Волков Юрий Николаевич : другие произведения.

Подонки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  
   []
  
  
   Юристы, они такие же люди, как и остальные.
   Конечно - они знают законы и способы их применения. Но это всего лишь свойство памяти. Хорошее хранилище информации и не более.
   Одно из главных качеств юриста, это постоянная готовность к получению неверной информации. То есть готовность к тому, что тебе будут врать. Врать по мелочам или по крупному, из страха или от самолюбия, из меркантильных интересов или от глупой бравады.
   Отсюда постоянный и безэмоциональный анализ полученных сведений. Выдержка и здоровый цинизм.
  
   Женька Гусаков работает юристом.
   Он сотрудничает с юрфирмой ООО 'Народный адвокат'. Это та контора, которая на 'Менделеева'.
   К моменту описываемых событий, за девять лет его адвокатской практики, Гусаков успешно поучаствовал в паре десятков арбитражей, в сотне гражданских процессов и в тройке уголовных дел. Опыт огромный. Всякое, конечно, бывало. Но процессы он, так или иначе, вытягивал.
   Естественно, он не пил, не курил и занимался своим здоровьем. Берёг мозги - свой главный рабочий инструмент. Да и вообще...
   А ещё, Гусаков был занудой. Настырным, цепким, внимательным к мелочам, занудой.
   Адвокат, короче. Въедливый и дотошный.
  
   Что ещё сказать?
   Жена - Яна. Обыкновенная женщина. Очень симпатичная и жизнерадостная. Янка, просто излучала довольство жизнью, как и любая другая обеспеченная, любимая и любящая супруга. Она закончила РАНХиГС, факультет 'Экономика и управление предприятием' и работала в районной администрации, первым помощником заместителя начальника управления кадровой политики.
  
   Дочь - Мария. Которая почему-то обижается на родителей за своё библейское имя и требует, чтобы её называли 'Мэри'. Хотя, какая к чёрту разница, что 'Мария', что 'Маша', что 'Мэри', сущность-то не меняется. В остальном - спокойный, уравновешенный ребёнок. Этакая крошечная взрослая женщина
  
   Что ещё?
   Большая, трёхкомнатная квартира в закрытом жилом комплексе 'Старгород'. Дача, тоже в охраняемом секторе. Машина. Все атрибуты успешного человека.
  
   * * *
  
   Всё произошло в две тысячи девятом году. В октябре месяце.
  Женьке тогда было тридцать два.
   Янка не пришла домой.
   Обычно её на 'служебке' подвозили в половине седьмого, к въезду на территорию комплекса. В тот, Богом проклятый четверг, она не приехала. Телефон не отвечал...
   После восьми вечера, Женя начал серьёзно волноваться. Позвонил Янкиной знакомой, с которой те вместе работали. Можно сказать - подружки.
   - Настя, ты не в курсе, где Яна. Она на звонки не отвечает.
   Насте явно неудобно было говорить. Она мялась, 'экала', короче - странно себя вела.
   - Настя, - слегка запаниковал Гусаков, - что случилось? Мы тут с Машкой с ума сходим. Если знаешь, где она сейчас - подскажи.
   Настя ещё немного помялась и выдала:
   - Она... Яна... Уехала с Эдуардом Николаевичем...
   - Что за 'Эдуард Николаевич'?
   - Это - Юрьев.
   - Какой Юрьев?
   - Ну,... Это первый замдиректора департамента городского хозяйства... Юрьев Эдуард Николаевич.
   - А ты случайно не в курсе, куда они уехали?
   - Нет, Женя, я не знаю.
   Вот такая ситуация.
   Слегка напуганная Мария с тревогой спросила:
   - Пап, ну что?
   Женька задумчиво прищурился:
   - Фигня какая-то, доча.
  
   * * *
  
   GPS трекеры Женя присобачил на телефоны всей семье. Даже у тёщи и у Женькиной матери стояла 'следилка'. Ну, так... На всякий случай.
   Вот этот случай и появился, ети его...
   - Дочь, собирайся, поехали мать искать.
   Не оставлять же ребёнка одного на ночь глядя, правильно?
   Гусаков в один карман положил электрошокер, в другой сунул перцовый баллончик, снял с вешалки ключи от машины.
   Подумал немного и напялил плечевую кобуру со своим травматом МР-80, в барсетку засунул лицензию на ношение. Накинул пальто.
   - Готова, солнышко? Пошли.
  
   Локатор показывал здание на 'Госпитальной'.
   Гусаков крутанулся вокруг квартала. Вернулся к точке сигнала. Гостиница 'Оазис'. Четыре этажа. Помпезная башня смотрелась архитектурным излишеством. Железные ворота, кирпичный забор, на заборе плакаты - 'Номера, сауна, ресторан'.
   Подумалось:
   - Господи, какого хрена она тут делает, в этом захолустье? Притон какой-то.
   Припарковался у закрытых ворот. Попросил:
   - Мэри, посиди в машине.
   Та согласно покивала.
  
   * * *
  
   Женька на ходу переложил ствол в карман, снял с предохранителя и постучал в калитку.
   Открыл охранник в камуфляжке. Здоровый как слон.
   - Здравствуйте, - (вежливость, прежде всего), - я могу пройти?
   Амбал подозрительно выглянул за калитку, осмотрел улицу.
   - Зачем?
   - Здесь, где-то, моя жена. Я бы хотел её забрать...
   - Нет здесь твоей жены. Выйди за ворота! Быстро!
   Охранник напирал всем телом на Гусакова, выдавливая его с территории.
   Женька упёр тому в живот ствол травмата.
   - А если я тебе в пузе дырку сделаю? Что ты на это скажешь?
   Амбал замер и осторожно опустил взгляд. МР точно копировал 'Макара'. Не отличить.
   - Мужик... - обеспокоенно спросил охранник, - Зачем тебе неприятности?
   - Ты наверно не понял?... Там где-то моя жена. А я сильно разозлённый муж. И я отправлю на кладбище и тебя, и весь персонал вашей вонючей малины, но заберу её домой.
  
   Тут сзади тихонько спросили:
   - Паап... Всё нормально?
   - Нет, дочь. Не всё нормально, - разозлился Женя.
   И мужику:
   - Не дёргайся. И будешь жить.
   Тяжело вздохнул. Не глядя за спину, спросил:
   - Дочь... Я, где сказал сидеть?
   - Папа, я боюсь одна в машине.
   - Тьфу, твою мать...
   Вот что за непослушный ребёнок!
   - Так, мужик... Мы с тобой тут, что?... Устроим стрельбу? Или я просто спокойно заберу из этого притона свою супругу и уйду?
   Амбал посмотрел на Машку, на ствол, на гостиничное крыльцо...
   - Ладно,... Иди.
   Через секунду крикнул вслед:
   - Только это... Без стрельбы... Договорились?
   - Договорились.
   И Женька, на всякий случай, прикрывая Машку собой, пошёл к входной двери.
  
   Вестибюль поражал вычурной, безвкусной красотой.
   Из-за стойки, высокий парень в белоснежной водолазке, вежливо поинтересовался:
   - Добрый вечер. Я могу вам чем-то помочь?
   Женька достал из барсетки Янкину фотографию.
   - Вот это... - он посмотрел на бейджик, - Андрей... Моя жена. Она где-то у вас. Я бы хотел её забрать...
   'Андрей' громко сказал:
   - Охрана!
   Из двери за стойкой вышел ещё один боец в горке.
   - Что?
   - У нас неприятности... Вот с этим мужчиной.
   Женька достал из кармана пистолет и пояснил:
   - Вот это - мой ствол.
   Достал из барсетки бумагу:
   - А это - разрешение на ношение...
   Все напряглись.
   Машка опять заканючила:
   - Паап...
   - Стой за моей спиной, - рыкнул Гусаков.
   Мария не унималась:
   - Дяденьки, тут наша мама...
   Пауза длилась с минуту. Потом охранник дёрнул плечом:
   - Да пусть забирает. А то он тут сейчас натворит делов от расстройства... Только это... Мужик, давай договоримся - без стрельбы и драки.
   - Не будет стрельбы, - успокоил Женька, - и драки не будет. У меня ребёнок. Я не стану её травмировать.
   - Ладно, - успокоился администратор Андрей, - только пусть Василий с вами сходит... Во избежание, так сказать. Ваша жена с её... эээ... спутниками, в двенадцатом номере. Это второй этаж, третья дверь направо... Но сейчас там никого нет. Они в сауне отдыхают. Это туда.
   И он ткнул пальцем в конец коридора.
  
   * * *
  
   Тот, кого назвали Василием, пошел вперёд.
   - Иди за мной...
   Охранник придержал Гусакова в дверях:
   - Смотри, ты обещал...
   - Да всё нормально, - ответил Женька и вошёл внутрь.
   Адвокатская натура заставила предпринять некоторые меры. Он достал телефон и включил камеру. Так с камерой и ввалился в помещение.
   Народу в сауне было мало. В центре помещения, в маленьком бассейне, булькались две полуголые бабы. Слева, на небольшом огороженном подиуме, стоял стол и большой белый кожаный диван.
   Янка, пьяная и голая, сидела на этом диване между двумя такими же пьяными и голыми мужиками-пузанами.
   Женька направил камеру и не успел перехватить дочь. А Машенька метнулась к матери, потянулась через стол:
   - Мама! Мамочка!
   Янка с трудом сфокусировала взгляд.
   - Дочь?... Что ты... Здесь... Делаешь?
   - Мама, пойдем домой! Пожалуйста! Пойдём!
  
   Евгений подошел вплотную. Внутри всё кипело. Хотелось прикончить всю компанию к хренам. Но внешне он оставался спокойным. Профессиональная выдержка и ребёнок рядом не позволяли эмоциям выплеснуться наружу.
   - Яна, пошли домой.
   - О! Рогатый явился! - заржали мужики, - Чё? Потерял свою шлюшку?!
   Женька сразу решил, что эти двое покойники. Но охранник выдвинулся вперёд:
   - Мужик... Всё потом... И не здесь...
   Евгений взял жену за руку:
   - Яна, пошли домой.
   - Никуда я с тобой не пойду. Скотина!... Ты мразь, ты понял! Ты мне всю жизнь искалечил! Тварь!...
   Она пьяно выворачивала руку, пытаясь стоять прямо и гордо. Выходило хреново. Пьяная баба, выплёвывающая ругательства вызывала чувство омерзения.
   Машка обняла мать и тянула её к выходу. Та грубо её оттолкнула.
   - Я... Никуда... Не пойду... Ясно?!
  
   Терпение кончилось. Женька протянул руку, намотал Янкину шевелюру на кулак и рванул на себя. Та, не удержав равновесие, упала на колени.
   Один из её хахалей шагнул к Гусакову и попытался его ударить. Мда... Пьяный в сиську мужик, размахивающий кулаками, - жалкое зрелище.
   Боковой слева в голову опрокинул это чучело через перильца в бассейн. Прямо на истерично завизжавших баб.
   Василий прыгнул следом и, подхватив кашляющего и матерящегося мужика подмышки, поволок его на сушу. Видимо побоялся, что утонет.
   А Женька потащил жену в коридор. Та брыкалась, пыталась его ударить и не прекращала орать:
   - Скотина! Отпусти меня, гад!
   Она волоклась голой мокрой задницей по линолеуму и извивалась как гусеница.
   - Ты гандон! Пидарас! Отпусти меня, сука! Ненавижу тебя! Ненавижу!
   Женька рыкнул:
   - Успокойся, дура. Ребёнок смотрит.
   Встряхнул жену за лохмы, поставил на ноги. Та снова оттолкнула прицепившуюся Машку и неожиданно резанула ногтями мужу по лицу.
   - Да твою же мать... Ну ладно.
   И он врезал женщине кулаком в солнечное сплетение. Та хрюкнула, согнулась, открыла рот, как рыба, пытаясь вдохнуть. Так, согнутую, сверкающую голой задницей, он и попёр её по коридору на выход. Янка, выпучив глаза, семенила за ним, держась за живот.
  
   Уже перед самой дверью, супруга заупрямилась, завырывалась, захрипела отрывисто:
   - Сумка... Документы... В номере...
   Видимо экзекуция несколько протрезвила её, и она вспомнила о некоторых важных вещах.
   Женька поволок голую бабу на второй этаж. Янка, как видно смирившись с положением вещей, почти спокойно сказала:
   - Пусти... Я сама пойду... Я сама...
   Но муж волок её, как упрямую кошку, вытирая рукавом раскарябанное лицо. Янка полоснула ногтём по брови, и кровь заливала левый глаз. Следом семенила дочь, тихонько подвывая от ужаса.
  
   Ввалились в номер. Евгений, с силой опустив голову жены вниз, согнул её, поставил на колени, чтобы не мешала. Осмотрел помещение. На полу валялось разбросанное нижнее бельё и другая одежда. У подножия кровати гадко белели несколько использованных презервативов. Сумочка лежала на журнальном столике.
   Он сгрёб её, сунул дочери:
   - Держи. Пошли...
   Янка замычала, попыталась помотать головой:
   - Костюм... Пальто...
   - Обойдёшься...
   И уже со злостью, как на строптивую лошадь:
   - Пошла!
   Поддав ей коленом по голой заднице.
  
   В такой живописной композиции они прошли через двор и подошли к машине.
   Голая женщина упёрлась в борт Хонды, мычала, мотая головой, и выкручиваясь из рук мужа, не желая залазить на заднее сиденье. Мария подталкивала её в спину и со слезами уговаривала:
   - Мама, поехали домой. Мама, садись в машину. Пожалуйста.
   В конце-концов мужик не выдержал:
   - Дочь, подержи дверь...
   Схватил жену за шею и за одну ногу под колено и просто зашвырнул её в салон, как лягушку.
   Супруга, тут же, попыталась открыть вторую дверку и вылезти с другой стороны. Разражённый Женька не выдержал. Он выматерился, снова поймал Янку за волосы и влепил ей такую пощёчину, что она на некоторое время потеряла сознание.
   - Садись, Машенька.
   Пристегнул ремнями на переднем сидении плачущего ребёнка, и уселся за руль.
  
   * * *
  
   Подъехав к своему комплексу, Гусаков пошарил по карманам, отыскивая пульт от шлагбаума. Руки тряслись как у припадочного. Он совершенно не понимал, что случилось. Почему он потерял контроль над ситуацией? Это злило и пугало.
  
   Вытащив жену из припаркованной машины, он взвалил её как мешок, на плечо, голым задом кверху, и попёр в подъезд.
   - Машенька, сумку захвати.
   - Я взяла, пап. Я взяла.
   Благо - тащить надо было только на второй этаж. Иначе бы не донёс. Трясло.
   В квартире Женька бросил Яну на тахту в зале. Глянул на время. Бля... Двадцать минут первого. Ребёнок до сих пор не спит.
   - Машенька, золотце, ты кушать хочешь?
   - Нет, пап, не хочу... Иди - умойся. У тебя всё лицо ободрано.
   Он потрогал рожу. Вся левая щека липкая от крови. Рубашка и куртка уделаны, теперь только на выброс.
   Нашёл в аптечке перекись водорода и побрёл в ванную.
  
   Когда Гусаков вышел в зал, с полотенцем на плечах, Машенька уже спала, притулившись к голой матери.
   Он осторожно поднял ребёнка и отнёс в детскую, на её кровать. Снял с дочки тапочки. Раздевать не стал - побоялся разбудить. Накрыл одеяльцем, чмокнул в макушку и вернулся в зал.
   Посмотрел на спящую Янку - сердце защемило. Любил он её, дуру. Сильно любил.
   Вздохнул. Надо будить. По свежему выяснять что стряслось. Пока она не протрезвела. 'Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке'. Так что...
  
   Пошёл в спальню, принёс плед, прикрыл срам супруги. Потряс её за плечо:
   - Яна, просыпайся.
   Жена замычала и плотнее закуталась. Не просыпалась.
   Женька пошел на кухню и вынул из холодильника полторашку 'Карачинской'. Постоял над спящей, вздохнул и начал поливать лицо жены ледяной газировкой.
   Та вскочила отфыркиваясь.
   - Ты что?! С ума сошёл?!... Ты что творишь?!
   - Вставай, Яна. Надо поговорить.
   - Пошел ты!... Дай поспать!...
   Холодный душ возобновился.
   Янка махала руками, пытаясь выбить у мужа бутылку. Но координации никакой, поэтому всё время промахивалась.
   - Просыпайся, Яна. У меня к тебе разговор.
   Янка уселась на тахте. Переползла в угол, подальше от залитого места.
   - Нам не о чем разговаривать... Отстань от меня...
   - Нам есть о чём разговаривать. Просыпайся. Мне нужны ответы.
   Жена посопела, поморгала сонно, вытерла ладошкой помятое, мокрое, опухшее лицо.
   - Попить дашь?
   - Сок апельсиновый пойдёт?
   - Пойдёт, - кивнула супруга и, застонав, схватилась за голову.
  
   Высосав стакан сока, Янка вдруг подхватилась и рванула в туалет. Евгений пошел следом. Женщина стояла на коленях, на кафеле и её рвало в унитаз. Алкогольная интоксикация, мрачно подсказала память. Мда...
   В конце-концов, освободив желудок, бедняга попыталась встать. Но ноги дрожали, руки тряслись, встать не получилось. Взяв принесённую Женькой кружку воды, Яна прополоскала рот. Следом снова высосала стакан сока.
   Она сидела голая, прислонившись к стенке, и тяжело дышала. Муж поднял её на руки и отнёс на кухню, на угловой диванчик за кухонным столом. Притащил из спальни несколько подушек, так, чтобы жена была в полусидячем положении. Подал плед, в который трясущаяся Яна закуталась. Сел за стол, напротив, на табуретку.
   - Полегчало?
   - Чего тебе от меня надо?
   Женька пожал плечами:
   - Объяснений. Объяснений по горячим следам.
   - Рожа-то болит? - злорадно поинтересовалась супруга.
   Женя ехидство проигнорировал и скомандовал:
   - Давай. Объясняй. Я слушаю.
   - Я не обязана тебе ничего объяснять...
  
   * * *
  
   Он посидел, опустив глаза и зло глядя на столешницу.
   - Значит, вот так?... Хорошо... Завтра собираешь свои вещи и уезжаешь к матери. Мария останется здесь. Ты можешь жить, как хочешь, но ребёнок должен расти в спокойной обстановке.
   Янка разозлилась:
   - Ты не заберёшь у меня дочку! Понял?! Я тебе её не отдам!
   - Яна, ты забыла - кто я такой. Я адвокат. Я уже всё просчитал. Ребёнка ты не получишь. Это я тебе гарантирую...
   - Почему это я 'ребёнка не получу'? Я мать! Ребёнок должен жить с матерью!
   - Ну, судя по твоему поведению в сауне, ты отвратительная мать, - шлюха и алкоголичка. У меня есть видео... С места, так сказать, событий... Учитывай ещё и то, что квартира моя. Ты на неё не имеешь никакого права. Тебе придётся уйти, и у тебя жилья нет. Кто тебе доверит ребёнка?
   Янка сидела, опустив голову и закрыв глаза. Видимо до её пьяненького сознания доходило, хоть и медленно. Потом посмотрела исподлобья:
   - Чего ты хочешь узнать?
   - Зачем всё это было? Зачем ты разрушила семью?
   - Я разрушила семью?! - возмутилась жена. - Это я её разрушила?! Хорошо... Где моя сумка?
   - Что у тебя там?
   Рявкнула сердито:
   - Принеси мне сумку!
  
