- Ты есть в списке... - Ки поднял глаза и уставился на белокурого мальчика влажными, широко открытыми глазами.
Мальчик обхватил себя руками, и его пальцы механически нащупали кобуру с пистолетом, которая явно смотрелись бы на нем смешно, потому что казалась просто огромной, если бы он заправил в джинсы длинную, доходящую до бедер белую рубаху.
- И что это значит? - ему было ещё совсем мало лет, ему было 13, а Ки было 20, но это не имело значения.
- Это значит... что тебе придется нелегко. А ещё это значит, что прямо сейчас я не смогу тебе ничего объяснить. Ты поймешь это сам однажды.
- А можно мне хотя бы посмотреть список?
Ки протянул ему листок, длинный, чуть заворачивающийся на конце, потому что когда Ки держал его в руках, то закручивал в трубочку.
Перед глазами мальчика поплыли имена. Почерк был почти каллиграфическим, но из-за множественных завитков и черточек, которыми были украшены буквы, было сложно читать имена, хотя он почти не задерживался, чтобы расшифровать их. Список все пополнялся и пополнялся, а чернила светились золотом.
Мальчик чуть отодвинул палец, потому что очередное имя, вдруг возникшее на странице, чуть не задело его.
- Не бойся, - сказал Ки. - Не бойся ничего вообще. Потому что если ты испугаешься, ты потеряешь свою надежду и свою веру. Они есть у тебя. Береги и ни за что не позволяй им закончится.
- Надежду на что, - мальчик нахмурился, подумав о чем-то и тут перед глазами всплыло ещё одно имя, но на этот раз оно словно попыталось выскочить за пределы бумаги. "роберт д. Терренс" - гласили слова.
- Это мой отец, - растерянно проговорил мальчик. - А он знает, что есть в списке?
- Да, он знает.
- Ничего себе!!! Ты тоже показывал ему??
- Нет. Он не знает о его существовании.
- Но тогда я вообще ничего не понимаю.
- Рано. Ты должен расти очень сильным, чтобы, когда поймешь, у тебя этих сил было очень-очень много. Ты запомнишь это? Обещай, что запомнишь.
- Но вдруг я что-то понял неправильно? И запомню что-то не то.
- Ты все правильно понимаешь. Твое сердце понимает.
- Я даже не знаю хорошо это или плохо!
- Иногда кажется что хорошо, иногда - что очень-очень плохо.
- Эй. - Ки произнес это, но мальчик просто стоял и смотрел в сторону горизонта.
- Ты ведь воин. Просто тебе нужно ещё немного времени.
- Отец сказал, что я ещё никакой не воин. Что мне надо подрасти. Что я маленький и глупый. Отец сказал, что мне пора бы взяться за ум и не пытаться участвовать в войне за северную землю. А я сбежал, забрал его пистолет, и сбежал, а теперь я понимаю, что ничего не смогу, и что у меня нет чего-то очень важного. Вот как у отца. Я не знаю, чего у меня нет, и что есть у него, но когда я это найду, то смогу бороться.
"Или умереть" - подумал про себя Ки, и тут же выругал мысленно за эту глупость.
- ...И я тогда решил это найти. Мартин, тот старик, у которого лавка со странностями, он сказал, что у меня сердце белого зверя. Но я не знаю, что это значит. А теперь ты ещё с этим списком. Я ненавижу тебя! Всех! Вы постоянно говорите какие-то дурацкие вещи, а потом сходитесь в одном - что мне пора домой, учить уроки и помогать соседским ребятам укреплять качели на высоком дереве. А я хочу вернуть северные земли, потому что там когда-то был наш дом, когда мама была жива, там был дом, и отец всегда говорил ей про огромные поля сиреневых цветов! А потом она умерла, Ки, она умерла, и мы уехали оттуда, потому что отец не мог больше слушать её шаги, которых нет! Он не мог больше спать, а у него был я, и я входил к нему утром, а он говорил, что не спал всю ночь, а я варил ему кофе и приносил книги, и читал понравившиеся куски, а он меня не слышал, он не слышал меня, Ки!
- Зато он слышит тебя сейчас.
Мальчик тяжело дышал, по его щекам катились слезы - огромные, детские. Он весь дрожал, и от этого казался ещё младше.
- Тебе так много ещё предстоит, ты знаешь?
- Нет! Я не знаю! Я запутался, мне страшно!
Ки молча смотрел на него. Он знал, что страшнее повернуть назад, даже если бы это и было возможно. И он знал ещё, что этот парень никогда не свернет. Он будет помнить всегда то, что увидит однажды. Он будет жить и умирать тысячи раз, и быть может все это одновременно, и он обязательно вернет северные земли, он обязательно вырастет, он обязательно сможет выстоять и быть может он будет тогда счастлив.
- Скажи мне, - спросил мальчик, глотая слезы. - Скажи мне, только не обманывай, ладно, скажи, это что, список тех, кто должен скоро умереть?
Ки не знал.
