Аннотация: Эту историю написали мы с моим 10-летним сыном. Идея на 3/4 его, исполнение наполовину мое. Очень прошу, оставляйте комментарии, желательно добрые и обязательно конструктивные!
Микрострофа.
Сегодня у нас юбилей. Печальный, надо сказать, юбилей. Ровно 10 лет прошло с того дня, который одни называют Катастрофой, другие - Миниатюризацией, а мне больше всего нравится короткое и четкое слово, объединяющее оба их понятия - Микрострофа.
Никто не знает, что это было. Наверное, и не узнаем... а может, через 100 лет ученые разберутся, если к тому времени у нас буду ученые. Павел Евгеньич считает, что через 100 лет мы окончательно одичаем, будем одеваться в шкуры и начнем новый путь к цивилизации, а я верю, что к тому времени, наоборот, мы в полной мере научимся владеть оставшейся техникой, и все более-менее наладится.
В общем, никто не знает. Может, это что-то, связанное с адронным коллайдером. Помню, в газетах здорово им пугали. А может, это инопланетяне какие-нибудь эксперименты ставили... Да неважно уже, что случилось, то случилось, надо дальше жить. Вот и живем уже 10 лет.
А случилось то, что в один миг все люди на Земле стали в 9 раз меньше ростом. Только люди. На других живых существ это не повлияло, на строения и машины тоже.
Кстати, у меня сегодня тоже юбилей. Свой личный. Я сегодня убил десятую крысу. Ведь я, Олег Соколов - охотник, член Гильдии Охотников, с тех самых пор, как закончил школу выживания, школу, в которой преподавали те, кто раньше занимался разной там борьбой и походами. За мной уже десять крыс, и на кошек я ходил 6 раз. Кошка - опасный зверь, на нее ходят большими группами, человек по 20, и меня берут уже не загонщиком, а бойцом. Первое время после того, как всё более-менее уладилось, мы пытались приручать кошек, но потом поняли, что лучше и не пытаться, собак ещё получалось приручать, но кошек... Кстати, крыс мы вполне удачно приручили, сейчас мы их используем вместо лошадей , но встречаются и дикие крысы, на них я и охочусь.
Тогда-то, сразу после Микрострофы, кошки были большой бедой. И собаки, и крысы, и вороны тоже, но ворон было мало, они потом расплодились, и крыс тоже. Я уже плохо помню те дни, мама говорит, что это память старается забыть ужасы, но я знаю, что тогда погибла наша соседка, у которой была собачка-болонка.
Караван.
Я сидел во дворе кузницы под кружевной тенью ромашки и болтал о всякой ерунде со своим другом Егором, сыном кузнеца. Между прочим, папа все время говорит, что называть это "кузницей" неправильно. Он говорит, что в кузнице ковали железо, а мы ничего не куем, это требует слишком больших сил. В прежние времена и то не всякому человеку было под силу работать молотобойцем в кузнице. Правда, папа говорит, что до Микрострофы мало где ковали вручную, в основном были специальные машины... может, со временем и мы придумаем такие машины. А пока отец Егора отрубает куски алюминия и гнет их ударами молота, изготавливает всякие вещи из медной проволоки, плавит на огне свинец и заливает его в формы... Железо, впрочем, он тоже обрабатывает, но папа говорит, что это нельзя называть ковкой. Я понимаю, что он прав, но с другой стороны, как еще называть домик, где изготавливают разные вещи из металла, откуда всегда слышен стук молота и чувствуется жар очага?
В общем, мы сидели у дверей кузницы, под ромашкой, и трепались ни о чем.
А потом к нам подошел еще один мой друг, Коля. Он не из нашего поселка, из соседнего, но это совсем близко, и он нередко прибегает к нам поболтать, в школе выживания мы были вместе и с тех пор дружим. Жаль, что он живет в другом доме, но это недалеко, полчаса быстрым шагом, а на крысе и вовсе рядом.
- Привет! - сказал Коля.
- Привет!, - ответил я. - Какие новости?
- Новости интересные, - Коле не терпелось поделиться. - Такие новости! Наши решили отправить торговый караван на Театральную улицу, к гастроному. Хотят выменять консервов, за кошачьи шкуры.
- Думают, что на Театральной своих кошек мало? - язвительно хмыкнул я.
- Таких - мало, у нас во дворе семейство персидских кошек, ты же знаешь.
- А на Театральной одни сфинксы, да? - продолжал ехидничать я.
- Персидские шкуры - самые дорогие, я точно знаю, - уверено ответил Коля и тут же добавил: - Да тебе-то какая разница, поменяют им или нет? Главное, что они набирают парней в охрану.
- Что же ты молчишь? - подскочил я.
- Я молчу?! - изумился Коля.
- Постойте, ребята, а нас-то возьмут? Найдут кого поопытнее, - возразил молчащий до сих пор Егор.
- Не найдут, на той неделе старшие пошли за металлом на железную дорогу.
- Ну так что мы сидим? - спросил Егор. И мы вскочили и пошли записываться в караван.
Нас действительно приняли. Старший каравана поворчал, что приходится брать зеленую молодежь, но выбирать ему, на наше счастье, было не из кого. Кроме нас, нанялись ещё трое малознакомых парней нашего возраста из соседних домов.
Караван отправлялся послезавтра, а пока делать было нечего - заказов в нашу гильдию давно не поступало, да и семья была в достатке. И пока у нас была возможность прогуляться по проходам посёлка. Раньше, до Микрострофы, во всем пространстве поселка только одна наша семья и жила... правда, тогда это пространство не было большим. Оно называлось "квартира", я еще помню это слово, а мой младший брат забыл, хотя и родился до Микрострофы. Теперь это поселок, в нем живет восемь семей - одни в шкафах или тумбочках, другие в домах из картона и фанеры. А весь дом, многоэтажный и многоподъездный - он теперь как бы город, и руководит им как раз Павел Евгеньич. Правда, на верхних этажах никто не живет, даже на втором мало кто селится. На маленькой детской площадке - всего-то одна горка да пара качелей - резвились семилетние ребятишки. Я вдруг почему-то подумал, что ведь они и не знают, каким был мир раньше. Рассказы старших для них мало что значат - они кажутся им странной сказкой, в которую невозможно поверить. Им не приходилось бегать по лестнице, перепрыгивая через ступеньки и хватаясь за перила - они привыкли перебираться через ступеньки выше собственного роста с помощью привязанной наверху веревки. И того, как мчались по улицам машины и поезда, им трудно вообразить, ведь для них самый быстрый транспорт - это легкая упряжка с парой крыс. И ведь скоро таких будет всё больше, отец говорит, что лет через 60 тех, кто сохранит хоть малые воспоминания о нашем мире, можно будет пересчитать по пальцам, если они вообще сохранятся. Я с ним согласен, хотя что-то меня опять на философию потянуло.
Вещи мы собрали быстро, чего там собирать-то! У Коли лук и стрелы, у Егора топор и боевой молот - сын кузнеца, он с детства привык в кузнице молотом махать!, - а у меня меч и любимый мачете. Словом, и охотиться есть с чем, и от врага отбиться, и дров нарубить. Впрочем, у Коли тоже был небольшой меч, как и у меня - охотничий лук. Ну и продуктов прихватили, немного сухарей и сушеного мяса. Нас должны были кормить, но свой запас не помешает, на взрослых охранниках караванщики не стали бы экономить, а с нами, молодыми, не очень-то считаются.