   Женя принёс Янкин баул, поставил перед ней на стол.
   Та порылась в вещах, достала прозрачный файл. С ехидцей сказала:
   - Смотри, дорогой...
   Женька извлёк распечатанные на принтере чёрно-белые фотографии. На них какой-то хахаль совокуплялся в миссионерской позе с похабной брюнеткой. Мужик сильно походил на Гусакова. Та же короткая причёска, те же выступающие скулы, очень похожая фигура. Все съёмки велись сзади и несколько сбоку. Поэтому совпадение лиц определить было сложно.
   - Ну? И что дальше?
   - А дальше, - Яна сжала губы, - дальше неси ноутбук. Неси его сюда.
  
   Женя пошел в спальню и вернулся с 'ноутом'.
   Янка достала из сумки USB флешку:
   - На, дорогой, посмотри - что на ней.
   Посидели в тишине, подождали, пока загрузится система.
   Евгений открыл флеш-карту. На ней был единственный видео-файл. Включил.
   Та же картина. Тот же мужик. Но только трахает уже блондинку, какую-то старую и не менее похабную, чем брюнетка на фотографиях. Опять же съемки сзади и чуть сбоку.
   Самец очень похож на Гусакова. Очень. Только Женя-то знал, что это не он. За двенадцать лет супружества он не только не изменял жене - у него даже в мыслях такого не появлялось. У них настолько всё гармонично складывалось, что никого другого ему и не надо было.
   - Что? - пьяно иронизировала жена. - Удивлён? Ты думал, всё останется шито-крыто? А оно видишь как - вылезло-таки наружу.
   Стало горько... Он поморщился. Доказывать что-то пьяной женщине он не собирался. Скомандовал:
   - Иди спать. Подушки захвати.
   Янка фыркнула:
   - Ты мне ничего скажешь? Не попросишь прощения? Нет?
   - Нет...
   И она оскорблённо ушла с кучей подушек в спальню.
  
   * * *
  
   Гусаков сидел, подперев голову руками. Ему было погано. Подташнивало и потряхивало. Хотелось уснуть, проснуться, а всего этого уже нет. Просто дурной сон. Из всех мыслей билась только одна:
   - Пиздец...
   Ещё и Машку в это дело втянули...
   Мир развалился. За несколько часов, счастливая, благополучная жизнь превратилась в хрен знает что, чему и названия-то не подберёшь.
   Поморщился от досады. Вздохнул устало:
   - Ладно, надо разбираться.
   Разложил порнографические фото. Долго смотрел. Ничего. Никакой информации. Может это он, а может и не он. Как докажешь?
   Включил видео.
   По всей видимости, этот клип выдернули с какого-то порносайта. Значит надо гулять по интернету - искать. Вернее всего фильм скачали с наиболее популярных ресурсов. О, Господи, чем приходится заниматься! И он набрал в поисковике - 'порно видео'.
  
   К четырём утра он нашёл.
   Топорная работа. Порнографическая короткометражка, выгруженная из мировой паутины и грубо порезанная на более-менее подходящие куски.
   Вот тут было абсолютно очевидно, что это не он. Абсолютно!
   Женька немного успокоился, выключил ноутбук, ушёл в зал, посмотрел на мокрую тахту и, постелив на пол матрац, на нём и вырубился.
   Один раз проснулся от того, что Яна снова блевала в туалете.
   Не встал. Пусть сама разбирается.
   Ему надо хоть немного выспаться. Впереди много тупой, ненужной и гадкой работы...
   Ближе к утру пришла Маша.
   - Пап, я что-то боюсь. Можно я к тебе. А то от мамы так перегаром воняет.
   - Залазь, солнышко, - поднял край одеяла Гусаков. Обнял ребёнка и снова отключился.
  
   * * *
  
   Утром его потрясла за плечо Мария:
   - Папка, мы проспали в школу! Что делать?!
   Он обнял дочку, поцеловал её в носик.
   - Сегодня - не пойдёшь. Ты вчера столько всякого пережила. Какая тут учёба? Омлет тебе сделать?
   - Ага... И какао.
   Женя встал, тяжело помотал головой, и отправился на кухню, кормить ребёнка. Он не заставил Мэри умываться и чистить зубы. Сегодня все правила были сломаны. Ситуация тяжёлая, и он не собирался осложнять её условностями.
   Дочь вяло жевала омлет.
   - Пап... Теперь вы с мамой разойдётесь?
   Гусаков прихлёбывал чай.
   - Я не знаю, Машенька. Теперь это зависит только от мамы... Но я обещаю тебе, что сделаю всё, чтобы наша семья сохранилась...
   Помолчал горько.
   - Даже если мы с матерью разбежимся, это никак не отразится на тебе. И я, и мама... мы тебя любим. И всегда будем любить. Всегда помни - мы тебя сильно любим...
  
   Дверь спальни открылась, и Яна в халатике приползла на кухню. Лохматая, бледная, с опухшими глазами, она уселась рядом с дочерью. Разлепила потрескавшиеся губы:
   - Попить есть чего?
   Женя открыл холодильник:
   - Только яблочный...
   - Давай...
   - Омлет будешь?
   Яна тяжело помотала головой:
   - Не напоминай про еду...
  
   Минут десять все сидели молча. Вдруг жена встрепенулась:
   - Мэри, а почему ты не в школе?
   - Мы с папкой проспали...
   Опять надолго замолчали.
   Мария допила какао и отнесла посуду в раковину. Потом снова уселась на диван рядом с матерью. Янка строго попросила:
   - Мэри, иди к себе в комнату. Нам с отцом надо поговорить.
   - Ты хочешь сказать, что я уже не семья? - обиделась Машка.
   - Мэри, я что сказала!
   Женька спокойно окоротил:
   - Не ори на ребёнка. Она уже взрослая девочка. И она в курсе всего... Если хочешь что-то сказать - говори при ней.
  
   Янка зыркнула на мужа, на дочь...
   - Ну ладно... Итак... Ты что-то решил?
   - Конечно, решил.
   - И что?... Учти, что я тебя никогда не прощу. Понял? Никогда... Я тебе отдала свою молодость, свою,... свою невинность. Я отдала тебе двенадцать лет своей жизни. И вот это - твоя благодарность?
   Евгений поднял руки:
   - Погоди. Погоди. Сначала я тебя хочу спросить - что ты собираешься делать?
   - Как 'что'?! Разводиться я собираюсь.
   Мария охнула, заблестела слёзками.
   - Машенька, - кинулись к ней родители, - мы тебя любим, солнышко, всё будет хорошо.
   Мария плаксиво отвечала из объятий:
   - Ничего не будет хорошо... Всё плохо...
   Женька, заглянул в дочкины серые глазки:
   - Солнышко, я же тебе обещал? Мы с мамой, - он строго посмотрел на Янку, - сделаем всё, чтобы семья не развалилась. Веришь?
   Мария покивала, всхлипывая.
  
   - Ладно, - продолжал Гусаков пытать жену, - второй вопрос. Что ты чувствуёшь в отношении меня? Только честно.
   - Ненависть... Женя, я злюсь на тебя. Ты предал семью.
   - Ясно. А хоть немного любви осталось?
   Яна тяжко вздохнула:
   - Осталось, конечно. Но, это, думаю, пройдёт.
   - И чего ты от меня хочешь?
   - Я хочу знать правду... Мне нужна правда... И не считай меня дурой!
   - Ты уверена?
   Янка вскочила:
   - Да пошёл ты в жопу! Что ты мне на мозги капаешь?! Ты не на судебном заседании, бля!... Адвокат хренов! Я хочу услышать правду!
   - Яна, 'правда' не очень приятная вещь...
   Янку аж затрясло.
   - Можно подумать - будет хуже, чем сейчас!
   - Ладно. Смотри... Машенька, тебе сейчас действительно лучше уйти к себе. Мы будем смотреть порнографию.
   Мария фыркнула:
   - Можно подумать, я порнографии не видела. Вчера, например.
   Яна залилась краской до самых ушей. А Женя попросил:
   - Иди, доченька. Я когда закончу - позову тебя... Пожалуйста. Очень тебя прошу...
  
   Маша ушла в свою спальню. А Женя набрал поиск нужного клипа. Повернул 'ноут' экраном к супруге:
   - Смотри. Это - банальный порно-сайт. Скажи, это тот же клип, что и на твоей флешке?
   - Ээээ... вроде - да.
   - А вот это - тот фильм, что дала мне ты. Смотри... Видишь, на тридцать седьмой секунде изображение дергается.
   Он повторил запись до этого места.
   - И на сорок четвёртой секунде - то же самое дёргание...
   - А теперь смотри - вот тут, на порносайте, тридцать седьмая секунда. Обрати внимание - становится видна его правая рука. Видишь?
   Он остановил воспроизведение.
   - Что ты видишь?
   - Подожди, - нахмурившись, приглядывалась Янка, - у него вся рука в татуировке...
   - А вот дальше... Абсолютно, то же самое. Увидела? В твоём фильме, те места, где видна его правая рука, - они вырезаны.
   Он снова запустил клип с флешки.
   - Видишь, тех мест, где ясно видны татуировки, - их нет. Теперь фотографии...
   Он разложил на столе листы.
   - Если специально не приглядываться, то незаметно... Но, вот тут, - он ткнул пальцем, - и вот тут, видно его запястье. Тоже всё в татуировке. Увидела? Это порноактёр. Они все зататуированы как хреновы папуасы. Кто тебе дал эту гадость?
   Яна ошарашено смотрела на фото.
   - Эдик дал... Дак ты, что?... Ты мне не изменял?
   - Ты сама всё видишь. Да и с чего ради я пошёл бы кувыркаться с такими позорными шлюхами?... И ещё подумай - зачем мне было изменять, когда у нас с тобой в плане секса всё прекрасно?... Меня всё устраивало...
   Потом горько нахмурился, засомневался:
   - Или нет? Всё было плохо, а ты только прикидывалась?
   Янка замахала ладошками:
   - Женя, нет! Нет, нет, нет! У нас всё было прекрасно... Честно...
   И тут до неё, наконец, дошёл весь ужас ситуации...
   Женщина побледнела, выпрямилась, распахнула глаза и начала тяжело дышать с постаныванием. Слёзы полились ручьём. Она подняла руки, сжатые в кулачки, и закричала, как раненный зверёк.
   Она всё поднимала и роняла руки, прерывая рыдания протяжными воплями. Как будто к ней прикладывали раскалённый утюг.
  
   Женька вскочил, нашёл в аптечке корвалол, из холодильника достал бутылку водки. Налил пятьдесят грамм и накапал туда же лекарства. Приготовил стакан воды.
   Ворвалась Мария, обхватила мать за талию, прижалась, успокаивала.
   - Мама, не надо... Мамочка, не надо.
   Евгений поднёс рюмку:
   - Яна... Яна! Посмотри на меня. Вот это надо выпить. Слышишь?
   Янка ничего не соображала. Она страшно выла и всё стучала себя по коленкам кулаками. Мотала головой и повторяла:
   - Нет! Нет-нет-нет!
   Муж обхватил Яну за шею, поднял ей голову.
   - Маша, зажми ей нос, деточка.
   Мария защемила матери нос и, когда та открыла рот, влил смесь и прижал к губам ладонь. Яна поневоле сглотнула, сморщилась.
   - Запей, Яна. Запей водичкой.
   Её зубы дробно стучали о край стакана, но кое-что попало и внутрь.
   Женя поднял супругу на руки и отнёс в спальню. Уложил, накрыл пледом, лег рядом, прижал к себе. С другой стороны пристроилась Маша, тоже прижалась к матери. Рыдания постепенно стихли, и Яна вырубилась. От переживаний, от похмелья и от успокоительного.
   А Евгений лежал и чувствовал, что сейчас тоже завоет от скорби. Если бы не дочка, он тоже бы орал, и бился на полу в истерике.
   За что ему всё это?
   Но, вот те ребята, которые такое сотворили с его семьёй - не жильцы. Он их, сук, в землю вобьёт. Это гарантировано. На этом тоже тяжело задремал.
  
   * * *
  
   Разбудил звонок телефона.
   Гусаков пошёл на кухню, вытащил из барсетки 'трубу'.
   - Да...
   - Женька, у тебя все в порядке?
   Это звонил Игорь. Работодатель.
   - Нет, Игорь. У меня не всё в порядке. Поэтому дело Бобровых, передай кому-нибудь.
   - Даже, так? Что-то серьёзное?
   - Семья развалилась...
   - Да твою же мать! Ты что, бабу себе завёл?
   - Нет, Игорёк. У меня Янка загуляла.
   - Нихрена себе... Она что - дура?
   - Дура, конечно. Но самое страшное, что она считает себя умной...
   - Ладно, Жень. Я твоё дело Наташе передам. Думаю - она справится.
   - Да. Наташа справится. По всем вопросам пусть звонит мне в любое время.
   - Ага... Ну ладно... Ты держись там. Если что надо - звони.
  
   Янка не спала. Лежала, смотрела печально.
   - Жень... Ты, что - не мог другую причину придумать?
   - Нет. Это Игорь. Я ему врать не могу.
   Он подошел к кровати.
   - Кроме того, сейчас нам, вернее всего, понадобится очень много свободного времени. Тут нужна серьёзная причина...
   Проснулась Машка:
   - Мам... Пап... Я что-то срубилась.
   И все вокруг неё опять заворковали:
   - Лапочка... Солнышко... Птичка...
   Оба понимали, что ребёнку, в ближайшие дни, придётся несладко.
   Отец спросил:
   - Мэри, - яичница?
   - Нет... Если только - пельмешки.
   - А тебе?
   - Тоже пельмени, - заказала Яна.
   Евгений пошёл варить пельмени. А Яна, набрала свою начальницу, отпроситься с работы на денёк. Какой из неё работник, в таком состоянии.
  
   * * *
  
   За кухонным столом долго молчали, ковыряясь в тарелках. Наконец Яна не выдержала. Отложила вилку. Судорожно, со всхлипом, вздохнула.
   - Женя, что с нами теперь будет?
   - Да я и сам хочу это понять, - кривился Женька.
   - Прости, - заслезилась Янка, - я такая дура. Я тупая дура...
   А что он мог ответить? Промолчал.
   - Женя, не бросай меня. Я прошу...
   - Ох, Ян... 'Бросай', 'не бросай'. 'Прости', не 'прости'... Теперь всё зависит только от тебя. Я мало на что могу повлиять. Всё зависит от того, как ты себя поведёшь.
   - Я сделаю всё... Я сделаю всё, что ты скажешь. Я хочу исправить всё... Всё, что я сломала.
   - Что я могу сказать... Исправляй... Только прошу - без самодеятельности. Ты и так уже наворотила, от своей 'проницательности'. Надумаешь что-то - посоветуйся со мной. Я как-то... Боюсь твоей активности.
   - Хорошо. Я понимаю. Я всё... Только с тобой. Только если ты разрешишь...
   - Ну, вот и хорошо.
   Посмотрел на замершую Марию:
   - Кушай доченька.
  
   Подождали, пока Мария доела и ушла к себе. К компьютеру, к 'одноклассникам' и 'инстаграму'. И продолжили разговор.
   Яна захлюпала:
   - Женечка... Не уходи от меня. Я без тебя жить не смогу...
   Он подсел к ней на диван. Обнял.
   - Бестолочь, ты моя бестолочь. Иди сюда... Что же ты натворила...
   Гладил жену по голове, как ребёнка.
   - Нас одно пока спасает, что мы с тобой не только любовники, мы с тобой друзья... Ты же мой лучший друг. Ну, по крайней мере, я так думаю.
   Янка притиснулась:
   - Да. Я тоже так думаю...
   - Это даёт хоть какую-то надежду. Если бы не наша дружба, я давно бы тебя вытурил... Кроме того, это же... Ну, всё это... Это же не похоть. Это глупая, поспешная месть. Тебя просто обманули.
   - Я дура, но я люблю тебя. Поцелуй меня, Женя...
   - Не могу... Прости, Ян, - не могу... Противно же, после всех этих... Побудь пока просто моим другом. Не женщиной, а другом. Хорошо?
   Она горестно всхлипнула и покивала, поелозив щекой по его груди.
  
   * * *
  
   Надо было разруливать эту мерзкую ситуацию.
   На самом деле ему хотелось просто сидеть, прижав к себе тёплую, мягкую жену и ничего не предпринимать. Но проблемы сами не решатся. Жизнь сама собой не наладится. Разные твари сами себя не накажут. Так что...
   - Ну что, Яна, поговорим?
   Янка тяжело вздохнула:
   - Давай.
   Он снова уселся на табурет с другой стороны стола. Напротив жены. Сосредоточился.
   - Значит так... У нас два пути... Первый, это развод.
   Женя поморщился.
   - Ян, всё, что я тебе наговорил вчера насчёт квартиры, дочки - забудь. Квартиру я оставлю тебе. А Машка - как сама решит. С кем захочет с тем и останется.
   Яна испугано вытаращила глаза:
   - А ты куда?
   - Я сниму где-нибудь комнатёнку.
   - Женя! Я не хочу...
   Женька остановил:
   - Подожди. Дай я закончу...
  
   Он повспоминал - на чём остановился.
   - Так вот... Пока ты молодая и красивая, пока тебе только тридцать, ты легко сможешь найти себе мужчину... Полюбить. Создать семью.
   Янка опять вскинулась, но муж поднял руку в останавливающем жесте.
   - Понимаешь... Мы можем корячиться пять-десять-двадцать лет, пытаться восстановить отношения. И есть очень большая вероятность, что у нас ничего не получится. Вообще ничего. К тому времени тебе будет уже пятьдесят. И у тебя будет намного меньше возможностей для создания нормальной семьи. Полтинник, это не тридцать... Да и мне будет - пятьдесят два. Для мужика это, может быть, и не возраст, а вот для женщины...
   Евгений потёр лицо.
   - И тогда не надо будет ничего пытаться восстанавливать. Не надо будет никому мстить. Никаких разборок и поисков решений... Подумай, Ян. Это хороший выход. Разбежаться сейчас и остаться на всю жизнь друзьями... Ты пойми - доверия нет, секса уже не будет, от любви остались ошмётки. Восстанавливать всё это... Это же адский труд. Долгая и тяжёлая каторга. Я боюсь - ты не выдержишь и сойдёшь с дистанции.
   - Я не сойду - возразила Янка, - и ты не прав, у меня есть любовь...
  
   - Ладно, давай наглядно - Женя поковырялся в ящике кухонного стола. Достал две коктейльные трубочки и ножницы. Положил трубки на стол:
   - Вот наша любовь. Вот это, твоя - он взял розовую и отрезал от неё больше половины.
   - После того, как ты поверила в гадкую ложь, часть твоей любви превратилась в ненависть, и осталось вот столько. А после того, как мы попробуем всё восстановить, от неё останется вот столько.
   И он ещё отрезал большой кусок. Положил остаток на стол. Взял синюю трубочку.
   - А это моя любовь. После твоей измены осталось всего ничего.
   Гусаков отчекрыжил большую часть, и маленький кусочек положил на стол рядом с кусочком розовой.
   - Вот всё, что осталось. Я не знаю, можно ли это исправить.
  