Он не хотел думать так, и потому сказал:
- Ты должен победить смерть.
Мальчик опустил руки, и они повисли вдоль тела, они выглядели так, словно в них не было костей. Тогда Ки подошел и обнял мальчика.
- В тебе, - шепнул он - есть то, что когда-то было во мне. Но ты сильнее. Я открою тебе тайну - я тоже есть в списке. И я открою тебе ещё одну тайну - я по-настоящему боюсь. Даже когда тебе будут говорить, что ничего не стоит больше ждать, ты не верь им. Даже если это будет самый близкий тебе человек. Ты не верь, потому что этот человек тоже боится, и ты держи его так крепко, как будто он и есть - твое последнее небо, куда ты отправишься, когда все здесь подойдет к концу. Я люблю тебя. И я буду любить тебя всегда, и когда тебе станет очень плохо, даже если тот человек все-таки отпустит твою руку и уйдет прочь - ты помни про то, что я тебе говорил - ты должен добраться живым. Ты должен вернуть те самые земли, и тогда все изменится. Тогда все поменяется.
- Что изменится? - тихо, почти без голоса шепнул мальчик.
Ки отстранился, и тот снова безвольно, как раненый, прислонился к его груди. Ки положил руку ему на голову, словно хотел погладить.
- Всё изменится. Потому что когда ты обретешь это самое Важное для тебя, ты обретешь это раз и навсегда.
- Это смысл списка?
- Да, это смысл списка.
- То есть у меня будет что-то, чего я никогда не смогу потерять? Никогда?
- Нет, никогда.
- А если я не захочу так?
- Все равно не сможешь.
- А если стереть свое имя?
- Ничего не выйдет.
- Сжечь список?
- Я пытался, - грустно произнес Ки, и тут мальчик заметил на его лице такую печаль, которую можно было даже назвать скорбью, если бы не глаза. Они были ещё живые, такие живые, что становилось даже от чего-то жутко.
- Помоги мне, - прошептал мальчик.
Ки покачал головой.
- Ты должен пройти все это один.
Повисла пауза. Такая долгая, что показалось, кто-то убавил звук всего мира.
А потом Ки вдруг произнес:
- Ты знаешь, что можешь оживить того, кто называет себя мертвым?
Это было так неожиданно, что мальчик отпрянул и поглядел на Ки как-то совсем по-чужому. Он отступил на шаг. Потом ещё на шаг. В этих словах Ки было что-то очень, очень странное, что-то, что не пугало его в том смысле, в котором могло бы напугать. В этих словах как будто была вся тайна того, что было сказано до, но мальчик не мог увязать всего этого вместе.
- Любого из списка, - произнес одними губами мальчик.
Ки стоял на прежнем месте и качал головой.
- Нет, не любого. И только одного. Не гадай сейчас. Ты его узнаешь.
-А если НЕ получится?
- Тогда ты тоже умрешь.
Холодок пробежал по всему телу и угнездился где-то между лопаток. Ему хотелось обнять Ки снова, потому что ему было безумно страшно, и ещё больше непонятного вертелось в голове, но теперь он почему-то не мог этого. Потому что Ки говорил о смерти так, что сердце покрывалось льдом.
Он больше вообще не мог ничего спрашивать. Ему хотелось спросить, а как же ему понять , как оживить того одного, но он молчал.
- Иди. Беги скорее, - сказал Ки.
Мальчик ощутил, как слабеют ноги.
- Когда тебе покажется что все исчезло, у тебя все ещё будет шанс на победу. Он есть у тебя всегда. Не останавливайся никогда. А теперь беги. Беги сейчас! - в голосе Ки прозвучало что-то потустороннее. Похожее на голоса из снов.
- Я не хочу быть в списке, не хочу! - прошептал мальчик, но Ки не слышал этого. - я не хочу быть там, не хочу быть в дурацком списке... - он бормотал это, удаляясь от Ки с каждым шагом, в сторону огромного поля, в сторону горизонта. А потом подул ветер, и ему пришлось идти сквозь него, ветер свистел в его ушах, ветер был его братом и другом, ветер был душой огромного зверя, ветер был богом и был болью. И сквозь этот ветер мальчик вдруг расслышал биение сердца, приняв его сначала за свое. Этот звук словно бы родился из пустоты, но билось оно как-то неровно, тревожно, порой промежутки между биением оказывались совсем долгими, от чего мальчику становилось вдруг страшно, но он тогда опускал руку к кобуре и вспоминал те отрывки из книг, что когда-то зачитывал отцу. Но потом все неизменно растворялось, улетало прочь, оставляя только тот самый звук, и перед глазами горел золотым сиянием список, который Ки наверное уже снова свернул в трубочку и сложил в карман. И теперь стоит и смотрит в ту сторону, где скрылся мальчик, стоит и смотрит, а может быть тоже отправился дальше. Мальчик надеялся, что Ки тоже умел дарить кому-нибудь крылья, ведь тогда он тоже никогда-никогда не умрет.