Собирались около крысятни. Не считая охраны, в караване было 26 человек - двадцать из Колиного дома, со шкурками, и еще шесть человек присоединилось из нашего, с топорами, гвоздями и прочим железным товаром. Хороших кузнецов сейчас не так много, металлический товар всегда в цене. На крысах ездят не так, как раньше ездили на лошадях (я знаю, на картинках в книжках видел) - у крыс лапы короче, если сесть на нее верхом, то ноги будут по земле волочиться. Всадник на крысе не сидит в седле, а стоит на коленях, седла делают такой формы, чтобы упор для коленей был, а управляют только руками, уздечка примерно такая же, как у лошадей раньше была. Седло у меня красивое, черное, кожаное, из настоящей кожи. Раньше было из пластика и ткани, мама все ворчит, что это практичнее, меньше трется и легче постирать, если испачкается, но мне очень хотелось такое, черное кожаное, я долго мечтал, и мама добыла где-то черной кожи и смастерила мне его на день рождения. Хорошее седло в дальней дороге - очень важное дело, иначе можно в кровь сбить себе колени, а крысе спину. Караванщики верхом не ехали, они запрягали крыс в повозки, большие и надежные, в таких можно и от дождя укрыться, и нападение вороньей стаи пересидеть.
Получили мы аванс - по паре кусков серебра. Как ни странно, после Микрострофы ни золото, ни серебро не потеряли цены. Ну не то что не потеряли, папа говорит, что раньше они стоили намного дороже, теперь золото стало дешевле, потому что у людей осталось много украшений. Но все равно они продолжали оставаться ценностью и средством платежа, их рубят на небольшие куски и взвешивают на весах. На истории нам рассказывали, то в древности люди пользовались для оплаты то ракушками, то птичьими перьями... Нет, куски золота удобнее, они меньше места занимают.
Аванс я отдал маме. В дороге деньги все равно тратить некуда.
Первый день пути проходил по обжитым местам, среди домов. Вначале мы чуть ли не в каждом дворе встречали знакомых, по пути к нам присоединились еще две повозки из дома на углу, где в подвале разводят шампиньоны - они, оказывается, давно хотели пуститься в дорогу и были рады случаю прибиться к нашему каравану, вместе ведь безопаснее. За охрану они нам доплатили отдельно - пустячок, а приятно!
Потом пошли чужие места, но все равно спокойные, жилые места, где можно не бояться ни стрелы в спину, ни диких зверей. По дороге Коле удалось подстрелить воробья. Караванщик поворчал, что не надо было отвлекаться, но на самом деле был доволен, кто же не обрадуется свежему мясу!
Ночевали мы в подворотне, за которой начиналась широкая дорога - наш старший каравана называл ее "проспект". Узкое место, с двух сторон каменные стены, под ногами асфальт - там достаточно безопасно, никто не подберется незаметно. Повозки поставили кольцом, в середину завели крыс, дали им зерна. Распределили дежурства. По ночам под открытым небом спать надо по очереди, каким бы безопасным это место не было. Когда была моя очередь дежурить у костра, мне слышалось какое-то шуршание - может, мышь, может, хорек... Сдав Коле смену, я немного отошел и вернулся с небольшой мышью, скорее даже мышонком. Мы ее тут же разделали да и пожарили на том же костре, около которого караулили. Вкусное мясо, нежное, намного вкуснее крысятины. Говорят, во дворах около старого рынка их приручают и разводят на мясо. Не знаю, по мне так напрасная трата сил - мышатни строить, корм на зиму запасать... Мыши и сами по себе хорошо плодятся, всегда можно сколько нужно добыть охотой. Егору мы оставили его долю, не будить же! Он передо мной дежурил.
Наутро вышли на этот самый проспект. Ну и широченный! Почти как стадион у нас во дворе, на котором нас в школе выживания гоняли. Посреди него до сих пор стоят большие странные сооружения, которые старшие называют "машины". Я и сам еще помню - они ездили! В них можно было сесть и ехать, намного быстрее, чем на крысе. Большинство машин стояли с разбитыми окнами или открытыми дверками, изнутри все, что можно, уже повытаскивали - и покрытие с сидений, и проволоку из моторов, и резину с шин посрезали... Хорошо живется тем, кто живет в соседних домах, такой товар всегда в цене. Ходят слухи, будто кто-то сумел запрячь в упряжку огромное количество крыс и утащил к себе во двор целую машину. Я не верю. Столько крыс не собрать вместе, они упряжки перепутают и сами передерутся. А в машинах, стоящих во дворах, некоторые живут. Не знаю, не знаю... Летом, наверное, неплохо, а зимой? Толстые кирпичные стены старых домов и то промерзают, приходится постоянно жечь костры или собираться у примусов - у кого они есть, те считают себя богачами! А тонкие железно-пластмассовые стенки машины разве согреют?
Прямо напротив того места, где мы вышли на проспект, он еще расширялся, и посредине стоял старинный памятник - большая и круглая железная штука, я помнил, что это называется "пушка". Она стреляла ядрами с помощью пороха. Порох у нас и сейчас есть, мы им землю вскапываем для посева, потому что как же нам иначе разрыхлить землю на глубины, которая нужна пшенице или огурцам? Делаем маленькие мины, закладываем их цепочками в землю и подрываем. Некоторые, я слышал, пытаются делать пушки, но большинство этим недовольно. Действительно, против кошек и собак нам хватает и луков с арбалетами, так что зачем нам пушки?
Дорога была хорошая, асфальт здесь сохранился почти полностью, и ехали мы довольно быстро. Как всегда в таких случаях, охрана рассредоточилась - двое на десяток шагов впереди каравана, двое мотаются туда-сюда по обе стороны от него, и двое замыкающими. Время от времени мы менялись, я ехал сбоку и как раз ждал, что вот-вот подъедет Коля сменить меня, как вдруг раздался тонкий свист, и в плечо всадника, едущего рядом со мной, вонзилась стрела. Нетрудно было догадаться, что это нападение.
Разбойники, наверное, выбирали первой мишенью тех, кто постарше и посолиднее. Они ошибались, бойцами были как раз мы, мелкие, на кого они, наверное, и внимания не обратили. И это, честно говоря, было для нас удачей - охота на кошек как-то не подготовила меня к тому, чтобы воевать с людьми. А так у меня нашлось несколько лишних минут, чтобы опомниться.
Караванщики не растерялись, старший заранее обговаривал, что делать. Всадники ринулись к середине каравана, погонщики повозок закричали, подгоняя своих крыс - все сбивались в кучу, так, чтобы нас меньше можно было достать со стороны домов. С другой стороны нас защищало огромное пустое пространство проспекта - через него не переберешься незамеченным, и стрелу с той стороны не пустишь. Разбойники выскочили прямо из дома, из каких-то щелей между кирпичами, двумя кучками - они пытались захватить нас в "клещи", нападая сразу сзади и спереди. В каждой группе было по три мечника, и еще где-то в щелях дома остались стрелки, они продолжали поливать караван дождем стрел. Вот только стреляли они плохо, в первый раз им повезло, а может, просто долго целились, а сейчас караванщики не давали им такой возможности - они ловко укрывались за повозками, кое-кто уже и сам отстреливался, ведь старшие тоже когда-то учились выживанию. Вообще вид у разбойников был неважный, видно, честно жить выгоднее. Одежда драная, мечи - как у всех нас, из кухонных ножей прежнего времени - со следами ржавчины, а это уж последнее дело, за оружием не ухаживать.