   Посидели, помолчали, уставившись на огрызки пластмассы.
   - Яна, Я тебя любил, и ты меня любила. Я... Я упивался этой любовью. Я был счастливым мужиком... Те объедки, что остались от нашего счастья... Я не хочу ими пользоваться. Я лучше начну всё сначала. Я начну искать новую любовь, новую женщину. Пока я молод. Теперь я могу учесть все ошибки и больше их не повторять.
   Яна выглядела напуганной.
   - А как же я? А как же Машка? Ты же... Ты же мой муж. Ты должен думать обо мне и о ребёнке... Ты должен меня защищать...
   - Со вчерашнего дня, я тебе ничего не должен. Сама понимаешь. Жена ли ты мне? Пока что непонятно. Но нам ещё не поздно начать всё сначала. Я имею в виду - по отдельности. Мы останемся добрыми друзьями, заботливыми родителями, не станем терзать друг друга. Будем жить дальше, каждый сам по себе. Новая любовь, новая семья...
   Янка ревела, вытирая слёзы рукавом.
  
   * * *
  
   - Теперь, второй вариант... Если мы решим сохранить брак, нам придётся пройти через ад. Восстановятся наши отношения или нет, я не знаю. Но я точно знаю - что я стану делать для того, чтобы попытаться их восстановить. И это будет тяжело. Нам обоим тяжело... Тебе придётся пройти через унижение, боль и обиду. Тебе придётся жить в постоянном стрессе год... А может два... А может дольше. Сама подумай - зачем тебе это? Что ты получишь взамен? А может...
   Янка резко перебила:
   - Взамен я получу тебя... Я готова на всё...
   Она смотрела сквозь слёзы напряжённо и даже сердито.
   - Ты не думай, что я какая-то... Я всё выдержу... Женя, послушай меня. Я люблю тебя. Я люблю тебя... Да, я ошиблась... Я сотворила смертельную глупость... Да... Я понимаю, что ты чувствуешь. Прощения мне нет. Я сама себя не прощаю. И никогда не прощу. Но я готова исправить ошибку... Говори - что делать, и я сделаю.
  
   Гусаков вздохнул, как над поступком неразумного дитя.
   - Ты не понимаешь ситуации. Того меня, которого ты любишь - уже нет. Ты любишь другого человека. Вот скажи мне - тот, которого ты любишь, мог бы тебя ударить, оскорбить, унизить? Нет, не мог. А я могу и хочу... Я изо всех сил сдерживаю желание навредить тебе.
   - Ну, так ударь... Я же заработала.
   - Ну, да! Нам только подраться не хватало... Достаточно и моей ободранной рожи.
   - Женя, - плакала Янка, - ты прости меня за то что я тебя покарябала... Теперь шрам останется.
   - Ничего... Шрамы мужика украшают. О чём я...
  
   Сказать честно, мысли у него путались и он иногда терял 'нить'.
   - Я, Яна, тоже люблю 'ту' женщину. 'Ту'... Тебя сегодняшнюю я презираю. Ты разбудила во мне чудовище. Я не рекомендую тебе жить с этим человеком. Ты пожалеешь... Ты просто, в один прекрасный момент, сильно пожалеешь, что вовремя не ушла... Я буду постоянно контролировать тебя. Ревновать. Я найму детективов, чтобы следили за тобой. Я потребую пароли от всех твоих аккаунтов. Тебе придётся свести все контакты с мужчинами до минимума - 'здравствуй-прощай', и всё. Постоянная поверка телефона, карманов, сумки. Постоянная, полная и мелочная отчётность.
   Женька пытливо смотрел жене в глаза.
   - По другому я не смогу с тобой жить. Ты хорошо осознаёшь - на какие жертвы тебе придётся пойти?... Короче, сутки тебе на раздумье. Потом ты скажешь мне своё решение.
  
   Янка встала, выпрямилась, как монумент. Как статуя свободы. Вытерла рукавом слёзы, строго и серьёзно объявила:
   - Не нужны мне сутки. Над чем ты предлагаешь мне подумать? Как получше развестись? Ты что - дурак?... Какой, к чёрту, развод? Если есть хоть капля... Хоть полпроцента надежды... Пусть мне будет хреново и обидно, пусть даже я сдохну но... Я не отступлю. Ты мой. И я тебя никуда не отпущу. А если ты уйдёшь, я вены себе вскрою... Это, Женя, не шутка. Я это сделаю... Я тебя не шантажирую, я просто объясняю - насколько ты мне нужен... Без тебя я жить не хочу. И не буду... Надеюсь, Мэри ты не бросишь.
   И она села, хмуро уставившись в тарелку с пельменями.
   Ох, Янка! Вот она всегда так. Как упрётся рогом, хрен что докажешь.
   Но всё же приятно, что она так любит его. Хоть и не понимает - в какую задницу засовывает голову.
  
   * * *
  
   - Ладно, следующее... Твоё желание остаться со мной, чем оно вызвано?... Извини, но в любовь, - Женя ткнул пальцем в куцые трубочки на столе, - я не верю... Вот мой вопрос - почему? Страх потерять семью, страх остаться одной, или, всё же, желание быть со мной. Конкретно со мной. Не из жалости или от привычки...
   Внезапно за грудиной сдавило. Зажгло. Боль заставила его согнуться.
   Янка подскочила:
   - Женечка! Что?!
   - Хреново моё дело, - шептал муж, - вызывай скорую.
   А сам встал и, согнувшись, мотаясь как пьяный, держась за стенку, побрёл в зал, к тахте. Жена, продолжая разговаривать с диспетчером скорой по телефону, обхватила его за талию и потащила практически на себе.
   Евгений, уже лежа, командовал:
   - Яна, банковская карта в кошельке, кошелёк в барсетке. Код шестьдесят четыре восемнадцать. Запомнила - шестьдесят четыре восемнадцать. Если я умру - не раскисай. Сразу же, первым делом, сними наличку. Там немного - тысяч восемьдесят. Одна заначка знаешь где. В кресле. Там тоже немного, тысяч пятьсот. Основная наличка - в комоде, правый самый верхний ящик. Там двойное дно... Там много...
   - Я знаю, Женя. Я знаю. Помолчи. Успокойся.
   Он начал терять сознание.
   - Там много... Там больше двух миллионов... Маму не бросай...
   Вырубился.
   Страшно закричала Машка. Янка побежала открывать приехавшим медикам.
  
   Короче - инфаркт. Операция по стентированию, неделя в реанимации, две недели в общем отделении под наблюдением. Потом две недели в реабилитационном центре 'Русь'.
   Яна привезла его домой - бледного, вялого, худого.
  
   * * *
  
   Она взяла отпуск, чтобы побыть с мужем в сложный период. Начальница вошла в её положение и добавила ещё десять дней без сохранения зарплаты.
  
   Снова сидели на кухне и Женька настырно продолжал.
   - Ладно, хорошо. Мы уже выгорели, успокоились... Давай продолжим разговор.
   - Женя, тебе нельзя волноваться. Твой врач, Полина Сергеевна, мне сказала, что тебе ни в коем случае нельзя волноваться.... И больше двух килограмм поднимать нельзя.
   - Ты думаешь, что если мы не решим наш вопрос, я буду спокоен? Понимаешь, пока я не разгребу это дерьмо, в котором мы оба сидим - я буду волноваться... Я буду сильно волноваться.
  
   - Хорошо, - уступила Яна, - давай поговорим.
   - Тогда вопрос, на который ты не смогла... Точнее не успела ответить. Почему ты хочешь сохранить наш брак?
   - Женя, ну, дурацкий вопрос. Честно...
   - Но ты не можешь на этот вопрос ответить? Да?
   - Почему не могу?
   Янка начала сердиться.
   - Конечно, могу... Просто! Потому! Что я! Тебя! Люблю!... Так - понятно?
   - Понятно. Успокойся... Теперь давай сделаем работу над ошибками...
  
   Яна перебила:
   - Знаешь, Жень... Пока ты лежал в больнице, я записалась к семейному психологу, и уже два раза с ней встречалась...
   - А зачем?
   - Я хочу понять, как нам всё исправить... Нам надо с тобой к ней сходить.
   - Ты думаешь - она поможет?
   - Ну, по крайней мере она дала мне несколько советов... Например - рассказать тебе всё, что ты хочешь узнать. Ничего не скрывать.
   Женька заинтересовался.
   - И что же ты мне можешь рассказать?
   - Ну... Как всё произошло.
   Он пожал плечами.
   - Я знаю, как всё произошло... С тобой сначала подружились. Мужчина - 'просто друг'. Это льстит... Потом подсунули фото и видео. Потом пожалели, вошли в положение, посочувствовали...
   - Женя, представляешь - когда я ревела над этими фотками, у него тоже слёзы на глазах. Я думала... Я даже представить не могла...
   - Он просто хороший актёр. Всё это примитивный пикап. Знаешь - что это такое?
   Она горько покивала.
   - Вот... А все подробности - 'где', 'сколько раз', 'в каких позах', 'получала ли ты удовольствие'... Меня это не интересует. Тебя грубо, примитивно, как последнюю дуру обманули. Это всё, что я хочу знать.
   - Жень, ну давай сходим к ней вместе. Вера Павловна, она умная женщина. Может она что-то подскажет.
   - Хорошо-хорошо. Сходим. Теперь мы можем поговорить об ошибках?
   - Да-да, - отвечала Яна с напускной готовностью и энтузиазмом, - конечно можем.
  
   * * *
  
   - Итак... Почему всё так получилось?
   - Наверно потому, что я дура.
   Гусаков поморщился. Что за мода у баб - находить примитивные, быстрые ответы.
   - Хорошо, давай по-другому - почему ты не пришла ко мне с этой проблемой? Почему ты прыгнула в постель к этому мудаку?
   - Женя... Я не знаю...
   - Ну, Ян... Тебе же не пятнадцать лет. Думай... Что я делал не так, что ты поверила какому-то прохиндею... Почему ты побежала к нему, а не ко мне?
   - Эдик, я...
   Янка осеклась, поняв, чьим именем она сейчас назвала мужа. Она замерла с вытянувшимся лицом и с испугом смотрела не него, ожидая взрыва.
  
   Евгений посидел, опустив голову, помолчал. Потом взял со стола хрустальную сахарницу, развернулся и метнул её в кафель. Осколки и сахар разлетелись по всей кухне. Хорошо, Мария в школе, и не увидела этого безобразия.
   Женька замычал от злобы и долбанул кулаком по столу. Потом потянулся, накрутил на руку халат жены у неё на груди, потащил к себе через столешницу. Та даже не трепыхалась. Просто закрыла глаза, навалилась на стол, покорно ожидая чего угодно.
   Гусаков ничего не соображал, ярость залила его глаза кровавым туманом. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не ударить Янку кулаком в лицо. Со звериным рычанием выплюнул:
   - Сука! Тварь!
   Отбросил её обратно на диванчик, и ушёл в зал на свою тахту. Лег навзничь и уставился в потолок.
  
   Всё напрасно... Ничего уже не исправить... Господи! За что?!... Надо уходить... Чтобы не видеть её... Так... Надо успокоиться... Чёрт, вроде начало всё нормализоваться, и вот... Надо успокоиться...
   Мысли метались в голове, как перепуганные вороны. Он никак не мог сосредоточиться на чём-то важном. Крикнул:
   - Яна! У нас корвалол есть?!... Накапай тридцать капель...
   Жена принесла стаканчик. Она сдерживала рыдания, и тряслась.
   Муж раздражённо попросил:
   - Ты, это... За базаром следи... А то я тебя ненароком убью.
   - Ж-женя, п-п-прости...
   Женька сел, хлобызднул лекарство.
   Ему уже до чёртиков надоело это 'прости'. Она повторяла его каждые пять минут.
   - Значит так... Кончай посыпать голову пеплом... Больше я не хочу слышать от тебя о прощении. Поняла? Нам нужен реальный разговор. Конструктивный. Поняла?
   - Д-д-да, Ж-ж-женя...
   - Садись. Будем говорить дальше. И перестань трястись, твою мать! У нас нет времени на истерики...
   Подождал, пока она не перестала всхлипывать.
  
   - Ты, что - до сих пор с ним встречаешься?
   - Нет... С т-т-того времени... Я его не в-в-видела...
   - Тогда, почему?
   - Что 'почему'?
   Гусаков не выдержал, рыкнул:
   - Его имя почему?!
   - Я всё время думаю об этом... Я всё время думаю, как всё исправить...
   Он посидел, больными глазами глядя в сторону. Пробормотал:
   - Господи, за что мне это?... Ладно...
  
   Продолжил зло и настырно:
   - Повторяю вопрос - почему ты, со своей проблемой, пошла к нему, а не ко мне?
   - Я не знаю... Я не могу понять... Перемкнуло что-то.
   - То есть - ты настолько мне не доверяешь?
   - Доверяю... Я доверяю тебе...
   - Дело в том, Ян, что когда случится ещё какая-нибудь херня, ты снова побежишь не ко мне, а от меня. И всё опять рухнет. И на кой хрен нам всё налаживать?... Я не понимаю, когда, в какой момент, потерял твоё доверие? Что я сделал не так? Какие мои ошибки? Думай, Яна, думай...
  
   * * *
  
   Долго молчали.
   Потом Янка, всхлипывая, осторожно начала:
   - Ты всё работаешь и работаешь... Придёшь домой... Тоже работаешь...
   - Так... Понял... Тебе нужно больше внимания. Тебе его не хватало?
   Нет, Жень. Не то, чтобы не хватало... Но хотелось бы... Хоть немного побольше...
   Спохватилась:
   - Но это никакого отношения к моему... К моей измене не имеет... Там совсем другое... Меня просто психически обработали...
   - Понятно... Но если я буду больше посвящать времени тебе, то мне придётся меньше работать. Это означает - меньше денег. Я же вкалываю не ради удовольствия, а ради семьи. Чтобы у вас с Машкой всё было...
   - Да куда нам столько. У нас уже всё есть. Тем более у тебя сердце... Жень, расслабься хоть немного... Поменьше себя нагружай... Нам и половины того, что ты зарабатываешь хватит вот так...
   - Интересно, а почему ты раньше мне этого не говорила.
   - Ну... Ты так увлечён своим делом...
  
   - Ясно. Хорошо. Я постараюсь больше времени проводить с тобой и с дочкой. Теперь скажи мне - чего ты ждёшь от меня? Чего ты хочешь в жизни?...
   - Я хочу, чтобы всё было как раньше... Я понимаю, что не будет. Но...
   - Ладно... Есть у тебя мысли - как ты думаешь исправить ситуацию?
   Яна снова надолго замолчала. Глядела в окно.
   - Надо к Вере Павловне... К психологу идти.
   - И всё?
   - Больше ничего придумать не могу... Я думала - подать на Юрьева в суд... Только, что ему предъявлять? Он от всего откажется. Он же не силой меня тянул...
   - Правильно мыслишь... Тут, пока я лежал в реабилитации, я набросал кое какие идеи. Упорядочил, так сказать. Где-то мой планшет. Вон он - у телевизора. Подай, пожалуйста.
   Яна принесла планшет.
   - Полистай.
  
   * * *
  
   Она долго читала. Перечитывала. Подняла глаза на мужа.
   - Это всё делать обязательно?
   - Почему 'обязательно'? Нет, вовсе не 'обязательно'. Можно вообще ничего не делать, просто развестись и всё.
   - Альтернативы нет?
   Женька разозлился.
   - Послушай... Послушай меня... Ты хочешь всё начать сначала и никакого наказания, и никаких усилий? Я, вот так, просто, должен сказать: - 'Всё нормально, дорогая. Подумаешь, два мудака выебли тебя как последнюю шлюху. Что здесь такого. Пустяки, дело житейское...' Ты хочешь, чтобы всё прекрасно закончилось? И дальше только любовь и радость? И ты хочешь этого бесплатно?
   Мужика трясло.
   - Еще врала мне - 'Я всё сделаю! Я на всё готова'! На что ты готова?!... Подмыться?!
   - Женечка, успокойся. Я же понимаю, что что-то надо делать. Но это всё...
   Женька начал звереть:
   - Это? Это грязно и унизительно. Но это нужно для сохранения семьи! Я пытаюсь спасти семью! Ты пойми... У меня дыра в груди, размером с кастрюлю и она болит!... Короче - всё! Всё это бесполезно! Говорить не о чем!
   Янка снова испугалась. Перебила:
   - Женя, я все сделаю. Я на всё согласна. Ты только не волнуйся...
   - Тогда не говори глупостей. Если не согласна, давай не будем мучить друг-друга. Разбежимся как люди. Я же объяснял, что будет очень, очень хреново. Ты решила не разводиться. И что?...
   - Женя, - плакала Янка, - я же говорю, я согласна.
   - Да нихрена ты не согласна!
  
   Он пораздувал ноздри. Потом попытался встать и уйти, только Янка не дала. Вцепилась в руку:
   - Женя, сядь... Прошу тебя - сядь... Я всё сделаю.... Сядь пожалуйста... Давай говорить...
   Женька сел со психом. Дернул рукой.
   - Отпусти!
   Яна отдёрнулась от него, как обожглась.
   Он посидел скривившись:
   - Твою мать... Ладно. Давай тогда обсуждать по пунктам. Сосредоточься...
   Посмотрел на зарёванную жену.
   - Может, перенесём на завтра?
   Янка пыталась взять себя в руки, судорожно всхлипывала.
   - Нет уж... Давай сейчас... Чего тянуть... Давай сразу всё решим.
   - Хорошо. Давай тоже корвалолчику хлобыздни. Нам надо спокойно поговорить.
   Супруга выпила лекарство, посидели.
  
   - Я Женя... Я спросить хочу.
   - Ну?
   Помолчала.
   - А почему ты не набил им рожы. Там, в сауне. Это был бы поступок мужчины.
   - Это был бы поступок долбодятла... Знаешь, у меня с собой был ствол. Ты думаешь - я должен был пристрелить этих уродов? Сесть в тюрягу. Потерять всё. Ты меня что - за дурака принимаешь?
   - Нет-нет-нет. Я поняла, Женя. Я глупость брякнула. Нет, конечно, ты всё правильно сделал.
  
   - Ну, слава Богу, хоть в этом согласна. Раз пошла такая тема, тогда ты скажи мне - чего ты от меня ждешь? Чего ты вообще от жизни ждёшь?
   - От тебя?... Что бы ты выздоровел... Я поняла-поняла, это не то. Я хочу от тебя... Любви, Женя, я хочу от тебя. Я хочу, чтобы ты перестал меня ненавидеть. Я тебе честно скажу, я иногда удивляюсь, глядя на тебя... И горжусь тобой... Да-да. Не усмехайся. Другой бы давно ушёл, запил, загулял, оскорблял бы и дрался... А ты бьёшься за семью... Я только сейчас поняла - как мне повезло с мужем. Ты не думай - я это от всего сердца... Вот у Светки муж. Ушел к другой. Зарплату от алиментов прячет. Он прячет деньги от своих детей! Я представила и поняла - ты бы так никогда не сделал. Никогда...
   Она опустила голову, закрыла глаза, помолчала,
   - Я хочу... Вернуть тебя. Потому, что ты сейчас не со мной. И я все сделаю. Всё, что ты тут написал. Если это поможет тебе вернуться... Женя, я готова себе ногу отпилить, если это вернёт тебя...
   - Ну-ну. Ногу-то зачем? Ты как скажешь... Давай по порядку. Обсудим каждую строку.
  
