились с ног, и когда меня оставили в покое я помогала им, и часов до четырех металась между кухней, залом и барной стойкой.
  В какой-то момент в этой круговерти лиц мелькнул Андрей. Неудивительно, что и его вызвали на помощь, в его выходной. Но он мелькнул и пропал, так что я не успела как-то отреагировать.
  От него не донеслось ни слова.
  Я решила, что ничего и не ждала.
  После того, как настенные часы показали четыре часа вечера, поток схлынул. Все, что нужно было приготовить и смешать, уже приготовили, смешали и выдали. Новых заказов в ближайшее время не предвиделось, новых людей не появлялось.
  У меня возникло дикое желание покурить. Я как могла его игнорировала, но потом сдалась. Последние дни выдались такими насыщенными, а этот вообще сумасшедшим, что можно и дать слабину. Так что подав знак Юле, что отойду на минуту, я скрылась в подсобке. Прошла узкий темный коридор, по пути из любопытства заглянув на кухню (признаться, я ожидала застать там картину как после штурма спецназа, но повара спокойно заканчивали уборку; наверное, стоило наведаться чуть раньше). Вышла на улицу, оказавшись на парковке и прислонилась спиной к шероховатой стене.
  Опять накатила сонливость. Прикрыв глаза от приступа слабости, я нашарила в карманах все необходимое и втянула первый дым, как воздух после длинного заплыва. После второй тяги едва не раскашлялась. Наверное, это была так себе идея.
  Зажав сигарету в зубах, принялась переплетать волосы. Это тоже было релаксационным занятием. Здесь, у черного входа не ходил никто и было очень тихо. Светило солнце, немного слепило глаза яркими брызгами-отражениями в стеклянных осколках у стены. Деревья легонько качали ветвями, шелестели между собой, будто перешептывались где-то на краю сознания... Легко представить, что внезапно, в эту секунду все люди на Земле вымерли. Ну ладно, не на всей Земле. Только в этом городе.
  Никого вокруг - на километры. Ни снаружи, ни внутри. Ни взгляда, ни звука, ни слова. Можно слушать только чириканье воробьев и собственное дыхание, когда горло выталкивает дым. Расслабившись, я прислонилась к стене затылком и закрыла глаза.
  Хотелось простоять так вечность. На худой конец, пару часов.
  Но золотистый огонек дополз до фильтра. Время на отдых истекло. Над головой снова защелкали невидимые часы, проворачивая внутри громадный, неумолимый механизм.
  У подсобки опять не горела лампочка, и приходилось пробираться впотьмах. Я едва не столкнулась с человеком, и только когда разминулась, узнала в нем Андрея. И хотя ранее уверилась, что не стану бегать и унижаться, все-таки не удержалась:
  -Ты бы хоть "Привет" сказал. Или теперь можно выключить вежливость?
  Он обернулся с крупным ящиком в руках, прижимая его так, словно собрался защищаться. В слабом свете из коридора стал виден синяк на скуле и глубокая царапина через ухо.
  -Чего? - Переспросил он с ошарашенным лицом. - Вежливость!? Да мне пройти мимо страшно, чтобы ты снова не впала в истерику!
  Я тоже опешила.
  -Ты что несешь?
  Но его уже прорвало.
  -Если что-то не так, можно сказать. А не устраивать Варфоломеевскую ночь на пустом месте! Я знать не знал, что ты такая ненормальная! Или может, мне спасибо сказать, за то что на лестницу выкинула, а не прямо с балкона!?
  -Я здесь ненормальная, или ты со своими фантазиями!?
  Но он не собирался со мной спорить. Только фыркнул.
  -Женщины! На будущее, если гость надоел, можно указать ему на дверь, а не громить об его голову мебель.
  -Ты что, идиот!? - Взорвалась я. - Я проснулась, а тебя уже не было! Думаешь так отделаться? Не смешно!
  Он вышел за дверь, почти выскочил.
  -Значит, ничего не было. Закрыли тему.
  
  ***
  Я буквально не знала, куда себя девать.
  Рабочая смена кончилась. Меня сменила София. Я постаралась под предлогом помощи задержаться, но она убеждала, что ничего страшного, если я пойду домой. Тут же зазвонил телефон, и на том конце невидимого сигнала жизнерадостный голос хозяйки, которая сдавала мне квартиру, сообщил, что ей нужно будет в ближайшее забрать свой утюг. У нее имелся свой комплект ключей и попасть внутрь она могла в любой момент, но женщина была уверена в том, что вежливость прежде всего.
  София заверила меня в том, что отдых - лучшее лекарство от стресса. По мне наверняка все переживания было видно невооруженным глазом. Может, если бы она спросила напрямую, настояла на том, чтобы я все рассказала, мы бы поговорили. С ней, пожалуй, я могла поделиться. Как и она раньше делилась со мной. Но... Трещинка между нами все-таки осталась на месте. Разбитое стекло обратно не срастить. Она ничего не спросила.
  Согласная с ее словами, я вышла наружу, прошла сквозь парковку и моя решимость стала исчезать. Машина Андрея как раз выехала, блеснула стеклами, отразившими заходящее солнце, и скрылась за углом. Не то чтобы я надеялась, что он продолжит меня подвозить. Но такой резкий намек на разрыв... Меня как-то накрыло.
  Я утерла глаза и надела наушники. Включила то, что попалось первым и решительно направилась домой пешком. Пусть идти через полгорода. Я за здоровый образ жизни.
  Голос в наушниках запел, как приговор вынес:
  "Ночь за ночью, день за днем один
  Сам себе слуга и господин.
  А года уходят в никуда,
  Так течет в подземный мир вода..."
  Я не выдержала и переключила на следующий трек.
  
  ***
  Приоткрыв двери, я отвернулась, чтобы не смотреть в черноту коридора. Метнув руку наугад, начала искать выключатель. Сердце екнуло, когда ладонь наткнулась на что-то холодное, похожее на чужие пальцы.
  Свет включился. Пальцы оказались просто-напросто электрической проводкой, которая в этом месте подходила к счетчику по стене вместе с интернет-кабелем.
  Несмотря на это, в груди все продолжало ходить ходуном. Я прошла по комнатам, включая везде свет, и робко заглядывая в углы. Конечно, никто не выпрыгивал оттуда, но давящее чувство чужого взгляда не давало покоя. Потому казалось, что несмотря на свет и уютное бормотание телевизора, я все равно в опасности.
  Из зеркал в доме осталось только одно, в самом коридоре. В него очень удобно было смотреться перед выходом, убедиться в том, что одежда и все остальное в порядке. В нем наверняка той ночью отражались мы с Ан... неважно. Уже неважно.
  Главное не смотреться в него.
  За окном еще не стемнело. Переодевшись, я быстро перекусила и вытащила пылесос из кладовки. Приготовила швабру и салфетки для пыли, нашла очиститель стекол и средство для ванны. В общем, развела кипучую деятельность, чтобы вымотать себя до изнеможения. К тому же не лишним будет приготовиться к приходу хозяйки.
  Я оттерла все окна, в том числе и балконные с двух сторон, осторожно орудуя щеткой. Натерла зеркало у входа, но под конец стало так жутко следить за тем, чтобы не дергалось отражение, что я завесила его полотенцем. Перемыла все горизонтальные поверхности, заглянула даже на шкафы и полки под самым потолком, и в дальние углы под диваном. Отскребла от пыли люстру и плафоны на светильниках. Перебрала и убрала как следует одежду в шкафу. Отдраила кухню и ванную так, что теперь там можно было проводить хирургические операции. Под конец сняла и забросила в стирку шторы, выбрав максимальный отжим. Достала почти сухими, выгладила и повесила обратно. Последние полчаса я просто слонялась по комнатам с тряпкой, выискивая еще хотя бы одно место, куда забыла заглянуть.
  В итоге я добилась своего: ноги и руки отваливались, в голове уже мутилось и не заботило ничего кроме того как принять душ и заползти под одеяло. Ничего страшного со мной не произошло. Даже наоборот, чувство тревоги уходило, словно я смыла его вместе с грязью и пылью и вылила вместе с водой.
  Наконец можно было отдохнуть. Телевизор продолжал работать. Я только убавила громкость, но не выключила, зная что в таком состоянии могу уснуть даже под работающий перфоратор.
  Расслабилась, вытягиваясь на диване под пушистым пледом цвета топленого молока. Мягкий диван принял меня как колыбелька. Я отпила из кружки с только что сваренным, ароматным кофе, в который добавила свежих сливок. Со вздохом опустила веки, окончательно успокаиваясь. Как хорошо... спокойно... тихо...
  Очень тихо...
  Открыла глаза я уже в реанимации.
  