Я сразу устремился в бой. Я, конечно, еще молод и не такой сильный, как взрослый мужчина, зато я верхом, а они были на своих двоих. И крыс у меня шустрый, ловкий, и прекрасно меня слушается, мне иногда кажется, что он меня по-настоящему понимает. Крыс сразу кинулся на высокого лохматого разбойника, похоже, главаря. Он привык полагаться на силу, а нас учили ловкости и быстроте. У него даже меча не было, а только здоровенная дубинка, похоже, что утяжеленная металлом, но если бы он меня достал, мне было бы плохо. Вот только поди достань меня! Крыс так метался, что как бы наш противник не замахивался - нас там уже не было. Вот только и мне не удавалось ничего сделать, его дубинка длиннее моего меча, да и руки намного длиннее. И тогда мы с крысом решились на такое, на что не каждый пошел бы - крыс вдруг подпрыгнул вверх, так, что перемахнул через нашего противника и оказался у него за спиной. Я не стал ждать, пока он развернется. Мой меч вошел ему в спину между лопаток и вышел из груди. Страшновато, если честно, но не я же начал...
Покончив со своим разбойником, я огляделся по сторонам. Все шло как надо. Егор рубился топором, словно дрова рубил перед кузницей, старшие парни тоже не плошали, а Коля стоял спешившись, прикрываясь за своим крысом - не потому, что боялся боя, а потому, что именно так и должен вести себя в бою хороший лучник, спокойно высматривая настоящую цель. Вот коротко тренькнула тетива - и со стороны дома раздался короткий крик, а поток вражеских стрел вдвое уменьшился. Еще один треньк - и выстрелы с той стороны вовсе прекратились. Коля перенес свое внимание на мечников, вот только они уже и сами не горели желанием вести бой, потеряв и главаря и прикрытие сзади. Мы не преследовали тех, кто бежал к дому. Мы все-таки не дозор, это их работа - уничтожать разбойников, а нам бы пройти живыми да товары довезти.
Среди наших оказалось трое раненых - двое караванщиков и один охранник. Пока их наскоро перевязывали, мы с Колей и Егором осмотрели убитых. Я и раньше заметил, что оружие у них плохое. Оказалось, что все еще хуже, чем я думал - даже стрелы у них были вовсе без наконечников, просто заточенные деревяшки. У нас с такими ходят только дети, которые стерегут поле от мышей и воробьев. У всех взрослых наконечники по крайней мере алюминиевые, а то и медные. На руке у того разбойника, которого я убил, была татуировка "Матвей", наверное, это его имя. И, наверное, татуировку он сделал давно, еще в прежние времена, потому что я никогда не слышал, чтобы в наше время кто-нибудь делал наколки. Лица у разбойников были неестественно бледные, вид нездоровый. Я понял, что это подвальщики. Вообще-то у нас мало преступников. Папа говорит, что раньше их было гораздо больше, они жили, скрываясь среди нормальных людей. У нас это невозможно, ведь все друг друга знают, и знают, кто чем занят. Вот у меня мама врач, а папа инженер и радист, у Коли папа молодых крыс дрессирует, у Егора - в кузнице работает, а если человек живет и ничего полезного не делает, то ведь это сразу всем видно. Еще я читал, что когда-то в старину, не до Микрострофы, а вообще в старину, разбойники жили в лесах, в стороне от людей, и грабили проезжающих мимо - но и так у нас не проживешь, слишком много там хищников и слишком мало проезжающих. Но и у нас есть свои разбойники - они живут в подвалах и подземных тоннелях, куда не протиснутся кошки и собаки. Под землей они перемещаются чуть ли не всему городу, чтобы внезапно выбраться на поверхность, напасть, ограбить караван или обворовать склады поселка - и исчезнуть снова. Их все ненавидят и презирают, а еще маленьких детей пугают, чтобы они далеко не отходили - говорят, будто их украдут подвальщики и съедят. Я вспомнил об этом и поежился. Не очень-то я верю, что они едят детей, но все равно... теперь мне было не жалко убитых.
Следующий день прошёл без приключений. Мы мирно шли по проспекту. Некоторое время над нами кружилась ворона. Егор нервничал и пару раз стрелял вверх, чтобы отпугнуть ее. Не помогло, она даже не заметила, а нам пришлось искать стрелы, не разбрасывать же их на дороге! А ворона потом сама отстала. Ворона не станет нападать на человека с крысой. Крыса для нее слишком сильный противник. Вот одинокому человеку ее действительно стоит опасаться. Потом Коля подстрелил взрослую мышь, я же нашел целый выводок мышей. Мышат мы оставили себе, у них самое вкусное мясо, а остальных отдали хозяину каравана, пусть он распределит их между остальными нашими попутчиками. Свежее мясо всяко лучше сушеного, да и запас лишним не бывает.
К середине третьего дня пути мы пришли на улицу Теплова 14, это было очень высокое здание, целых десять этажей. Во дворе дома еще с прежних времен осталось несколько яблонь и вишен, и караванщики решили поменять часть товара на сушеные фрукты. Ну а у меня тут было личное дело, я, собственно, в первую очередь из-за этого и в караван пошел.
На первом этаже дома было небольшое кафе, по вечерам там, вероятно, были танцы, а днем можно было просто посидеть, выпить пива или чая. В таких местах всегда все знают, я туда и пошел. Барменом был молоденький паренек, лет пятнадцати, наверное, сын хозяина. Наверное, правильнее было бы для начала что-нибудь заказать и поговорить за жизнь, но я не стал тратить ни времени, ни денег.
- Не знаешь, где живёт семья Кирьяновых?
-Знаю. - равнодушно ответил он. У меня на душе полегчало. Все эти годы я ничего не знал о них, не знал, пережили ли они первые дни Микрострофы.
- Ну и где же?
- Ой, какой шустрый, - бармен ехидно прищурился. - А ты не слушал, что за информацию платить надо?
-Понятно, - ответил я задумчиво, ласково поглаживая свой мачете. - Как-то один тип тоже отказался мне что-то говорить бесплатно, с тех пор его никто не видел, к чему-бы это?
Бармен нервно заозирался в поисках поддержки. Вот только время было для него неудачное - середина дня, все работают, небольшой зал практически пустой, не считая пары караванщиков, зашедших на кружку пива. Сила была на моей стороне, а не на его. Вечером тут было бы полно его дружков, ну так вечером я и сам не стал бы так нарываться, я не дурак.
Парень заметно сник. Мой мачете прямо-таки притягивал его взгляд. Меч я оставил в повозке старшего, разумеется, с мечом в чужом поселке ходить не принято, но мачете тоже был хорош, я на рукоятке делал зарубки, когда убивал очередную добычу. Бармен косился на эти зарубки, уж не знаю, что он навооброжал себе.
- В первом подъезде, на втором этаже, квартира двести первая, - выдавил он наконец.
- Ну смотри, если не соврал, то бить не буду. И на будущее совет - не считай себя самым крутым, всегда найдутся покруче.
Я ушел, не оглядываясь. Бармена я не боялся. Если уж он так легко струсил в разговоре со мной, то и ударить в спину не посмеет, тем более при наших.
Коля и Егор знали, куда я пошел, они ждали меня снаружи. Вообще-то Коля хотел пойти со мной, но я сказал, что сам справлюсь. Ну и теперь они проводили меня только до квартиры.