   * * *
  
   - Хорошо,... - Янка прочитала, - первое - тест ДНК на отцовство.
   Женщина грустно усмехнулась:
   - Да ты просто подойди с Машкой к зеркалу и всё станет ясно.
   Она выставила ладошки:
   - Нет-нет. Тест, так тест. Я не против. Ты же не сомневаешься в том, что Мэри твоя дочь. Ты же просто... Инстинкт, короче у тебя срабатывает.
   - Да. Ты правильно поняла. Надо найти, где делают такой тест.
  
   - Ладно. Дальше. По венерическим... Я не знаю, Женя. Они же были в презервативах.
   Женка посерел.
   - Спасибо, что уточнила детали. Не даёшь мне забыть ...
   - Жень, ну прости дуру.
   Он снова рассердился:
   - Блин, достало уже!... Ещё раз ты произнесёшь это слово - 'прости', и ничего не будет! Я с тобой больше не стану говорить!
   - Всё. Я больше не буду.
   Он снова посопел, сжав губы.
   - Ты хорошо помнишь всё, что там было?
   - Ну... До определённого момента... Пока на вырубилась...
   - А тогда какого хрена ты утверждаешь?!...
   - Женя... Прос... Чёрт. Я поняла. Без вопросов. Конечно, я сдам анализы.
  
   - Ладно... Какой там третий пункт?
   - Я не беременная, - сразу опровергла Яна.
   - Откуда информация.
   - У меня две недели назад были месячные.
   - Мне нужно знать, что ты не сделала втихую аборт.
   - Я не знаю - как это доказать. Впрочем... Аборт дело не быстрое, там кучу времени надо потратить... Часами в очередях стоять... А я всё время на работе, или у тебя в клинике, или с Машкой. У меня времени не было, чтобы лечь на прерывание.
   - Медикаментозный?
   - Я не знаю, как это доказывать.
   - Да твою же мать! Мне что теперь этим вопросом всю жизнь мучиться?... То есть - ты не забеременела? Нет?... Ччччёрт! Как это проверить?
   - Жень, я поспрашиваю у наших баб. Может, кто, что-то и подскажет.
  
   - Ладно... Теперь следующее... Ты должна привыкнуть, в случае чего, бежать не от меня, а ко мне. Что-то стряслось, пусть даже самое ужасное, ты идёшь ко мне, мы садимся и разговариваем. И уже вместе предпринимаем что-то. В особо сложных случаях - банально прятаться за мою спину. Я буду разбираться сам.
   - Я поняла... Я согласна...
   - Вот, если бы ты, с этими грёбаными фотографиями, сразу пришла ко мне, и мы бы сели разговаривать, и выяснять отношения... Что бы дальше было? Ну?...
   - Ничего бы не было. Ты бы просто мне объяснил - что к чему, и всё. Просто - ничего бы не было.
   - Вот именно! Значит, тебя надо дрессировать. Выработать у тебя условный рефлекс. Чтобы в будущем не происходило такого говна. Впрочем, и это не полная гарантия...
   - А как это будет?... Ну... Происходить?
   - Это будет происходить неожиданно. Именно в этом весь эффект.
   - Да. Конечно, я согласна... Куда я денусь.
  
   * * *
  
   Тут пришла Маша:
   - Па, ну что вы решили?
   - Мы ещё обсуждаем, солнышко. Но кое-что уже решили.
   - Вы не расходитесь? - нахмурился ребёнок.
   - Нет, солнышко, не расходимся.
   Яна добавила:
   - Мы ищем выход. Мы его обязательно найдём.
   Мария с подозрением посмотрела на отца. Потом на мать.
   - Родители! Я на вас надеюсь...
   У Яны снова слёзы. Она обняла дочку.
   - Сокровище моё... Мы ради тебя всё сделаем... Всё...
   - Мам, можно я пойду на улицу. Танюха звонила, она на детской площадке меня ждёт.
   - Только недолго. На улице холодно. Немного погуляете, и домой. К нам, или к Тане.
   - Хорошо!
   И дочка упрыгала на улицу.
  
   * * *
  
   Женька снова взялся за дело.
   - Хорошо. Теперь вернёмся к нашим баранам. Тащи ноутбук.
   Гусаков скачал файл со своего телефона на 'ноут' и включил просмотр.
   В том месте, где Янка, пьяная, голая и расхристанная, сидела бесстыдно расшеперившись меж двух мужиков, Женька остановил просмотр.
   - Так... Кто из них - кто?
   Янка, красная от стыда, пояснила:
   - Вот этот, справа от меня, это Юрьев. А второй, тот, что слева, это Коля.
   - Что за 'Коля'.
   - Не знаю, Жень. Он у Эдика на побегушках.
  
   Она, смущаясь и пряча глаза, выдавила:
   - Женя, это опасные люди. Они готовы на любую подлость. Подумай, - стоит ли с ними связываться?
   Женька зло усмехнулся:
   - Я сам - опасный человек. И я готов на страшную и изощренную подлость. И это, именно им, не стоило связываться со мной. Вся их жизнь уже пошла под откос. Они уже сдохли, хоть ещё не догадываются об этом.
   Янка, как-то с испугом посмотрела на мужа.
   - Жень... Ты как-то нехорошо это сказал...
   - Естественно. А ты ждала, что я испугаюсь? Или перекрещусь на восток и прощу им всё? Или что?
   Янка промолчала. Ничего не ответила. Только спросила:
   - А мне что делать?
   - Иди, садись за дочкин компьютер, посмотри сайты администрации города и департаментов. Надо найти - что это за 'Коля'. А я пока простучу Юрьева. Как его полностью кличут?
   - Эдуард Николаевич.
   - Ага. Поехали.
  
   Через полчаса, Женька нашёл и просмотрел все 'аккаунты' Юрьева. Общительный, оказался, мужик. И в 'Одноклассниках', и 'В контакте', и в 'Твиттере'.
   В 'Инстграме', правда - нет.
   Жена. Трое детей.
   Семьсот тринадцать фотографий только в ОК!
   Он с детьми. Жена с детьми. Он с женой. Он с женой и с детьми. И везде безмятежно и белозубо улыбаются. Весёлые и радостные. Счастливая семья.
   Суки.
  
   Пришла Яна.
   Выяснила, кто второй половой гигант - Николай Александрович Кузнецов. Энергетик в департаменте. Молодой совсем. Двадцать шесть, всего. Молодой, но ранний.
  
   Женька показал аккаунты Юрьева.
   - Как думаешь, - он высоко ценит свою семью?
   - Конечно! Вон, какой улыбающийся. Детей обнимает.
   - То есть, даже той съёмки, что в сауне, хватит, чтобы развалить его благополучие?
   - Не знаю, Жень. Он большой артист. Я убедилась...
   Помялась:
   - И я бы не хотела, чтобы та съёмка выплыла.
   - Может случиться так, что она и не понадобится...
   - А если всё же понадобится - ты её используешь?
   - Да, Яна. Да. Для того, чтобы уничтожить эту тварь, я могу пойти на многое.
  
   Яна посерела лицом, констатировала:
   - Ты меня не любишь...
   - А я и не отрицаю. Иногда, я тебя ненавижу... Подумай - может всё же лучше разойтись?
   - Да пошёл ты!... - Яна психанула. - Что ты всё к разводу подталкиваешь?! Что ты меня им всё время тыкаешь?! Ну, иди - подавай на развод!...
   - Отлично. Тогда всё прекращаем, и я пишу исковое...
   - Постой, Женя, - опомнилась Янка, - ну ты что - как этот? Если уж я тебе безразлична, ты о Мэри подумай. Давай успокоимся и будем думать дальше...
   - А я спокоен, - пожал плечами Евгений. - Это ты психуешь... Сразу прими факт, что кино в сауне использовать придётся. Никуда не денешься... Пошли, покажи мне этого Кузнецова.
  
   Второй - тоже молодец.
   Во всех социальных сетях тусуется. Стихи пишет. Складные, кстати стихи.
   Фотографии выставляет. В основном, природа. Утверждает, что это он автор. Красивые, кстати, фотографии.
   Короткометражки свои демонстрирует. Интересные такие фильмы.
   Талантливый, короче мужичок.
   - Вот с него и начнём, - объявил муж.
   - А почему именно с него? Что в нём такого? Мне кажется - главный там Юрьев. А Кузнецов так... На подхвате.
   Евгений почесал переносицу:
   - Ты знаешь... Я плохо себе представляю человека, заместителя главы департамента, с женой и тремя детьми... Который бы сидел и скачивал фильмы с порносайтов. А потом ещё и обрабатывал их в редакторе... Это - Кузнецов. Это его работа.
   Посмотрел строго на Янку:
   - А теперь у него компромат на тебя. Он же снимал твои порнографические кувыркания в гостинице?
   - Я не знаю.
   - А я знаю. Не мог он не снимать. Уж больно благодатный материал...
  
   Яна поморщила носик.
   - У него что - ни жены, ни детей? На фотках одна природа...
   - Адрес этого Николая 'святого угодника' нашла?
   - Нет, - огорчилась Янка.
   - Нам нужно больше информации. Ты можешь в своём отделе кадров посмотреть досье на этих ребят.
   - Могу. Съезжу в офис...
   - Янка, я... Точнее - мы... Мы собираемся провернуть дела, очень близкие к криминалу. Поэтому... Ты меня слушаешь?
   - Да-да, Женечка.
   - Всегда думай о том, чтобы оставлять как можно меньше следов. Продумывай мелочи. И ничего без моего разрешения. Ничего! Знаешь, сколько людей прокололось на пустяках? Очень многие мои клиенты вели себе чересчур самонадеянно. И поплатились. Нам таких промахов допускать нельзя...
   Задумался.
   - А знаешь что - позвони твоей Насте. Пусть соберёт на них информацию. Вечером за ней съездишь, привезёшь сюда, в гости. А потом отвезёшь домой.
  
   * * *
  
   - Я тут ещё вот что подумал... Тебе наверно тяжело водить мой 'Пилот'.
   - Конечно тяжело. Такая махина. Я постоянно в напряжении. Порулю часок, потом спина болит...
   - Давай купим тебе что-нибудь маленькое и удобное.
   И они тут же собрались, поехали в автосалон и купили маленький автомобиль - 'хонду джаз'. Янке она очень понравилась. Отстегнули сразу наличкой восемьсот пятьдесят тысяч.
   Потом Женька созвонился со своим знакомым гибэдэдэшником, с просьбой оформить документы, и выдать номера. Буквально на следующий день всё оформили и получили.
   Янка катила на своём личном автомобильчике следом за Женькиным внедорожником и сияла.
   Дома она рассказывала, взахлёб, о том, какая удобная и легкая в управлении её новая машинка.
  
   * * *
  
   Потом она созвонилась со своей подружкой, Настей Губиной, и попросила об одолжении - распечатать втихую досье на двух работников администрации.
   Вечером на новой машине забрала её из мэрии и привезла домой. Накрыли заранее богатый стол.
   Настя удивилась:
   - Что празднуем?
   - Новую хонду обмываем.
   - Счастливая ты Янка... - шептала Настя, - Мне бы такого мужика... Ты вон с Юрьевым... А он тебе в подарок машину...
   - Тихо, Настенька, тихо. Не расстраивай мне мужа, ему нельзя.
   Евгений, слышавший всё это, только поморщился и тяжело вздохнул.
   Когда сели за стол, Анастасия поинтересовалась:
   - Жень! А что у тебя с лицом?
   - Подрались с Янкой, - отмахнулся тот.
   Настя округлила глаза и уставилась на Янку.
   - А чего не поделили?
   Евгений неопределённо пояснил:
   - Она не хотела...
   Яна судорожно вздохнула и ничего не добавила.
  
   Гульнули лихо. Женька-то непьющий, а 'дамы' ухрюкались. Так повеселились, что Настя не смогла стоять на ногах. Осталась ночевать у Гусаковых. Хорошо, что девица незамужняя, может себе позволить.
   А Мария сердилась на мать. Выговаривала:
   - Мам! Ты, что - меры не знаешь? Помнишь, где ты оказалась последний раз, когда напилась? А?
   Янка пустила слезу:
   - Дочь, прости меня. Прости меня, дуру. Мне тяжело. Я пытаюсь забыть...
   - Знаешь, мама... Папке, думаю, не легче. Но он же - как стёклышко...
   Яна плакала и лезла к мужу целоваться.
   Он подумал: - Надо в будущем запретить ей алкоголь. Совершенно не чувствует края... Сегодня-то - ладно. Сегодня - для дела... В случае чего, Настя скажет, что машину обмывали, а не документы привозила.
  
   * * *
  
   На следующий день, после завтрака, Гусаков отвёз Марию в школу, Настю на работу, а с Янкой поехал на левый берег, к семейному психологу. Женька считал эту затею бесполезной, но жена настояла.
  
   Кабинет психолога выглядел уютно.
   Всё было достаточно продуманно. Два кресла в теплых тонах стояли рядом. Видимо для семейной пары. Стол, компьютер, мягкие плотные шторы. Весь вид помещения навевал спокойствие.
   Психолог - молодая женщина, лет тридцати, не более. Довольно симпатичная брюнетка. Складывалось впечатление, что очки на ней сидели исключительно для солидности.
  
   Она поздоровалась, каким-то домашним голосом с материнскими интонациями:
   - Присаживайтесь.
   Указала на кресла.
   - С Яной Глебовной мы уже знакомы. А вы, полагаю, её муж, Евгений Владимирович?... Я уже несколько знакома с вашей проблемой...
  
   Женька перебил:
   - Я хотел бы, Вера Павловна, чтобы всё сказанное здесь осталось между нами...
   - Это само собой разумеется. Не волнуйтесь, всё будет строго конфиденциально.
   Нет, - подумал Женька, - не сможет она ничем помочь...
  
   Психолог начала:
   - Насколько я понимаю в вашей семье кризисная ситуация. Я полагаю, что главная ваша проблема - утрата доверия... Доверие, это одно из сильнейших и важных чувств, которое можно очень легко утратить. Но, если во взаимоотношениях между супругами есть доверие, им не страшны сплетни и языки недоброжелателей...
   - Подождите, остановил её Евгений. Нам не нужно рассказывать о том, как важно доверие... Есть факт - доверие утеряно. Мне лично не нужны лекции о морали, о нравственности или о христианском всепрощении. Я говорю о физиологии. Мне нужны методы и приёмы. Если они у вас есть - помогите. Если их нет, - ну, на нет и суда нет.
  
   - Но, мы сначала должны разобраться в вашей ситуации.
   - Яна, - удивился Женька, - ты что, не рассказала?
   Яна заторопилась:
   - Нет, я всё рассказала. Я все вам рассказала, Вера Павловна.
   - Я знаю последовательность событий. Но я не знаю что вы, Евгений, чувствуете, и как вы к этому относитесь.
   - Как я отношусь к этому? - усмехнулся Женя, - Как обыкновенный рогатый муж... А что я чувствую?...
   Он долго хмуро думал, потом, неожиданно для себя самого, разоткровенничался:
  
   * * *
  
   - Я искалечен... Я растоптан как личность и уничтожен как мужчина. Я изо всех сил пытаюсь сохранить семью. Но мне каждую ночь снится этот кошмар - моя голая жена в окружении голых мужиков. Я очень давно нормально не спал...
   Женьку понесло:
   - Я раньше был счастлив, как...
  
   Он повернулся и начал рассказывать уже не психологу, а жене:
   - У меня была любимая женщина. Она родила мне мою девочку. Моё солнышко. Моё 'всё'... Я ведь,... - дыхание у него перехватило, - Яна, помнишь - как я ласкал твои губы, твои сосочки. Как я целовал твою... Я наслаждался этим. Как часто я это делал? Скажи...
   Янка капала слезами:
   - Да каждый вечер...
   - А почему я так делал?
   Жена смотрела на него с тоской и надеждой. Он продолжил:
   - Потому, что я любил тебя. Я без ума любил тебя. Твоё тело, твои губы, твои груди, твою... Теперь они обмусолены чужими слюнявыми ртами... Когда я начинаю думать о... О близости с тобой... И сразу перед глазами картина - ты сидишь на этом проклятом диване и у тебя из... Из тебя вытекает сперма какого-то мудака... Ты испортила мои любимые игрушки. Их надо ремонтировать, а я не знаю - как. Волшебство исчезло... Мне часть души ампутировали.
   У Женьки у самого от таких откровенностей навернулись слёзы. Он горько выговаривал супруге:
   - Яна, я пережил такой позор... Жена, пьяная и голая. Я тащу её домой, а она упирается и оскорбляет меня. Народ вышел из номеров, смотрят, смеются... Как ты это исправишь? Чем компенсируешь это унижение? Мы же с этими людьми в городе сталкиваемся. В меня пальцем будут тыкать. Это унизительно...
   Он задохнулся от наплыва эмоций.
   - Ещё и рожу мне ободрала! Ну, ладно, другим я скажу, что кошка там... Или ещё что. А как я сам с этим вечным напоминанием буду жить. Каждое утро я бреюсь и вижу в зеркале омерзительно обманутого мужа.
   Евгений горестно замолчал. В кабинете настала долгая тишина. Наконец он продолжил:
   - Я понимаю - у тебя крышу сорвало от расстройства и ты... А мне-то что теперь делать? А? Моя любовь умерла. Как её реанимировать, я не знаю. Моя жизнь закончена. Впереди унылое, безрадостное существование с постылой супругой... Скажу честно - я хочу тебя убить и закопать где-нибудь в лесу...
   Яна, белая как мел, прижала ладошки к щекам, шептала:
   - Женя... Прости... Боже... Что я наделала... Что я с тобой сделала... Прости, Женя...
   - Яна, мне больно. Душа болит. Мне так больно. Эта боль так невыносима, что иногда я думаю о том, чтобы убить себя. Чтобы не мучиться и тебя не мучить. Терпеть эту боль иногда...
   - Женя, прости... Я не думала, что всё так...
   Вера перебила её:
   - Яна Глебовна, вам надо выслушать его до конца. Выслушать и постараться понять.
   А Гусаков огорчённо выговаривал:
   - Да что ты всё - 'прости'. Если бы тебе показали эти сраные фотки и дали бы пистолет, ты бы меня убила? Скажи честно? Убила бы?
   Янка сидела, закрыв глаза, и капала слезами.
   - И в какую задницу тогда бы засовывать твоё 'прости'. Так вот - ты убила меня. А покойникам насрать на 'прости' от убийцы.
  
   Вера сняла и спокойно протёрла очки.
   - Я вас поняла, Евгений. Но, в отличие от других подобных случаев, в вашем деле есть и положительные моменты.
   Женя, в ожидании, поднял брови.
   - Смотрите, - продолжила психолог, - вашу жену не изнасиловали. Если бы в её измене был элемент насилия, то Яна Глебовна, как это часто бывает, потеряла бы интерес к сексу, и тогда было бы вообще сомнительно восстановление вашей семейной жизни.
   Она обратилась к Яне:
   - Или я ошибаюсь? Насилие всё же имело место.
   - Не знаю, - растерялась Яна, - я пьяная была.
   - То есть сам момент совокупления вы просто не помните?
   - Ну, почему не помню... Помню.
   - Но, в любом случае, психическая травма от насилия вам не нанесена?
   Яна в сомнении пожала плечами:
   - Да вроде - нет.
  