  ***
  Не знаю, кто и как сообщил Александру Владиленовичу. Но когда я пришла в сознание, то первым увидела белоснежный потолок, а потом сразу его.
  Психиатр уже сидел рядом, перелистывая какие-то записи.
  -Что случилось? - Сипло спросила я.
  Он поднял глаза. Снял очки, тщательно протер их бархатистой салфеткой.
  -Ты не помнишь. - Констатировал он.
  Я с трудом кивнула. Я вообще не понимала, что происходит, где я и как здесь оказалась. Хотя знакомый запах больницы и писк кардиомонитора. Плюс где-то справа шумел аппарат искусственной вентиляции легких. Значит, рядом находится еще один пациент, но судя по спокойствию психиатра, посторонний слушатель пребывает в бессознательном состоянии.
  Было очень трудно шевелиться, но гипса я на себе нигде не заметила. Голова тоже цела. Было только одно - перевязанные руки. От локтей до самых пальцев.
  Нетрудно догадаться и самой. Но мне не хотелось в это верить.
  Он вернул очки на место и поднял на меня взгляд. Внимательный, изучающий и
  (страх, он боится, он этого не ожидал)
  кажется, задающийся некими вопросами.
  -Это чистое везение. Еще немного, и доктора скорой помощи констатировали бы смерть. Тебя нашла хозяйка твоей квартиры, рано утром. По ее словам, ты лежала в ванной с изрезанными руками. В самой ванной, как и в коридоре, и в комнате, остались явные следы борьбы. Раны, нанесенные кухонным ножом, носят хаотичный характер. Есть даже мнение, что их оставила не ты. Но вместе с этим, вены поражены очень точно, вдоль а не поперек.
  Он захлопнул папку, отложил ее в сторону и наклонился вперед. Все это время - не отрывая от меня взгляда.
  -Ты уверена, что ничего не помнишь?
  Я задыхалась от ужаса.
  Помню ли я? Мне это даже не нужно.
  "Ты знаешь, ты знаешь что это я!! Просто не удалось! Не смей отворачиваться!! Не смей..."- Голос был на грани истерики. И начал переходить эту грань.
  Его удалось приглушить. Я с усилием выдохнула, пытаясь успокоиться. И впервые солгала Александру.
  -Мне... мне жаль. Я не могу сказать, что было. Я не знаю.
  Дрожание в голосе придало словам убедительности. Он кивнул.
  -Я так и думал. Но дверь не была взломана. Других следов кроме твоих, не обнаружили. Я пока не стал никого переубеждать, и сейчас по этому поводу ведется расследование. Может, оно даст результаты. Но я уверен в обратном.
  -Что теперь делать? - Тихо спросила я. Что-то давило на грудь, и казалось что сердце колотится прямо под горлом.
  -Все гораздо серьезнее, чем мы сначала думали. Потому... - Он поставил на тумбочку рядом со мной небольшую коробочку. - Ты будешь принимать это лекарство. Тебя выпишут где-то через неделю. Тогда пойдешь на работу и напишешь заявление об уходе. Если укажешь, что увольняешься в связи с переменой места жительства, две недели можешь не отрабатывать. Можешь вообще не ходить. Тогда уволят за прогул. Но суть ты поняла. Работать ты сейчас не сможешь.
  -Но как же...
  Он прервал меня аккуратным, но твердым жестом.
  -Я знаю, что ты не хотела покончить с собой. Но вторая "ты" до сих пор остается темной лошадкой. - Он сделал паузу. - Я не случайно назвал ее второй. Ты не больна шизофренией, Алиса. У тебя диссоциативное расстройство личности. Проще говоря, раздвоение.
  Вот так-так...
  -И что со второй личностью? - Осторожно поинтересовалась я.
  -Мне нужно поговорить и с ней тоже.
  -И как это?
  -Ты должна мне позволить.
  Я махнула рукой.
  -Начинайте. Думаю, она будет все слышать.
  -Нет, Алиса. Ты не так поняла. Ты не даешь ей показаться на свет. Возможно, потому она так себя ведет. Она может чувствовать себя запертой.
  "ТАК И ЕСТЬ!!!! Я - здесь, в темноте, а ты - там, все отняла, тварь!!"
  Я сжала голову руками, потому что внутренний крик опять сорвался на яростный вопль. Словно дикий зверь обезумел от страха и боли, и калечится, разбивается о стену в кровь.
  -И что вы предлагаете? Уступить? Чтобы она опять это сделала? - Сдавленно съязвила я. Александр держал в руке какой-то кулон на тонкой цепочке. Он слабо покачивался, свисая вниз на добрых две ладони.
  -Мы проведем сеанс гипноза. Прямо сейчас. На первый раз - пробный. Я должен быть уверен, что тебя можно выпускать на улицу. Я поговорю с тобой и мы вместе вспомним то, что было до аварии. В следующий раз попытаюсь говорить со второй Алисой. Если не выйдет, будем искать иные способы. Но ты должна понимать. Для излечения вы должны не уничтожать друг друга, а объединиться.
  Монстр внутри снова ударил изо всех сил, не жалея себя. Раздался сумасшедший вопль. Было трудно поверить, что окружающие не слышат его. Казалось, он прорывается наружу сквозь мои уши.
  Объединиться с этим?
  -Какие другие способы? Кроме этого?
  Он нахмурился.
  -Для начала попробуем так.
  -Что мне делать?
  -Успокойся. Расслабь руки. Опусти их на одеяло. Слушай мой голос...
  