Двери квартиры, как и у нас в поселке, были открыты. Не настоящие двери, разумеется, с прежних времен - эти для нас слишком велики, их открывать-закрывать - огромный труд. Говорят, в первые дни Микрострофы многие погибли просто от того, что не смогли открыть дверь и выйти, жили только, пока не закончились вода и продукты. А теперь внизу дверей прорезаны или прорублены нормальные, для нашего нынешнего роста, входы. Обычно их запирают только на ночь, на всякий случай.
Я вошел и замешкался в дверях. Я всегда был нерешительным, а тут чужой поселок и чужая квартира, и люди, которые меня 10 лет не видели и, наверное, забыли. Потом я подумал, что стоять у входа - это совсем уж глупо, и пошел вперед. Наверное, все были на работе, я дошел до середины квартиры, никого не встретив. Потом из-за угла выскочила маленькая девчонка, лет пяти, испуганно вскрикнула, увидев меня, наверное, она вообще мало видела незнакомых людей. На ее голос из аккуратного фанерного домика выглянула темноволосая девушка, с удивлением посмотрела на меня, начала было говорить:
- А ты к кому...
И вдруг стремительно шагнула ко мне навстречу, радостно и недоверчиво воскликнув:
- Олежка, это же ты!
- Ага, - глупо улыбаясь, ответил я. - К тебе пришел. Соскучился. Думал, может, ты чаем угостишь, с печеньками.
- Ага, - ответила она, - угощу. Только печенек нет, пирожки есть. С яблоками. Будешь?
Следующие полчаса мы с Юлей сидели за столом, пили чай из мяты и ели пирожки с яблоками, очень вкусные, кстати, и болтали обо всем на свете. Мы вспоминали школьные годы, не школы выживания, а нормальной школы, до Микрострофы, мы с ней в одном классе учились, хвастались нынешними успехами - я показывал ей свои зарубки на мачете, рассказывал про охотничью гильдию, а она, оказывается, училась у тамошнего врача, и уже многое сама умела... Потом мы вышли во двор, Коля тоже был рад ее увидеть, ну и Егор с ней познакомился, мы все вместе прогулялись по окрестностям. Юля предложила зайти посидеть в кафе, я отказался, и Егор с Колей захихикали, они догадывались, как у меня с барменом беседа прошла. Юля не поняла, в чем дело, но спорить не стала. Хотя судя по её взгляду она о чем-то догадывалась, я всегда отличался излишним темпераментом. Мы ещё довольно долго погуляли, ведь у меня был лишь один день и надо было выжать из него максимум.
Ночевали мы во дворе дома, прямо в повозках. Охрану мы не выставляли и караульных не выставляли - здесь, на жилой территории, мы могли не бояться ни кошек, ни разбойников, не от кого было беречься. Но именно потому, что кругом жили люди, здесь нам угрожала опасность иного рода -нас могли просто потихоньку обворовать. Так что "охрана" в эту ночь заключалась просто в том, что мы спали прямо на тюках с кошачьими шкурами. Очень мягко, между прочим. Дома у меня осталось одеяло из кошачьей шкуры, из моей первой добытой кошки, зимой под ним особенно уютно...
Наутро наш караван двинулся в путь очень рано, едва рассвело. Я еле успел распрощаться с Юлей, не успел бы, но она специально встала пораньше и вышла, догадывалась, что наш старший не захочет терять зря время. До нашей основной цели - до универмага на Театральной - было довольно далеко. Погода была прекрасная, солнышко светило в самый раз не жарко но и не холодно. Полдня мы шли довольно таки беспечно. Вдруг в кустах довольно громко зашуршало, слишком громко даже для крысы. Я насторожился, но не успел еще окликнуть своих товарищей, как из кустов выпрыгнула кошка. Вообще-то кошки, как и вороны, очень редко нападают на крыс, такая добыча им не по силам. Колин папа по этому поводу говорит, что нам повезло - крысы заменили нам сразу и лошадей, и собак. Но эта кошка не побоялась - и немудрено! Я еще ни разу не видел такого огромного зверя. Уже потом, после боя, один из караванщиков сказал, что это, наверное, был дикий кот, а не потомок домашних кошек . Она не стала ждать и сразу кинулась на ближайшего - им был Егор. Тот едва успел отскочить. Драться он даже не пытался, он впервые видел живую кошку так близко и растерялся от страха. Впрочем, ни боевой топор, ни боевой молот ему и не помогли бы. Такое оружие не годится против кошки, тут нужен по крайней мере двуручный меч. Старшие мгновенно изготовились к бою, скинув чехлы с баллист, установленных на крышах некоторых из повозок. В борьбе с кошками мы всегда используем один и тот же принцип - не подпустить её близко, на расстояние когтистой лапы. Поэтому мы отстреливаемся от них из баллист, арбалетов, луков, стараясь целиться в глаза. Кое-кто из старших нападает с двуручным мечом или копьем, но это требует большой силы и большого мастерства. Кстати, один из парней-охранников как раз был с двуручником, причем он сражался, не спешившись, и я поразился его мастерству наездника - в бою обе руки были заняты, значит, крысой он управлял только с помощью голоса. Сам-то я меч даже не стал доставать из ножен. Он у меня не слишком длинный, в самый раз по моим силам, я не побоюсь с ним не дикой крысы, ни вороны или ястреба - но против кошки он бесполезен. Я достал арбалет. Пусть я не такой стрелок, как Коля, я не могу так метко целиться - зато арбалетные болты тяжелые и летят далеко.
Кошка была воистину страшным противником. Она шипела и рычала, одним взмахом когтистой лапы опрокинула повозку, огромные клыки лязгали чуть ли не над нашими головами, хвост со свистом рассекал воздух. Но едва прошла первая минута растерянности, мы сомкнули ряды и ответили залпами стрел и камней. Крысы тоже рвались в бой, и кто-то уже отцеплял упряжь, освобождая их, и большинство всадников тоже отпустило своих, я в том числе. Крысы всегда, и в прежние времена тоже, враждовали с кошками. И вот одна крыса метнулась вперед, прыгнула, метя кошке в горло... промахнулась, но и кошке не дала наскочить на караван, вот вторая крыса повисла на плече монстра, сквозь густую кошачью шерсть проступила кровь, вот арбалетный болт - может, даже мой - разорвал кошке ухо, она возмущенно взвыла от боли, от этого воя у меня заложило уши, вот камень, пущенный из баллисты, ударил ее в нос... вот опять страшная лапа вслепую метнулась вперед, ударила, сбила кого-то с ног, но парень с двуручником уже оказался рядом, с размаху рубанул по этой лапе, кровь крупными каплями закапала на асфальт... вот мой Данька взметнулся в прыжке, оказался у кошки сверху, на холке, и сзади вцепился зубами в другое ухо. Кошка заметалась, закрутилась вокруг своей оси, пытаясь достать Даньку, но тот крепко цеплялся лапами, а стрелы и камни продолжали лететь, вот только целиться стало труднее, зато и враг наш не понимал уже, откуда ждать опасности. Над общей свалкой стоял оглушительный шум - кричали люди, визжали крысы, шипела и подвывала кошка, свистели стрелы и грохотали баллисты. И наконец, после особенно удачного выстрела, когда тяжелая арбалетная стрела попала чудовищу прямо в глаз, кошка жалобно взвизгнула и вдруг развернулась, поджала хвост и кинулась бежать.