   - Ладно. Хорошо. Отойдём от этого вопроса. Второй положительный элемент, Евгений, - жена вас любит. Искренне и всей душой любит. Бескорыстно и отчаянно. Я в этом деле разбираюсь. Повидала...
   Третий положительный факт - она искренне раскаялась, и, я думаю, впредь такого не повторится.
   Женька уже успокоился.
   - Я это прекрасно вижу. И я это ценю.
   Вера слегка подалась вперёд.
   - И главное - вы, Евгений, хотите сохранить семью. Это очень важно.
   Гусаков горько выдохнул.
   - А делать-то что?
  
   - Я бы хотела, чтобы вы выслушали вашу жену.
   Евгений и психолог выжидательно уставились на Янку.
  
   * * *
  
   - Я не знаю, что сказать...
   - Расскажите, что вы чувствуете в этой ситуации. Не для меня - для мужа.
   Яна надолго задумалась. Наконец подняла взгляд.
   - Мне плохо... Мне страшно... И обидно...
   Она горестно пожала плечами.
   - Я не могу говорить так, как ты, Женя. Но мне очень плохо...
   - Чего вы боитесь? - задала наводящий вопрос Вера.
   - Я боюсь, что муж от меня уйдёт. И... Для меня это катастрофа. Я не могу нормально спать. Я не могу нормально есть.
   Она судорожно вздохнула, достала из сумочки салфетку и вытерла глаза.
   - Я в растерянности. Ведь я не сделала ничего плохого. Никому. За что они со мной так? Вы можете мне объяснить - почему со мной так поступили?
   Вера Павловна слега покивала:
   - Зависть, Яна Глебовна. Зависть страшное и разрушительное чувство. Чужое счастье у многих окружающих вызывает 'жабу'. Слышали такое выражение - 'жаба душит'? Видимо вы были слишком демонстративно счастливы, чтобы вас не попытались... Я бы сказала - осквернить.
   - Женя, - обратилась Яна, - я не понимаю, как нам теперь со всем этим жить. Я тоже иногда думаю о суициде. Но Мэри... Я не понимаю - как так можно? Просто, мимоходом сломать чужую жизнь... Что это за люди такие?
   Женька смотрел на жену, и сердце переполнялось жалостью.
   - Это, Яночка, обычные люди. Это наше окружение. Особенно во власти. Там таких большинство... Люди, облечённые властью, с повадками и идеологией гопников.
   Он подвинулся к жене и обнял её. Вера Павловна тактично молчала.
   - Женечка, ты прости меня. Я ведь не со зла...
  
   * * *
  
   Даже психолог расстроилась от таких откровенностей. Покрутила огорчённо головой:
   - Мда, Яна Глебовна... Ваш дом разрушен. Извинениями и просьбами о прощении его не восстановить. Его надо строить заново...
   И Женьке:
   - Евгений Владимирович, мне кажется - вам надо спокойно переждать. Лучше это делать в одиночестве. Со временем всё проходит. Пройдёт и эта боль. Надо думать о хорошем. Вспоминать счастливые моменты вашей семейной жизни и постараться забыть...
   Но Гусаков её перебил:
   - Как? Как забыть? Вырезать ту часть мозга, где хранится информация? Подскажите мне методику забывания.
   - Есть такая методика. Называется 'Горящее письмо'. Вы записываете все ваши воспоминания на листке и потом сжигаете его...
   - Господи! Я же не деревенская барышня, гадающая на жениха... Это уже для совершенно тупых. Вы бы ещё к гадалке предложили сходить... Какое отношение горящий лист имеет к нервным процессам в мозгу. Я понимаю... Сейчас вы попробуете меня переубедить. Я, возможно, пойду у вас на поводу и проделаю этот глупый фокус. И ничего не получится... Что дальше?
   - Повторяю, - нужно время. Со временем боль утихает, неприятности забываются.
   Женька покривился, покрутил головой.
   - Тогда банально. Вопрос примитивной физиологии. Сейчас о сексе с женой не может быть и речи. Сколько времени мне понадобится, чтобы 'забыть'? Сколько лет мне жить евнухом? Десять лет? Двадцать?... Сколько ещё инфарктов надо пережить. Что ещё 'хорошего' у меня впереди - инсульт, рак простаты, психушка... Простите, Вера Павловна, но боюсь, вы мне ничем помочь не сможете... Яне - сможете. Мне - нет.
  
   Вера Павловна посмотрела на него над очками и спросила:
   - А вообще, вот так, чисто по-человечески - чего вы хотите?
   - Я хочу уйти и больше не видеть эту женщину, не слышать её голоса. Она меня раздражает. Я хочу спокойно ложиться спать и спокойно просыпаться. Один... Я хочу просто выспаться, в конце концов, не вскакивая от кошмаров.
   - Ну, так разойдитесь, и всё. Поживите некоторое время по раздельности.
   Евгений удивился:
   - А вы точно - семейный психолог?
   Вера обиделась:
   - Не надо сомневаться в моём профессионализме... Встречаются случаи, которые безнадёжны. Я думаю вам надо уйти и пожить одному. Временно, конечно...
   - Женя, - затревожилась Янка, - не надо. Не слушай её.
   Женя объяснял психологу, как ребёнку:
   - Видите ли. Кроме моих желаний, есть ещё чувство ответственности. Перед моим ребёнком. Прежде всего - перед ребёнком. И перед супругой. Она же у меня не шлюха, и у неё неприятности. А в ближайшем будущем у неё ещё большие неприятности... Есть такое слово - 'надо'... Поэтому...
   Он вздохнул:
   - Я понимаю, что вероятность восстановления семьи ничтожно мала. Но я испробую все средства, которые мне доступны, и которые придут мне в голову. А уж если не получится, то...
   С минуту длилось молчание.
   Гусаков успокоился.
   - Ладно, Яна, пошли. Или ты ещё поговоришь?... Ну, тогда я жду тебя в машине.
  
   * * *
  
   Янка через некоторое время села на пассажирское сиденье. Нахмуренная, с искажённым от боли лицом. Посидела, помолчала.
   - Жень, давай разойдёмся. Пока неофициально. Я боюсь - твоё сердце не выдержит. Побудешь один. Успокоишься...
   Мужик возмутился:
   - Она тебя таки уговорила? Ну-ну. Помогла... Подумай, Яна, Подумай... Мы и так столько горя принесли ребёнку. Ты хоть представляешь, - что Машка пережила 'там'? В этой долбанной гостинице... Она была в ужасе. Представляешь, - какой это стресс для ребёнка? Какая это травма? И ещё я - всё брошу и уйду, бля! Ага! Вот радость-то дочке будет! Она и так постоянно переживает... Если мы с тобой договорились ремонтировать отношения, то их надо ремонтировать, а не прятаться... Это же наше общее решение... Или ты передумала?
   - Женя, тихо, тихо. Успокойся. Всё будет так, как ты хочешь.
   Она обняла, прижала.
   - Всё. Всё. Успокойся.
   Он выкрутился из её рук.
   - Яна! Не надо меня обнимать!... Ты, что - не понимаешь?!
   - Хорошо, хорошо. Не надо.
  
   Помялась.
   - Знаешь. Мне Вера Павловна предложила... Ну, так... Посоветовала. Попробовать это... Садо-мазо... Связать меня. Побить плёткой. Изнасиловать. Не как с женой, а как со шлюхой. Оскорблять, там. Сделать больно. Может тебе станет легче. Да и секс, какой-никакой.
   Женька смотрел, вылупив глаза.
   - Ты что - дура? Ты же понимаешь, что я не смогу этого сделать? Да это же верный путь, окончательно всё развалить. Нет!... Чтобы ты начала меня ненавидеть? Нет!
   - А может...?
   - Нет, я сказал!
   - Подожди, Женя, послушай. Я тут подумала... Если ты со мной не можешь... Ну, это... Я же понимаю, что тебе тяжело без женщины... Ты мог бы приводить... Кого-нибудь... Я бы в Машиной комнате спала, а ты...
   - Тьфу! У тебя, что - крыша окончательно съехала?... У меня инфаркт! Какая нахрен женщина?! Ты хочешь, чтобы я сдох?!
   Посопел.
   - И, кроме того. Какие-нибудь шлюхи мне нафиг не нужны. А нормальная женщина... Соблазнить. Дать надежду. Сделать несчастным ещё одного человека... Я может и сволочь, но не до такой же степени.
   Помолчали ещё.
   - Ладно, поехали. У нас нет времени. Дел много.
  
   * * *
  
   Они на пару мотались по городу, пытаясь выполнить первые пункты 'гениального' Женькиного плана. Катались на Яниной машине. Евгений сидел на пассажирском сиденье и подрёмывал.
  
   Первым делом смотались в центр по профилактике и борьбе со СПИДом. Яна сдала кровь и мазки для лаборатории. Попросили заехать за результатами через четыре дня.
  
   Потом завернули на 'Берёзовую' в клинику. Но там, даже за деньги, не стали обследовать Янку без очереди.
   Тогда попёрли в 'Евромед', тот, что в центре города, и там жену, за большие деньги, долго таскали по кабинетам, пока не выяснили, что гормональный фон у неё в норме, матка имеет обычный вид, прочее, и прочее. С вероятностью процентов 90, аборта она не делала.
   Женька вздохнул облегчённо. Не столько от того, что его паскудные опасения не оправдались, а потому, что четырёхчасовые мытарства закончились.
  
   Потом заехали в школу, забрали Мэри, все вместе пообедали дома, и Яна повезла семью в район Нефтяников в 'Медикас геномикс'. Там, за восемь тысяч, худенькая медсестричка взяла у Марии и у Евгения мазок изо рта. Обещали через три дня выдать результат.
  
   День пошёл не зря.
   Дома Женя спросил у Янки:
   - Теперь ты представляешь, через что тебе придётся пройти? И это только начало...
   - Опять будешь предлагать разбежаться?
   - Нет, - отвечал муж, - не буду. Раз уж начали - надо заканчивать. Останавливаться нельзя. Если остановимся, то всё развалится.
   Яна поджимала губы.
   - Меня не волнуют результаты Евромеда и тест на ДНК. Там я полностью уверена. Но вот СПИД. Меня что-то потряхивает. Побаиваюсь я что-то... Я же, действительно, не всё помню, что там было... в 'Тот' вечер.
   - Надо ждать, - философски изрёк Евгений. - А там, даст Бог, пронесёт. А если нет, то тогда и думать будем.
   Жена только вздохнула со всхлипом.
  
   * * *
  
   После перекуса, сели за кухонным столом, разбирать привезённую Настей документацию.
   По крайней мере, домашние адреса там были.
   Составы семьи - тоже.
   Собственно - и всё.
   - Надо проверить достоверность информации. Как ты смотришь на то, чтобы съездить, покараулить этого 'Колю' по его адресу. Просто посидеть в машине и подождать - когда он войдёт в свой подъезд... А то, знаешь, он может быть прописан в одном месте, а живёт в другом. Или у него там баба...
   - Ну, ладно, - согласилась Янка.
   - Прямо сегодня...
   - Ну, ладно.
  
   Сначала по картам в интернете нашли нужный дом и подходы к нему. Прикинули - где, примерно, удобно сделать стоянку, чтобы видеть первый подъезд.
   Квартира 12, значить подъезд - первый.
   Поужинали на скорую руку, и Яна, вооружённая перцовым баллончиком и электрошокером, отправилась на разведку. Предварительно получив строгие наказы от мужа - ничего не предпринимать, только смотреть.
   А Женя сел делать уроки с дочкой.
   Волновался, конечно. Хрен его знает - всякое может быть. Но выбора особого нет. Его 'Pilot' знают многие в администрации. Возможно и объект наблюдения - тоже в курсе. А новый автомобильчик Яны не так бросится в глаза.
   Но всё прошло нормально. В одиннадцатом часу Яна приехала.
   - Да. Он там живёт.
   - А может просто проверить квартиру зашел? - засомневался Гусаков.
   - Из продуктового магазина? С двумя пакетами еды? Не знаю, не знаю. Завтра ещё раз съезжу. Для уверенности.
  
   * * *
  
   В этот день они легли спать в свою супружескую кровать. И долго обсуждали свои проблемы.
   Муж интересовался:
   - Яна, я понимаю, тебе неприятно вспоминать, но я вот что хочу знать. Обычно мужики, в постели, перед женщинами хвастаются. Деньгами, машинами, успехами... Скажи, - Юрьев чем-нибудь хвастался перед тобой?
   - Дааа! Хвалился! Как подросток, блин.
   - И чем?
   - Говорил, что скоро Директора департамента заберут в Москву, а он займёт его место... Говорил, что скоро купит коттедж. Якобы он накопил достаточно денег на покупку дома на земле, за четырнадцать миллионов...
   - Значит деньги у него есть, - удовлетворённо констатировал Женя, - это хорошо... Детьми хвастался?
   - Да. Много про детей говорил. Детьми он дорожит.
   - Ага... Ещё одна уязвимость. А о жене - как?
   Янка сконфузилась:
   - Жень, ну кто любовнице говорить о чувствах к жене?
   Евгения кольнуло слово 'любовница'. Но он уже начал привыкать к ситуации. Сильная боль не наступила.
   - Как бы выяснить, - думал он вслух, - насколько он дорожит женой. Это важно. Это очень важно. Ладно, в крайнем случае, поспрошаем Колю. Два главных момента есть - он дорожит детьми и у него есть деньги. Но сначала работаем с Кузнецовым. Всё, давай спать.
  
   Проснулись утром, по будильнику, в обнимку. Сползлись вплотную. Яна, лежа на боку, положила на мужа ногу, а Женькина рука лежала у жены на груди. Оба засмущались, как подростки.
   Женя отправился на кухню, готовить завтрак. А Яна пошла будить Машу и собирать ребёнка в школу.
  
   Мария, за эти полтора месяца сильно изменилась. Не скакала, как раньше, и не огрызалась по всякому поводу. Больше всё задумчиво молчала. Повзрослела.
   - Сегодня я Мэри отвезу, - решила Яна. И пошла в спальню одеваться.
   А Женька спросил дожёвывающую тост дочку:
   - Машенька, о чем ты всё время думаешь?
   - Мария посмотрела на него тяжким взглядом, как на неразумное дитя. Вздохнула:
   - О жизни, пап. О жизни.
   - И что ты о ней думаешь?
   - Это сложно... Я ещё не до конца додумала...
   - Доченька, если тебе надо в чём-то помочь, то...
   Мария перебила:
   - Я сначала должна сама разобраться.
   Мда... Гусаков подумал, что одиннадцатилетнему ребёнку рановато задаваться философскими вопросами. Ей бы прыгать, играть в куклы и читать сказки...
   И снова пришла ненависть. Те суки, что сломали жизнь не только ему и Яне, но и их ребёнку... Они сдохнут. Но перед смертью они свою маму проклянут, за то, что она их родила...
  
   Вышла уже экипированная жена.
   - Ну, что, дочь? Поехали?
   Уже на выходе она обернулась к мужу:
   - Жень, я съезжу на работу. Пощупаю слухи и сплетни... Да-да. Я знаю. Я буду максимально осторожна.
   - Не демонстрируй машину. Слышишь меня? Поставь где-нибудь подальше. Метрах в ста.
   - Поняла. Я у госпиталя припаркуюсь. К одиннадцати вернусь... Я тебе ещё позвоню. Обними меня.
   Обнял. По-дружески, без былой нежности.
  
   * * *
  
   Гусаков постоял в задумчивости перед закрытой дверью. Потом пошел на кухню и начал планировать подходы к Кузнецову. Через полтора часа и после десятка исписанных листов, картина сложилась во вполне приемлемый план. Вроде бы всё предусмотрел. Надо было купить кое-какие вещи и отрепетировать с женой последовательность действий.
  
   После, Женька залез в интернет, нашёл сайт 'экскорт-услуг', выбрал девочку помоложе. 'Диана', блин, английская принцесса. Ага. В объявлении написано: - 'Ненасытная нимфетка'. За пару тысяч. Позвонил и договорился подъехать забрать.
   Девочка - так себе. Не красавица. Но ему с ней в постель не ложиться.
   Привёз домой это сокровище и объяснил задачу. После поил даму чаем с заварными пирожными.
   Позвонила жена.
   - Всё, Жень, выезжаю домой...
   - Жду.
   Оделся сам, галантно подал пальто девушке и уселся с ней в его внедорожник, стоящий у подъезда. На заднее сиденье.
   Когда показался белый Янкин 'Jazz', Гусаков обнял экскортницу, сделав вид, что они целуются. Всё готово...
  
   Янка подрулила на свободное место, рядом с Хондой мужа, вышла из машины и пошла к входу.
   Она заметила движение в салоне внедорожника и вернулась. Распахнув дверь - замерла. Гусаков обнимался с какой-то девкой...
   Янка, в шоке, медленно отступала от этой картины, пока не упёрлась спиной в свою машинку.
   Женька вылез на улицу и внимательно наблюдал за женой. Та вдруг очнулась, громко всхлипнула и метнулась бежать по дорожке от дома.
   Муж в два прыжка догнал супругу, привычно сгрёб её за шевелюру, развернул к себе. Шапка слетела. Лицо у Яны искаженное мукой, было залито слезами.
   - Что ты должна делать? - прорычал мужик.
   Янка рыдала и не могла вымолвить ни слова.
   - Что ты должна делать? - злобно допытывался муж.
   Не получив ответа он сердито объяснял:
   - Ты должна идти ко мне! Ты понимаешь, что я говорю?
   Янка мычала сквозь плач и мелко кивала.
   - Вот сейчас - тяжёлая и непонятная ситуация... Ты должна идти ко мне. Не бежать куда попало, задрав голову и выпучив глаза, а идти ко мне. И мы садимся и разговариваем... Поняла?
   - П-п-поня... ла.
   - Что ты сейчас должна сделать?
   - Идти... К тебе... - трясущимися губами выдавливала Яна.
   - И?...
   - Мы.. Садимся... И разговариваем...
   - Ещё раз.
   - Идти к тебе... Мы садимся и разговариваем...
   - Молодец. Иди домой. Я с человеком рассчитаюсь.
  
   Девочка, стоящая за его спиной ухмыльнулась:
   - Круто ты с ней...
   - Вот, пятёрка, - он протянул пять тысяч, - и пятьсот на такси.
   - Спасибо, милый. Если...
   Женька тут же окоротил:
   - Я тебе не милый... Сейчас, такси вызову. Садись пока в машину, я тебя вывезу к шлагбауму.
  
   Янка сидела на кухне, не раздеваясь, подперев рукой голову. Горько смотрела на Гусакова. Слёзы ещё стояли в глазах.
   - Женя, зачем ты так?
   Женька, не ответил, тяжело уселся напротив.
   - Что ты почувствовала?
   - Не знаю. У меня просто мозги отказали от горя... Шок.
   - Но ты поняла, как в этих случаях поступать?
   - Всё я поняла, Женя.
   - Это больно, но это надо...
   - Я поняла... Надо...
   - Теперь ты понимаешь, что я чувствовал в той грёбаной сауне?
   Жена опустила глаза. Ничего не ответила.
   - Так вот, дорогая... Моя боль была в тысячу раз сильнее. Потому, что там у тебя были вовсе не обнимашки. Там у тебя был натуральный, пошлый и гадкий перепихон...
   Яна открыла рот, но муж её перебил:
   - Не вздумай просить прощения! Я больше не хочу этого слышать.
  