  ***
  Я опустилась вниз, словно кровать была тонким слоем льда, и теперь он разошелся под моей спиной. Темная вода обступила и мягко поглотила меня, отрезав громкие звуки, раздражающий яркий свет и подарив умиротворенное спокойствие.
  Голоса - мой и Александра - раздавались где-то в отдалении, словно над поверхностью. Сюда доносились только отзвуки.
  -...омнишь, что случилось вчера?..
  Я не хотела отвечать. Я попыталась дать телу команду молчать, сжать зубы, потому что... не знаю почему.
  Но оно меня предало.
  -Я смутно помню. Это было под утро. Я боролась за свою жизнь. Боролась с чудовищем. Оно хотело убить меня... кажется.
  -Кажется?
  Мой собственный ответ слился в неразборчивый перелив звуков. Последнее, что можно было различить, это "убить себя и меня".
  Он промолчал. Я слышала писк приборов где-то сверху, который вполне заменял метроном. Но он не бил по нервам, не вонзался в уши, а каким-то образом стал частью окружающей тишины. Я-в-подсознании медленно погружалась вниз, в темноту, и слышала все меньше и меньше... пока меня не дернуло от слова "авария".
  -..Что случилось с вами?
  Мой голос ответил медленно и неохотно.
  -Я не помню.
  -Как звали твоих друзей?
  -Марина, Света... Саша. Артем. И жених Светы...
  -Его имя?
  -Не помню.
  -Чувствуешь ли ты себя виноватой в том, что произошло?
  Ответ был твердым.
  -Нет. Я не была виновата.
  -Что ты об этом помнишь?
  -Был удар. Я не знаю причины. У меня звонил телефон и я копалась в сумке. Даже не смотрела на дорогу.
  -Что было потом?
  -Темнота...
  Продолжая погружаться в глубину, я постепенно перестала различать отдельные слова. Вязкие отзвуки, словно в замедлении, расплывались в пространстве и сливаясь между собой, оплетали меня будто слоями паутины.
  Мы, кажется, стали отдаляться в моих воспоминаниях от аварии. Я неслась словно по длинному коридору, и мимо пролетали огни не то фонарей, не то ламп. Вспышки. Не успеваю увидеть...
  (Быстрее)
  Моя рука в медицинской перчатке берет что-то с хромированного стола. Не то. Стопки книг на столе, из-за которых не видно моей головы. Слишком смутно, не понимаю когда это было. Не то. Неприступная дверь аудитории, которую страшно открывать - первая лекция в моей жизни. Сумка оттягивает плечо а на ногах жмут противные скрипучие туфли, боже мой, неужели этот день когда-нибудь кончится?
  Быстрее...
  Получение школьного аттестата, примерка выпускного платья с неудобным корсетом, сломанный старенький велосипед, примирение с подругой детства, она меня утешает и говорит, что все понимает...
  Дальше! Ссора с ней же, потеря ключей от дома и долгое ожидание под дверью, операция нашей старенькой собаки окончилась смертью, а до того была долгая болезнь, когда мы пытались бороться за нее...
  Быстрее!
  Звезды на небе через телескоп, ночные прогулки с одноклассником и тут же я бегу по улице утром, рядом с азартно лающим щенком - как я могла забыть тебя, Джек?.. Сломанная нога в гипсе - до того падение с нового велосипеда - еще раньше была покупка велосипеда на накопленные "карманные" деньги...
  Еще!!
  Поход в лес за грибами с дедушкой, тот учил меня распознавать грибы - но ведь стоп, оба моих деда умерли когда мне не было и четырех! ...Мама на работе, а папа включил свою музыку, подыгрывает ей и я прыгаю по комнате с веником вместо гитары, дурачась вместе с ним... Разве мой папа не профессор с отсутствием музыкального слуха!? Все смутно, нечетко, непонятно.
  Ничего не изменилось...
  Я по-прежнему плохо себя помню...
  Меня обволакивала темнота.
  Но вот в памяти вспыхнуло мое первое воспоминание из сознательной жизни. Самое яркое и солнечное, и я уцепилась за него, как утопающий. Вот! Вот это точно было!
  Я ясно помню как бежала по дорожке между деревьев со счастливым смехом, а в ладошке дрожал и дергался как живой, хвостик маленького воздушного змея. Как плескали на ветру золотистые волосы с вплетенной в них голубой ленточкой...
  Это было очень зря.
  Внизу, под водой завертелась стремительная круговерть, все забурлило, словно из глубины рвался разбуженный змей. Меня отшвырнуло в сторону, а то, что пронеслось мимо, разогналось, пробило лед и вылетело из воды.
  Оно вырвалось наружу. На свет.
  Там, на поверхности мое тело билось, впиваясь руками в простыню до треска рвущейся ткани, запрокинув голову и кричало. Кричало чужим голосом.
  -Нет!! Не-ет!! Этого не было!! Ложь!! Я не красила волос!...
  Она выгнулась в напряжении, словно мышцы пропускали сквозь себя мощнейшие разряды электрического тока. Все тело задрожало в судороге. И обмякнув, упало на кровать.
  Вспышка сошла на нет.
  -Я никогда не красила волос... - Выдохнуло мое тело еле слышно. Руки продолжали цепляться за одеяло. Открытые глаза вслепую шарили по стене, а грудь нервными толчками вздымалась, втягивая воздух.
  Голос психиатра не изменился. Ничем не выдал ни удивления, ни замешательства. Он продолжал держать все под контролем, и меня и ее.
  -Ты слышишь меня, Лиса?
  Он произнес это имя не так, с ударением на последний слог. Я всегда сокращала имя до Лисы с упором на "и", так что он произнес его неправильно.
  Однако она отозвалась. Тихо и неуверенно.
  -Слышу.
  -Ты знаешь, что сейчас происходит?
  После паузы она начала говорить отрывисто, хрипло, бросая слова, как камешки.
  -Мы находимся в больнице. Сегодня двадцать третье августа. Проводится сеанс гипноза.
  -Почему вчера ты совершила попытку убийства?
  Именно так: убийства. Не суицида. Я постаралась прислушаться. В то время как она завладела телом, я нервничала и была уже на пределе. Эта ЛисА могла выкинуть что угодно в любой момент.
  Она продолжала смотреть в потолок. Облизнула пересохшие губы.
  -Я не хочу больше так жить.
  -Почему? Расскажи мне.
  -Почему!? - Она уставилась на него диким взглядом. - Потому что я заперта! Меня похоронили заживо!! Никто не знает про меня, никто не верит в меня! Никто не понимает!!
  Я не понимала, что происходит. Гипноз словно не действовал на нее: слишком живо она реагировала. Выходит, когда меня погрузили в транс, она вырвалась на свободу. Так же, как во время моего сна.
  До нее тем временем доходило, что она может свободно двигаться и говорить. Она в изумлении мяла пальцами ткань простыни, будто не веря собственным ощущениям.
  -Я верю.
  Она искривила губы в саркастической усмешке. Он продолжал.
  -Это похоже на правду. Ты даже выглядишь иначе. Смертельно уставшей. Напуганной. Ты не держишь лицо, не скрываешься, и я вижу твой ужас.
  Она отвернулась, вжимая лицо в подушку. Сжала руки в кулаки так плотно, что побелели костяшки. На стиснутых челюстях заскрипели зубы - если у нее есть зубы, если у нее там не звериные клыки.
  Я пыталась плыть вверх, пыталась успеть до того, как она вскочит с кровати. Она хрипло и часто дышала. Она же сейчас может кинуться на него!
  Но то, что я услышала, сбило меня с толку.
  Она... плакала. Сначала еле слышно, словно боялась издать лишний звук. Потом буквально зарыдала и прижала ладони к лицу. В этих всхлипах было все: отчаяние, истерика, страх, безнадежность - и вместе с этим огромное облегчение от того, что кто-то заговорил с ней. Моя несостоявшаяся убийца плакала и выла как обессилевшее животное, угодившее в капкан. Она была как перегоревшая свеча - сил и огня не осталось, только остывающий воск и копоть.
  Психиатр молча ждал, пока она выпустит пар. Истекали минуты. Кажется, она и вовсе забыла о его существовании, потому что дрогнула от звука мужского голоса.
  -Ты знаешь свой диагноз? Слышала, что я до того говорил?
  -Диссоциативное расстройство личности. Все сходится. Временные искажения, меняющаяся степень активности, проявления амнезии, провалы в памяти. Дереализация. Деперсонализация.
  Я не поняла почти ни одного слова из того, что она так уверенно говорила.
  -И кто же основная личность? - Едко поинтересовалась она. - Кто останется жить?
  Он ответил не сразу.
  -Это не имеет значения. - Наконец, проронил он, когда она готова была закричать на него. - Должны остаться и одна, и другая. Но кто из вас возник раньше - на этот вопрос ответить как раз трудно.
  -Это ее раньше не было! - Угрюмо заявила она. - Она пришла потом!
  Я все еще пыталась плыть наверх, прорваться наружу. Я билась в этой воде, но она была вязкой и темной, как смола.
  И тут он сказал:
  -...Скорее всего, так и есть.
  И я замерла.
  Меня словно ударили в живот. Опять пришло это тянущее, обидное чувство, будто меня... предали?
  Да ведь это я пришла на прием! Я пришла первой! Я страдаю от нее! А он теперь говорит с ней за моей спиной, утешает да еще и... жалеет!!?
  Тем временем он продолжал рассуждать.
  -Опираясь на исследования и большинство описанных в литературе сведения, я могу уверенно заявить, что именно основная личность хранит воспоминания о том времени, когда расщепления еще не было. И это ты.
  Она усмехнулась, но невесело. Он, кажется, наклонился вперед.
  -К тому же Алиса, как я знаю, не помнит меня.
  Она нахмурилась, вглядываясь в его лицо, и неуверенно заговорила.
  - Александр Владиленович Буранов.... Мы вас Горынычем звали, за этот немигающий взгляд, и еще вы очень сурово принимали зачеты. Половина группы ходила на пересдачу. Курс психиатрии, третий семестр... Вы тогда и услышали, что друзья зовут меня ЛисОй?
  -Именно. - Подтвердил он с ноткой удовлетворения в голосе. Но прежде чем я окончательно впала в отчаяние, добавил:
  -Но при этом "центральная" личность, как правило, не знает о своей болезни. И она замечает неладное только когда вторая уже вовсю прорывается на волю. И под это описание попадает как раз Алиса.
  Он вздохнул.
  -Делать выводы рано. Все перепутано. Может, это ты забрала воспоминания детства. Всякое возможно. Может, это Алиса пришла и с первой секунды подчинила себе тело. А тебя загнала в угол на долгое время, прежде чем ты поняла что происходит. А когда поняла, не смогла вырваться...
  Ну, все. Хватит.
  Тело на кровати резко напряглось. Если представить все буквально, то сейчас я рванулась вперед и ухватив ее, выдернула обратно в темноту. Она тут же вцепилась в лед всеми пальцами, пыталась держаться, стиснув зубы и извиваясь всем телом, и закричала, когда поняла, что я сильнее. Но крик был задушен водой. Ее зашвырнуло обратно в глубину.
  Наяву это проявилось только в том, что на кровати вздрогнуло и на миг обмякло лежащее тело. А открыла глаза уже я.
  ...Он догадался. Сразу догадался, что произошло. А я поймала в его взгляде растерянность, которая длилась какую-то долю секунды.
  -Что случилось? Что она говорила? - Спросила я.
  И он соврал мне.
  -Ничего нового, Алиса. Просто подтвердился диагноз.
  -Всего-то?
  Буранов (я ведь даже не пыталась запомнить его фамилию) сомкнул кончики пальцев, прислонив большие пальцы к кончику носа. Даже я поняла, что этот жест значит: от меня хотели что-то скрыть.
  Он пересказал мне якобы состоявшийся разговор, в котором вторая я лишь жаловалась на жизнь. Видно было невооруженным глазом, как он пытается успокоить меня и настроить на сочувственный лад. Чтобы я начала жалеть свою убийцу?
  На это можно только расхохотаться.
  Что ни говори, а теперь на его безупречной, как стеклышко, репутации, расплылось здоровенной пятно. И вы не смоете его, Буранов Александр Владиленович, один из лучших психиатров города и по совместительству преподаватель курса "психиатрия" у третьих курсов. Нет, не смоете. Как бы ни старались.
  