Потом мы оценивали потери - они, кстати, оказались невелики, один раненый караванщик, несколько укусов у крыс, опрокинутая повозка да перерезанные постромки. Наскоро перевязывали, запрягали, поправляли... И снова тронулись в путь.
К вечеру мы вышли к нашей цели - зданию универмага. Раньше оно было, говорят, нежилым - там только торговали. Теперь люди поставили свои жилища прямо посреди ящиков и коробок. И правильно, зачем удаляться от запасов, к тому же их ведь защищать надо. Старший переговорил со здешним начальством, и нас пустили переночевать внутри, в покое и безопасности. Весь следующий день караванщики занимались торговлей, высчитывали, взвешивали, перекладывали груз туда-сюда. Наконец громоздкие тюки с кошачьим мехом сменились тяжелыми круглыми банками консервов, аккуратными тюками хорошей, еще до Микрострофы сделанной, ткани, в повозку старшего уложили самый дорогой товар - несколько светодиодных лампочек, десяток кусков сахара и пару пачек бритвенных лезвий, из них получаются самые лучшие ножи, мой мачете, например. Еще одна ночь прошла в покое и безопасности, а наутро мы двинулись в обратный путь.
Оказывается, по дороге туда мы сделали изрядный крюк, чтобы заехать на улицу Теплова - не ради меня и Юли, разумеется, а ради яблок, а то у нас маленькие дети даже и вкуса яблок не знают. Ох, только подумал про яблоки, и во рту вкус пирожков с яблоками, которыми меня Юля угощала... когда еще попробую... Ну а обратно мы поехали напрямик, более коротким путем. Вот только короткий путь - не всегда самый лучший...
Вскоре я заметил, что местность вокруг нас изменилась. Дома стали низкими, в два-три этажа, а то и одноэтажными. Хотя выше второго этажа давно никто не жил, но все равно нам был привычен вид высоких, чуть ли не до неба, пяти-семиэтажных домов. И стояли эти дома теперь далеко друг от друга, гораздо дальше, чем в нашей части города или на проспекте.
- Ты будь теперь настороже, - сказал мне парень-охранник, тот самый, который с двуручником, его Мишкой звали.
- Почему? - не понял я.
- А ты по сторонам посмотри - ничего не замечаешь?
Я внимательно огляделся и ответил с недоумением:
- Ничего!
- Вот именно - ничего. И никого. В других местах разве так было?
Я задумался и понял, что Мишка прав. Хотя в основном жизнь проходила во дворах, улицы все же не были совершенно пусты - то и дело видны были люди, по делам или просто так спешившие в другой двор. А тут было совершенно пусто, и даже не было следов людей - я имею в виду, нынешних людей, после Микрострофы. Старого-то мусора хватало.
- Это плохое место, - пояснил Мишка. - Тут после Микрострофы никто не выжил. Видишь, дома маленькие, людей тут было немного, и друг от друга далеко. А крыс, и кошек, и ворон с ястребами много. А потом была зима... а дома старые, щелястые, в них тепло плохо держалось, и опять же крысы свободно залезали... в общем, к весне тут ни одного человека не осталось. Ну и с тех пор никто не живет, разумеется. Из людей - никто. Ну, ты понимаешь.
Я понимал. Если тут нет людей - значит, расплодились всякие опасные твари, которые не откажутся подзакусить нашим караваном. Я подумал и взвел арбалет. Долго держать его взведенным вредно, пружина ослабеет, но если на нас нападут внезапно - каждая минута будет дорога.
Но опасность пришла не оттуда, откуда мы ее ждали. Вдруг потемнело так внезапно, как бывает в доме, когда гасят лампу. Я вскинул голову и увидел, что на небе громоздится огромная, страшная туча, подсвеченная изнутри всполохами молний.
- К дому! - закричал старший, подгоняя своих крыс. - Скорее к дому, там укроемся! Гроза идет!
Говорят, прежде гроза была опасна именно молниями, от них мог случиться пожар или даже просто ударить током. Сейчас это очень маловероятно, молния бьет в самое высокое, а вокруг очень много всего такого, что выше нас. Но сильный ливень может сбить с ног, а поток воды сносит даже крыс. И мы все спешили как могли. Крысы сами чувствовали надвигающуюся грозу, рвались вперед, но до ближайшего дома было еще далеко, а первые капли уже падали на землю и на нас. Вот мой Данька жалобно взвизгнул и дернулся в сторону - по голове ему сильно ударило чем-то круглым и белым.
- Что ты пялишься, это же град! Гони скорее! - крикнул мне какой-то караванщик, я не разглядел, кто именно. Я знал, что такое град, но до сих пор никогда не попадал под него, всегда успевал укрыться. Мне было по-настоящему страшно, страшнее, чем драться с кошкой. Твердые и тяжелые льдинки падали слева и справа от меня, и я все ждал, что следующая градина ударит по мне, оглушит, опрокинет прямо в воду... а вода на дороге доходила уже до брюха крысам, они скорее плыли, чем бежали... и наконец мы добежали до дома и вскочили на низкое полусгнившее крыльцо, под защиту козырька.
Входную дверь перекосило, образовалась довольно широкая щель, даже повозка свободно могла заехать внутрь. Мы и заехали, вот только крысы почему-то не хотели заходить, они визжали и рвались.
- Они опасность чуют, - сказал старшему Коля. - Давайте не будем заходить! Нас и тут дождь не заденет!
- Посмотри, как вода поднялась! - возразил тот. - Скоро это крыльцо зальет и нас всех отсюда смоет. Крысы - глупые звери, что они понимают!
Коля не стал дольше спорить, но я видел, что он встревожен. Он мне рассказывал, что слышал от отца, будто до Микрострофы ученые считали крыс очень умными животными. Ну а я и так был настороже, после Мишкиного рассказа.
Силой и криками мы все-таки загнали крыс внутрь. С первого взгляда казалось, что старший прав - ничего опасного не было видно, пахло пылью и плесенью, зато было сухо и даже почти тепло, из-за того, что ветер не задувал. Мы привычно поставили повозки кольцом, начали разводить костер...
Все это время мой Данька был беспокоен, вертелся, принюхивался и прислушивался. Я старался его успокоить, гладил по пушистому боку и совал лакомства. Вдруг он рванулся так, что едва не сбил меня с ног, и с пронзительным визгом кинулся вперед. Я выхватил из костра горящую ветку и рванул за ним. Страшное зрелище представилось моим глазам. Сплошной стеной перед нами стояли, ощерив острые зубы, множество крыс. Серые в сером сумраке, они были плохо видны, но не приходилось сомневаться, что мы окружены со всех сторон.
Я заорал - чтобы напугать крыс и чтобы предупредить людей - и швырнул прямо в эти сверкающие зубы пылающей веткой. Яростный визг и запах паленой шерсти показал мне, что я не промахнулся. А потом началась общая свалка.
До сих пор все, кто нападал на нас, интересовался именно нами - в крайнем случае нашим товаром. А крысы нападали именно на крыс. То есть потом они, конечно, не отказались бы нами закусить, но главным для них было уничтожить вторгнувшихся на их территорию чужаков. Оказывается, до сих пор я не знал, что такое настоящая ярость, и что такое настоящий страх, я тоже не знал. Обманчивые сумерки, сбивающие с толку хуже полной темноты, неверные блики костра, горящие злобой глаза, лязгающие чуть ли не перед моим лицом клыки...