   * * *
  
   Надо было ехать за ребенком в школу. Только Янку потряхивало, поэтому Гусаков сам привёз дочку.
   Пока Маша переодевалась, Евгений нашёл жену в спальне. Она, прямо в одежде, лежала на кровати, свернувшись калачикам, и глаза её были пусты.
  
   Он сел на стул перед ней. Долго молчали. Наконец спросил:
   - Что делать будем?
   - Не знаю...
   - Отказываемся от всего, что наметили?
   Яна, тихим, спокойным голосом спросила:
   - Ты уйдёшь?
   Женька вздохнул.
   - Да. Уйду.
   - Женя... Я устала... Внутри...
   - Я знаю.
   - Может не надо ничего... Будем просто жить...
   - Нет, Яна. Так не получится.
   Тут зашла Маша. И Гусаков пошёл кормить ребёнка.
  
   Жена отошла только вечеру. Она вышла из спальни, как привидение. Лохматая и с застывшим взглядом. Налила себе чаю и сидела над полной остывающей кружкой, не делая ничего.
   Женя присоединился к её одиночеству. Посидел напротив.
   Сердце рвалось на куски. Но он ничего не мог поделать. Он знал, как утешить и успокоить супругу. Но сейчас таких вещей делать нельзя. Да и не хочется.
   Наконец Яна разлепила иссохшие губы, отпила чай и спросила:
   - Что там у тебя по плану дальше?
   Женя замахал руками:
   - Не-не-не! Какие планы?! Ничего не надо! Мне не хватало тебя угробить. Ничего не надо. Ничего.
   - Но ты же уйдёшь...
   - Вернее всего. Но это лучше, чем довести тебя до сумасшествия, или свихнуться самому.
   - Надо продолжать... - опустив глаза, обречённо констатировала Яна.
  
   - Подожди... Я хочу, чтобы ты подумала вот над чем... Вот ты увидела меня с женщиной, да? И ты сразу предполагаешь худшее. Почему? Ты считаешь меня негодяем, мерзавцем, сексуально озабоченной скотиной? Почему ты веришь, что я способен тебя, свою жену, предать? Почему ты веришь тому, что видишь? Почему, объясни мне? Ну, я жду...
   Он встал, заходил по кухне.
   - Мне, Яна, обидно. Обидно и горько. Ты же умная женщина. Почему ты так поступаешь?
   Она молчала. А что тут ответишь.
   - Ладно. Отдыхай. Я пока с Машкой уроки сделаю.
   - Подожди... Подожди. Мы, что - не будем обсуждать то, что я на работе накопала?
   - Тебе надо прийти в себя, а уж потом...
   - 'Потом' я могу кое-что забыть. Давай сейчас.
  
   * * *
  
   Яна немного оживилась.
   - Так... Что я узнала... Жену, Юрьев, не то, чтобы любит. Но он ею дорожит. И побаивается. Она старше его, не знаю на сколько. У неё серьёзный бизнес. Не знаю какой, но девки говорят, что серьёзный и прибыльный. И ещё. Её брат - заместитель областного прокурора. Так что...
   - Мда... Если что, думаю, она его в порошок сотрёт. И он, с такой женой, ещё и шкодничает?! Он или идиот, или рисковый мужик.
   Яна продолжала:
   - Дальше... Есть ещё несколько дур, которых он... Ну в общем соблазнил. Он видимо подсыпает им какую-то наркоту. Да и я... Я как в тумане была в этой проклятой гостинице. Хоть выпила и не очень много.
  
   Женька потер устало переносицу.
   - Яна. С выпивкой тебе надо завязывать. Ну, согласись - непорядок. Муж трезвенник - жена алкоголичка.
   - Я не алкоголичка!
   - Ну, судя по тому, как вы позавчера с Настей нарезались, - съехидничал Гусаков, - трудно сказать. У меня просьба... Будем мы вместе жить, не будем... Ты откажись от спиртного. Откажись вообще.
   - Ладно. Откажусь.
   - Что - вот так просто?... Откажешься и всё?
   - Говорю ещё раз - я не алкоголичка.
   - Ладно-ладно. Хорошо. Я всегда знал, что ты у меня умница... Это всё?
   - Нет. Кузнецов с Ларкой Илюхиной крутит. И вроде у них всё серьёзно. Говорят, что ругаются часто, но быстро мирятся. Не знаю, как это использовать...
  
   - Так мы что? Мы продолжаем выполнять мои наметки?
   - Жень, ну а что делать?! Семья в руинах. Мне, конечно, обидно. Но... Мне просто не повезло нарваться на негодяя.
   Женька горько посмеялся:
   - Нет, Яночка. Ты просто, по счастливой случайности, раньше, не попадала в такие ситуации... Тебя бы следовало потаскать на суды. Хотя бы по тем делам, которые я веду. Вот там - настоящая жизнь. Вот там грязь и дно... Без красивой обёртки...
   Он горько посмотрел на жену.
   - Как ты думаешь, почему я постоянно таскаю перцовый баллончик и шокер? Потому, что жизнь такая... А ты до сих пор жила как в теплице. Но теперь... Прорвало. То, что с тобой случилось, это не исключение. Это правило. И у тебя всё ещё впереди.
   - Что? - удивилась Яна.
   - Ну... Наверняка, Кузнецов снимал твоё грязное совокупление на камеру. Это я уже говорил. Тебя скоро начнут шантажировать тем, что выставят эти съёмки в интернет. Потребуют либо денег, либо близости. А вернее всего и то и другое. Ну, и как ты поступишь?
   Жена сидела, открыв рот. Муж снова поинтересовался:
   - Что будешь делать?...
   Яна была ошарашена:
   - А... Ты что, серьёзно?
   - Знаешь что - давай мы ничего не будем предпринимать, и посмотрим - серьёзно это или нет. Но если это произойдёт, если съёмки выплывут, то ты уйдёшь.
   - Куда?
   - А куда хочешь. У меня репутация, знаешь ли.
   - А... А, что делать?
   Женька деланно удивился:
   - Как что! Принять превентивные меры...
  
   Вечер прошёл спокойно и, как-то даже по-домашнему. Ужинали, играли в мафию, смотрели мультики. Чтобы ребёнок чувствовал себя в полноценной семье.
   Легли спать снова вместе.
  
   * * *
  
   Перед сном Яна завела разговор:
   - Жень, а расскажи мне о жизни, раз уж я 'ничего не знаю'.
   - Что тебе рассказать?
   - Ну... Какие случаи бывают.
   - Случаи? Да банально. Из моей практики...
  
   - Мужик предложил подвёзти коллегу домой на своей машине. Завез на стройку и изнасиловал... Та промолчала, мужу ничего не сказала, побоялась. Тот кобелина почувствовал вседозволенность, шантажировал, угрожал всё рассказать и на работе, и супругу. Почти год её пользовал, пока она таблеток не наглоталась.
   - Спасли?
   - Нет, не спасли. Ребёнок остался сиротой. Тоже, как у нас, девочка.
   - Господи! Какой ужас! Я никогда не сяду в чужую машину!
  
   - Ещё один ловелас подпоил бабенку на вечеринке. И отымел её в туалете ресторана. Когда та опомнилась и поняла, что произошло, закатила, дура, скандал. Её мужик был там же. Он просто взял нож и пырнул любовничка в живот. Не спасли. Умер. Мужа посадили, шесть лет сунули. И это ещё я там за него крутился, как на сковородке. Отстоял. Могли и на десятку раскатать... Так что - на вечеринках пить опасно.
   - Это если только незнакомые...
   - Та баба с покойником шесть лет бок о бок проработала, куда ещё 'знакомей'.
   - Ни фига себе... А ещё...
  
   - Ещё? Ещё один начальник обещал женщине, матери троих детей, серьёзное повышение с большим окладом. Вдул... Потом, просто уволил. Женщина побила ему стёкла в машине... Судили... Мало того, что оттрахали и семья развалилась, так ещё и платить пришлось. Сумму не помню, давно дело было. Но где-то около сотни.
   - Сто тысяч?!
   - Да. Машина дорогая была.
   - Мне, слава Богу, никто не предлагал ничего подобного.
   - Это временно. Ты красивая. От твоей задницы тяжело глаза оторвать. Так что - всё будет... Всё у тебя впереди... Ещё рассказать?
   - Давай.
  
   - Один кореш... Но, он тупой... Он попросту подбросил женщине, экономисту, в кофе наркоты. Регипнола пилюльку. А потом тупо, прямо на рабочем столе, впендюрил. Говорит, что влюбился безумно. Но это всё фигня. У бабёнки оказалась личная непереносимость препарата. Еле спасли.
   - И что?
   - Что 'что'. Ромео этого посадили. Дали по максимуму - двенадцать лет. Это я постарался... Семья развалилась. Не знаю что с ней сейчас... А ведь она, просто выпила принесённый кофе.
   - Я в ужасе, - шептала ошарашено жена. - И тоже знакомый?
   - Четыре года в их конторе водилой.
  
   - Офигеть... Это как же жить? Это, что - ото всех шарахаться?
   Женя успокоил:
   - Нет. Просто быть осторожной и соблюдать некоторые правила. Тебе надо помнить, что негодяй может оказаться рядом в любой момент. И им может оказаться кто угодно... Коллега, начальник, мужчина, женщина... Доверять можно только мужу. Да и то - не все мужья достойны доверия.
   - А я могу тебе доверять?
   - За двенадцать лет ты ещё не поняла этого?
   Янка придвинулась, обняла мужа, уткнулась головой ему в плечо:
   - Теперь поняла...
   Потом осторожно отстранилась, легла навзничь:
   - Извини, я забылась...
  
   * * *
  
   Всю первую половину следующего дня мотались по магазинам.
   Съездили в секс-шоп, купили пару мягких наручников.
   Потом выяснилось, что у Янки вся обувь на каблуках. Пришлось купить зимние кроссовки. Заодно взяли и мужские, для Евгения.
   В аптеке взяли бахилы и перчатки. В хозяйственном магазине - верёвку. В магазине сумок приобрели небольшой, удобный женский рюкзачок. По интернету, нашли магазин париков. Сгоняли туда и взяли Янке длинноволосый, пепельный.
   В одёжном магазине прихватили две простенькие, без наворотов куртки. Обе серого, мышиного цвета.
   Недалеко от школы, в компьютерной лавочке, купили пять флешек по 64 гига каждая. Почему-то Женька интуитивно чувствовал, что пригодятся.
   Всё привезли домой и полчаса отрабатывали действия. Повторяли раз за разом, пока не отшлифовали до автоматизма.
   После этого, до самой поездки в школу за ребёнком, репетировали диалоги и монологи. Янка, хоть и без энтузиазма, но покорно повторяла слова.
   Женька понукал:
   - Яна! Больше артистизма! Пожизненней давай. Что ты бубнишь как первоклассница? Давай сначала.
   И снова повторяли выдуманный текст.
  
   К обеду закончили. Муж скомандовал:
   - Всё. Отдыхай. И расслабься. Что ты такая бледная? Ляжь, полежи.
   - Я обед приготовлю, - отказалась Яна.
   - Отлично - приготовь обед. Займи себя.
   Яна жаловалась:
   - Женя! Я боюсь... Ты пойми - я женщина. Мне страшно.
   - Ты предлагаешь всё прекратить?
   - Нет, Жень. Я понимаю, что это останавливать нельзя... Но, я хочу, чтобы ты поддержал меня как-то... Успокоил... Я в тяжёлом состоянии, а ты меня наказываешь. Ты мой муж. Ты должен меня защищать. А ты...
   - А я что делаю? - возмутился Гусаков. - Я тебя вытащил из грязного притона. Я пресекаю твой будущий шантаж. Я тебя защищаю от крупных неприятностей.
   - Мне обидно... - куксилась жена, - только ты не думай. Я потерплю. Я привыкну. Вера Павловна всё это говорила наперёд. Что мне придётся потерпеть, если я хочу сохранить семью. Но теперь, я боюсь, что действительно не выдержу... Но я постараюсь.
   Мда... Все, конечно, понимали, что ситуация - говно. Но разрулить её необходимо. Потому, что сама по себе она не рассосётся, а станет ещё только хуже.
  
   До вечера общались с ребёнком.
   Янка вообще квохтала вокруг Мэри, как будто виделась с ней последний раз. Она иногда поднимала глаза на мужа, а в них стояли слёзы.
   Ночью, когда Мария уснула, супруги собрались и пошли 'на дело'. Дочка была в их плане самым слабым звеном. Она могла проснуться и потерять родителей. Но тут уж - как повезёт.
   Яна замазала шрамы на лице мужа тональным кремом и поехали.
   Оставили машину на стоянке у соседнего от Кузнецова дома. Перевели телефоны в режим вибрации, Яна надела парик и рюкзак. Выдохнули и вылезли из машины.
  
   * * *
  
   Яна набрала на домофоне номер квартиры.
   - Да, - просипел вопрос.
   - Коля, - захныкала Янка, - пусти меня.
   - Ты... Кто?
   - Это Яна. Коля, меня муж выгнал. Мне некуда идти. Я не знаю, что мне делать.
   - А чё ты ко мне?
   - А куда? Не к Эдьке же мне идти.
   Николай долго молчал. Потом замок двери щёлкнул.
   - Заходи.
   Наверняка тот надеялся на новое сексуальное приключение. Даже не поинтересовался - как Яна его нашла.
  
   На площадке Женя встал в стороне от двери, чтобы не светиться перед дверным глазком. Яна нажала кнопку звонка. Хозяин видимо стоял у входа, ждал. Открыл.
   Евгений тут же ворвался в квартиру и первым делом врезал Коле по грудине. Тот задохнулся, согнулся от боли. А Женька, рычагом локтя, завернул ему лапку за спину и протянул, не глядя, руку к Яне. Тут же в ладошку легли мягкие наручники.
   Не зря в 'рукопашку' ходил.
   Он защелкнул одно кольцо на руке, взял потерпевшего за другую кисть и тоже резко закрутил назад. Защёлкнул второе кольцо. Развернул Кузнецова к себе лицом. В нос ударил запах перегара.
   - Да он пьяный.
   В его, протянутую за спину ладошку, лёг кляп садо-мазо. Он приказал:
   - Открой рот.
   Подопечный противился. Пришлось ещё раз врезать в грудину. И когда Коля раззявил варежку от боли, Женька сунул туда тряпицу, а сверху шарик сексуального кляпа. Застегнул. Наклонился, взял хозяина за ноги и уронил его на пол. В ладонь легла простыня, скатанная в жгут. Ею он обмотал голени мужика, как тот ни дрыгался.
   - Фух, - передохнул Гусаков, - задохнулся, блин. Давай верёвочку.
   Яна, молча, подала заранее свёрнутую петлю.
   Гусаков перевернул Кузнецова на живот, накинул силок ему на шею и потянул назад и вверх. Коля забился как рыба. Не хотел, сука, умирать.
   - Ноги, - прохрипел Евгений. - Не спи... Ноги...
   Янка схватила наказуемого за ноги, не давая тому грохотать по полу коридорчика коленками.
   Наконец Николай затих. Женя проверил пульс.
   - Живой. Он некоторое время побудет без сознания. Одевайся и потащили его в санузел.
   Напялили бахилы и печатки, и понесли тело в просторную ванную комнату. Положили посредине.
   - Посмотри - где у него компьютер, - скомандовал Гусаков.
  
   Кузнецов очухался, замычал.
   Евгений перевернул его на спину.
   - Я буду задавать вопросы, а ты будешь отвечать.
   Тот злобно выпучил глаза и что-то промычал. Причём, явно нецензурное.
   - Это плохо, - огорчился Гусаков. - Значит, не хочешь сотрудничать?
   Коля напряжённо выжидал.
   Женька печально вздохнул:
   - Ну, смотри... Твоё дело.
   И врезал Коленьке в живот кулаком. Коля выпучил глаза и скорчился, глухо стоная.
   Вошла Яна.
   - Компьютер в спальне.
   - Иди, садись, Яночка, ищи фотки и фильмы. А я тут немного занят.
   И он снова врезал распрямившемуся Кузнецову в брюхо.
   Он методично долбил хозяину квартиры по печени. Он знал, - 'взаимопонимание' в любом случае будет достигнуто.
  
   Яна вернулась:
   - Поставила на скачивание. Там много.
   - Что там.
   - В основном, постельные сцены с участием Юрьева. Иногда и с ним, - брезгливо кивнула на связанного.
   - Себя нашла?
   - Да. Но я просто - качаю всё подряд. Там девять папок по именам. Есть и моя...
   - Потом сотрёшь и включишь дефрагментацию диска.
  
   Тут пришло время заготовленного и отрепетированного диалога.
   Яна спросила:
   - А с этим, что будем делать?
   - Убивать буду.
   - Слушай, Жень, мы же так не договаривались. Ты же сказал - без криминала. Может как-то... Не убивать...
   - Ага, конечно. Он сразу в полицию побежит, как только мы его отпустим.
   Коля отрицательно мелко замотал головой.
   - Что? Не побежишь?
   - М-м-м-м! - убеждал Кузнецов.
   - Знаешь, Яна, я не могу его просто так отпустить. Без наказания. Душа не позволяет.
   - Ну, Жень... Может как-нибудь по-другому наказать. Не надо его убивать...
   - М-м-м-м! - согласно кивал Николай, вращая глазами.
   - Что-то сказать хочет, - прокомментировал Гусаков.
  
   Он вытащил из Кузнецова шарик и тряпку. Но приготовился быстро заткнуть ему, в случае чего, рот.
   - Деньги, - прохрипел Коля.
   - Что, 'деньги'?
   - У меня есть деньги.
   Яна 'обрадовалась'.
   - Давай заберём деньги и уйдём.
   - Где деньги? - спросил Женька.
   - В бачке унитаза.
   - И ещё?...
   - Всё..
   Женька взялся за петлю. Николай заторопился:
   - Стой. Стой. Ещё в газовой плите, в нижнем отделе, в кастрюле...
   - Ещё?...
   - Всё. Больше нет.
   Гусаков вернул кляп на место.
   - Покарауль его, Яна.
  
   В бачке обнаружились запаянные в толстый полиэтилен пачки пятитысячных купюр. Пересчитал - двенадцать штук. В банковских упаковках. По сто купюр в пачке. Женя прикинул - шесть миллионов. Протёр упаковку от влаги туалетной бумагой, нашёл на кухне магазинный пакет, засунул туда бабло и отнёс Яне. Сказал коротко:
   - В рюкзак.
   На кухне, встав на колени, достал из-под плиты кастрюлю. В ней, в банковских упаковках и в пачках, перетянутых резинками, тоже лежали пятитысячные...
   Женька отнёс кастрюлю Янке:
   - Грузи... И это, не разговаривай с ним...
   - А у него рот заткнут.
   - Иди, посмотри, что там с записями...
   Яна сходила.
   - Тринадцать минут осталось. Слушай, у него на карточке тоже, наверняка, есть деньги...
   - Нет, дорогая. Карточка, это след. Не надо... У тебя всё?
   - Да. Вроде всё.
   - Отлично. Я приступлю, пожалуй.
   И затянул петлю на шее Николая.
  