  -Сегодняшний день-.
  
  -...Так что произошло? Почему ты больше не хочешь со мной говорить?
  Я прихожу в себя и звуки обретают ясность. Словно я вынырнула из какого-то тумана и оказалась в этом мягком, коварно расслабляющем кресле. Александр по-прежнему ожидает ответа, склонив голову с участливым выражением не лице. Его молчаливая пациентка сидит, равнодушно взирая в окно, сцепив пальцы и закинув ногу на ногу.
  Над нашими головами тикают воображаемые часы, бесстрастно отщелкивая зубцами уходящие минуты.
  Больше не стану ничего говорить.
  Не собираюсь ничего ему говорить.
  Вовсе не потому, что я больше ему не доверяю, хотя после того сеанса гипноза были основания. Не опасаюсь, что он сговорится с той, другой Лисой - хотя мог бы. У меня было время над всем поразмыслить, пока я приходила в себя в больнице.
  Было время еще раз поговорить с ней.
  
  ***
  Я помню ее крики в пустоту, когда сидела в палате ночью, на полу у окна. Она словно боялась замолчать. Так и бормотала почти без перерыва, то тише то ближе.
  Сзади заглядывала луна и серебрила волосы. На полу медленно шевелился узор из веток и "лунных" заячиков.
  "...Я помню аварию... После нее тоже что-то было. Было же? Да!!! Но я... Я вроде как ничего не чувствовала. Радости, горя, боли... Все равно. И я думала, что это мое решение. Все бросить. Ведь из меня будет плохой врач. Так что - новая работа, другое жилье... да все равно. Мне было все равно..."
  Она замолчала а потом с силой ударилась о барьер, за которым я закрыла ее. С воем сползла обратно и свернулась в комок: сплошное воплощение ярости и боли.
  "А потом я поняла, что даже если захочу что-то сделать, то мне не позволяют!!! - выкрикнула она. - Ты не позволяешь!"
  Голос снова сорвался на крик.
  "И я была в панике!! День за днем, месяц за месяцем, я только со стороны смотрела на свою жизнь!! И никто меня не слышал, никто!! Думаешь, я не пыталась достучаться до тебя, оставить хотя бы драную записку!? Стоило пальцы сжать на карандаше, а ты сразу же его откладывала! Ты - делала все, чего я не хотела!! Говорила не то, шла не туда, спала с тем, кого я даже не знаю!! Я тут замурована в своем же теле, а ты - теперь - живешь вместо меня!!? ДА СДОХНИ ТЫ, ПРОПАДИ ПРОПАДОМ!!!"
  Она опять забилась в припадке, но мне надоело это слушать.
  Я без труда опустила последнюю заслонку между нами, отрезая крик.
  Вот бы одной ночью можно было выспаться за весь месяц...
  
  ***
  Не хочу я говорить с ним, потому что только сейчас, минут десять назад, здесь, на пороге кое-что осознала.
  Нет смысла говорить.
  Мне никто не поможет.
  Потому что у меня нет никакого шрама на левой ладони.
  -Я не знаю, что еще можно рассказать. - Задумчиво роняю я. - Мы... уже все вдоль и поперек обсудили. У меня была возможность вспомнить и осознать все что только можно.
  -Ты говорила со второй?
  -Я ее больше не слышала. После сеанса гипноза.
  Хмурится. Но право врать здесь не только у тебя, ага?
  -Такое ведь уже было. - С сомнением говорит он. - Если ее нет сейчас, не значит, что ты вылечилась.
  Конечно, не значит! Я мысленно усмехнулась.
  Она и сейчас здесь.
  Слушает, а понять не может. Она не знает того, что поняла я. Но даже тень моей догадки заставляет ее сидеть, забившись в угол подсознания, и не подавать голоса. Одно напоминание о том, как легко я отшвырнула ее тогда, не оставляет ей надежды. Может, она копит силы для нового рывка. А может, сдалась. Она ведь тоже может уставать.
  -Понимаю... - Скучающе соглашаюсь я.
  Александр откидывается спиной назад и соединяет кончики пальцев.
  -Итак. Итоги мы подвели. Нужно двигаться дальше. Но я не вижу, чтобы ты стремилась к этому.
  Я зажмуриваюсь и потираю сморщенный лоб. Надеюсь, вид у меня достаточно изможденный.
  -Я все понимаю, но... Я устала. Меня выписали только вчера. А от этих таблеток постоянно клонит в сон, и соображаю я туго. Это успокоительные, да?
  -Они. Ладно. - Соглашается психиатр и тянется за записной книжкой. - Сейчас иди домой и как следует отдохни. Выспись. Звони в любое время если что-нибудь случится; визитку я уже давал. Следующий прием через два дня, в одиннадцать. Постарайся к нему вспомнить еще что-то из своего прошлого. Поговори с друзьями, с родителями, сделай вид что просто ностальгируешь и хочешь обсудить это - если не хочешь, чтобы они все знали. И я попробую снова погрузить тебя в гипноз. Вас обеих. - Подчеркивает он.
  Он еще продолжает говорить о том, какими будут методы лечения. Что расследование по моему делу окончено, и я официально нахожусь на лечении. Что я не опасна для общества и могу жить по-прежнему там где и жила, только приходить на приемы к нему. Что расщепленные личности в последующем должны соединиться обратно, и для этого нужно искать точки их соприкосновения, общие черты. Что процесс будет долгим, но самый пик кризиса уже позади. Ему удалось поговорить с нами, мы обе выпустили пар и теперь лечение пойдет на лад.
  Его голос оптимистичен до омерзения.
  Я продолжаю согласно качать головой, когда нужно. Прощаюсь и выхожу из кабинета.
  Думать только о том, что делаю. Не думать о плохом... Шаг, второй, третий... шестнадцатый. Лестница. Ступени. Осторожно, не споткнуться... Снова коридор. Дверь на улицу.
  Снаружи на меня обрушивается небо. Дождь льет сплошной стеной, по тротуару бегут ручейки, целые реки из сливных труб. Редкие прохожие торопливо пробегают мимо, но основная масса их сейчас уже разбежалась по магазинам, кофейням и салонам поисках укрытия. Запертые вместе незнакомые люди, взбодренные и промокшие, будут делиться впечатлениями, отряхиваться, просить или отдавать сухие салфетки. Может, в моем районе вырубится свет и родные соберутся, наконец, вместе, не отвлекаясь на телешоу и интернет. Будут говорить, говорить, говорить... Непогода сближает.
  Если бы не дождь, я бы тоже отвлеклась и включила плейер.
  (ночь за ночью, день за днем один - сам себе слуга и господин...)
  Но я опускаю лицо, стряхиваю с него капли, лезущие в глаза, и спокойно иду в дождь. У меня нет зонта, в кеды моментально затекает вода, а футболка прилипает к телу. Так холодно... Неважно. Вообще наплевать.
  Он сказал мне отдохнуть - послушаю совета.
  
  ***
  Дома я разбила копилку. Небрежно стукнула о ножку дивана и теперь выбирала сбережение из осколков, сидя прямо на полу со скрещенными ногами. На фоне бормотал телевизор - с электричеством все-таки был порядок.
  Плохо у меня получалось откладывать. То нужна куртка на зиму, то помочь родителям, то разбился телефон... будто не суждено мне было путешествовать.
  Я сложила купюры стопочкой, разгладила и не спеша пересчитала. На что-то да хватит.
  Куда ехать?
  Странно - передо мной открыты дороги, а я даже не имею желания выбирать. Нет глобуса, чтобы повертеть его и наугад ткнуть пальцем. Нет даже карты, в которую можно бросить дротик от дартса. К тому же сумма не очень большая. Не на Гавайи, и не Альпы, да и загранпаспорт у меня еще для них не готов. Придется ограничиться родной страной.
  Я наконец, услышала голос из телевизора. Ирония - но это был фильм "Достучаться до небес", и разговор определил мой выбор.
  Ведь на небе, возможно, и правда говорят только о море.
  -Значит, море - заключила я в пустоту. И улыбнулась. Хотя хотелось наоборот, заплакать.
  