Все понимали, что в темноте у нас нет никаких шансов. Мгновенно запылало сразу несколько костров - потом я узнал, что в огонь кинули все, что можно, от пологов повозок до смены одежды. Появились факелы - а я и не знал, что у нас с собой есть настоящие факелы, пропитанные гудроном. И люди вступили в бой.
Нам помогало именно то, что крысы нападали не на нас. Мы могли спокойно, ну почти спокойно, выбирать, кому из наших животных поспешить на помощь. А дикие крысы почти не обращали внимания на мелких двуногих существ, не видя в них соперников, хотя наши мечи и стрелы уже нанесли им немалые потери. Я дрался рядом со своим Данькой, помогал ему, как недавно он помогал мне против кошки.
- Надо пробиваться к выходу! - крикнул кто-то, кажется, Мишка. Мы повернулись было к двери, но, похоже, крысы тоже поняли, что там наше спасение, и ринулись наперерез. Может, мне показалось в полутьме, но я видел, что все пространство между нами и дверью было заполнено страшными злобными тварями. Одно хорошо - лучникам теперь можно было не целиться, практически каждый выстрел попадал в крысу. Я стрельнул из арбалета пару раз в самом начале, а потом отбросил его в сторону, чтобы не мешался. Слишком много времени надо, чтобы взвести тугую пружину арбалета, это же не лук, который натягивают одним движением. Я дрался мечом, его стальное лезвие - подходящее оружие против крысиных зубов. Изредка в сполохах факелов я замечал своих друзей - вот Егор привычно и размеренно работает топором, разрубая крысиные черепа словно дрова у поленницы, вот Коля раз за разом отправляет в полет стрелу, и ни одна не пропадает зря, вот Мишка крутит двуручником, и вокруг него мертвая зона в полном смысле слова...
Потом мое внимание привлекла одна из диких крыс. Я даже не сразу понял, что в ней не так, а потом сообразил, что еще ни разу не видел таких огромных. Она не спеша вышла вперед, покрутила головой, точно выбирая себе противника, а потом вдруг кинулась на Даньку. Мой крыс был чуть ли не вдвое меньше ее длиной, но он не струсил. С яростным визгом он встретил нападение, они сцепились и покатились по земле, рыча и визжа, и во все стороны летели брызги крови и клочья шерсти.
Я стоял рядом с мечом в руке и не знал, что делать. Крысы были слишком близко друг к другу, я боялся задеть своего. Время от времени, когда передо мной оказывался серый бок дикого зверя, я тыкал в него, и тогда кровь брызгала с новой силой - но нанести серьезного ущерба мне, кажется, не удавалось. А потом я увидел, что чужой крыс извернулся и достал Даньку страшными зубами прямо за беззащитное брюхо. У меня потемнело в глазах. Говорят, до Микрострофы и то врачи не всегда могли спасти человека, раненого в живот, а уж в наше время... да еще и не человека... пропал мой Данька! Друг мой верный, мы столько раз друг друга выручали! Я забыл про осторожность, отбросил меч, выхватил мачете и бросился вплотную к свалке, и в тот момент, когда серая крыса, торжествуя победу, подняла голову - я ударил ее прямо в основание шеи.
Наверное, я сразу повредил ей позвоночник. Она даже не завизжала, а скорее завыла, задергалась, лапы ее беспомощно елозили по земле, встать она не могла... а потом я уже спокойно нашел свой меч и добил ее. Она издыхала, а я стоял, опираясь на меч, и мне было так тоскливо, хоть самому завыть... а потом кто-то толкнул меня в спину. Я обернулся и увидел Даньку, усталого, растрепанного, испачканного кровью, но явно живого и не слишком раненого. Сначала я кинулся обнимать его, а потом стал разглядывать, как это получилось. Ну что бы вы думали! Мое седло сползло у него со спины почти на брюхо, и как раз оказалось там, куда добрался наш враг. Седло порвалось сильно, но это ерунда, дома починим, зато сам Данька почти не пострадал. Ну, честно говоря, пострадал, и довольно сильно - плечо было все в крови, и он прихрамывал на переднюю лапу, но это не страшно, это заживет!
Гибель огромной крысы проделала в рядах нападающих брешь, в которую с новой силой устремились люди. Я тоже не терял времени, яростно работая мечом. Между делом я снес нашему с Данькой противнику голову и сунул ее в седельный мешок. Потом можно будет выварить ее и сделать из черепа шлем. Тяжелый, конечно, зато прикольно, опять же память будет. Жаль, что некогда было снимать шкуру. Можно было коврик сделать, перед кроватью...
Мы выбрались на крыльцо. Дождь не прекратился, но теперь мы предпочитали вытерпеть ярость стихии. К тому же под навесом дождь нас почти не доставал, так, отдельные брызги, да и вода так и не поднялась до уровня крыльца. Мы, охранники, встали с оружием у узкой щель входа, остальные приводили в порядок повозки, придумывали, чем теперь укрыть груз... Кто-то развел костер, скоро в котелках забулькал горячий обед, и жизнь показалась мне совсем хороша. Воспользовавшись минутой отдыха, я старательно забинтовал Даньке рану. По-хорошему надо было бы зашивать, но с этим можно подождать и до дома...
Пока шел дождь, мы и отдохнули и пообедали, и даже немного, по очереди, вздремнули. Потому что ясно было, что ночевать в этих местах мы не будем. И едва дождь прекратился, как мы тронулись в путь - и спешили как могли, подгоняли усталых крыс и сами подталкивали увязающие в грязи повозки. Уже почти в темноте мы вышли наконец на нормальную, с многоэтажными домами, улицу и встали на ночлег на асфальтовом тротуаре, вплотную к прочной и надежной стене дома - там, где никто не мог приблизиться к нам незамеченными.
Прошел еще один день пути. Как ни странно, никто не пытался нас ни съесть, ни ограбить, прямо на редкость спокойно прошли. Потом был вечер, лагерь, костры и поздний ужин, а потом все уснули, и только дежурный оставался у маленького костерка, прислушиваясь к тишине.
И в этой тишине я услышал странные звуки - то ли стон, то ли плач - раздававшиеся откуда-то из-под земли. Не стану врать, мне стало не по себе. Я разбудил Колю, а Егор и сам еще не успел уснуть. Все прислушались.
- Это призрак, - уверенно сказал Коля. - Или неупокоенный мертвец. Небось погиб тут случайно, похоронить некому было, вот и бродит...
Коля вообще очень любил страшные истории. И слушать, и рассказывать. Днем я бы с удовольствием посмеялся бы над этими глупостями, а ночью у костра почему-то не смешно было.
- Призраков не бывает, - все-таки возразил я. - Если бы бывали, мы бы их постоянно встречали. Мало ли народу погибает непохороненными! У кошки в пасти, например.
Мы заспорили, можно ли считать человека, которого сожрала кошка или собака, непохороненным. С одной стороны, могилы-то у него нет, с другой стороны, тело не осталось просто так на земле...
- Это человек, - сказал вдруг Егор, до того сидевший молча.
- Откуда? - снова заспорил я. - Этот дом пустой, и следующий тоже, а если даже вон в тех домах кто-то и живет, то в такую даль в одиночку не пойдет. Это ветер, наверное, гудит.
Так мы сидели и спорили, а потом мне надоело, страх куда-то исчез, и я пошел спать.
А наутро оказалось, что Егор пропал. Отдежурил свою смену - и пропал.