   Тот снова замычал, забился. Ему не хотелось умирать, вот так - в расцвете лет. Но, мало ли кому чего не хочется. Есть жесткая необходимость.
   Когда юный поэт-фотограф успокоился, Женя ослабил петлю.
   Через минуту Коля очнулся, со всхлипом вдохнул ноздрями воздух. Выпучил глаза и замычал.
   Евгений вынул кляп.
   - Что?
   - Вы что, твари, делаете?! - хрипел мужик, - Вы что творите?! Думаете, это вам сойдёт?!
   Женька разозлился. Снова заткнул пасть Коленьке и, хрипя от злости, выговаривал.
   - Ты... Сучёныш... Ты уничтожил мою семью. И ещё смеешь мне угрожать? Тварь... Ты что, думал, что ты бессмертный? Что тебе всё сойдёт с рук? Что тебе всё дозволено? А вот видишь - ты не угадал... Я бы искалечил тебя, да жаль - следов оставлять нельзя.
   Женька хищно усмехнулся.
   - Может быть. Может быть, мне это дело и 'не сойдёт'. Только тебе от этого не легче, чмо. Ты сейчас сдохнешь. Ты понял меня, змеёныш?
   И он снова затянул петлю.
   У Гусакова крышу-то видимо снесло от злобы. Он давил бедного мужика до потери сознания, потом отпускал, ждал, пока тот очухается, и снова давил. И снова реанимировал. И снова давил...
   Янка сидела с ногами в кресле, напротив двери в ванную, сжавшись в комок, стараясь стать как можно меньше размером, и с ужасом смотрела на озверевшего мужа.
   Он скомандовал:
   - Не смотри! Иди к компьютеру!
   Но Яна не ушла. Она испытывала от экзекуции какое-то дикое и жуткое удовольствие, от которого волосы под париком становились дыбом. Это бесчеловечное наказание её обидчика и ужасало, и сладостно восторгало женщину. Она глаз не могла отвести от агонизирующего, обгадившегося и обоссавшегося Николая и её трясло. Так колотило, что зубы стучали.
  
   Перед тем, как повесить бедолагу на змеевике, Евгений похлопал его по щекам.
   - Очнулся? Очень хорошо... Я, что хочу спросить? Ты понял свою ошибку? Ты знаешь - почему ты сейчас сдохнешь?...
   Кузнецов отрицательно мотал балдой.
   - А я тебе объясню. Это из-за моей дочки. Жена моя, дура тупая, сама виновата. А вот ребёнок мой тут при чём? А?...
   Он поставил терзаемого на колени.
   - Тебе страшно умирать? Хочется, наверно, ещё пожить? Ты, наверно, раскаиваешься?
   Коля мелко закивал в согласии.
   - Молодец. Вижу что искренне. Ты верующий?
   Николай снова закивал.
   - Хорошо. Пять минут тебе на подготовку к встрече с Господом.
   Кузнецов рыдал как ребёнок, заливаясь слезами.
   Дрожащая нервным ознобом Янка уже стояла в дверях санузла. Она как сомнабула шагнула к плачущему мужику и попыталась его пнуть, но муж перехватил.
   - Э-э-э! Яна, нам следы не нужны. Ты ему сейчас синяк поставишь...
   - Ты же его лупил, - прохрипела не своим голосом жена.
   - Я в живот. Там синяков не бывает...
   Задавив петлёй последний раз Кузнецова, он, перекинув верёвку через трубу, подтянул её и завязал на узел.
  
   Всё было кончено.
   Муж с женой посидели, успокоились.
   Когда Янку перестало колотить, собрали флешки и оставили включенный компьютер дефрагментировать диск. После дефрагментации аппарат сам отключится. Осталось два часа... Так труднее будет восстановить файлы, в случае чего.
   Женя шваброй помыл в ванной пол, снял с покойника наручники, кляп и простынь. Всё упаковали в Янкин рюкзачок.
   Пройдясь по квартире, и не найдя видимых следов их присутствия Женька довольно кивнул.
   Стянули бахилы и перчатки, сложили в рюкзак.
   Внимательно осмотрев через глазок площадку, он сказал:
   - Пора.
   Сняли с крючка ключ от входной двери, аккуратно её замкнули и тихонько вышли из подъезда.
   Уже в машине Гусаков повинился:
   - Яна, ты прости меня, за то, что тебе пришлось через это пройти. Но я... У меня крышу покосило от этого гада. Вспоминать его без злобы не могу.
   Янка ничего не ответила. Только вздохнула тяжело.
  
   Машенька не проснулась, слава Богу.
  
   * * *
  
   Завтра была суббота.
   Супруги спали до упора, пока Мария их не разбудила. У неё пятидневка.
   - Ну, вы чё разоспались? Я, к примеру, завтракать хочу.
   Гусаковы засуетились:
   - Сейчас, сейчас, доченька.
   Помчались на кухню.
  
   За окном падал крупными хлопьями снег. Передали на день - ноль.
   Женя предложил:
   - А давайте на дачу сгоняем.
   Мэри удивлённо поинтересовалась:
   - Зачем?
   - Ну, как 'зачем'? Побудем на дикой природе. А?
   Яна уже была в курсе, о целях поездки и поддержала.
   - Ну, вы экстремалы, блин... - усмехнулась Мария. - Ладно, я согласна.
   Быстренько собрали еды, оделись и пошли усаживаться в отцовский 'Pilot'. Яна задержалась на секундочку - спрятала два пакета с деньгами в кресло.
  
   День прошёл спокойно и как-то лениво.
   Всё, что вчера покупали, - сожгли в печурке. Куртки, обувь, верёвки. Да, всё. Всё... Яна хотела парик оставить, но Женя не позволил.
   - Я же тебе говорил о мелочах?
   На что Янка только огорчённо вздохнула и забросила парик в топку.
   Мария рисовала на белоснежной скатерти свежего снега всяких козявок, фотографировала на телефон природу. Из полторашек наделала кормушек для птиц и развесила их на дачных клёнах
   Домой вернулись уже затемно.
  
   * * *
  
   Когда улеглись спать Яна в темноте спросила:
   - Жень, а если нас поймают?
   - Вычислить не смогут. Мы всё сделали чисто. Пройдёт как самоубийство... Но если что... Ты тут не при чём. Я всю вину буду брать на себя. Запомни как следует - если потащат на допрос, делай глупую физиономию на все вопросы отвечай - 'не знаю'. Поняла? Но я уверен - до этого дело не дойдёт. Поэтому - перестань трястись.
   - Жень, можно я тебя обниму? Мне страшно...
   - Ладно. Обними.
   Супруга, прижавшись к мужику, тоскливо спросила:
   - Сколько ты будешь помнить мою... Измену?
   - Как сколько? - удивился муж. - Всю жизнь. У меня хорошая память и это не пустяковый случай.
  
   Женьке снова приснился тот же кошмар - его жена совокупляется с какими-то уродами, а он, как будто, не может сдвинуться с места. Вскочил с рычанием, а Яна уже сидит на постели с искажённым от ужаса лицом.
   Гусаков пришёл в себя, пошёл на кухню, попил водички. Принёс стакан жене.
   - Что, кошмары?
   Яну потряхивало.
   - Кузнецов приснился. Мёртвый. Блин. Чуть не умерла. Сердце зашлось.
   - Иди ко мне.
   Обнял жену, чмокнул в щеку.
   - Спи.
  
   * * *
  
   Всё воскресенье посвятили дочке.
   С утра сходили в кинотеатр на детский фильм - 'Ледниковый период'.
   Потом посидели полчасика в кафе. Прямо там, в кинотеатре.
   После, поехали на 'Герцена' и втроём сыграли в 'квест'. Такая лабуда, надо сказать. Но ребёнку очень понравилось. Час проторчав в игре 'Полицейский участок', Маша попросила ещё. Ну 'ещё', так 'ещё'. И купили ещё одну игру. 'Изоляция' называется.
   Когда всё закончилось и эмоции у ребёнка били через край, Гусаков отвёз дочку в 'Детский мир' и скомандовал:
   - Выбирай.
   - Что, прямо всё что захочу?
   - Да. Хочешь, вон тот большой домик для куклы Барби?
   - Пап, - усмехнулась Мэри, - ну, ты чё? Я же не ребёнок.
   И дочь зарылась в отделе одежды.
   Купили всё, что она выбрала. Надо сказать, девочка предпочла не аляповатые вещи. Молодец.
   И, в заключении, отец, в ювелирном отделе, взял кулончик с золотой буковкой 'М'.
   День закончился семейным чаепитием. В конце которого, перед тем, как отправиться спать, ребёнок спросил:
   - Вы, что - помирились?
   - Да, доченька. Мы помирились, - уверили её родители.
   - Ну тогда, раз уж вы такие радостные и щедрые, - может, купите мне девятый айфон?
   - А что же ты в магазине не сказала? - удивился отец.
   - Ну... Я думала... Ты что, серьёзно купишь мне девятку?
   - Дочь! А для кого я деньги зарабатываю?!
   Ну и тут конечно обнимашки и целовашки:
   - Папка, мам, вы лучшие...
  
   * * *
  
   А в понедельник, оставшись одни, Гусаковы взялись просматривать клипы, скачанные у покойного Николая.
   Повыхватили самые интересные моменты с участием Юрьева и скомпоновали в один фильм, который сбросили на флешку.
   - Значит, Яна... Сейчас звони этому уроду и договорись о встрече. Разговаривать будешь ты.
   На вопросительно-удивлённый взгляд супруги, пояснил:
   - Это для восстановления твоего душевного равновесия. Говори с ним жестко. Никаких соплей... Помни - он уже покойник. Нам от него нужны только деньги.
  
   Юрьев ответил на звонок грубо:
   - Ну, чего тебе?!
   - Встретиться надо.
   - Зачем? Мне, например, хе-хе, не надо.
   - Есть один фильмец, тебе его надо посмотреть, - спокойно надавила Яна.
   Тот заинтересовался.
   - Что за фильмец?
   Женька поглаживал жену по спине. Шептал:
   - Спокойно. Спокойно.
   - Ты что - идиот? - спокойно поинтересовалась Яна. - Ты думаешь я тебе по телефону начну пересказывать сюжет?... Впрочем, если тебе это не нужно, то я отправлю его твоей супруге.
   Юрьев раздраженно посопел в трубку.
   - Хорошо. В двенадцать. У здания администрации.
   - В одиннадцать, у здания администрации. И, упаси тебя Господь, опоздать.
   Отключилась.
  
   В одиннадцать Эдуард Николаевич уже нервно прохаживался у крыльца мэрии. Он сразу включил 'начальника'.
   - Давай быстро. У меня там совещание.
   Женька пожал плечами, издевательски посетовал:
   - Поехали, Яна. Человек торопится. Не будем ему мешать. У его жены, надеюсь, время найдется.
   - Что ты мне тут, бля, клоунаду разводишь? - сердился Юрьев.
   - Да он сегодня ещё и не в духе! - констатировал Гусаков. - Поехали, дорогая. Человек ещё не понял серьёзности ситуации. Он нам, в сущности, не нужен.
   Супруги развернулись к своему автомобилю.
   - Стойте! Говорите толком - что у вас?
   - У нас твоя смерть, - объяснила Яна, - вот она.
   Продемонстрировала флешку.
   - Бери, смотри, наслаждайся. Пошли Женя.
   И они уехали домой.
  
   Через пару часов звонок Янке. Она сказала мужу:
   - Это 'он'.
   - А ты поиздевайся над ним, лапочка.
   Яна трубку не взяла.
   Через пять минут ещё вызов.
   - Ну чего тебе, урод? - поинтересовалась жена.
   - Ты как со мной...
   Яна отключилась.
   Через минуту - снова.
   - Ну? - откликнулась Яна.
   - Чего ты хочешь?! - рычал Эдик.
   - А здрасьте?
   - Здравствуй... Чего ты хочешь?!
   - Ну, ты и тупой... Денег, конечно, я хочу.
   - Где ты взяла эти съёмки?
   - Слушай меня внимательно. Ещё один идиотский вопрос и мне уже ничего не надо будет. Это тебе - реанимация понадобится. Елена Михайловна (они заранее разузнали всё о супруге шантажируемого) тебя, урода, в асфальт закатает.
   - Сколько?
   - Пятнадцать.
   - Говори толком - пятнадцать чего?
   - Сука! Копеек, блядь! Дурак... Миллионов, естественно.
   - Ты охренела, там?
   Яна снова отключилась.
   Тут же звонок.
   - У меня нет таких денег...
   - У тебя есть такие деньги. Завтра, к десяти часам, привезёшь всю сумму к въезду в 'Старгород'. Всю сумму! Понял, сученыш?!
   И уже окончательно отключилась.
  
   * * *
  
   На следующий день, в десять часов, звонок:
   - Я привёз...
   - А поздороваться?
   - Яна, кончай издеваться. Я привёз деньги. Жду.
   - Я пошёл, - скомандовал Женя, - а ты сиди на компе. Приготовь файл для отправки... Если что - отправляй Елене.
   Яна, молча, покивала.
  
   Встретились за шлагбаумом. Одну руку Гусаков держал в кармане, приготовив перцовый баллончик.
   Юрьев протянул пакет.
   - Тут всё?
   - Да, всё.
   Женя, молча, повернулся и пошёл домой.
   Потом полчаса пересчитывали купюры. Этот придурок свалил деньги кучей. И банковскими упаковками, и россыпью, как будто на паперти, блин, собирал.
   Не получилось пятнадцати миллионов. Четырнадцать девятьсот, с мелочью. Вот же гнида.
   - Звонить? - спросила Яна.
   - Не надо. Для нас это несущественно. У меня другая задача. Поеду - гвоздодёр куплю... И ты со мной.
   И действительно - купил фомку. Небольшую, такую, но тяжёлую.
   А потом проехали по клиникам и забрали результаты анализов.
   Мария, естественно, была его ребёнком, с вероятностью - 99,9 процента. Он, собственно, и не сомневался.
   И у Янки тесты оказались чистыми...
   Пронесло.
  
   * * *
  
   Вечером оделся потеплее и пошёл на 'дело'.
   Но, прежде всего, съездил на 'хитрый' рынок и купил там котёнка. Рыжего и безродного. С беспородными котами меньше возни с прививками и прочим.
   А кроме всего, и еды для котят прикупил, десяток пачек.
   Потом подъехал к мэрии, припарковался у госпиталя, оставив котейку на заднем сидении.
   Пешком дошёл до парковки департамента и нашёл машину Юрьева. Тот постоянно задерживался на работе. Он использовал служебный кабинет, как собственные апартаменты. Иногда там и ночевал.
   В семь часов вечера уже приходит темнота. И это - хорошо.
   Женя деловито прохаживался по тротуару от госпиталя, до военкомата, чтобы не маячить на глазах у расходящихся работников администрации.
   В половине девятого, на крыльцо вышел Юрьев с каким-то мужиком. Постояли, поговорили и разошлись.
   Эдик подошёл к своей 'Инфинити', открыл дверь... И тут Женька вышел из-за тачки и врезал ему по позвоночнику гвоздодёром. Потом ещё два раза, по уже лежащему без сознания телу. Он сознательно крушил позвонки, делая человека инвалидом.
   Спокойно огляделся, народу - никого. Пошёл, завёл свой 'Пилот' и уехал домой.
   Всё как-то деловито и буднично. Человека покалечить оказалось - как 'два пальца об асфальт'. В душе немного пошевелилось опасение и сожаление, но быстро утихло.
  
   Яна встретила с тревогой.
   - Ну, как? Ну, что?
   - Всё нормально.
   Янка хотела обнять мужа, но тот отстранился.
   - Погоди. Ребёнка раздавишь...
   В коридор вышла Машенька.
   - Пап, ты где пропал?
   - Подарок тебе купил.
   И вытащил из-за пазухи зверька.
   И всё. Дочка ушла в счастливое воркование и осторожное тискание малыша.
   Яна посмотрела на сияющую дочку и тихо спросила:
   - Алиби?
   - Ну... Так - небольшое. Не волнуйся - всё пошло хорошо.
  
   Второго декабря, с утра, позвонила Настя. Они долго разговаривали с Янкой. А когда закончили, жена объявила:
   - Кузнецова нашли. Повесился в ванной. Суицид...
   - А Юрьев, как?
   - Юрьев в реанимации. Ходить больше не сможет. Только на коляске.
   - Отлично. Ждём пока вернётся домой.
  
   * * *
  
   И дальше пошли будни.
   Женька ещё пару раз провёл дрессировку жены.
   Первый раз с той же девицей на кухне.
   Янка уехала закупаться продуктами в 'Ленте'. А, когда вернулась, обнаружила дома похабную картину.
   Женька (специально, конечно) нагнул бабёнку над диваном, задрал ей подол на спину и, прижавшись к ней вплотную, держал ту за ягодицы через колготки.
   Янка замерла... Потом мыкнула как-то нечленораздельно и, уронив сумки, выскочила на площадку. Женька за ней.
   Догнал на лестнице, ухватил за шевелюру. Ситуация повторялась. Дежавю, блин, какое-то.
  
   Муж поволок жену в квартиру.
   Затащил на кухню. Зарычал зло:
   - Яна! У меня больное сердце! Сколько я ещё за тобой бегать буду?!
   Яна сидела на диванчике, закрыв ладошками лицо. Женька продолжал напирать:
   - Ты же говорила, что всё поняла! То есть - ты мне соврала?! Куда тебя понесло?! Куда ты помчалась, как тупая кобыла?!
   - Женя, - тихо проговорила Яна, - не надо так со мной разговаривать.
   - А как с тобой разговаривать? Сиди, я сейчас приду...
  
   Он рассчитался с девицей и вывез её к подъехавшему такси.
   Когда вернулся, Яна сидела на кухне, не снимая шубку.
   Он сразу начал:
   - Яна! Что ты должна была сделать?
   - Идти к тебе и разговаривать... - тихо прошептала она, опустив голову.
   - Это что - так трудно? Просто подойти ко мне, сесть и начать разговор!
   - У меня психика не выдерживает... Я срываюсь.
   - Вот для этого я тебя и дрессирую. Чтобы ты не наделала глупостей... И подлостей...
   - А подлости-то почему?
   - Потому, что ты, сейчас... Прямо сейчас, бросила семью. Ты подставила меня, себя и ребёнка. Ты снова показала, что не доверяешь мне. Ты доверяешь своим заё... Закидонам своим!
  
   - Ты никогда раньше со мной так не говорил. 'Тупая кобыла'! Это оскорбительно. Я что, не заслужила хоть немного уважения?
   - Нет, конечно, - давил Гусаков. - Сама подумай - заслужила ли ты уважение...
   Женщина поняла, что муж, по большому счёту, прав. А тот объяснял:
   - Я тебе вот что скажу... В боевых частях солдатиков гоняют не для того, чтобы их обидеть, а для того, чтобы они выжили в бою. Жизнь, Яна, это сплошная война. И вот сейчас ты эту войну проиграла! Поняла?!
   - Но мы же не на войне...
   - Мы не на войне... Но только, почему мы в таком говне? Тфу, бля. Уже стихами заговорил.
   Мужик заметался по кухне.
   - Дело не в твоей измене, не в самом факте совокупления. Дело в том, что ты попала в опасную ситуацию. В опасную и унизительную. Тебя могли убить, тебя могли заразить, тебя могли шантажировать... Ты подставила семью. Ты подставила ребёнка. Это глубоко непорядочно. И ты говоришь об уважении?!
   Он плюхнулся на табуретку.
   - Ты ведёшь себя как дура! И это надо исправлять... Ты исправляться не желаешь. Значит у нас впереди - куча неприятностей.
   - А ты не хочешь узнать, что я чувствую от твоих экспериментов?
   - Рассказывай.
   - Мне плохо, Женя.
   - Знаю. Но я не могу всё бросить. Мне нужны гарантии того, что ты снова нас с Машкой не предашь.
   - Я обещаю тебе, что такого больше не повторится.
   - То есть, в следующий раз, ты не будешь убегать?
   - Я постараюсь...
   На том и порешили.
  