  
  ***
  Все ночи и дни, проведенные в беготне на отнимающихся ногах, вся перемытая посуда и перечищенное по тысяче раз стекло бокалов с рюмками - стоили того.
  Лучший номер в отеле на самом берегу моря? Почему бы и нет? И пусть это не за границей, но будьте уверены, я найду способ оторваться по полной.
  Я загорала у бассейна по утрам, вбирая в себя лучи еще теплого солнца, а потом забирала ключ от номера, вешала его на браслет и просто шла куда глаза глядят. Еще никогда не чувствовала себя такой счастливой.
  На второй день блужданий я захотела снять лодку и дойти до какой-нибудь безлюдной бухты, где можно будет понырять с маской и ластами. Стоило выйти на набережную, как глаза разбегались от разнообразия, так и не терпелось запрыгнуть в покачивающееся суденышко и скомандовать: "Полный вперед!"
  -Почему одна? - Удивился парень, узнав что я выбрала его лодку. Я не меньше получала бродила туда-сюда, но сердце почему-то ни к одной из этих яхт не лежало. А приглянулась небольшая лодка, где поместился только небольшой стол и места максимум на четверых отдыхающих.
  В воздухе пахло морской соленой водой, рыбой и нагретой древесиной, из которой были сделаны стол и лавки. Если прикрыть глаза и запрокинуть голову, открывая лицо под широкополой шляпой, можно подумать что именно так пахнет свобода.
  -А что, разве нельзя устать от шумной толпы? - Весело поинтересовалась я, склонившись вперед. Он смутился от собственного вопроса, вырвавшегося вслух, а уж от моей улыбки вообще стушевался. Будто к нему явилась не девчонка с еще бледной кожей, а богиня в белом платье. И босиком, ага. Сандалии я держала в руке. Ну их, в самом деле. Я буду наслаждаться даже кончиками пальцев, ощущая на плитах мелкий песок.
  -Не о-обращайте внимания... б-б-болтаю лишнее. - Пробормотал он с явным заиканием. - Когда?
  Я прищурилась.
  -А когда свободен?
  Не собираюсь обременять себя условностями и чопорно называть стеснительного ровесника на "Вы". Только испортит атмосферу отдыха.
  -Да я в-в принцип-пе свобод-ден... - Он растерянно развел руками. И тут же спохватился. - В см-м-мысле, лодка! Лодка св-вободна. Заказов нет.
  -Вот и ладно! - Обрадовалась я и нагло спрыгнула на борт. - Бронирую на весь день! Как зовут?
  Он смотрел прищуренными от солнца глазами с подозрением, будто ждал подвоха. Но потом лицо прояснилось; парень улыбнулся.
  -Влад...
  -Отлично, Влад. Мне нужна твоя помощь.
  -Д-да? К-какая?
  -Экскурсия! Ты ведь знаешь окрестности? Давай устроим свободную экскурсию. Покажи, где можно понырять, и чтобы рядом не было людей. Не то чтобы я их не люблю. Но хочется побыть с морем наедине, без других туристов.
  Таким образом я нашла себе профессионального и самого лучшего гида, который не будет забрасывать меня излишней трескотней не по делу. Пока он заводил мотор и выводил лодку на открытую воду, легко было прислониться к перилам у борта и помечтать... что у меня впереди еще много лет, что я могла бы остаться здесь, подружиться с кем-нибудь, да вот хотя бы с ним, вместе ранним утром выбираться на рыбалку по росе, встречать рассветы...
  Гид поначалу оказался очень уж неразговорчив. Замкнутый какой-то. Сразу видно: не привык, что с ним вот так просто знакомятся девушки. Но я таки рассмешила его бородатым анекдотом и смогла разговорить.
  Мне попался местный житель, в семье которого поколениями занимались рыбной ловлей. Дед ходил на барже в море, возил грузы, другой дед имел собственное рыболовное судно. Сам Влад знал море с раннего детства, без труда нырял и по его словам, плавал лучше чем ходил. Правда, это было скорее не хвастовством умелого пловца, а признанием в хромоте. В детстве паренек сломал ногу.
  -И я тоже в детстве ломала ногу. Левую?
  -Д-да... А что?
  -И я левую. Забавно, да?
  -Ну... не оч-чень.
  Когда я подробно описала, в какое место хотела бы направиться, мне на выбор было описано сразу несколько укромных вариантов на диких пляжах. Я хитро поинтересовалась, часто ли он возил туда подруг, но парень отвернулся и отмолчался.
  Еле удалось его снова разговорить. Точнее, я просто взвизгнула от восторга "Ой, там медуза!! Да какая большая!". И чуть не вывалилась за борт. Он только засмеялся.
  Стараясь не заикаться, замедлил ход лодки и примерно описал мне, куда можно направиться. Я не обращала внимания на его медленную речь, повиснув на перилах и с восторгом глядя на чистейшую синюю воду, не замутненную как у берега.
  -На твой выбор! Ты лучше знаешь.
  Он впервые улыбнулся не смущенно, опуская глаза, а с хитринкой. И развернул лодку круто вправо. Я едва не упала, ухватившись за стойку, и рассмеялась больше от неожиданности. Мне просто не верилось, что я не сплю. Ну не может быть, чтобы я и вправду оказалась здесь, под жарким солнцем на яхте (назовем это яхтой!) да впереди еще целый день! А за ним еще немного... Как же здорово!
  Владелец лодки с интересом на меня смотрел.
  -А т-ты... не из т-трусливых?
  -Да я в автогонках с детства участвовала!
  Умолчим, что это было на пустыре среди подростков.
  Влад кивнул вперед, на нос суденышка.
  -Не хочешь п-прокатиться... -т-там?
  -А можно!!?
  Он только плечами пожал: отчего бы и нет. Но когда я отпустила стойку и нацелилась перелезть через перила, парень наклонился и бросил мне вытащенный из под лавки спасательный жилет.
  -Ну? - Я надулась. - Так уже неинтересно.
  -Бу-удешь спорить? - Он совсем уж хитро улыбнулся. - Т-тогда еще и в-веревкой тебя обвяжем. И п-привяжем к лодке. К-как... фигура на носу к-корабля.
  -Уговорил. - Досадливо согласилась я и накинув жилет, храбро полезла к цели. Лодка сбавила ход, и теперь нос меньше клевал вниз-вверх, ловя очередную волну. Я медленно села, держась одной рукой за перила, и когда он снова набрал ход, да так что мотор заревел - восторженно завопила.
  
  ***
  Далее случились самые яркие и счастливые дни в моей жизни. Я ныряла на дно с ластами и маской, окруженная стайкой мелких рыбок, слушала его неторопливые рассказы об увиденных местах на побережье.
  -А как же... п-поспать? - Удивленно спросил он в ответ на просьбу показать мне ночное лицо города.
  -Я приехала сюда не для того чтобы спать. - Уверенно заявила я.
  Хитрый паренек пригласил меня прийти на набережную вечером, пообещав мне эксклюзивную экскурсию, которой не бывает у большинства туристов. А хитрый потому, что ничего не сказал заранее о том, чем еще зарабатывает на жизнь, и я никак не ожидала узнать его в художнике, который собрал вокруг себя толпу и быстрыми движениями газового баллончика создавал космические пейзажи с захватывающе глубоким звездным небом. Глядя на его работу не верилось, что это может быть трудом человеческих рук.
  Привыкнув ко мне, он перестал запираться и стал самим собой. Любитель ночных гонок на скутере, знаток местных скал и диких пляжей - кто бы мне сказал, что это тот же человек, которого я увидела на той лодке! Он показал мне тайное местечко на краю бухты, откуда с обрыва открывался невероятный вид на море и горящий огнями ночной город. Там мы смотрели на звездопад, попивая глинтвейн из термоса, и делились впечатлениями и воспоминаниями.
  Само собой, о себе я многое не рассказывала. Но дала понять, что со мной не все в порядке, и нужно быть готовым, если я вдруг что-нибудь выкину. Кажется, он решил что я страдаю эпилепсией или вроде того.
  Я встретила его когда была на экскурсии и поднималась на гору. Вершина укуталась облаками, и наверху будто царил туман, окутавший все вокруг как вата, и приглушивший громкие звуки и резкий свет. Глядя вокруг, казалось, что это тихий и спокойный сон. Экскурсия растянулась в длинную цепочку, люди тоже приглушили голоса, ощущая то же самое, и вдруг рядом со мной возник улыбающийся Влад.
  Он отдал какие-то вещи работнику канатной дороги, который оказался его давним знакомым, и предложил умыкнуть меня из экскурсии. Я растерянно оглянулась на мглу, в которой скрывались люди из моей группы, но потом решила, что мне уже нет смысла волноваться о какой-то программе.
  Так что до конца дня я ходила по горе уже с ним, слушая интересные истории об этих местах, и напоследок он даже "порадовал" меня парой страшных баек.
  Слушая его я нет-нет да и задавалась мыслью, понимает ли он, что почти не заикается когда не следит за собой? В этом явно было что-то психологическое. Но я не стала заострять на этом внимание дабы не сбивать его с толку.
  -И что, они все разом проснулись от такого тихого звука!? - Не верила я, оглядываясь по сторонам. Виды открывались завораживающие, но после его рассказов очень не хотелось оказаться здесь с наступлением темноты.
  -Если скрип дерева или треск в к-костре, то ладно. Но ты п-представь, что в ночи раздается тихий см-мех... Такой тоненький... как у старухи-ведьмы!
  -Да тьфу на тебя. - Пробормотала я. - И что дальше?
  -А дальше? Дальше они все выбрались наружу. Пе-ересчитали друг друга. Нервничали, светили фонариками кругом.
  -Скажи мне, что они все остались живы.
  Он легко вскочил на выступающую часть скалы и оглядев открывшуюся перед ним пропасть, усмехнулся.
  -Вот и у них разделились надвое; девушки боялись и просили уйти отсюда, а парни решили рас-схрабриться. Взяли снаряжение, которое сойдет за оружие. И пошли в ту сторону, отк-куда слышали смех.
  -Но они же остались живы, да!?
  -Может быть...
  -А если я тебя сейчас пихну?
  -Погибну во цвете лет. - Со вздохом согласился он и вернулся с камня обратно на узкую тропинку, ведя за собой. - Ладно. В-об-бщем, они шли-шли, медленно совсем как мы. И уже над провалом увидели дерево, на самм-мой толстой ветке была завязана веревка в петлю, и в ней висела...
  -Кто!?
  -Лисица. Не кричи. Всего лишь мертвая лисица. Но это было очень жутко. Согласись. Так что собрали они бегом вещи и убрались оттуда, пока не нашли другую группу туристов. С ними и ходили дальше, большой группой не так страшно.
  -Да... большой группой... - Уныло согласилась я, вспоминая покинутую мной экскурсию, в которой ходило человек тридцать.
  -Эх, я думал ты смелая. Думал пригласить тебя на еще одну интересную прогулку. Жаль...
  -Что за прогулка?
  -Заброшенный пансионат.
  -Так ты что, из сталкеров?
  -А что, не любопытно узнать, к-каково это? Или боишься?
  -Я не пацан, чтобы меня брали на слабо. - Буркнула я.
  -Ага... - Он пожал плечами и двинулся по тропе быстрым шагом. - Ну ладно.
  -Да подожди! - Я кинулась догонять. - А далеко он находится?
  
