Париж, с высоты Eiffel Tower,  смотрелся опрятной бабусей в чепце из бретонских кружев.

А еще вчера, когда автомобиль  в плотном трафике  вползал в город,  у него складывалось
другое впечатление. За стеклом мелькали до боли знакомые, скучные  картины  московских
окраин. Сходство усиливалось  руганью Леона с водителями арабами, норовившими впихнуть
свои ржавые жестянки перед носом его  Alfa Romeo. Лео подобрал их с Жаном  недалеко от
Амьена и через несколько часов они въехали в подземную парковку  престижного
шестнадцатого округа французской столицы.
Простившись с Жаном он спустился в метро. По вагонам ходили шарманщики и продавцы
лотерей, было торжественно и немножко грустно. На станции "Монпарнас — Бьенвеню" вышел, 
уже стемнело и следовало позаботиться о ночлеге. Меняльные конторы  работали строго
до восьми и все позакрывались. В отеле, где он попытался устроиться до утра,
в администраторах служил бывший соотечественник. Одессит, минут десять ностальгировал,
вспоминая былое, но категорически отказался  рассчитаться утром, когда откроется обменник.
Русские за границей очень скоро превращаются в равнодушных эгоистов.
Пожилой француз в маленькой гостинице напротив, выдал ему ключ от номера
без лишних вопросов. 

После обжигающего душа, едва расслабившись, организм напомнил о себе урчанием в желудке.
Просить в долг еду было бы верхом наглости и порывшись в вещах он извлек на свет банку
московской тушенки, бог весть, как  попавшей в рюкзак. Вспарывая перочинным ножиком тугое
баночное брюхо  усмехнулся родившемуся каламбуру - приключения русской тушенки в стране
обжор. Мясо оказалось  жестковатым, но удивительно вкусным, по-французски!