Мы с Колей, разумеется, собрались его искать. Но старший вдруг заявил, что он нам деньги платит за то, чтобы мы охраняли повозки, а не друг друга, и что он не намерен терять полдня из-за нашей глупости - так и сказал! Я вспылил и ответил, что плевать я хотел на его деньги и что мы уйдем, и пусть он подавится теми деньгами, которые мы уже заработали. Часть караванщиков, которые из нашего дома, встали на нашу сторону, но большинство были за старшего, они Егора не знали. Но тут вмешались старшие парни из охраны.
- Неправ ты, старшой, - сказал Мишка, чуть покачивая в руке двуручник. - Мы ведь люди... и должны друг за друга стоять. Ну мальчишка, ну глупость - и что, теперь не помогать друг другу?
- У меня караван, - упрямо возразил старший, - у меня товар, люди...
- А это кто - крысята, что ли? - яростно ответил Мишка. - В общем так - или все вместе ждем, пока они дружка своего найдут, или нам тоже плевать на твои деньги - правда, парни?
Старший, разумеется, отступил. Остаться совсем без охраны - слишком опасно, даже при том, что остался всего день пути.
- Полдня подождем, не дольше, - проворчал он. Мишка подмигнул нам, и я понял, что ждать нас будут, сколько надо.
Впрочем, мы и сами не собирались терять время. Чем быстрее мы найдем друга, тем больше вероятности найти его живым.
Вообще человеку нетрудно пропасть бесследно. На то есть вороны, ястребы, ласки, хорьки, кошки... Вот только по ночам вороны и ястребы не летают. Кошка не сможет подкрасться к лагерю так, чтобы не всполошились крысы. Ласка опасна своей манерой нападать сзади и, прыгнув на плечи, перекусывать шею - а Егор, как и все мы, на ночных дежурствах надевал куртку с капюшоном, укрепленном сзади медной проволокой, ласке не перекусить, а в открытом бою она не страшна. Хорек - серьезный противник, особенно в темноте, но после драки с ним остались бы брызги крови и примятая трава...
- Это призраки, - начал вдруг Коля.
- Вот скажешь еще раз про призраков, и я тебя стукну, - мрачно пообещал я. - Тут серьезное дело, а не твои шуточки.
- Так и я всерьез, - обиделся Коля. - Я говорю про тех ночных призраков, Егор сразу решил, что это был человек, может, он пошел искать?
- Точно! - сообразил я. - А ты не помнишь, откуда был этот звук?
- Так ведь непонятно было, как из-под земли, со всех сторон сразу...
Мы пошли на то место, где ночью услышали звук, и долго прислушивались, но днем слишком много разных других звуков мешало разобрать. Тогда мы стали ходить кругами, прислушиваясь.
Если бы пропал я или Коля, было бы проще - нас нашли бы по запаху наши крысы. Мы их сами вырастили из слепых крысят, выкормили и выездили, и они нас любили. А Егор не очень-то любил верховую езду, и сейчас, в дорогу, он взял первую попавшуюся крысу из общественной крысятни, за пару мелких серебрушек в день, и она вряд ли успела к нему привыкнуть.
- Слышишь? - окликнул меня Коля. Теперь и я уловил то ли стоны, то ли крики. Не сразу нам удалось понять, с какой стороны доносятся эти звуки, но понемножку мы все-таки стали продвигаться в нужном направлении, и вскоре уже отчетливо разбирали голос Егора, который звал нас по именам.
Я первым заметил, что впереди на земле чернеет провал. Очень осторожно, чуть ли ползком, мы приблизились к краю дыры. Это оказался старый ливневый колодец, почти заваленный ветками и всяким хламом, а закрывающая его решетка была покрыта опавшей листвой, и там даже местами трава начинала расти. Это неверное покрытие почти выдерживало вес человека... вот только в самой середине не выдержало, и там теперь зияла яма, из которой теперь отчетливо доносилось два голоса - один Егора, а второй незнакомый.
Мы задумались, как нам вытащить Егора и незнакомца из ямы. То есть понятно как, веревкой, и она у нас даже была, но слишком короткая, даже до середины не доставала. Пришлось нам предупредить Егора, чтобы он подождал нас, и быстренько сбегать назад к лагерю и одолжить под честное слово на пару минут еще две веревки, которыми в пути перевязывали груз. Потом Коля старательно связывал веревки, он умеет вязать прочные узлы, ну а я прошелся немного вокруг провала. Решетка была забита землей и мусором, уже давно, там даже трава росла и мох, и я ходил по ней без страха. И вдруг земля под ногами у меня дрогнула и поехала, и я рухнул вниз. Такие вещи всегда бывают неожиданно, но в школе выживания нас хорошо тренировали, я еще ничего не сообразил, а уже успел сгруппироваться, упал на рыхлый склон, немного прокатился и наконец вскочил на ноги, живой и невредимый.
Меня спасло то же, что и Егора - то, что неухоженный колодец был совершенно засорен. Если бы мы упали на всю его глубину, вряд ли так легко отделались бы. Правда, и подвело нас то же самое - если бы за решеткой следили и вовремя прочищали, мы бы не приняли тонкий слой дерна за надежную прочную землю.
В общем, я огляделся по сторонам. В десятке шагов от себя я увидел две размытые в сумраке колодца фигуры - одна, очевидно, Егора, а вторая девичья, длинноволосая.
Я окликнул друга и помахал рукой. Они подбежали ко мне.
- Это ты? - возбужденно спросил Егор. - Я увидел, как что-то рухнуло, даже не понял, что это, а это ты. Я знал, что вы будете меня искать. Как же нам вместе теперь выбираться?
- Это я, - ответил я. - Наверху Коля остался, он что-нибудь придумает. Ты тут с кем? Это и есть тот призрак?
- Я не призрак, - ответила девушка. - Я пока живая. Только очень есть хочется и очень устала. Я тут уже четвертый день.
- Да что ты? - поразился я. - Без еды?
- Тут вода есть, как на той неделе дожди прошли, так тут лужи остались, там внизу, под ветками, - ответила девушка. - А вот с едой хуже. Я нашла немного пастушьей сумки, но ее ненадолго хватило, и щавеля пару листиков.
Я сочувственно вздохнул. Пастушья сумка съедобна и даже неплоха на вкус, но водяниста, ею трудно насытиться. Весной, когда зерно прошлого урожая заканчивалось, мы с удовольствием жевали треугольные плоды, но даже тогда это не было единственной пищей на несколько дней.
- Зовут-то тебя как? - спросил я. - Меня-то, ты уже услышала, Вовкой.
- Я Лера, - ответила девушка. - Из того дома, который рядом с рынком, семиэтажного.
Мне и раньше казалось, что я ее видел раньше, но трудно было толком понять в полутьме, а теперь я точно вспомнил.
- Мы же с тобой в одном классе учились! - воскликнул я. - И с Колей ты тоже знакома, он там, наверху, сейчас нас достанет!
- Эй, - раздался тут сверху голос Коли. - Вы там вообще живы?
- Живы-здоровы, - откликнулся я. Коля заворчал недовольно:
- Ну вот, и как мне теперь одному всех троих вытаскивать? Ты, наверное, специально грохнулся, чтобы не работать!
- Зачем одному? - сообразил я. - У тебя же там крысы, привяжи их к веревке, мигом вытащат.
Вместо того, чтобы порадоваться, как я здорово придумал, Коля опять стал ворчать:
- Ну вот, мне теперь за крысами в лагерь идти... Мог бы сходить, пока я веревки связывал, а не проваливаться!