  ***
  Если бы не смена дня и ночи, я бы с трудом вела счет времени. Иногда казалось, что я нахожусь здесь уже не меньше месяца, а порой - что приехала только вчера.
  Визит ночью на территорию заброшенного комплекса зданий, которые будто перенесли сюда прямиком из Припяти, катание на лодке - тоже ночное. Вместе с ним я была на вечерней набережной, когда он снова рисовал, с его подачи отважилась купить катание на воздушном парашюте. Только он не признался, что перекинувшись словечком с водителем, договорился на "экстремальное катание". То есть не просто кружение в воздухе, а движение рывками и с периодическим паданьем в воду!
  Сойдя на берег на дрожащих ногах, я хохотала от восторга и одновременно гналась за ним с сандалием в руке, норовя врезать по вредной башке!
  Близилась гроза, и по словам Влада, теперь непогода нависнет над побережьем минимум на три дня. На следующий день он должен был уехать к родным в другой город, и я сделала вид что особенно не расстроилась.
  Мы не спешили расходиться, гуляли по городу до ночи, и дождь настиг нас посреди улицы. Пришлось укрыться под козырьком ближайшей остановки, где мы застряли почти на час. Когда дождь ослаб, и мимо нас по асфальту перестали проплывать чьи-то тапочки, кепки и прочие утерянные вещи, он предложил сменить место дислокации. И мы побежали под каплями вниз по улице.
  Оказалось, что его дом находится совсем рядом, и пока не стихнет непогода, мы скрылись на веранде. По району выключили свет, и мы пили кофе в полутьме от горящей толстой свечки, притихнув и слушая шум дождя.
  Пришлось согласиться с тем, что я тут основательно застряла, и если не хочу, чтобы меня смыло в реку, то придется ждать утра.
  А потом... потом я спросила, не покажет ли он свои рисунки. Ведь наверняка делал что-то для себя, вне работы? Влад отнекивался, причем не из желания, чтобы его поуламывали, а явно думал, что я вздумаю насмехаться. Но удалось уговорить.
  И...
  И я не могла сказать ни слова, когда передо мной на столе легли морские акварели. Здесь были и затонувшие корабли, над которыми застыл в изгибе серебристый косяк рыбешек, и волны в шторм, будто зеленоватое стекло, и силуэты русалок. Танцующие девушки и балерины. И - я.
  Я не сразу поняла, что совсем недавно, может даже этим утром, он решил нарисовать меня. На листе я сидела на камне в той самой заброшенной бухте, спиной к зрителю но обернувшись через плечо. Ноги были скрыты и неясно, то ли вокруг камня обвился русалочий хвост, то ли юбка из тонкой ткани. Волосы темные, но макушка была вызолочена солнцем до того самого, родного цвета...
  Он увидел самую суть.
  Поддавшись порыву, я встала на цыпочки и поцеловала его. Кажется, он этого совсем не ждал. Может, девушки не обнимали его первыми. А я потянулась к нему не только физически, но и душой, надеясь что могу вдохнуть в него ту энергию, что наполняет меня. Мне ведь уже ни к чему, а он исцелится...
  Верь мне. Я вижу твою прекрасную душу, и не только я ее вижу. Мы обе. Верь... И мне. И в себя.
  
  ***
  Утро мы встретили на той же веранде, стоя у перил и наблюдая за поднимающимся солнцем. Мы смеялись, вспоминая как я дергалась и нервничала на той заброшке, куда он водил меня вечность назад, и почему-то не испытывали никакой неловкости.
  Он пообещал, что вернется очень скоро.
  Тогда я призналась, что меня уже не будет здесь к этому времени.
  В воздухе уже пахло осенней горечью. Я боялась что он тут же отвернется. Отступит от меня, решит что я просто нашла себе одноразовое развлечение на отпуск. Это сделало бы все только хуже.
  Но он и вправду видел больше, чем остальные. Его не понадобилось убеждать, что для меня он нечто гораздо большее. Последний лучик солнца, последнее доброе дело и последний человек, с кем я говорю. И наверное, единственный за долгое время, с кем я говорю искренне.
  Я вижу его в последний раз, и он меня, наверное, тоже. Но я благодарна судьбе за эту встречу. Мне хочется, чтобы он нашел свою половинку и жил счастливо. Наверняка он надолго запомнит и меня - ту, что увидела и полюбила его душу, расправила плечи, вернула уверенность взгляду. Он достоин лучшего.
  Не дожидаясь его ухода, я ушла первой и не нашла в себе сил прощаться. Просто выскользнула в сад, пока он собирал что-то из вещей, и не спеша толкнула калитку.
  Пешком дошла до самой набережной. Нашла кафе у самого моря, очень похожее на мое, и сев за крайний столик слушала музыку и смотрела на набегающие волны. И вправду приближался настоящий шторм. Пасмурно, людей на улице было мало, брызги от волн перелетали через ограждение и порой даже доставали до моих ног. Среди этих столиков на улице я была единственным посетителем.
  В наушниках играла скрипка. Но она не могла надолго заглушить тиканье невидимых часов над моей головой.
  Сколько ни убегай от мыслей, они рано или поздно найдут тебя снова.
  Я посидела еще около часа, допивая давно остывший чай.
  