   * * *
  
   Примерно через неделю, прямо перед тем, как Янке выходить из отпуска на работу, Гусаков провел ещё одну дрессировку.
   Яна, возвращаясь из поездок по магазинам, уже с настороженностью входила в квартиру. Вот и в этот раз...
   Она затащила пакеты на кухню. Тишина в доме её как-то нехорошо напрягла. Яна пошла в спальню, а там...
   На их кровати лежала полуголая, расхристанная девка, а Женька лежал у неё между ног.
   Яна тяжело вздохнула, и села на пуфик у кровати.
   Гусаков обрадовался. Слез с девахи, сел на краю кровати.
   - Ты не побежала! Молодец!
   Яна тихо и устало сказала:
   - Я больше не хочу участвовать в твоих экспериментах. Я отказываюсь. Это чересчур жестоко.
   Женя по отработанной схеме выпроводил экскортницу. И вернулся домой.
  
   - Я так понял - всю работу мы сворачиваем?
   - Женя, я устала. Поверь - я сильно устала.
   - Ты говорила... Ты обещала, что готова на всё! Ты меня обманула?
   Он развернулся и вышел из спальни.
   Когда хлопнула входная дверь, Яна вскочила, метнулась на улицу. Машина мужа уже выехала за шлагбаум. Она гонки по городу устраивать не стала. Вернулась, села на тахту и горько заплакала.
   Потом встала как сомнабула и, тоскливо всхлипывая, словно обиженный ребёнок, пошла менять постельное бельё на супружеской кровати...
  
   * * *
  
   Евгений ночевать не приехал.
   Яна позвонила ему, он отвечал коротко, без души.
   - Здоров... Устроился нормально... Меня не ищи... Я побуду пока один... Когда приеду - не знаю... Машку успокой, скажи, что я её люблю и скучаю...
   Отключил телефон.
   Он устроился в гостевой однокомнатной квартире, которую фирма держала для приезжих клиентов. Сидел за кухонным столом и разбирался со старыми бумагами. Готовил исковое заявление на развод. Питался 'ролтоном' и 'дошираком'.
  
   Через три дня позвонил Игорь и повинился:
   - Женя, сейчас Яна к тебе подъедет. Не смог я ей соврать. Дал адрес. У меня сердце рвётся, глядя на вас. Поговори с женой, я тебя прошу. Она уже постарела лет на десять. Поговори...
   Двадцать минут спустя подъехала супруга.
   Она вошла и сразу у порога обняла. Долго так простояли, прижавшись.
   - Ну, проходи. Снимай шубу.
   Проводил гостью в комнату. Посидели друг напротив друга, смотрели, некоторое время, молча.
   - Женя, - начала Яна, - дай мне ещё один шанс.
   - Ян... Зачем ты меня и себя мучаешь? Я же не сделал тебе ничего плохого. У тебя квартира, машина, ребёнок, куча бабла. Живи и радуйся. Просто уйди и дай мне жить спокойно.
   - Не могу я, Женя, жить без тебя. Я уже тебе говорила... Мэри со мной не разговаривает...
   - Так ты хочешь вернуть Машку, а не меня? Ты из-за этого меня терзаешь? Яна! Это непорядочно!
   - Да погоди ты... Что ты сразу ищешь что-то плохое... Я тут у Веры Павловны была. У психолога. Она сказала, что впервые встречает такую дуру. Мол, мужик налаживает отношения, рвёт сердце, а я тупая... Хорошо, хоть кобылой не назвала...
   Женька криво усмехнулся.
   - Она, - продолжала Яна, - мне сказала, что за один день ничего не вернётся. Что над восстановлением придётся работать годы. Годы! Женя, дай мне ещё один шанс. Я тебя прошу...
   Она сползла с дивана и встала перед мужем на колени. Гусаков возмутился:
   - Э-э! А ну прекращай эту клоунаду.
   Он обнял жену, потянул её с колен.
   - Езжай домой, мне надо подумать.
  
   И ту до него дошло:
   - Яна! Да ты холодная, как ледышка! Ты, что - без обогревателя ездишь?!
   - Нет... Я нормально езжу...
   Ноги Яну не держали. Муж засуетился:
   - Сейчас, сейчас. Одевайся. Вот так. Я тебя отвезу.
   - Нет, - отказывалась Яна, - я машину тут не брошу.
   Поехали домой. Яна потихоньку впереди, на своём 'Джазе', Женька следом.
   Дома, уложив супругу в постель, поставил ей градусник. Тридцать пять и один! Гусаков вызвал скорую...
  
   Пожилой врач спросил Яну:
   - Скажите, а вы когда последний раз нормально спали?
   - Не помню... Месяца два назад.
   - Ну а чего вы хотите? У вас, голубушка, нервное истощение. Отсюда и аритмия, и онемение конечностей. Я выпишу вам антидепрессанты и комплексные витамины. Попейте с месячишко. И главное - режим дня, нормальное питание и умеренные физические нагрузки. Выздоравливайте...
  
   Женя остался ночевать дома.
   Когда подтыкал уснувшей Яне одеяло, задел за что-то твердое. Засунул руку и извлёк из-под подушки розовую коктейльную трубочку. Целую, не порезанную.
   А на следующий день перевёз домой свои вещи и документы.
   Мэри ему выговорила:
   - Ты же мне обещал! Ты же обещал, что вы не разойдётесь!
   - Солнышко, я обещал, что сделаю всё, что могу. Я сделал всё, что мог...
   Но дочка всё равно обижалась.
  
   * * *
  
   Через пару дней поступила сарафанная информация, что Юрьев выписался из больницы и обитал дома. Рассекал по квартире на инвалидной коляске. Ноги у него полностью отказали, и он проходил курс интенсивной терапии. Но, надежды на восстановление функций было мало.
   Гусаков понял, что пора действовать.
  
   Янка пыталась отговорить:
   - Женя, его жена-то тут причём? Ты разрушишь ещё одну жизнь. Подумай - что с ней будет? А дети?! Их-то за что?
   Женька огрызался:
   - Да мне похрену, что с ней будет. Я, блин, не спаситель человечества. Мне насрать не то, что будет с другими. У меня тут с тобой проблем выше крыши... И я хочу мести.
   - Но жена же не виновата...
   Гусаков перебил:
   - Она виновата. Она виновата в том, что выбрала себе такого мужа. Неправильный выбор. Придётся ей пострадать.... А дети? У детей есть мать и отец. Вот родители и должны заботиться о благополучии семьи. Мы с тобой тут совершенно не причём.
  
   Яна уговаривала:
   - Зачем тебе эта месть? Ну, вот скажи - что она тебе даст?
   - Она мне даст излечение, - объяснял Евгений, - от этого у меня боль вот тут проходит.
   Он постучал себя по груди.
   - Знаешь, как мне после Коли полегчало... И ещё, это сладко. Понимаешь, - они, эти подонки, думали, что им всё можно. И так приятно доказывать, что они ошиблись... А ты...
   Он покривился в горечи и злости.
   - Вот сейчас, ты поставила интересы своего любовника и благополучие его семьи, выше моих интересов и выше благополучия нашей семьи... И что мне теперь делать? А?
   Яна растеряно молчала. Она не рассматривала проблему с такой стороны.
   - Ну? Я жду?
   Не дождавшись ответа, он расстроено встал и ушёл в другую комнату.
   Янка сидела на кухне за столом, обхватив голову руками.
   - Вот, блядь, я дура!
  
   За несколько дней перед новым годом, девятнадцатого декабря, Гусаков позвонил жене Эдуарда и предложил встретиться.
   - У меня есть доказательства неверности вашего мужа.
   - А вы кто? - поинтересовалась Елена.
   - Я - обманутый муж.
   - Завтра, в семь часов в моей квартире. Адрес знаете?
   Женька адрес знал. А кроме того понял, что жена Юрьева решительная женщина. Вон как - коротко и строго. С такими людьми приятно иметь дело.
  
   К семи часам подъехали с Янкой к подъезду элитного дома, в котором даже однокомнатные аппартаменты не менее семидесяти квадратов. Позвонили в домофон, поднялись в квартиру.
   Их встретила холёная женщина лет тридцати пяти, пригласила в гостиную.
   Тут на своей тачанке выкатил мужик. Евгений его поприветствовал:
   - Привет, огрызок. Рогатый к тебе явился, - припомнил он Эдуардовы слова.
   Тот сразу просёк ситуацию и сходу зашипел, забрызгал слюнями:
   - Вы чего припёрлись?! Чего надо?! Леночка, гони их! Это мошенники! Жульё! А ну, пошли нахер из моего дома!...
   Но Лена его спокойно окоротила:
   - Эдик, заткнись, будь добр. Проходите. Вот тапочки.
  
   Расселись за журнальным столиком в креслах.
   - Ну-с, я вас слушаю, - внимательно оглядывала Елена пришедшую парочку.
   Гусаков, молча, достал из сумки ноутбук, включил порнофильм с участием Юрьева, и повернул экраном к женщине.
   Она некоторое время смотрела, потом объявила:
   - Я не могу, вот так просто, поверить в достоверность этого материала. Надеюсь, у вас есть копия, я хочу отдать её на проверку специалистам.
  
   Женька передал Елене заранее приготовленную флешку. И, со значением, посмотрел на жену:
   - Поняла, как надо реагировать на фильм?
   Та согласилась:
   - Поняла.
   - Ваша супруга тоже там? - глянула на Женьку хозяйка.
   - Да.
   - А... - она аккуратно пальчиком указала на мужа инвалида, - как вы думаете... это его... э-э-э, обработал кто-то из обманутых мужей?
   - Думаю - да. Я и сам намеревался, но кто-то опередил...
  
   Юрьев аж захрипел:
   - Сука... Ты откуда взял эти съёмки?... Ты же обещал, что жена этого не увидит...
   Женька объяснял не Юрьеву, а его жене:
   - Дело в том, Елена Михайловна, что вскрылись некоторые новые обстоятельства. Этот обгрызок, - он брезгливо ткнул в инвалида, - шантажировал всех женщин, которые участвовали...
   - Тварь, - хрипел Эдуард, - я же тебе заплатил. У тебя, гниды, нет совести...
   Елена Михайловна тут же заинтересовалась:
   - Сколько, Эдичка, ты заплатил?
   - Пятнадцать... Всё своё отдал...
   Женя повернулся к Юрьеву:
   - Там не пятнадцать миллионов. Ты нас обманул...
  
   - Очень интересно, - продолжала 'Леночка', - а за что же ты ему заплатил?
   - Лена, он угрожал мне...
   - Эдуард! Отвечай на вопрос! За что ты ему заплатил?
   - Чтобы он не показал эти файлы тебе.
   - То есть, всё, что я видела, это не монтаж? Этот разврат... Ты в нём действительно участвовал?
   Ласковая интонация Елены Михайловны уже никого не обманывала. Юрьев - труп.
   - Лена! Я всё могу объяснить!
   - Помолчи, пожалуйста.
   И Гусакову:
   - Деньги, я так понимаю, вернуть не получится?
   Женька отрицательно помотал головой, соврал:
   - Я их отдал на благотворительность.
   Юрьев злобно хрипел:
   - Он, сука, адвокат. Он всё сделал хитро... Хрен подкопаешься. Он меня сгубить хочет.
   - Я просила тебя помолчать! - строго заткнула мужа Елена. И спросила у Евгения:
   - Так вы действительно адвокат? И хороший?
   - Больше сотни гражданских дел, - похвастал Женька.
   - Это хорошо. Возьмётесь за мой бракоразводный процесс?
   - О, да, Елена Михайловна. Я займусь этим, даже бесплатно.
  
   - Отлично, значит, мы с вами договорились... И ещё одно... Это ваша супруга? - кивнула в сторону Янки.
   - Да. Простите, мы не представились. Я Гусаков Евгений. А это моя жена, Яна. Вот моя визитка.
   Хозяйка оглядела Яну с ног до головы.
   - Это она, там, в сауне, с моим... 'огрызком' кувыркается?
   Женька вздохнул:
   - Да. Она.
   - Отлично. Значит, мы имеем двух неверных супругов и двух их обманутых половинок. Очень интересная ситуация, не находите? Вам не хотелось бы им отомстить?
   - Иногда хочется... Но...
   Елена перебила:
   - Я хочу, Евгений, отомстить своему мужу-засранцу... Прямо сейчас...
   Такого поворота Женька не ожидал. Но подумал, что лишний раз плюнуть Юрьеву в физиономию, не помешает.
   Тот ошалело выпучил глаза.
   - Лена! Ты что? Ты с ума сошла?
   - Дорогой, - отвечала Лена, - я сейчас очень хочу сделать тебе больно. И я сделаю... Идите сюда Евгений.
   И она, стащив под халатом кружевные трусики, полулегла на кушетку.
   А Женя посмотрел на инвалида, как на говно, и встал с явно бесстыдными намерениями.
  
   Янка побледнела.
   - Женя... Не делай этого. Не надо.
   Он посмотрел на неё строго.
   - Яночка, солнышко, что ты должна делать?
   - Идти к тебе. Садиться и разговаривать.
   - Молодец. Последи за этим уродом, чтобы он чего не отмочил.
   'Урод', неловко прокручивая колёса кресла, укатился в другую комнату, матерясь и проклиная, и Гусакова, и свою жену.
  
   Женька снял куртку, подошёл к Елене и расстегнул полы её халата. Она подбодрила:
   - Смелее, Женечка, смелее.
   Лена следила за собой.
   Холёное, слегка загорелое, тренированное тело. 'Женечка' осмотрел выставленные прелести и пробормотал:
   - Интересно, чего этому дураку не хватало?...
   - Я тоже удивляюсь, - ответила Юрьева.
   И Женя приступил к наказанию.
   Янка, бледная и растерянная, отвернулась, чтобы не видеть этого безобразия.
  
   Не успели добраться и до середины процесса, как в другой комнате грохнуло. Всё вскочили. Женька выхватил из кобуры травмат и, оттолкнув Елену в сторону от опасного места, осторожно заглянул в спальню.
   Юрьев, придурок, разнёс себе голову из помповика.
   Елена Михайловна осмотрела картину и сокрушилась:
   - Идиот... Моё любимое покрывало...
   Действительно. Дорогое, кремовое, явно расшитое вручную покрывало, на большой супружеской кровати, оказалось залито кровью и мозгами ныне покойного Эдуарда Николаевича. Мда...
   Женька скомандовал:
   - Ничего не трогать. Вызывайте полицию... Так... Нам с вами надо кое-что обсудить. Потому, что тут статья сто десятая - 'доведение до самоубийства'...
  
   Яна заглянула в спальню и рванула в туалет, закрыв рот рукой. Захрипела там, в рвотных позывах.
   А Елена спокойно пошла в гостиную, доставая из кармана телефон.
   - Господь с вами, Евгений. Какое 'доведение'? Мы, с вами и с вашей супругой, спокойно сидели и обсуждали детали моего развода... При чём тут 'доведение'... Мдас... - а развод отменяется. Отлично...
   Юрьева мгновенно расставила все точки над 'и'. Гусаков восхитился - железная баба. И задница у неё офигенная...
   Сели в гостиной, ждать полицию.
  
   * * *
  
   Вечером Мария зашла на кухню.
   - Что вы сегодня всё шепчетесь? Шу-шу-шу, весь вечер.
   Отец отшутился:
   - Да мы о своём. О девичьем.
   А когда остались одни, снова зашептались.
   Яна обижалась:
   - Эта вот, твоя 'месть', с этой... с Еленой... Мне тошно, Женя. Со мной у тебя, значит, ничего не получается, а с ней, значит, всё нормально?
   - Я рассчитывал, что уродик на колёсах вмешается, до того момента, когда у меня сердце заклинит. Это просто часть мести. Часть доведения её сучьего мужа до последней черты... Это не измена. Это не считается... Ну и ещё, это твоё последнее испытание. И ты его мужественно прошла.
   - Ты не представляешь, чего мне это стоило. Мне теперь эта сцена сниться будет.
   - Это хорошо...
   И, на удивлённый взгляд жены, пояснил:
   - Лучше уж голая Юрьева приснится, чем мёртвый Кузнецов.
  
   Женя слегка задумался:
   - Честно сказать, я думал, что он попытается нас застрелить. А он видишь, как решил проблему.
   Яна ахнула:
   - Он же мог действительно кого-то из нас застрелить.
   - Я бы не позволил... Как минимум, я бы тебя закрыл. А если бы меня убил... Ну, что же... Неплохая смерть, защищая любимую женщину.
   - Ты!... Ты, что - идиот?! А как же я?! А Мэри?!
   - А что 'ты'?... У тебя осталась бы квартира, две машины, дача и куча денег. Просто - куча. Ты неглупая баба. Ты бы прекрасно прожила и без меня. Впрочем, давай не будем меня виртуально хоронить. У нас всё получилось как нельзя лучше.
  
   * * *
  
   Перед сном Женька лежал один в кровати и тыкал в свой телефон. Мария уже спала. А Яна булькалась в ванной.
   Минут через десять она вошла в спальню и остановилась на пороге.
   Гусаков поднял глаза. Ого... Яна стояла, прислонившись к косяку, слегка выдвинув бедро. Под прозрачным пеньюаром, на ней было кружевное черной бельё... И полупрозрачные, чёрные чулки!
  
   Женьке стало смешно. Он не хотел обидеть жену глупой насмешкой и не стал иронизировать.
   В доброе время он бы её сгрёб и, первым делом, облизал бы всю, с ног до головы.
   Но сейчас-то... Времена не добрые. Ох, не добрые. Не было желания. Ни капли. Поэтому Янкины соблазнительные позы вызывали только горький сарказм.
  
   Она, походкой модели, пошла на свою сторону спальни, села на край ложа, спиной к мужу, сознательно демонстрируя ему свою фигуру 'песочные часы'. Поправила причёску и чинно улеглась на кровать, закрыв себя одеялом до груди.
   Ох, женщины! Вот, взяла и поставила мужа в неловкое положение.
   Не обратить внимание на её эпатажи? Обидится.
   Обнять, приласкать и... И ничего больше? Тоже обидится.
  
   Он отложил телефон на тумбочку, вздохнул глубоко. Позвал:
   - Иди сюда.
   - Можно?
   - Да иди уже. Обниму... Гейша...
   Яна тесно прижалась всем телом. Так и лежали в обнимку.
   - Вера Павловна сказала, - начала Янка, - что всё у нас восстановится. Но нужно ждать. Среднее время, она сказала, три года. Женя, три года это же немного?
   Женя хмыкнул:
   - Три года без интима? Ну, не знаю. Мне кажется - это много.
   Посмотрел внимательно на жену.
   - Выдержишь?
   - А ты?
   - У меня, знаешь ли, выхода нет. Буду терпеть. А ты?
   - Жень, вот неужели ты думаешь, что я, как течная сучка, побегу по кобелям... Если надо, я всю жизнь буду терпеть... Если около тебя.
   Гусаков дёрнул бровью, мотнул головой:
   - Не... Три года, это чересчур. Но мы с тобой что-нибудь придумаем. Мы с тобой обязательно что-нибудь придумаем.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"