- Если бы я не провалился, мы были бы вдвоем, и мне бы такая умная мысль в голову не пришла бы. И мы бы тащили вдвоем, и ты тоже тащил бы, а так всех вытащат крысы!
Коля, может, и нашел бы что ответить, но Егор не выдержал:
- Слушайте, может, вы потом поссоритесь? А сейчас ты нас все-таки вытащишь, хоть крысами, хоть как?
Ворча, Коля ушел, а мы сидели внизу и вспоминали школу. Вернее, это Егор с Лерой болтали, а я решил немного осмотреться по сторонам. Вокруг было почти темно, и под ногами вместо твердой земли было нагромождение веток и мусора, но я все-таки отошел на несколько десятков шагов. А потом вдруг из под моих ног вывернулось что-то упругое, округлое - мне сначала показалось, что я просто поскользнулся на гладкой ветке... потом я понял, что это была не ветка.
Это была змея.
Наша жизнь полна опасностей, нам даже от галки не так-то просто отбиться, одна кошка может справиться с несколькими десятками людей, но все-таки и с галками, и с кошками мы можем драться - и побеждать. Драться со змеями мало кому случалось. Они нападают стремительно и убивают первым же броском. Наше счастье, что они так редко встречаются.
Я закричал и кинулся бежать. И мне не стыдно рассказывать об этом, любой на моем месте побежал бы, у меня даже меча с собой не было. Егор с Лерой обернулись на мой крик, и это их спасло. Потому что змея опередила меня, пока я бежал, спотыкаясь и увязая в рыхлой грязи, она уже выбралась из-под веток и замерла перед ними, свернувшись в многочисленные кольца - и я знал, что сейчас эти кольца в одно мгновение распрямятся, и змея метнется вперед быстрее, чем может увидеть человеческий глаз.
Вот только в тот самый миг, когда она бросилась вперед, Егор оттолкнул Леру в сторону, а сам прыгнул в другую. Блестящая черная голова пронеслась посредине между ними, метнулась в сторону, почти достигнув Леру - но Лера то ли случайно споткнулась, то ли специально кувырком ушла от чудовищной пасти. Промахнувшаяся змея замерла, словно соображая, что ей делать дальше, а сзади уже подскочил Егор, и его тяжелый топор опустился ей на шею.
Конечно, с первого удара нечего было и думать убить это страшилище. Прочная гладкая чешуя надежно защищала ее, и лезвие топора скользнула по ней, не повредив. Но сам по себе удар оказался силен, змея, казалось, была ошеломлена. К этому времени я тоже опомнился. Мачете был при мне, но мало чем мог мне помочь там, где тяжелый острый топор не справлялся, так что вместо оружия я схватил какую-то тяжелую палку. Змея уже снова разворачивалась, чтобы броситься на Егора, и тут я подскочил к ней с другой стороны и ударил своей дубинкой по голове. Она дернулась в мою сторону, видно, хотела посмотреть, что это еще за новый враг, и тогда Егор снова атаковал ее.
Змеи стремительные и опасные, но, к счастью, они глупые. Если бы она могла соображать хотя бы как крыса, то сообразила бы, что мы не можем причинить ей серьезного вреда, и запросто расправилась бы с нами по очереди. А так мы прыгали и молотили ее, а она только мотала головой туда-сюда.
По правде говоря, это не могло продолжаться долго. Мы уже здорово устали, и в любой момент могли споткнуться, и все такое. Но мы и не думали победить, мы только ждали, пока вернется Коля.
Наконец сверху раздался Колин голос:
- Ну как вы там, не соскучились?
Мы с Егором не могли ему ответить, потому что это отвлекло бы нас, вместо нас отозвалась Лера:
- Ой, Коля, тут такое! Ой, давай скорее, пожалуйста!
На этот раз Коля не стал зря препираться, он быстро скинул веревку, Лера обвязалась под мышками, и ее медленно потянуло наверх, она пару раз испуганно пискнула, а потом исчезла между прутьями решетки, и спустя некоторое время веревка снова опустилась вниз.
- Егор, давай наверх! - крикнул я, в очередной раз опуская свою дубинку на голову чудовища.
- А как же ты? - отозвался Егор, в свою очередь наскакивая сбоку. Тут я сообразил, что мы действительно не можем подниматься наверх по очереди. Если кто-то из нас останется один, то уж наверняка погибнет.
- Что же вы? - крикнул сверху Коля.
- Давай вдвоем, разом! - предложил я в отчаянии.
- Веревки не выдержат! - крикнул в ответ Егор.
- А что делать?
- Пусть Коля еще веревок принесет!
- Столько мы сами не выдержим! Давай рискнем, а что нам терять? Хуже не будет! Давай вместе! Ну!
И мы одновременно бросились бежать, и вцепились в веревку, привязываться было некогда, и хором заорали Коле что-то невнятное... Нам казалось, что прошло ужасно много времени, пока веревка наконец натянулась и оторвала нас от земли, так долго, что змея успела опомниться и двинуться в нашу сторону, и она даже почти достала нас, уже в воздухе Егор последний раз стукнул ее топором по морде, и веревка пугающе потрескивала над нашими головами, а потом мы наконец рывком поднялись высоко вверх и наконец выбрались на поверхность.
Мы пролезли между прутьями решетки и вышли на твердую землю, едва не падая от усталости, и Коля с Лерой кинулись к нам, Коля схватил меня за плечи, а Лера прямо повисла у Егора на шее, визжа от радости. Они расспрашивали нас, смеялись и радовались.
- Жалко, что вы ее не прибили, - сказал наконец Коля. - Змеиная шкура дорого стоит.
- Хорошо, что она нас не прибила, - ворчливо возразил я. - Моя шкура мне еще дороже.
- Ох, старший нас точно прибьет, - с тревогой сказал Егор. - И так сколько провозились, а теперь еще Леру домой провожать.
- Не надо! - воскликнула с испугом в голосе Лера. - Я не хочу домой! Можно, я с вами пойду?
- Почему? - удивился я. - У тебя же там родные, друзья...
- Нет у меня родных, - грустно ответила Лера. - Все мои давно погибли, в самом начале. А друзья... ну их, таких друзей... они меня замуж продать хотели.
И тут у нее прямо потоком слезы потекли, а ведь она не плакала, когда они с Егором сидели в темноте на дне ямы. Я вспомнил, что про дома около рынка правда ходили нехорошие слухи, что там одни бандиты и все такое, но что они своих женщин продают - я не знал. Мы растерянно переглянулись.
- Пойдем с нами, конечно! - первым ответил Егор и взял Леру за руку.
Старший поворчал, конечно, для порядка, но мы не обижались, мы понимали, что работа у него такая. С другой стороны, чего особенно ворчать-то - мы уже почти вернулись, продуктов уже точно на всех хватит, а уж места у костра и вовсе не жалко.
- Надеюсь, закончились Ваши приключения, дальше спокойно доедем? - спросил он наконец полушутя, и мы охотно согласились, что да, хватит, доедем.
Так оно и вышло. Остаток пути мы ехали без всяких проблем, никто на нас не нападал, и даже погода не портилась. Мы приехали, и груз привезли, и нас радостно встречали, и долго распределяли грузы между двумя дворами, и лечили раненых крыс, и хвалили за смелость нас троих...
Вот только почему-то теперь мне стало в родном дворе скучно и неинтересно. И я понял, что пройдет совсем немного времени, прежде чем я снова двинусь в путь - не знаю, куда и зачем, но куда-нибудь обязательно...