  ***
  Гостиничный номер показался мне давно брошенным и незнакомым. Да ведь я и почти не появлялась здесь за все время моего отпуска. Даже не разложила толком свои вещи. Но, это и правильно. Мне незачем здесь надолго задерживаться.
  Постояла под дождем на балконе, завернулась в полотенце и села в кресло у окна спиной к стене. Напротив меня очень удачно висело зеркало.
  Щелкнув зажигалкой, я втянула дым от последней сигареты и не спеша выдохнула, прикрыв глаза. Посмотрела на нее.
  У отражения были какие-то потухшие глаза.
  -Пора тебе все узнать. - Сказала я, наконец.
  Она молчала, как молчала все это время.
  -Мы с тобой говорили о том, что все из-за аварии. Да. Это из-за нее нас сейчас двое. Но не ты здесь чужая, а я.
  Она продолжала молчать, но подняв голову, я увидела на глазах отражения слезы. Не могу смотреть. Отвернувшись, я еще раз затянулась.
  -Вашу машину занесло перед пешеходным переходом. Может, тот водитель и пытался затормозить, но ни к чему это не привело. Вы тогда сбили девушку. Она возвращалась домой с поздней подработки... Бампер прижал ее к дереву и раздавил. Ты этого не помнишь. Ты лежала лицом возле рычага передач, и уже была без сознания.
  Я снова выдохнула дым и на миг прикрыла глаза.
  -А я - нет.
  В ответ по-прежнему не было ни слова. Я сглотнула комок в горле.
  -Я прожила еще несколько минут на вашем капоте.
  Я чувствовала, что ее буквально трясет. Почти видела, как она сжалась в комок. Она боялась того, что я расскажу, но я не собиралась ее жалеть.
  -Ведь я жить хотела. Обучение закончить, организовать фонд помощи бездомным животным. Починить отцовскую машину и уехать на ней куда-нибудь далеко. У меня остались родные, которые меня любили. Там на кладбище... - У меня задрожал голос. -Та девушка, что я встретила, это моя сестра, Ольга. И я... я тоже там была. То была моя могила, понятно тебе теперь?
  Она тихо всхлипывала, еле слышно повторяя "прости". Я медленно вздохнула, пытаясь не сорваться и не завыть вместе с ней. Снова затянулась дымом.
  -Я умерла из-за вас. У меня больше не будет никакого будущего. Есть только то, что есть.
  Вытерев глаза, я замолчала на несколько долгих секунд, выдыхая дымные завитки.
  -И я хотела бы ненавидеть тебя так же, как ты. Я хотела бы тебя обвинить, желать зла... Но я даже этого не могу. Я, наверное, слишком слабая...
  "Не надо..." - Простонала она.
  Я вдохнула пару раз, и начала успокаиваться.
  -Ты не думай, что я сделала это нарочно. Я даже не знаю, как так получилось. Мне просто безумно не хотелось умирать... и я пришла в себя в больничной палате, а рядом сидел твой брат. Как-то так...
  Неплотно прикрытое окно распахнулось, и холодный ветер ворвался в комнату. Затушил ароматную свечку и раскалил горящий кончик сигареты. Я следила за тем как в воздухе плывет и тает дымный завиток.
  -Да, мне нужно тебя ненавидеть или презирать... Но я не могу. Вместо этого я тебе благодарна.
  Она полубезумными, неверящими глазами, смотрела на меня из зеркала - залитое слезами, исхудалое, бледное лицо.
  Я сползла на пол, спиной к креслу, и молчала некоторое время. Потом медленно заговорила, чтобы донести до нее каждое слово.
  -Я благодарна и тебе, и судьбе за такой шанс. У меня было целых три года, даже больше. Тридцать семь месяцев и одна неделя. Сотни прожитых дней и тысячи часов, и я благодарна за каждую секунду, правда...
  Ветер становился ледяным, а дождь бушевал все сильнее и сильнее, как сумасшедший.
  -За все. За это время я сделала чью-то жизнь лучше. Я помогала тем людям, которые пили за моей стойкой, помогала кошкам, которых подкармливала, помогла Владу - он теперь снова станет радоваться миру. И я надеюсь, что помогу и тебе.
  Я видела, как ты смотришь на мир. А ты знаешь, как смотрю я. И прошу: не надо жить прошлым и закапываться в грязь. То, что ты живешь, можешь ходить, говорить, видеть и дышать, это просто бесценно. Нужно не упускать момент, а наслаждаться им. Не трать свое время зря.
  "Что... нет, нет! Что ты собралась делать!?" - Она стала мотать головой, не отрывая от меня горящего взгляда. Я пожала плечами.
  -А мне пора уходить.
  Она стала бить рукой в зеркало. Принялась о чем-то умолять, рыдать, и уверяла, что она этого не стоит, чтобы я забыла все, что она до этого говорила...
  Я качнула головой. Я начала дрожать, замерзнув от холодного ветра, но продолжила сидеть на полу. Ноги совсем ослабели, чтобы встать.
  -Мое время проходит. Я чувствую. Это тело... оно ведь все-таки не мое. И оно потихоньку отторгает меня.
  "Неправда!!" - Донеслось до меня эхо.
  -Не надо лгать. Ты же медик. И ты знаешь, как организм отторгает инородные тела, даже донорскую кровь неправильной группы. И если вовремя не спасти его, организм погибнет. Так что... пришедшее извне - должно уйти.
  У меня и так было достаточно времени. Целых три года, это и вправду очень много - а если бы меня спросили в момент смерти, я была бы рада и одному дню. Я пожила достаточно.
  Теперь пора жить тебе.
  
  ...На побережье бушевал шторм, и великое море вздымалось, изгибалось волнами и бросалось на парапет. Оно разбивалось о камни и рассыпалось пенными брызгами, для того чтобы отступить назад и снова удариться о неприступный берег. Вверху пел ветер, в клочья разрывая и снова комкая между собой дождевые тучи. Неотвратимые и могучие стихии разогнали суетливых существ по их укрытиям, снова напомнив о своей мощи и неотвратимости.
  А шторм так красив сверху...
  ***
  Послесловие.
  Вместе с гудком вдаль полетел беспокойный сигнал, соединяя две точки невидимой связью. За ним унесся второй гудок, третий...
  В трубке раздался хрипловатый женский голос.
  -Слушаю.
  -Значит, жива... - Протянул мужчина, и его тон не сулил ничего хорошего. - Раз жива, то скажи: мы что, успели сделать тебе что-то плохое?
  -Что не так? - Так же отстраненно и невозмутимо отозвалась она.
  -Ты вторую неделю не выходишь на связь. Мама не находит себе места. У тебя от ее пропущенных должен был взорваться телефон. Ты что там, окончательно двинулась!?
  В трубке повисла пауза. Но когда Евгений уже набрал воздуха в грудь, чтобы кратко, доходчиво и нецензурно донести, наконец, до собеседницы суть его возмущения, динамик снова ожил.
  -Я... не знала.
  Голос был по-прежнему пустой, но теперь в нем скользнуло что-то похожее на сомнение.
  Он пробормотал-таки ругательство, изумленно качая головой. Похоже, с ней и что-то не то: она и вправду не подумала! Просто исчезла и все!
  -Ты не знала, что у тебя есть родители, и они могут волноваться?
  Она медленно вздохнула.
  -Мне... мне очень нужно было побыть одной. Простите.
  Он сосчитал про себя до десяти и спросил уже спокойнее:
  -И где ты сейчас?
  Пауза - он так и представил, как она озирается; и вправду, где?
  -Я далеко. Не помню, как называется город. Рядом есть море.
  -Улица Солнечная, дом тридцать четыре, синий забор весь в винограде, и вход сбоку от переулка?
  -Откуда ты знаешь? - Вяло удивилась трубка.
  -Дверь открой. - Отрезал Евгений, и нажал на отбой.
  В глубине двора раздались тихие шаги. Приблизились к двери и неуверенно застыли, словно идущий засомневался в реальности происходящего. Потом все-таки шлепанье тапочек возобновилось, и скрипнув на петле, дверь открылась.
  Они молча смотрели друг на друга пару секунд. Брат хотел рассказать, как ему хочется ее придушить или грозно потребовать объяснений, но дорога отняла слишком много сил. И кричать не хотелось, когда он разглядел ее; будто тяжелая больная, или вдова только что с похорон. Бледное лицо, осунувшийся вид, взгляд потухший... А еще в глаза бросилось то, что ее распущенные волосы оказались высветленными почти до белого.
  -Что это ты решила сделать? - Он кивнул на золотящуюся макушку. Девушка прикусила сигарету и отняв ее от губ, хрипло пояснила:
  -Хочу стать лучше.
  -При этом снова начала курить. - Он проводил взглядом клуб дыма.
  -Ну, не все сразу.
  -Что ты вообще здесь делаешь? - Терпеливо поинтересовался брат.
  Она устремила мимо него бесцветный взгляд.
  -Прихожу в себя. - И снова сфокусировалась на его лице. - Ты как меня отыскал?
  -Нашелся какой-то добрый человек. С твоего аккаунта написал. Где ты, что ты, и точный адрес.
  -А мне не сказал... - Проронила она. И покачнувшись, подалась назад, уступая дорогу. - Проходи. Поговорим. И отдохнешь.
  -Чей дом? - Шагая по дорожке, он оглянулся на полудикий сад с небольшой верандой и декоративным бассейном, сейчас высушенным для чистки.
  -Друга. - Она промолчала, и сочла нужным уточнить: - Хорошего друга. Он сейчас не дома.
  Миновав порог и коридор, Евгений собрался повернуть следом за ней на кухню, но тут наткнулся на ее же взгляд. На широком ватмане, повешенном напротив входа, словно живое, застыло ее лицо. Сестру изобразили в полный рост. Под ногами намечены очертания скалы, вокруг от порыва ветра взметнулась ткань платья, всех оттенков голубого и синего. Глаза смотрели прямо на него одновременно с теплотой и внутренней тоской, словно она уже шагнула в пропасть и только прощалась.
  -Хороший друг. - Уточнил он, видя, с каким старанием, до самых мелочей вырисовано лицо.
  -Да. - Невозмутимо отозвалась она, снимая с подставки пару стеклянных кружек.
  -Ты живешь в доме незнакомого человека.
  Она обернулась, бросив взгляд на рисунок, и перевела на него. Несмотря на свой вид, ответить ей удалось с достоинством.
  -Не спеши с выводами. Может, я нашла того самого.
  Евгений опустился на стул, не в силах сопротивляться усталости. Ехать сюда пришлось почти десять часов, при этом внимательно следя за встречными грузовиками, автобусами и их сонными водителями. Переругиваться сигналами давно надоело, так что подрезающие его автомобили он просто игнорировал, каждые полчаса высматривая, где можно купить воды.
  Все это время он подбирал слова для сокрушительного скандала, но под конец выдохся. И сейчас глядя на ее тощую фигурку в болтающихся джинсах и чужой футболке, не хотелось даже особенно ругаться.
  Она поставила чайник закипать и прошла к другому концу стола. По пути захватила с кухонного стола пару пустых бутылок и кинула их в выставленное на середину комнаты пластиковое ведро из под фасадной краски. Похоже, он застал ее в процессе ленивой уборки. Или в самом ее начале - бутылок здесь еще хватало.
  Села напротив, держа во рту сигарету и не сразу подняла взгляд.
  -Так что ты здесь все это время делала? - Устало спросил Сергей.
  Она затянулась, выпустила дым через ноздри.
  -Пила.
  Он оглядел кухню еще раз, видя и коллекцию пустой стеклотары, и жестяную банку из под кофе, набитую окурками разных мастей и толщины.
  -И долго ты решила так приходить в себя, сестрица? Ушла в запой, куришь как паровоз?
  -Это последняя. - Равнодушно ответила она.
  -Ну конечно же я не верю.
  -Я и не доказываю. Это факт.
  Она затянулась в последний раз и, выдохнув, смотрела на то, как растворяется сизый дым. Затушила сигарету и достала из кармана пачку.
  -Ты застал меня в не совсем подходящий момент. - Проронила она. - Я сейчас как раз в конце того периода, о котором хорошо бы никому не знать. Я... говорю же, пыталась прийти в себя. Получалось плохо. В общем... Если бы ты приехал на день позже, здесь бы не было такого бардака.
  Она извлекла пучок оставшихся сигарет и стала медленно, вдумчиво рвать их в пальцах, просыпая остатки в ту же емкость, в которую собирала бутылки.
  -Я твой брат. И тебя знаю дольше, чем ты сама. И вот когда тебе становится тяжело, ты срываешься и пропадаешь неизвестно где и неизвестно у кого. Почему я не должен чего-то о тебе знать, а этот друг может?
  -Он все обо мне знает, так вышло. - Она выбросила остатки и застыла с пустым взглядом. Его начал пугать ее вид и голос: словно полумертвая.
  -Что с тобой такое?
  -Считай что это был нервный срыв.
  Сзади него пронзительно заверещал свисток на чайнике. Сестра с трудом поднялась на ноги и прошла к плите. Он не решался окликнуть, пока ее руки были заняты. Принял кружку и проводил взглядом ее фигурку, вернувшуюся на место у открытого окна.
  -Мама так и решила. Но ты не писала и не звонила столько, что они с папой уже чего только не передумали. Ты могла хоть предупредить их?
  Она вроде как вяло озадачилась.
  -Она... Я же какое-то письмо им на почту писала. Еще до отъезда.
  -Ты хоть помнишь, что это за письмо!? Да, ты писала, что собираешься отдохнуть, и прочую муть, но там же в каждой строчке читается: "Я уезжаю умирать"!
  Она устремила взгляд на столешницу, словно рассматривая узор на скатерти.
  -Я была немного не в себе. - Медленно проговорила Лиса, словно контролируя каждое слово.
  -Ты собиралась покончить с собой?
  Она покачала головой.
  -Это уж точно нет.
  -Но что с тобой произошло? Что значит "не в себе"?
  Она помедлила, продолжая смотреть вниз.
  -Как сказать... Последствия той аварии... Они копились-копились, и наконец, дали о себе знать. Так я оказалась здесь. Я правда была не в себе. Можно сказать, это была не я.
  -А сейчас?
  -Сейчас - всё. Прошло... Как и не было. - Проронила она, глядя в окно, безо всякой радости или облегчения. Наоборот, казалось, что ее подкосило.
  Он не сразу сообразил, что она перевела взгляд на него.
  -А ты знал, что тогда мы сбили человека?
  Он нахмурился.
  -Кто тебе рассказал?
  -Знал, значит. - С горечью заключила она. - И что? Решил, что мне необязательно это знать? Надеялся, так мне будет легче?
  Он неуверенно покачал головой.
  Ты же понимаешь, что я хотел как лучше? Ты и так перенесла слишком многое. Когда были похороны, еще толком не оправилась, и не смогла там быть. Переживала из-за этого. Я не решился раскрывать подробности.
  -Так уж и переживала? - С легким сомнением уточнила девушка.
  -Не так, как я боялся.
  Она подняла бровь, ожидая пояснений. Сергей задумался.
  -...Я помню, как ты пришла в себя. Ты будто не тревожилась. Забыла то, что могло сделать тебе больно. Я тогда радовался; не хотел, чтобы ты из-за них переживала, а тем более в чем-то вздумала винить себя. Радовался, что для тебя все обошлось. Помню, ты открыла глаза, посмотрела на солнечное окно и улыбнулась: "Я живая"...
  Она странно искривила рот и опустила лицо на руки, скрещенные на столе.
  Он покачал головой и продолжал:
  -Прости, я правда тогда поверил, что все позади. Ты быстро оправилась. Вообще изменилась, стала даже как-то спокойней, лучше...
  Из под опущенных волос донесся тихий тоскливый стон, и он осекся.
  -Что?
  Она подняла голову и ладонью отбросила волосы назад, прижав их к затылку, да так и застыла. Другой ладонью прикрыла глаза. Покачала головой.
  -Не надо так обо мне думать.
  -Почему? Что не так?
  Она усмехнулась.
  -Я познакомилась с одним человеком... С девушкой. Жаль, что ты ее не знал. И... Не надо думать обо мне хорошо. Только стоя рядом с ней, я поняла, насколько же я... мерзкая. Серая, злая, просто никчемный человек. И я не знаю, за какие заслуги мне был дарована жизнь. Это просто несправедливо.
  Его пробрало от уверенности в ее голосе.
  -Не надо так говорить!
  Она мотнула головой.
  -Ты просто всего не знаешь.
  -Чего еще я не знаю?
  Сестра с сомнением посмотрела на него, охватив себя за плечи, словно ей стало холодно. Нахмурила брови.
  -Я расскажу когда-нибудь. Но ты можешь принять меня за сумасшедшую. Так что... не сейчас.
  Он, не зная, что ей возразить, обвел взглядом кухню. Наткнулся взглядом на стопку карандашных набросков, оставленных на подоконнике. Ее пошевелил ветер, открыв рисунки, на которых была она же; спящая, сидящая спиной, лицом... Что бы ни говорила и думала сестра, был человек, который видел ее совсем иначе.
  -Так ты говоришь, нашла того самого?
  Она тоже смотрела на рисунки, и во взгляде появилось тепло.
  -Он лучшее, что со мной могло случиться.
  -Человек, с которым ты знакома пару недель?
  -Ты его еще не знаешь. - Ответила она совсем тихо.
  -Ты мне так уже когда-то говорила.
  Подняла взгляд, с оттенком раздражения.
  -Артем был тем еще уродом, и я только сейчас понимаю, как ты был прав, когда его так называл. Мажор, золотое дитя, мать его... Машину и права купил папа, гаишников тоже купит, можно творить что вздумается... Он как никто другой свою участь заслужил. Только по дурости своей и других загубил тоже. А сейчас... совсем другое. Не вздумай сравнивать.
  Они посидели некоторое время, слушая пересвист птиц за открытым окном. Краем глаза он уловил движение в ветвях и проследил маршрут маленькой белки. Яркое рыжее пятно мелькнуло, мазнуло пушистым хвостом по забору и резкими скачками ушло вверх по стволу.
  -Когда ты собираешься вернуться домой?
  Она подумала, прильнув губами к чашке чая.
  -Я остаюсь здесь.
  -В смысле? Что еще за душевные порывы? - Возмутился он. Сестра посмотрела, и он впервые за долгое время увидел в ее глазах такой знакомый стальной блеск.
  -Это мое решение, и оно принято не за один день. Я хотела стать врачом. Я им стану. Здесь в конце лета и подам документы. Никогда не поздно начать заново.
  Он не стал даже спорить. Только уточнил:
  -Но к нам ты хоть в ближайшее время соберешься? Показаться родителям. Собрать вещи. Документы, опять же, нужны.
  Она тихонько кивнула.
  -Конечно. - Подумав, добавила.
  -Мне еще нужно навестить на кладбище кое-кого.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"